CC BY
134
Вестн. Ом. ун-та. 2010. № 2. С. 9-13.
УДК 94
В.Л. Кожевин
Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского
ВОЙНЫ РОССИИ XX СТОЛЕТИЯ
В ИСТОРИКО-АНТРОПОЛОГИЧЕСКОМ ИЗМЕРЕНИИ
Статья посвящена развитию отечественных исследований по военно-исторической антропологии. На материалах ежегодника «Военно-историческая антропология» и ряда монографических трудов автор выявляет вклад историков, работающих в рамках данного научного направления, в изучение войн XX столетия.
Ключевые слова: война, войны ХХ столетия, историко-антропологическое
измерение, анропология.
К 65-летию победы в Великой Отечественной войне
Историческая литература о войнах, в которых пришлось участвовать России на протяжении XX столетия, сегодня представляет собой обширный и разноплановый комплекс научных трудов, среди которых особое место заняли исследования, созданные в рамках военноисторической антропологии. Эта дисциплина относительно недавно выделилась в качестве самостоятельного научного направления. В главных чертах представление о ее предмете напрямую соотносится с глобальной социальной и культурной проблемой, обозначаемой как «человек и война». По мнению Е.С. Сенявской, «именно в такой формулировке предметная область военно-исторической антропологии, во-первых, максимально широка и, во-вторых, адекватна» [1].
Новая область научного знания зародилась на пересечении собственно военной истории и исторической антропологии. Если для военной истории приоритетной сферой интересов всегда являлись непосредственные военные действия, разработка и ход боевых операций, профессиональная подготовка войск, полководческое искусство, военный потенциал стран и народов в прошлом, то предметная область военно-исторической антропологии определилась благодаря постановке задач комплексного изучения человека, так или иначе соприкасающегося с войной. Данная дисциплина занимается исследованием всего многообразия человеческого опыта, индивидуального и коллективного мышления и поведения, содержание и характер которых обусловлены социокультурным контекстом войн и вооруженных конфликтов.
Если же говорить о разграничении предметной области исторической антропологии и антропологии военно-исторической, то подчеркнем, что они соотносятся как целое и его часть. Историческая антро-
© В.Л. Кожевин, 2010
пология в противовес событийной истории, истории социальных структур и институтов главный упор делает на исследовании человека, рассматриваемого не только в конкретных пространственновременных границах его существования, но, что не менее важно, во всем многообразии его жизненных проявлений. Это и быт, и традиции, и привычки, и образцы поведения, и картина мира, и способы взаимодействия с социальным окружением, характерные для той или иной исторической эпохи.
Все это отражает также и общую направленность исследований военноисторической антропологии. Специфика последней, однако, заключается в том, что феномен войны здесь оказывается своего рода призмой, через которую исследователь пытается бросить взгляд на всю историю человеческой культуры. Феномен этот настолько многолик, настолько отличен от бытия социумов в состоянии относительной стабильности, что требует создания особых исследовательских программ, проведения углубленных междисциплинарных исследований, основанных на специальной научной стратегии. Означенный подход, предполагая объединение усилий множества профессионалов самых разных областей гуманитарного знания, предоставляет хороший шанс всесторонне и системно объять мир человека, приблизившегося к той черте, за которой остается только смерть. Это может быть не только военный, но и штатский человек, это могут быть большие и малые социальные группы. Наконец, в поле зрения исследователя могут находится и целые общества, народы, объединения наций, пребывающих в состоянии войны или готовящихся вступить в нее.
Само понятие «военно-историческая антропология» было выдвинуто и введено в научный оборот доктором исторических наук, ведущим научным сотрудником Института российской истории РАН Е.С. Се-нявской. Начиная с 2000 г. она является организатором и руководителем заседаний «круглого стола» по военно-исторической антропологии, проходящих в Москве в ИРИ РАН. Свидетельством признания и достаточно высокого качества работ участников «круглого стола» стала публикация трех выпусков одноименного с новой дисциплиной ежегодника в авто-
ритетном издательстве «Российская политическая энциклопедия» [2]. В ежегодники вошли труды, хронологически и тематически представляющие широкий
спектр исследовательских интересов.
Плодотворность усилий авторского коллектива во многом была обеспечена благодаря сочетанию разнообразных методологических приемов и подходов, которые практикуются в исторической науке и в таких отраслях научного знания, как психология, социология, культурология, этнология, педагогика. В целом эти исследования стали результатом объективных внутринаучных потребностей, ответом на запрос «очеловечивания» военной истории.
Преобладающая часть материалов трех выпусков ежегодника «Военноисторическая антропология», публиковавшихся с 2002 по 2007 г., хронологически охватывает отечественную историю прошлого века. И несмотря на то, что за последнее десятилетие работы, относящиеся к жанру военно-исторической антропологии, не являются редкостью на страницах различных периодических изданий и сборников (назовем хотя бы два сборника статей под одноименным названием «Человек и война» [3]), Ежегодник представляет собой, пожалуй, самую репрезентативную выборку или срез, адекватно отображающий проблематику, методы и подходы к изучению войн России XX столетия сквозь призму военно-исторической антропологии. Таким образом, анализ соответствующих публикаций Ежегодника позволит наглядно представить, как изучалась эта тема в рамках указанного научного направления, каков вклад новой дисциплины в историографию войн и военных конфликтов, участником которых оказалась наша страна в прошлом столетии.
Для военно-исторической антропологии, как и для исторической антропологии в целом, одним из важнейших объектов исследования является ментальность. Ментальность «человека войны» выявить не просто. Для этого прежде всего необходимо корректно отобрать и классифицировать документы, где механизм ее действия находит достоверное отражение. Подобная задача, на наш взгляд, была успешно реализована историком-фронтовиком Л.Н. Пушкаревым в статье
«Источники по изучению менталитета участников войны (на примере Великой Отечественной)» [4]. На страницах Ежегодника была опубликована еще одна источниковедческая работа, имеющая прямое отношение к истории ментальностей, - статья В.Л. Кожевина о «Молитве офицеров Русской армии» [5]. Этот документ, по мнению автора, достаточно адекватно отобразил особенности картины мира офицерства времен Первой мировой войны и революции 1917 г. Конкретноисторические аспекты указанного направления историографии нашли отражение в статье О.С. Поршневой «Ментальный облик и социальное поведение солдат русской армии в условиях Первой мировой войны» [6]. Данная статья стала своего рода продолжением оригинального и новаторского для отечественной историографии труда исследовательницы -книги «Менталитет и социальное поведение рабочих, крестьян и солдат России в период Первой мировой войны (1914 -март 1918 г.)» [7].
Восприятие «другого», «чужого», будь то союзник или противник, играет немаловажную роль при формировании общей картины мира, складывающейся в сознании воюющего народа или отдельной личности. Эти сюжеты легли в основу трудов С.Н. Базанова, А.В. Голубева, Ф.Б. Дроздова, Л.В. Жуковой и И.В. Купцовой [8]. К этой серии работ примыкает выполненная по методикам «устной истории» и оригинальная по замыслу и исполнению статья Т.В. Никулиной и О.А. Киселевой «Советско-финляндская война в памяти гражданского населения Карелии (по материалам устных опросов)» [9]. В исследовании отображаются различные аспекты восприятия современниками довольно непопулярной среди жителей региона советско-финской войны.
Стоит отметить, что тема «образа врага» в последние годы становится особенно актуальной в исторической науке. Это напрямую связано с попытками проникнуть в сознание тех, кто сегодня ожесточенно противостоит принятым мировым сообществом нормам межгосударственных и межэтнических отношений. Оборотной стороной той же проблемы является вопрос об укоренении в общественном обиходе принципа толерантности. В данной связи вполне понятным пред-
ставляется возникновение значительного резонанса, вызванного публикацией сборника статей «Образ врага» (2005 г.), в написании которого приняли участие как российские, так и зарубежные историки [10].
Особое место в Ежегоднике отведено гендерным исследованиям. Женщина на войне, ее место среди мужчин-воинов, ее осознание своего долга перед Отечеством, ее вклад в победу, - все это, так или иначе, нашло отражение в работах З.П. Ва-шуриной, Ю.Н. Ивановой и С.Л. Рыкова
[11]. Редкий случай, когда в рамках гендерного жанра доминирует мужская ипостась, представлен в исследовании А. Б. Асташова «Сексуальный опыт русского солдата на Первой мировой и его последствия для войны и мира» [12].
Армия и война, вовлеченность человека в водоворот военных событий: анализ этой проблемы сквозь призму восприятия новобранцев и добровольцев Великой Отечественной получил разработку в статьях М.И. Мельтюхова и Е.Н. Боле [13]. Сравнительному изучению жизненного пути и деятельности двух видных военачальников Второй мировой войны, генералов Н.Ф. Ватутина и Э. фон Манштейна, посвятил свою работу В. В. Пенской [14].
Новаторскими по постановке проблемы и достаточно содержательными в плане фактографической основы и ее осмысления являются работы Г.Г. Гринченко, Е.Ф. Кринко и Л.Н. Юсуповой, характеризующие особенности «жизни сознания» тех, кто в период Великой Отечественной войны находился на оккупированной территории, либо был угнан на принудительные работы в фашистскую Германию [15].
Историко-политическая антропология представлена в Ежегоднике рядом исследований, посвященных событиям революции 1917 г. и социальным предчувствиям советских людей в 1920-1930-е гг. Это работа Е.Ю Дубровской о политических настроениях русских войск в Финляндии весной-летом
1917 г., статья С.Н. Базанова об образе Временного правительства в сознании солдатских масс, труды В.С. Тяжельниковой и А. В. Голубева о «военном синдроме» и социальных страхах в советском обществе, связанных с ожиданием скорого начала войны [16].
Одной из сторон проблемы «человек и война» стала комплексная тематика, которая выявляется через специфический
угол зрения. Последний задается признанием определенного типа личности, сформированного войной. Поясним. Тот, кто участвовал в войнах или просто активно готовился в будущем стать военным, через какой-то срок приобретал качества, отличавшие его от штатского человека. Особый социально-психологический облик, особый образ мышления и поведения выделяют военных из общей массы людей. Данная проблематика нашла масштабное отражение в работах С. В. Волкова, Р. Г. Гакуева, Н.А. Копылова и Е.Ю. Сергеева, посвященных русскому офицерству и опубликованных как на страницах Ежегодника, так и в виде отдельных монографий [17].
Специально следует остановиться на трудах Е.С. Сенявской. Автор, главный редактор и составитель Ежегодника, она долго и плодотворно работает над проблемой «антропологизации» военной истории России XX в. Елене Спартаковне принадлежат многие десятки статей и несколько монографий, где неизменно повседневность и психология комбатанта оказываются в центре размышлений ученого. В частности, две последние монографические работы автора («Психология войны в XX в.: исторический опыт России» и «Противники России в войнах XX в.: эволюция “образа врага” в сознании армии и общества» представляют собой масштабные историко-сравнительные исследования, выявляющие архетипические черты сознания и поведения «человека войны» [18]. В Ежегоднике, таким образом, представлена лишь очень небольшая, но крайне важная для историко-антропологического измерения темы часть ее работы. Во-первых, это статья «Военно-историческая антропология как новая отрасль исторической науки», в которой автор наряду с определением предметной области дисциплины, характеризует комплекс соответствующих исследовательских задач, проблематику, источниковую базу и теоретико-методологические основания исследований [19]. Кроме того, в выпусках издания помещены еще две работы, в которых автор задается нестандартными вопросами, одновременно предлагая оригинальные решения исследовательских задач [20]. Это статья о так называемом «потерянном поколении», иными словами о тех, кто с трудом «выходил» из войны, о бывших фронтовиках, вновь и вновь уже в
мирное время остро переживавших ее воздействие на собственное мышление и поведение. Другая работа Е.С. Сенявской о восприятии пространства и времени «человеком войны», о том насколько специфичным оно становится, когда люди оказываются на войне.
Как видим, в целом тематика исследований, представленная в ежегоднике «Военно-историческая антропология», довольно разнообразна. Она отражает общую направленность и характер исследовательских усилий, в основе которых лежит стремление максимально объять различные аспекты психологии, повседневности, картины мира «человека войны». Но, как известно, все объять невозможно. Поэтому и не только поэтому перед ученым в первую очередь стоит задача ответа на вызовы современности. И в этом отношении хотелось бы обозначить наиболее животрепещущие вопросы общественной жизни, которые напрямую перекликаются с тематикой военно-исторической антропологии. Среди них: сохранение террористической угрозы и проблема реакции на нее населения страны; проблема межнационального согласия, решению которой, несомненно, помогает изучение экзистенциального опыта фронтовиков; проблема взаимопонимания, преемственности ценностных установок «отцов» и «детей»; наконец, проблема сохранения и формирования исторической памяти общества, без которой ни один народ не сможет достойно существовать.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Сенявская Е. С. «Человек и война» как область
исторических и междисциплинарных исследований (теоретические и прикладные проблемы) // Человек и война. ХХ век: проблемы изучения и преподавания в курсах отечественной истории. Омск : ОмГУ, 2002. С. 5.
[2] Военно-историческая антропология. Ежегодник, 2002. Предмет, задачи, перспективы развития. М. : РОССПЭН, 2002. 400 с.; Военно-историческая антропология. Ежегодник, 2003/2004. Новые научные направления. М. : РОССПЭН, 2005. 464 с.; Военно-историческая антропология. Ежегодник, 2005/2006. Актуальные проблемы изучения. М. : РОССПЭН, 2007. 416 с.
[3] Человек и война (Война как явление культуры).
М. : АИРО-XX, 2001. 480 с.; Человек и война. ХХ век: проблемы изучения и преподавания в курсах отечественной истории. Омск : ОмГУ, 2002. 196 с.
[4] Пушкарев Л. Н. Источники по изучению мента-
литета участников войны (на примере Великой
Отечественной) // Военно-историческая антропология. 2002. С. 319-333.
[5] Кожевин В. Л. Психология офицерства в усло-
виях революционной смуты 1917 г. («Молитва офицеров Русской армии» как исторический источник) // Там же. 2005. С. 101-112.
[6] Поршнева О. С. Ментальный облик и социаль-
ное поведение солдат русской армии в условиях Первой мировой войны // Там же. 2002. С. 252-267.
[7] Поршнева О. С. Менталитет и социальное по-
ведение рабочих, крестьян и солдат России в период Первой мировой войны (1914 - март
1918 г.). Екатеринбург : УрО РАН, 2000. 415 с.
[8] Базанов С. Н. Феномен братания в Первой ми-
ровой войне // Военно-историческая антропология... 2005. С. 287-301; Голубев А. В. Антигитлеровская коалиция глазами советского общества (1941-1945) // Там же. 2002. С. 334345; Дроздов Ф. Б. «Образ врага» в сознании рядового красноармейца в годы Великой Отечественной войны // Там же. 2005. С. 302-315; Жукова Л. В. Формирование «образа врага» в русско-японской войне 1904-1905 гг. // Там же.
2005. С. 259-275; Купцова И. В. «Образ врага» в сознании художественной интеллигенции в годы Первой мировой войны // Там же. 2005. С. 276-286.
[9] Никулина Т. В., Киселева О. А. Советско-финляндская война в памяти гражданского населения Карелии (по материалам устных опросов) // Там же. 2005. С. 316-328.
[10] Образ врага. М. : ОГИ, 2005. 334 с.
[11] Вашурина З. П. Нужны ли женщины в армии? (Историко-социологический анализ) // Военноисторическая антропология. 2007. С. 383391; Иванова Ю. Н. Женщины в войнах Отечества // Там же. 2002. С. 346-356; Рыков С. Л. Профессиональное воспитание военнослужа-щих-женщин в экстремальных условиях воинской деятельности // Там же. 2002. С. 357-369; Его же. Гендерные аспекты профессиональной самореализации военнослужащих-женщин в условиях войн и военных конфликтов // Там же. 2007. С. 392-398.
[12] Асташов А. Б. Сексуальный опыт русского солдата на Первой мировой и его последствия для войны и мира // Там же. 2007. С. 367-382.
[13] Мельтюхов М. И. 9 дней боевого пути красноармейца Бунина и его размышления о порядках в армии (1941 год) // Там же. 2007. С. 142151; Боле Е. Н. Движение добровольцев в годы Великой Отечественной войны: мотивация вступления в Действующую армию тылового населения страны // Там же. 2007. С. 233-248.
[14] Пенской В. В. Н.Ф. Ватутин и Э. фон Ман-штейн: два генерала Второй мировой войны // Там же. 2007. С. 347-358.
[15] Гринченко Г. Г. Память о принудительном труде в нацистской Германии: опыт реконструкции // Там же. 2005. С. 352-364; Кринко Е. Ф. Оккупанты и население в годы Великой Отечественной войны: проблемы взаимовосприятия // Там же.
2005. С. 329-344; Юсупова Л. Н. Военное детство в памяти поколения, пережившего оккупацию в Карелии // Там же. 2005. С. 345—351.
[16] Базанов С. Н. Разложение русской армии в 1917 году (К вопросу об эволюции понимания легитимности Временного правительства в сознании солдат) // Там же. 2002. С. 282-291; Голубев А. В. «Если весь мир обрушится на нашу Республику»: призраки войны в советском обществе 1920 - 1930-х годов // Там же. 2007. С. 111-124; Тяжельникова В. С. «Военный синдром» в поведении коммунистов 1920х годов // Там же. 2002. С. 291-305.
[17] Волков С. В. Русский офицерский корпус. М. : Воениздат, 1993. 368 с.; Его же. Трагедия русского офицерства. М. : Фокус, 1999. 382 с.; Его же. Русское офицерство как историкокультурный феномен // Военно-историческая антропология. 2002. С. 165-181; Гакуев Р. Г. Психология взаимоотношений командного и рядового состава и полковые традиции частей Добровольческой армии (на примере «коренных» полков) // Там же. 2005. С. 141-147; Копылов Н. А. Социально-психологический портрет русского офицерства в годы Первой мировой войны // Там же. 2005. С. 127-140; Сергеев Е. Ю. «Иная земля, иное небо.» Запад и военная элита России. 1900-1914 гг. М. : ИВИ РАН, 2001. 282 с.; Его же. Представленческие модели российской военной элиты // Военноисторическая антропология. 2002. С. 237251.
[18] Сенявская Е. С. Психология войны в XX веке: исторический опыт России. М. : РОССПЭН, 1999. 381 с.; Ее же. Противники России в войнах XX века: эволюция «образа врага» в сознании армии и общества. М. : РОССПЭН,
2006. 288 с.
[19] Сенявская Е. С. Военно-историческая антропология как новая отрасль исторической науки // Там же. 2002. С. 5-22.
[20] Сенявская Е. С. «Потерянное поколение»: литературное клише и социально-психологические реалии // Там же. 2005. С. 365-380; Ее же. Пространство и время в восприятии человека на войне: экзистенциальный опыт участников боевых действий // Там же. 2007. С. 152-161.
