CC BY
12
Санкт-Петербургская православная духовная академия
Архив журнала «Христианское чтение»
А.Л. Катанский
Воспоминания старого профессора
(с 1847 по 1913 гг.)
Опубликовано:
Христианское чтение. 1916. № 5-6. С.499-515.
@ Сканированій и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.
СПбПДА
Санкт-Петербург
2009
Воспоминанія етараго профессора
(съ 1847 по 1913 г.г.) *).
JH/ТЪ студентовъ. Инспекція. Вліяніе ректора, прот. I. Л. Янышева. Инспекторами академіи были въ зто ^ время далеко уже немолодые профессоръ!, пользовавшіеся $ авторитетомъ у студентовъ: К. И. Лучицкій (1869— I 1874 гг.), М. О. Кояловичъ (1874—1878 г.), И. Ѳ. Нильскій (съ 1878 г.). Кириллъ Ивановичъ Лучицкій, профессоръ стараго времени (съ 1839 г.), бывшій баккалавромъ уже въ то время, когда ректоръ I. Л. Янышевъ, былъ еще студентомъ (1845 —1849), преемникъ и другъ архим. Хрисанѳа Ретивцева, женатый на сестрѣ генер. Н. И. Бобрикова, извѣстнаго ген. губ. Финляндіи, хорошо зналъ и понималъ студентовъ; при строгости личнаго характера былъ однако довольно снисходителенъ къ ихъ слабымъ сторонамъ. О немъ говорили студенты, называя его «Кириллицей» (такое онъ имѣлъ у нихъ прозвище): «грѣши, по не попадайся, а попался въ какой нибудь важной провинности, пощады тебѣ нѣтъ». Съ такимъ, нѣсколько формальнымъ отношеніемъ къ инспекторскимъ обязанностямъ К. И. Л. студенты мирились и ничего противъ того не имѣли. Иначе относился къ дѣлу инспекціи его преемникъ, проф. Михаилъ Осиповичъ Кояловичъ. Человѣкъ строгихъ принциповъ, да еще къ тому же историкъ, привыкшій оцѣнивать жизненныя явленія съ точки зрѣнія этихъ принцицовъ, онъ глубоко вникалъ въ существовавшее въ то время настроеніе студенческой среды и стремился къ серьезному на нее вліянію. Одаренный большою’
~) Продолженіе. См. апрѣль.
способностью къ анализу и склонный къ обобщенію, а иногда и къ сильному преувеличенію, по временамъ онъ сильно волновался отъ маловажныхъ на первый взглядъ студенческихъ проступковъ и надоѣдалъ студентамъ своими нотаціями, выговорами и внушеніями; до свѣдѣнія совѣта доводилъ, однако, только о важныхъ проступкахъ. Его побаивались, неособенно любили, хотя и очень уважали, какъ прекраснаго профессора и чрезвычайно стойкаго въ своихъ принципахъ человѣка. Преемникъ его, проф. Иванъ Ѳеодоровичъ Нильскій, человѣкъ горячаго темперамента и неособенно ровнаго характера, старавшійся также относиться къ инспекторскимъ своимъ обязанностямъ далеко неформально, былъ еще менѣе, чѣмъ его предшественникъ (М. О. К—чъ), во вкусѣ студентовъ. Слышно было, что у него нерѣдко были пререканія съ студентами. Вообще же, однако, за этотъ періодъ времени никакихъ сколько-нибудь важныхъ инцидентовъ въ студенческой жизни не было. Годы 1869—1884 прошли совершенно спокойно, а извѣстно, какіе это были годы.
Тогдашнее спокойствіе студенческой жизни нужно приписать, кромѣ авторитетной для студентовъ и въ общемъ тактичной инспекціи, еще слѣдующимъ причинамъ: упомянутому выше разобщенію студентовъ, поселенію ихъ въ общежитіи отдѣльно по курсамъ и по отдѣленіямъ, усиленію ихъ занятій въ виду строгихъ экзаменовъ, повышенію требованій отъ семестровыхъ, кандидатскихъ и особенно магистерскихъ диссертацій, а главное большому оживленію домашней академической жизни, отвлекавшему вниманіе отъ событій и движеній общей политической и столичной жизни. Почти безпрерывно шли то диспуты, то пробныя лекціи по конкурсамъ на занятіе академическихъ каѳедръ (конкуррентовъ иногда было довольно много), то защищеніе приватъ-доцентами диссертацій pro venia legendi, то другія торжественныя собранія по разнымъ случаямъ, напр. по поводу годичнаго акта, 17 февр., и др. Все это очень занимало студентовъ и побуждало ихъ жить домашними, академическими, болѣе или менѣе научными интересами.
Несомнѣнно очень большое значеніе имѣла въ этсулъ отношеніи также и личность тогдашняго ректорй I. Л. Янышева, обладавшаго большимъ тактомъ и огромнымъ вліяніемъ на студентовъ. Онъ не только умѣлъ сглаживать нѣкоторрія шероховатости въ дѣйствіяхъ своихъ сотрудниковъ по инспекціи,
уважаемыхъ имъ профессоровъ, но оказывалъ по истинѣ неоцѣнимыя услуги инспекціи частыми бесѣдами съ студентами по разнымъ случаямъ то домашней академической, то общей государственной жизни. Онъ держалъ себя очень близко къ студентамъ. Весьма часто встрѣчаясь съ ними то на прогулкахъ въ академическомъ саду и вокругъ дома, или на Обводномъ каналѣ, то въ Лаврѣ и другихъ мѣстахъ, часто совершенно для нихъ неожиданно, какъ пишетъ одинъ изъ студентовъ того времени (проф. А. А. Бронзовъ въ своихъ воспоминаніяхъ объ I. Л. Ян—вѣ) ‘), неизмѣнно вступалъ съ ними въ бесѣду. Часто ходилъ по студенческимъ комнатамъ, нерѣдко являлся въ столовую и здѣсь по временамъ говорилъ цѣлыя рѣчи, по поводу частыхъ тогда прокламацій нашихъ мятежниковъ, анализировалъ ихъ (какъ самъ онъ говорилъ пишущему эти строки), вполнѣ увѣренный, что студенты уже читали эти подпольные листки и что было бы нелѣпо дѣлать изъ нихъ секретъ полишинеля, тѣмъ болѣе, что студенты иногда сами, по его словамъ, приносили ему полученныя ими прокламаціи. Въ видахъ отвлеченія студентовъ отъ политики внутренней и внѣшней, устраивалъ по временамъ домашніе академическіе концерты, въ которыхъ принимали участіе и нѣкоторые изъ академическихъ преподавателей (напр. проф. Н. И. Рождественскій). Благодаря такому общему строю академической жизни, Богъ спасъ Академію за это время какъ отъ волненій по домашнимъ дѣламъ, такъ и отъ вспышекъ революціоннаго характера—отъ дѣйствія подпольной литературы. И въ этомъ случаѣ, опять повторимъ, многое должно быть приписано вліянію тогдашняго ректора. Что на его долю падало много заботъ и тревогъ, свЯдѣтельствуетъ одна его фраза, сказанная мнѣ при выходѣ его изъ Академіи: «все время моего ректорства я чувствовалъ себя въ Академіи точно на вулканѣ».
Студенты очень почитали о. I. Л. Я., любили его, но вмѣстѣ съ тѣмъ и побаивались сго зоркаго глаза. Они, можно *)
*) Проф. А. А. Бронзова—„Протопресв. I. Л. Янышевъ“—отд. отт. изъ журн. „Трезвые всходы“. Спб. 1911 г. Здѣсь въ яркихъ краскахъ рисуется бытъ студентовъ (1879—1883 г.), при чемъ на каждомъ шагу встрѣчается ректоръ о. I. Л. въ роли гонкаго психолога, умѣвшаго дѣйствовать на студентовъ силой убѣжденія, нерѣдко тонкой ироніи, сарказма, гдѣ нужно снисходительнаго, а гдѣ это требовалось, строгаго начальника, иногда защитника студентовъ, устроителя ихъ судьбы на службѣ, наконецъ какъ проф. нравств. богословія. Очень интересная книжка.
сказать, были имъ загипнотизированы. Онъ импонировалъ имъ всею своею личностью—прекраснаго профессора, неусыпно попечительнаго о всѣхъ сторонахъ академической жизни ректора, въ особенности же замѣчательнымъ ораторскимъ его талантомъ. Они часто слышали его не только въ частной бесѣдѣ, какъ сказано выше, но и въ академическомъ храмѣ, гдѣ онъ нерѣдко проповѣдовалъ, и въ академическомъ залѣ, на диспутахъ и разнаго рода торжественныхъ собраніяхъ. Но-разъ въ году онъ особенно выступалъ предъ ними во всей своей славѣ, когда въ Великій Пятокъ, при выносѣ Плащаницы, произносилъ свои громовыя рѣчи, въ Лаврскомъ соборѣ, когда слушать его собирался весь Петроградъ ‘) и когда туда же толпами шли студенты, чтобы послушать своего краснорѣчиваго ректора.
Какъ замѣчательный ораторъ (съ нимъ могъ конкурриро-вать только прот. I. В. Васильевъ, также превосходный импровизаторъ проповѣдникъ), онъ дѣйствовалъ на студентовъ и въ смыслѣ развитія проповѣдническихъ ихъ талантовъ и обученія ихъ искусству произношенія. Академическихъ проповѣдниковъ студентовъ, наканунѣ произнесенія ими проповѣдей въ академическомъ храмѣ, онъ неизмѣнно приглашалъ къ себѣ и заставлялъ произносить приготовленную проповѣдь. Разсказъ объ этомъ мнѣ пришлось слышать, между прочимъ, отъ одного изъ тогдашнихъ студентовъ, впослѣдствіи знаменитаго нашего профессора В. В. Болотова. «Приношу, говорилъ онъ, свою проповѣдь ректору. Заставилъ меня произнести ее. Читаю, останавливаетъ. Не такъ, говоритъ, а вы вотъ какъ произносите,—и прочиталъ ее самъ. Вѣрите ли, не узналъ я своей проповѣди; она показалась мнѣ какъ будто другой»...
Богослуженіе въ академическомъ храмѣ I. Л. Ян. очень часто совершалъ самъ,—неизмѣнно во всѣ праздничные и многіе воскресные дни. Служилъ онъ образцово. Обладая превосходной дикціей и выразительнымъ, пріятнымъ голосомъ, онъ влагалъ смыслъ въ каждое произносимое имъ слово, не- 1
1) Однажды о. I. Л., по нездоровью, отказывался предъ митр. Исидоромъ отъ произнесенія въ этотъ день обычной проповѣди. „Какъ же это, о. протоіерей, сказалъ митр. Вѣдь васъ ждетъ весь Петроградъ, соберется масса народа, и вдругъ не будетъ вашей проповѣди. Нѣтъ ужъ, какъ хотите, а проповѣдь вы должны произнести, прошу васъ объ этомъ*. И кажется, о. I. Л. исполнилъ желаніе владыки, выраженное въ такой настойчивой и вмѣстѣ лестной для нашего ректора формѣ.
подряжаемо читалъ нѣкоторыя молитвы, въ особенности памятны чтенія канона св. Андрея Критскаго и молитвы на молебнѣ въ день Рождества Христова,—дивной молитвы, составленной, какъ оказывается *), по порученію мцтр. Амвросія, Филаретомъ Дроздовымъ (у митр. моск.), когда онъ былъ еще только архимандритомъ. Эта дивная молитва, увы!, совершенно потеряла свою красоту въ произношеніи преемниковъ I. Л. по ректурѣ.
I. Л. строго слѣдилъ за благоговѣйнымъ, неторопливымъ, осмысленнымъ чтеніемъ на клиросѣ, лично руководя студентовъ въ этомъ дѣлѣ. Очень поощрялъ хорошее пѣніе. Часто самъ присутствовалъ на спѣвкахъ академическаго хора, давая совѣты, такъ какъ самъ обладалъ хорошимъ голосомъ и музыкальнымъ слухомъ и вкусомъ. Не терпѣлъ шума и разговоровъ въ храмѣ при богослуженіи и не стѣснялся дѣлать выговоры за это даже профессорамъ академіи, какъ это было разъ на заутрени въ Свѣтлое Воскресеніе Христово, когда къ стоявшимъ на лѣвомъ клиросѣ профессорамъ онъ вышелъ чрезъ боковую алтарную дверь и пожурилъ ихъ. Нѣчто подобное бывало, какъ онъ говорилъ мнѣ, и въ Висбаденѣ, когда приходилось дѣлать внушеніе избранной публикѣ соотечественниковъ.
При такомъ положеніи вещей все располагало студентовъ къ доброй религіозной настроенности, и въ ихъ средѣ не было замѣтно явленій противоположнаго характера. Вчастности посѣщеніе ими богослуженій въ общемъ было аккуратное, безъ принужденія и безъ замѣтнаго инспекторскаго воздѣйствія.
Послѣ всего сказаннаго понятно, насколько справедливы были раздававшіяся около 1881—1884 гг. въ нѣкоторыхъ кругахъ рѣчи, будто въ Петроградской Академіи въ «Яны-шевское время церковность была въ упадкѣ». Эти рѣчи шли или изъ лагеря недоброжелателей новаго строя академіи вообще или вчастности изъ круга недруговъ прот. I. Л., какъ лица изъ бѣлаго духовенства, и были, по совѣсти1 говоря, со-1 вершенно несправедливы. Если что дѣйствительно было въ упадкѣ, то это одно ученое монашество: за 17 лѣтъ ректорства о. I. Л. Ян—ва не было посвящено въ монахи ни одного студента. И это потому, что самое это время (70—80 годы),
*) См. И. А. Чистовича—„Руковод. дѣятели духовнаго просвѣщенія“. СПБ. 1894 г., стр. 142—143.
время сильнаго броженія молодежи, мало располагало ее къ монашеству, да и самъ ректоръ питалъ отвращеніе къ практиковавшейся, во время его студенчества, системѣ вербовки способнѣйшихъ изъ студентовъ въ монахи (самъ онъ, по его словамъ, испыталъ на себѣ дѣйствіе этой системы), а потому совсѣмъ не заботился о разведеніи въ академіи питомника изъ молодыхъ ученыхъ монаховъ. Такимъ образомъ, если церковность отождествлять съ монашествомъ и думать, что гдѣ нѣтъ монашества, тамъ нѣтъ уже и церковности, — что, полагаемъ, едва ли справедливо,—то нужно признать, что церковность въ нашей Академіи, въ Янышевское время, дѣйствительно была въ упадкѣ.
Въ октябрѣ 1883 г. Петроградская Академія простилась съ своимъ славнымъ ректоромъ, назначеннымъ Духовникомъ Ихъ Императорскихъ Величествъ и управляющимъ придворнымъ духовенствомъ. При прощаніи въ академическомъ храмѣ онъ произнесъ задушевную, по обычаю краснорѣчивую проповѣдь, а на братской академической трапезѣ мы слышали много его рѣчей въ отвѣтъ на многочисленные тосты, при чемъ онъ еще разъ показалъ себя блестящимъ ораторомъ, какимъ всегда былъ, находчивымъ, остроумнымъ и вмѣстѣ весьма привѣтливымъ, любезнымъ. Академія много, очень много теряла въ лицѣ этого незабвеннаго ректора. Было крайне жаль отпускать его, тѣмъ болѣе, что въ воздухѣ носилось совсѣмъ другое вѣяніе, которое и выразилось вполнѣ въ академическомъ уставѣ 1884 г. ‘).
‘) Автору не удалось въ свое время добыть изъ академическагр архива дѣло о докторской диссертаціи (1872 г.) I. Л. Янышева. Для читателей „Христ. Чт.“, интересующихся офиціальными документами, относящимися къ этому дѣлу, приводимъ извлеченіе изъ означенныхъ документовъ. Въ довольно пространномъ опредѣленіи бог. отдѣленія, между прочимъ, говорилось: „Дѣло, сдѣланное авторомъ, безспорно, весьма значительно и заслуживаетъ полнаго уваженія. Но воззрѣнія его составляютъ нѣчто новое по отношенію къ установившимся и принятымъ, хотя и недовольно прояаненнымъ понятіямъ изъ области нравств. богословія и иногда, по крайней мѣрѣ повидимости, не совпадаютъ съ изложеніемъ у Фенія о сихъ предметахъ въ нашихъ богосл. системахъ и символическихъ книгахъ. Тѣмъ не менѣе отдѣленіе... полагаетъ дозволить автору напечатать его, тѣмъ болѣе, что сдѣланная имъ понытка не есть ученіе, выдаваемое имъ за общепринятое, а только опытъ изъясненія православнаго ученія“. — Опредѣленіе совѣта выражено въ слѣд. словахъ: „Въ виду того, что исходною точкою сочиненія служитъ разсмотрѣніе и обсу-
1. Второй періодъ—подъ дѣйствіемъ академическаго устава 1884 г. (1884—1896 и.).
Измѣненіе академическаго устава 1869 г. Величайшее злодѣяніе 1 марта 1881 г. сопровождалось, какъ извѣстно, громадными послѣдствіями въ отношеніи къ направленію всей нашей политики—внутренней и внѣшней. Не осталось оно безъ вліянія и на нашу академическую жизнь. Уже въ концѣ этого 1881 г. (19 ноября) учреждена была, подъ предсѣдательствомъ архіеп. казанскаго Сергія (Ляпидевскаго, f митр. моск.), коммиссія для пересмотра академическаго устава 1869 г. ,).
жденіе имѣющихъ догматическое значеніе мѣстъ изъ патріаршихъ грамотъ, Прав. Исповѣданія вѣры и простр. катихизиса, т. е. такихъ изложеній вѣры, которыя авторизованы благословеніемъ Св. Синода, о разрѣшеніи къ напечатанію соч. прот. I. Л. Ян—ва представить на благоусмотрѣніе Св. Синода“. — Затѣмъ послѣдовалъ указъ Св. Синода на имя м. Исидора (отъ 13 ноября 1872 г.), въ которомъ значилось: „въ представленіи Вашего Пр — ва не разъяснено, въ чемъ именно заключаются затрудненія, встрѣченныя спб. академическимъ совѣтомъ относительно разрѣшенія къ напечатанію соч. прот. Янышева. Въ слѣдствіе чего Св. Синодъ опредѣляетъ поручить Вашему Пр—ву потребовать отъ акад. совѣта, чтобы онъ указалъ мѣста въ соч..., по которымъ онъ встрѣтилъ затрудненія въ разрѣшеніи къ печатанію означеннаго соч. О чемъ дать Вашему Пр—ву указъ, съ приложеніемъ соч. прот. Янышева, съ тѣмъ, чтобы о послѣдующемъ представили Св. Синоду, въ непродолжительномъ времени, съ возвращеніемъ самаго соч.“. По выслушаніи этого указа, сданнаго м. Исидоромъ въ совѣтъ, совѣтъ опредѣлилъ: „соч. рект. прот. I. Л. Ян—ва препроводить въ бог. отдѣленіе съ тѣмъ, чтобы отдѣленіе въ непродолжительномъ времени донесло совѣту но содержанію указа Св. Синода“.—Дальнѣйшаго движенія этого дѣла не послѣдовало...
‘) Члены ея: предсѣд. Учебн. Ком. прот. I. В. Васильевъ, а послѣ кончины его (черезъ мѣсяцъ послѣ учрежденія ком.) его преемникъ прот. А. И. Нервовъ, директоръ канц. Оберъ-Прокурора И. А. Ненароко-мовъ, профессоръ! академій—Петроградской И. Ѳ. Нильскій и И. Е. Троицкій (онъ же дѣлопроизводитель), Кіевской—В. Ѳ. Пѣвницкій, Московской—В. Д. Кудрявцевъ, Казанской—И. С. Бердниковъ. Въ это время случалось мнѣ встрѣчаться въ Петроградѣ съ досточтимымъ В. Д. Кудрявцевымъ, бывшимъ моимъ сослуживцемъ по Московской Академіи. Въ его помѣщеніи, въ гостинницѣ я познакомился, между прочимъ, съ его товарищемъ по студенчеству М. И. Шавровымъ (2-й маг. 1862 г. Моск. Акад.), бывшимъ долгое время преподавателемъ петр. семинаріи, а тогда чиновникомъ особыхъ порученій при Обѳръ-прокур. Св. Синода. Г. Шавровъ, повидимому, не раздѣлялъ симпатій и антипатій своего принципала и одобрительно отозвался о моемъ редактированіи „Дерк. Вѣсти.“, а его супруга, здѣсь же случившаяся, прямо отрекомендова-
Главнымъ двигателемъ и заправителемъ новаго преобразованія явился К. П. Побѣдоносцевъ, тогдашій Оберъ-Прокуроръ Св. Синода, точно такъ же, какъ въ предыдущій періодъ— гр. Д. А. Толстой.
Одновременно и параллельно началась подобная же работа и по пересмотру университетскаго устава. Реформа его настойчиво вызывалась потребностями жизни. Въ теченіи жизни нашихъ университетовъ было немало несовсѣмъ благополучнаго. Тамъ наблюдалось довольно много нестроеній и даже злоупотребленій, происходившихъ отъ предоставленнаго совѣтамъ самаго широкаго самоуправленія. Такія явленія обусловливались ихъ многосоставностью, а главное разнородностью ихъ факультетовъ: у юристовъ, медиковъ, филологовъ, математиковъ, естественниковъ были свои отдѣльные отъ другихъ интересы, понятія, пристрастія и т. п., и общее стройное теченіе университетской жизни часто нарушалось борьбою факультетовъ, образованіемъ партій, пристрастнымъ рѣшеніемъ дѣлъ (напр. по выборамъ на должности ректоровъ, декановъ, по замѣщенію каѳедръ и др.). Ничего подобнаго не было и не могло быть въ духовныхъ академіяхъ, при однородности состава наукъ академическихъ отдѣленій (= факультетовъ) и ихъ преподавателей, вышедшихъ изъ одной и той же духовной среды, прекрасно другъ друга знавшихъ и умѣвшихъ оцѣнивать научные интересы своихъ товарищей спеціалистовъ по вполнѣ сроднымъ спеціальностямъ. Нѣтъ ничего поэтому удивительнаго, что у насъ не было ни партій, ни ихъ борьбы, по крайней мѣрѣ въ нашей Академіи; не было ихъ, насколько извѣстно, и въ другихъ академіяхъ, кромѣ Московской; но тамъ онѣ явились отъ мѣстныхъ условій посадской жизни, а никакъ не отъ дѣйствія устава 1869 г.; зарожденіе ихъ относится еще къ 1863 г. (см. IV гл. моихъ «Воспом.»). Честь Академіи и доброе имя для всѣхъ членовъ совѣта и для всѣхъ академическихъ преподавателей были у насъ предметомъ особенной заботы. Рѣшенія академическихъ дѣлъ вообще и закрытыя баллотировки въ совѣтѣ въ частности поражали своею абсолютною справедливостью, о чемъ съ большимъ удовлетвореніемъ замѣтилъ въ своей прощальной рѣчи,
лась маѣ какъ моя „читательница и почитательница“ по „Церк. Вѣст.“ Сочувственно отозвался о моей журнальной дѣятельности и В. Д. Кудрявцевъ.
23 окт. 1883 г., бывшій незабвенный нашъ ректоръ о. I. Л. Янышевъ '). На совѣсти остался одинъ только случай необдуманной, поспѣшной баллотировки * 2). И какъ мы потомъ сокрушались по поводу этого случая! Словомъ, по совѣсти говоря, академическая жизнь 1869—1884 г. текла вполнѣ нормально, очень плодотворно и притомъ усиленнымъ темпомъ.
Нельзя, однако, сказать, чтобы мы не желали нѣкоторыхъ измѣненій въ уставѣ 1869 г. Наиболѣе общимъ желаніемъ было—измѣненіе въ группировкѣ предметовъ преподаванія,
') „Церк. Вѣсти.“ 1883 г. № 44. Вотъ что сказалъ ояъ, обращаясь къ преподавателямъ Академіи: „Ваше серьезное, честное, иногда до преувеличенной идеализаціи частности доходящее, отношеніе ко всему академическому дѣлу, особенно же, когда это дѣло касалось преподаванія, выборовъ должностныхъ лицъ, оцѣнки сочиненій или достоинства эвзамѳнскихъ отвѣтовъ и т. п.,—такое отношеніе къ своему долгу, запечатлѣло во мнѣ навсегда и неизгладимо глубокое уваженіе ко всему академическому братству“.
2) Разумѣю избраніе, въ 1876 г., въ почетные члены Академіи пермскаго прот. о. В. А. Попова, напечатавшаго очень много сочиненій разнаго содержанія, по большей части практическаго, назидательнаго характера. Проф. Ник. Ив. Барсовъ, пораженный преимущественно большимъ количествомъ печатныхъ его трудовъ, вошелъ въ совѣтъ съ предложеніемъ удостоить о. Попова степ. магистра богосл. безъ устнаго испытанія и защиты диссерт. и безъ прослушанія имъ полнаго академическаго курса (о. Поповъ былъ семинарскаго образованія). Совѣтъ, конечно, не могъ согласиться съ такимъ предложеніемъ, кореннымъ образомъ нарушающимъ правила акад. устава, но чтобы не оставить безъ всякаго поощренія полезной дѣятельности о. Попова рѣшилъ—„во вниманіе къ долголѣтней, обширной и плодотворной богословско-литератургіой его дѣятельности возвести его въ званіе почетнаго члена Академіи“'. Предложеніе проф. Ник. И. Барсова заслушано и рѣшеніе по нему послѣдовало въ послѣднее предъ лѣтними каникулами засѣданіе совѣта; всѣ уже были очень утомлены и спѣшили на отдыхъ. Тогда же состоялась закрытая баллотировка о. Попова въ почетн. члены; результатъ былъ положительный. Послѣ мы очень жалѣли, что это дѣло не было отложено до слѣдующаго засѣданія совѣта, согласно строго соблюдавшемуся до того правилу—никогда не баллотировать предложеніе въ то же засѣданіе совѣта, когда это предложеніе было заслушано. Вскорѣ пришлось намъ пережить не мало непріятныхъ минутъ. Газеты, роясь въ многочисленныхъ сочиненіяхъ о. Е. А. Попова и находя много [курьезовъ въ нѣкоторыхъ его брошюрахъ казуистическаго характера (преимущественно, помнится, въ его наставленіяхъ арестантамъ и по поводу исповѣди), подняли на смѣхъ и о. Попова и Академію, удостонв: тую его званія почетнаго члена.
образованіе двухъ только отдѣленій вмѣсто трехъ и нѣкоторыя другія менѣе крупныя частности. Но мы были далеки отъ пожеланія относительно перемѣны общаго строя и основныхъ принциповъ того устава, который вдохнулъ новую жизнь въ Академію, спаялъ въ одно цѣлое всѣ ея части и направлялъ ее къ многоплодной научной и въ то же время широкой церковно-общественной дѣятельности.
Къ сожалѣнію, люди, жившіе прежними академическими преданіями, подкрѣпляемые къ тому же настроеніемъ, господствовавшимъ въ значительной и вліятельной части общества, въ средѣ противниковъ реформъ царствованія Имп. Александра II, ухватились за случай вернуть духовно-академическій строй къ принципаиъ стараго устава—начала XIX столѣтія. Въ какомъ видѣ первоначально проэктировался акад. уставъ 1884 г., въ упомянутой коммиссіи подъ предсѣдательствомъ казанскаго архіеп. Сергія, въ точности неизвѣстно (хотя, помнится, нѣчто по этому предмету впослѣдствіи напечатано въ «Христ. Чт.»), да это и не особенно важно, такъ какъ коммиссія ничего цѣльнаго, невидимому, не выработала, а представила нѣсколько проэктовъ, т. е., вѣроятно, проэктъ съ немалымъ количествомъ отдѣльныхъ мнѣній '). Затѣмъ все это разослано было на разсмотрѣніе «нѣкоторымъ преосвященнымъ». Окончательно сформировался уставъ 1884 г. въ «особомъ совѣщаніи» трехъ лицъ: московскаго митр. Іоанникія (Руднева), архіепископовъ — варшавскаго Леонтія (Лебединскаго) и тверского Саввы (Тихомирова). Матеріаловъ для этого совѣщанія накопилось, въ теченіе трехъ лѣтъ (1881 —1884 г.), такимъ образомъ очень много. Тѣмъ удивительнѣе, что «особое совѣщаніе», по слухамъ, употребило на эту работу не болѣе трехъ вечернихъ засѣданій. Едва *)
*) См. И. Л. Чистовича- „СІІет. дух. Акад. за послѣднія 30 лѣтъ“ стр. 196—197. „Выработанные коммиссіею проекты разосланы были къ нѣкоторымъ преосвященнымъ. Затѣмъ проэкты эти, вмѣстѣ съ относящимися къ нимъ трудами коммиссіи и отдѣльными замѣчаніями преосвященныхъ, подвергнуты были тщательному разсмотрѣнію въ особомъ совѣщаніи митр. москов. Іоанникія“ и т. д. Так. обр. вездѣ рѣчь идетъ вдѣсь не объ одномъ проэктѣ, а о какихъ-то нѣсколькихъ проэктахъ и относящихся къ нимъ трудахъ, т. е. очевидно объ отдѣльныхъ мнѣніяхъ. Присутствіе въ составѣ ком. представителей 4-хъ нашихъ академій, профессоровъ, въ количествѣ 5 лицъ, отстаивавшихъ, конечно, интересы акад. науки, дѣлаетъ понятнымъ появленіе этихъ отдѣльныхъ мнѣній— проэктовъ.
ли мы ошибемся, что такой быстротой работы (въ три вечера, какъ острили тогда, «за вечернимъ чайкомъ») уставъ 1884 г. былъ обязанъ главнымъ образомъ митр. Іоанникію, отличавшемуся всегда большою энергіею и деспотическимъ характеромъ. Такъ мы и смотрѣли на этотъ уставъ, утвержденный 20 апр. 1884 г., какъ на дѣло преимущественно митр. Іоанникія, и нельзя сказать, чтобы мы были ему за то благодарны.
Каковъ былъ этотъ уставъ? Самое главное его отличіе отъ прежняго заключалось въ уничтоженія отдѣленій и вмѣстѣ съ ними воплощавшагося въ нихъ принципа спеціализаціи, въ усиленіи единоличной "власти ректора, въ низведеніи совѣта на степень какъ бы совѣщательнаго при ректорѣ учрежденія.
Правда, вмѣсто прежнихъ трехъ отдѣленій явились какъ бы два новыя отдѣленія, чрезъ образованіе двухъ небольшихъ группъ предметовъ, дѣлившихъ студентовъ на двѣ половины. Но эти небольшія группы ‘) мало содѣйствовали спеціализаціи академическаго образованія и возвращали его въ значительной степени къ прежней многопредметности, въ виду большого увеличенія количества общеобязательныхъ для всѣхъ студентовъ предметовъ, а главное эти новыя отдѣленія были растеніями, не имѣвшими корени, благодаря уничтоженію прежняго устройства отдѣленій. Новый уставъ отвергъ всю прежнюю мудрую организацію отдѣленій,—этихъ ячеекъ, въ которыхъ зарождалось учебное дѣло и развивалась научно-педагогическая работа. Должны были прекратиться собранія отдѣленій вмѣстѣ съ уничтоженіемъ ихъ центровъ, помощниковъ ректора, которые теперь превратились въ членовъ правленія, вѣдавшаго не «учебную часть» (прежде помощники ректора были его помощниками именно «по учебной части»), а преимущественно хозяйственную и отчасти инспекціонную.
Взамѣнъ прежняго административно-педагогическаго строя власть ректора поднята на высоту въ сущности единоличнаго заправителя академическихъ дѣлъ, такъ какъ по силѣ § 22 новаго устава «ректоръ есть ближайшій начальникъ академіи, *)
*) Первая группа: 1) теорія словесности и исторія иностранныхъ литературъ, 2) русскій языкъ и церковно-славянскій (съ палеографіею) и исторія русской литературы, 3) еврейскій языкъ и библейская археологія. Вторая группа: 1) исторія и разборъ западныхъ исповѣданій, 2) исторія и обличеніе русскаго раскола, 3) гражданская исторія общая, 4) русская гражданская исторія.
отвѣтствущій за благосостояніе ея по всѣмъ частямъ упра -вленія». Все сводилось къ нему одному и отъ него одного, отъ его энергіи, степени и обширности его познаній по многочисленнымъ предметамъ академическаго курса, отъ его педагогической опытности, административнаго такта, хозяйственныхъ способностей зависѣло успѣшное и благополучное теченіе академической жизни. Совѣтъ... но что такое былъ этотъ совѣтъ? И чѣмъ онъ могъ быть при такомъ устройствѣ, какъ не собраніемъ почтенныхъ ученыхъ мужей, являющихся въ засѣданія совершенно неподготовленными къ рѣшенію совѣтскихъ дЬлъ, безъ предварительнаго изученія и знакомства съ ними, безъ проэктовъ рѣшенія по разработываемымъ прежде въ отдѣленіяхъ сколько нибудь важнымъ дѣламъ. А потому неудивительно, что совѣтскія засѣданія превратились въ продолжительныя бесѣды многоглаголивыхъ людей, съ безчисленными заявленіями разныхъ мнѣній и сужденій, а нерѣдко одного и того же разными лицами, съ игрою самолюбій отдѣльныхъ лицъ. Прежде члены совѣта, какъ мы выдѣли выше, дисциплинировались въ отдѣленіяхъ и подчинялись вырабо-тываемымъ въ послѣднихъ директивамъ. Теперь же каждый членъ совѣта представлялъ только самого себя, съ желаніемъ чѣмъ нибудь выдвинуться предъ другими членами. Разноголосица получалась страшная. Очень нерѣдко случалось, что и самъ ректоръ не озабочивался предварительнымъ основательнымъ ознакомленіемъ съ дѣлами, что еще болѣе увеличивало нестроеніе въ совѣтскихъ собраніямъ. Участникамъ прежнихъ совѣтскихъ засѣданій 1869—1884 годовъ было крайне тяжело теперь присутствовать въ совѣтѣ и они выходили изъ совѣтскаго зала по большей части нервно разстроенные, съ осадкомъ горечи въ сердцѣ и сильнымъ возбужденіемъ желчи.
- Главными начальниками и попечителями Петроградской Академіи за 12 лѣтъ описываемаго времени (1884—1896 г.) были: прежній митр. Исидоръ, за большую часть этого времени (около 9 лѣтъ съ 1884 до 1892 г.), затѣмъ его преемникъ митр. Палладій (Раевъ) за послѣдніе 3 года моей службы.
Мудрый старецъ митр. Исидоръ ‘) и въ этотъ періодъ времени относился къ Академіи по прежнему, спокойно доброжелательно. Нѣтъ сомнѣнія, что именно ему мы были обязаны
‘) Краткія біографич. о. немъ свѣдѣнія сообщены въ I выпускѣ моихъ »Воспоминаній“, гл. III, стр. 102.
тѣмъ, что наступившая реакція не выразилась въ какихъ ни-будь крупныхъ фактахъ, и выкуриваніе «Янышевскаго духа», а равно и изгнаніе «либерализма» изъ Академіи (см. ниже о ректорѣ» пр. Арсеніи) были мало намъ замѣтны. Онъ видимо не очень спѣшилъ осуществить Побѣдоносцевскіе идеалы. Это видно изъ исторіи съ одною магистерскою диссертаціею 1886 г. (см. ниже), изъ выше упомянутаго очень характернаго отношенія его къ нападкамъ К. П. Побѣдоносцева на «Церк. Вѣсти.» подъ моею редакціею, изъ добродушно насмѣшливаго его отношенія къ самымъ близкимъ къ Оберъ-Прок. лицамъ, проводникамъ его идей и направленія '). Феноменальныя его невозмутимость много помогала ему сохранять прежнюю линію поведенія въ отношеніи къ Академіи.
Преемникъ его митр. Палладій (Раевъ) * 2) во многомъ отличался отъ своего предшественника. Не было у него такого недюжиннаго, дальновиднаго ума, такой житейской мудрости и невозмутимости характера, какъ у митр. Исидора, но онъ сходился съ своимъ предшественникомъ въ очень доброжелательномъ, уважительнрмъ отношеніи къ академической наукѣ и въ неохотѣ быть усерднымъ слугою Побѣдоносцевской реакціи. Митр. Палладій, питомецъ Казанской дѵх. Дкадеміи, магистръ ІУ ея курса (1852 г.), долгое время (14 лѣтъ, 1852—1866 г.) служившій въ семинаріяхъ (нижегородской и петроградской), помнившій Академію только какъ ея воспи-
Ч Вотъ напр. что разсказывалъ одинъ изъ нашихъ молодыхъ доцентовъ монаховъ. Собрались мы, нѣсколько лидъ, у м. Исидора для обсужденія какого-то дѣла, имѣющаго или церковный или духовно-научный характеръ. Вдругъ среди разсужденій докладываютъ, что пріѣхалъ одинъ изъ самыхъ крупныхъ чиновниковъ синодальнаго вѣдомства. Лакей докладываетъ. Митрополитъ, поморщившись, говоритъ: „проси“, и когда прибывшій входитъ, м. Исидоръ, обращаясь къ собранію, замѣчаетъ: „тѣжѳ и генералъ Притычкинъ“. Эта фамилія, очень характерная для вошедшаго лица, любившаго вмѣшиваться во всѣ церковныя и всякаго рода синодальныя дѣла, вѣроятно заимствована митрополитомъ изъ какой нибудь очень старой комедіи, временъ напр. Сумарокова и др.
2) Митр. Палладій (въ мірѣ Павелъ Ивановичъ Раевъ), нижѳгор., 3-й маг. казанской акад. IV к. (1852 г.), съ 1852 до 1863 г. препод. нижегород. сем., свящ, нижегор. церкви, іером. (1861 г.), инсп. сем., архим. (1862 г.), 1863—инсп. спб. сем., 1864—1866 г. ректоръ ея, 1866— епископъ ладожск., викарій спб., 1869—еп. вологодскій, 1873—ѳп. тамбовскій, 1876—еп. рязанскій, 1881—архіеп., 1882—1887—архіеп. казанскій, 1887—экзархъ Грузіи, 1892—митр. петроградскій, 4- 5 дек. 1898 г.
танникъ, а нѳ какъ профессоръ, тѣмъ не менѣе сохранилъ искреннее уваженіе къ академической наукѣ и желаніе ея преуспѣянія. Что же касается тогдашней реакціи, то онъ всталъ даже въ прямую и рѣзкую оппозицію ко всему тогдашнему синодальному оберъ-прокурорскому режиму. Въ этомъ отношеніи нѣчто нужно приписать обстоятельствамъ его службы въ Петроградѣ (1863 —1869), въ періодъ Толстовскихъ реформъ, когда онъ естественно подчинился тогдашнимъ вѣяніямъ, вращаясь въ кругѣ лицъ, горячихъ приверженцевъ этихъ реформъ: архіеп. родного Нижняго Новгорода, пр. Нектарія, и въ особенности столповъ реформы прот. I. В. Васильева и прот. I. Л. Янышева, къ которымъ питалъ глубокое почтеніе ‘), сохранившееся у него до конца его жизни. Но въ особенности большое вліяніе на его направленіе имѣла исторія его назначенія на Петроградскую митрополію. Великолѣпный въ богослуженіяхъ, любитель пышной обстановки, въ особенности хорошаго архіерейскаго хора (онъ взялъ изъ Рязани знаменитаго нынѣ регента митрополичьяго хора, И. Я. Тернова) преосв. Палладій, въ бытность свою экзархомъ Грузіи, очень, понравился Имп. Александру III и Имп. Маріи Ѳеодоровнѣ и видимо предназначался въ преемники митр. Исидора. Люди дальновидные это предвидѣли 1 2 3), но синодальные заправилы (К. П. Побѣдоносцевъ и В. К. Саблеръ) почему-то не желали такого назначенія,—можетъ быть тутъ сказалось вліяніе другихъ іерарховъ а), и выдвигали своего кандидата (по слу-
1) Немалую роль сыграла въ этомъ отношеніи тѣсная, многолѣтняя дружба пр. Палладія съ товарищемъ его, по ученью вѣ нижег. сем.. прот. петрогр. Смоленскаго кладбища П. А. Матвѣевскимъ, своякомъ обоихъ о. протоіереевъ (I. В. В. и I. Л. Яныш.). Отъ своего друга онъ очень много слышалъ о дѣятельности этихъ выдающихся людей и невольно располагался къ глубокому къ нимъ почтенію, а вмѣстѣ съ тѣмъ и къ сочувствію къ тому направлевію, проводниками котораго они были. Зта дружба сильно отразилась и на моей судьбѣ; благодаря ей я сдѣлался зятемъ прот. I. В. Васильева (см. IV гл. моихъ „Воспом.“). Сосватали меня пр. Палладій, тогда ректоръ петрогр. семинаріи и потомъ викарій петрогр. митрополіи, вкупѣ съ вышеупомянутымъ прот. П. А. Матвѣевскимъ.
") Вродѣ И. Д. Делянова, который моему свояку, Н. М. Аничкову, тогда дирѳктеру департ. Нар. Иросв., говорилъ: „сдается мнѣ, что послѣ м. Исидора митрополитомъ петрогр. будетъ пр. Палладій: что-то часто вызываютъ его въ синодъ“.
3) Слышно было, что митр. Іоанникій, тогда кіевскій, очень былъ противъ такого назначенія, выставляя на видъ, что пр. Палладій былъ
хамъ, архіѳп. кишиневскаго Сергія Ляпидевскаго), но не имѣли успѣха; назначеніе экзарха Палладія на петроградскую митрополію, въ 1892 гѵ состоялось, и при томъ съ назначеніемъ его первенствующимъ Членомъ Св. Синода ‘). Все это сдѣлалось ему, конечно, извѣстнымъ и не могло расположить его къ дружественнымъ отношеніямъ къ синодальной оберъ-прокуратурѣ. Разыгравшаяся вскорѣ исторія съ магистерской диссертаціей Е. П. Аквилонова («Церковь. Научныя опредѣленія Церкви и апостольское ученіе о ней, какъ о тѣлѣ Христовомъ». 1894 г.) еше болѣе утвердила митр. Палладія въ такомъ настроеніи.
Въ этой характерной исторіи пришлось и мнѣ принять близкое участіе въ качествѣ отчасти отвѣтственнаго лица, такъ какъ диссертація Е. II. Акв—ва написана была подъ моимъ руководствомъ. Въ Академіи диссертація прошла; былъ и диспутъ, давшій положительный результатъ; требовалось только утвержденіе Св. Синода. Но вдругъ движеніе дѣла объ утвержденіи Е. П. Акв. въ степени магистра было остановлено телеграммою К. П. Побѣдоносцева изъ Крыма. Оказалось, что это было сдѣлано по протесту изъ Москвы; волновались яко бы раскольники по поводу этой диссертаціи. Появились въ «Братск. Словѣ» проф. Н. И. Субботина статьи противъ соч. Е. П. Акв. Привлеченъ былъ къ этой полемикѣ извѣстный архим. Павелъ Прусскій, тогда умиравшій, на котораго опирался редакторъ «Брат. Слова» *). По поводу всей этой исторіи мнѣ приходилось не разъ бесѣдовать съ митр. Палладіемъ. Со всею рѣшительностью и свойственной ему откровенностью онъ объяснялъ, почему послѣдовалъ упомянутый протестъ изъ Москвы, поддержанный синодальными свѣтскими властями. Тутъ онъ
только приходскимъ священникомъ (въ Нижн. Новг. ,до 1861 г.), въ то время, какъ онъ (Іоанникій) былъ уже (1861 г. 12 іюня) епископомъ выборгскимъ, викар. пѳтрогр. Также, вѣроятно, относился къ пр. Палладію и Леонтій, митр. моск. (1891 — 1893), бывшій епископомъ ревельскимъ съ 1860 г.
1) Разсказывали, что К. П. Побѣдоносцевъ явился къ Государю Имп. Александру III съ своимъ кандидатомъ (Сергіемъ Ляпидевскимъ), но Государъ не далъ ему времени даже предложить этого кандидата, замѣтивъ: „мы съ женою (Имп. Маріею Ѳеодоровною) уже рѣшили назначить экзарха“, т. е. пр. Палладія.
2) Однако, по наведеннымъ Е. П. Аквил. тщательнымъ справкамъ, Павелъ Прусскій былъ въ это время въ такомъ состояніи, что не могъ сознательно принимать въ дѣлѣ участія.
видѣлъ руку Сергія (Ляпидевскаго, тогда съ 1893 г. митр. московскаго) и его друга, проф. Н. И. Субботина, «Вѣдь все это дѣло, говорилъ онъ, направлено противъ меня, а отнюдь не противъ Аквилонова или васъ. Хотятъ доказать, что я не стою на высотѣ своего положенія». Можетъ быть, м. Палладій нѣсколько преувеличивалъ антагонизмъ Москвы и оберъ-прокуратуры противъ себя и слишкомъ уже сгущалъ краски, но вѣроятно была значительная доля правды въ его мнѣніи. Однако, не въ однихъ только личностяхъ и внѣшнихъ обстоятельствахъ было тутъ дѣло. Здѣсь попутно рѣшался немаловажный вопросъ о догматическомъ опредѣленіи Церкви. Митр. Палладій, вмѣстѣ съ нѣкоторыми изъ іерарховъ (архіеп. финляндскимъ Антоніемъ Вадковскимъ, еп. костромскимъ Виссаріономъ Нечаевымъ) стоялъ на сторонѣ новаго опредѣленія, намѣченнаго въ диссерт. Е. II. Акв., другіе же, большинство—на сторонѣ стараго (подробности см. далѣе). Послѣдніе взяли верхъ, и м. Палладій почувствовалъ себя въ очень неловкомъ положеніи, хотя могъ утѣшать себя мыслью, что онъ ратовалъ за научный прогрессъ, да и мы такъ смотрѣли на это дѣло. Какъ бы-то ни было м. Палладій удержался на петроградской митрополіи и даже удостоился совершить, въ качествѣ первенствующаго.. Члена Св. Синода, коронованіе Государя Императора Николая II въ 1896 г.,* 1) что на нѣкоторое время ободрило его и поддержало падающія его силы (I 1898).
Къ Академіи относился м. Палладій очень доброжелательно, уважительно и оставилъ по себѣ въ общемъ добрую память. Единственно чѣмъ онъ омрачилъ ее, это очень неудачнымъ
‘) Какъ совершилось такое назначеніе, объ этомъ передавалъ мнѣ протопресвитеръ I. Л. Янышевъ. Въ одинъ изъ дней, когда въ Петропавловскомъ соборѣ совершалось придворнымъ духовенствомъ какое-то богослуженіе, мин. Двора, гр. Воронцовъ-Дашковъ, подходитъ къ протопр.
I. Л. Ян. и спрашиваетъ: „пора рѣшить вопросъ, кто же долженъ совершить коронованіе, какъ вы думаете“? „Я полагалъ бы, отвѣчаетъ о. I. Л., что—первенствующій Членъ Св. Синода, м. Палладій“. „И я такъ думаю и въ этомъ смыслѣ доложу Государю Императору“. Нужно замѣтить, что гр. Воронцовъ, въ качествѣ тамбовскаго помѣщика, хорошо зналъ пр. Палладія, бывшаго нѣкогда еп. тамбовскимъ, и былъ къ нему очень расположенъ. О такомъ рѣшеніи вопроса относительно лица, долженствовавшаго совершить коронованіе, я, помнится, съ радостью поспѣшилъ сообщить своимъ сослуживцамъ въ Академіи. Радъ былъ за огорченнаго и униженнаго митр. Палладія.
назначеніемъ на должность инспектора своего любимца іеромонаха, а потомъ архимандрита Исидора (Колоколова), да еще увольненіемъ проф. Н. А. Скабалановича отъ должности редактора «Церк. Вѣсти.», по жалобѣ начальника военно-учебныхъ заведеній (по поводу какой-то замѣтки въ *«Ц. В.» относительно этихъ заведеній). Но первый промахъ свой онъ загладилъ удачнымъ назначеніемъ на должность инспектора проф. Н. В. Покровскаго, довольно долголѣтняго (6 лѣтъ, 1893—1899 г.) и дѣятельнаго инспектора, а второй промахъ, правда безъ его прямого участія, самъ собою исправился избраніемъ достойнаго преемника Н. А. Скоб—ча въ лицѣ проф. А. II. Лопухина. Не всѣ въ Академіи почитали и любили м. Палладія, но это объясняется отчасти отраженіемъ синодальныхъ вѣяній, которыя проникали и въ нашу среду. Несомнѣнно одно, что м. Палладій былъ человѣкъ добраго сердца и очень любезнаго обращенія; тягости властной руки мы при немъ не чувствовали *).
А. Катансній.
*) Продолженіе слѣдуетъ.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ
Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.
Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»
Проект осуществляется в рамках компьютеризации Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академическом интернет-сайте.
На сайте академии
www.spbda.ru
> события в жизни академии
> сведения о структуре и подразделениях академии
> информация об учебном процессе и научной работе
> библиотека электронных книг для свободной загрузки
