CC BY
64
Вестник Челябинского государственного университета. 2015. № 10 (365). Филология. Искусствоведение. Вып. 95. С. 120-125.
ББК Ш.166.31
УДК 81 '367.626.3'282:811.511.152.2
М. З. Левина, В. П. Гришунина
ОБ ОСОБЕННОСТЯХ УПОТРЕБЛЕНИЯ
УКАЗАТЕЛЬНЫХ МЕСТОИМЕНИЙ В ДИАЛЕКТАХ МОКШАНСКОГО ЯЗЫКА
Детально проанализирована парадигма словоизменения указательных местоимений в диалектах мокшанского языка. Выявлены особенности функционирования и ареалы распространения местоименных форм, составляющих довольно обширный семантический разряд. Важность обозначенной проблемы определяется конкретностью и малой изученностью материала исследования, необходимостью представления своеобразия и неповторимости данного языка.
Ключевые слова: диалекты и говоры мокшанского языка, местоимение, морфологические особенности, грамматические признаки.
Указательные местоимения в говорах и диалектах мокшанского языка, абсолютное большинство которых восходит к финно-угорским архетипам Указательные местоимения в говорах и диалектах мокшанского языка, абсолютное большинство которых восходит к финно-угорским архетипам *ty-, *t'y-, *sy-, *Jy-,*y-, *o-, *n-, составляют довольно обширный семантический разряд [7. С. 7].
Из-за полидиалектности их основ они весьма своеобразны и выступают в различных формах: fa, "fe, fife, fafe, fafa - этот, faka - этот же, faftama - такой же (как этот), tona, kajna / kajtna - тот, sa, se, sice, saca, sace - тот, saka - тот же, stama - такой же (как тот), sat - те, эти самые, na, ne, nat, natne - эти, naka, nakafna - эти же, nona, nonafne - те, fanara/tanara, sanara/sanara -столько. Отличительная их особенность заключается в многослойности, возникшая на основе контаминации древних местоименных корней, имеющихся в речи носителей исследуемых говоров и диалектов, что обогатило данную систему новыми формами. Мордовские указательные местоимения, по мнению Б. А. Серебренникова, представляют собой конгломерат из указательно-местоименных основ с добавлением эмфатических частиц [9. С. 97].
Указательные местоимения, как известно, служат средством выделения предмета или предметов из ряда однородных, определяют предмет, действие или состояние в отношении качества, количества, места путем указания на другой известный предмет, действие или состояние.
Функции указательных местоимений весьма многогранны и чрезвычайно важны для
языка. При их помощи можно обратить внимание на то, о чем будет идти речь в дальнейшем (предваряющая функция), можно отсылать к тому, о чем говорилось ранее (анафорическая функция). Местоименные слова данной группы входят в самую употребительную часть лексики: обладая способностью заменять не только отдельные слова, но и целые предложения и даже большие отрывки текста. Они помогают экономно выражать мысли, избегать излишних повторений, то есть делают речь разнообразной и стилистически обработанной.
В говорах и диалектах мокшанского языка выработалась трехчленная система основных указательных местоимений, выражающих две оппозиции: по дальнему и близкому расположению относительно говорящего, ср.: t'a - этот, но sa, tona - тот. Оппозиция по дальнему расположению представлена двумя местоименными формами - sa и tona, одна из которых выражает указание на расстояние менее четко. Исторически представителем общего (нейтрального) типа указания является местоимение sa [8. С. 70]. Например: sa avas semba fefnan mascana / a ta ancak pekanc kolga arsi/ tona i егй) af kaídavsta (Та женщина все дела умеет делать, а эта только о пище думает, та поэтому и живет неплохо). Нужно особо подчеркнуть, что отношение говорящего к определенному предмету выявляется в языке только в двучленной оппозиции. Отсутствие в речевой ситуации одного члена оппозиции исключает из речи понятие «близкое и далекое».
Из указательных местоимений, встречающихся в речи носителей говоров мокшанского
языка, с точки зрения их становления, фонетического облика и природы присоединяемого компонента необходимо выделить следующие словообразовательные разновидности:
1) присоединение другого указательного местоимения к основному местоименному компоненту: snat - эти. Данная местоименная форма состоит из двух указательных местоимений: sa - тот' и na /ne - эти. Она осложнена универсальным суффиксом множественного числа -t. Местоимение snat возникло из аналитической конструкции sa nat (это те) и употребляется в говорах западного диалекта в номинативе, генитиве, дативе, аблативе и каузативе [4. С. 376]. Идентичная форма отмечена в смешанных говорах мокшанского и эрзянского языков [2. С. 16; 1. С. 17];
2) повторение основного указательно-местоименного компонента: fife, fsfe, fsfa - этот, sice, ssca, ssce - тот, где второй компонент данных форм, употребляемых в западном диалекте, является не суффиксом, а только повторением первого компонента, то есть образованы путем сложения двух одинаковых местоименных основ, о чем совершенно ясно свидетельствует форма множественного числа nene, которая употребляется в эрзянском языке [9. С. 100];
3) соединение суффиксальных частиц: saks - тот же, faks - этот же. В рассматриваемых местоименных формах произошло осложнение местоимений sa - тот, t'a - этот постпозитивным суффиксальным элементом -ka, выступающим с усилительным значением; местоимение tona (тот самый) состоит из указательно-местоименной основы to (< ф.-у. *ty), к которой присоединяется местоименный суффикс -na (< ф.-у. *ny/ny).
Интересно отметить, что в говорах юго-западного диалекта, в отличие от мокшанского литературного языка, данные местоимения согласуются с определяемым словом в числе. Например: coras koRtaj: t'it'z leposkanes tancfidsngs tancfi / koda maman lofcsn (Парень - тот говорит: эта лепешка - та вкуснее вкусного, как из материнского молока); mon lac morssksnsn / lams mors sodan / feni af sodasaz sat morsfnsn (Я хорошо певала. Много песен знала. Теперь не знают тех песен - тех) [4. С. 375-376]. Данная тенденция характерна и для многих финно-угорских языков.
Особенности становления местоименных форм и их специфика, внутреннее свойство проявляются в парадигмах словоизменения.
Указательные местоимения fe / fa (этот), se /sa (тот) в диалектах мокшанского языка изменяются чаще по неопределенному, определенному и реже притяжательному. Местоименные образования fife, fafe, fafa - этот, sice, saca, ssce - тот, употребляемые в западном диалекте, имеют форму лишь генитива и датива: fifen, fafen, fafan - этого, sicen, sacan, sacen -того; fifeñd'i, fafeñd'i, fafand'i - этому, sicend'i, sacandi, sacendi - тому.
Синтетические формы местоимений широко используются в аблативе, инессиве, иллати-ве, компаративе и абессиве: fa/fe, sa/se - абл. fada, feda, sada играют роль частиц для образования сравнительной степени прилагательных и часто воспринимаются как вспомогательные слова, теряя основную семантику: sada cebar
- лучше (того), sada mazj - красивее (того). А формы инессива: fasa - здесь, элатива - fasta -отсюда, иллатива - faza - сюда - представляют собой застывшие формы косвенных падежей, выступают только в качестве обстоятельств, что привело их к переходу в разряд наречий.
Формы компаратива указательных местоимений образуется двояко: 1) падежный формант -ska агглютинирует непосредственно к местоименной основе: центр. д. taska, юго-вост. д. feska, faska - ростом как этот, saska, seska, saska - ростом как тот; 2) на основе генитива: зап. д. fancka, fencka - ростом как этот'; sancka sencka - ростом как тот, где элемент суффикса -с - результат аффрикатизации s > с (ср.: мокш. лит. faska - ростом как этот', saska
- ростом как тот').
Во многих говорах и диалектах синтетические образования компаратива, субстантивируясь, могут принимать падежные и лично-притяжательные суффиксы, например: ном. fa-ska-c, fe-ska-c, fa-ska-c, sa-ska-c, seska-c, saska-c; ген. fa-ska-n-c, fe-ska-n-c, fa-ska-n-c, sa-ska-n-c, se-ska-n-c, sa-ska-n-c; дат. fa-ska-n-c-tj, fe-ska-n-c-tj, fa-ska-n-c-tj, sa-skan-c-tj, se-ska-n-c-tj, sa-ska-n-c-tj.
В абессиве употребляются параллельные образования, одни из которых образованы на основе генитива указательного местоимения: зап. д. fenftama - без этого, sancftama - без того; другие агглютинируют непосредственно к местоименной основе: faftama - без этого, saftama - без того.
Изменения местоимений fa / te - этот, sa / se - тот по типу определенного склонения, который наблюдается в говорах центрального и юго-восточного диалектов. Следует выделить,
что формы генитива и датива единственного числа больше характерны для темяшевского диалекта мокшанского языка [3. С. 130]. Например: tac - этот, sac - тот, tat' - этого, süt
- того, t'üt'i - этому, süt'i - тому, t'üt'ñd - эти, sütna - те, tatnan - этих, sütnan - тех, tatnand'i
- этим, sütnandi - тем. Выявленные диалектные словоформы местоимений употребляются и с лично-притяжательными суффиксами: зап. д. - ном. tac - этот, sac - тот, ген. tanc - этого, sanc - того, дат. tanctj - этому, sanctj - тому и так далее. Падежный суффикс абессива -Йэтэ присоединяется не к корневой морфеме, как в мокшанском литературном языке, а следует за притяжательной формой генитива: абес. ta-n-c-ftama, sa-n-c-ftama, мокш. лит. ta-ftama - без этого, sa-ftama - без того.
Падежные формы местоимения tona (тот самый) почти не употребительны, за исключением номинатива, генитива, датива и каузатива. В притяжательном склонении в форме 3 лица единственного числа местоимение tona (тот самый) утратило притяжательное значение и стало выполнять указательную функцию. Форма tonac означает не - то-его, а - то-то с усилительным оттенком. Кроме того, форма 3 лица употребляется параллельно с формой неопределенного склонения этого же местоимения. Так, русское предложение: Ты принеси то (например, платье) на мокшанский язык можно перевести двояко: 1) ton kantk tonan (генитив основного склонения от указательного местоимения tona - тот'; 2) ton kantk tonanc (генитив притяжательного склонения от того же местоимения). В обоих мокшанских предложениях точно выражено одно и то же значение Ты принеси то [11. С. 145].
В рыбкинско-мамолаевских говорах центрального диалекта и в говорах юго-восточного диалекта вместо указательных местоимений sü (тот) и nü, (эти), tona (тот самый) выступают образования kajtna, kajna, указывающие на дальнее расположение говорящего, ср. рыбк.-ммл. г. kajtna kuttna, мокш. лит. sü kuttna - те дома; рыбк.-ммл. г. kajtna valmüs, мокш. лит. sü valmüs - то окно; красн.-синдр. г. kajna sras, мокш. лит. tona sras - тот стол; красн.-синдр. г. kajna virs, мокш. лит. tona virs - тот лес.
Формы kajtna, kajna образованы при помощи усилительной частица kaj- и местоимения tona в результате ряда фонетических процессов: выпадения гласного основы - в первом варианте и местоименной основы - во втором (остаточный элемент в данном случае местои-
менный - суффикс -na). Этот процесс можно представить следующим образом: kaj + tona > kaj-t-na, kaj-na. В парадигме склонения у местоименных образований kajtna/kajna нет форм транслатива и каузатива.
Следует отдельно остановиться на качественно-указательных местоимениях taftams -такой же, как этот, stams - такой же, как тот, которые играют роль определения и характеризуются неизменяемостью: taftams loman -такой человек, t'aftams lomat't' - такие люди. Если определяемое существительное отсутствует, то эти местоимения изменяются по всем трем склонениям: ном. taftams - такой, ген. taftamsn - такого, дат. taftamsnd'i - такому; ном. taftamss, stamss, ген. taftamst, stamst, дат. taftamsti, stamsti. В подобных субстантивированных указательных местоимениях роль притяжательного склонения заключается в обозначении не только падежных отношений, но и отношений принадлежности [11]. Например: ном. taftamsze(s) - мое такое, как это, taftamsce(s) - твое такое, как это, taftamsc - его такое, как это, stamsze(s) - мое такое, как то, stamsce(s) - твое такое, как то, stamsc - его такое, как то; ген. taftamszsn, taftamscsn, taftamsnc, stamszsn, stamscsn, stamsnc; дат. taftamszsñd'i, taftamscsñd'i, taftamsnctj, stamszsndi, stamscsnd'i, stamsnctj; абл. taftamsdsn, taftamsdst, taftamsdsndza, stamsdsn, stamsdst, stamsdsndza и так далее.
В некоторых говорах западного диалекта встречается форма указательного местоимения ekstams - такой, который имеет, по-видимому, общий источник происхождения с эрзянским местоимениям istamo, представляющим собой сложное образование из местоименных основ и суффиксов. Данная форма отмечена и в городи-щенском диалекте мокша-мордовского языка [6].
В свою очередь, количественно-указательные местоимения tsnars/tsnara, ssnars/ssnara (столько) указывают на количество, выделяя это количество из другого количества. Исторически сложившиеся лексемы представляют собой: указательные местоимения ta (этот), sa (тот) и количественный послелог nar, показывающий приблизительное количество в сравнении с каким-либо определенным количеством [10]. В западном диалекте в анлауте слов количественно-указательных местоимений употребляются непалатализованные согласные: tsnara, ssnara - столько. Данные слова могут функционировать с лично-притяжательным формантом. Например: snarsze(s) - мое столь-
ко, snarace(a) - твое столько, snarac - его столько, snaranke(a) - наше столько, snaranfe(a) -ваше столько, snarasna(a) - их столько.
Местоимения sa (тот), sat (те) имеют формы единственного и множественного числа, местоимения na, nat, nona - только множественного числа. Местоименные слова с основой на n-, в мордовских языках указывающие на множество предметов, выступают как супплетивные (образованные от другой основы) формы множественного числа. Несомненно, что корнем послужило указательное местоимение, сохранившееся лишь в некоторых языках. В мордовских языках форма множественного числа основных указательных местоимений производится от супплетивной основы n-, причем нередко на нее наращивается -t суффикс множественного числа или -t'ne суффикс определенной формы множественного числа. Усилительные частицы в данных формах сохраняются. Например: nat, nefne - эти, nonat, nonafne - те, natka, nefnavak -и эти, nonatka, nonafnavak- и те.
Таким образом, мокшанские диалектные указательные местоимения в единственном и во множественном числах имеют разные основы, причем во множественном числе они начинаются на n, й: sa sras - этот стол - na srafna - эти столы; tona sras - тот стол - nona srafna - те столы. В говорах юго-восточного и западного диалектов генитив неопределенного склонения от местоимения nat (эти) образуется как и в эрзянском языке: nen, которая является основой образования косвенных падежей, в том числе датива, компаратива, абессива и каузатива. Например: nendi - этим, nenffama -без этих, nanksa, nenksa - за этих. На большей части территории западного диалекта употребляется сложная местоименная форма множественного числа - snat - эти, которая имеет формы генитива, датива, аблатива и каузатива: snen - этих, snendi - этим, snada - от этих, snenksa - за этих [5. С. 8].
Тaкжe следует отметить, что Ha основе aнaлизa словоизменения укaзaтeльных местоимений в дшлектном aрeaлe мoкшaнcкoгo языш выявляется: 1) утрaтa или coкрaщeниe словоформы; 2) coхрaнeниe или вoccтaнoвлe-ние форм прaмoрдoвcкoгo языт; 3) употребление нoвooбрaзoвaний, возникших нa основе кoнтaминaции древних местоименных корней; 3) зaмeнa одних тдежных форм другими без рaзницы в знaчeнии; 4) усиление элементов aнaлитичecкoгo строя 3a счет вытеснения синтетических форм тдежей.
Сокращения
абл. - аблатив ген. - генитив дат. - датив
зап. д. - западный диалект мокша-мордовского языка
красн.-синдр. г. - краснослободско-син-дровский говор мокша-мордовского языка ном. - номинатив
мокш. лит. - мокшанский литературный язык рыбк.-ммл. г. - рыбкинско-мамолаевский говор мокшанского языка
центр. д. - центральный диалект мокша-мордовского языка
юго-вост. д. - юго-восточный диалект мокша-мордовского языка
Список литературы
1. Агафонова, Н. А. Словоизменение существительного и местоимения в смешанных мордовских говорах Куйбышевской области : автореф. дис. ... канд. филол. наук / Н. А. Агафонова. - Тарту, 1983. - 20 с.
2. Ананьина, К. И. Верхне-алатырские говоры мокшанского языка : автореф. дис. ... канд. филол. наук / К. И. Ананьина. - Тарту,
1974. - 20 с.
3. Бабушкина, Р. В. Темяшевский диалект мокша-мордовского языка / Р. В. Бабушкина // Очерки мордовских диалектов : в 5 т. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1966. - Т. 4. - С. 16-225.
4. Деваев, С. З. Средне-вадский диалект мокша-мордовского языка / С. З. Деваев // Очерки мордовских диалектов : в 5 т. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1963. - Т. 2. - С. 261-433.
5. Левина, М. З. Эволюция местоимений в диалектах мокшанского языка : автореф. дис. ... канд. филол. наук / М. З. Левина. - Саранск, 2003. - 16 с.
6. Ломакина, Т. И. Городищенский диалект мокша-мордовского языка : автореф. дис . канд. филол. наук / Т. И. Ломакина. - Тарту,
1975. - 27 с.
7. Майтинская, К. Е. Местоимения в мордовских и марийских языках / К. Е. Майтин-ская. - М.: Наука, 1964. - 104 с.
8. Майтинская, К. Е. Местоимения в языках разных систем / К. Е. Майтинская. - М.: Наука, 1969. - 308 с.
9. Серебренников, Б. А. Историческая морфология мордовских языков / Б. А. Серебренников. - М.: Наука, 1967. - 261 с.
10.Современный марийский язык. Морфо- 11. Феоктистов, А. П. Категория притяжатель-логия. - Йошкар-Ола: Марийск. кн. изд-во, ности в мордовских языках / А. П. Феоктистов. -1961. - 324 с. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1963. - 184 с.
Сведения об авторах
Левина Мария Захаровна - кандидат филологических наук, доцент кафедры мокшанского языка Мордовского государственного университета им. Н. П. Огарёва (Саранск). Lev. Mariya@mail. ru
Гришунина Валентина Петровна - кандидат филологических наук, доцент кафедры мокшанского языка Мордовского государственного университета им. Н. П. Огарёва (Саранск). grishuninavalentina@rambler.ru
Bulletin of Chelyabinsk State University. 2015. No. 10 (365). Philology. Arts. Issue 95. Pp. 120-125.
ON THE USAGE OF DEMONSTRATIVE PRONOUNS IN THE DIALECTS OF THE MOKSHA LANGUAGE
M. Z. Levina
Moksha Mordovia State University. NP Ogarev (Saransk). Lev.Mariya@mail.ru
V. P. Grishunina
Moksha Mordovia State University. NP Ogarev (Saransk). grishuninavalentina@rambler.ru
The author of the article studies the paradigm of demonstrative pronouns' inflection in the dialects of the Moksha language. The features and operation of the area distribution of pronominal forms constitutes a fairly extensive semantic category. The value of such research derives from the specificity of the material and its unexplored character, as well as the need to demonstrate the singularity and uniqueness of the Moksha language.
Keywords: dialects and parlances of the Moksha language, pronoun, morphological characteristics, grammatical characteristics.
References
1. Agafonova N.A. Slovoizmenenie sushhestvitel'nogo i mestoimenija v smeshannyh mordovskih govorah Kujbyshevskoj oblasti [Inflection of the noun and pronoun in mixed Mordvin dialects Kuibyshev region]. Tartu, 1983. 20 p. (In Russ.).
2. Anan'ina K.I. Verhne-alatyrskie govory mokshanskogo jazyka [Upper Alatyrsky dialects Moksha]. Tartu, 1974. 20 p. (In Russ.).
3. Babushkina R.V. Temjashevskij dialekt moksha-mordovskogo jazyka [Temyashevsky dialect Moksha-Mordovian language]. Ocherki mordovskih dialektov [Essays Mordovia dialects]. Saransk, Mordov. kn. izd-vo, 1966, vol. 4, pp. 16-225. (In Russ.).
4. Devaev S.Z. Sredne-vadskij dialekt moksha-mordovskogo jazyka [Medium vadsky dialect Moksha-Mordovian language]. Ocherki mordovskih dialektov [Essays Mordovia dialects]. Saransk, Mordov. kn. izd-vo, 1963, vol. 2, pp. 261-433. (In Russ.).
5. Levina M.Z. Jevoljucija mestoimenij v dialektah mokshanskogo jazyka [Evolution pronouns in dialects Moksha]. Saransk, 2003. 16 p. (In Russ.).
6. Lomakina T.I. Gorodishhenskij dialekt moksha-mordovskogo jazyka [Horodyshche dialect Mok-sha-Mordvin Language]. Tartu, 1975. 27 p. (In Russ.).
7. Majtinskaja K.E. Mestoimenija v mordovskih i marijskih jazykah [Pronouns in Mordovia and Mari]. Moscow, Nauka Publ., 1964. 104 p. (In Russ.).
8. Majtinskaja K.E. Mestoimenija v jazykah raznyh sistem [Pronouns in the languages of different systems]. Moscow, Nauka Publ., 1969. 308 p. (In Russ.).
9. Serebrennikov B.A. Istoricheskaja morfologija mordovskih jazykov [Historical morphology of Mordovian languages]. Moscow, Nauka Publ., 1967. 261 p. (In Russ.).
10. Sovremennyj marijskij jazyk. Morfologija [Modern Mari. Morphology]. Joshkar-Ola, Marijsk. kn. izd-vo, 1961. 324 p. (In Russ.).
11. Feoktistov A.P. Kategorija pritjazhatel'nosti v mordovskih jazykah [Category possessiveness in Mordovian languages]. Saransk, Mordov. kn. izd-vo, 1963. 184 p. (In Russ.).
