CC BY
18
YAK 316.334.2 ББК 60.561.23
АДАПТАУИЯ СЕМЕЙ К РЫНКУ В КОНТЕКСТЕ МОДЕРНИЗАНИИ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА
ADAPTATION OF FAMILIES TO THE MARKET IN THE CONTEXT OF MODERNIZATION OF RUSSIAN SOCIETY
Представлена неолиберальная модель реформирования российского общества и альтернативная концепция социально интегрированного государства. Рассмотрены проблемы и особенности адаптации российских семей к условиям рыночной экономики. Предложены типы занятости населения на рынке труда, концепция партнерства государства и семьи в развитии предпринимательства.
The article presents the neo-liberal model of reforming of Russian society and alternative conception of a socially integrated state. The problems and peculiarities of adaptation of Russian families to the market economy are discussed. The types of employment in the labour-market and the conception of partnership between the state and the family in the development of entrepreneurship are suggested.
Ключевые слова: модель реформирования общества, адаптация семей к рынку, развитие семейного бизнеса.
Key words: the model of society reforming, adaptation of families to the market, the development of family business.
Курс реформ в конце XX века в постсоветской России, получивший название «шоковой терапии», представлял собой ряд мер в сфере экономики, финансов и политики, кардинально порывавших с плановым регулированием, командно-административной системой хозяйствования и открывавших путь так называемому «свободному рынку». Разработка и реализация данного курса была связана с деятельностью Правительства РФ, которое с ноября 1991 г. по январь 1994 г. возглавлял Е.Т. Гайдар.
Этот курс заложил основы неолиберальной модели трансформации российского общества и был рассчитан, как минимум, еще на два-три десятилетия уже XXI века. Начатая при Б.Н. Ельцине «неолиберализация» России была активно воспринята В.В. Путиным. Президент России В.В. Путин в начале своего правления (в мае 2000 года), описывая в общих чертах экономическую стратегию страны, заявил, что основной тактической задачей станет максимальное освобождение экономики и бизнеса от опеки государства и беспрепятственное развитие рыночных отношений.
Хотя, по итогам оценки реформ обществом, «путинской команде удалось вернуть государство в социальную сферу» [2], основные проблемы и недостатки модернизации (особенно первого этапа реформирования) обернулись тяжелым испытанием для россиян. Курс реформирования общества и экономики имеет на микроуровне самый надежный «барометр», чутко реагирующий на все перемены социально-экономической, политической и духовно-нравственной «атмосферы», - это семья, кризис в этой сфере был очевиден.
Сейчас сложно представить другой, альтернативный, путь модернизации страны, который бы свел к минимуму издержки от приспособления обычной семьи к рыночным отношениям и рыночной психологии и за реализацию которого не пришлось бы расплачиваться демографическим кризисом, экономическим коллапсом, обнищанием населения и разрушением менталитет-ных основ жизнедеятельности россиян. Но авторы статьи поставили для себя задачу описать действующую и альтернативную модели модернизации рос-
Т.В. СВАДЬБИНА, О.А. НЕМОВА
T.V. SVADBINA, O.A. NEMOVA
сийского общества и раскрыть особенности приспособления обычных семей к неолиберальной рыночной стратегии.
В отечественной науке отношение общества и семьи в контексте рыночных трансформаций анализируется через понятие адаптации. В значительной степени это оправданно. Адаптация как приспособление субъекта к новым, во многом для него неожиданным обстоятельствам и условиям предполагает именно ломку устоявшихся стереотипов, отказ от привычных представлений, норм, образа жизни, стиля поведения, наконец, от воспринимавшихся как должное социальных гарантий и льгот. На первый план выходит принципиально новое качество бытия: готовность и способность к риску. Рыночные отношения предполагают кардинальную перемену и пересмотр потенциальных и наличных возможностей как семьи, так и конкретного индивида.
Совершенно справедливо утверждение ряда российских исследователей о том, что реализуемая модель реформирования российского общества обусловила кардинальную перемену требований к формам деловой и экономической активности населения и сделало «модель выживания» основным методом адаптации народа к тяготам реформ. В то же время возникшая экономическая, кредитно-денежная система и структура занятости создает крайне ограниченные возможности для организации малого и среднего бизнеса в сфере производства товаров и услуг, оставляет невостребованным профессиональный и квалификационный потенциал работников [2]. Приведем данные социально-статусной структуры современного российского общества, которые предложили известные российские ученые М.К. Горшков и Ф.Э. Шереги: элита общества (высшая бюрократия и буржуазия) составляют 7,4%, интеллигенция - 19,1%, рабочие промышленного и аграрного труда - 51,4%, работники сферы бытовых услуг и служащие средней квалификации - 22,1%. Таким образом, пишут исследователи, молодому поколению предстоит восполнить социально-классовую структуру российского общества на 73,5% в качестве промышленных, аграрных рабочих и работников сферы бытовых услуг, большей части средней и низкой квалификации. И это притом, что среди выпусков учреждений профессионального образования доля выпускников вузов в 2008 году составила 48,4%, т.е. «излишний» выпуск обладающих дипломами о высшем образовании - не менее 40% от общей численности выпускников вузов [3, с. 587].
Нам представляется необходимым проследить социально-экономические механизмы адаптации семей к рынку. На концептуальном и эмпирическом уровне приспособление домохозяйств к рыночной ситуации предполагает учет специфики экономической и деловой активности разных групп населения. Единой, «средней» российской семьи не существует. С момента начала реформ и до развития научного знания пробивает дорогу идея типологии семьи по способу и результатам адаптации людей к рынку. Так, на уровне обыденного сознания и в массовом представлении появились семьи «новых» русских (марийцев, татар, евреев, калмыков, дагестанцев и т.д.) и противоположных им «старых» - этнических сограждан. Большинство отечественных исследователей предпочитают различать типы семей по уровню их доходов и возможностей удовлетворения жизненно важных потребностей: по этому принципу российские семьи ранжируются от нищих/бедных до богатых/состоятельных.
При таком подходе не видны приспособленческие средства и мотивация субъектов для вхождения в рынок или сознательного отказа от предлагаемых правил игры, предопределяющих резкий поворот в судьбе индивида. Пока же получается, что к условно «наиболее удачному типу» принадлежат те, кто адаптировался, располагает наивысшими доходами. Все прочие - аутсайдеры, «не умеющие жить = делать деньги». Словом, адаптация к либерально-рыночной экономике означает следование семьей принципам «экономического подхода» и «теории социального обмена». «Приспособление» имеет не только экономические характеристики, но и нравственные и связано с кардинальной ломкой поведения и образа жизни членов семьи.
Более того, органичный синтез социально-статусного и экономического подходов позволил бы расширить спектр типологии семей на основе скрупулезного исследования всех мер, предпринимаемых представителями той или иной статусной группы, чтобы удержаться (и даже подняться) в принципиально новой для них экономической ситуации, а кому-то и в непривычной этнокультурной и религиозной среде.
Например, мы предложили бы рассматривать пять типов семей по статусно-экономическому признаку: 1) семья безработных, 2) семья работающих (в государственном и негосударственном секторе; семейный подряд, частное предпринимательство), 3) семья неработающих (пенсионеры, инвалиды, многодетные матери, престарелые; представители групп социального риска), 4) семья военнослужащих и работников внутренних дел, 5) семья регионально-этнического, постсоветского пространства (беженцы, вынужденные переселенцы, жертвы и участники межнациональных конфликтов и войн, «репатрианты».
Системной статистики и панорамного социально-экономического исследования феномена адаптации к российскому рынку представителей условно называемого нами «пятого» типа семей за все годы после распада СССР и начала реформ так и не появилось. Только на эмпирическом уровне можно догадываться о предпочтении большинством из переселенцев из стран бывшего Советского Союза «денежных» видов бизнеса в крупных городах, а не работы в сельской местности. К сожалению, реальная картина свидетельствует о далеко не безобидных с точки зрения закона методах приспособления к рынку семей мигрантов. В то же время не подлежит сомнению то, что сам характер либеральных реформ во многом провоцирует противоправный тип поведения людей, «подсказывая», на чем можно быстро заработать большие деньги. Ни для кого не секрет, что некоторые виды криминального бизнеса - торговля оружием, наркотические средства и одурманивающие вещества, работорговля, шантаж с целью получения выкупа, заказные убийства, теракты - все с ярко выраженным «национальным» компонентом. Игра на национальной психологии с целью втягивания субъекта в преступный бизнес - наиболее зримое проявление деформации, уродливого приспособления семей мигрантов к жестким условиям экономической борьбы. Английский экономист Гай Стэндинг [12] относит мигрантов и их семьи к классу «прекариата», не имеющих человеческих условий жизни в настоящем времени и видимых перспектив стабильной социально защищенной жизни в будущем. Не случайно Стэндинг предупреждает мировую общественность о том, что именно прекариат является на сегодняшний день новым опасным классом, так как у них, в отличие от пролетариата, нет даже стабильной, долгосрочной работы. Именно мигранты второго и третьего поколений, по данным международных СМИ, являются авангардом несанкционированного протестного движения.
По существу, «за кадром» остается и способ выживания семей военнослужащих и работников органов внутренних дел. После принимаемых периодически руководством страны решений о реорганизации и оптимизации численности вооруженных сил, вооружений, выводе российских войск с территории сопредельных государств, реформировании служб внутренних дел остро встали вопросы трудоустройства, жилья, своевременной выплаты жалования сотрудникам и пособий членам их семей, переподготовки и переобучения (на платной основе, главным образом) «гражданским профессиям» огромной армии демобилизованных и отправленных в запас и на пенсию специалистов.
Изучение адаптационных возможностей «третьего» типа - неработающей семьи - в российских условиях представляется достаточно актуальным. На какие средства живут самые социально уязвимые слои общества? Какова цена приспособления к «рынку» тех, кто в одночасье потерял все, или тех, кто в силу разных причин и обстоятельств оказался выброшенным на обочину социальной иерархии, пополнив собой категорию современных люмпенов, «деклассированных элементов», обитателей «ночлежек» и «центров социальной реабилитации»? Что случилось с их семьями за эти годы?
Более-менее поддается социологическому измерению жизнь многомиллионной, активной и не упускающей случая напомнить о себе «армии пенсионеров» - людей «третьего возраста». Специалисты имеют возможность всесторонне исследовать социально-экономические и психологические параметры привыкания пожилых наших сограждан к новым экономическим и социально-политическим условиям.
Достаточно сдержанной выглядит информация о том, как приспосабливаются к «рынку» многодетные семьи, семьи инвалидов, престарелых и больных людей.
И еще более закрытой от глаз исследователей остается жизнь «бомжей», людей, прошедших принудительное лечение от алкоголизма, и людей, имевших «срок» в местах заключения. Где и на что они живут? В периодической печати иногда появляются заметки о появлении целых «поселений» люмпенов и бомжей на территории кладбищ, городских свалок: живут «всей семьей», «промышляют» там же. А на обыденном уровне любой горожанин может наблюдать из окна своего благополучного бытия «работу» семейного подряда по «зачистке» мусорных контейнеров. И куда ни глянь по праздникам и будням - везде нищие и попрошайки (особенно дети - это тоже «семейный промысел») [6].
Проблемы социально-экономической и психологической адаптации к реформируемому обществу остро стоят и перед семьей «работающих» (одного или двух взрослых членов семьи).
Людей подталкивает к «пересмотру» своих возможностей и поиску «резервов» не только потенциальная и реальная конкуренция с молодыми, но и более прозаичные обстоятельства - низкая оплата труда, особенно в бюджетных организациях, и постоянная «угроза сокращения». Повсеместно работодателями внедряется практика перевода работников от долгосрочных контрактов к краткосрочным, что значительно облегчает процесс увольнения при наличии на то необходимости. Таким образом, ряды «прекариата» за последние два десятилетия значительно пополнились не только за счет мигрантов, но и нового социального слоя так называемых «новых бедных», к которым относятся низкооплачиваемые работники бюджетного и коммерческого секторов российской экономики, чья зарплата балансирует на грани прожиточного минимума и минимального размера оплаты труда. Стэндинг также обратил внимание на то, по мере прекариатизации социума меняется вековые устои семейных отношений. Под угрозой стоит понятие «мужественности», способности мужчины к необходимому обеспечению семьи. В современных рыночных условиях (превалирования политики «гибкости труда») востребованным оказывается низкооплачиваемый труд женщин. Мужской же труд работодателям менее выгоден, так как им надо платить соответствующую, более высокую, чем женщинам, зарплату. «Молодые мужчины, - пишет Стэндинг, - становятся более отчужденными и аномически деморализованными» [12, с. 117]. Отсутствие стабильной работы, социальной защищенности отрицательно сказывается на показателях брачности и рождаемости. Так, количество официально заключенных браков снижается, а при этом рост альтернативных браков и сожительств пропорционально увеличивается. Рождение ребенка, продукта долгосрочного инвестирования, материально, психоэмоционально и физически крайне затратного, для молодежи становится непозволительной роскошью. Обзавестись ребенком в условиях отсутствия стабильной работы, собственного жилья решаются лишь самые отчаянные и детолюбивые, не склонные к прагматизму и долгосрочному планированию люди. Надо отметить, что данная тенденция является не чисто российской проблемой, а международной, грозящей в будущем существованию самого института семьи [7].
Специалисты отмечают два варианта, к которым прибегают российские работники, стремящиеся сохранить или резко повысить жизненный уровень своей семьи, - это «вторичная занятость» и «предпринимательство» (куда входит и высокодоходная посредническая деятельность).
В российском социально-экономическом знании, на наш взгляд, не достаточно разработана категория «вторичной занятости». Скажем, западная экономическая теория и менеджмент под «дополнительной» (или «параллельной») занятостью понимает работу по специальности, отвечающую уровню компетентности и квалификации. На базе имеющихся знаний, умений и навыков работник может варьировать сферы деятельности либо в точности дублировать объем знаний и услуг, принятый на основной работе [13, с. 139].
Нам остается рассмотреть возможности адаптации к рыночным условиям семей безработных. Под «временно неработающими», как правило, подразумевается семья безработной женщины (более 60%). В половине российских семей женщина остается главным кормильцем. На какие средства живет такая семья? Боязнь скатиться на уровень нищеты заставляет женщину держаться за любую работу, какой бы низкооплачиваемой и малопрестижной она не была. Есть объяснение некоторой пассивности российских женщин на рынке труда: они являются первыми «кандидатами на вылет» в случае любой реструктуризации предприятия; работодатель предъявляет завышенные требования к женщине как к работнику; женщине приходится смириться с отсутствием прежних социальных льгот [1]. Экономисты и социологии отмечают маргинальный и полукриминальный характер освоения «новых» видов деятельности безработными. Из них мало кто имеет отношение к прежней профессии, а это ведет деквалификации работников, обесцениванию профессиональных знаний, навыков и умений.
Итак, «шоковая терапия» в ее первоначальном замысле сводила все социальные программы к минимуму, точнее к нулю. И это при обрушившейся на людей безработице, прекращении выплаты зарплат, сведения к прожиточному минимуму пенсий и социальных пособий. Более 65% россиян оказались на пороге бедности или за чертой прожиточного минимума, а способами существования семьи стала тактика выживания, что в свою очередь повлекло за собой резкое снижение социального контроля, рост преступности, наркомании, алкоголизма, проституции, суицида и т.д. [11].
Была ли альтернативная концепция модернизации России на так называемых «рыночных основаниях»? Была и есть, что блестяще продемонстрировал на своем опыте Китай в ходе модернизации и проведения реформ на рубеже 70-90-х гг. XX века. Это «стратегия перехода контролируемая государством». Суть этой модели заключается в том, чтобы сохранить государственную собственность в основных отраслях промышленности, природных, земельных ресурсах; обеспечить государственный контроль над банковской системой; использовать практику избирательного регулирования цен; обеспечить защиту отечественных отраслей промышленности и сельского хозяйства; установить жесткий контроль за международным перемещением капиталов для предупреждения их утечки за границу, в офшорные зоны; разработать и внедрить широкомасштабную программу государственных инвестиций в экономическую инфраструктуру (транспорт, связь, энергетику, информационные систему), а также в науку, передовые технологии, образование, здравоохранение, культуру, спорт; скоррелировать минимальные зарплаты и пенсии с уровнем реального прожиточного минимума и т.д. - словом, создать социально-интегрированное государство, отвечающее основным характеристикам устойчивого развития общества.
Поворот государства к социальной сфере произошел в 2010-13-х гг., но для большинства обычных семей остается актуальным опыт адаптации к неолиберальной, рыночной экономике первого десятилетия масштабной «постперестроечной» модернизации общества [8].
Между тем на региональном уровне группа нижегородских ученых во главе с профессором, академиком РАЕН В.М. Матиашвили разработала и предложила в 1993 году концепцию адаптации разных групп населения (а следовательно, и семей) к условиям рынка как профилактику и способ минимизации безработицы [8, с. 294-299].
Обоснована концепция дифференцированного рынка труда и работы Служб занятости населения в соответствии с тремя типами безработных и тремя типами освоения населением «рыночного пространства».
Первый тип - это высококлассные специалисты, рабочие высокой квалификации. В отношении их оправдана политика «социальной амортизации», предоставляющая им варианты трудоустройства, которые отвечают уровню, опыту и компетенции работников.
Второй тип - это так называемые социально уязвимые категории населения, а также люди, сменившие место жительства, уволенные в запас военнослужащие и т.д. Применительно к этой категории населения эффективной стала бы политика «социальной реабилитации», где сам факт «труда», «занятости» позволил бы людям осознать собственное Я, помочь чувствовать себя полноценным, социально адаптивным членом семьи.
Третий тип - экономически активная, мобильная часть населения, как правило, молодого или среднего возраста, готовая к кардинальному пересмотру своего трудового участия и сферы деятельности. Для них наиболее подходящей стала бы политика «социальной адаптации», включающая в себя переквалификацию, получение второго и третьего образования, самозанятость и открытие своего дела, семейного бизнеса.
В областных центрах наиболее приемлемой формой предпринимательства может стать венчурный (рисковый) бизнес по производству товаров и услуг. В сельской местности приоритет отдается крестьянскому (фермерскому) хозяйству и восстановлению разного вида сельхозкооперации - производственной, снабженческой, маркетинговой, сервисной и т.д.
В заключение считаем нужным отметить, что действующая в России модель реформирования общества могла бы быть существенно скорректирована за счет переориентации стратегического курса страны на модель социально интегрированного государства, в котором была бы реализована концепция делового и социального партнерства государства и семьи было бы, достигнуто сочетание патерналистской и мобилизационной моделей их взаимодействия, а значит, были бы сняты острые проблемы адаптации семей к рынку.
Литература
1. Бабаева, Л.В. Женщины: актуальные направления социальной политики (концептуальный подход к разработке Федеральной программы) [Текст]/ Л.В. Бабаева // Социол. исслед. - 1997. - № 7. - С. 53-58.
2. Горшков, М.К. Российское общество как оно есть: опыт социологич. диагностики [Текст] / М.К. Горшков. - М. : Новый хронограф, 2011. - 672 с.
3. Горшков, М.К. Молодежь России: социологический портрет [Текст] / М.К. Горшков, Ф.Э. Шереги. - М. : ЦСПиМ, 2010. - 592 с.
4. Немова, О.А. Проблемы социализации молодежи в условиях социально-экономической неопределенности [Текст] / О.А. Немова, Т.А. Пакина // Вестник гос. ун-та управления. - М., 2010. - С. 31-32.
5. Немова, О.А. Трудовая ментальность современной студенческой молодежи: опыт качественного социологического исследования [Текст] / О.А. Не-мова // European Social Science Journal. - 2013. - Т. 1. - № 8 (35). - С. 500-508.
6. Немова, О.А. Семейное воспитание в условиях общества потребления [Текст] / О.А. Немова, Т.В. Свадьбина // Социология. - 2013. - № 3. - С. 35-42.
7. Немова, О.А. Цена и ценность любви: опыт социоантропного анализа [Текст] / О.А. Немова, Т.В. Свадьбина // Вестник Мининского ун-та. - № 4. -2016. - С. 37-38.
8. Свадьбина, Т.В. Семья и российское общество в поиске обновления [Текст] : монография / Т.В. Свадьбина. - Н. Новгород : НГПУ, 2000. - 339 с.
9. Свадьбина, Т.В. Утилитаризм и аберрантность в ценностном измерении [Текст] / Т.В. Свадьбина // Приволжский научный журнал. - 2010. - № 1. -С. 263-269.
10. Свадьбина, Т.В. Современная семья: методология, проблемы, перспективы [Текст] : монография / Т.В. Свадьбина, А.Б. Любимова ; Нижегор. гос. пед. ун-т. - Н. Новгород, 2005. - 212 с.
11. Свадьбина, Т.В. Современный трафик: причины, разновидности, последствия, профилактика [Текст] / Т.В. Свадьбина, О.А. Немова, Т.А. Пакина // Социол. исслед. - 2014. - № 2. - С. 43-48.
12. Стэндинг, Г. Прекариат: новый опасный класс [Текст] / Г. Стэндинг. - М. : Ад Маргинем Пресс, 2014. - 328 с.
13. Blau, J.R. Social Contracts and Economic Markets [Text] / J.R. Blau. - NY, L., 1993. - 139 p.
