CC BY
54УДК 167:343.1 © А. Ю. Афанасьев, 2021 DOI: 10.24412/1999-625X-2021-3-82-255-261
Введение в методологию уголовно-процессуальной науки
А. Ю. Афанасьев, Нижегородская академия МВД России, Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет имени Н. И. Лобачевского
И afanasev_alexey@bk.ru
Принято считать, что наука должна соответствовать потребностям практики. В действительности наука может растерять способность к решению проблем, создавая такую иллюзию при разрастании вширь за счет многочисленных однотипных исследований. Уголовно-процессуальная наука в этом плане находится далеко не в лучшем состоянии. Методология науки уголовного процесса сводится лишь к совокупности методов научного познания, между которыми не проводится четкого разграничения. Предполагается, что методологию науки уголовного процесса нужно рассматривать через призму ее организации, а недостаточную практикоориентированность видеть в низком развитии методологии. По результатам проверки гипотез установлено, что методологию уголовно-процессуальной науки следует понимать как результат внутринаучной рефлексии, обращенной к организации самой науки уголовного процесса. Кроме этого выявлено, что методология и практикоориентированность уголовно-процессуальной науки находятся в зависимом положении: насколько наука уголовного процесса неметодологична, настолько она и непрактикоориентирована, и наоборот.
Ключевые слова: методология; уголовно-процессуальная наука; рефлексия; методы научного познания; организация деятельности; научно-исследовательская деятельность; уголовно-процессуальная деятельность;
практикоориентированность.
Introduction to the Methodology of Science of Criminal Procedure
А. Yu. Аfanasiev, the Nizhny Novgorod Academy of the Russian Ministry of Internal Affairs, National Research State University of Nizhny Novgorod named after N. I. Lobachevsky
El afanasev_alexey@bk.ru
It is generally accepted that science must meet the needs of practice. In fact, science can lose its ability to solve problems, creating such an illusion when it grows in breadth due to numerous studies of the same type. The science of criminal procedure in this regard is far from being in the best condition. The methodology of the science of criminal procedure is reduced only to a set of methods of scientific cognition, with no clear distinction made between them. It is assumed that the methodology of the science of criminal procedure should be considered through the prism of its organization, and it is low development of the methodology that should be viewed as its insufficient practical orientation. According to the results of testing the hypothesis, it was established that the methodology of the science of criminal procedure should be understood as the result of intrascientific reflection addressing to the organization of the science of criminal procedure itself. In addition, it was revealed that the methodology and practical orientation of science of criminal procedure are in a dependent position: as much the science of criminal procedure is non-methodological, as much it is impractical, and vice versa.
Keywords: methodology; science of criminal procedure; reflection; methods of scientific cognition; organization of activities; research activities; criminal procedural activity; practical orientation.
Ежегодно российскими учеными-процессуалистами проводятся сотни монографических исследований и публикуются тысячи научных статей по различным теоретическим и прикладным проблемам уголовного процесса. Несмотря на такие зна-
чительные объемы, перенасыщения в науке уголовного процесса не происходит. Вероятно, причиной этому является устойчивая динамика изменений в уголовно-процессуальном законе и в практике осуществления уголовно-процессуальной деятельности,
которые ее подпитывают. Именно оттуда и черпаются требующие решения проблемы — вечные источники вдохновения и тем для исследований. Достаточно классическая картина взаимодействия науки и практики, не правда ли? Однако действительно ли научные разработки соответствуют потребностям практической деятельности? Полагаем, что не всегда. Мы вовсе не замечаем того факта, что сама наука может находиться далеко не в лучшем состоянии, что ее плоды могут быть отравлены, а сама она уже растеряла способность к решению проблем и лишь создает такую иллюзию, разрастаясь вширь за счет многочисленных однотипных исследований.
Г. П. Щедровицкий в свое время совершенно верно заметил, что «наука проделала гигантский шаг, и нельзя сказать, что это шаг вперед, это скорее разрастание гигантской опухоли» [1, с. 17]. С тех пор существенно ничего не изменилось. Такое разрастание продолжает развиваться абсолютно неосмысленно и непрактично, поскольку все еще непонятно, «что делать с этой наукой, для чего собственно ее результаты и насколько она помогает нам жить?» [1]. Во всем этом можно проследить тонкую связь: причиной бессмысленного разрастания науки, вероятно, и стало ее стремительное отдаление от практики. Убедительно это доказывает современная наука, в особенности юридическая. Последняя лишь по внешним признакам остается близкой к практике. По крайней мере, чтобы результаты исследований доходили до правоприменителей, это большая редкость, возможно, даже роскошь. Непризнание этого факта лишь ухудшает ситуацию. Данная статья вряд ли призвана служить элементарной констатацией обозначенного факта. Такая цель не ставится. Однако указанное обстоятельство способствует тому, чтобы мы обратили внимание на причины этого явления.
Не будет каким-либо открытием, если мы заявим, что ни одно исследование не обходится без применения определенных методов. Объяснение этому достаточно простое — исследовательская деятельность, как и любая иная деятельность, в своем осуществлении предполагает использование соответствующих средств и методов. Совсем другой вопрос, насколько осознанно это происходит. Проводимые исследования по уголовному процессу доказательно демонстрируют, что ученые не всегда прибегают к тем или иным методам с пониманием не только их сущности и потенциала, но и того, что в том или ином случае применялся именно конкретный метод научного познания.
Так, с 2018 по 2020 гг. было защищено более 130 диссертаций на соискание ученых степеней по
специальности 12.00.09 — уголовный процесс 1. С точки зрения методов там все весьма плачевно: всеобщие методы научного познания указываются без учета их сущности, следовательно, противоречиво и ошибочно применяются; при перечислении методов не проводится четкого разграничения между общенаучными и частнонаучными методами научного познания; в случае разграничения к общенаучным относят те методы, которые являются частнонаучными, и наоборот (например, системно-структурный метод указывается частнонаучным); специальные методы (т. е. методы истинно уголовно-процессуальной науки) не выделяются либо ошибочно указываются как специальные (например, социологический подход — метод социологии, а не уголовного процесса) [2, с. 12-13; 3, с. 12; 4, с. 8; 5, с. 6; 6, с. 7].
На первый взгляд, проблема может показаться несерьезной, возможно, даже не заслуживающей особого внимания. По этой же мнимой причине «специалисты» обвинили бы нас, может, и обвинят, в искусственной гиперболизации ситуации, в поиске проблем там, где их нет и быть не может, в конечном итоге — в непрактикоориентированности. Но это лишь при первом приближении. Как и предполагалось, все гораздо сложнее. Исходные предпосылки для подобного утверждения можно обнаружить в тех же самых диссертациях. Большинство исследователей, в нашем случае в области уголовно-процессуальной науки, помимо уже обозначенных упущений допускают более значимый огрех: методологию и методологическую основу собственных исследований видят лишь в совокупности методов научного познания, которые применялись или же могли применяться в ходе исследования. Это, как известно, только одно из значений понятия «методология», причем наиболее узкое. Очевидно, есть и другие трактовки: например, такие как учение о методах научного познания и преобразования мира [7, с. 268], учение об организации деятельности [8, с. 20] и т. д. Последняя нас подтолкнула на пересмотр всей методологической основы уголовно-процессуальной науки и формулирование гипотезы: методологию науки уголовного процесса следует рассматривать через призму ее организации. В силу того что мы рассматриваем методологию именно в таком ракурсе, представляется, что организация научной деятельности корреспондирует, во всяком случае, должна так вести себя, с организацией самой уголовно-процессуальной деятельности. Отсюда следующая гипотеза: уголовно-процессуальная наука недостаточно практикоориентирована, поскольку неметодологична. В этом мы видим основную идею и значение методологии науки уголовного процесса.
1 Объявления о защитах диссертаций на официальном сайте ВАК при Минобрнауки России. URL: https://vak.minobrnauki. gov.ru/adverts_list#tab=_tab:advert~ (дата обращения: 24.04.2021).
В рамках настоящей статьи нам предстоит проверить данные предположения в части категориально-сущностной характеристики методологии уголовно-процессуальной науки. Снятие вопросов такого порядка позволит исключить путаницу в объекте и предмете последующего исследования.
Пожалуй, мы не сможем особо удивить вас общенаучными и частнонаучными подходами к разъяснению понятия «методология науки». Окажется, что все уже написано и будет сплошным дублированием. Однако систематизации таких подходов применительно к уголовно-процессуальной науке еще не производилось. Более того, мы не сможем избежать анализа устоявшихся и признанных в науке позиций относительно методологии и рефлексии, поскольку авторская интерпретация будет исходить именно от них.
Г. П. Щедровицкий культурную традицию, связанную с обсуждением рефлексии, разделяет на две части: до XVI столетия — по его мнению, именно в этот период сформировался первый круг проблем, связанных с рефлексией и, по сути дела, был определен смысл слова «рефлексия»; после XVI столетия, когда в работах Дж. Локка, Г. Лейбница, затем И. Канта и И. Фихте сложилось второе понимание рефлексии и, соответственно, второй смысл этого слова [9, с. 71]. Далее, при рассмотрении истории философских трактовок рефлексии ученый обозначил центральные идеи Аристотеля, Платона, Дж. Локка, Г. Лейбница, И. Канта, И. Фихте и Г. В. Ф. Гегеля, которые относились к рефлексии и легли в основу современного представления [9, с. 217-218]. Э. Г. Юдин, анализируя становление и развитие методологии, в числе основоположников обозначил Аристотеля, Ф. Бэкона, Р. Декарта, Дж. Локка, Д. Юма, И. Канта, Г. В. Ф. Гегеля [10, с. 57-59].
Полагаем, что к этой группе можно отнести К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина, которые хотя прямо и не писали о методологии, но в конечном итоге являются истинными методологами, а также Г. П. Щедровицкого и Э. Г. Юдина — основных представителей Московского методологического кружка. Но только этими именами представление об основах методологии явно не исчерпывается. На наш взгляд, каждый ученый, проводящий полноценное исследование, сам себе методолог и вносит определенный вклад в развитие учения о методологии, не говоря уже о десятках именитых ученых различных эпох, работы которых легли в основу современной методологии. Здесь к уже обозначенным можно добавить таких зарубежных авторов, как Э. Гуссерль, Т. Кун, И. Лакатос, К. Поппер, среди отечественных представителей: психологической науки — Л. С. Выготского, А. Н. Леонтьева, С. Л. Рубинштейна; медицины и физиологии — Н. М. Амосова, П. К. Анохина, А. А. Богданова; Московско-
го методологического кружка — Н. Г. Алексеева, В. А. Лефевра, М. К. Мамардашвили, В. Н. Садовского, В. С. Швырева и др.; правоведения — С. С. Алексеева, Д. А. Керимова, В. В. Лазарева, В. М. Сырых, Н. Н. Тарасова, И. Л. Честнова и др.
Несмотря на то что в российском уголовном процессе должного внимания методологии уголовно-процессуальной науки не уделялось, можно обозначить ученых-процессуалистов и ученых-криминалистов, которые так или иначе затрагивали методологические проблемы уголовного процесса:
A. В. Агутина [11], И. Е. Адаменко [12], А. В. Гринен-ко [13], З. З. Зинатуллина [14], М. К. Каминского [15],
B. Я. Колдина [16], Г. П. Корнева [17], А. Ф. Лубина [18], И. М. Лузгина [19], Я. О. Мотовиловкера [20], С. Г. Оль-кова [21], И. Г. Смирнову [22], Ю. А. Фролова [23] и др. Да простят нас ученые, которые не были здесь отмечены, мы, вероятно, исправимся по мере погружения в проблему. При всем этом в качестве общего недостатка, помимо того, что о методологии науки уголовного процесса практически никто не писал, можно обозначить то, что во всем массиве изученных работ о «методологии» и «околометодологии» науки уголовного процесса и уголовно-процессуальной деятельности у большинства авторов понимание методологии сводилось лишь к методике или совокупности методов.
Пожалуй, погружение в историю методологии — весьма занимательное и значимое занятие, поскольку там помимо ответов можно обнаружить темные страницы, предполагающие постановку совершенно новых вопросов, требующих соответствующих решений. Однако это выходит за рамки нашего исследования, поэтому направим усилия сугубо в сторону понятий «рефлексия» и «методология» в целях формирования авторского понимания методологии уголовно-процессуальной науки.
Так сложилось, и об этом отчасти было указано выше, что методологию общепринято понимать как: совокупность методов; учение о методах; систему принципов и способов организации и построения теоретической и практической деятельности. На это указывают и словари, и доктринальные источники. Например, в философском словаре М. М. Розенталя и П. Ф. Юдина методология трактуется как совокупность приемов исследования, применяемых в какой-либо науке, а также как учение о методах научного познания и преобразования мира [7, с. 268]. На такое же значение ссылаются в философском словаре И. Т. Фролова [24, с. 329]. В Толковом словаре
C. И. Ожегова под методологией понимается учение о научном методе вообще или о методах отдельных наук [25, с. 292].
Судя по имеющимся научным разработкам, именно такое же понимание перенеслось и в раз-
личные отрасли науки, хотя в большинстве случаев смысл методологии сводится лишь к совокупности методов исследования [13]. Полагаем, что в подобной интерпретации отсекается значительная часть сущности методологии в виде учения об организации деятельности [8, с. 20], в нашем случае — научной, исследовательской.
Очевидно, подобное понимание возникло не случайно. А. М. Новиков и Д. А. Новиков в этом далеко не пионеры, хотя, следует отдать им должное, именно они продемонстрировали методологию через призму организации различных видов деятельности — научной, профессиональной, игровой и т. д.
В 1997 г. А. Ф. Лубин в монографии, посвященной методологии криминалистического исследования механизма преступной деятельности 2, указал на то, что методология «выступает как тип рефлексии, изучающий средства познания, категории и понятия, методы и процедуры исследования, объяснительные схемы и способы построения научных теорий» [18, с. 10]. Далее он обозначил соотношение методики и методологии в виде: «человек — предстоящая деятельность» и «человек — программа деятельности» [18, с. 10]. К таким умозаключениям, вероятно, он пришел весьма обоснованно. Не последнюю роль в этом сыграли и работы советских методологов Г. П. Щедровицкого и Э. Г. Юдина.
В свое время Г. П. Щедровицкий в одной из своих публикаций привел весьма значимые и тонкие мысли о методологии: «...чтобы строить научный предмет, нужно прежде всего организовать деятельность по его строительству, а это значит — создать для нее определенные средства и метод, сорганизовать их в определенный «аппарат». Мы не только и не столько разрабатывали ее (методологию. — А. А.) научным образом, сколько творили в своей живой работе, а затем осознавали, рефлектировали свою работу и таким образом получали знания о методологической работе.» [9, с. 21-22].
Полагаем, в этих предложениях заложен глубинный смысл методологии науки: во-первых, методологию науки мы создаем сами в процессе научных исследований; во-вторых, методология есть результат рефлексивного анализа и нормирования собственной деятельности.
Э. Г. Юдин же обнаружил, что изменение типа внутринаучной рефлексии сначала с отнологиче-ского на гносеологический, а после на методологи-
ческий «привело к изменению схем объяснения, на которые ориентируется научное познание, то есть к изменению способа организации концептуального аппарата, задающий общую стратегию исследования» [10, с. 47]. Он установил, что методология есть не только «учение о структуре, логической организации, методах и средствах деятельности» [10, с. 56], но и то, что она «образует необходимый компонент всякой деятельности, поскольку последняя становится предметом осознания, обучения и рационализации» [10, с. 56]. При этом, по мнению ученого, «основной функцией методологического знания является внутренняя организация и регулирование процесса познания или практического преобразования того или иного объекта» [10, с. 56]. Тем самым Э. Г. Юдин не только убедительно раскрыл сущность методологии науки через ее организацию, но и очертил ее границы, а также показал соотношение внутрина-учной рефлексии и методологии науки как процесса и результата. Кроме того, им были приведены типы, уровни и основные понятия методологии.
Разумеется, при всем этом нельзя не обозначить и того факта, что и Г. П. Щедровицкий и Э. Г. Юдин в своих работах отчетливо демонстрировали значение в становлении и развитии методологии разработок предшественников: здесь речь не только о величайших мыслителях, но и об учителях и соратниках, а также об оппонентах. Например, в их исследованиях можно обнаружить отсылки 3, в том числе критические, к идеям К. Поппера и И. Лакатоса, первый из которых методологию видел в виде совокупности методологических правил [26, с. 33-236], второй исходил из понимания методологии программ научно-исследовательской деятельности [27, с. 217-231]. Все это в очередной раз подтверждает, что становление и развитие учения о методологии нельзя считать достижением ученых лишь одной эпохи или какого-либо научного круга. Более того, не представилось бы возможным развить научную мысль до соответствующих масштабов без учета наработок И. Канта, Г. В. Ф. Гегеля, И. Фихте, а также более поздних их последователей и критиков.
Так, И. Кант о рефлексии писал: она «не имеет дела с самими предметами, чтобы получать понятия прямо от них. есть такое состояние души, в котором мы прежде всего пытаемся найти субъективные условия, при которых можем образовать понятия.
2 Наука уголовного процесса подобных фундаментальных работ, посвященных методологии уголовного-процессуального исследования, до сих пор не содержит, впрочем, как и работ по методологии науки уголовного процесса.
3 Например, Г. П. Щедровицкий говорил об утрате наукой философского основания, что негативно сказывается на возможности ее существования. Так, он писал: «Наука является продуктом очень сложного системного контекста, т. е. системного окружения, без которого она не может существовать. наука может существовать лишь в системном окружении философии, методологии. Если же лишить ее окружения, то она помрет и помирает» [1]. Весьма интересно обнаружить практически аналогичную мысль в работе И. Лакатоса, где он выступил с критикой К. Поппера. Его (К. Поппера) «методология — правила научной игры — встала на свои собственные ноги, однако ноги эти оказались болтающимися в воздухе без философской поддержки» [30, 8. 253].
Рефлексия есть осознание отношения данных представлений к различным нашим источникам познания, и только благодаря ей отношение их друг к другу может быть правильно определено» [28, с. 248]. Г. В. Ф. Гегель рефлексию представил как «видимость себя внутри самой себя; видимость, вошедшая в себя и тем самым отчужденная от своей непосредственности» [29, с. 18]. И. Фихте объяснял рефлексию через отвлечение (свободное отделение чистой формы от содержания) и указал, что действующее после отвлечения второе действие свободы, через которое форма делается своим собственным содержанием и возвращается к себе самой, и есть рефлексия [31, с. 46]. Он писал, что «никакое отвлечение невозможно без рефлексии и никакая рефлексия — без отвлечения» [31, с. 46]. В обозначенных положениях можно проследить развитие мысли о рефлексии: осознание отношения к собственным исследованиям — обращение к себе вне самого себя — обращение к себе после отвлечения от самого себя. Именно подобное понимание было развито в последующем и привело к тому, что мы имеем сегодня.
В. И. Ленин, разбирая высказывание Г. Гегеля о том, что «сущность в этом своем самодвижении есть рефлексия. Кажимость есть то же, что рефлексия», пришел к следующему умозаключению: «Кажимость (кажущееся) есть отражение сущности в себе (ней) самой» [32, с. 119]. Тем самым он развил гегелевскую рефлексию через кажущуюся сущность и представил основную мысль рефлексии с помощью самоотражения сущности. В то же время следует обозначить и то, что не всякое отражение может говорить о рефлексии, как и не всякая деятельность требует абстрактного мышления и, следовательно, не нуждается в сложных фокусах рефлексии [33, с. 253]. Весьма удачно перенесли эту мысль на методологию деятельности А. М. Новиков и Д. А. Новиков, которые утверждали, что методология возможна только там, где есть деятельность, направленная на получение нового результата, в случае многократного повторения одних и тех же действий понятие методологии неприменимо [8, с. 21-22].
Исходя из этого можно предположить, что наряду с методологией уголовно-процессуальной науки существует и методология уголовно-процессуальной деятельности. Подобное суждение стало возможным благодаря установлению сущности методологии через результат рефлексии организации определенной деятельности. Таким образом, если мы берем уголовно-процессуальную деятельность, то получается, что ее субъекты могут рефлектировать собственную деятельность. Иными словами, следователь, дознаватель и другие субъекты уголовно-процессуальной деятельности при осуществлении этой деятельности могут выполнить рефлексивный
выход, т. е. выход из своей прежней позиции деятеля и перейти в новую позицию — внешнюю, как по отношению к прежним, уже выполненным деятельно-стям, так и по отношению к будущей, проектируемой деятельности [9, с. 222]. В такой рефлексивной позиции индивид обращается к собственной деятельности, осмысливает и понимает ее. На наш взгляд, вполне допустима для уголовно-процессуальной деятельности ситуация, когда требуется организовать уголовное судопроизводство с учетом рефлексивного анализа. В конечном итоге рефлексия свойственна всем субъектам уголовного процесса, но не всякий результат рефлексии данных субъектов есть методология. Полагаем, выполнение ими повторяющихся, однотипных действий вряд ли можно вывести к методологии, скорее — к методике или технологии. А что в итоге? Отвечаем: методология уголовно-процессуальной деятельности только там, где речь идет о рефлексии относительно организации этой деятельности. «Организовать деятельность, — как считают А. М. Новиков и Д. А. Новиков, — означает упорядочить ее в целостную систему с четко определенными характеристиками, логической структурой и процессом ее осуществления — временной структурой...» [8, с. 24]. При этом к характеристике относят: особенности, принципы, условия, нормы; логическую структуру составляют: субъект, объект, предмет, формы, средства, методы деятельности, ее результат; временная структура включает в себя: фазы, стадии, этапы деятельности [8, с. 24]. По каждому из элементов этой целостной системы можно разложить и уголовно-процессуальную деятельность. То же самое и с наукой уголовного процесса (различие лишь в элементах) — ее методологию следует рассматривать исключительно через ее организацию и организацию уголовно-процессуальной научной деятельности, которая, в свою очередь, невозможна без организации уголовно-процессуальной деятельности практической. В случае несовпадения уровня организации уголовно-процессуальной деятельности с уровнем организации уголовно-процессуальной научной деятельности происходит перекос, который выливается в несоответствие методологии науки уголовного процесса с методологией уголовно-процессуальной деятельности. Учитывая имеющийся уровень рефлексии в уголовно-процессуальной науке и, следовательно, развитость ее методологии, рассчитывать на соответствие науки практике не приходится. В то же время говорить о полном отсутствии методологич-ности в уголовно-процессуальной науке и ее прак-тикоориентированности нельзя. Они (методология и практикоориентированность) находятся в зависимом положении: насколько наука уголовного процесса неметодологична, настолько она и непрактико-ориентирована, и наоборот.
Итак, мы пришли к следующим центральным положениям относительно рефлексии и методологии науки в целом и науки уголовного процесса в частности. Во-первых, методология есть результат рефлексивного анализа и нормирования собственной деятельности. Во-вторых, методология науки есть внутреннее строение научно-исследовательской деятельности, рассматриваемой со стороны как ее содержания, так и организации. В-третьих, методологию науки мы создаем сами в процессе научных исследований. В дальнейшем она может быть экстраполирована на другие исследования. В-четвертых, методология науки и вну-тринаучная рефлексия соотносятся как результат и процесс обращения к собственной научно-исследовательской деятельности. В-пятых, следует разделять методологию уголовно-процессуальной науки и методологию уголовно-процессуального исследования. Причем и в первом и во втором случае все сводится к результату внутринаучной рефлексии, обращенной к организации либо самой науки уголовного процесса, либо уголовно-процессуальной научно-исследовательской деятельности. В-шестых, методология науки уголовного процесса позволяет ее организовать, выстроить стратегию ее функционирования и развития,
а в рамках отдельного уголовно-процессуального исследования за счет нее формируется программа исследовательской деятельности, определяется путь научного познания.
Таким образом, методология уголовно-процессуальной науки — это результат внутринаучной рефлексии, обращенной к организации самой науки уголовного процесса. Методология уголовно-процессуального исследования — результат вну-тринаучной рефлексии, обращенной к организации собственной уголовно-процессуальной научно-исследовательской деятельности.
В ходе настоящего исследования на основе изучения текущего состояния уголовно-процессуальной науки и ее методологического базиса нами были выдвинуты и проверены гипотезы о необходимости рассмотрения методологии науки уголовного процесса через рефлексию ее организации и взаимозависимости практикоориентированности и уровня методологии. В результате представлены авторские интерпретации методологии уголовно-процессуальной науки и методологии уголовно-процессуального исследования, а также установлена прямая пропорциональная связь между методологичностью науки уголовного процесса и ее практикоориентированно-стью.
Список литературы
1. Щедровицкий Г. П. Наука. Философия. Методология // Доклад в Московском физико-техническом институте 29 мая 1986 года. URL: http://www.mmk-documentum.ru/archive/documentum/fax/327/0342.zip (дата обращения: 24.04.2021).
2. Винокуров Л. В. Процессуальные основы взаимоотношений участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения и суда на стадии предварительного расследования : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2019.
3. Коломеец Е. В. Использование прокурором средств реагирования в досудебном производстве : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2019.
4. Писаревский И. И. Обоснованность и мотивированность приговора в российском уголовном процессе : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Томск, 2019.
5. Попова Л. В. Особенности уголовно-процессуального регулирования досудебного производства по уголовным делам об экономических преступлениях, совершенных в сфере предпринимательской деятельности : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Волгоград, 2019.
6. Стрелкова Ю. В. Вердикт присяжных заседателей в уголовном судопроизводстве: теоретические основы и правоприменительная практика : автореф. дис. . канд. юрид. наук. М., 2018.
7. Философский словарь / под ред. М. М. Розенталя и П. Ф. Юдина. М., 1963.
8. Новиков А. М., Новиков Д. А. Методология. М., 2007.
9. Щедровицкий Г. П. Мышление — Понимание — Рефлексия. М., 2005.
10. Юдин Э. Г. Методология науки. Системность. Деятельность. М., 1997.
11. Агутин А. В. Мировоззренческие идеи в уголовно-процессуальном доказывании : дис. ... д-ра юрид. наук. Н. Новгород, 2005.
12. Адаменко И. Е. Уголовно-процессуальная деятельность: системообразующие основания и компоненты : дис. . д-ра юрид. наук. Н. Новгород, 2018.
13. Гриненко А. В. Методология уголовно-процессуальной науки // Государство и право. 2003. № 9.
14. Зинатуллин З. З. Уголовно-процессуальная наука постсоветской России: генезис становления, развития и современные проблемы : монография. М., 2021.
15. Каминский М. К., Горшенина Т. В. Методологическая парадигма современной криминалистики // Вестник Удмуртского университета. 1997. № 1.
16. Колдин В. Я. Проблемы методологии правоприменения // Государство и право. 2011. № 1.
17. Корнев Г. П. Методологические проблемы уголовно-процессуального познания. Н. Новгород, 1995.
18. Лубин А. Ф. Механизм преступной деятельности. Методология криминалистического исследования. Н. Новгород, 1997.
19. Лузгин И. М. Методологические проблемы расследования. М., 1973.
20. Мотовиловкер Я. О. Вопросы теории советского уголовного процесса / отв. ред. И. Д. Перлов. Томск, 1971.
21. Ольков С. Г. Методологические основы науки уголовно-процессуального права // Публичное и частное право. 2017. № 1(33).
22. Смирнова И. Г. Социальная ценность российского уголовного судопроизводства : дис. ... д-ра юрид. наук. Томск, 2012.
23. Фролов Ю. А. Система уголовного судопроизводства: история и современные тенденции развития : дис. ... д-ра юрид. наук. Ростов н/Д, 2006.
24. Философский словарь / под ред. И. Т. Фролова. 7-е изд., перераб. и доп. М., 2001.
25. Ожегов С. И. Толковый словарь русского языка: ок. 100 000 слов, терминов и фразеологических выражений / под ред. проф. Л. И. Скворцова. 26-е изд., испр. и доп. М., 2010.
26. Поппер К. Логика и рост научного знания. Избранные работы / под общ. ред. В. Н. Садовского. М., 1983.
27. Лакатос И. Избранные произведения по философии и методологии науки / пер. с англ. И. Н. Весе-ловского, А. Л. Никифорова, В. Н. Поруса. М., 2008.
28. Кант И. Сочинения : в 8 т. Т. 3. М., 1994.
29. Гегель Г. В. Ф. Наука логики : в 3 т. Т. 2. М., 1971.
30. Lakatos I. Popper on Demarcation and Induction. In: P.A. Schilpp (ed.). The Philosophy of Sir Karl Popper. 1971.
31. Фихте И. Г. Сочинения : в 2 т. Т. 1 / сост. и прим. В. Волжский. СПб., 1993.
32. Ленин В. И. Полное собрание сочинений : в 55 т. Т. 29. 5-е изд. М., 1969.
33. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения : в 50 т. 2-е изд. Т. 3. М., 1955.
