CC BY
346
YAK 37.015.4 ББК 60.561.9
ВЫСШЕЕ ОБРАЗОВАНИЕ КАК «СОиИААЬНЫЙ АИФТ»: ОУЕНКА ЭФФЕКТИВНОСТИ
HIGHER EDUCATION AS A "SOCIAL ELEVATOR": EFFECTIVENESS ASSESSMENT
Т.В. СВАДЬБИНА, О.А. НЕМОВА
T.V. SVADBINA, O.A. NEMOVA
В статье представлен анализ современной системы высшего образования в качестве социального лифта. Совершена попытка оценки эффективности его работы. В качестве критериев оценки взяты проблемы качества образования, трудоустройства выпускников вузов и возможности их социальной мобильности на международном рынке труда. Рост «прекариата», как наиболее уязвимого и социально незащищенного слоя общества, заставляет исследователей искать причины его возникновения, а также основные факторы роста. Вывод статьи сводится к тому, что современное образование, и российское в том числе, стремительно утрачивает позитивную роль эффективного социального лифта.
The article presents analysis of modern higher education system in the form of social elevator. The attempt to evaluate its effectiveness has been taken. The criteria for evaluation are problems of education quality, graduates employment and possibility of their social mobility at international labour market. Increase of "precariat" as the most defenseless layer of society make researchers search for reasons of its appearance and main factors of growth. So, the general conclusion of the article is the modern education including the Russian one rapidly loses positive role of an effective social elevator.
Ключевые слова: молодежь, трудоустройство, молодежный рынок труда, образование как социальный лифт, прекариат.
Key words: youth, employment, youth labour market, education as social elevator, pre-cariat.
Кардинальные изменения социально-экономической и политической системы российского социума подтолкнули к необходимости реформирования одного из самых консервативных социальных институтов общества - это социальный институт образования. Достаточно эффективная система советского образования в угоду веяниям времени и политической конъектуры власти подверглась широкомасштабным изменениям. Особенно интенсивно реформирование началось с присоединения России к Болонскому процессу в сентябре 2003 г.
Необходимость интеграции с общемировыми образовательными системами была очевидна. Сама идея Болонского процесса, а именно создание единого общемирового образовательного пространства, заслуживает уважения. Данный процесс - это адекватный ответ на вызов времени. В условиях глобализации, всеобщей интеграции и унификации образование, как социальный институт, не должен находиться в изоляции. Идеальной мечтой любого выпускника вуза является наличие потенциальной возможности после окончания вуза в одной стране эффективно трудоустроиться (по специальности с достойной оплатой труда) в другой стране, не проходя дополнительных проверок и перепроверок своего образования.
Формирование общеевропейской системы высшего образования в рамках Болонского процесса базировалось на единых принципах функционирования высшего образования: введение двухуровневого обучения; кредитной системы; контроля качества образования; расширения мобильности; обеспечения трудоустройства выпускников и т.д.
Российские реформаторы, движимые самыми благими намерениями, в качестве образца для подражания взяли именно болонскую систему обра-
зования, не оценив критически ее эффективность, тенденции и перспективы развития в ближайшей и долгосрочной перспективе. Между тем, о чем будет представлен более подробный обзор ниже, сам образец для подражания, т.е. «болонская модель образовательного процесса» вызывает серьезные нарекания, сомнения в своей эффективности и жизнеспособности.
Фактически в ходе тридцатилетних реформ полностью было перестроено здание российской системы образования. Однако (и этот факт необходимо с прискорбием констатировать) процесс реформирования образовательной системы нашей страны еще не дал своего позитивного результата. Наоборот, наблюдаются отрицательные тенденции в форме тотального снижения качества предоставления образовательных услуг. Сведены к минимуму такие позитивные достижения советского образования, как всеобщая ликвидация безграмотности, получение качественного, общего и профессионального образования, эффективная система трудоустройства по специальности с предоставлением жилья и достойной молодого специалиста оплаты труда. В катастрофическом состоянии тотального недофинансирования оказалась современная российская наука. С ностальгией остается вспоминать слова американского президента Джона Кеннеди, который, анализируя победы советского народа на пути научно-технического прогресса, сказал следующее: «Советское образование - лучшее в мире. Мы должны многое из него взять. СССР выиграл космическую гонку за школьной партой. Не за счет финансов, а за счет советской школы Советский Союз обогнал США» [4].
Подведем кратко итоги тридцатилетнего реформирования образования в России: дипломы большинства российских вузов по-прежнему не котируются в европейских странах и требуют своего дополнительного подтверждения. Еще более остро стоит вопрос трудоустройства выпускников вузов. Переход на двухуровневое образование не только не способствовал разрешению вопроса трудоустройства молодежи, а еще более его усложнил. Наибольшие тревоги у специалистов вызывает тотальное снижение качества образования.
Анализ мировых тенденции развития института образования показывает, что, его потенциал как «социального лифта» постепенно утрачивается. Все сложнее молодежи, получившей диплом об окончании высшего учебного заведения, продвинуться выше по социальной лестнице. Таким образом, основной целью статьи является обоснование на основе анализа вторичных социологических данных тезиса о снижении эффективности образования как социального лифта.
Образование в XX веке достаточно эффективно выполняло роль «социального лифта», предоставляя равные возможности продвижения по социальной лестнице представителям различных социальных страт и слоев. Причем данный социальный лифт оказывался намного эффективнее ранее господствующих институтов семьи и церкви, о чем писал наш соотечественник П.А. Сорокин [5, с. 423]. Однако то, что было актуально на протяжении двадцатого века, утратило свою значимость в начале XXI века. Немецкий исследователь мировых социально-экономических и политических процессов Ульрих Бек очень точно отметил, что на сегодняшний день «продвижение благодаря образованию» является скорее мифом или иллюзией [1, с. 118].
О девальвации и переизбытке специалистов с высшем образованием писали М.К. Горшков и Ф.Э. Шереги [3]. Вышеуказанные авторы, в частности, пишут, что как минимум 40% выпускников вузов изначально «не вписываются» в сложившуюся социально-экономическую систему российского общества, то есть большей половине выпускников вузов придется трудоустраиваться не по своей специальности/направлению подготовки в тех секторах экономики, которые вообще не требуют получения высшего профессионального образования [3].
Подробный анализ кризисного состояния западноевропейского общества (и системы образования) дан английским экономистом Гаем Стэндин-гом [6]. Обозначенные Г. Стэндингом негативные тенденции и перспекти-
вы развития образования подтверждаются и данными российских ученых В.А. Кутыревым [7], С.П. Парамоновой [9], О.А. Немовой и Т.А. Пакиной [8] и т.д.
О снижении роли высшего образования как института социальной мобильности достаточно подробно пишет М.Г. Бурлуцкая [2]. В частности, исследовательница отмечает, что вопреки ожиданиям молодежи получение диплома об окончании высшего учебного заведения перестало быть важнейшим карьерным ресурсом и не дает преимуществ на рынке труда. «Единственное безусловное преимущество заключается в том, — пишет М.Г. Бур-луцкая, - что высшее образование увеличивает адаптивность к изменениям рынка труда». В подтверждении своих выводов автор приводит данные РОС-СТАТА: в период мирового экономического кризиса 2008 года и максимального роста безработицы доля безработных с высшим образованием составляла только 10,5%, а со средним специальным - в 3 раза больше [2].
Обращение Г. Стэндинга к анализу сложившейся системы западноевропейского образования не случаен, так как, по его мнению, именно оно является одной из причин роста самого социально незащищенного и уязвимого социального слоя - так называемого «прекариата».
Гай Стэндинг в своем монографическом исследовании «Прекариат: новый опасный класс» представил подробный анализ проблем высшего и среднего образования ведущих стран мира. Причем уникальность его исследования состоит в том, что он изучил процесс получения образования с точки зрения его эффективности в плане дальнейшего трудоустройства выпускников вуза. Вывод ученого неутешителен: современная система образования ведущих стран мира находится в глубоком кризисе, основной причиной которого является коммодификация, или товаризация (превращение образования в товар) учебного процесса. Кратко приведем основные критические выводы Гая Стэндинга по данной проблеме [6].
1. Получение образования перестало быть гарантом успешного трудоустройства.
Образование, продающееся как некое капиталовложение (которое для большинства покупателей никогда не окупится), — это просто обман. В Испании 40% выпускников университетов после окончания вуза оказываются на малоквалифицированных должностях, для которых такой уровень подготовки, как у них, не требуется. И это приводит лишь к повальной статусной фрустрации. Компьютерное обучение и стандартизированные курсы занимают все больше места в системе образования. (...) Образование порождает нечто не имеющее исторических прецедентов. Людям продают все больше и больше «дипломов», которые все меньше и меньше ценятся. Продавцов уговаривают производить все новые и новые дипломы, покупателей - покупать еще и еще, и, если на них висит долг за приобретение прежней «корочки», им приходится одалживаться по новой, чтобы получить следующую, что хорошо только лишь в том случае, если они найдут работу, которая окупит все эти затраты [6, с. 128]. Однако именно в этом и состоит вся трудность. Как мы уже рассматривали выше, из-за дисбаланса на рынке труда не требуется такого большого количества людей с высшим образованием. Итог: длительное хождение выпускника вуза в статусе безработного, крушение надежд, разочарование, трудоустройство не по специальности или на низкооплачиваемую работу.
2. Главной целью образования стало не воспитание гармонично развитой и образованной личности, а получение прибыли.
Приоритет отдается получению прибыли, нежели получению знаний и воспитанию гармонично развитой личности.
Неолиберальное государство видоизменило систему школьного образования, чтобы сделать ее закономерной частью рыночного общества, подталкивая обучение в сторону накопления «человеческого капитала» и трудовой подготовки. Это один из самых отвратительных аспектов глобализации.
На протяжении веков считалось, что образование освобождает от невежества и помогает развивать способности, заложенные от природы. Идея Просвещения состояла в том, что человек, приобретая знания, совершенствует мир и сам совершенствуется. В рыночном обществе эта задача отошла на задний план.
Происходит глобализация системы образования. Ее нагло представляют как индустрию, источник выгоды и экспортной выручки, как область конкуренции, когда университеты и школы оцениваются по результативности. То, что происходит, беспрецедентно. Администраторы взяли под контроль школы и университеты, насаждая бизнес-модель, заточенную под рынок. И лидером этой глобальной индустрии являются США, притом что стандарты там катастрофически упали. Идея заключается в том, чтобы воспроизводить продукты под названием «сертификаты» и «выпускники». Университеты больше соревнуются между собой не по уровню обучения, а по уровню «роскоши»: где лучше общежития, спортзалы и танцплощадки, где числится больше знаменитых ученых, сделавших себе имя в академической науке, не связанной с преподаванием.
3. Внедрение в образовательный процесс «безлюдных» технологий обесценивает процесс получения знаний и воспитания личности человека.
Оптимизация учебного процесса дошла до крайней точки: обучение осуществляется не «лицом к лицу», как было всегда, т.е. через непосредственное общение учителя и ученика, а через электронную образовательную среду. (...) Экономически это оправдано, дает невероятные прибыли. Такая товаризация и - стандартизация - обесценивает образование, подрывая суть профессии и препятствуя передаче неформальных знаний. Она укрепляет рынки, где «победитель получает все», и ускоряет демонтаж профессиональных сообществ. Рыночные отношения в человеческом капитале -это ставка на «звездных» преподавателей и знаменитые университеты, выбор в пользу нормы и общепринятых стереотипов. Враг не у ворот - он уже вошел в них.
К словам Стэндинга стоит добавить едкое высказывание нашего нижегородского доктора философских наук, профессора ННГУ им. Н.И. Лобачевского В.А. Кутырева по поводу внедрения электронного обучения в образовательном процессе школы и вуза: «...с ЕГ-тестированием, внедрением е-1еагшпд, ведущими к очевидной деградации мышления (сложность и нелинейность процессов обученный отвечать: да/нет, «по определению» не уловит). Однако она внедряется под лозунгом перехода к высшему качеству обучения. Борьба за это «высшее качество» привела к тому, что приходится постоянно понижать итоговый балл для свидетельства об окончании школы. Причину зла видят субъективную - в злой воле министров, тупости руководителей образования, подражательстве чужим стандартам, а она глубже: в том, что машины воспринимают только однозначные вопрос/ответы, которые и культивируют тесты. Компьютеры, которыми опосредуется большая часть нашей деятельности, не понимают смысла. Им он не нужен. На тот же уровень опускается человек. Технический прогресс, детерминация будущим, которое предстает как целиком искусственная среда, тем самым приобретая постчеловеческий характер, - вот подлинная причина регресса человеческого общества. Формальное, рубрикаторское, клиповое, кроссвордистское мышление без целей и ценностей становится нормой, начинает доминировать. Логос заменяется матезисом. Компьютерная грамотность вытесняет языковую, смысловую компетентность (знание, где найти знание) собственно(е) знание. В «передовых», дальше продвинувшихся по пути деградации странах, в школах перестают учить писать (рукой). Скоро, по-видимому, объявят, что не нужно учить и читать книги (книги). Потом удивление и жалобы на «функциональную неграмотность», то есть непонимание того, что читают
уже у четверти населения США. Оглупление человека проникает в системы управления, приобретая политически опасный для судеб мира характер (феномен «Псаки» в госдепе США, над которым иронизируют, однако это явление не для шуток, это символический показатель общего умственного состояния современной властвующей элиты). Таково реальное противоречие, которое надо, прежде всего, видеть, признавать, думать и спорить о границах применения тестов, количественного подхода вообще и выделяя, что не подлежит ему, искать компромиссное решения. Вместо этого цифрократия, повальное насаждение компьютерно-дистанционного, в пределе, автоматизированного образования. Учить людей без людей? Для чего, для какой и с кем жизни? [7].
4. Оптимизация образовательного процесса с целью его максимального удешевления ведет к его девальвации.
Международные финансовые институты, такие как, например, Всемирный банк, считают, что «неподходящие учебные программы», не имеющие отношения к экономике, следует убрать. В докладе, сделанном по поручению президента Франции Николя Саркози, отмечалось, что с младших классов учеников следует настраивать на трудовую занятость и во всех начальных школах следует преподавать экономику. Британское лейбористское правительство попросило Управление по финансовому регулированию и надзору выработать рекомендации, как «внедрять культуру предпринимательства» в школах. В Италии премьер-министр Сильвио Берлускони заявил: все, что нужно студентам знать, - это три «i": inglese, internet, impresa (английский язык, Интернет, предпринимательство). Вместо того чтобы изучать культуру и историю, дети должны научиться, как стать идеальными потребителями и получить рабочие места [6].
В этой связи объяснимы опасения В.А. Кутырева за судьбу философии как учебной дисциплины. Он в частности пишет: «В вузах философия сохраняется постольку, поскольку человек не до конца перестал быть личностью, особенно те, кто "рулят" и не превратились в чистых технократов, "транс-хъюманов", к которым ведет нерегулируемое развитие высоких технологий (может быть, в силу остатков советского воспитания). Когда к управлению придут «образованные на тестах», с их однозначным = машиноподобным сознанием, т.е. зомби, которые есть уже среди министров (пока в единственном экземпляре), философия в вузах будет отменена» [6].
5. «Депрофессионализация» школьного и высшего образования ведет к проблемам трудоустройства на рынке труда в будущем.
Г. Стэндинг пишет, что система потоков, то есть распределение школьников по учебным классам в зависимости от их способностей, набирает силу и в США. Так, школьное профессиональное обучение давно уже считается презренным уделом тупиц. А университеты рассматриваются как верный путь к высоким зарплатам и возможности работать в любой стране. К 2005 году пятая часть старшеклассников изучала профессиональные дисциплины, тогда как в 1982 году - одна треть. И все же требования рынка труда обернулись против покупателей дипломов.
Увеличение количества коммерческих студентов ежегодно сопровождается сокращением бюджетных мест. Параллельно идет общемировой процесс по сокращению профессорско-преподавательского состава. Демократизация учебного процесса (когда студенты получают право выбирать того или иного преподавателя) вынуждает преподавателей более лояльно относиться к студентам, завышать им оценки, лишь бы не вызвать с их стороны недовольства, так как это может грозить в будущем потерей работы. Принципиальность перешла в разряд ретроградства. Это также ведет в конечном итоге к снижению качества предоставляемых образовательных услуг. Гай Стэндинг емко перефразировал старую советскую поговорку, относящуюся к данной тенденции: «Они делают вид, что учатся, а мы делаем вид, что работаем».
6. Ориентация образовательных программ на узкопрофильное образование.
Тенденция к максимальному сужению профиля образования приводит к тому, что выпускнику гораздо сложнее найти работу по своей непосредственной специальности. Выпускнику вуза в дальнейшем приходится получать дополнительные варианты специальностей, что неизбежно ведет к потере временных, материальных ресурсов.
Таким образом, массовая система получения высшего образования сопровождается масштабной инфляцией дипломов и не дает дополнительных гарантий удачного трудоустройства. Недовольны данной порочной практикой все главные действующие агенты рынка труда: как минимум, две трети выпускников вузов, вынужденных трудоустраиваться не по своей непосредственной специальности; родители выпускников, которые вложили значительные средства в обучение, как правило, единственного ребенка и не получили на выходе соответствующей отдачи; работодатели, которые обречены на существенный дефицит специалистов технического, инженерного профилей и катастрофическую нехватку высококвалифицированных рабочих; государство, неэффективно расходующее значительные материальные средства на образование.
Стэндинг приводит следующие данные: «В 2005 году более трети выпускников все еще оставались безработными через год после завершения учебы. Начиная с 2006 года, пишет английский экономист, более миллиона выпускников университетов оказываются без работы. Их называют «племя муравьев», или «бродячее племя», поскольку они живут колониями или бродят по студенческим городкам в отчаянной попытке заручиться поддержкой и помощью. Группы бывших выпускников селятся на городских окраинах в жалких лачугах. Три четверти из них - выходцы из сельских районов, и у них нет документов на проживание. Почти все они люди одинокие, перебиваются случайными заработками, а мизерную зарплату делят на всех. При таких зарплатах нужно работать год, чтобы выкупить крошечную каморку в ветхом жилище» [6].
Итак, в условиях «общества риска» и неопределенности крайне сложно строить долгосрочные планы. Практически невозможно заранее предугадать, какая именно профессия или сфера деятельности окажется востребованной через пять или десять лет, как впрочем, и долгосрочное планирование и прогнозирование успешного трудоустройства. В данной ситуации страдает и личная жизнь молодого человека. В условиях отсутствия постоянной стабильной работы, высокого заработка героическим представляется поступок создания семьи и рождения детей. Данные долгосрочные проекты входят в прямое противоречие с реалиями современной действительности. По этой причине, если государство не изменит в лучшую сторону молодежную политику, ждать демографического взрыва не приходится.
Есть и еще одно важное обстоятельство, которое необходимо взять во внимание при решении проблемы профориентации и дальнейшего трудоустройства молодежи, - это проблемы молодежной девиации и делинквентно-сти. Если молодой человек не находит достойного применения своим потенциальным возможностям, знаниям и умениям, высока доля вероятности, что в погоне за материальными благами он окажется втянутым в криминальные сообщества, может продемонстрировать асоциальное поведение. Показатели роста молодежной преступности в России имеют тенденции к стабильному росту. Именно неустроенная молодежь становится авангардом «прекари-ата», готового на любые политические акции и провокации со стороны оппозиционных кругов.
В связи с кардинальным разворотом, осуществленным в России в конце XX века (от административно-командной системы с плановой экономикой в сторону демократического государства с либерально-рыночной экономикой) произошел пересмотр отношения к труду как ценности. До невероятно низ-
кого уровня упала социальная значимость труда как ценности. Престиж важнейших профессий (рабочий, сельский труженик, учитель, врач и т.д.) был поставлен под сомнение. Молодежью отдается приоритет не содержательной части труда, а труду, который нацелен на получение сиюминутной прибыли без учета долгосрочных перспектив. Зачастую молодежь выбирает работу не по своей специальности, без официального трудоустройства, уклоняется от уплаты налогов, задействована в теневом секторе экономики и т.д. В современном российском обществе постсоветского периода большую значимость приобретает идея материального благополучия, безудержного потребления и получения «быстрых денег». Этот социальный феномен имеет тенденцию к нарастанию и обусловлен широкомасштабным распространением через всевозможные средства массовой коммуникации.
Таким образом, мы считаем, что дальнейшее реформирование системы российского образования по западноевропейским лекалам должно быть скорректировано с учетом указанных выше негативных тенденций. Интеграционные процессы должны пойти по пути соединения лучшего опыта советского образовательного института с западноевропейским опытом. В конечном итоге образование должно стать максимально эффективным механизмом по повышению социальной мобильности молодежи.
Литература
1. Бек, У. Общество риска: на пути к другому модерну [Текст] / У. Бек. - М. : Прогресс-Традиция, 2000. - 383 с.
2. Бурлуцкая, М.Г. Высшее образование как лифт социальной мобильности: ожидания выпускников и реалии современного общества [Текст] / М.Г. Бурлуцкая // Социология образования. - 2012. - № 9. - С. 87-96.
3. Горшков, М.К. Молодежь России: социологический портрет [Текст] / М.К. Горшков, Ф.Э. Шереги. - М. : ЦСПиМ, 2010. - 592 с.
4. Иванов, В. Джон Кеннеди о советском образовании [Электронный ресурс] / В. Иванов // Проза.ру. - Режим доступа: http://www.proza.rU/2016/11/10/1418 (дата доступа: 11.11.2017).
5. Сорокин, П.А. Человек, цивилизация, общество [Текст] / П.А. Сорокин. -М. : Политиздат, 1992. - 543 с.
6. Стэндинг, Г. Прекариат: новый опасный класс [Текст] / Г. Стэндинг. - М. : Ад Маргинем Пресс, 2014. - 328 с.
7. Кутырев, В.А. Печальная судьба философии, даже (особенно) в образовании [Электронный ресурс] / В.А. Кутырев, А.Н. Уваров // Вестник Мининского университета. - 2016. - № 3. - Режим доступа: https://elibrary.ru/download/ elibrary_27125174_39768502.pdf (дата доступа: 11.11.2017).
8. Немова, О.А. Адаптация семей к рынку в контексте модернизации российского общества [Текст] / О.А. Немова, Т.В. Свадьбина // Вестник Сургутского педагогического университета. - № 5. - 2017. - С. 135-141.
9. Парамонова, С.П. Современный мир. Молодежь, образование, труд : монография / С.П. Парамонова. - Пермь : Изд-во Перм. гос. техн. ун-та, 2011. -250 с.
10. Nemova, O.A. Sociocultural Mechanisms of Intergenerational Values and Mindset Translation in Modern Family Development and Generational Change / O.A. Nemova [and others] // International Journal of Environmental and Science Education. - 2016. - Т. 11. - № 13. - С. 6226-6237.
11. Goldhorpe, J. H. Social Mobility and Class Structure in Modern Britain [Text] / J.H. Goldhorpe. - Oxford : Clarendon Press, 1980. Ch. 1-2, 1980.
12. Warner, W.L. Social Class in America [Text] / W.L. Warner. - N. Y. : Harper and Row Publishers, 1960.
References
1. Bek U. Obshchestvo riska: na puti k drugomu modernu [Risk Society: towards a new modernity], Moscow, 2000, 383 p.
2. Burluckaya M.G. Vysshee obrazovanie kak lift social'noj mobil'nosti: ozhidani-ya vypusknikov i realii sovremennogo obshchestva, Sociologiya obrazovaniya [Higher education as an Elevator of social mobility: expectations of graduates and the realities of modern society, Sociology of education], 2012, № 9, pp. 8796. (in Russian).
3. Gorshkov M.K., Sheregi F.Eh. Molodezh' Rossii: sociologicheskij portret [Youth of Russia: sociological portrait], Moscow, 2010, 592 p.
4. Ivanov V. Dzhon Kennedi o sovetskom obrazovanii [John Kennedy on Soviet education]. Available at: http://www.proza.ru/2016/11/10/1418 (date of access: 11.11.2017).
5. Sorokin P.A. Chelovek, civilizaciya, obshchestvo [Man, civilization, society], Moscow, Politizdat, 1992, 543 p.
6. Stehnding G. Prekariat: novyj opasnyj klass [Precariat: new dangerous class], Moscow, Ad Marginem Press, 2014, 328 p.
7. Kutyrev, V.A., Uvarov A.N. Pechal'naya sud'ba filosofii, dazhe (osobenno) v obrazovanii, Vestnik Mininskogo universiteta [The sad fate of philosophy, even (especially) in education, Bulletin of Minin University], 2016, №3. Available at: https://elibrary.ru/download/elibrary_27125174_39768502.pdf (date of access: 11.11.2017).
8. Nemova O.A., Svad'bina T.V Adaptaciya semej k rynku v kontekste modernizacii rossijskogo obshchestva , Vestnik Surgutskogo pedagogicheskogo universiteta [Adaptation of families to the market in the context of modernization of Russian society , Bulletin of the Surgut Pedagogical University], № 5, 2017, pp. 135-141. (in Russian).
9. Paramonova S.P. Sovremennyj mir. Molodezh', obrazovanie, trud [The modern world. Youth, education,labor], Perm', Publ. Perm. state tech. univers., 2011, 250 p.
10. Nemova O.A., Retivina VV., Kutepova L.I., Vinnikova I.S., Kuznetsova E.A. So-ciocultural Mechanisms of Intergenerational Values and Mindset Translation in Modern Family Development and Generational Change, International Journal of Environmental and Science Education, 2016, T. 11. № 13, pp. 6226-6237. (in Russian).
11. Goldhorpe J.H. Social Mobility and Class Structure in Modern Britain, Oxford, Clarendon Press, 1980, Ch. 1-2, 1980.
12. Warner W.L. Social Class in America. N. Y., Harper and Row Publishers, 1960.
