CC BY
172
Додхудоева Лола,
кандидат исторических наук, главный научный сотрудник Института языка, литературы, востоковедения и письменного наследия АН РТ
ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ КАК ИНСТРУМЕНТ ФОРМИРОВАНИЯ ИМПЕРСКОЙ ИДЕОЛОГИИ И ИДЕНТИЧНОСТИ В СРЕДНЕВЕКОВОМ
МАВЕРАННАХРЕ
Мусульманскую умму называют сообществом Книги книг*, что подчеркивает особую роль книжной культуры в формировании и истории мусульманской цивилизации, а также ее значимость для самого существования уммы, преемственности духовной традиции, переданной, прежде всего, через записанное слово. Средневековая книга формировала тот «образ мира», который в течение веков помогал выстраивать социально-политическую реальность.
Известно, что любое сочинение является продуктом определенных обстоятельств, которые предопределили мотивы, заставившие автора приступить к его написанию, и тот месседж, который автор вложил в свое сочинение. В условиях средневековой культуры ценность исторического труда определялась не столько содержащейся в нем фактической информацией, сколько целью написания сочинения и тем, по какому принципу скомпонован в нем материал, а также - каков его контекст (10, 68-75). К тому же само произведение дает информацию о «кругозоре автора и его предполагаемой аудитории, а также о литературной традиции, из которой он вырос» (17, 36-37).
Ученые выявили весьма существенную особенность историографической традиции Мавераннахра уже на начальном этапе ее сложения, в 1У/Х в. Самой ранней работой на фарси здесь считается знаменитый труд Бал‘ами, который все же является своеобразным переложением прославленного исторического труда Табари. Исторических сочинений, посвященных истории Саманидов, и, тем более, Караха-нидов, в самом Мавераннахре в домонгольский период написано не было. Сведения о правлении упомянутых династий содержатся в источниках различных жанров, созданных вне региона (3). Не было создано здесь и историй универсального характера.
В домонгольский период в Мавераннахре появились произведения, помогающие составить некоторое представление о жизни крупных городов, прежде всего Бухары и Самарканда. Их можно отнести к жанру так называемых городских хроник («Тарих-и Бухара» Наршахи, Хв.) и к трудам по «сакральной топографии»
В этом словосочетании Книга - это Коран, в книге - вся мусульманская литература как производное от Корана. Подробно см.: 1, 45.
(арабоязычная «Кандия» ал-Идриси - ал-Насафи, XI -ХИв.), способствовавшим осознанию своего единства со всей уммой.
В период монгольского правления в регионе не было создано ни одной крупной работы исторического содержания, хотя в западной части Иранзамина историографическая традиция на фарси развивалась весьма бурно.
Продвижение и установление власти монголов на землях «Дар ул-ислама» привело к кардинальным геополитическим изменениям, важнейшим из которых следует признать гибель Багдадского халифата - центра притяжения политических интересов мусульманских государств, основы формирования их имперской идентичности, на сложение которой на протяжении нескольких столетий оказывала воздействие и арабоязычная историография.
Осознание колоссальных потерь в интеллектуальной сфере в ходе монгольских завоеваний породило стремление к восстановлению книжного фонда и посредством интенсивного поиска сохранившихся копий известных сочинений, авторитет которых не угасал по прошествии веков, и путем их «тиражирования» (5, 125-146). Усилия по возрождению культуры книжного Слова «работали» на обеспечение реинтеграции общества, сохранение его идентичности в изменившихся исторических условиях.
С падением Багдада как «центра схождения перспектив культуры», заметно возрастает значимость ал-Каабы. Такая замена ориентиров позволяла отстоять культурные универсалии и ценности ислама и «удерживать единство культурного ландшафта» (Б.Г. Соколов) перед возможным риском потери общемусульманской идентичности в момент кульминационных вызовов сообществу.
Восстановление книжного фонда «золотого века» ислама стимулировало творческий потенциал сохранившейся интеллектуальной элиты, способствовало изменению вектора развития литературы, ее тематизации и инструмента ее выражения -языка. Нельзя переоценить значимость этого явления в процессе легитимации власти правящих династий.
Время правления монголов отмечено расцветом ираноязычной исторической культуры (12, 127-131). Важнейшим направлением развития историографии на фарси становится составление всемирных историй. Их отличительной особенностью становится тенденция «вплетения» в общность мусульманских народов и известных культурных героев новых этнических групп и новой правящей элиты. Таким образом история пришлых народов закреплялась в коллективной памяти мусульман, становясь неотъемлемой частью общего культурного наследия, так историк со-формирует мир, а фигура патрона проекта написания новой общемусульманской истории вырастает в «повелителя весьма гибкого прошлого» (Б. Гене), представлявшего единый поток времени.
Считается, что на появление всемирных историй на фарси в этот период прежде всего повлияло восприятие монголами своего правления территориями, известными как очаги древнейших цивилизаций (Китай, Иранское плато), как имперского. Это
*
Известно, что, согласно исламским представлениям, умма объединяет не только всех мусульман, живущих в определенный период, но и всех когда-либо живших в мире.
заставляло династов стремиться «удерживать планку» не только в политической, но и в интеллектуальной и в идеологической сферах и демонстрировать свое соответствие имперскому статусу правителей древних центров письменной культуры (на Иранском плато - прославленных Сасанидов) (10, 67-84).
Вторую причину, по мнению исследователей, следует искать в острой заинтересованности монгольских правителей сохранить и отстоять собственную идентичность в условиях риска быть поглощенными культурой народов, на территорию которых они вторглись (10, 67-84). Осуществить эту задачу можно было, только вводя исторические сведения о своих народах, их представлениях и идеалах, в письменную историю всемирного характера. С другой стороны, идея защиты собственного культурного наследия служила стимулом и для фиксации истории народов, живших на этих землях до вторжения монголов. Эта тема была близка местным интеллектуалам, пережившим огромные моральные потери в ходе завоеваний.
Таким образом, потребность в составлении всемирных историй ощущалась представителями всех слоев общества и всех этнических общностей, объединяя их интересы. Это был своеобразный ответ на вызовы настоящего, которое, опираясь на прошлое, по своей сути было обращено в будущее, в построение новой социальнополитической реальности, способной минимизировать риски возможной дальнейшей конфронтации столь разных этносов - носителей различных социокультурных и хозяйственных традиций.
Возможность инкорпорирования практически любого политического деятеля и любой этнической общности в общую мусульманскую Традицию придавала универсальное измерение исторической эволюции, создавала впечатление совместного присутствия, события, и, безусловно, являлась инструментом легитимации верховных политических деятелей после акта деконструкции старой социальной реальности. В определенной мере в этом можно видеть и попытку гармонизировать отношения внутри социума, испытавшего мощный деструктивный шок, выстроить на этом фундаменте новую социальную действительность.
Так происходила «легализация» такой классификации образцов / персоналий великого прошлого, которая наилучшим образом могла ответить на вызовы текущей религиозно-политической жизни, утверждая непрерывность исторической традиции при безусловно происходившем смещении смысловых оттенков. Обогащали историческую культуру периода правления монголов и истории городов, сыгравших большую роль в восстановлении культурного потенциала региона после вторжения монголов, и жития святых, и традиционные сочинения по «сакральной топографии». Эти произведения дополняли друг друга, закрепляя в памяти идеи и деяния подвижников веры прошлых эпох.
Следует, однако, отметить, что и в этот период разнообразие форм и приемов исторических сочинений на фарси проявилось преимущественно лишь в западной части расселения ираноязычных народов. Исследователи отмечают бедность и фрагментарный характер местных письменных источников восточной части Pax mongolica. Анализ источников показал, что, в отличие от соседнего государства Ильханидов в Иране, Чагатайское ханство не обладало утвердившейся традицией
нарративной дворцовой историографии на фарси, представленной сочинениями Джувейни (ум. 1283г.), Рашид ад-дина (ум. 1318 г.) и Вассафа (ум.1328 г.). Вследствие этого первый век истории Чагатаидов - правителей восточной части монгольских владений, «может быть восстановлен лишь в самых общих чертах, главным образом, по источникам, созданным вне самого государства; наиболее важными из них являются ... ильханидские хроники» (16,81).
Исследование исторической культуры той эпохи выявляет серьезные предпосылки дальнейшего развития Ирана как централизованного национального государства под влиянием действий монголов, по существу, стимулировавших известный с древности «дух» великой империи, присущий культурной Традиции Западного Ирана. В полной мере эта тенденция была актуализирована спустя два столетия, в период правления Сефевидов (10). Совершенно иной оставалась социально-политическая ситуация в Мавераннахре, положение которого к XVI в., так же как и в канун арабского завоевания, характеризовалось раздробленностью и полным отсутствием идеи имперской идентичности, да и самой идеи империи.
Следующий, тимуридский, период - время наиболее полного расцвета мусульманской культуры. Количество даже дошедших до нас трудов по истории всего Дар ул-ислама, отдельных городов и династий, агиографической литературы потрясает (13). Однако не менее впечатляющим признается тот факт, что и на данном историческом этапе все крупные исторические работы как универсального, так и локального характера создаются вне Мавераннахра - ядра созданной Тимуром империи (16, 81).
Судя по сохранившимся источникам, собственная историографическая традиция на фарси появляется в Мавераннахре в начале XVI в., в период правления здесь Шибанидов (1500-99 гг.) Инициатива принадлежала самому Шейбани-хану, который, взойдя на трон, счел необходимым приступить к составлению не только дворцовых хроник, но и всемирной истории в подражание тем, что были созданы при дворах Ильханов и Тимуридов.
Время его правления оказалось недолгим (1500 -10 гг.). Симптоматично, что этот короткий период ознаменовался осуществлением двух проектов исключительной важности как с геостратегической, так и с внутригосударственной позиции. Шей-бани-хану удалось закрепить единую правовую систему, объединившую социальнополитический и экономический компоненты выстраиваемой реальности, и разработать и провести денежную реформу (4; 20). Результаты реализации обоих проектов «работали» на осуществление кардинальных изменений геополитической конфигурации региона, перегруппировку основных его игроков и появление новых центров силы, по сути, претендовавших на статус империи, но, в равной мере, и на консолидацию общества, столкнувшегося с жесткими проявлениями транзитивной социальности (7, 48-67; 2, 69-89; 24, 298-303).
Мавераннахр был разбит на несколько мелких, зачастую враждебных друг другу ханств-княжеств. Подробно: Додхудоева Лола. «Сложение принципов легитимации верховной политической власти в Мавераннахре постсаманидского периода», в печати.
Вызовом первостепенной важности, настоятельно требовавшим четкого идеологического обоснования, явился принцип размежевания Западного Ирана и Маверан-нахра (14, 149-164). Этот принцип, «разорвавший» великую тимуридскую империю, воплощал сакральную природу власти, выражаемую, как правило, в религиозной символической системе. В качестве идеологического лозунга противоборствующих сторон была провозглашена принадлежность к различным направлениям ислама. Шейбаниды объявили о своей приверженности суннизму ханафитского толка, Сефевиды - шиизму.
Как и во многие другие поворотные моменты мусульманской истории, различие в символике духовной практики использовалось как инструмент разделения на конфессии внутри единой религии; этот идеологический символизм определял притязания политических групп.
Вторым, не менее значимым основанием для появления политического заказа Шейбани-хана на составление всемирной истории явилась закрепившаяся в сознании потомков Чингиз-хана идея о том, что только кровное родство с Чингиз-ханом вкупе с принадлежностью к исламу может обеспечить легитимность политической власти. Создание всемирной истории при дворе Шейбани-хана, таким образом, служило обоснованию законности его власти как прямого потомка Чингиз-хана, закрепляя идею возвращения власти подлинным наследникам великого предка как проявления высшей справедливости после правления в регионе нечингизида Тимура. Всемирная история, создававшаяся по указу Шейбани-хана, вводила сам факт закрепления в регионе власти нео-чингизидов в общемусульманский **
контекст.
Два столь различных подхода к легитимации политической власти были уже чудесным образом объединены и апробированы в период выстраивания государства Ильханидов; именно они закрепились как наиболее действенные инструменты легитимации политической элиты на всем пространстве правления Чингизидов, и Шейбаниды как нео-чингизиды воспользовались ими. Это поразительное объединение разных легитимирующих концепций действительно поражает. В нем оказались спаяны столь несопоставимые понятия, как сакральный характер харизмы правящего рода, сформировавший монгольские представления о праведном правителе, и абсолютно не приемлющие идеи сакральности статуса правителя суннитские взгляды на справедливое правление, в которых в качестве главного действующего лица выступает неинституционализированное сообщество ‘улама - знатоки и интерпретаторы Божественных предначертаний (22, 40-92).
«Проект» всемирной истории, заказчиком и патроном которого выступил Шейбани-хан, с одной стороны, отвечал всем требованиям конкретного исторического момента, а, с другой, был выполнен в полном соответствии с утвердившейся
*
Попытки Тимура представить себя потомком Чингиз-хана известны по фактам и фальсификации генеалогий, и его женитьбы на чингизидках. Эта проблема рассмотрена в целом ряде работ Дж.Вудза, Б.Ф. Мэнз и др. исследователей.
Известно, что все последующие правители региона, вплоть до Мангытов, вели свое происхождение от Чингиз-хана.
традицией составления мусульманских универсальных историй при скрупулезном следовании монгольским доисламским обычаям и нормам.
Сам факт составления универсальной истории, в которую династия вписывалась как новый геополитический субъект, имел особое предназначение: он был призван закрепить и - что не менее важно, учитывая особенности мусульманской книжной традиции, - способствовать наиболее широкому распространению этой информации на всем пространстве Дар ул-ислама.
Интересно отметить, что этот этап исторического развития региона известен попытками показать возможности иных, помимо фарси, языков как новых инструментов написания исторических произведений. Для этих целей начинает использоваться чагатайский язык; однако эти попытки получили развитие лишь в значительно более тюркизованном Хорезме (3). И вновь, как и ранее, в период установления власти кочевой монгольской военной элиты над превосходящими их в культурном отношении народами, населявшими регион, новой кочевой династии потребовалось вписать себя в более широкий исторический контекст. Эта цель могла быть достигнута только при включении исторических работ, прославлявших династию, в сложившуюся общемусульманскую книжную культуру, на пространстве которой роль lingua franca выполнял фарси.
Еще одна всемирная история на фарси была написана позже по заказу ‘Абдаллах-хана б. Искандара (пр. в 1583-98гг.), благодаря удачной военной экспансии которого владения Шейбанидов достигли максимальных размеров. Стихотворный гипертекст под названием «Русул-нама», содержащий 160 тысяч бейтов и состоящий из четырех частей, был выполнен Бадр ад-дином б. Сайидом Ибрахимом ал - Хусайни ал-Кашмири (23, 295-311). Автор был носителем великих традиций книжной культуры, также сформировавшейся вне Бухары. Его нисба и сведения о его приезде из Кашмира дают основание полагать, что формирование Бадр ад-Дина как интеллектуала происходило в сфере влияния культуры Великих Моголов (16261857гг.), истоки которой восходят к духовной традиции Тимуридов (21).
Становление историографической культуры в период правления Шейбанидов проходило под сильнейшим воздействием тимуридских образцов. Отличительной особенностью историографии этой эпохи является тот факт, что четыре из пяти авторов, создавших наиболее крупные произведения, являлись эмигрантами из тимуридского Хорасана (3, 10-19;11, 117-129; 18, 368-382). К тому же, по подсчетам ученых, четыре из семи ираноязычных универсальных историй, включавших в орбиту своих интересов историю среднеазиатских земель, были написаны либо непосредственно в Индии, либо авторами, долгое время жившими в ней. В произведениях этих интеллектуалов, воспитанных на культурной традиции Великих Моголов, отчетливо проступает отраженный блеск изящной словесности тиму-ридской эпохи.
Считается, что интерес к мусульманской всеобщей истории возобладал в исторических работах, созданных в регионе, только к концу XI /XVII столетия, а с
Считается, что к рубежу ХУ-ХУ1 вв. на тюрки писалось 10% поэтических произведений при дворе Хусайна Байкара: (см. 9, 271).
1830 гг. вектор развития историографической традиции меняется, основным фокусом интересов становятся локальные истории. Однако с этого времени превалировали не столько хроники деяний отдельных региональных ханов, сколько биографические работы, основанные на поэтических антологиях, и описания могил религиозных деятелей. После 1868г. под влиянием политических событий - перехода под протекторат России - ученые отмечают всплеск интереса к истории внешнего мира, в частности к истории Османской и Российской империй (8).
Изучение феномена появления всемирных историй в восточной части Дар ул-ислама приводит к пониманию того, что он соотносится с периодами выстраивания империй как времени осуществления программы ойкуменистического жизнеустройства, в полной мере демонстрируя взаимодетерминированность культуры и политики.
В этот момент на первый план выходят не географические или иные физические показатели нового государственного образования, хотя процесс формирования империи всегда наполнен экспансионистским потенциалом; в маркер первостепенного порядка превращается смысловой горизонт коммуникаций, придающий имперской идее универсализм. Сама же имперская культура в этом случае воспроизводит трансцендентную и/или мифическую концепцию правления, ценности тех институций и траекторий развития , которые сформировали идентичность включенных в процесс образования империй народов.
В свете этого наблюдения вполне объяснимо отсутствие историй ойкуме-нистического характера в эпоху Саманидов, Караханидов или на землях надела, переданного Шахрухом в управление Улугбеку. Всемирные истории появляются на территории Мавераннахра в период, когда перед уммой стоит задача найти адекватные формы и инструменты для построения новой социальной реальности после фронтального столкновения разных потоков восприятия Смысла.
Закрепление ханафизма как единой и единственной правовой основы для развития и консолидации разных народов, утверждение сакральности происхождения властной элиты формировали понимание «нового мира» не в узколокальном, а в цивилизационном контексте.
Оба столь различных по сути вектора идеологической трансформации были направлены на ликвидацию «напряжений, возникающих при столкновении универсалистских культурно мотивированных ориентаций с реальным разнообразием и разнородностью представленных в конкретном пространстве существования различных цивилизаций и культур». Так обеспечивалось межцивилизационное взаимодействие, которое, по существу, и формирует империю. При этом, как известно, особую значимость приобретают процессы, стимулировавшие объединение «.этически и культурно неоднородной «материи» империи в единый экономико-политический и социально-культурный организм», решая «проблемы взаимодействия центра и периферий., воздействия периферий на ядро миро-системы» (25, 4-5).
*
О различии социально-экономических традиций оседлых и кочевых сообществ см.: 19.
Одним из ключевых моментов в процессе такой рекомбинации становится активное использование всего фонда культурных универсалий, выраженных через сакральные ценности и социальную память различных этносов и культур. Такой процесс призван сформировать важнейшую составляющую империи - «имперский дух». Всемирная история в этот момент становится самым действенным инструментом, настраивающим социум на развитие способности к выходу в новое смысловое пространство, способствуя тем самым сложению имперской идеологии и идентичности.
Список использованной литературы:
1. Arkoun M.The Unthought in Contemporary Islamic Thought.London, 2002
2. Babajanov B. La Naqshbandiyya sous les premiers Sheybanides // Cahiers de I’Asie Centrale.1997, N 3/4:L’Heritage timouride Iran-Asie centrale-Inde. XVe~XVIIf siecles. Tachkent; Aix-au-Provence, No.3-4,p. 69-89.
3. Bregel Yu. Historiography xii. Central Asia //www. Encyclopeadia Iranica. Historiography. Originally published on December 15, 2004.
4. Davidovich E. A. Central Asia//History of Civilizations of Central Asia. The Age of Achievement: A. D. 750 to the end of the fifteenth century. Vol IV. Ed. by M. S. Asimov and C. E. Bosworth. Paris, 1998.
5. Dodkhudoeva Lola. Sur la question de l'activite du khanaqa de Mouhammad Parsa//Boukhara La Noble.Cahiers de l'Institut d'Etudes sur l'Asie Centrale. Tachkent - Aix-en- Provence,vol. 6,1998, р.125-146;
6. Dodkhudoeva Lola.Translating and copying in pre-Timurid Herat: an original Persian translation of the Ihya' 'ulum al-din, 725/1324// Fr. Richard, M. Szuppe (dir.) Ecrits et culture en Asie centrale et dans le monde turco-iranien, Xe-XIXe siecles. (Cahiers de Studia Iranica 41), Paris, 2009, p. 165-193.
7. Kilic N. Change in Political Culture: The Rise of Sheybani Khan//Cahiers de l’Asie Centrale. 1997, N 3/4:L ’Heritage timouride Iran-Asie centrale - Inde.XVe~XVIIF siecles. Tachkent; Aix-au-Provence, No.3-4, p.48-67
8. von Kugelgen А. Bukhara viii. Historiography of the Khanate, 1500-
1920//www.Encyclopeadia Iranica. Historiography. Originally published on July, 15, 200
9. Lentz T. W., Lowry G. Timur and the Princely Vision. Washington,1989
10. Melville Ch. From Adam to Abaqa: Qadi Baidawi's Rearrangement of history//Studia Iranica,30,2001,p. 67-84.
11. Porter Y. Le kitab-khana de ‘Abd al= ’Aziz Khan (1645 - 1680) et le mecenat de lapeinture a Boukhara////Cahiers d’Asie Centrale- Tachkent; Aix-au-Provence, 1999, N 7, p. 117-129
12. Spuler В. The Evolution of Persian Historiography// B. Lewis and P. M. Holt,
eds., Historians of the Middle East, London, 1962, pp. 127- 131.
13. Szuppe M. Historiography V. Timurid period //www. Encyclopeadia Iranica. Originally
Published: December 15, 2003, Last Updated: March 22, 2012.
14. Szuppe M. Le Khorasan aux XIV-XVI siecles: La literature savante comme expression de
l ’Unite avec la Transoxiane // La Persia E L ’Asia Centrale Da Alessandro al X Secolo //Roma. Atti DEI Convegni Lincei. 127, p.149 - 164.
15. Subtelny M.E., Timurid Legacy Reaffirmation and a Reassessment // Cahiers d’Asie Centrale- Tachkent; Aix-au-Provence, 1997, N3-4, p. 10-19
16. Woods J. D .The Rise of Timurid Historiography// Journal of Near Eastern Studies.Vol. 46, №2,1987,p.81
17. Адиб Халид. Ислам после коммунизма:Религия и политика в Центральной Азии. -М., 2010. -С. 36-37.
18. Акимушкин О.Ф. Библиотека Шибанидов в Бухаре XVI в.// Акимушкин О.Ф. Средневековый Иран. Культура. История. Филология. СПб., 2004. -С. 368-382.
19. Бондаренко Д. М., Коротаев А.В., Крадин Н. Н. Социальная эволюция, альтернативы и номадизм / Кочевая альтернатива социальной эволюции /Под ред. Бондаренко Д. М., КоротаеваА. В., КрадинаН. Н. -М., 2002.
20. Давидович Е. А. История денежного обращения средневековой Средней Азии (медные монетыXV-первой четвертиXVI вв. вМавераннахре). -М., 1983.
21. Додхудоева Лариса. Художественная культура книги Средней Азии и Индии. 16-19 вв. -Душанбе, 2001.
22. Додхудоева Лола. Абу Ханифа и его эпоха /Эпоха имама Абу Ханифы и ее значение в истории культуры народов Средней Азии и Ближнего Востока. -Душанбе, 2009. -С.40-92.
23. Додхудоева Лола. Труды Бадр ад-Дина ал-Кашмири в контексте развития исторической культуры мусульманского Средневековья // Марказий Осиё тарихи замонавий медиевистика талкинида (Профессор Р. Мукминова хотирасига багишланади). History of Central Asia in Modern Medieval Stusies (In Memoriam of Professor R.). /Масъул мухаррир: проф. Д. А. Алимова. -Тошкент, 2013. - С.295-311.
24. Додхудоева Лола. Шибаниды на троне Мавераннахра: идеология власти Шейбани-хана / Очерки по истории мусульманской цивилизации. 2-е изд., 2008. -С. 298-303.
25. Шогенов Ш. Х. Роль концепта "империя" в познании глобализирующегося мира (социально-философские аспекты темы): Автореферат дис. ... канд. филос. наук. -М.,2011.-С.4-5.
Л. Додхудоева
Всемирная история как инструмент формирования имперской идеологии и идентичности в Средневековом Мавераннахре
Ключевые слова: империя, общество Книги книг, идентичность, неочингизиды, нарратив, социальная память, сакральные ценности
В статье рассматривается феномен появления политических заказов на составление всемирной истории на территории Средневекового Мавераннахра. Анализ этого явления выявляет стремление и господствующих тюркско-монгольских военных, и местных интеллектуальных элит сохранить культурный генотип народов, вовлеченных в процесс создания единого государства, равно как и ядро своих цивилизационных признаков, не допустить угасания собственной культурной идентичности в ходе сложения имперских идеологии и идентичности. Всемирные, или универсальные, истории, созданные в регионе в период оседания последней, самой значительной волны кочевников, руководимых неочингизидами, оказались наилучшим инструментом, способным сформировать ту модель события, в которой различные этносы, культуры и цивилизации, могли, не утрачивая своей самобытности, существовать в определенной гармонии посредством введения в общий нарратив и общую социальную память.
Так достигалась мифологизация нового исторического пространства, управляемого и подконтрольного появлявшейся новой комбинации авторитета и власти, сохраняя при этом культурных героев народов и этносов.
L. Dodkudoyeva
World History as Instrument of Formation in Regard to Imperial Ideology and Indentity in
Mediaeval Maveranakhr
Key words: Empire, the society of the Book of books, identity, neo-Chinghizids, narrative, social memory, sacred values
The article dwells on the phenomenon concerned with political claims aimed at the composition of world history on the territory of mediaeval Maverannakhr. The analysis of this phenomenon elicits the aspiration of Turkic-Mongolian militants and local intellectual e 'lites to preserve a cultural genotype of the people involved in the process of creation of the unified state and the neucleus of their civilizational sign, not to admit the death of their own cultural identity in the course of the formation of imperial ideology and identity. World or universal histories created in the region in the period of the mostly wide-scale wave of nomads guided by neo-Chingizids turned to be the best instruments able to shape that model of co-being in which various ethnoses, cultures and civilizations might coexist in a certain harmony by means of introduction into the definite narrative and general social memory without losing the peculiarities of their own.
In this way mythogization of the new historic space managed and controlled by the new combination of authority and power was attained; hereby, cultural heroes of peoples and ethnoses being preserved.
