CC BY
54
УДК 002. 704.2 М-23
ВОЗВРАЩЕННЫЕ ИМЕНА: ПУБЛИЦИСТИКА ГАЙТО ГАЗДАНОВА
© 2009 г. И.М. Манафова
Южный федеральный университет, Southern Federal University,
344006, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 150, 344006, Rostov-on-Don, Pushkinskaya St., 150,
philfac@philol. sfedu. ru philfac@philol. sfedu. ru
Исследуется творчество русского эмигранта-писателя начала ХХ в. Рассматриваются литературная критика Газда-нова, его документально-публицистическая книга и выступления на радио «Свобода». На основе анализа этих работ делается вывод об основных эстетических, политических и гражданских позициях Гайто Газданова.
Ключевые слова: эмиграция, русское зарубежье, писатель, Газданов, критика, публицистика, «На французской земле», радио «Свобода».
The article is dedicated to the most unknown part of creative work written by the Russian emigrant of the beginning of the XX(th) century. Here Gazdanov's literature articles, his documentalistic book and radio massages at the Liberty are under discussion. Therefore the main Gazdanov's politic, esthetic and civil line is clarified.
Keywords: emigration, russian abroad, writer, literature, articles, Gazdanov, the social and political essays, аt The Land of France, Radio «the Liberty».
Первую волну русской эмиграции ХХ в. часто называют явлением уникальным. Эта уникальность определяется не только количественным показателем (по сведениям Лиги Наций, страну тогда «покинули 1 миллион 160 тысяч беженцев» [1, с. 43]), но и качественным (более 50 % из них были люди образованные). Пожалуй, главная особенность состоит в том, что значительная часть русской эмиграции не стремилась к культурной адаптации: они сохраняли традиции и обычаи родины, учреждали свои организации и институты, их дети говорили на русском языке. А пишущая интеллигенция печаталась в русскоязычных изданиях, которых насчитывалось несколько сотен. Г. Струве писал, что «зарубежная русская литература есть временно отведенный в сторону поток общероссийской, который -придет время - вольется в общее русло этой литературы» [2, с. 22]. Его слова в определенной степени оказались пророческими: начиная с конца 80-х гг. в Россию начали возвращаться произведения писателей-эмигрантов: И. Шмелева, И. Бунина, Д. Мережковского, Б. Зайцева, Н. Берберовой, В. Ходасевича, Б. Поплавского, М. Алданова, М. Осоргина, В. Набокова, Г. Газданова и др.
Когда говорят о «возвращенных книгах», то прежде всего подразумевают литературные произведения, в то время как публицистическое наследие эмиграции чаще всего остается вне поля зрения исследователей. Такой судьбы не избежали и произведения русского эмигранта Гайто Газданова. Его рассказы и романы вернулись в Россию в 90-х гг. В 1996 г. было издано собрание сочинений в трех томах, куда вошло лишь одно произведение, относящееся к публицистике («На французской земле»). Сейчас готовятся к изданию еще два тома, которые по замыслу составителей должны включать письма Газданова, литературно-критические статьи и часть выступлений на радио «Свобода». До сих пор ни по одному из этих направлений не было серьезных исследований.
Между тем этот материал нам представляется весьма интересным для изучения. Если литературное творчество Газданова сегодня воспринимается «как феномен, не вписывающийся в сложившиеся схемы и модели» [3, с. 3], то на примере публицистики можно проследить развитие не только эстетических, но и политических взглядов писателя.
Гайто Газданов родился в Петербурге 6 декабря (23 ноября) 1903 г., его отец, осетин по национальности, тогда учился в Лесном институте. Гайто Газданов покинул Россию в 17-летнем возрасте, эмигрировав вместе с отступавшими частями белой армии во время Гражданской войны. После нескольких лет скитаний поселился в Париже. Как и многим переселенцам, ему приходилось долгое время зарабатывать на жизнь физическим трудом. Тяга к знаниям привела его в Сорбонну, где он учился на курсах по экономике, философии и юридическому праву. Во время Второй мировой войны участвовал во французском Сопротивлении. С 1953 по 1971 г. (до самой смерти) работал на радио «Свобода», входил в масонскую ложу «Северная звезда». Впервые его произведение - рассказ «Гостиница грядущего» - опубликовали в пражском журнале «Своими путями» в 1926 г. [4, с. 87]. До конца своей жизни он не менял языка повествования и оставался русским писателем. Судьба его во многом типична для «младшего поколения» русских литераторов-эмигрантов первой волны. Однако, несмотря на эту типичность, фигура Газданова резко выделяется на фоне русского зарубежья: как нам кажется, причина в независимости мышления автора, способности выводить собственные критерии оценок и с последовательной логикой отстаивать свои позиции, что наиболее ярко выразилось в его публицистике и литературно-критических статьях.
Согласно множеству свидетельств, материальные условия жизни писателей за рубежом были плачевны. В. Варшавский в своей работе «Незамеченное поколение» приводит десятки имен тех из них, кто умер от голода
или от болезней, спился, сошел с ума, покончил жизнь самоубийством. Еще больше было число тех, кто, борясь с постоянной нищетой, бросил перо. Кроме того, сам мировой литературный процесс переживал кризис за кризисом. ХХ в. породил множество литературных течений, творческие направления сменяли друг друга. Постоянно переосмысливалась роль искусства. Для Газдано-ва, которому довелось оказаться в эпицентре этих событий, «проблема художника, смысла и назначения творчества приобретает первостепенную значимость» [3, с. 25].
Литературно-критическое наследие Г. Газданова, доступное в настоящее время, - это ряд статей и эссе, несколько опубликованных масонских докладов. Известно также, что, работая на радиостанции «Свобода», он вел «Дневник писателя» [5, с. 84]. В целом этот материал можно разделить на две группы - статьи по общим литературным вопросам («О молодой эмигрантской литературе», масонский доклад о роли писателя, прочитанный в ложе после 1965 г., и первая часть статьи «О русской литературе») и те, что посвящены отдельным авторам: Поплавскому, Алданову, Чехову, Гоголю, Розанову, Эдгару По, Мопассану.
Статью «О молодой эмигрантской литературе», опубликованную в 1936 г. в журнале эмиграции «Современные записки», можно назвать программной. В ней Г. Газданов утверждает, что в первую очередь стоит «отказаться от всех априорных положений и суждений о "миссии русской эмиграции"» [6, с. 316], поскольку за 16 лет пребывания за границей не появилось «сколько-нибудь крупного молодого писателя» [6, с. 317]. Одно исключение, говорит Газданов в той же статье, - Сирин, творческий успех которого оказался возможен лишь в силу редкого дарования писателя - «способности существования вне среды, вне страны, вне остального мира». Среди причин, по которым не может быть не то что «миссии» у русской эмиграции, но и самой литературы, Газданов называет объективные (материальные условия существования писателей) и субъективные (прежде всего неспособность авторов отрешиться от собственных страданий, подняться над ними, чтобы увидеть мир шире). В другой статье он несколько уточняет эту мысль, говоря о скудости тем пишущих («большинство сюжетов похоже на злополучный рождественский рассказ о замерзающем мальчике» [7, с. 51]). Он прямо заявляет, что давно не пишут «многие, от кого мы вправе были ожидать новых вещей». Европу называет «одичалой», неспособной ни услышать, ни поддержать молодые дарования. Но Газданов не призывает «огорчаться» по поводу таковой их участи. Литература - это для тех, кто понимает, что не осталось «ни иллюзий, ни поддержки, ни сочувствия, и для самых удачливых - небольшое место в учебнике русской литературы» [7, с. 52], но при этом не опускает рук.
В своих статьях он ведет безжалостную войну с литературными мифами, критически переосмысляя целый ряд произведений, которые принято было считать шедеврами. «Поэтическое искусство» Буало он называет собранием общих мест самого дурного тона, утверждает, что «Исповедь» Руссо свидетельствует об ограниченности автора, «Дневники писателя» Достоевского и
«Выбранные места из переписки с друзьями» Гоголя именует «спорными» [6, с. 317]. Можно было бы предположить, что автор подобным образом стремится эпатировать публику, однако в других его статьях мы находим обоснование таких резких позиций. Например, в эссе, посвященном Гоголю, он указывает на «краеугольный камень» жизни и творчества писателя, который хотел быть наставником своих современников, потому и выпустил свод назиданий, который Белинский назвал мракобесием. А суть в том, что Гоголю предстояло стать учителем многих поколений, но через другие произведения (прежде всего через «Мертвые души»), которые были отмечены светом его парадоксального гения. Очевидно, Газданова более всего занимали писатели, чье искусство «находится вне классически рационального восприятия» [8, с. 79]. Таковы Розанов, Эдгар По, Мопассан и тот же Гоголь. Газданов рассматривает на их примере психологическую подоплеку отношений «писатель - действительность - искусство». Он утверждает, что, поскольку каждый из перечисленных авторов живет в особенном, ими самими создаваемом мире, развивающимся по иным, нежели мир реальный, законам, то и судить о поступках этих писателей (равно об их творчестве), исходя из традиционных понятий о добре и зле, нельзя. Для них характерно особое восприятие смерти, а значит, и самой жизни. «Эдгар По погиб, зная, что спастись невозможно, Гоголь погиб, думая, что спасение есть» [8, с. 80]. Ужасаясь смерти, они сумели честно, без страха быть непонятыми превратить этот опыт умирания в искусство. Именно «честность» в литературе, способность «быть свободным от всех сколько-нибудь обязательных понятий, от всякой иерархии ценностей» [9, с. 181], не лгать - первый долг писателя, в том числе перед обществом, в противовес «социальному заказу». При этом общество и писатель не могут быть антагонистичны, поскольку «произведение оправдывает себя лишь тогда, когда становится достоянием других людей» [9, с. 181]. В критике классики Газданов, с одной стороны, остается хладнокровным исследователем взаимоотношений творца с миром действительным и миром его произведений, с другой - это не мешает ему искренне восхищаться произведениями, сочувствовать авторам и их героям. Он не раз, говоря о своих статьях, эссе и выступлениях, подчеркивал, что это всего лишь выражение его собственных впечатлений.
Несколько по-иному он расставляет акценты, рассматривая произведения своих современников-эмигрантов: личное, теплое к ним отношение преобладает над хладнокровием исследователя. Трагедия каждого из них -Сирина, обреченного на идеальное и страшное творческое одиночество, или непонятого, беззащитного и в итоге погибшего поэта Поплавского - для Газданова становится прежде всего трагедией личной, а потом уже потерей для мировой литературы. Но при этом в суждениях о них как о писателях Газданов остается непреклонным и неумолимым критиком. Таким образом, в его литературно-критическом творчестве прослеживается некий дуализм метода: с одной стороны, он руководствуется трезвым рассудком, что свойственно научной традиции Европы, с другой - остается последователем
традиций отечественной критики (Белинского, Герцена, Добролюбова), подходившей к литературе с неизменной горячностью русского сердца.
Бескомпромиссность и строгость его позиций (порой достаточно спорных), на наш взгляд, можно объяснить в первую очередь тем, что при смене эпох новое поколение неизбежно производит переоценку существовавших ранее ценностей. Но диалог литературных поколений России, занимавший в XIX в. значительное место в общественной жизни страны, мог запросто оборваться для эмигрантов ХХ в. И своими резкими суждениями, обозначением четкой позиции Газданов, видимо, пытался спровоцировать отклик, завязать диалог. Отчасти ему это удалось. Так, на его статью «О молодой эмигрантской литературе» в «Современные записки» пришли ответные статьи А. Бема и М. Алданова.
Тем же принципом абсолютной честности руководствовался Газданов при написании книги «На французской земле», посвященной русским участникам движения Сопротивления. В ней сочетаются черты глубоко эмоциональной российской публицистики, сближающие газдановский очерк с военной публицистикой таких авторов, как А. Толстой, И. Эренбург, М. Шолохов, с тяготеющей к отстраненному естествоиспытательству традицией Европы.
Во Второй мировой войне русское зарубежье, как и весь мир, оказалось разделенным на два больших лагеря: поощрявших вторжение фашистских войск в Россию (они надеялись руками Гитлера отвоевать себе родину) и другие страны Европы, и его рьяных противников. С началом оккупации Франции, где жила значительная часть русских эмигрантов, этот по сути гражданский выбор стал вопросом жизни и смерти. Отметим, что число реваншистов исчислялось тысячами, а тех, кто оказал активное сопротивление гитлеровским войскам - сотнями. В движении Сопротивления (Resistance) соединились усилия русских эмигрантов, советских граждан (бывших военнопленных) и французов, объявивших войну фашизму. По свидетельству В. Варшавского, само название движению было дано благодаря одноименной газете, которую выпускали эмигранты Б. Вильде и А. Левицкий.
«На французской земле» - одна из самых первых документальных работ о тех событиях: на русском языке рукопись Газданов закончил «через 10 дней после взятия Берлина, 19 мая 1945 года» [4, с. 236]. Однако опубликована работа была на французском языке в 1946 г. и называлась «Je m'engage a defendre» («Я начинаю борьбу»). Эта книга представляется нам интересной в нескольких аспектах: во-первых, русский писатель-эмигрант повествует о событиях, участником которых он стал, во-вторых, по его собственному признанию, «в этой книге нет ничего вымышленного» [10, c. 677]. То есть, с одной стороны, это произведение является историческим свидетельством событий Второй мировой, а с другой - произведением публицистики, наделенным всеми качествами литературной газдановской прозы. Исследование природы героизма и подвига (индивидуального и массового), написание «книги-мемориала» [11, с. 227] участником Сопротивления было целью работы Газданова. Сам он оказался среди тех эмигрантов,
которые не только категорически отвергали сотрудничество с фашистами, но и рисковали при этом жизнью. Они с супругой укрывали у себя евреев, бывших военнопленных. Среди спасенных и личный друг Газданова М. Слоним. Жена писателя Фаина Дмитриевна была связной [10, с. 839] между парижскими членами Сопротивления и «макизанами». Сам Газданов во время войны (в 1943-1944 гг.) работал в составе новой редакции антигитлеровской газеты «Русский патриот», о чем свидетельствует документ, выданный писателю в 1946 г. (сейчас он хранится в музее писателя во Владикавказе). Отметим, что первая редакция газеты практически в полном составе вместе с другими членами издававшей ее организации «Союз русских патриотов» (всего 14 человек) была арестована.
Для историков в газдановской рукописи есть одна загвоздка: реальных имен героев автор не называет (кроме тех, которые погибли и памяти которых автор посвятил свою книгу [10, с. 677]). Как нам кажется, главная причина - осторожность. Книга писалась во время войны, и указание настоящих имен участников Сопротивления представляло опасность для них. Однако установить настоящие имена некоторых оказалось возможным. Путем сопоставления рукописи Газ-данова с другими (в том числе советскими) источниками, удалось выяснить, что один из ключевых персонажей книги «На французской земле» Алексей Петрович в реальности носил имя А.П. Покотилова. Он, как и Газданов, был эмигрантом. О Покотилове советские источники сообщают, что он «был арестован, но сумел бежать из гестаповского застенка. Работал по разложению РОА. После войны возвратился в СССР и жил в Астрахани. Был награжден советской медалью "За отвагу" и французским орденом Военный крест с Серебряной звездой» [12, с. 284]. Другого ключевого персонажа газдановского произведения - бывшего военнопленного, советского гражданина Антона Васильевича - в настоящей жизни звали Н. Скрипай. Он руководил отрядом «Максим Горький», который «в департаменте Кот-д'Ор брал Шатильон-сюр-Сэн» [10, с. 742]. В советском источнике приводится его рапорт [12, с. 374], однако подробной информации о нем нет. Такую скупость советских исследователей в изложении заслуг героев Сопротивления, проведших не одну боевую операцию на территории Франции, можно объяснить тем, что Покотилов - бывший эмигрант, а Скрипай - бывший военнопленный.
Одним из погибших героев Сопротивления был украинец Василий Порик. В 1966 г. в Советском Союзе С. Гладкий выпустил о нем книгу [13]. На сбор материала у автора ушло несколько лет, в то время как первоначальные сведения о Порике были опубликованы двумя десятилетиями ранее за границей - в работе Газданова. Всего на страницах книги «На французской земле» упоминается более 90 человек. Это люди разных национальностей, разного гражданства, мужчины и женщины, старики и дети - все, кто оказался втянутым в трагедию Второй мировой войны. Есть и те, кто выступал на стороне фашистов. Свою же фигуру Газданов сознательно заретушировал. Как
отмечают исследователи, «он скрывается за образом "моего приятеля"» [10, с. 839].
Но, возможно, еще более ценные в книге Газданова сведения не фактического, а иного характера - те, благодаря которым автору удалось вывести формулу психологических, социальных, исторических составляющих непобедимости такой разнородной массы людей, боровшихся с фашизмом в рядах Сопротивления и по всему миру. Газданов на примере французского партизанского движения исследует явление героизма, который проявили и советские люди, сумевшие вырваться из фашистского плена и включившиеся в борьбу, и русские эмигранты, и французы, ставшие «маки». Он пытается понять, как они смогли выстоять и даже внести свой немалый вклад в дело победы, не зная порой языка друг друга, не будучи заранее подготовленными к ведению войны, о чем свидетельствуют истории их прежних жизней. Газданов описывает их внешность, речь и жесты, выдающие в партизанах простых крестьян, мелких буржуа, утонченных интеллигентов («сознательно невыразительный» взгляд Антона Васильевича, мягкое и широкое лицо Порика, лицо «девичьей нежности» капитана Пьера - Андре Пьерара, командира французского отряда «Либерасьон»). Психология общей победы складывается из множества психологических (по Г. Газдано-ву - гораздо более значительных, чем численное или техническое преимущество) факторов.
Писатель исследует прежде всего систему мотивов вступления в Сопротивление. У советских граждан, прошедших ужасы фашистского плена, - это жажда мести, «и если бы они были неумолимы <...>, никто не имел бы права упрекнуть их в этом» [10, с. 769-770]. Эмигранты готовы были сражаться «за исторический мираж, за это непередаваемое и неумирающее видение своей родины» [10, с. 749]. Описывая истории жизней, трагедий и подвигов каждого, он находит то общее, типичное, что было свойственно бойцам Сопротивления и, по мнению автора, миллионам других людей, которые также боролись с фашизмом в разных уголках мира. Бесстрашие (по Г. Газданову - отсутствие инстинкта самосохранения, присущее людям в особых ситуациях) должно быть чертой характера каждого бойца этой огромной армии, которая «обречена победить».
После выхода в печать книга заинтересовала и русскоязычную, и французскую аудитории. Но вскоре началась «холодная война», и этот интерес угас. Автора даже упрекали в просоветских настроениях. И усугубилось такое к нему отношение после того, как в 1947 г. он направил секретарю эмигрантского Союза писателей и журналистов в Париже В. Зеелеру письмо с заявлением о выходе из объединения. Причиной стало исключение из Союза ряда эмигрантов, которые приняли после войны советское гражданство [4, с. 255].
В 1953 г. Газданов стал сотрудником радио «Свобода», которое считалось в СССР рупором антисоветской пропаганды. Выступления писателя в эфире касались не только литературных вопросов, но и политических. Он очень чутко улавливал исторические тенденции и умел
Поступила в редакцию
заострить внимание на знаковых фактах. Так, в одной из передач 1964 г. для обсуждения он выбрал статью из французского политического журнала «Прев», посвященную «оттепели» в России: «Думаете ли вы, что мы являемся в данное время свидетелями угасающих отголосков после сталинского периода или нам угрожают новые заморозки и прекращение той культурной эволюции, которую мы констатируем за эти годы, прошедшие со смерти Сталина?» [14]. Действительно за «оттепелью» началась новая волна репрессий. Радиостанция «Свобода» широко освещала политические судебные процессы над писателями и общественными деятелями, и, конечно, советские власти не могли простить эмигрантам участия в этих программах. Возможно, это стало еще одной причиной, почему имя Газданова на родине было под запретом вплоть до начала гласности. Особое возмущение советских идеологов вызвало освещение на радио «Свобода» суда над Даниэлем и Синявским в 1966 г. Газданов открывал и вел одну из таких передач. Известно, что в конце 50-х гг. доклад в масонской ложе он посвятил проблеме репрессий над писателями, и поводом для его выступления стала травля Пастернака. На самом деле Газданов не был ни просоветски, ни антисоветски настроен. Он не дорожил никакими авторитетами. Только личная ответственность за каждое слово, совесть и честность, по его мнению, могут помочь добиться истинности - и в литературном творчестве, и в публицистике. Такова была натура Газданова.
Литература
1. Ионцев В. Эмиграция и репатриация в России. М., 2001.
2. Струве Г. Русская литература в изгнании. М., 1996.
3. Гайбарян О. Искусство и творческая личность в художественном мире Гайто Газданова: Эстетический и поэтологический аспекты : дис. ... канд. фи-лол. наук. М., 2005.
4. Орлова О. Газданов. М., 2003.
5. ЦховребовН. Газданов. Владикавказ, 2000.
6. Газданов Г. О молодой эмигрантской литературе // Вопросы литературы. 1993. № 3 (1).
7. Газданов Г. О русской литературе // Сельская молодежь. 1993. № 9.
8. Газданов Г. Заметки об Эдгаре По, Гоголе и Мопассане // Сельская молодежь. 1993. № 9.
9. Газданов Г. Масонские доклады // Новое литературное обозрение. 1999. № 39 (5).
10. Газданов Г. Собр. соч. : в 3 т. / составление, подготовка текстов Л. Диенеша, С. Никоненко, Ф. Хадо-новой; комментарии Л. Сыроватко, С. Никоненко, Л. Диенеша. М., 1996.
11. Боярский В. Поэтика прозы Гайто Газданова 1940-х гг.: дис. ... канд. филол. наук. Новосибирск, 2005.
12. Цырульников Н. Против общего врага. М., 1972.
13. Гладкий С. Русский из Дрокура. Л., 1966.
14. URL: http:// www.svoboda.org/50/files/1964.html (дата обращения : 14.01.2008).
4 июня 2008 г.
