CC BY
52
Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 32 (286). Филология. Искусствоведение. Вып. 71. С. 5-9.
ФИЛОЛОГИЯ
Н. А. Агафонова, И. Н. Рябов
ВТОРОСТЕПЕННЫЕ МЕСТОИМЕНИЯ И ИХ ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ В СМЕШАННЫХ МОРДОВСКИХ ДИАЛЕКТАХ
Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ (проект № 11-04-00485а)
Рассматриваются второстепенные местоимения в смешанных мордовских диалектах, их этимология, семантика и функционирование в диалектах и говорах эрзянского языка на территории Поволжья и Южного Урала.
Ключевые слова: смешанные мордовские диалекты, дейксис, первостепенные и второстепенные местоимения, разряд определительных и неопределенных местоимений, прономинализация.
Дейксисная система - это самый древний пласт лексики любого языка. Дейксис языковой системы служит для актуализации коммуникации.
Во всех уральских языках имеются дейкти-ческие системы, существующие как на лексическом, так и на грамматическом уровнях. Прежде всего это дейктические слова (демонстративы, слова-указатели), к которым относятся в первую очередь местоимения и наречия. Вопрос
о местоимениях представляет значительный интерес для любого языка. Своеобразный характер этих слов всегда привлекал внимание исследователей, и мы находим в научной литературе много работ, посвященных описанию местоимений.
Местоименные формы в смешанных диалектах мордовских языков отличаются от соответствующих форм литературных языков новообразованиями и более древними чертами, отсутствующими в последних, вариантностью форм в парадигмах, сложностью самих парадигм1.
В современных финно-угорских языках, в том числе и мордовских, различают две группы местоимений: первостепенные и второстепенные (мы пользуемся терминами, предлагаемыми К. Е. Майтинской2). Все разряды местоимений второстепенной группы возникли после разложения языка-основы3. Они появились на основе первостепенных местоимений в результате сложения одного прауральского местоимения с другим; осложнения местоимения суффиксальными и префиксальными элементами; заимствования местоимений из других языков и прономинализации неместоименных слов.
По К. Виклунду, местоимения обычно не заимствуются, за исключением пестрой группы так называемых неопределенных местоиме-
ний, к которым относят также отрицательные и определительно-обобщительные местоимения4.
К разряду определительных местоимений в смешанных мордовских диалектах относятся: ist'amo / stama / ^kst'ama - «такой», lija / lije -«другой», sembe - «все», ladom - «все», vese / vesi - «все», erva - «каждый», kazdaj / kaznj -«каждый», sakoj / sakaj - «всякий», samaj - «самый». Данные местоимения в основном формировались из первостепенных местоимений, осложненных суффиксальными элементами. Рассмотрим каждое входящее в эту группу местоимение отдельно:
ist'ama «такой, такая, такое» (Лопатино, Сиделькино, Сускан, Старое Эштебенкино). Диахронно в нем можно выделить четыре элемента: 1. i- (< финно-угорская *ьовая местоименная основа); 2. se- (<финно-угорская sY-овая местоименная основа); 3. ta- (<* -t-овый местоименный суффикс прамордовского происхождения), 4. -mo (*m - прамордовский именной суффикс, продолжением которого в современных мордовских языках является словообразовательный суффикс -ma / -mo, образующий новые слова от глагольных основ: soda-mo «зять», от soda- - знать, узнать, познать; nalkse-ma «игра» от nalkse- - играть; stama «такой, такая, такое» (Верхнее Санчелеево, Нижнее Санчелеево; Подстепки, Шелехметь, Торновое) <*ist'amo. Местоименная основа i-, которая сохранилась в слове ist'amo, в данном случае оказалась утраченной. Такое же явление наблюдается во многих мокшанских диалектах.
Цkstama «такой, такая, такое» (Новое Урметьево, Чувашское Урметьево, Узюково). Местоимение экстамь «такой» зарегистрировала в городищенском диалекте мокша-мордовского языка Т. И. Ломакина5. По ее мнению,
источник происхождения местоимения един с эрзянским местоимением ist'amo, представляющим собой сложное образование из местоименных основ и суффиксов. Так ли это? Для нас в этом местоимении весьма любопытным является элемент -ek. Если даже допустить, что е- - это i-овая местоименная основа, то откуда же взялся элемент -k в этом местоимении? Возможно, что -ek можно сопоставить с марийским элементом ikt, обнаруживаемым в неопределенном местоимении иктаж(е) «кто-нибудь, кто-либо», иктажлан «кому-нибудь, кому-либо»6. Исследователи марийского языка считают, что слово иктаже происходит от числительного икте «один»7, осложненный лично-притяжательным суффиксом третьего лица ед. числа -же, используемым в усилительновыделительном значении8. Вероятно, элемент -ek в местоимении ekstama восходит к древней форме прамордовского числительного vejke / fka «один», употребляемого наряду с прямым значением числительного и в неопределенном значении как артикль.
Эти определительные местоимения указывают на степень качества имени существительного или прилагательного, употребляются со значением «подобный»: ist'amo cuda kudosonok arasel ' / ciganavat cotiresta semd’isit rubl’ej salast' sifon’ercta «Такого чуда у нас в доме (букв.: в доме нашем) не было, - цыганки четыреста семьдесят рублей украли с шифоньера» (Лопатино); min stama serst a mutama zardÿek «Мы такую шерсть никогда не найдем» (Верхнее Санчелеево); ton mezen t’ejt’er çkstamis / siveld’e af jarsaj «Ты что за девушка такая, мясо не ест» (Новое Урметьево); poras çkstama / dolizin tujeme aksa panktak «Пора такая, должны и белые грибы быть (букв.: пойти)» (Узюково).
Sembe «все» (Подстёпки, Торновое, Верхнее Санчелеево). Основой образования данного местоимения является прамордовское указательное местоимение se «этот, тот», осложненное суффиксом -mb, используемым когда-то в качестве морфологического средства образования сравнительной степени. В мордовских языках это местоимение является единичным примером, где сохранился суффикс сравнительной степени -mb финно-угорского происхождения. Местоимение sembe имеет собирательное значение: bazaru kemincka loman jakanek / sembe cuzojst’ «На базар человек десять нас ходило, и все чужие» (Верхнее Санчелеево); semb ’i neda puttama / apotom kocktana çsçst «Все это сажаем,
а потом собираем их» (Торновое); semb ’e keltnen sodas{nd’e «Все языки знает» (Подстёпки).
Определительные местоимения в смешанных говорах мордовских языков образованы и путем прономинализации местоименных слов. В результате данного процесса появилось местоимение lija «другой». Х. Паасонен сопоставляет это местоимение с финским прилагательным liika «лишний, излишний»9. В мордовских языках появление -j вместо прежнего -k обусловлено его нахождением в интервокальном положении. Этот процесс для прамордовского языка был обычным.
На наш взгляд, К. Е. Майтинская2 права, считая, что мордовское определительное местоимение lija - это и есть ни что иное, как переход полнозначного слова, в частности имени прилагательного, в местоименное значение. То, что местоимение lija было изначально прилагательным, подтверждается многочисленными примерами из родственных языков: кар. liiga, вен. lig, эст. liig (ген. liia), лив. leiga, lüga, саам. lü'kë «лишний, излишний, ненужный». По мнению авторов финского этимологического словаря, это слово - балтийское заимствование. В настоящее время слово liika в латышском и латвийском языках сохранило значение прилагательного, ср.: лат. lieks «лишний, ненужный», лит. liëkas «непарный, не имеющий пары»10. Мордовское слово lija «другой», перешедшее в разряд определительных местоимений, по своему значению очень близко к этим прилагательным, а также в предложении чаще всего замещает функции имен прилагательных. От местоименной формы lija / lije путем метатезы образовалась форма He (в том же значении)11.
Определительное местоимение lija имеет обобщенно-выделительное значение и обозначает отличное среди себе подобных: t’et’eze popravilsi i son napravili odu fpiridovuju vojova-ma / a son vastiz(nza ladest’ lijat drennat-berennat «Отец мой поправился, и его снова направили на передовую воевать, а на его место (на кухню) поставили других плохоньких (после ранения)» (Верхнее Санчелеево); ascik seas vancask lijandzjjak «Подожди, сейчас посмотрим и другие его» (Нижнее Санчелеево);
В мордовских языках, как и в смешанных мордовских диалектах, для выражения семантики «каждый», «всякий» используется слово эрз. erva, мокш. jar, ar. Этому местоимению соответствует марийское ar «каждый». По поводу происхождения местоимения erva у ученых-лингвистов нет единого мнения. Одни считают
его заимствованием из тюркских языков (см. у Х. Паасонена и у К. Майтинской)12. Другие считают, что местоимение efva необходимо связать с переосмыслением полнозначного слова. Так, Эрнст Леви13 сопоставляет эрзя-мордовское efva «каждый» с глаголом efams «жить». Но это мало вероятно. По поводу происхождения местоимения efva Б. А. Серебренников пишет, что в языке казанских татар существует самостоятельное местоимение här «каждый», которое близко к мордовскому местоимению efva (ср. мокш. jäf, äf) не только по фонетическому оформлению, но и по семантике слова14. Данное слово в мордовских языках осложнилось суффиксом -va, имеющим этимологическую связь с суффиксом пролатива, древняя форма которого усматривается *-ka. Это местоимение подчеркивает выде-ленность предмета в ряду ему подобных: efva veles^ñek ul'neksnest cefkuvat «В каждом селе (нашем) были церкви» (Сускан); efva cine ucan hot’ mesnek a sit t’enen «Каждый день жду, хоть что делай, не идут ко мне» (Новое Урметьево).
Kazdaj / kaznaj «каждый», sakoj / sakaj «всякий», samaj «самый» являются русскими заимствованиями. По поводу происхождения местоимения v’ese «все» у лингвистов нет единого мнения. К. Редеи15 сравнивает это слово с венгерским ósszé «вместе», коми vats «gänzlich, ganz und gar», vats «vollkommen, ganz und gar», удмуртским ves «ganz, jede» и др. А. П. Феоктистов16 возводит это местоимение к краткой форме количественного числительного vej- «один» и указательному местоимению &е «тот». Д. В. Бубрих17 и Б. А. Серебренников18 соотносят это слово с русским словом весь. Мы вслед за Д. В. Бубрихом и Б. А. Сереберенниковым считаем, что это русское заимствование: ulnes vfemanok krasavica/ coksne morsitano v ’ese / bezobrazijat arase It’ «Было время наше - красавица, вечером все поем, безобразий не было» (Лопатино); vesi son targisc us/i / ne mok stadi jakams bandazft^ma «Весь он опух, уже и не мог ходить прямо, без бандажа» (Верхнее Санчелеево); vesi melge pfihodilis uhazivtf / vesendi pitcinaca «За всеми приходилось ухаживать, всем подчиняться» (Узюково).
В говорах сел Верхнее Санчелеево и Лопатино имеется определительное местоимение ladom «все». В речи носителей этих говоров местоимение ladom употребляется в тех случаях, когда им определяется количественная или объемная сторона предмета: ladom cerkovas keven/a Ырф suftin ulnis «Вся церковь каменная, а купол был деревянный» (Верхнее Санчелеево); nade/te ladom grupante «Надя, это вся ваша группа?» (Верхнее
Санчелеево); ladom kedes aras culksiteme «Вся рука начала болеть»; velessten ladom gol anvalit kadovinek «В селе (этом) все только инвалиды мы остались» (Лопатино).
История происхождения определительного местоимения ladom, по-видимому, связана с русским диалектным словом ладом «общим со-
19
гласием, силами, всем миром»19.
Определительные местоимения в исследуемых говорах в отличие от литературных языков в роли определения могут согласовываться с определяемым словом в числе. Исключение составляют местоимения ladom «все», vese «все», efva «каждый», сравните: а lijat sortt konvert^t arast ton t’esq «А другого сорта конвертов нет у тебя здесь?» (Сускан); nurka/a %kstamit krupnat od kartoskat ton nejit’ «Нюрка, а такую крупную молодую картошку ты видела?» (Узюково). Такое
же явление отмечено Г. И. Ермушкиным в севе-
20
ро-западных говорах эрзя-мордовского языка20.
Субстантивируясь, определительные местоимения изменяются по падежам основного и указательного склонений, как имена существительные. Из них одни (vese, sembe «все») принимают падежные суффиксы основного склонения, другие istamo / stamo / %kstama «такой», lija / lije «другой», qfva «каждый», kazdaj «каждый») - указательного и притяжательного склонений. Местоимения ladom «все», samaj «самый» остаются вне сферы склонений.
Как уже было отмечено выше, местоимения ist ’amo / stamo / ekstama «такой, такая, такое»,
lija «другой, другая, другое», §fva «каждый», kazdaj / kaznij «каждый», sakoj / sakaj «всякий» имеют парадигму указательного склонения.
Определительные местоимения ist'amo / stamo / %kstamo «такой», sakoj «всякий», lija «другой», kazdaj / kaznaj «каждый», §fva, %fvejke «каждый» могут употребляться с лично-притяжательными суффиксами: lijam arast' / net kunardin us «Других у меня нет, эти давнишние уже» (Подстепки); ascik scas vancask lijandzijak «Подожди, сейчас посмотрим и другого его» (Верхнее Санчелеево); istamonk tink nama aras «такого (букв.: такого вашего) у вас, конечно, нет» (Лопатино); min efvejk’ene moraj/oni sejak morajces juti «У нас каждый (букв.: каждый из нас) поет, вон и та певунья идет» (Новое Урметьево).
Неопределенные местоимения в исследуемых говорах сформировались несколькими путями: во-первых, при помощи осложнения вопросительных местоимений вопросительными местоимениями; во-вторых, осложнением
вопросительных местоимений эмфатическими частицами; в-третьих, осложнением вопросительных местоимений элементами, заимствованными из других языков.
В смешанных диалектах выявлены следующие неопределенные местоимения: 1. теге-теге «что-нибудь» (букв.: что-что), кЧ]е-кЧ]е «кто-нибудь» (букв.: кто-кто), копа-капа «который-нибудь» (букв.: который-который),
коиа-коиа «где-нибудь» (букв.: где-где), ко81{-ко81а «иногда» (букв.: откуда-откуда); 2. кЧ-]ек / кЧуек / кЧ]ак «кто-нибудь», тегЧк / тегуак / тегуек «что-нибудь», ¿агуак / гпагуек / гагеуф / пагуак «сколько-нибудь», гпагёЦак «когда-нибудь», коёатЦек / коёатЦак «какой-нибудь», копа]ак / копауек «который-нибудь», kovgak «куда-нибудь», ко]как «так себе»; 3. кл-Ъ{йг / кЧ-Ъи$1 / кл-ЬшЧ / ki-Ъud’imks «кто-то», тегЧ-Ъ ’ЧЛЧ / тег1-ЪиЛ / теге-ЬшЧ / mezi-Ъudimks «что-то», kodamo-Ъud’i / kodamo-Ъudimks «какой-то», гпаг{-Ъ ’ЧЛЧ «сколько-то», коИ-Ъ^ет «когда-то», ко]теге «кое-что», коиЦ-ЪхЛ «откуда-то»21.
Все неопределенные местоимения лишь приблизительно указывают на предмет или его качество, свойство, сам предмет или его признак в ряду подобных остается невыясненным, неизвестным, неопределенным22.
В неопределенных местоимениях изменению подвергается только местоименная основа. Эмфатические частицы -ек / -уек / -ак / —к и элементы, заимствованные из других языков -Ъ ’id’i / -Ъ{Н / -ЪЫ’Ч / -Ъud’imks, ко]- присоединяется к падежным мофемам без изменений. Местоименные основы неопределенных местоимений изменяются по типу вопросительных местоимений.
Так, неопределенные местоимения, осложненные эмфатическими частицами (кЧ]ак «кто-то», теге]ак «что-то», копа]ак «который-нибудь» и др.), склоняются только по основному склонению, как вопросительное местоимение Ы «кто». Косвенные падежи множественного числа этих местоимений грамматически не различаются, они совпадают с формами косвенных падежей единственного числа.
Местоимения с элементами ко]е-, -Ъudimks / -Ъ^Ч / -Ъш’Ч / -Ъ ’ЧЛЧ изменяются по типу вопросительного местоимения теге - «что» по основному и указательному склонениям, принимая падежные суффиксы существительных. В основном склонении множественное число имеет только номинатив, в указательном - все косвенные падежи: mezest'-Ъudimks / mezпe-Ъud’imks «чего-то», mejstеst-Ъud’imks/mesпesta-Ъud’imks
«из чего-то» и так далее. По такому же образцу склоняются и остальные местоимения этого типа. Нередко данные местоимения могут присоединять к себе лично-притяжательные суффиксы, кроме неопределенных местоимений с местоименной основой ki / kije «кто»: mezem-but'i sered’i «Что-то у меня болит» (Подстепки); konat-but'i sovas kuc «Который-то твой вошел в дом» (Новое Урметьево); kodamozo bud’imks paro/no avol ’ vese «Какой-то у него хороший, но не все» (Сиделькино) и так далее.
Любопытно, что местоимения типа tako-damo «какой-то», tak’i «кто-то», часто встречающиеся в речи эрзянского населения на территории Мордовии, в исследуемых диалектах и говорах отсутствуют. Это объясняется, по-видимому, тем, что для мокшанского языка и его говоров данные местоимения не характерны. Возможно, эрзянское население на первых порах в своей речи их использовало, а впоследствии под влиянием общей системы неопределенных местоимений мокшанского языка они были вытеснены. В анализируемых говорах не встречаются и неопределенные местоимения чисто мокшанского образования типа kat 'i-kije «кто-то», kat'i-meze «что-то».
Неопределенные местоимения, осложненные эмфатическими частицами -ek / -vek / -ak / -gak в предложениях отрицательного типа выступают в функции отрицательных местоимений: vese dobrot toso / mezejak çst' saje «Все добро твое там, ничего не взяли» (Лопатино); kinak a kunsol{ son «Никого не слушает он» (Новое Урметьево); ton hvat'it' / konajek iz saje t’enek «Ты заметила, никто не приехал к нам» (Верхнее Санчелеево).
Э. Беке, посвятив исследованию неопределенных местоимений обширную статью, пришел к выводу, что в финно-угорских языках, как и в индоевропейских, в функции собственнонеопределенных местоимений использовались первичные вопросительные местоимения, произнесенные без вопросительной интонации23. Положение, высказанное Э. Беке, верно, так как у преобладающего большинства современных финно-угорских языков в собственно-неопределенных местоимениях выявляются корни вопросительных местоимений, которые могут выступать в чистом виде или с разными добавлениями. Но как пишет К. Е. Майтинская, не вполне обоснована «первичность» вопросительной и «вторичность» неопределенной функции. У соответствующих местоимений функции вопросительных и неопределенных местоимений
совмещались с самого начала24.
В заключение следует сказать, что в смешанных мордовских диалектах в формировании неопределенных местоимений немалую роль сыграли заимствованные элементы. В отличие от определительных, неопределенные местоимения пополнялись в основном не путем абстрагирования полнозначных слов или заимствования готовых местоимений, а прежде всего заимствованием формальных элементов, т. е. частиц, префиксов. По мнению К. Е. Майтинской, финно-угорские языки не нуждались в создании специальных слов для неопределенных местоимений, так как уже в языке-основе имелись местоимения, используемые как в качестве вопросительных, так и в качестве неопределенных местоимений. Необходимость заключалась в дифференциации оттенков значения неопределенных местоимений, а для этой цели очень удобно было использовать элементы, сформировавшиеся как в своем, так и в чужих нефинно-угорских языках25.
Примечания
1 См. Агафонова, Н. А. Местоимения смешанных мордовских говоров Самарской области // Congressus Octavus International Fenn-Ugristarum. Pars III. Juväskylä, 1996. S. 65-67.
2 См. Майтинская, К. Е. Местоимения в мордовских и марийских языках. М. : Наука, 1964. 110 с.
3 Майтинская, К. Е. Историко-сопоставительная морфология финно-угорских языков. М. : Наука, 1979. С. 187.
4 Wiklund, К. В. Az indogerman és finnugor nyel-vek ösrokonsäganak kérdéséhez // Nyelvtudomanyi Kôzlemények. 1907. № 37. Old. 4-8.
5 См. Ломакина, Т. И. Городищенский диалект мокша-мордовского языка : автореф. ... канд. филол. наук. Тарту, 1975. 27 с.
6 Марийско-русский словарь / сост. А. А. Асыл-баева, В. М. Васильев, П. Г. Рыбакова и др. М. : Гос. изд-во нац. и иностр. словарей, 1956. С. 129.
7 Пенгитов, Н. Т. Современный марийский язык. Морфология / Н. Т. Пенгитов, И. С. Галкин, Н. И. Исанбаев. Йошкар-Ола : Марийс. кн. изд-во, 1961. С. 147.
8 Галкин, И. С. Историческая грамматика марийского языка. Ч. I : Морфология. Йошкар-Ола : Марийс. кн. изд-во, 1964. С. 71.
9 Paasonen, H. Mordwinische Chrestomathie mit Glossar und grammatikalischem Abriss.
Helsingfors, 1909. S. 89.
10 Toivonen, Y. H. Suomen kielen etymologinen sanakirja / Y. H. Toivonen, E. Itkonen, A. J. Joki. Helsinki, 1983. Т. II. S. 292.
11 Juhasz, J. Moksa-mordvin szojegyzek. Budapest, 1961. S. 18; Майтинская, К. Е. Местоимения... С. 43.
12 См.: Paasonen, H. Mordwinische Lautlehre.
MSFOu. Helsingfors, 1903. XXII. S. 66;
Майтинская, К. Е. Местоимения... С. 46-47.
13 Lewy, E. Zur Beceichnung des Objektes im Mordwinischen // KelSzem. 1934. XVII. S. 23.
14 Серебренников, Б. А. Историческая морфология мордовских языков. М. : Наука, 1967. С. 102.
15 Redei, K. Szofejtesek // Nyelvtudomanyi Köz-lemenyek. Budapest, 1965. LXVII. Old. 125-126.
16 Феоктистов, А. П. Мордовские языки // Основы финно-угорского языкознания (прибалтийско-финские, саамские и мордовские языки). М. : Наука, 1975. С. 312.
17 Бубрих, Д. В. Эрзя-мордовская грамматика минимум : пособие для вузов. Саранск : Мордов. гос. изд-во, 1947. С. 3-6.
18 Серебренников, Б. А. Историческая морфология... С. 103.
19 Даль, В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 2. М., 1955. С. 233.
20 Ермушкин, Г. И. Северо-западные говоры эрзя-мордовского языка // Очерки мордовских диалектов. Саранск : Мордов. кн. изд-во, 1968. Т. V. С. 343.
21 См. Агафонова, Н. А. Вопросительные местоименные формы и их функционирование в смешанных мордовских говорах Куйбышевской области // Актуальные вопросы мордовского языкознания : тр. НИИЯЛИЭ. Вып. 94. Сер. лингвист. Саранск : Мордов. кн. изд-во, 1998. С.140-148.
22 Грамматика мордовских языков. Фонетика, графика, орфография, морфология / под ред. Д. В. Цыганкина. Саранск : Изд-во Мордов. унта, 1980. С. 265.
23 См. Beke, Ö. Das finnisch-ugrische Indefinitum // KelSzem, 1913. XIV. S. 177-178.
24 Майтинская, К. Е. К происхождению местоименных слов от неместоименных корней в финно-угорских языках // Congressus secundus international Fenno-ugristarum. Helsingiae Habitus. 23-28. VIII. 1965. Pars I. Acta Linguistica. Helsinki, 1968. S. 332-338.
25 Майтинская, К. Е. Заимствованные элементы в местоименной лексике финно-угорских языков // Сов. финно-угроведение. 1966. № 2. С. 235-240.
