CC BY
87
цессов. - Улан- Удэ: Изд-во БГУ, 2006. - С. 21-26; Его же. Буряты Баргузинской степной думы во второй половине XIX в.: народонаселение, территория, этнические процессы (к проблеме исторических аспектов устойчивого развития) // Улымжи-евские чтения-Ш: материалы междунар. науч.-практ. конф. - Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2007. - С. 218-222; Его же. Буряты Кудинской степной думы в XIX в.: социально-экономическое развитие и демографические процессы // Внутренняя Азия в геополитической и цивилизационной динамике: Егуновские чтения: материалы IV Междунар. науч.-практ. конф - Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2008. - С. 254-263; Его же. Бурятское казачество в XIX в.: динамика численности и демографические процессы // Казачество в истории России и пограничья. - Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2010. - С. 46-51; Его же. Буряты Бумалготоль-ского рода в середине XIX в.: проблема демографии семьи на материалах Селенгинской степной думы // Монгольский мир: новый век - новые вызовы. - Улан-Удэ: Бэлиг, 2011. - С.304-310.
Ханхараев Виктор Сафронович, кандидат исторических наук, доцент кафедры всеобщей истории Бурятского государственного университета. 670000 г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24 а.
Khankharaev Victor Safronovich - candidate of historical sciences, associate professor, department of general history, Buryat State University. 670000 Ulan-Ude, Smolin str. 24 a.
УДК 947:321](571.54/55+571.6)
© О.П. Еланцева
Восточный институт в Верхнеудинске: страницы краткого пребывания
В статье рассматривается малоизученный период в истории Восточного института, связанный с его эвакуацией в 1905 г. из Владивостока в Забайкалье. Основой материала послужили впервые вводимые в научный оборот уникальные архивные документы: телеграммы, письма, резолюция студенческой корпорации Восточного института, протоколы заседаний правления института и др.
Ключевые слова: Восточный институт, высшее образование, история Дальнего Востока, история Забайкалья, русско-японская война, революция 1905-1907 гг., эвакуация, Верхнеудинск, Владивосток, министерство народного просвещения, региональная власть.
О. P. Elantseva
The Oriental Institute in Verkhneudinsk: pages of short stay
The article considers a less-studied period in the history of the Oriental Institute in Verkhneudinsk. This period is connected with its evacuation from Vladivostok to Transbaikalia in 1905. The basis of the material is the unique archival documents, which have been first introduced in the scientific use. They are: telegrams, letters, the resolution of student's corporation of the Oriental Institute, protocols of board meetings of the Institute etc.
Keywords: the Oriental Institute, higher education, the history of the Far East, the history of Transbaikalia, the Russian-Japanese war, the Revolution of 1905-1907, evacuation, Verkhneudinsk, Vladivostok, Ministry of People's education, regional authorites.
В 1899 г. на российском Дальнем Востоке появилось первое высшее учебное заведение -Восточный институт. Шестой год его существования, пришедшийся на время русско-японской войны и начало российской революции, стал, по оценке профессоров и преподавателей, «чрезвычайно тяжелым и характеризовался беспримерным стечением целого ряда неблагоприятных условий и обстоятельств, заставивших институт, поистине, бедствовать» [10, с. 127]. Особое место в этом ряду занимала эвакуация вуза в Забайкалье, частично отраженная в документах и материалах по истории Дальневосточного государственного университета [4, с. 40-41; 8, с. 108-116; 211-216] и в некоторых статьях [14]. К сожалению, ограниченный круг источников, используемых авторами, привел к появлению неточностей и ошибочных утверждений.
В основу положены впервые вводимые в научный оборот документы: телеграммы министра
народного просвещения, приамурского генерал-губернатора, директора Восточного института, его профессоров и студентов; докладные записки, письма, представления, резолюции, протоколы заседаний правления института1 [15, 20]; протоколы заседаний конференции Восточного института2, отчеты о его состоянии и деятельности [10, 12, 13]; газетные публикации 1905 г. [1-
3].
С началом русско-японской войны вероятность эвакуации этого учебного заведения активно рассматривалась на уровне Министерства народного просвещения (МНП), штаба Приамурского военного округа, Приамурского генерал-губернатора [15, л. 70-70 об., 115-115 об.; 20, л. 4-5, 31, 35 об.]. В обсуждениях, проходивших в Хабаровске летом 1905 г. с участием и.д. директора института Е.Г. Спальвина, эвакуация вуза была признана нецелесообразной, тем более что «в случае надобности воспитан-
ники института, наравне с прочими жителями Владивостока будут назначены в ряды защитников крепости с зачислением их на казенное довольствие» [3, 30 июля].
Сегодня трудно установить, кто первым инициировал переезд Восточного института. Во Всеподданнейшем докладе министра народного просвещения В.Г. Глазова (январь 1905 г.) отмечено, что из-за угрозы возможной блокады Владивостока не только с моря, но и с суши, директор Восточного института Д.М. Позднеев3 возбудил ходатайство о переводе учебного заведения в Верхнеудинск [18, л. 1]. В другом документе - телеграмме (6 января 1905 г.) и.д. Приамурского генерал-губернатора М.С. Андреев сообщал В.Г. Глазову о признании необходимости перевода Восточного института в Верхнеудинск и о поручении военному губернатору Забайкальской области найти здание для перемещаемого вуза. Несколько дней спустя М.С. Андреев информировал министра: «... в виду экстренной эвакуации из Владивостока учебных заведений и, не имея ответа на телеграмму [от] 6 января, я разрешил Восточному институту нанять [в] Верхнеудинске помещение за семь тысяч рублей» [15, л. 108, 109, 117]. Таким образом, перевод вуза состоялся без окончательного согласования с МНП. В этой связи любопытна деталь, указанная в письме в министерство от 5 ноября 1905 г. профессорами Восточного института Е.Г. Спальвиным и Н.П. Таберио: перевод учебного заведения из Владивостока был организован «под секретом, без участия Конференции» [19, л. 9-10].
24 января 1905 г. Восточный институт покинул крепость Владивосток. По распоряжению краевых властей [16, л. 151об.] ему предоставили специальный поезд; проезд и провоз багажа отнесли на казенный счет; питание студентов производили из средств учебного заведения.
4 февраля 1905 г. Восточный институт, преодолев нелегкий 12-дневный путь, добрался до места нового назначения. В Забайкалье прибыли 61 студент, 10 офицеров-слушателей первого курса и 6 посторонних слушателей [10, с. 132]. Этим же поездом приехали директор института Д.М. Позднеев, инспектор, и.д. профессора корейской словесности Г.В. Подставин, профессора китайской словесности A.B. Рудаков и П.П. Шмидт, и.д. профессоров историко-географических наук Н.В. Кюнер и японской словесности Е.Г. Спальвин, юридических наук Н.П. Таберио и H.H. Кохановский, коммерческих наук H.H. Дмитриев, лекторы европейских языков (английского - Я.И. Бойль, французского
- С.П. Таккеля), лекторы восточных языков (монгольского - Г.Ц. Цыбиков, японского - З.А. Мае да и др.).
Д.М. Позднеев писал в Санкт-Петербург: «Восточный институт прибыл [в] Верхнеудинск совершенно благополучно. Здесь инспектором училищ Окунцовым4 наняты два дома-особняка и [в] третьем доме второй этаж по контракту на год до 1 февраля 1906 года всего за 5800 рублей. На наем помещения и расходы [по] переезду выдано генерал-губернатором 7000 рублей...». И далее директор отмечал: «[В] Верхнеудинске институт будет помещен довольно удобно, соответственно достоинству высшего учебного заведения. Аудитория [в] одном [из] лучших зданий [в] центре города, библиотека, канцелярия, служащие - близ вокзала» [15, л. 136, 137]. Для размещения Восточного института были наняты дома Рубинштейна, Сбоева и Красавцева. В последнем, расположенном на Большой улице, место заняла канцелярия института.
В течение недели-другой намечалось обустроить учебные классы и 16 февраля начать занятия. Еще до переезда Д.М. Позднеев обнадеживал, что деятельность института в Верхнеудинске сохранит «за собой совершенно тот же вид, какой она имела бы во Владивостоке в мирное время», а «всему преподавательскому персоналу... будет заниматься спокойнее». По его мнению, на новом месте «институт закончил бы правильно свой академический год, затянув его до июня в случае необходимости5; следующий учебный год начал бы нормально с таким же контингентом первокурсников, как и в предыдущие года; командировки студентов6 состоялись бы в совершенно нормальных условиях. Профессорский персонал мог бы воспользоваться обычным образом каникулами для своих запланированных работ и поездок, выпуск IV курса состоялся бы обычным образом» [12, с. 96].
Реальность оказалась совершенно иной. 21 февраля 1905 г. вследствие студенческих сходок распоряжением Приамурского генерал-губернатора генерал-лейтенанта Андреева лекции в Восточном институте так и не начавшись, были прекращены, 59 студентов уволены из института, а офицеры-слушатели отправлены в свои воинские части [14, с.142; 18, л. 29об.]. Восточный институт прекратил выполнять свою основную функцию - учебную.
Сегодня, обращаясь к документам далекого прошлого, видим, насколько накалилась обстановка в Восточном институте и вокруг него в течение 1905 г. На наш взгляд, одна из главных
причин крылась в ошибочной оценке внутренней ситуации в Верхнеудинске, сделанной по меркам довоенного времени, и неадекватной реакцией на нее. В русско-японскую войну населенные пункты Забайкальской области, подобно Владивостоку, стали ближайшим тылом и прифронтовой полосой со всеми вытекающими отсюда последствиями. В Верхнеудинске были развернуты разного рода военные организации и учреждения, в том числе несколько госпиталей с сотнями пациентов, передислоцированных из Приморской области и Приамурья. Число свободных помещений было ограничено. Тем не менее верхнеудинцы, среди которых было немало активных сторонников народного просвещения [11, с. 41, 42; 15, Л. 115-об.-116], нашли возможность разместить Восточный институт. Проблематичнее оказалось с квартирами для служебного, преподавательского, студенческого состава. Несмотря на неоднократные обращения на страницах «Верхнеудинского листка» к жителям сообщить городской управе или И.К. Окунцову «о желании сдавать семейные квартиры и отдельные комнаты со столом для профессоров и студентов Восточного института» [2, 16-22 янв.], предложений поступало мало.
Во Владивостоке студенты, удостоенные казенных стипендий (18 чел. на январь 1905 г.), проживали в интернате7. Денег на руки они не получали, но обеспечивались питанием, одеждой, обувью, лекторы восточных языков вели вечерние занятия. Руководство Восточного института, запрашивая у Приамурского генерал-губернатора разрешение на закрытие интерната, предложило выдать студентам стипендии наличными. М.С. Андреев согласился, уточнив, что их следует «выдавать не иначе, как помесячно, с вычетом необходимых командировочных денег» [10, с. 96]. Но это не решило жилищной проблемы студентов.
Как следует из телеграммы Д.М. Позднеева в МНП, «... [в] городе [с] приездом института спекуляция подняла цены на квартиры до небывалых, ненормальных размеров, недоступных студентам» [15, Л. 137], что подтверждала и местная пресса: город «словно сошел с ума. У обывателя вскружилась голова и он вошел в азарт в погоне за деньгами, «ловя удобный момент» ... Цены на все поднялись до невероятности: за комнату, за дом просят в 3, в 4 раза дороже обычной платы» [2, 9 февр.].
В Верхнеудинске студентам предложили один из нанятых для вуза домов «с правом проживать там до приискания квартиры» [16, л. 151об.]. Однако условия проживания оставляли
желать лучшего. По сообщению «Верхнеудинского листка»: «... студенты пока ютятся в нескольких комнатах института и спят на соломе, а то и прямо на полу» [2, 9 февр.]. Некоторые шаги «для борьбы с этим злом» предпринял директор института. Ставя задачу «организации небольших студенческих квартир», он с помощью военных нашел вариант временного проживания студентов «в летнем помещении убежища» [15, л.137]. Студентов, желающих воспользоваться таким жильем, не нашлось из-за низких температур в весенние месяцы и отдаленности «убежища» от города.
Приехавшим трудно было решить и другую насущную проблему - проблему питания. До русско-японской войны Верхнеудинск бесперебойно снабжался местными (хлеб, мясо, рыба и др.) продуктами питания. «Вздорожало, - отмечал неоднократно «Верхнеудинский листок», - и дорожает все и вся, в большинстве случаев не соображаясь ни с привозом, ни со спросом. А просто потому, что вообще дорожает и есть возможность продать дороже» [2, 31 авг.; 9, с.207].
Для снятия остроты проблемы пропитания студентов Д.М. Позднеев обратился в Петербургскую штаб-квартиру Красного Креста (телеграмма от 12 февраля в МНП) с просьбой разрешить «студентам пользоваться [в] Одесском госпитале8 порционами [по] казенной цене... «, то есть «обедом из двух блюд ценой 30 копеек за обед» [16, л. 82; 12, с. 102]. Итак, в условиях военного времени на плечи самих студентов были переложены сложнейшие задачи «приискания для себя помещения и стола» во время их восьмимесячного пребывания в Верхнеудинске.
Подрабатывавших студентов (уроки, переписка бумаг, пение в церковном хоре) интересовала возможность дополнительных заработков и в Верхнеудинске. Поскольку прежние заверения директора Д.М. Позднеева: «Если не будет заработков, найдутся средства в институте» в Верхнеудинске приобрели четко выраженную позицию: «просьбы студентов не будут удовлетворены» [15, л. 378-378об], в местных газетах замелькали объявления: «Студент желает иметь уроки», «Даю уроки английского, немецкого и французского языков и готовлю в средние учебные заведения», «Студент... ищет урока. Согласен за стол и квартиру или эквивалентный гонорар» [1, 10 апр.; 2, 6-16 февр.].
Одновременно резко возрос поток прошений студентов о зачислении их в казенные стипендиаты, об освобождении от уплаты взноса за слушание лекций, о выдаче ежемесячного пособия не менее 35 р. в месяц и т.д. Конференция
Восточного института, в полном ведении которой находилось распределение этих благ, постановила в феврале выдать шесть пособий по 35 и одно по 20 р., а прошения трех студентов - Ко-ханского, Рогозинского и Рацевича - отклонила, «посчитав их малоспособными, не работающими, не посещающими лекции» [19, л. 270]. В последующем профессора Восточного института признали допущенную ошибку. Кстати, она извлекла уроки из этого печального опыта и, вернувшись во Владивосток, назначила пособия всем студентам, подавшим заявления. Решение Конференции Восточного института следует признать непродуманным и потому, что ситуация, в которую попали студенты, была во многом спровоцирована неверными административными шагами, и потому, что сами чины Восточного института получили несколько пособий («по случаю военного времени», «по случаю роста цен на все предметы потребления», «на переезд» из Приморья в Забайкалье и обратно) почти в 17 тыс. р. [подсчитано по: 10, с. 139, 140].
Отказ Конференции Восточного института в помощи нуждающимся студентам, несмотря на имеющиеся стипендиальные средства, вызвал протест студентов, показал их коллективизм, взаимную поддержку и солидарность. Такой подход российское студенчество проявляло и раньше - в 1899 г., в 1901 г. и, конечно же, в 1905 г.
10 февраля 1905 г. группа студентов обратилась к Д.М. Позднееву с настоятельной просьбой, во-первых, выдать денежное пособие Раце-вичу, Рогозинскому, Коханскому; во-вторых, гарантировать субсидии студентам до конца семестра (или учебного года) и, в-третьих, перенести отчетные репетиции с февраля на март. В противном случае они отказывались посещать занятия. Конференция не сочла возможным изменить или отменить свои постановления, что вывело противостояние в институте на новый виток.
14 февраля произошла инициированная студентами встреча с директором Восточного института и их неудачная попытка передать Д.М. Позднееву подготовленную резолюцию. Директор, неукоснительно следуя служебным инструкциям МНП, воспользовался своим правом не принимать никаких коллективных заявлений. Тогда молодые люди решили зачитать документ Д.М. Позднееву, что и было сделано 15 февраля в 12 часов дня в доме Рубинштейна в присутствии всех студентов и слушателей-офицеров.
В резолюции [16, л. 107, 108] подчеркива-
лось, что на студента, оказавшегося «без достаточных материальных средств» и желавшего получить пособие или сделать денежный заем из институтских средств, «устраивалась экзаменационная травля». Экзаменационные комиссии работали с заранее предрешенным исходом экзаменов. При распределении стипендиального фонда деньги попадали к «лицам приятным почему-либо начальству», как правило, хорошо обеспеченным. В этом отношении Восточный институт не был исключением среди российских вузов [7, с. 271].
Студенты указывали на просчеты в научном и учебном процессах, в методике проведения занятий, ориентировавших на постоянное «механическое приискивание [по] словарям и заучивание ... слов и переводов восточных языков». Резолюция гласила: «Из «апломба» профессор брался за любую вакантную кафедру, черпая для своих «лекций» науку из старых избитых изданий отечественной ... литературы, часто без всяких изменений или читая по печатной книге», могли «менять кафедры ежегодно..., занимать их несколько». Некоторые профессора «были совершенно не готовы к ведению взятого непосильного дела». Таких преподавателей авторы документа освобождали «от невнятной декламации чужих общеизвестных печатных учебников в виду ... поголовной грамотности студентов» [16, л. 109, 113-114].
В разделе «Частные причины отсталости нашего учебного заведения» [16, л. 112] указывалось на «намеренно плохой выбор безгласной профессуры» бывшим директором A.M. Позд-неевым, создавшим институтскую жизнь по образцу дореформенной бурсы и отсутствие европейской образованности у руководителя, что чрезвычайно оскорбило бывших и настоящих (1905) профессоров.
Заключительная часть резолюции обращала внимание Д.М. Позднеева на «желательность привлечения в институт серьезных научных сил из среды специалистов филологов и счетоводов ..., юристов» и призывала директора не погубить «учебного заведения из бюрократических тенденций» [16, л. 114].
16 февраля 1905 г. Конференция обсудила документ студенческой корпорации, расценив его как «незаслуженное оскорбление всей профессорской корпорации Восточного института в полном ее составе». Директор своей властью приостановил учебные занятия «впредь до особого распоряжения», министру народного просвещения и Приамурскому генерал-губернатору было заявлено о коллективной отставке 10 про-
фессоров и преподавателей института во главе с директором. Отметим, что отказ профессоров от чтения лекций так обострил ситуацию, что для ее разбирательства пришлось прибегнуть к содействию прокурора Читинского окружного суда Студзинского [19, л. 270]. Следствие по делу растянулось на многие месяцы.
Министр народного просвещения В.Г. Глазов поспешил телеграфировать в Верхнеудинск, что «профессора института блистательно доказали свою правоспособность теми выпусками, которые принесли ... пользу государству», отставка профессоров не может быть принята, а «всему составу института надлежит оставаться на месте до окончания назначенного генералом [М.С. Андреевым. - О.Е.] следствия» [16, л. 96]. Касаясь другой конфликтующей стороны, глава министерства предлагал уволить всех студентов, нежелающих продолжения занятий [16, л. 88].
По нашему мнению, резолюция студенческой корпорации Восточного института была обращена прежде всего и главным образом к директору - управленцу и администратору, от которого зависел подбор кадров, контингент студентов, организация учебного процесса и многое другое. В этой непростой ситуации он решал многое. Прояви М.Д. Позднеев мудрость, глубокое понимание происходящего, отвергни для выяснения мнения студентов путь открытого голосования и предложи «закрытую баллотировку» -принятие резолюции становилось бы весьма проблематичным. Около 23 студентов сомневались в резолюции, считая, «что из этого ничего не выйдет», как свидетельствует из письма студента Крыловского Д.М. Позднееву [15, л. 379]. Одни были не согласны с упоминанием в ней фамилий преподавателей, другие (большинство) видели ее нежелательные последствия - прекращение занятий и потеря года обучения.
Утверждение резолюции лишь вызывало необходимость ее внимательного прочтения и тщательного изучения. Тем более что Приамурский генерал-губернатор в телеграмме 21 февраля 1905 г. министру народного просвещения допускал обоснованность некоторых жалоб студентов [16, л. 107, 113]. Это же в ходе расследования подтвердили преподаватели Н.И. Коха-новский, Г.Ц. Цыбиков, Н.П. Таберио и др.
Можно согласиться с нелестным мнением об организации учебной и научной деятельности института студентов, принимавших в ней непосредственное участие, что в немалой степени объяснялось молодостью вуза, созданного на восточной окраине государства, неопытностью его профессорско-преподавательского состава,
отсутствием в России должной методической базы. Вместе с тем трудно не возразить студентам, указывающим на отсутствие соответствующего уровня образования профессорско-преподавательского состава. Последнее относилось прежде всего к A.M. Позднееву. Ближе к истине был тот же студент Крыловский, увидевший истоки некоторых неудач первого директора в совмещении им сложнейших направлений деятельности (административной, учебной и научной) в условиях становления нового вуза. Преподаватели же Н.И. Кохановский, Г.Ц. Цыбиков, Е.Г. Спальвин, А. В. Рудаков получили прекрасное образование, но подготовка и апробация совершенно новых учебных курсов требовали как огромных интеллектуальных усилий, так и многолетней практики. На первых порах ошибки были неизбежны.
Нельзя не отметить телеграфную переписку директора института с вышестоящими органами и некорректное изложение им информации, о чем было известно студентам. Так, в руководящие инстанции директор отправил несколько многостраничных телеграмм-комментариев студенческой резолюции, «забыв» указать в них ее первое предложение, гласившее: «Студенчество отклоняет объявленную забастовку и начинает занятия». Более того, в заключительной части документа студенты признавали себя нравственно обязанными «теперь больше, чем когда-либо приобретать соответствующие и необходимые ... при войне и мире знания» [16, л. 107, 113]. В изменившемся подходе студентов можно увидеть влияние офицеров-слушателей Восточного института. Старше по возрасту, связанные дисциплиной, пониманием военно-
политической ситуации, в которой оказалась Россия на Дальнем Востоке, они не принимали участия в студенческих «беспорядках» и настойчиво выступали за продолжение учебных занятий.
Непримиримую, негибкую позицию Д.М Позднеева по отношению к учащимся своего вуза высвечивает еще один факт. 19 февраля 1905 г. студенты вновь обратились к руководителю института, высказывая настойчивое пожелание продолжить учебные занятия. Для этого они просили, во-первых, передать в их распоряжение библиотеку института и лекторов восточных языков, а во-вторых, сохранить за ними все пособия и стипендии. В ответ распоряжением директора вход в институт для студентов был закрыт. Неслучайно уже 3 марта 1905 г., сориентировавшись в ситуации в Восточном институте, М.С. Андреев посчитал себя «обязанным зая-
вить министру просвещения, что Д.М. Позднеев не приносит пользу институту» [15, л. 158]. Не менее ясно он подтвердил свою точку зрения в марте 1906 г.: «Ввиду неприязненного отношения студентов к Позднееву и возможности повторения подобных случаев в будущем я нахожу неудобным возвращение Позднеева9 обратно в институт» [17, л. 66].
13 июля 1905 г. департамент народного просвещения провел заседание с приглашением директора Д.М. Позднеева, инспектора Г.В Под-ставина, инспектора училищ Приамурского края В.П. Маргаритова по вопросу о беспорядках в Восточном институте. Д.М. Позднеев сохранил за собой пост директора института.
1 сентября 1905 г. начались занятия на первом курсе института, а 23 сентября - на втором курсе корейско-китайского отделения. Процесс восстановления исключенных из института шел очень медленно.
23 сентября бывшие студенты обратились к министру просвещения, указывая, что посещает занятия лишь ограниченный круг лиц, в то время как основная масса студенчества «тщетно ожидает известия своего положения» и просили содействия в скорейшем выяснении судьбы уволенных студентов и создании в институте нормальной академической жизни [15, л. 332-332об].
27 сентября отчисленные востоковеды потребовали от Д.М. Позднеева немедленно покинуть институт, что было расценено как «нанесение оскорблений». В Санкт-Петербург ушла его телеграмма с живописанием бесчинств бывших студентов [16, л. 121-122]. Иная картина произошедшего дана корреспондентом «Байкала»: «27 сентября в 12 час. дня состоялась сходка бывших студентов Восточного института, после которой все участники ... направились в квартиру директора Д.М. Позднеева. Здесь произошел обмен мыслей по поводу студенческих волнений вообще и в частности по поводу индифферентного отношения Позднеева к делу о положении бывших студентов. Затем было произнесено несколько речей, в которых братья Позднеевы отмечались виновниками существующего, отсталого во всех отношениях институтского режима, с указанием Д.М. Позднееву на необходимость
оставить занимаемый им пост директора Восточного института» [1, 5 окт.].
27 сентября учебный процесс в Восточном институте был приостановлен директором, 28 сентября - Конференцией до особого распоряжения Приамурского генерал-губернатора, 30 сентября министр В.Г. Глазов телеграфировал в Верхнеудинск: «Скорблю о всем случившемся, отнюдь не влияющем на Ваше служебное и общественное положение. Считаю Ваш уход большой потерей для института, прошу остаться директором, телеграфирую генерал-губернатору об ограждении от беспорядков» [16, л. 127]. Окончание русско-японской войны и снятие осадного положения крепости способствовало возвращению института во Владивосток.
13 октября 1905 г. офицеры-слушатели, несколько студентов и педагогический персонал Восточного института (без находившихся в отпусках или командировках Е.Г. Спальвина, Н.П. Таберио, Н.В. Кюнера, Н.И. Кохановского) отбыли из Верхнеудинска [2, 14 окт.]. 23 октября 1905 г. Восточный институт благополучно прибыл во Владивосток [15, л. 364].
Таким образом, судьба Восточного института в эвакуации осложнялась диаметрально противоположной оценкой деятельности ее директора: полной поддержкой со стороны министра В.Г. Глазова и неприятием со стороны региональных властей. Безусловно, сказывалась поспешность, необдуманность решений, принимаемых как руководством вуза, так и вышестоящими управленческими структурами. Студенческие требования, прозвучавшие в Верхне-удинске, диктовались тяжелым материально-бытовым положением студентов еще до прибытия в Забайкалье. Во Владивостоке они были «истомлены общей материальной ... необеспеченностью и обычной печальной необходимостью соединять научные занятия в институте с трудовым заработком» [10, с. 128.]. В 1905 г. к этому добавились не только неблагоприятные условия эвакуации из одного города в другой, но и напряженные социально-политические и экономические условия всей российской действительности, Забайкалья в том числе, влияние революционных событий, военные и иные обстоятельства.
Примечания
1. В состав правления Восточного института входил директор, инспектор и несколько профессоров и преподавателей.
2. Конференция - совет, собрание профессоров и преподавателей Восточного института.
3. Позднеев Дмитрий Матвеевич был директором института с 1904 г. по 1906 г. На этом посту он сменил своего старшего брата Алексея Матвеевича Позднеева, руководившего институтом в 1899-1903 гг.
4. Окунцов Иван Кузьмич являлся не только инспектором училищ в Забайкалье, но и был официальным представителем Восточного института в Верхнеудинске и защитником его интересов в деле найма помещений и во всех связанных с его водворением делах [2, 12 янв.].
5. Ранее учебный год заканчивался в конце апреля - начале мая.
6. Имелись в виду каникулярные поездки студентов в Китай, Японию, Корею.
7. Годовое финансирование составляло 15 тыс. руб. [10, с.139].
8. Выше упоминалось размещение в Верхнеудинске ряда госпиталей. Они имели разные названия, в том числе Одесский, Пермский и т.д.
9. Д.М. Позднеев с ноября 1905 г. находился в отпуске.
Литература
1. Байкал. - Кяхта, 1905.
2. Верхнеудинский листок. - Верхнеудинск, 1905.
3. Владивосток. - Владивосток, 1904. 30 июля.
4. Дальневосточный государственный университет. История и современность. 1899-1999. - Владивосток: Изд-во Даль-невост. ун-та, 1999. - 704 с.
5. Дальний Восток: газета, посвященная интересам Приамурского края, г. Владивосток.
6. Журнал Министерства народного просвещения. - 1901. - Июль-август.
7. Иванов А.Е. Студенчество России конца XIX - начала XX века: социально-историческая судьба. - М.: РОССПЭН, 1999.-414 с.
8. История Дальневосточного государственного университета в документах и материалах. 1899-1939 гг. 2-е изд., испр. -Владивосток: Дальнаука, 2004. - 617 с.
9. Михеев Б.В. Участие населения Забайкальской области в русско-японской войне 1904-1905 гг. // Вестник Бурятского государственного университета. Серия «Востоковедение». - 2012. - Вып. 8. - С.207-209.
10. Отчет о состоянии и деятельности Восточного института за 1905 год // Известия Восточного института. Т. XV. Приложение. -Владивосток, 1907. - 127-154.
11. Паликова Т.В. «... И общество... высказывает признаки более участливого отношения к учебному делу» // Вестник Бурятского государственного университета. Серия «История». - 2009. - Вып. 7. - С.41—45.
12. Протоколы Конференции Восточного института за январь-апрель 1905 года // Известия Восточного института. Т.XIV. Приложение 3-е. Владивосток, 1907. - 81-137.
13. Протоколы Конференции Восточного института за 1905/1906 академический год // Известия Восточного института. Т.XV. Приложение. - Владивосток, 1907. - .С.1-126.
14. Пыкин В.М. Верхнеудинский период истории Восточного института (1905-1906 гг.) // Вестник Бурятского государственного университета. - 2008 -№ 7. - С. 141-144.
15. Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф.733,Оп.151. Д.94.
16. РГИА. Ф.733. Он. 151. Д.95.
17. РГИА. Ф.733. Оп. 151. Д.96.
18. РГИА. Ф.733.0п.226. Д.117.
19. РГИА. Ф.733. Оп. 153. Д.279.
20. Российский государственный исторический архив Дальнего Востока (г. Владивосток) (РГИА ДВ). Ф.1. Оп. 5. Д. 1509.
Еланцева Ольга Павловна, доктор исторических наук, профессор кафедры Отечественной истории и архивоведения Дальневосточного федерального университета (г. Владивосток) адрес: 690090, г. Владивосток, ул. Алеутская. Д.65-6, каб.123. Тел.: (8 423) 46-61-74. E-mail: [email protected]
Elantseva Olga Pavlovna, doctor of historical sciences, professor, department of homeland history and archive studies, Far-Eastern Federal University (Vladivostok). Address: Aleytskay str., 65-b, off.123). E-mail: [email protected]
