CC BY
46
УДК 63.4
Н. А. Трапш
«ВОИНЫ ПАМЯТИ» В ВИРТУАЛЬНОМ ПРОСТРАНСТВЕ: РЕГИОНАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ XIX СТОЛЕТИЯ В СЕТЕВОМ ДИСКУРСЕ АДЫГСКИХ И АБХАЗСКИХ БЛОГЕРОВ
В предлагаемой статье рассматриваются нарративные построения абхазских и адыгских блогеров, посвященные актуальным проблемам истории Западного Кавказа XIX столетия и сформировавшиеся в рамках виртуального диалога в сетевом пространстве. Автор выделяет имманентные особенности блогерских нарративов, а также оценивает научное значение интерактивных текстов, созданных непрофессиональными пользова-
N. ^
телями. Особое внимание уделяется объективной роли сетевого дискурса в процессе последовательного формирования индивидуальной и коллективной исторической памяти, существенно трансформирующейся в информационном обществе.
Ключевые слова: Западный Кавказ, Абхазия, блогер, виртуальный дискурс, историческая память, нарратив, сеть.
Trapsh
«MEMORY WARS» IN VIRTUAL SPACE: THE REGIONAL HISTORY OF XIX CENTURY IN THE NETWORK DISCOURSE OF ADYGHE AND ABKHAZ BLOGGERS
The article discusses the narrative construction of Abkhazian and Adyghe bloggers devoted to topical problems of Western Caucasus history in XIX century and formed within the virtual space of dialogue in the network. The article highlights the inherent features of blogging narratives, as well as evaluates the scientific importance of interactive texts created by non-
Сложный феномен исторической памяти, формирующейся асинхронно и интегрировано в индивидуальном и общественном сознании, традиционно является важнейшим индикатором этнического менталитета, оказывающего непосредственное воздействие не только на социально-политические процессы, но и на профессиональную исследовательскую практику. В частности, комплексное изучение Западного Кавказа XIX столетия невозможно осуществить вне особого социокультурного контекста, включающего бытовые и научные представления об указанном событийном комплексе, сформированные массовым сознанием за последние 150 лет. Длительная борьба с имперской экспансией давно стала своеобразным «местом памяти» для большинства кавказских этносов, явля-
professional users. Particular attention is paid to the role of the network objective discourse in the process of successive formation of individual and collective historical memory, substantially transformed in the information society.
Key words: Western Caucasus, Abkhazia, blogger, virtual discourse, historical memory, narrative network.
ясь отправной точкой не только для истинной оценки великого прошлого, но и для социально-политического моделирования перспективных изменений.
В предшествующий период стереотипные индивидуальные и коллективные представления о разнообразных событиях и неоднозначных явлениях XIX столетия передавались по трем ментальным каналам: семейные предания, фольклорные произведения и региональная историографическая традиция. По справедливому замечанию Л. Н. Мазур, «изучая процессы формирования исторической памяти, очень важно определить место и роль информационных каналов, тем более что они могут меняться, отражая исторические особенности коммуникационной среды. Длительное время ... это касается прежде всего
традиционного общества ... за формирование исторической памяти отвечал устный канал информации, опиравшийся на личностный опыт и бытование технологии передачи сведений о прошлом - из уст очевидцев своим слушателям ... Он определял характер эволюции исторической памяти - естественный, основанный на биологических законах функционирования памяти» [9, с. 247]. Многоканальная трансляция обусловливала невероятную устойчивость сложившихся оценочных конструкций и превратилась в мощный фактор этнической мобилизации, осуществлявшейся преимущественно в рамках локальных интеллектуальных элит. Но для значительной части автохтонного населения Кавказская война с предшествующими и последующими событиями постепенно превращалась в застывший символ славного прошлого, используемый преимущественно как эффективное средство патриотического воспитания. Подобная ситуация определялась тем важнейшим обстоятельством, что большая часть многообразного эмпирического материала, посвященного трагической региональной истории XIX столетия, была доступна интеллектуальным элитам, ожесточенные дискуссии которых не всегда адекватно воспринимались широкой общественностью.
Консервативную систему последовательного сохранения исторической памяти радикально изменила информационная революция, создавшая новый канал полноценной трансляции соответствующих стереотипных образов, исследовательских интерпретаций и индивидуальных аллюзий. Виртуальные порталы и социальные сети не только обеспечили всеобщую доступность значительных массивов профильной информации, но и позволили широким слоям региональной общественности принять активное участие в проблемном диалоге. Применительно к избранной проблематике следует выделить также и то важное обстоятельство, что виртуальная среда позволила включить в живую дискуссию многочисленных представителей зарубежной диаспоры, имеющих собственный взгляд на трагические страницы кавказской истории XIX столетия.
Сетевые сообщества, эффективно формирующие устойчивые стереотипы индивидуального и массового сознания, давно превратились в популярный объект исследова-
тельской практики для отечественных ученых, представляющих различные отрасли социального и гуманитарного знания [см., например, 1, 2, 4, 5, 7, 8, 10, 11, 12, 13]. В частности, особое внимание уделялось разнообразным механизмам виртуального конструирования исторической памяти о знаковых событиях и явлениях, среди которых выделялись Ледовое побоище, Куликовская битва, Смутное время и особенно Великая Отечественная война [см., например, 6]. Однако соответствующие ментальные образы формировались, как правило, профессиональными исследователями, практическая деятельность которых детерминировалась как социальной и собственно научной конъюнктурой, так и прямым влиянием политических и государственных институтов. Сетевая среда в данном случае может рассматриваться лишь как эффективный ретранслятор сконструированных объяснительных моделей, которые последовательно интерпретировались заинтересованными пользователями виртуальных информационных ресурсов. В контексте указанного обстоятельства значительный интерес представляют самостоятельные нарративы, создаваемые непрофессиональными участниками интерактивного диалога и обладающие определенной научной ценностью.
Интересным сегментом сетевого диалога стала развернувшаяся в последнее время интенсивная полемика абхазских и адыгских блогеров, посвященная актуальным проблемам региональной истории. Своеобразным катализатором виртуальной дискуссии стала неоднозначная позиция абхазского руководства, связанная с публичным отрицанием «черкесского геноцида». В контексте указанного обстоятельства исходным предметом эмоциональной полемики стала двусмысленная ситуация, в рамках которой Абхазия официально признает геноцидный характер принудительного выселения значительной части собственного автохтонного населения как после известного восстания 1866 года, так и на завершающем этапе русско-турецкой войны 1877-1878 гг., но отказывает в подобном заключении по отношению к трагическим событиям начала 60-х гг. XIX столетия на Западном Кавказе. Справедливости ради необходимо заметить, что соответствующий подход не разделяется абхазским интеллектуалами и прежде всего профессиональными
историками, традиционно рассматривающими махаджирскую трагедию как общекавказское явление.
«Черкесский вопрос» давно является одной из наиболее дискуссионных тем в сетевом пространстве, приобретшей особую актуальность перед Зимними олимпийскими играми в Сочи 2014 года. Соответствующий виртуальный диалог синхронно стал значимым объектом научных и популярных исследований, большинство которых детерминировалось политической конъюнктурой и не содержало качественного анализа нарративных исторических построений, предлагаемых противоборствующими сторонами. В контексте указанного обстоятельства определенным исключением выглядит масштабная статья Е. Л. Виханской, которая достаточно объективно проанализировала сложную структуру сетевой активности вокруг «черкесского вопроса» [3]. Однако основное авторское внимание было сосредоточено на социально-политических аспектах рассматриваемого дискурса, тогда как собственно историческая информация, обсуждаемая профильными сайтами и блогерами, осталась на периферийном уровне исследовательского анализа.
Локальные нарративы различного масштаба, создаваемые непрофессиональными пользователями, как правило, концентрируются в профильных группах социальных сетей, создающих благоприятные возможности для активного обсуждения предлагаемых идей и подходов. Классическим примером подобных сообществ являются закрытые и секретные группы «Герои-предводители горцев Западного Кавказа в Русско-Кавказской войне 19 века», «Российское ОД «Адыге Хасэ», «Государство Черкесия», «Western Caucasus», созданные в предшествующий период в сетевом пространстве Facebook. Как представляется, в указанных рамках исследовательский интерес представляют профильные посты, опирающиеся на размещаемый источниковый материал или характеризующие существующие историописательные концепции. Следует заметить, что непрофессиональные пользователи, как правило, скептически относятся как к документальным материалам, так и к предшествующей историографической традиции. В архивных документах, созданных официальными лицами, они видят естественное отражение государственной политики, которая
направлена на последовательное формирование искусственной картины предшествующей истории, соответствующей ментальным установкам правящей элиты. В подобном ракурсе рассматривается и предшествующая историография, которая, по распространенному мнению, имеет исключительно конъюнктурный характер. Вследствие указанных обстоятельств приоритетный характер приобретают нарративные источники, субъективный характер которых преодолевается посредством традиционной рационалистической критики.
Главной темой сетевого обсуждения абхазских и адыгских блогеров, помимо упоминавшегося официального признания «черкесского геноцида», стала этническая принадлежность садзов или джигетов, населявших обширный район в междуречье Бзы-би и Псоу, оказывавших ожесточенное сопротивление российским войскам и почти полностью изгнанным после окончательного покорения Западного Кавказа. Адыгские бло-геры утверждают, что абхазские историки и общественные деятели необоснованно рассматривают указанные горские социумы как имманентную часть собственного этноса, территориальные границы которого они искусственно расширяют едва ли не до современного Туапсе. Противоположная сторона приводит собственную аргументацию, в соответствии с которой садзы в социально-политическом и лингвистическом измерении были гораздо ближе к восточным соседям, нежели к вольным черкесским сообществам Западного Кавказа. Следует заметить, что приведенные позиции находят эмпирическое подтверждение в синхронных нарративных источниках, созданных известными авторами из противоборствующих политических групп (Ф. Ф. Торнау и Т. Лапинским, И. Бларамбер-гом и Дж. А. Лонгвортом, Г. И. Филипсоном и Д. Уркхартом). Российские офицеры, британские агенты и польские авантюристы единогласно признают, что р. Бзыбь была реальной границей Абхазского княжества, а джигетское дворянство было практически независимо от соседних владетелей и имперских властей. Одновременно трудно отрицать, что матримониальные, хозяйственные и социальные связи родственных джигетов и абхазов имели более тесный характер, чем аналогичные контакты с адыгскими социумами Западного Кавказа, что также подтверждается синхронными нарративными источниками.
Другим распространенным сюжетом является последовательное отрицание абхазского сопротивления имперской экспансии со стороны черкесских блогеров, которые полагают, что сухумские владетели добровольно присоединились к царской России и активно поучаствовали в последовательном вооруженном покорении независимых горских сообществ. В данном контексте они опираются не только на эмпирический материал, реконструированный из синхронных нарративных источников, но и на официальные документы, созданные российскими офицерами и чиновниками. Абхазские пользователи в ответных постах справедливо указывают на то существенное обстоятельство, что в рассматриваемых источниковых комплексах совершенно недвусмысленно указывается на реальную ограниченность личной власти абхазских владетелей, которые не контролировали значительную часть местных сообществ и опирались на вооруженную поддержку царской администрации.
В указанной дискуссии присутствует и естественный политический подтекст, определяемый своеобразным «грузинским фактором». Адыгские блогеры, испытывающие естественную признательность к официальному Тбилиси за недавнее признание «черкесского геноцида», осознанно стремятся заретушировать реальное участие Грузии в длительном и кровопролитном покорении Кавказа,
синхронно указывая на «серьезную» роль абхазских владетелей в имперской экспансии. Более того, современная актуализация джигетской проблемы также соответствует грузинским интересам, позволяя втянуть этнических адыгов в замороженный конфликт с Абхазией. Однако справедливости ради необходимо заметить, что политические мотивы не являются главным фактором, определяющим естественный характер и реальное содержание рассматриваемой сетевой дискуссии, порожденной преимущественно ментальными факторами.
Продолжающаяся дискуссия имеет некоторые характерные особенности, среди которых необходимо выделить активное взаимодействие сетевых субъектов с разным уровнем исходной интеллектуальной и профессиональной подготовки, искусственную актуализацию рассматриваемых исторических событий, умелое использование разнообразного источникового материала и профильных фрагментов предшествующей историографической традиции. Как представляется, подобный диалог после частичной деконструкции может способствовать как существенному приращению собственно научного знания, так и последовательному формированию новых устойчивых фрагментов исторической памяти, неразрывно связанных со сложной и противоречивой историей Западного Кавказа XIX столетия.
Литература
1. Баринова Д. С. Методологические аспекты исследования виртуального пространства Интернета // Социальные сети и виртуальные сетевые сообщества. Сборник научных трудов. М.: РАН. ИНИОН, 2013. C. 19-35.
2. Бондаренко С. В. Социальная структура виртуальных сетевых сообществ. Ростов-на-Дону: Изд-во РГУ, 2004. 320 с.
3. Виханская Е. Л. «Черкесский» дискурс в Интернете: Поиски пути из прошлого в будущее. (Аналитический обзор) // Социальные сети и виртуальные сетевые сообщества. Сборник научных трудов. М.: РАН. ИНИОН, 2013. C. 228-248.
4. Вышегородцев Д. Е. Особенности сетевых сообществ Интернета: Русскоязычный сегмент: дисс. ...канд. соц. наук. М.: МГСА, 2002. 123 с.
5. Давыдов А. А. Социология изучает блогосферу // Социологические исследования. 2008. № 11. С. 92-101.
6. Денисов Ю. П. Социальные сети русскоязычного интернета как источник формирования образа Великой Отечественной войны в социальной памяти россиян // Современные проблемы науки и образования. 2013. № 5. [Электронный ресурс] URL: http://www.science-education.ru/111-9922 (Дата обращения: 11.11.2015).
7. Дружинин А. М. Протестные сообщества в современном Рунете // Социальные сети и виртуальные сетевые сообщества. Сборник научных трудов. М.: РАН. ИНИОН, 2013. C. 201-214.
8. Зайонц В. В. Социально-антропологический подход к исследованию Интернет-сообществ // Журнал социологии и социальной антропологии. 2011. T.XIV. № 1 (54). С. 200-205.
9. Мазур Л. Н. Образ прошлого: формирование исторической памяти // Известия Уральского федерального университета. Серия 2. Гуманитарные науки. 2013. № 3. С. 243-356.
10. Омельченко Е. Л. Поведенческие практики и социально-сетевые предпочтения нового поколения российской молодежи в начале XXI века // Социальные сети и виртуальные сетевые сообщества. Сборник научных трудов. М.: РАН. ИНИОН, 2013. С.19-35.
11. Печенкин В. В., Зайонц В. В. Сетевые методы исследования виртуальных сообществ // Теория и практика общественного развития. 2011. № 5. С. 71-75.
12. Прочко А. Л. Принципы формирования научных интернет-сообществ // Социальные сети и виртуальные сетевые сообщества. Сборник научных трудов. М.: РАН. ИНИОН, 2013. С. 311-328.
13. Усачева О. А. Интернет как новая площадка для гражданской самоорганизации // Социальные сети и виртуальные сетевые сообщества. Сборник научных трудов. М.: РАН. ИНИОН, 2013. С. 214-228.
