CC BY
37
Научная статья
УДК 81.271, 811.581.11
DOI 10.52070/2542-2197_2021_9_851_190
ВЫРАЖЕНИЕ НЕГАТИВНОЙ ОЦЕНКИ КАК КОМПЛЕКСНЫЙ РЕЧЕВОЙ АКТ (на материале русского и китайского языков)
Пэй Сянлинь
Московский государственный лингвистический университет, Москва, Россия, 1374254717@qq.com
Аннотация. Работа посвящена сопоставительному анализу способов выражения негативной оценки в русской и китайской лингвокультурах. Автор предлагает рассматривать комплексный речевой акт как ядро сопоставительных лингвопрагма-тических исследований, выделяет компоненты комплексного речевого акта негативной оценки и на материале проведенного анкетирования демонстрирует национально-культурную специфику выражения негативной оценки, которая объясняется разными принципами межличностной коммуникации в русской и китайской лингвокультурах.
Ключевые слова: речевой акт, негативная оценка, русский язык, китайский язык, вежливость
Для цитирования: Пэй Сянлинь. Выражение негативной оценки как комплексный речевой акт (на материале русского и китайского языков) // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Гуманитарные науки. 2021. Вып. 9 (851). С. 190-202. DOI: 10.52070/2542-2197_2021_9_851_190
Original article
Pei Xianglin
Moscow State Linguistic University, Moscow, Russia, 1374254717@qq.com
Abstract. The paper presents the results of a comparative study of the expression of negative assessment in Russian and Chinese linguocultures. Treating complex multipurpose speech act as the core of comparative linguo-pragmatic studies, the
EXPRESSION OF NEGATIVE EVALUATION AS A COMPLEX MULTIPURPOSE SPEECH ACT (based on Russian and Chinese)
author singles out its components and basing on the data of a questionnaire survey demonstrates the ethno-cultural specificity in expressing negative assessment, which is explained by different principles of interpersonal communication in Russian and Chinese linguocultures.
Key words: speech act, negative evaluation, the Russian language, the Chinese language, politeness
For citation: Pei Xianglin (2021). Expression of negative evaluation as a complex multipurpose speech act (based on Russian and Chinese). Vestnik of Moscow State Linguistic University. Humanities, 9(851), 190-202. DOI: 10.52070/2542-2197_2021_9_851_190
Введение
По мере активизации культурных и деловых связей между Китаем и Россией сопоставительное исследование русского и китайского коммуникативного поведения приобретает все большее значение. Целью настоящей статьи является сопоставительное изучение способов выражения негативной оценки носителями русской и китайской лингвокультур. Несмотря на то, что негативная оценка, будучи одним из ликоугрожающих речевых актов, играет важную роль в межличностной коммуникации, а ее выражение, не соответствующее поведенческим нормам данной лингвокультуры, может привести к когнитивному и коммуникативному диссонансу, сопоставительный анализ этнокультурной специфики выражения негативной оценки в русской и китайской лингвокультурах не получил до сегодняшнего дня должного освещения.
Настоящее исследование выполнено в лингвопрагматическом ключе с ориентацией на теорию языковых актов. Следует, однако, отметить, что в классической теории речевых актов под речевым актом подразумевается отдельное высказывание [Остин, 1986; Серль, 1986]. В реальной коммуникации, однако, для реализации коммуникативного намерения говорящий обычно не ограничивается отдельным высказыванием: для успешной реализации своей цели ему нередко нужно подготовить слушателя, аргументировать свою позицию, предложить альтернативу, заострить или, напротив, смягчить иллокутивную силу высказывания и т. п.
Это в полной мере относится к способам выражения негативной оценки. Мы предлагаем рассматривать ее как комплексный речевой акт, который, помимо выражения негативной оценки в качестве
ядерного компонента, может содержать другие компоненты (частичная похвала, совет, аргументация оценки и т. п.). Компоненты комплексного речевого акта негативной оценки (далее КРА НО) реализуют взаимосвязанные, но не совпадающие, а нередко вступающие в противоречие друг с другом цели: выразить оценку и поддержать межличностные отношения.
Сопоставительное изучение структуры КРА НО, предпринятое в данной статье, призвано пролить свет на специфику принципов межличностной коммуникации в русской и китайской лингвокуль-турах. Эти принципы тесно связаны с коммуникативной категорией вежливости, которая привлекает внимание все большего числа исследователей, в том числе и в сопоставительном ключе (обзор современных теорий вежливости в англоязычной литературе см. в [Германова, 2021]; сопоставительный анализ концепта «вежливость» в китайской и русской культурах см. в [Пищальникова и др., 2020]).
Материалом послужили результаты анкетирования носителей русского и китайского языков (по 250 носителей каждого языка); общий объем полученного материала составил 10000 КРА НО (соответственно 5000 КРА НО на русском и 5000 КРА НО на китайском языках). Возраст информантов варьировал от 18 до 30 лет.
Для сбора материала в данной работе используется тест на завершение дискурса (discourse-completion test). Информантам были предложены 20 коммуникативных ситуаций, в которых им предлагалось высказать оценку поведения адресата или некоторого связанного с ним объекта в ситуации, когда объект оценки ими не одобряется. Информанты могли уклониться от выражения оценки или, нарушив условие искренности, выразить положительную оценку, что также было зафиксировано в ряде ответов.
Компоненты комплексного речевого акта негативной оценки
По результатам анкетирования мы выделили следующие восемь компонентов КРА НО, каждый из которых имеет несколько вариантов реализации: выражение негативной оценки; выражение позитивной оценки; уклонение от выражения оценки; директивы; учет мнения собеседника; аргументация оценки; шутка, ирония; апеллятив.
Наиболее частотным компонентом КРА является выражение негативной оценки. Она может выражаться прямо («мне это не нравится»), с интенсификацией («мне это совсем не нравится») или с использованием различных способов митигации. В последнем случае, желая смягчить негативную оценку, информанты используют различные тактики. В первую очередь, это использование лексических средств хеджирования (не очень, не совсем, возможно и т. п.). Наряду с этим, существуют такие тактики, как:
- ссылка на собственную некомпетентность («Мне не нравится твой рассказ, но я в этом не разбираюсь»);
- оправдание неудачи трудностью стоящей перед собеседником задачи: - «Я знаю, что в вашем возрасте бросить курить - это очень трудно»);
- признание существования разных мнений («Спроси еще у кого-нибудь»);
- упоминание об удачах собеседника или благоприятных перспективах на будущее («Й
- «Мне не очень понравилась эта лекция, были лекции интереснее, я уверена, что в следующий раз получится лучше»);
- выражение уважения к собеседнику («Я вас очень уважаю, поэтому скажу честно, он нехороший сотрудник»);
- негативная оценка с указанием на положительные стороны
- «Мне твой рассказ не очень нравится, но конец интересный»).
Несомненный интерес представляет тот факт, что в ситуациях потенциальных коммуникативных рисков встречается и такой компонент КРА НО, как выражение частичной позитивной оценки. Его можно разделить на позитивную оценку объекта в целом и частичную позитивную оценку объекта. В первом случае информанты полностью нарушают условия искренности: - «Очень хорошо! Написал, просто как настоящий писатель». Во втором случае высказывается частичная позитивная оценка отдельных сторон объекта («Фон и дизайн презентации очень хороши»); в том числе и его несущественных сторон (ср. реакцию китайского информанта на вопрос о том, понравился ли ему рассказ начинающего автора ЕЙЙШй» - «Ой, у тебя очень красивый почерк»; позитивная оценка
с указанием на недостатки или возможность дальнейшего улучшения («Неплохо, но я знаю, что другие часы тебе больше подойдут»).
В ответах информантов также отмечено уклонение от выражения оценки. Оно может осуществляться прямо («Не считаю нужным делиться этим»); сопровождаться ссылкой на собственную некомпетентность
ТШ> ^^ПШЙЙ^^Й» - «Я раньше не посещала лекций такого рода и не обладаю глубокими знаниями в этой сфере, я не знаю, хорошо ли прошла лекция или плохо»), а также реализоваться путем смены темы разговора.
При выражении негативной оценки активно используются директивы, представляющие собой советы по улучшению объекта оценки. Они объединяют в себе прямые директивы («Давай вместе обсудим твою статью и скорректируем ее») и косвенные директивы. В последнем случае директивы осуществляются с хеджированием, представляя собой косвенные речевые акты («{{ЩЙ^Ш^^ЖШДШЙ» -«Ты можешь попробовать написать в другом стиле»). В ряде случаев рекомендация внести улучшения выражается имплицитно, например, путем указания на потенциальную возможность совершенствования объекта оценки - «Если еще поду-
мать над содержанием, то могло быть еще лучше») или за счет предложения помочь («Я могу помочь что-то поправить, если хочешь»).
Еще одним компонентом КРА НО является учет мнения собеседника, включающим такие тактики, как выражение интереса к мнению собеседника («Если тебе понравился фильм, я очень хочу послушать твое мнение»;); уточняющие вопросы («{{Ш^^^Ж^^^? » -«Ты уверена, что хочешь купить эти часы?»); предоставление окончательного решения собеседнику («В ней есть хорошие качества, но есть моменты, которые меня насторожили, в любом случае, выбирать тебе, это главное»).
Особого внимания заслуживает такой компонент КРА НО, как аргументация оценки, который включает четыре следующие тактики. Во-первых, это ссылка на чужое мнение («Помнишь, наш преподаватель сказал, что другие жанры больше привлекают молодых читателей»); во-вторых, ссылка на внешние обстоятельства («ШШШ^Ш
- «На данный момент развитие этого проекта не представляется экономически возможным»); в-третьих,
указание на неблагоприятные последствия («Если проект провалится, то это отразится на всех нас»); в-четвертых, ссылка на личный или чужой опыт
- «Посмотри, как ваши старшекурсники написали статью. В их статье всегда достаточно фактов для аргументации важных моментов»).
Шутка и ирония, позволяющие разрядить обстановку, также достаточно частотны в ответах китайских информантов:
» - «Разве когда ты заказывал еду для себя, то заказал и для моей книги?» (об испачканной книге); «Ш.Ш ^Й^АШ^^ТШ» - «Пассажир эконом-класса, пожалуйста, купи себе билет» (о пассажире, который не платит за такси).
В ответах китайских информантов широко употребляются апел-лятивы, играющие в китайской лингвокультуре большую роль в поддержании межличностных отношений
^{^ЙЙЛ^» - «Дорогая, честно говоря, мне не очень нравится твой друг»; -
«Руководитель, этот проект перспективный, но, возможно, у нас могут возникнуть некоторые трудности в его реализации»).
Национально-культурная специфика выражения негативной оценки в русской и китайской лингвокультурах
Национально-культурная специфика структуры КРА негативной оценки теснейшим образом связана с коммуникативным этностилем, который отражает различия в понимании носителями разных языков лингвопрагматической категории вежливости и правил межличностной коммуникации. Как показал наш материал, при выражении негативной оценки национально-культурная специфика речевого поведения представителей русской и китайской лингвокультур проявляется достаточно последовательно. Для носителей китайского языка особую значимость имеет поддержка позитивного лица адресата [Германова, Пэй Сянлинь, 2021], поэтому их ответы свидетельствуют о стремлении предупредить потенциальные межличностные конфликты за счет смягчения иллокутивной силы критических высказываний и гармонизации межличностных отношений. Это проявляется в различной частотности компонентов КРА НО в русском и китайском материале.
Так, наиболее частотным компонентом в ответах как русских, так и китайских информантов оказалось выражение негативной оценки, однако в китайском материале она выражалась значительно реже (в 62% КРА НО на русском языке и в 55 % КРА НО на китайском языке). Более того, случаи выражения негативной оценки без митигации или даже с интенсификацией (очень плохо», «совсем не понравилось») в ответах русских информантов встретились в 17 % и 10 % КРА НО, тогда как в ответах китайских информантов - лишь в 7 % и 1 %.
При использовании различных тактик смягчения негативной оценки наиболее частотным является использование лексических средств хеджирования (в 12 % ответов русских информантов и в 15 % ответов китайских информантов).
Среди средств смягчения негативной оценки важное место занимают признание существования разных мнений и указание на положительные стороны объекта. В ответах русских информантов эти тактики встретились в 5 % и 7 % КРА НО, в ответах китайских информантов - в 6 % и 1 %. (избегая критики объекта оценки, китайские информанты были склонны положительно оценивать объект целиком). Кроме того, китайские информанты склонны к использованию тактик «ссылка на собственную некомпетентность» и «оправдание неудачи трудностью задачи» (в 10 % и 9 % КРА соответственно). В ответах русских информантов такие способы использовались реже (в 4 % и 3 % КРА). Относительно высокая частотность ссылок на собственную некомпетентность связана с тем, что в китайской лингвокульту-ре скромность, доходящая до самоуничижения, является важнейшим проявлением вежливости.
Весьма интересным является тот факт, что выражение позитивной оценки (в условиях, когда объект оценки на самом деле вызывает неодобрение) занимает важное место в ответах как русских, так и китайских информантов. Разница состоит в том, что китайские информанты проявили склонность к позитивной оценке объекта в целом, полностью нарушая условия искренности с целью гармонизации межличностных отношений (в 20 % КРА НО). В ответах китайских информантов также отмечается позитивная оценка с интенсификацией «ЖЙТ» (очень хорошо); «Ж^Т» (замечательно), которая практически отсутствует в ответах русских информантов. Русские информанты, напротив, склонны к частичной позитивной оценке объекта
(в 26 % КРА НО). Эти случаи включают позитивную оценку отдельных сторон объекта (4 % КРА НО), позитивную оценку несущественных сторон (2 % КРА НО) и позитивную оценку с указанием на недостатки или возможность дальнейшего улучшения (в 20 % КРА НО).
В ответах русских информантов уклонение от выражения оценки проявляется в основном в виде прямого отказа (6 %), тогда как в ответах китайских информантов данный показатель составляет всего 2 %: китайские информанты, избегая критических оценок, предпочитали ссылаться на свою некомпетентность или сменяли тему разговора.
Соотношение случаев выражения негативной и позитивной оценки, а также случаев уклонения от оценки учетом использования различных тактик показано в схемах 1 и 2.
В ответах информантов также встречаются прямые и косвенные директивы (в 10 % и 20 % КРА НО русских информантов и в 4 % и 30 % КРА НО китайских информантов). Эти данные свидетельствуют о стремлении китайских информантов избежать прямых рекомендаций и советов, угрожающих негативному и позитивному лицу адресата.
Схема 1
прямой отказ от ответа
косвенный отказ от ответа
частичная позитивная оценка
позитивная оценка в цепом
3%
■ негативная оценка без митигации негативная оценка с митигацией частичная позитивная оценка
■ косвенный отказ от ответа
негативная оценка без митигации
17%
негативная оценка с ифик;
10%
негативная оценка с митигацией
35%
■ негативная оценка с интенсификацией
■ позитивная оценка в цепом прямой отказ от ответа
Компоненты КРА ОН по данным анкетирования (на материале русского языка)
При аргументации негативной оценки и русские, и китайские информанты склонны к ссылке на чужое мнение и внешние обстоятельства (в 7 % и 6 % КРА НО в ответах русских информантов и в 9 % и 9 % КРА НО в ответах китайских информантов).
Предоставление окончательного решения собеседнику в ответах русских информантов занимает 17 %, а в ответах китайских информантов только 4 %. Это объясняется тем, что такого рода высказывания, как «тебе решать», «это твое дело», понимаются носителями китайского языка как дистанцирование в межличностных отношениях и могут вызвать негативную реакцию.
Китайские информанты склонны к употреблению шутки, иронии, что позволяет им разрядить напряжение (в 5 % в ответах китайских информантов); в ответах русских информантов шутки встречаются редко.
Радикальным образом различаются данные об употреблении апел-лятивов. В китайской лингвокультуре апеллятив играет незаменимую роль в гармонизации межличностных отношений, сглаживая межличностную дистанцию при общении собеседников с одинаковым социальным статусом и, напротив, подчеркивая социальную дистанцию при общении с вышестоящим лицом [Щ0Ш, 1992; ШШ^, 1993;
Схема 2
в целом
20%
■ негативная оценка без митигации негативная оценка с митигацией частичная позитивная оценка
■ косвенный отказ от ответа
негативная оценка с интенсификацией позитивная оценка в целом прямой отказ от ответа
Компоненты КРА НО по данным анкетирования (на материале китайского языка)
^ЙЙ, 2013]. Это проявилось и в нашем материале: в ответах китайских информантов апеллятивы встретились в 30 % КРА НО. Коммуниканты с равным статусом употребляли апеллятивы, тесно связанные с родственными обращениями (хотя между собеседниками родственных отношений не существовало): «^^»(старый старший брат); «Ж Ш» (старшая сестра); при обращении к начальнику использовались апеллятивы, прямо указывающие на профессию или должность: «^ Я» (учитель); (руководитель). В ответах русских информан-
тов апеллятивы практически не встречаются.
Заключение
В лингвопрагматике неоднократно поднимался вопрос о том, насколько принципы речевого поведения, в частности, максимы вежливости, выработанные западными учеными, подходят для описания коллективистских культур Востока. Китайский учёный Гу Юэго пересмотрел принцип вежливости Дж. Лича с учетом особенностей коммуникативного поведения представителей китайской лингвокультуры ^и Yueguo, 1990]. Полагая, что западные теории вежливости не всегда могут адекватно объяснить речевой этикет китайцев, он сформулировал пять принципов вежливости, актуальных для китайского речевого поведения. Это максима самоуничижения (КЗ^АШШ), максима обращения, то есть использование апеллятивов (^ИУШШ), максима сближения (^НШШ), максима такта (^ШШШ) и максима великодушия [!№Н, 1992].
Как демонстрируют наши данные, эти максимы действительно отражаются в поведении представителей китайской лингвокультуры и являются, с нашей точки зрения, главной причиной различий в выражении негативной оценки носителями русского и китайского языков.
Как было показано выше, за исключением апеллятивов, отсутствовавших в ответах русскоязычных информантов, носители русского и китайского языков использовали одинаковые компоненты КРА НО и реализующие их тактики, но делали это с разной частотностью.
Так, русские информанты чаще высказывали неодобрение объекта оценки, что свидетельствует о более последовательном соблюдении условия искренности в русской лингвокультуре. Случаи прямолинейного выражения негативной оценки и ее интенсификация также чаще
встречались именно в русскоязычном материале. Напротив, различные митигативные тактики встречались в ответах китайских информантов с большей частотностью, чем в ответах русских респондентов (в частности, это относится к тактикам «ссылка на собственную некомпетентность» и «оправдание неудачи трудностью задачи»). Что касается уклонения от ответа, то русские информанты предоставляли окончательное решение собеседнику чаще, нежели китайские респонденты, для которых подобное речевое поведение означает нежелательное дистанцирование от собеседника. Весьма показательно предпочтение, оказанное китайскими информантами имплицитным способам выражения директив, которые смягчают их иллокутивную силу и препятствуют дистанцированию коммуникантов. Это свидетельствует о том, что ситуациях коммуникативных рисков в китайской лингвокультуре на первый план выходят соображения вежливости (поддержание позитивного лица собеседника) и стремление к гармонизация межличностных отношений, в том числе за счет реализации отмеченных Гу Юэго максим вежливого речевого поведения.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
1. Остин Дж. Л. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17: Теория речевых актов. Москва: Прогресс, 1986. С. 22-129.
2. Серль Дж. Р. Классификация иллокутивных актов // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17: Теория речевых актов. Москва: Прогресс, 1986. C. 170-194.
3. Германова Н. Н. Англоязычные теории вежливости и методологические проблемы сопоставительной лингвопрагматики // Методология современного языкознания-3: сборник статей в честь юбилея В. А. Пищаль-никовой. Москва: Р.Валент. 2021. С. 64-71.
4. Пищальникова В. А. [и др.]. Картина мира китайцев: теория и практика научного исследования. Москва: Р. Валент, 2020.
5. Германова Н. Н., Пэй Сянлинь. Концепт ЛИЦО в коллективистской культуре Китая // Когнитивные исследования языка. 2021. Вып. 1 (44). С. 299-305.
6. MSS. 1992. № 4. S. 11-17 / Гу Юэго. Вежливость, прагматика и культура // Обучение и исследование иностранных языков. 1992. № 4. С. 10-18.
7. 1993. № 3. S. 77-85 / Со Чжэньюй. Прагматическое исследование «уместности» // Прикладная лингвистика. 1993. № 3. С. 77-85.
8. 2013. № 4.
S. 43-47 / Чжоу Миньцюань. Исследование сопоставительной лингво-прагматики: русский и китайский речевые акты обращения // Русский язык в Китае. 2013. № 4. С. 43-47.
9. Gu Yueguo. Politeness Phenomena in Modern Chinese // Journal of Pragmatics. 1990. № 14 (2). P. 237-257.
REFERENCES
1. Austin, J. L. (1986). Word as action. In new issues in foreign linguistics. 17: Theory of speech act (pp. 22-129). Moscow: Progress. (In Russ.)
2. Searle, J. R. (1986). Classification of illocutionary acts. In New issues in foreign linguistics. 17: Theory of speech acts (pp. 170-194). Moscow: Progress. (In Russ.)
3. Guermanova, N. (2021). Angloyazychnye teorii vezhlivosti i metodologi-cheskie problemy sopostavitel'noj lingvopragmatiki l'shaya rossijskaya encik-lopediya = English politeness theories and methodological issues of comparative linguistic pragmatics. In: Methodology of modern linguistics (pp. 64-71). Collection of articles in honor of V. A. Pishchal'nikova. Moscow: R.Valent. (In Russ.)
4. Pishchal'nikova, V. A. et al. (2020). Kartina mira kitajcev: teoriya i praktika nauchnogo issledovaniya = The Chinese worldview: theory and practice of scientific research. Moscow: R.Valent (In Russ.)
5. Germanova, N. N., Pei Xianglin. (2021). The concept of face in the Chinese collectivist culture. Cognitive studies of language, 1(44), 299-305. (In Russ.)
6. MSS. (1992). il^i^ffl^^. 4, 11-17. (In Chin.)
7. (1993). 3, 77-85. (In Chin.)
8. ^Kfc(2013). ШШ^шШтМ^ШШ^Я. ФШШМ^, 4, 43-47. (In Chin.)
9. Gu Yueguo. (1990). Politeness Phenomena in Modern Chinese. Journal of Pragmatics, 14(2), 237-257.
Информация об авторе
Пэй Сянлинь - аспирант кафедры общего и сравнительного языкознания Московского государственного лингвистического университета
Information about the author
Pei Xianglin - PhD Student,
Department of General and Comparative Linguistics, Moscow State Linguistic University
Статья поступила в редакцию 01.06.2021; одобрена после рецензирования 30.06.2021; принята к публикации 02.07.2021
The article was submitted 01.06.2021; approved after reviewing 30.06.2021; accepted for publication 02.07.2021
