CC BY
68
Конференции
УДК 7.067
ВСТРЕЧИ И ДИАЛОГИ В СМЫСЛОВОМ ПОЛЕ КУЛЬТУРЫ
Т. И. Подкорытова
Омский государственный педагогический университет
Статья представляет собой обзор проблематики докладов, прочитанных на конференции «Встречи и диалоги в смысловом поле культуры: компаративистские исследования в филологии и культурологии». Инициируемые кафедрой литературы и культурологии Омского педуниверситета и городским музеем «Искусство Омска» эти чтения проходят ежегодно, их участниками являются учёные разных специальностей, работающие в «пограничных зонах» гуманитарных наук. Таким образом, компаративистская установка конференции подразумевает не только выявление связей и взаимодействий в семантическом поле культуры, но и диалог самих гуманитарных наук. Основные направления работы нынешней конференции отражены в названии её секций: «Диалогические предпочтения русской классики», «Истоки и исторические метаморфозы традиционных культурных моделей и художественных форм», «Диалог искусств и диалоги в искусстве», «Дискурсивные презентации и практики взаимодействия культур», «Культуротворческая миссия Книги». В качестве особой проблемы рассмотрения стало компаративистское осмысление «начал» и «концов» в истории культуры.
Ключевые слова: Компаративистика, топика культуры, историко-культурный семиозис, дискурсивные практики, метаморфозы культурных архетипов, варианты жанровых моделей и поэтических метафор, диалог искусств, эсхатологические концепты культуры, культурная жизнь региона, омское искусство.
14-16 февраля 2014 г. в пос. Чернолучье прошла научная конференция «Встречи и диалоги в смысловом поле культуры: компаративистские исследования в филологии и культурологии». Эта конференция давно стала традиционной, инициатором её в незапамятные времена, то есть лет десять назад выступила кафедра культурологии ОмГПУ (в настоящее время объединённая кафедра литературы и культурологии). Первой нашей целью были поиски собеседников в культурологическом диалоге, учёных, склонных к интегративным методам исследований, работающих на «стыке» гуманитарных наук.
Движение гуманитариев навстречу друг другу - актуальная потребность времени, вызванная не только современной научной методологией, предполагающей изучение культуры как целостной системы смысловых связей на самых разных уровнях общественной и духовной жизни, но и необходимостью сплочения сил для сохранения самого научного статуса гуманитарного знания. Это определило специфику конференции: участники наших «встреч и диалогов» - художники, журналисты, учёные разных профессиональных сфер (литературоведы,
лингвисты, искусствоведы, историки, культурологи). Обращение к пограничным областям знания, как убеждают наши чтения, всегда оказывается плодотворным и для решения узкоспециальных исследовательских задач.
Другая особенность конференции заключается в том, что она «выездная»: несколько раз она проводилась в пос. Чернолучье на базе университетского санатория «Иртышский», будучи приуроченной к выходным дням, в 2012 году прошла в Таре. Выбор места и времени проведения продиктован желанием создать атмосферу, наиболее оптимальную для творческой мысли, т. е. обеспечить свободу от житейской и служебной зависимости, вообще - от всякого рода «нормированных» обязанностей ума.
Сложилась своя специфика и в форме проведения конференции: помимо дневных чтений (в жанре обычного академического доклада) устраиваются вечерние симпосионы, на которые обычно выносятся идеи-гипотезы, остроумные или спорные размышления.
Симпосиональная форма общения родилась спонтанно, была вызвана общей потребностью
живого разговора, обмена мыслями; таким образом, название конференции «Встречи и диалоги в смысловом поле культуры» имеет в виду не только научные поиски связей и пересечений на уровне изучаемых пластов культуры, но и диалогическую атмосферу самой конференции, что по общему признанию является главной ценностью наших встреч; вместе с тем, конференция не исключает и заочного участия в виде письменных текстов докладов или статей.
Основной круг проблем конференции, ставших предметом обсуждения и в этом году, - неотчуждаемая топика культуры, взаимоотражения и взаимодействия на уровне синхронного среза культуры, семантические трансформации традиционных культурных моделей и форм во времени.
Нынешняя конференция началась с выставок, задающих компаративистскую установку очередных наших чтений: «Три "культурных слоя" керамики». Прекрасный обзор коллекции древней керамики Прииртышья, собранной в Музее археологии и этнографии ОмГПУ, сделал канд. исторических наук, директор музея Максим Александрович Грачёв. По выставке «Керамика в традиции и вне», устроенной в этнокабинете филологического факультета ОмГПУ, провела нас аспирант кафедры литературы и культурологии Наталья Анатольевна Теряева. Эти экскурсии наглядно продемонстрировали разные аспекты изучения керамики: археологов она интересует как средство, позволяющее установить миграционные процессы и контакты древних культурных сообществ, историки пытаются прочитать семантику древнего орнамента; этнографы же фокусируют своё внимание на функциональной значимости керамики в крестьянском быту; а небольшой раздел выставки, посвящённый зоо- и фитоморфной посуде второй половины ХХ века, должен заинтересовать прежде всего искусствоведов, поскольку свидетельствует уже о чисто эстетической функции керамики.
Большой блок докладов представили на конференцию филологи. Открывались чтения секцией «Диалогические предпочтения русской классики». Связям русской литературы с западноевропейской культурой были посвящены доклады Никоновой Натальи Егоровны (д.ф.н., доцента кафедры романо-германской филологии Томского государственного ун-та), представившей альтернативную, по отношению к традиционному литературоведению, концепцию творчества В. А. Жуковского как результата семантических трансформаций культурных феноменов немецкого мира, и Ларковича Дмитрия Владимировича (д.ф.н., доцента кафедры филологического образования Сургутского государственного педуни-верситета), осветившего тему «Державин и Вольтер»; различные формы державинской рецепции сочинений Вольтера (перевод, вольное переложе-
ние, цитирование, интерпретация, комментирование и т. п.) убеждают, по словам докладчика, что интерес Державина был обращён, скорее, к поэтике художественных текстов «фернейского мудреца», нежели к идейному комплексу его философских сочинений.
Ученик и учитель (профессора Д. В. Ларкович и А. А. Асоян).
О широком отклике русских писателей на апостольскую сентенцию «всякий человек есть ложь» говорила в своем докладе Элеонора Ивановна Коптева (д. ф. н., доцент каф. литературы и культурологии ОмГПУ), отметив, что установка на «испове-дальность» в русской автобиографической прозе получила неоднозначное воплощение: у одних и тех же авторов, наряду с чистосердечной серьёзностью, «исповедальное» слово нередко оказывалось пародийно вывернутым.
Актуальное направление современного литературоведения - изучение житийных традиций в русской литературе Нового времени было представлено в докладе Климовой Маргариты Николаевны (к. ф. н., зав. сектором научной библиотеки Томского госуниверситета), имеющей немало трудов по данной теме. Согласно её наблюдениям, в отличие от зарубежной литературы, где обработки житийных сюжетов не претендовали на философско-религиозную глубину и обычно не выходили за пределы литературной игры с экзотическим материалом, русские авторы воспринимали мир православной агиографии (особенно народной) удивительно живо, видя в нём своеобразный ключ к постижению вечных тайн человеческой души. Но обращение русской литературы к житийной традиции было избирательным: так, например, не получила художественной поддержки столь важная для канонического православия идея аскетического отречения от мира, в противовес этому литература с большим сочувствием говорила о возможности спасения души в миру, и художественным воплощением этого убеждения явился популярный у русских писателей сюжет об испытании святости (изображение ситуаций, когда аскет, бежавший от мира, вдруг обнаруживает, что он более удалён от Бога, чем мирянин). Отметив, что диалог литературы с агиографией - это сегодня одна из самых
востребованных тем, М. Н. Климова коснулась тех публикаций, авторы которых, следуя научной «моде», обнаруживают дилетантские представления как о сюжетах православной агиографии, так и о поэтике житийных жанров и их исторической эволюции.
Непосредственным продолжением этой серии докладов стала секция «Истоки и исторические метаморфозы традиционных культурных моделей и художественных форм», открывшаяся остро полемическим докладом Натальи Константиновны Козловой (д. ф. н., доцента каф. литературы и культурологии ОмГПУ), выступившей с критикой псевдонаучных реконструкций в области славянской мифологии.
Н. К. Козлова
По словам докладчика, такие «открытия», как, например, утверждение, что прообразом славянской Мокоши был похожий на летающую змею птеродактиль, базируются всецело на субъективной фантазии автора, не затрудняющего себя поисками и сравнительным анализом обширного балто-славянского материала о змеях и их функциях, не принимающего во внимание специфику синкретической мифологической образности.
Какие нежелательные последствия может иметь такая научная легковесность, отметила в своем докладе Ольга Львовна Гиль (к. ф. н., доцент каф. литературы и культурологии ОмГПУ), её доклад назывался «Тугарин vs. 2GARIN: к вопросу о восприятии традиционной культуры современными школьниками», в нём шла речь о сходных фантазиях детского сознания, о том, что современным подросткам, для которых монитор компьютера привычнее книжной страницы, американизированные герои анимационных фильмов более знакомы, чем фольклорные образы собственной культуры. Однако такое положение дел вполне можно изменить с помощью продуманной системы методических приёмов и технологий анализа художественного текста
(в докладе была изложена поэтапная реализация этой, действительно, судя по опыту педагога, действенной системы). Всё дело в профессионализме самого преподавателя, благодаря чему можно развить и поддерживать интерес подростков к национальной культуре, стимулировать чтение фольклорных и литературных текстов, умение отличить серьёзный текст от пародии.
С проблемой нечитающего поколения, поставленной в предыдущем докладе, пересеклась проблематика ещё двух выступлений, касающихся культуротворческой миссии Книги в разные этапы её исторической судьбы. Тема доклада Надежды Владимировны Проданик (к. ф. н., доцента каф. литературы и культурологии ОмГПУ) - семиозис метафоры «книга-сад» и «книга-цветок», зародившейся ещё в античной культуре, получившей своё преломление в эпоху средневековья и по-новому обыгранной в лирике пушкинской поры, а сама популярность этой метафоры свидетельствовала о триумфальных этапах в истории книги. Иной вывод следовал из доклада Антонины Ивановой (аспиранта каф. философии ОмГПУ) «Эстетическое измерение современной книги», оценившей состояние современной печатной книги как пограничное и обречённое, книга в конфронтации с нарождающейся электронной формой развивает в себе черты артефакта массовой культуры, в ней усиливается эстетическое начало, однако, по мнению докладчика, все старания могут остаться бесполезными перед наступлением электронной книги, поскольку появление последней связано с иным мирочувствованием человека.
«Книжный» аспект конференциальной тематики был существенно дополнен выступлением Валентины Викторовны Массон (аспиранта кафедры литературы и культурологии ОмГПУ) о вариативности жанровых установок в книге И. А. Гончарова «Фрегат "Паллада"» и письменным докладом Ольги Васильевны Мирошниковой (д. ф. н., профессора каф. литературы и культурологии ОмГПУ) о родовой природе и вариантах жанровой модели лирического цикла, отталкиваясь от этимологии слова «цикл», автор доклада вслед за П. А. Флоренским интересно трактует эту жанровую модель как сферическую, в которой мысль фокусируется внутри обширного круга радиусов - смысловых переходов и возвратов.
Историко-культурные метаморфозы традиционных жанровых моделей, литературных сюжетов, поэтических метафор - темы, требующие особых разысканий и «ювелирного» анализа далёких и близких контекстов. Исследователи поэзии ХХ века знают, что без обращения к предыстории художественного образа его смысл может остаться непроясненным. Таков, например, загадочный образ «Незримой с факелом» в стихотворении И. Анненского «На пороге», к которому обратилась в своём докладе
Алла Владимировна Подворная (к. ф. н., доцент каф. литературы и культурологии ОмГПУ), аргументированно доказав, что этот константный в лирике Анненского образ, соединяя в себе черты Музы и богини смерти Персефоны, является аллюзией на греческую мифологему судьбы-смерти и, таким образом, проясняет своё значение в важном для поэта контексте архетипов античной культуры. Точно так же обращение к истокам и предшествующим контекстам позволило понять неясный смысл метафорического названия известных мемуаров Г. Иванова («Китайские тени»), чему был посвящён доклад Татьяны Ивановны Царегородцевой (к. ф. н., директора Тарской центральной районной библиотеки) «"Китайские тени" Ш. Бодлера и Г. Иванова: семантические варианты метафоры»; согласно разысканиям автора доклада, генезис метафоры отсылает к китайскому театру теней, образ которого был использован в поэме Бодлера «Гашиш» в качестве перифразы искусства, открывающего подлинную, «теневую» сторону жизни; заимствуя у Бодлера эту метафору, Г. Иванов усугубляет её иронический смысл: то, что кажется в жизни героическим, то в свете искусства выглядит комическим, в том числе и сами создатели искусства.
О преломлении культурных архетипов и моделей в современном искусстве кино шла речь в докладах Натальи Вячеславовны Макшеевой (к. ф. н., доцента каф. литературы и культурологии ОмГПУ) «Варианты сюжетной пары «учитель - ученик» в контексте творчества корейского кинорежиссера Ким Ки Дука» и Натальи Анатольевны Теряе-вой (аспиранта каф. литературы и культурологии ОмГПУ) ««Истина в вине»: грузино-французская версия (по фильму Отара Иоселиани «Adieu plancher des vaches»)». В докладе Н. В. Макшеевой было показано, как трансформируется в художественном мире Ким Ки Дука характерный для восточных культур способ осуществления духовной преемственности. Образ учителя в фильмах Ким Ки Дука специфичен, он часто не совпадает с ожиданиями зрителя, привыкшего связывать с этой фигурой представление о безупречной личности, обладающей совершенными качествами, - учитель и ученик соотносятся как две равные, дополняющие друг друга величины, которые развиваются одновременно, уходя от плоского, поверхностного существования к масштабному и более сложному восприятию жизни как тайны и чуда. Учитель в мире Ким Ки Дука - это тот, кто пробуждает в человеке «память о реальности символа». И учитель, и ученик включены в динамический процесс становления жизни, постоянного изменения её форм, перехода одного явления в свою противоположность. Эта идея «сообщительности всего сущего», которая так явственно проявляется в творчестве Ким Ки Дука, выдает влияние даосизма.
Этим размышлениям оказался созвучен доклад Н. А. Теряевой, в нём рассматривался один из основополагающих символов творчества Отара Иоселиани - «вино». Центральное место этого символа в фильмах художника обусловлено памятью о древней ритуальной функции вина, обеспечивавшего причастие человека к сущности божества и к целому всего мироздания, и в этом смысле вино равнозначно песне. «Истина», таящаяся в вине, состоит в том, что оно возвращает человека к свободе, в условиях которой только и раскрывается подлинное естество человека, его «человечность», истоки которой -в природе, а не в цивилизации. Сакрализация процесса виноделия, как и пения, входит в систему констант грузинской культуры, на фоне этой традиции отчётливо бросается в глаза та профанация «очеловечивающей» функции вина, которая характерна как для советского ширпотреба (фильм «Листопад»), так и для «рабов благополучия» из преуспевающей буржуазной среды, изображённой во французских фильмах режиссёра.
Особую секцию на конференции составил ряд искусствоведческих выступлений, она называлась «Диалог искусств и диалоги в искусстве» и оказалась довольно цельной по своему содержанию, здесь наиболее ясно обозначились сквозные, повторяющиеся в течение конференции смыслы, связующие между собой темы отдельных докладов. Разговор об искусстве прошёл под «знаком вечности», навеянном художественными предощущениями «конца» -периода ли, эпохи или самого существования культуры, предощущением некоего обрыва в движении времени.
Искусствоведческая секция имела в качестве предварения два небольших видео-вернисажа. Первый был посвящён памяти скульптора Аделаиды По-логовой, её 90-летию, пришедшемуся на 2013 год. Второй представлял коллажи московского художника Бориса Кочейшвили, друга А. Пологовой. В воспоминаниях о художнике, с которыми выступили Татьяна Ивановна Подкорытова (к. ф. н., доцент каф. литературы и культурологии ОмГПУ) и Арам Айкович Асоян (д. ф. н., профессор каф. искусствоведения СПбГУП), отмечалось, что творчество А. Пологовой является редким примером взаимодействия скульптуры и лирики, источником её скульптурных образов часто служили стихи Пушкина, Блока, Поля Клоделя, китайского поэта Ван Вея... Пластический образ во многих её работах словно вырастает из стихотворных строчек, начертанных тут же на плинте, но это не иллюстрация, а именно диалогический отклик на близкое состояние духа. В поздних работах Пологовой запечат-лён образ художника-артиста, но не «играющего», а завершившего «игру», устремлённого в сферу некоей нездешней свободы. Так, одна из скульптур,
вдохновлённая китайской поэзией, называется «Белые облака бесконечны и вечны», она внушает впечатление изжитости земного «телесного» бытия как чего-то временно-мнимого, передаёт ощущение границы, за которой «всё только начинается», и этот незримый, но ощутимый в скульптуре образ «облачной» бесконечности сродни той морской дали, куда уплывают в финале фильма «Истина в вине» любимые герои Иоселиани. Тот же смысл угадывается в коллажах Бориса Кочейшвили, посвящённых памяти Пологовой, это безмолвный разговор двух глубоко понимающих друг друга художников, диалог двух искусств: коллажи выполнены с использованием фотографий пологовских скульптур, помещённых в пространство живописи, линейно-цветовой контекст которой усиливает выразительность скульптурного образа. На пересечении меняющихся линий и очерков, острых или плавных, и цветовых сочетаний, внушающих ощущение странной и тревожной пустоты ещё не созданного мира - в этом пространстве «отсутствия» лишь одинокие творения художника имеют статус живого бытия, и трудно заключить, завершают они историю человеческого существования или, наоборот, являются преддверием её иных возможностей.
Движение искусств навстречу друг другу -очевидная тенденция художественной культуры ХХ века. Она ещё раз была отмечена в докладе Елены Владиленовны Киричук (д. ф. н., профессора каф. русск. и заруб. лит. ОмГУ) «Лирика в пластическом образе: «Спиритуальная мастерская» Анри Бошо», представившей поэтическую книгу Бошо как союз лирики и живописи, особо важные смыслы в этой книге акцентированы поэтом с помощью визуальной параллели - автоиллюстраций к собственным текстам. В центре анализа, как всегда, глубокого и изысканного, были сквозные в лирической книге французского поэта мотивы «моста» и «арки» - знаки спиритуальных переходов в иное измерение бытия. Но любопытно, что в контексте нашей конференции, эти спиритуальные «мосты» означились и как незримые переходы от одного духовно-художественного мира к другому: Анри Бошо продолжает диалог с Полем Клоделем, некогда глубоко задетым поэзией Востока, на эту привязанность Клоделя откликается и русский скульптор Алла Пологова...
Выявление связей и взаимодействий в пограничных зонах художественной культуры - одна из актуальных проблем, способных в перспективе определить особое направление в области компаративистских исследований. Как отмечалось в докладах искусствоведческой секции, такой диалог искусств не обязательно обусловлен прямыми контактами художников, в его основе может лежать общая для той или иной культуры системность творческого сознания, выражением которой служит единый «стиль
эпохи». О стилевой изоморфности разных видов искусств, обусловленной едиными принципами творческого мышления, говорилось в докладах Елены Эрнстовны Комаровой (канд. искусствоведения, доцент каф. инструм. исполнительства и музыковедения ОмГУ) «Принцип единовременного контраста в искусстве барокко (Бах и Рубенс)» и Арама Ай-ковича Асояна (д. ф. н., профессора каф. искусствоведения СПбГУП) «Архаические интенции в искусстве исторического авангарда (Филонов и Хлебников)». Целью доклада Е. Э. Комаровой было выявление единого «модуса операнди» (способа действия, приёма построения), характерного для искусства барокко, таким общим стилевым основанием, сближающим музыку и живопись, выступает в барокко принцип единовременного контраста, когда динамика композиционного построения заключает в себе одновременно два противоположных вектора - нисхождение и восхождение (смерть и воскресение), что с особой виртуозностью воплощено в пассионах Баха и религиозных сюжетах Рубенса. А. А. Асоян, устанавливая типологию стилей Хлебникова и Филонова, обосновал это стилевое родство обращением художников к архаике, за этим обращением стояла тяга к первородству бытия, когда смысл жизни был тождествен ей самой, когда человек был целен и соприроден космосу, мыслил себя в нераздельности с ним. К авангардизму, как и к архаике, более уместно применимо понятие «творчества», нежели «искусства», ибо и там, и здесь очевидна самоценность произведения, которое в космическом аспекте дублирует реальность. Здесь, как говорил Платон, никогда ничего не существует, ибо ничто никогда не есть, но всегда становится.
Любопытный штрих в «вечном становлении» авангардистского искусства был отмечен в докладе Анастасии Леонидовны Гараевой (ст. науч. сотрудника город. музея «Искусство Омска») «Питерский неоакадемизм - проект конца авангардной утопии». Питерский андеграунд и инициированные Тимуром Новиковым движения «Новые художники» и неоакадемизм автор доклада аттестовал как рефлексию культурной ситуации конца ХХ века, усмотрев в смене художественных установок и вкусов эволюцию от романтического увлечения авангардом к предвидению последствий этого увлечения (массовой коммерциализации авангарда), что завершилось киническим отрицанием идеологии в искусстве.
Одно из традиционных направлений конференции, представленных и в этом году серией замечательных докладов, связано с региональной проблематикой. Поликультурное пространство Сибири - широкое поле для компаративистских исследований. Взаимодействием сибирских этнокультур в рамках их регионального соседства всегда активно занимаются лингвисты, выявляя любопытные
Участники конференции
языковые практики такого взаимодействия. Живой интерес аудитории вызвал доклад Натальи Николаевны Щербаковой (д. ф. н., профессора каф. предметных технологий начального и дошкольного образования ОмГПУ) «Язык как отражение диалога и конфликта культур», где рассматривалась типология языковых ситуаций, развивающихся в связи с контактами носителей разных языков и культур. Органичным дополнением к этому докладу стало выступление Алексея Юрьевича Трофимчука (учителя рус. яз. и лит. гимназии №2 69 г. Омска) «Языковой сдвиг и этническая самоидентификация (на материале русско-украинских говоров Омской области)», в котором на местном языковом материале подтверждались типологические языковые сдвиги, наблюдавшиеся и в других ситуациях вынужденного общения разноязычного населения.
Доклад Михаила Константиновича Чурки-на (д. ист. н., профессора каф. отечеств. истории ОмГПУ). «Изобретённый» край: Сибирь в российском общественно-политическом дискурсе XIX -нач. XX вв.» касался проблемы изучения «ментальных карт» как субъективного представления человека о части окружающего пространства, эта проблема вошла в круг исследовательских интересов историков в конце 1970-х гг. с появлением научной монографии Э. Саида «Ориентализм», показавшей, каким образом западная (британская и французская) мысль конструировала понятие «Восток». Дальнейшее осмысление западных дискурсивных практик получило развитие в работе Л. Вульфа «Изобретая Восточную Европу», в которой автор, связывает процесс формирования представлений о Восточной Европе с (само)изобретением Запада. В этом смысле Сибирь, будучи продуктом воображаемой географии,
одновременно являлась и продолжением (само)изо-бретения России. Антитеза «Россия» - «Сибирь», начиная с XIX в., стала базисной в обсуждении вопроса о месте Сибири в имперской географии, а параметры дискурса постоянно расширялись, как за счёт его участников (властные структуры, публицисты, литераторы, представители научного сообщества и т. д.), так и вследствие тематического разнообразия обсуждаемых вопросов (инородческая проблематика, тема крестьянских переселений, колониального статуса Сибири в составе России).
Проблематизация понятий «Россия» - «Сибирь» вновь обрела актуальность в сибирской прессе рубежа XX - XXI вв., в том числе и омской, что отметила в своем докладе Светлана Дмитриевна Бакулина (канд. культурологии, доцент каф. литературы и культурологии ОмГПУ) «Актуализация областнического дискурса в омской публицистике конца XX - нач. XXI вв». Доклад представлял собой обзор омской публицистики последних десятилетий, в которой широко обсуждалась идеологическая программа областников, увязанная с вопросами нынешнего экономического развития и культурной автономии региона. Но, как заметил автор доклада, главную специфику современного «областнического» дискурса определяет внимание к психологии и ментальности сибиряка. Интерес к прошлому приобрёл новые акценты, он переключился с события на личность, участвующую в событии.
Одной из популярных личностей, подогревающих интерес к прошлому и претендующих сегодня на роль «брендового» героя Омска, оказался оригинальный писатель, художник-любитель, покровитель художественно-артистической элиты Антон Сорокин, об оживлении интереса к нему и омских
изданиях его наследия информировал участников конференции Алексей Петрович Сорокин (рук. Центра краевед. инф-ции ОГОНБ им. А. С. Пушкина) в докладе «Антон Сорокин в книжной культуре Омска».
Не меньший интерес литературоведов и краеведов вызывает также судьба и творчество советского изгоя, талантливого поэта Аркадия Кутилова, ему был посвящён письменный доклад Лидии Васильевны Деменковой (к. ф. н., доцента каф. литературы и культурологии ОмГПУ) «Поэма А. Кутилова «Встречный»: актуальные контексты». Эта поэма, по словам исследователя, интересна тем, что содержит в глубине своей структуры конфликт между массовой пропагандой и реальной жизнью. Метафорическим ядром конфликта является столкновение двух пронизывающих текст поэмы песенных контекстов: советской массовой песни, с её неизменным героико-оптимистическим потенциалом и целью выразить «правду» государственной идеологии, и остающейся за кадром народной песни, которая вплетена в содержание поэмы в виде аллюзий на сюжеты и мотивы устно-поэтической традиции.
Разговор о региональной культуре, в частности о культурной жизни Омска, на наших чтениях никогда не обходился без обращения к искусству. В эту сферу художественной культуры города обычно посвящала участников конференции искусствовед Галина Геннадьевна Гурьянова (к. ист. н., ст. научн. сотрудник муз. «Искусство Омска»). В этом году она выступила с интереснейшим обзорным докладом «Цели и ценности омского искусства - ХХ век», рассказав об этапах становления искусства в Омске - от задач освоения «европейских» образцов до осознания ценности «омского» искусства; решающую роль в формировании самосознания местных художников и в утверждении самоценности их искусства сыграло, по мнению докладчика, влияние институций: Худпрома, «Червонной тройки», омского отделения СХ СССР, Худграфа, сети ДХШ, ГМИО.
Постоянный участник наших «встреч и диалогов» - художник Сергей Баранов (специалист экспозиционно-выставочного отдела ООМИИ им. М. А. Врубеля), участники конференции знают его как автора оригинальных идей и проектов и его выступлений всегда ждут с большим любопытством. Его нынешнее сообщение под названием «Улица Карла Либкнехта. Попытка реанимации городского пространства» представляло собой рассказ об уникальной акции, предпринятой художниками и искусствоведами, по «реанимации» одной из красивейших улиц старого Омска, оказавшейся заброшенной, заваленной мусором, заросшей бурьяном. Улица была очищена от мусора и бурьяна, и на ней появились портреты тех, в честь кого эта улица называлась раньше и теперь, остроумно увязанные
с городской скульптурой, находящейся на этой же улице - дворянской барышней «Любочкой» и слесарем «Степаном». Эта акция, таким образом, предполагала ещё и «реанимацию» памяти о тех людях, имена которых фигурируют в названиях городских улиц; художник рассказал попутно об опыте своих немецких коллег в Лейпциге, где умеют хранить старинную красоту и помнят людей, оставивших след в национальной истории, чему активно способствует искусство, вышедшее из мастерских в пространство города.
В заключение нашего обзора упомянем ещё об одном цикле выступлений. В информационном письме о конференции одно из направлений её работы ориентировало на особый ракурс компаративистики - соотнесение начал и концов (как то: на уровнях культурного цикла, культурной эпохи, литературного направления, авторской системы). Эта проблематика составила содержание докладов, вынесенных на вечерние симпосионы.
Современную неорелигиозную версию «начал» и «концов» в истории культуры изложил Владимир Борисович Яшин (к. ист.н., доцент каф. всеобщей истории, социологии и политологии ОмГПУ), предложивший вниманию слушателей тему «Концепт смены эпох в русском неоязычестве». Неоязычество, ставшее ныне чуть ли не основным соперником православия, выдаёт себя за хранителя традиций исконной славянской культуры, однако не случайно исследователи предпочитают в этом случае говорить о «нетрадиционной» религиозности, неоязычество - это, в сущности, религиозная эклектика, синкретически смешавшая концепты разных религиозных и паранаучных учений. Так, языческий культ прошлого, идеализация архаического «начала» как «золотого века», совершенного мироустройства, а также циклическая концепция времени совмещаются в неоязыческой доктрине с эсхатологической идеей «конца времен», с ожиданием глобального переворота в бытии человека, должного возвратить изначальный «золотой век», с идеей преображения человека по образу и подобию божественных предков своего народа.
В докладе Татьяны Ивановны Подкорытовой (к. ф. н., доцента каф. литературы и культурологии ОмГПУ) «Крушение культуры: конец как изнанка начала («Слово о полку Игореве» и цикл «На поле Куликовом» А. Блока)» была представлена художественная версия заявленной проблемы.
Основная мысль доклада состояла в следующем: путь русской культуры, как это было предугадано ещё Автором «Слова о полку Игореве», чреват опасностью замыкания в кольце исторических повторений, перемены неизбежно оборачиваются возвращением к исходным точкам циклического
Т. И. Подкорытова
круга, эти точки - крайние пределы самой возможности существования культуры, обусловленные двумя крайностями национальной психологии -стихией своеволия-мятежа, грозящей распадом, и консерватизмом, доходящим до полной стагнации. В «Слове» атмосфера междоусобных распрей XII века осмыслена как выворачивание времени «наизнанку», то есть как опасный для культуры возврат к догосударственной, дохристианской стихии рассеянного существования племен. В поэтической историософии Блока, напротив, ситуация fin de siècle (конца века) апокалиптически обрисована как неподвижный «страшный мир» омертвевшей культуры, исчерпавшей свои творческие силы, поэтому исторически оправданной кажется поэту актуализация «древней воли», «музыки» революционного мятежа-возмездия, но проницательное зрение поэта угадывает впереди возможность очередного возвращения на круги своя - к стагнации тоталитарной системы.
С оригинальной культурологической концепцией «начал» и «концов» в истории искусства выступил Евгений Владимирович Груздов (зам. директора по научной и выставочной работе городского музея «Искусство Омска»), в его докладе «Начала, концы и безвременья в истории европейского инновационного искусства» была представлена спекулятивная модель периодизации европейского искусства инновационной поэтики. В качестве демаркирующих понятийных полюсов предложена оппозиция субъективное - объективное (внутреннее - внешнее, человек - природа) в различных смысловых интерпретациях и в различных соотношениях на каждом этапе четверочастного цикла искусства (романтизм, реализм, импрессионизм, постимпрессионизм). При этом стили академизм и модерн рассматривались как
точки исторического безвременья, обрамляющие завершения и начала исторических циклов. На основе предложенной модели, по мнению автора, можно выдвинуть гипотезу о характере будущего искусства: алгоритм следующего за модерном цикла обнаруживает движение искусства к жизнетворчеству.
К сходным выводам склонил логику своего выступления Вадим Борисович Савельев (ассистент кафедры теологии и мировых культур ОмГУ им. Ф. М. Достоевского), его тема - «Культура как «фетиш» и как «симптом»: по ту сторону культурологического релятивизма». «Сегодня, - говорил он, -в гуманитарных науках существует молчаливый консенсус относительно смысла и значения понятия культура, который можно суммировать в трёх утверждениях: 1) культура релятивна, плюралистична, и её ценности соотносятся со случайностью исторических процессов как собственным основанием; 2) там, где существует культура, существует и различие между означаемым и означающим, между символический порядком и реальностью; и это различие непреодолимо; 3) культура - это последнее прибежище тезиса о человеческой исключительности». Именно этот консенсус фундирует всякий компаративный анализ культур, выступая от имени «невозможности» культурных универсалий или же универсальной культуры, и в то же время обеспечивая «диалог» культур или же их соотно-симость. Подобное понимание культуры мы будем именовать культурой как фетишем (в психоаналитическом понимании). И именно это понимание нам необходимо пересмотреть в пользу новой универсальности понятия культуры, которое сегодня только возникает, а поэтому мы можем рассматривать его лишь как симптом. Прежде всего это связано с тем, что различие между символическим и реальным порядком уже оказалось преодолено (именем этого преодоления служит понятие «биополитики», которое с точки зрения любой гуманитарной теории является оксюмороном, а в области практики первыми вестниками - одновременно приметами и примерами - преодоления выступает био- и science-арт). И как фетиш, и как симптом культура - понятие актуальное, и эта актуальность не может не тревожить, поскольку проблематизация/актуализация фундаментальных понятий является симптомом того, что они уже не работают по умолчанию.
На этой прогностической мысли, вызвавшей оживленную полемику и, безусловно, явившейся стимулом для новых размышлений, завершим свой обзор проблематики нынешних «Встреч и диалогов в смысловом поле культуры» с благодарностью всем участникам конференции и надеждой на будущие встречи.
Подкорытова Татьяна Ивановна - кандидат филологических наук, доцент кафедры ли- Дата поступления статьи в редакцию:
тературы и культурологии Омского государственного педагогического университета 16 февраля 2014 г.
[email protected] © Т. И. Подкорытова, 2014
Читаем книги
Предлагаем фрагменты из новой книги Владимира Мартынова, любезно представленной автором в редакцию. Автор - кандидат филологических наук. В 1991 г. создал и возглавил кафедру культурологии ОмГУ (одну из первых в тогда ещё СССР). С 2013 г. - доцент кафедры теории и истории мировой культуры социально-гуманитарного факультета Омского государственного университета имени М. Ф. Достоевского. Его перу принадлежат такие работы: Martynov V. L'Italia nella vision storiosofica di Stepan Sevyrev // I Russi e L'Italia /A cura di Vittorio Strada. Milano, 1995; Мартынов В.А. Эпизод из жизни «русской идеи»: С.П. Шевы-рев. Омск, 2011; Мартынов В.А. У истоков «русской идеи»: жизнь и судьба С.П. Шевырева. М., 2013.
Владимир Мартынов
ЗОЛОТОЙ ВЕК РУССКОЙ ИДЕИ: ИСТОРИКО-ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ ОЧЕРКИ
Предисловие
Для начала - о главном термине. О «русской идее».
Впервые словосочетание «русская идея» употребил, по-видимому, Ф. И. Тютчев в 1848 году (в трактате «Россия и революция», написан по-французски). Затем - К. Аксаков. Затем - Н. Я. Данилевский. Во всех случаях - между прочим. То есть почти случайно. В 1888 году это выражение в заглавие небольшого трактата (тоже написанного по-французски) вынес В. С. Соловьев, дав ему новый статус, полноценное самостоятельное бытие. Затем более или менее регулярно словосочетание «русская идея» будет появляться в публицистике «Серебряного века». Монументальная кульминация этой традиции - книга Н. А. Бердяева «Русская идея», опубликованная в Париже в 1946 году.
Основные методологические решения, связанные с определением предмета термина, не могут идти мимо дихотомии, отчётливо сформулированной Владимиром Соловьевым. «Идея нации есть не то, что она сама думает о себе во времени, но то, что Бог думает о ней в вечности»1. Полагаем, что в этой формуле можно вывод отделить от самой постановки проблемы. И тогда получаем два разных предмета. Первый - это то, что «думает Бог», это своего рода «эйдос» русского народа. Собственно, это «русская идея» «по Соловьёву». Но возможен и второй предмет, тоже указанный В. Соловьёвым, - это конкретно-исторические формы интеллектуальной рефлексии «замысла Бога». Для начала следует отчётливо разделить два этих предмета и перестать их путать! Понимая их связь, всё-таки отчётливо различать!
Первый вывод ввиду этой фундаментальной дихотомии: подавляющее большинство огромного количества работ о русской идее, написанных в последние двадцать лет - это именно русская идея «по Соловьёву». Никто не хочет размышлять о «думах» «нации», всем хочется поучаствовать в том, что «Бог думает».
И тогда сразу второй вывод: может быть, именно поэтому спор о русской идее и оказался столь запутанным.
И тогда третий вывод: преимущественным предметом научного исследования может быть в первую очередь именно то, что «нация» «сама думает о себе во времени».
На первый взгляд это задиристо-полемично по отношению к традиции. К прямому предписанию Владимира Сергеевича. К Н. А. Бердяеву, который принимал формулу Соловьёва. Но это на первый взгляд. Бердяев, декларируя согласие с определением предмета «по Соловьёву», в действительности свою книгу «Русская идея» написал именно как историю. В развитии, «во времени». Его история -это история того, как «замысел Бога» отражается в самосознании нации. И тогда получается, что именно Бердяев нарушил прямое предписание Соловьёва, и тогда можно связать два понимания предмета русской идеи с двумя именами. Русская идея по Соловьёву - это то, что «думает Бог». По Бердяеву -это исторические формы интеллектуальной рефлексии «замысла Бога». «Эйдетически» определённые, но всё же исторические.
Именно «Русская идея» Н. А. Бердяева была образцом для автора этой книги.
