CC BY
14
Санкт-Петербургская православная духовная академия
Архив журнала «Христианское чтение»
А.Л. Катанский
Воспоминания старого профессора (с 1847 по 1913 гг.)
Опубликовано:
Христианское чтение. 1914. № 1. С. 54-77.
@ Сканированій и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.
СПбПДА
Санкт-Петербург
2009
Воспоминанія стараго профессора
(съ 1847 по 1913 г.).
ІР'ТАРОСТЬ любитъ вспоминать старое доброе время, живя, ѵ?) можно сказать, болѣе прошлымъ, чѣмъ настоящимъ. А ф*» потому читатели, вѣроятно, не особенно удивятся по-I явленію моихъ «Воспоминаній».
] Долженъ, однако, сказать, что эти «Воспоминанія» вызваны не столько внутренней моей потребностью подѣлиться впечатлѣніями изъ прошлаго, можетъ быть не безъинтерео-ными для читателей, сколько внѣшними возбужденіями, именно настойчивыми просьбами моихъ дорогихъ сослуживцевъ по с.-петербургской духовной Академіи, чтобы я подѣлился своими воспоминаніями изъ многихъ лѣтъ моей академической службы, сначала въ московской духовной Академіи (4 гола), а потомъ въ петербургской (29 лѣтъ) и кромѣ того тѣмъ, что мною пережито во времена моего студепчества (1859—1863 г.).
Означенныя настойчивыя просьбы моихъ бывшихъ коллегъ особенно усилились предъ столѣтнимъ юбилеемъ нашей с.-нс-•тербургекой Академіи въ 1909 г. и во время празднованія его. Но сначала я рѣшительно отклонялъ эти просьбы, стѣсняясь, по свойству своего характера, выдвигать свою личность, если не на первый планъ, то во всякомъ случаѣ на весьма видное мѣсто, что неизбѣжно, въ большей или меньшей степени во всякихъ мемуарахъ. Однако, въ день моего 50-лѣтняго юбилея (18 ноября 1913 г.) моя рѣшимость значительно поколебалась. Съ одной стороны, въ этотъ знаменательный для меня день съ особенною силою нахлынулъ на меня потокъ воспоминаній и отчасти вылился въ моихъ рѣ-
чахъ предъ делегатами отъ петербургской Академіи (заслуж. проф. и директоръ спб. Археолог. Инст. Н. В. Покровскій и гіроф.-нрот. П. И. Леиорскій), почтившими меігя посѣщеніемъ въ Гатчинскомъ моемъ уединеніи и привезшими тронувшій меня до глубины души адресъ отъ моей дорогой матери—Академіи. Съ другой стороны, среди дружеской бесѣды по этому случаю, опять начались рѣчи на прежнюю тему о воспоминаніяхъ съ усиленнымъ настаиваньемъ на ихъ составленіи. Все начало клонить меня въ сторону противную первоначальному моему рѣшенію.
Послѣдній толчекъ въ этомъ направленіи далъ многоуважаемый редакторъ «Христ. Чтен.», потребовавшій отъ меня какой-либо статьи для этого журнала «по случаю моего юбилея». Справедливости его требованія я не могъ отрицать и рѣшился его исполнить. Но все-таки сначала я думалъ представить въ редакцію нѣчто изъ моихъ академическихъ чтеній по догматическому богословію. Однако, подъ конецъ, меня взяло раздумье: ие лучше ли подѣлиться съ читателями этого старѣйшаго академическаго журнала моими воспоминаніями, преимущественно изъ академической жизни и чрезъ то удовлетворить и редакцію академическаго журнала и желаніе моихъ дорогихъ коллегъ по Академіи. Нѣчто, думалъ я, изъ академическихъ моихъ лекцій, заслуживающее напечатанія, можетъ, если будетъ то угодно Богу, сохраниться въ моихъ рукописяхъ и не яропасть для читателей и послѣ моей смерти, а мои воспоминанія, если я буду медлить, да раздумывать, могутъ сойти со мною въ могилу, которая во всякомъ случаѣ, при 77-лѣтнемъ моемъ возрастѣ (1836— 1913 г.), отъ меня недалека. При этомъ приходили миѣ на мысль слѣдующія соображенія. Быть можетъ, краткая лѣто-цись моей жизни для пожилыхъ читателей нашего духовнаго журнала представитъ нѣчто небезъинтересное въ томъ отношеніи, что напомнитъ достолюбезную многимъ старину, а для молодого поколѣнія дастъ еще и нѣчто нелишенное поучительности. А затѣмъ лѣтопись человѣка, прожившаго всю сознательную жизнь въ тѣсной, неразрывной связи съ духовною школою, можетъ оказаться небезполезною и вотъ еще въ какомъ отношеніи. Въ настоящее время, когда поднятъ вопросъ о коренномъ преобразованіи духовной школы, не послужитъ ли она въ качествѣ какъ бы своего рода исторической справки изъ прошлаго нашей духовной школы. Всѣ
эти соображенія окончательно склонили меня къ составленію моихъ воспоминаній.
Вотъ, благосклонные мои читатели, исторія происхожденія моихъ «воспоминаній».
Да простятъ оии: 1) неточность нѣкоторыхъ хронологическихъ данныхъ, ибо я никогда не велъ дневниковъ и даже хотя бы краткихъ записей, о чемъ теперь очень сожалѣю; 2) что я невольно ставлю себя въ центрѣ совершающагося вокругъ меня, чего всячески хотѣлъ бы избѣжать, но, какъ увидятъ они, далеко не всегда могъ; 3) ошибки памяти и свойственныя человѣческой слабости пристрастія относительно лицъ и событій, встрѣчавшихся на моемъ жизненномъ пути, хотя старался въ этомъ отношеніи быть объективнымъ и безпристрастнымъ, насколько могъ, наконецъ 4) множество мелочей изъ обыденной жизни, которыя попали въ мои воспоминанія и которыхъ я не избѣгалъ, полагая, что они иногда служатъ лучшей иллюстраціей событій и лицъ, чѣмъ голосословныя пхъ характеристики.
Гатчина, 29 ноября 1913 г.
1. Дѣтство и нижегородское духовное училище.
Начинаю съ первыхъ дней моей жизни, стараясь, однако, быть краткимъ относительно перваго ея періода, до поступленія въ Академію, чтобы поболѣе посвятить мѣста и времени второму періоду—ученія въ Академіи и третьему періоду—академической моей службы, что составляетъ главную цѣль моихъ «Воспоминаній».
Родился я въ 1836 г., 19 ноября, въ Нижнемъ-Новгородѣ, въ приходѣ преп. Сергія, гдѣ мой отецъ съ 1834 г. былъ діакономъ этой церкви (Сергіевской, какъ она и называлась офиціально). И замѣчательное совпаденіе: началъ я жизнь подъ нокровомъ преп. Сергія и вступилъ въ дѣйствительную, какъ говорятъ, жизнь, т. е. началъ службу, также въ обители преп. Сергія, въ московской духовной Академіи, находящейся, какъ извѣстно, въ оградѣ Троицко-Сергіевой Лавры. Сюда же можно отнести слѣдующій случай: у моего отца былъ знакомый діаконъ, имѣвшій модель Троице-Сергіевой Лавры, разбиравшуюся и складывавшуюся, въ видѣ отдѣльныхъ кубиковъ. Маленькимъ мальчикомъ не разъ я видалъ эту модель, которую этотъ діаконъ приносилъ къ намъ въ домъ и старался
обратить на нее мое особенное вниманіе, вѣроятно какъ на игрушку, интересную для маленькаго мальчика. Думалъ ли я тогда, что это было какъ бы предзнаменованіемъ моей дальнѣйшей судьбы. Чрезъ много лѣтъ потомъ, во время моей службы въ московской Академіи, совершенно неожиданно, встрѣтилъ я упомянутаго діакона среди братіи Троице-Сер-гіевой Лавры, уже въ санѣ іеромонаха. Подивились мы тогда совпаденію настоящаго съ давно прошедшимъ.
Помню себя въ маленькомъ, принадлежавшемъ моему отцу, собственномъ домикѣ, недалеко отъ церкви, состоявшемъ всего изъ двухъ комнатъ, включая сюда и кухню, съ довольно большимъ фруктовымъ садомъ, по преимуществу вишневымъ, круто спускавшимся въ оврагъ,—мѣстоположеніе нелишѳнное красоты. И въ этомъ-то крохотномъ домикѣ, стоявшемъ на церковной землѣ ‘), конечно деревянномъ, довольно уже ветхомъ, ухитрялись помѣшаться четверо хозяевъ, а подъ конецъ даже пять человѣкъ 2), да еще иногда прислуга (далеко не всегда она у насъ была) и кромѣ того, насколько помню, всегда два или три человѣка изъ семинаристовъ, по большей части нашихъ близкихъ родственниковъ (трехъ родныхъ братьевъ моего отца 3), впрочемъ неодновременно; изъ чужихъ помню только одного).
Что еще болѣе понижало и безъ того малую его цѣнность, такъ что, при продажѣ его (по случаю переѣзда нашего семейства въ церковный домъ), въ 1853—4 году, за него получено было всего 500 р. ассигнаціями. Тогда былъ еще въ маломъ ходу счетъ на серебро, по крайней мѣръ въ провинціи, дешевизна на все была необычайная.
2) Съ рожденіемъ, на моей уже памяти, моей младшей сестры, все наше семейство состояло изъ 6 человѣкъ: отца, матери, меня и трехъ сестеръ, изъ которыхъ старшая, старше меня на годъ, не жила съ нами, а со дня рожденія и до замужества воспитывалась у дѣдушки, сельскаго священника. Такимъ, но количеству, наше семейство осталось до конца жизни нашихъ родителей.
3) Всего было ихъ четыре брата: отецъ мой, старшій братъ, по фамиліи Іѵатанскій, второй—Иванъ Гер. Садовъ, третій Петръ І’ер. Елеонскій, четвертый—Ѳедоръ Гер. тоже Елеонскій. Откуда такая разница въ фамиліяхъ, читатель увидитъ далѣе. Всѣ три брата вышли, можно сказать, изъ подъ крыла моего отца, почти все время ученія въ училищѣ и семинаріи жили у него, воспитались подъ его вліяніемъ и подъ конецъ жизви онъ имѣлъ рѣдкое утѣшеніе видѣть плоды воспитанія своихъ близкихъ родныхъ: оказалось цѣлое гнѣздо не безъизвѣстныхъ его выводковъ, что видно будетъ изъ дальнѣйшаго нашего разсказа.
Мой отецъ (Левъ Герасимовичъ Катанскій)') былъ далеко небогатый человѣкъ, принужденный, по недостатку средствъ, самолично много работать по дому, въ особенности надъ его ремонтомъ, даже иногда капитальнымъ 2), но онъ былъ богатъ другимъ, — крѣпкою, непоколебимою вѣрою въ Бога и глубокою религіозностью. Былъ онъ очень кроткаго, незлобиваго характера и строгой жизни, усиленно боролся съ своими недостатками и грѣховными склонностями, по временамъ и надолго предаваясь чисто аскетическимъ подвигамъ (посту, молитвѣ и др.), которымъ мы всѣ удивлялись. При этомъ былъ еще необыкновенно ревностнымъ проповѣдникомъ, не опускавшимъ ни одного праздничнаго дня безъ проповѣди собственнаго сочиненія, что въ то время было далеко необычнымъ явленіемъ,—даже и въ средѣ городскихъ священниковъ и протоіереевъ нижегородскихъ, не говоря уже о діаконахъ, каковымъ въ ту пору, какъ сказано выше, былъ мой отецъ,— и что сдѣлало его извѣстнымъ всему городу и мѣстному епархіальному начальству,' — въ особенности преосвященнымъ Іакову и Іереміи. Въ виду того, что моему отцу не всегда было удобно и даже возможно представлять свои проповѣди мѣстному цензору (которому обыкновенно носилъ ихъ я), когда напримѣръ скоплялось нѣсколько праздниковъ подрядъ, онъ нерѣдко произносилъ непроцензурованныя проповѣди. За это * *)
*) Изъ воспитанниковъ нижегор. дух. семинаріи. Окончилъ онъ полный ея курсъ въ 1834 г., но выпущенъ съ аттестатомъ 2-го разряда, что считалъ несправедливостью и объяснялъ лишеніе его 1-го разряда интригою своего товарища, всесильнаго, по его словамъ, любимца тогдашняго ректора семинаріи Иннокентія, оставившаго, какъ видно изъ исторіи нижегор. сем., недобрую о себѣ память. Зная необыкновенную правдивость моего родителя и его дѣятельность, какъ проповѣдника (см. далѣе), не могу въ этомъ ни на минуту усумниться.
*) Живо помню, какъ отецъ задумалъ однажды поднять весь домъ, вынуть старыя, сгнившія бревна и замѣнить ихъ новыми и осуществилъ это, нанявъ плотниковъ, но самъ болѣе всѣхъ ихъ работая; какъ затѣмъ, по доносу сосѣда, въ самый разгаръ работы нагрянула къ намъ полиція, съ полицмейстеромъ во главѣ, и какъ смущенъ былъ отецъ, не испросившій разрѣшенія на эти работы, вѣроятно потому, что не надѣялся его получить, въ виду ветхости дома (дѣло, однако, обошлось благополучно); далѣе, какъ онъ вырылъ землянку и самъ устроилъ въ ней баню, которую полиція по лѣтамъ иногда запрещала топить (вѣроятно изъ опасенія' пожаровъ;; какъ онъ занимался разными подѣлками для домашняго обихода, смастерилъ даже цѣлый комодъ, правда, нужно признаться, не отличавшійся изяществомъ, но зато очень крѣпкій и удобный.
однажды даже подвергся (вѣроятно по чьему-либо доносу) наказанію, довольно правда легкому (кажется, сколько помнится, денежному штрафу—рубл. въ 3—5). Это было при преосв. Іереміи, благоволившемъ къ отцу за ревпостноо проповѣдничество и потому смягчившемъ наказаніе, при какой-то характерной по этому дѣлу резолюціи (какой—не помню).
Посвященный въ санъ діакона (1834 г.) преосв. Амвросіемъ (Моревымъ) *)и прослуживъ 18 лѣтъ (1834—1853 г.) въ этомъ санѣ при епископахъ Іоаннѣ (Доброзраковѣ), Іаковѣ (Вечерковѣ) и Іереміи (Соловьевѣ), мой отецъ посвященъ былъ этимъ послѣднимъ во священника при слѣдующихъ -замѣчательныхъ . обстоятельствахъ. Къ 50-мъ годамъ у скромнаго діакона накопилась масса проповѣдей не только на воскресные н праздничные дни, но и поученій другого рода—кати-хизическихъ и о христіанскихъ добродѣтеляхъ и порокахъ. Своими проповѣдническими трудами мой родитель очень охотно дѣлился съ сельскими священниками, нерѣдко приходившими къ нему, какъ извѣстному проповѣднику, въ трудныя минуты жизни, когда нужно было представлять епарх. начальству проповѣди, а ихъ не было. По вызову преосвященныхъ Іакова и Іереміи, обращенному къ нижегородскому духовенству, представлять сборники проповѣдей на разсмотрѣніе, онъ нѣсколько разъ подавалъ этимъ преосвященнымъ свои объемистыя тетради проповѣдей и поученій. Преосвященные одобряли и оказывали видимые знаки вниманія, а діаконъ проповѣдникъ, извѣстный всему городу и даже далеко за его предѣлами, все оставался діакономъ. Между тѣмъ домашніе, мать и ея отецъ, мой дѣдъ, въ виду немалаго нашего семейства и скудости доходовъ, падавшихъ на діаконскую долю отъ нашего небогатаго прихода, —настаивали, чтобы онъ подалъ прошеніе объ опредѣленіи его на мѣсто священника въ Нижнемъ. Но мой отецъ низачто не хотѣлъ этого сдѣлать, считая такую
О 1807 г. кандид. (?) богоел. Александро-Невской сем., 1813 г,—префектъ Новгор. сем., 1816 г.—архим. Новгор. Антоніева монаст., 1822 г.— ректоръ Орловск. сем., 1823—ениск. Оренбургскій, 1828—Волынскій, 1832— Нижегор., 1835—Пензенскій, сконч. 1854 г. Хронологическія данныя въ этомъ случаѣ, какъ и въ другихъ, заимствую изъ труда Ю. В. Толстого, бывшаго тов. оберъ-црокур. Св. Синода: „Списки архіеревъ, архіер. каѳедръ іерархіи всероссійской (1721-—1871 г.). Почему авторъ назвалъ Цр. Амвросія „канд.“ Александро-Невской сем., неизвѣстно. Тогда такихъ степеней ученыхъ еще не было.
просьбу несовмѣстимою со своими взглядами на полученіе благодати священства, которая не выпрашивается, а сама избираетъ для себя достойный органъ. «Уже не думаешь ли ты, что архіерей самъ позоветъ тебя и спроситъ, не желаешь ли ты быть священникомъ; вотъ тебѣ мѣсто», иронически замѣчали ему домашніе. «А отъ чего же и не быть такъ, если на то будетъ воля Божія. Я вѣрую, что такъ и будетъ. Да, позоветъ и предложитъ. Вотъ увидите». «Дожидайся. Вотъ еще какой пророкъ нашелся», говорили ему домашніе. И вотъ, въ одинъ изъ дней апрѣля 1853 г., случилось именно то, что предсказывалъ отецъ: преосв. Іеремія посылаетъ къ нему своего келейника съ приглашеніемъ къ себѣ и, когда тотъ явился, предлагаетъ ему мѣсто второго священника при Георгіевской церкви въ Нижнемъ, въ помощь заслуженному, но ослабѣвшему силами старцу протоіерею (I. А. Граціанову). Въ санѣ священника, а потомъ протоіерея и долгое время духовника градского духовенства Л. Г. прослужилъ еще 32 года, въ 1884 г. отпраздновавъ 50-лѣтній юбилей своей службы, въ 1887 г. поступилъ въ заштатъ по болѣзни и въ 1889 г. скончался. Въ концѣ своей жизни, окруженный общимъ уваженіемъ, онъ имѣлъ еще особенное утѣшеніе—насчитать изъ своихъ ближайшихъ родныхъ, по истинѣ его питомцевъ, выросшихъ подъ его вліяніемъ и руководствомъ, 5 человѣкъ съ академическимъ образованіемъ и учеными степенями и званіями: 2 ординарныхъ профессоровъ спб. дух. Академіи и докторовъ богословія (сына А. Л. К—го, роднаго брата Ѳ. Г. Е—го), 2 магистровъ (А. И. Садова *) и Ѳ. II. Елеонскаго—преподавателя нижегор. дух. семинаріи—родныхъ племянниковъ) и 1 кандидата богословія (Ѳ. И. Садова, преподавателя харьковской семинаріи—также роднаго племянника 2). Дочери его всѣ были устроены, выданы замужъ за лучшихъ изъ студентовъ мѣстной семинаріи, бывшихъ въ Ниж-немъ-Новгородѣ священниками. Мать моя, женщина очень
*) Въ то время А. И. Садовъ былъ еще магистромъ и экстраорд. спб. Акад. профессоромъ, но чрезъ нѣсколько времени и онъ получилъ степень доктора церковной исторіи и званіе ординарнаго профессора, а потомъ и заслуженнаго профессора.
2) Оба брата Садовы также жили нѣсколько времени въ нашемъ семействѣ. Ѳ. П. Елеонскій, хотя у пасъ не жилъ (онъ какъ сирота жилъ въ бурсѣ), но и онъ не лишенъ былъ попеченія и надзора со стороны нашего семейства.
добраго сердца и религіозно-настроенная, но другого характера, чѣмъ отецъ, очень даровитая, но довольно бойкая и рѣзкая въ обращеніи, скончалась ранѣе его, за два года до его кончины.
Все дѣтство, отрочество и юношескіе годы провелъ я въ городѣ—Нижнемъ. Городской житель, я мало зналъ деревню. О ней получилъ понятіе только тогда, когда навѣщалъ, съ самыхъ' впрочемъ малыхъ лѣтъ, своего дѣда, отца матери, священника въ одномъ большомъ и богатомъ селѣ ІТурехѣ, въ 70 верстахъ отъ Нижняго, вверхъ по Волгѣ. Въ этомъ селѣ, бывшемъ когда-то вотчиною князя Пожарскаго, находится древняя церковь (съ реликвіями отъ знаменитаго князя), въ два этажа, изъ которыхъ нижній очень напоминаетъ собою древнія монастырскія церкви (очевидно, она нѣкогда была монастырскою), съ двумя высокими колокольнями и множествомъ колоколовъ (300, 200 и т. д. пудовъ) ‘). Этотъ мой дѣдъ, Е. А. Бардовъ, одинъ изъ трехъ священниковъ этого села, былъ воспитанникомъ еще старой, дореформенной (1809 г.) школы, не окончивъ полнаго курса семинаріи, вышелъ изъ нея за годъ до окончанія курса (1811—1812 г.), по предло женію тогдашняго преосвященнаго 2) занять мѣсто священника. Мой дѣдъ очень любилъ разсказывать и о старой школѣ, съ ея фарой, инфимой, поэзіей и т. д., и о преосвященныхъ его времени, въ особенности о пр. Моисеѣ Близне-цовѣ-ГІлатоновѣ 3), этой превосходной, приближающейся къ оригиналу копіи съ знаменитаго Платона, митроп. московскаго (такъ же, какъ и онъ, величественной, красивой наружности), прекрасномъ ораторѣ и краснорѣчивомъ проповѣдникѣ. Этотъ мой дѣдъ очень любилъ пересыпать свою рѣчь латинскими пословицами и изреченіями и писать стихи (на рѵсск. языкѣ). Стихотворцемъ онъ былъ положительно неутомимымъ и даже всѣ письма (напр. ко мнѣ, во время моего студенчества и службы въ моск. и петерб. Академіяхъ)
Ч Тогда. Теперь есть уже въ 1000 пуд.
Ч Вѣроятно, пр. Моисея. Тогда это было въ обычаѣ, даже и въ позднѣйшее время; въ 1828 г. такихъ лицъ было—8 чел., въ 1830—22 чел,, 1832—18 чел., 1833—33 чел. (см. „Нижег. дух. сем. въ 1818—1840 годахъ“, стр. 98).
3) 1792 г. изъ Троице-Лаврской сем., 1795 г.—префектъ ея, 1796— префектъ Славяно-грекс-латин. Акад., 1804—ректоръ ея, 1808-еішскоиъ Пензенскій, 1811—Нижегородскій, 1825—сконч. и погребенъ въ нижегородскомъ каѳедр. соборѣ.
писалъ не иначе, какъ стихами. Передавъ мнѣ (чрезъ мою мать) много чертъ своей наружности, онъ, однако, не передалъ своего поэтическаго дара; я рѣшительно не имѣлъ способности писать стихи, что и обнаружилось въ низшемъ классѣ семинаріи (такъ наз. «словесности»). Скончался 86 лѣтъ.
Другой мой дѣдъ, со стороны отца, былъ въ другомъ родѣ. Окончивъ полный семинарскій курсъ и, даже кажется хорошо, онъ (Герасимъ Яковл. Владимірскій) былъ однако только діакономъ въ довольно бѣдномъ и отдаленномъ отъ Нижняго (въ 200 верстахъ слишкомъ) селѣ Успенскомъ, на Ветлугѣ, въ этомъ санѣ прожилъ тамъ всю свою жизнь и скончался также въ глубокой старости, свыше 80 лѣтъ. Среди нечастыхъ своихъ посѣщеній нашего дома (у него, въ селѣ, я никогда не бывалъ) онъ поражалъ меня очень кроткимъ выраженіемъ лица и въ высшей степени задумчивыми главами, смотрящими куда-то вдаль, да еще своими разговорами съ моимъ отцемъ на религіозныя темы. Особенно живо помню ихъ бесѣду о причинахъ воплощенія Сына Божія. Дѣдъ не понималъ, почему оно было нужно, почему наше спасеніе не могло совершиться какъ-либо иначе. Отецъ старался выяснить, почему нулсно было именно воплощеніе самого Сына Божія. Но дѣдъ все повторялъ: «не понимаю, не могу понять». Я былъ тогда очень малъ и, конечно, не могъ войти въ сущность спора и доводовъ той и другой стороны.
Подъ такими вліяніями я росъ и развивался. Но болѣе всѣхъ имѣлъ на меня вліянія мой отецъ.
Отецъ мой имѣлъ огромное на меня вліяніе, на мой характеръ, склонности и на складъ всей моей жизни—и своею личностью, примѣрами его жизни и принятою имъ системою воспитанія. А его система, съ которою согласна была вполнѣ и моя мать, состояла вотъ въ чемъ.
Прежде всего, онъ систематически удалялъ меня отъ всякаго рода товарищей, даже въ этихъ видахъ не позволялъ мнѣ прислуживать въ церковномъ алтарѣ (чего желалъ мѣстный священникъ), все изъ опасенія нравственной для меня порчи отъ сверстниковъ, прислуживавшихъ при богослуженіяхъ и подпадавшихъ, по его наблюденіямъ, разнымъ искушеніямъ отъ попадавшихъ въ ихъ руки, разными путями, денегъ. А денегъ въ моихъ рукахъ онъ боялся больше всего, почему до моего отправленія въ Академію у меня безусловно не было ни одной копѣйки въ личномъ моемъ распоряженіи,
на что я въ свое время, конечно, ропталъ, но за что теперь, оглядываясь на всю мою прошедшую жизнь, не могу не быть ему глубоко благодарнымъ.
И росъ я одинъ, безъ товарищей, проводя время въ играхъ только съ сестрами; не было у меня и дѣтскихъ игрушекъ, кромѣ самодѣльныхъ; въ этомъ отношеніи, какъ и вообще, меня не баловали, а можетъ быть, не было и средствъ. Характеръ выработался у меня сосредоточенный, а можетъ быть здѣсь сказалась и наслѣдственность—отъ отца. Неудивительно поэтому, что какъ только подросъ и научился читать и достаточно понимать прочитанное, я скоро пристрастился къ чтенію сначала житій святыхъ Св. Димитрія Ростовскаго—изъ церковной библіотеки, а потомъ и свѣтскихъ книгъ, истори-рическихъ (нанр огромной римской исторіи—соч. Ролленя въ варварскомъ—уже и тогда мнЬ такъ казалось—переводѣ Третьяковскаго) н другихъ—до романовъ тогдашняго времени включительно,—изъ довольно большой библіотеки одного купца, нашего прихожанина 1).
А что удаляли меня отъ алтаря, и это сказалось важными послѣдствіями для всего склада моей жизни. Постоянно посѣщая и по собственному желанію и по настоянію родителей богослуженія, но не примыкая къ клиру, всегда стоялъ я среди мірянъ, да такъ и остался міряниномъ на всю жизнь, хотя и родители и всѣ родные очень желали, чтобы я, состоя на должности, принялъ священный санъ, да и обстоятельства
’) „Римская исторія“ Ролленя представляла 9 огромныхъ томовъ. Его же есть „Древняя исторія“—13 томовъ. Не помню, читалъ ли послѣднюю, но первую читалъ долго и усердно, хотя и съ пропусками полнаго текста рѣчей разныхъ полководцевъ, въ родѣ Суллы, Помпея и др., которыя мнѣ надоѣдали.—Кстати,- о нашихъ прихожанахъ. Былъ у насъ одинъ очень замѣчательный человѣкъ, гроза нашего клира, въ особенности низшаго, Н. Ѳ. В-въ, богатый человѣкъ и въ чинахъ (кажется, над. сов.), имѣвшій большой каменный домъ какъ разъ противъ алтаря нашей церкви. Это былъ бывшій причетникъ, отданный въ солдаты за кражу чего-то (какъ самъ онъ разсказывалъ), попавшій въ войска путейскаго вѣдомства, дослужившійся здѣсь до чиновъ и даже орденовъ и составившій себѣ хорошее состояніе. Онъ былъ очень богомоленъ, внимателенъ къ нашему клиру и щедръ въ платѣ за требы и въ другихъ случаяхъ (напр. въ праздники дѣлалъ подарки свящ., діакону), во строго слѣдилъ за порядкомъ богослуженія и нерѣдко дѣлалъ выговоры, особенно причетникамъ. Его вообще очень побаивались, но Уважали и цѣнили, какъ самаго важнаго и главнаго нашего прихожанина.
моей службы не разъ складывались такъ, что казалось невозможнымъ уклониться отъ священства, но всегда что-то меня отъ него удерживало, кромѣ сложившагося у меня необыкновенно высокаго взгляда на священство. Если тутъ нѣсколько виноватъ мой родитель, то, думаю, только въ очень малой степени. Мнѣ калсется, это дѣло Промысла Божія, ведущаго насъ по назначенному каждому изъ насъ пути. Меня Онъ предназначилъ, повидимому, для безраздѣльнаго служенія богословской наукѣ. И вотъ что замѣчательно: благодать Божія, отъ принятія которой въ таинствѣ священства я уклонялся, заставила меня все-таки поработать именно для нея въ моихъ наиболѣе значительныхъ сочиненіяхъ («О семи церковныхъ таинствахъ» и «О благодати Божіей», сюда же можно отнести и статьи «О церкви»).
Въ 1847 году поступилъ я въ Нижегородское духовное училище во II классъ, имѣя отъ роду 10 лѣтъ (поздненько, почему и окончилъ семинарію 21 года). Тогда духовныя училища состояли изъ четырехъ классовъ (I, II, III и ІУ). Первый былъ, такъ сказать, приготовительнымъ, въ немъ учили только читать и писать и, можетъ быть, самымъ первымъ правиламъ грамматики ‘j. Первый и второй классъ имѣли курсъ годичный, а третій и четвертый—двухгодичный. Первые два класса составляли приходское училище, третій же и четвертый—уѣздное.
Поступилъ я во II кл. вмѣстѣ съ своимъ сверстникомъ и одногодкомъ Ѳ. Г. Елеонскимъ (былъ онъ старше меня только на полгода), роднымъ моимъ дядей, братомъ моего отца, бывшимъ послѣдніе годы заслуженнымъ ординарнымъ профессоромъ и почетнымъ членомъ С.-Петербургской духовной Академіи (сконч. въ 1906 г.). Привезенъ онъ былъ его отцомъ, а моимъ дѣдомъ изъ села Успенскаго, гдѣ его отецъ, былъ также діакономъ, какъ и мой. Живо помню, какъ мой отецъ и дѣдъ привели насъ съ Ѳ. Г. EjT—мъ къ ректору нижегор. дух. училища, прот. Лебединскому, бывшему въ то же время каѳедральнымъ протоіереемъ, но кажется еще не старшимъ 2). Привели насъ въ большой ка-
!) Впрочемъ, хорошо этого не помню и не знаю, хотя и посылали меня иногда, какъ хорошаго ученика, изъ IV кл. въ І-й замѣнять тамъ учителя, въ его отсутствіе.
• -) Тогда еще живъ былъ его тесть, протоіерей Фіалковскій, вмѣстѣ съ которымъ, иъ одной квартирѣ, жилъ и нашъ училищный ректоръ о. Лебединскій (магистръ московской дух. Академіи IV курса 1820 —
менный домъ соборнаго духовенства и поставили въ одной изъ прекрасныхъ, высокихъ и богато обставленныхъ комнатъ протоіерейской квартиры. Мы оба сильно трусили и отъ непривычной намъ обстановки, а главное отъ предстоящаго намъ, при поступленіи въ училище экзамена, но оказывается—совершенно напрасно, такъ какъ экзамена совсѣмъ не было. Предложенъ былъ нашимъ родителямъ только вопросъ, чему насъ учили и что мы знаемъ, а затѣмъ зашла рѣчь о томъ, подъ какими фамиліями насъ записать въ списокъ. На это отецъ мой заявилъ, что желалъ бы дать мпѣ фамилію «Невскій» по имени моего ангела, св. Александра Невскаго. Но тутъ о. ректоръ съ живостью замѣтилъ, повысивъ голосъ: «ну ужъ, нѣтъ, довольно мѣнять фамиліи: только что вышелъ указъ Св. Синода, запрещающій давать дѣтямъ произвольныя фамиліи. Пусть фамилія твоего сына будетъ Катанскій,—т. е. твоя фамилія». Но затѣмъ тутъ же самъ о. ректоръ совершилъ нарушеніе синодскаго указа. Когда мой дѣдъ, самъ по фамиліи Владимірскій, имѣя трехъ сыновей съ различными фамиліями (Катанскій, Садовъ и Елеонскій), заявилъ въ свою очередь, что желалъ бы своему четвертому сыну, Ѳедору Герасимовичу, дать фамилію «Ѳаворскій», о. ректоръ пришелъ въ негодованіе, воскликнувъ: «что же это такое? что за пестрота? Я знаю, что твой третій сынъ учится въ семинаріи (П. Г. Елеонскій, отецъ Ѳ. П. Ел—го, нынѣшняго преподавателя нижегор. дух. сем., магистра Снб. Академіи,—былъ онъ, кажется, тогда въ словесности или въ философскомъ классѣ, какъ тогда называли низшій и средній классы семинаріи), такъ пусть будетъ твой четвертый сынъ также Елеонскій. Почему же не «Владимірскій» по имени отца его, моего дѣда?—о ректоръ этого не объяснилъ *), а возразить ему, конечно, не посмѣли смиренные
оо. діаконы. Въ заключеніе, а можетъ быть и въ самомъ началѣ аудіенціи у о. ректора (не помню) вручены были ему почтительно: моимъ родителемъ 1 р., а дѣдомъ, какъ болѣе бѣднымъ сельскимъ діакономъ, 50 к., что въ то время было въ общемъ обычаѣ и никого не смущало 2).
'8-4 г., ц0 выпускному еииску значащійся подъ ЛЬ 16). Онъ назывался именно ,,ректоромъ“, а не „смотрителемъ“, какъ уже и тогда назывались начальники училищъ—Печерскаго и Арзамасскаго.
’) Вѣроятно, во избѣжаніе упомянутой пестроты.
0 0. прот. Лебединскій, пользовавшійся общимъ уваженіемъ, имѣв-
вѣсъ даже у пр. Іереміи, не гнушался, какъ говорили, даже очень
Вступилъ я въ училище, какъ сказано выше, въ 1847 г. (конечно осенью, въ сентябрѣ), въ годъ перемѣны епархіальнаго начальства.
Въ этомъ году весною оставилъ нижегородскую каоедру, назначенный архіепископомъ донскимъ, нашъ землякъ, нижегородецъ. еписконъ Іоаннъ Доброзраковъ, 11-й магистръ II курса Спб. дѵх. Академіи, на которомъ первенцемъ оказался также нашъ землякъ, нижегородецъ Иванъ Михайловичъ Скворцовъ, впослѣдствіи профессоръ Кіевской дух. Академіи и университета, сначала магистръ, а потомъ докторъ богословія, авторъ многихъ капитальныхъ сочиненій и учебника по каноникѣ, который мы изучали въ семинаріи. Ир. Іоаннъ ') былъ также докторомъ богословія за свою свящ. герменевтику (напечатанную въ 1828 г.), и мы нижегородцы гордились ими обоими. Ир. Іоанна я никогда не видалъ 2), но много слышалъ о немъ отъ отца, нашихъ родныхъ и знакомыхъ 3). Ир. Іоаннъ, судя
малыми приношеніями, добродушію приговаривая при этомъ: „годится на горшки':1“.
*) Окончилъ курсъ спб. Лкад. въ 1817 г.. 11-мъ магистромъ но списку; 1S24—ректоръ спб. семинаріи, 1826—ректоръ спб. акад., 1830—епископъ Пензенскій, 1S3Ö—Нижегородскій, 1847—архіеп. Донской, 1867—уволенъ на покой въ Кременецкін Вознесенскій монастырь, съ пенсіею 1,500 р.— какъ почему-то о немъ одномъ замѣч. въ „Сшіск. архіер. и архіерейок. кав." Ю. В. Толстого,-вѣроятно потому, что это была усиленная тогда пенсія.
’) Помню только, какъ теперь, раздавшійся въ одинъ дѣйствительно прекрасный день, кажется раннею весною, звонъ во всѣхъ церквахъ, по случаю, какъ мнѣ сказали, отъѣзда up. Іоанна на Доиъ.
“) Между прочимъ, не мало намъ разсказывалъ о немъ его товарищъ по семинаріи, нашъ довольно близкій родственникъ (родной дядя моей матери и родной брать нашей бабушкѣ), И. С. Бѣляевъ, діаконъ села Павлова—весьма замѣчательная личность. Первенецъ того семинарскаго курса, па которомъ состоялъ Михаилъ’Добозраковъ {пр. Іоаннъ), окончившій семинарію кажется Ö или <> студентомъ, И. С. Б-въ почему-то не попалъ въ академію, а посвященъ въ діакона богатаго села Павлова и здѣсь прожилъ всю жизнь. У насъ въ родствѣ считали его чуть не геніальнымъ, и дѣйствительно опъ производилъ на всѣхъ насъ впечатлѣніе человѣка необыкновенно умнаго, съ весьма выразительнымъ дице.чъ, нѣсколько саркастическаго склада. Когда пр. Іоаннъ сдѣлался нижегородскимъ епископомъ, онъ вызвалъ къ себ'Ь бывшаго своего товарища и предложилъ ему мѣсто священника, но И. С. Б--въ не привялъ этого предложенія и на всю жизнь остался сельскимъ діакономъ. Не принялъ потому (какъ я понялъ изъ разговоровъ родныхъ,—я былъ тогда очень малъ), что не хотѣлъ одолжаться бывшему своему това-
по портрету, очень красивый лицомъ (чисто русскаго типа), по разсказамъ, очень краснорѣчивый и остроумный, добродушный, веселаго характера и очень общительный, любившій посѣщать гражданъ, даже купцовъ *), пользовался въ Нижнемъ большою любовію и уваженіемъ. Къ сожалѣнію, его одолѣвали родные, которыхъ было немало на его родинѣ п которымъ онъ покровительствовалъ попеволѣ, въ силу извѣстной пословицы, и только это одно падало нѣкоторою тѣнью на его блестящій образъ, сохранившійся доселѣ такимъ именно въ воспоминаніяхъ нижегородцевъ.
Его преемникъ, преосв. Іаковъ Вечерковъ—кандидатъ Спб. дух. Академіи слѣдующаго за пр. Іоанномъ III курса 2), представлялъ совершенную противоположность своему предшествен нику. Высокій ростомъ, брюнетъ, еще безъ особенно большой сѣдины, очень худощавый, аскетическаго вида, онъ производилъ впечатлѣніе древняго отшельника греческаго Востока, и былъ очень почитаемъ нижегородцами за свою строгую жизнь. При немъ я поступилъ въ духовное училище.
Онъ любилъ посѣщать семинарію и училище. Былъ однажды и въ моемъ II кл. и попалъ къ намъ на урокъ по ариѳметикѣ. Вошелъ онъ въ нашъ классъ какъ разъ въ тотъ моментъ, когда я былъ вызванъ къ доскѣ. Помню, самъ онъ задалъ мнѣ рѣшить нетрудную задачу на сложеніе и вмѣстѣ вычитаніе, и я вѣрно ее рѣшилъ, за что послѣ ухода Архіерея похвалилъ меня учитель (В. В. В—ій), замѣтившій при этомъ, что онъ очень боялся, справлюсь ли я съ заданною мнѣ работою. Пр.
|пнду. Объ этомъ сельскомъ діаконъ разсказывалъ мнѣ,- уже когда я служилъ въ петерб. Академіи, нашъ также родственникъ, Н. И. Розовъ (родной его племянникъ, докт. медиц., бывшій дирекг. медиц. департ.) нотъ какой случай: „заѣзжаю я въ с. Павлово навѣстить своего дядю и застаю его, уже старца, лѣтомъ, въ мѣховой шубѣ, за чтепіемъ французскаго романа въ подлинникѣ, т. е. на французскомъ языкѣ, чѣмъ конечно, я былъ крайне удивленъ?" Вотъ какіе въ старину были сельскіе діаконы!
О Разсказывали, что и въ нашъ приходъ онъ пріѣзжалъ къ одному кУЧцу въ гости и привозилъ съ собою своихъ архіерейскихъ пѣвчихъ, Цля пѣнія концертовъ во время трапезы, даже иногда и вечерней.
') У Чистов. („Истор. спб. Акад.“) „съ нравомъ на магистра“ поставленъ, однако, подъ Л° 40, среди магистровъ; 1819 г.—ректоръ екате-Ричосл. сем., 1834—еписк. Саратовск., 1347—Нижегор., сконч. 1850 г.
<ІЯ 40, въ санѣ архіен., въ С.-Петербургѣ, во время нрисутствованія Ьь Св. Синодѣ.
Іаковъ очень любилъ также, чтобы ему представляли работы учениковъ нашего низшаго класса по каллиграфіи, почему въ числѣ прочихъ представляли и мои, хотя онѣ и не выдавались особеннымъ изяществомъ; нѣкоторые мои товарищи писали красивѣе меня. Кромѣ борьбы съ расколомъ пр. Іаковъ обращалъ особенное вниманіе на усиленіе проповѣдничества въ мѣстномъ духовенствѣ и поощрялъ ревностныхъ проповѣдниковъ, въ томъ числѣ моего отца, который ему, кажется, первому изъ преосвященныхъ представлялъ собраніе своихъ поученій. ГІроповѣды-валъ и самъ пр. Іаковъ и проповѣди его напечатаны, но я ихъ не слыхалъ въ его произношеніи съ каѳедры.
Въ училищѣ я сразу же началъ учиться хорошо къ великому удивленію моего отца, который никакъ этого пе ожидалъ, полагая, что его сынъ совершенный тупица. Такое заключеніе онъ вывелъ изъ рѣдкихъ, нужно признаться, случаевъ провѣрки моихъ знаній по русской грамматикѣ, которую я постоянно таскалъ съ собою и дома и въ прогулкахъ по саду, такъ что совершенно ее истрепалъ, но не изучалъ. Строго слѣдя за моимъ поведеніемъ, мои родители мало обращали вниманія на мои учебныя занятія, почему-то—вѣроятно по недостатку времени, такъ какъ у нихъ было очень много хлопотъ по дому и хозяйству. Во II кл. насъ учили: русской грамматикѣ, катихизису, ариѳметикѣ, чистописанію на русскомъ, латинскомъ и греческомъ языкахъ, вѣроятно и церк. пѣнію. Не помню, под’ь какимъ № но списку перешелъ я изъ II класса въ III, но во всякомъ случаѣ стоялъ очень высоко, однимъ изъ первыхъ.
Въ III кл. преподавались: латинскій и греческій языки, россійская и славянская грамматика, катихизисъ, ариѳметика, церковный уставъ и нотное пѣніе. Въ III кл. у пасъ было два параллельныхъ отдѣленія, и тутъ мы разлучились съ Ѳ. Г. Ел—ъ; онъ попалъ въ одно, я въ другое. Я былъ счастливѣе Ѳ. Г. У пасъ, въ нашемъ отдѣленіи, былъ прекрасный, можно сказать, идеальный учитель катихизиса, латинскаго языка и ариѳметики—С. II. Модератовъ *). Онъ пробудилъ въ насъ особенную любовь къ латинскому языку, который зналъ нре-
’) Окончившій семинарію первымъ студентомъ, но почему-то не попавшій въ академію (вѣроятно, по слабости здоровья). Онъ былъ очень уважаемъ не только въ училищѣ его коллегами, но и корпораціею семинарскихъ наставниковъ.
красно, и заложилъ въ пасъ прочный фундаментъ знанія этого языка. Отношенія его къ ученикамъ во многомъ отличались отъ обычныхъ тогда, довольно грубоватыхъ пріемовъ. Относился онъ къ намъ, можно сказать, по-отечески, рѣдко прибѣгая къ обычнымъ тогда розгамъ, всячески поощряя лучшихъ учениковъ, приглашая ихъ къ себѣ, иапр. по случаю своихъ именинъ, и раздавая имъ заранѣе приготовленныя небольшія связочки гостинцевъ (пряниковъ и т. п.) и—это изъ крайне скуднаго тогда учительскаго жалованья 1). Мы его очень любили и уважали. Въ III кл. я былъ, кажется, несомнѣнно уже первымъ по списку. Былъ, впрочемъ, тогда обычай, такъ называемый cert о сіе loco, т. е. заявленій учениковъ на высшее мѣсто, съ пересаживаніемъ съ одного мѣста па другое высшее. Не помню, были ли случаи сверженія меня съ занимаемаго мною мѣста; вѣроятно, дѣло безъ того не обошлось.
Въ ІУ кл. преподавались: латинскій и греческій языки, катихизисъ, свящ. исторія, географія и ариѳметика. Въ IV кл. не было параллельныхъ отдѣленій, въ него перешли ученики изъ обоихъ отдѣленій, почему мы снова соединились съ Ѳ. Г. Ел — мъ, который учился также прекрасно, занимая одно изъ первыхъ мѣстъ но списку. Въ IV кл., помню, первымъ сидѣлъ я па первой правой партѣ, ближайшей къ учителю, т. е- первымъ ученикомъ, но въ этомъ же классѣ (кажется подъ конецъ двухлѣтняго въ немъ курса) произошла и потеря мною перваго мѣста; у меня явился сильный кон-кѵррентъ въ лицѣ сидѣвшаго первымъ на лѣвой партѣ И. Ф. Спасскаго, перешедшаго изъ другого отдѣленія III класса.
Вт» IV кл. у насъ было два или даже три учителя (хорошо не помню): греческаго языка—свящ. I. II. Ф—въ (опъ же н инспекторъ), уступавшій въ знаніи своего предмета нашему любимцу С. II. М—вѵ; еще учитель русскаго языка, ариѳметики ц географіи (г. Р—въ) п перешедшій вмѣстѣ съ нами, или немного позднѣе, вышеупомянутый С. П. М—въ, учитель латинскаго языка, катихизиса и свящ. исторіи. За точность Распредѣленія между ними предметовъ, впрочемъ, не ручаюсь 11 даже за количество учителей: можетъ быть ихъ было только
') Вотъ жалованье учителей съ 1836 г.: въ приходскомъ учил. 6 и И кл.) 250 р. аесигн., въ уѣздномъ (III и IV кл.) 525 р. тоже асѵигн.. т- р- въ первыхъ двухъ 6 р., а въ послѣднихъ 17 р. па серебро въ мѣ-СяЧЪ (Нижег. дух. сем. въ 1818—40 г. Н.-Новг. 1905 г. стр. 156).
два; нс замѣнилъ ли г. Р—ва С. П. М—въ? Главными у насъ предметами считались древніо языки—греческій и особенно латинскій.
С. 17. Модератовъ но прежнему ревностно занимался обученіемъ насъ латинскому языку и мы попрежнемѵ глубоко его уважали и любили ‘). Предъ окончаніемъ IV кл. онъ давалъ лучшимъ ученикамъ даже сверхъурочныя занятія, па каникулы (помнится, рождественскія), переводить съ латинскаго языка, на русскій сочиненія латинскихъ писателей; мнѣ напр. далъ онъ переводить соч. De natura deorum. Въ этихъ переводахъ п вообще во всѣхъ письменныхъ работахъ я всегда былъ сильнѣе, чѣмъ въ устныхъ отвѣтахъ, а мой конкур-рентъ—наоборотъ, что учитель разъ и замѣтилъ въ присутствіи всего класса 2). Какъ бы то ни было, мой конкуррентъ. С. Ф. С—скій, къ концу курса IV кл., отбилъ у мекя первое мѣсто и я окончилъ училище вторымъ ученикомъ.
Въ 1850-1852 годахъ, въ бытность мою въ IV кл. училища, Нижегородскимъ епископомъ былъ пр. Іеремія (Соловьевъ, 1850—1857 г.), преемникъ нр. Іакова и его постри-женникъ по монашеству. ІІр. Іеремія 3) весьма замѣчатель-
') Степень нашего уваженія къ нему показываетъ слѣдующій случай. Какъ-то мы съ Ѳ. I'. 1ѵ мъ шли изъ класса домой по довольно пустынному мѣсту и дорогой шалили, толкали другъ друга и т. и. и не замѣтили, что сзади насъ шелъ С. П. Окликнувъ насъ, онъ укоризненно покачалъ головой и сказалъ: „какъ не стыдно, а еще хорошіе ученики“. Этого было довольно, чтобы, чрезъ нѣсколько часовъ, мы добровольно явились къ нему, расплакались и попросили у него прощенія, не изъ боязни, впрочемъ, наказанія, котораго и не ожидали, а просто потому, что намъ стыдно было предъ уважаемыхъ учителемъ за наше уличное поведеніе.
-) „Если бы С—кій писалъ „задачки“ такъ же хорошо, какъ К—ій, а К—ій такъ же хорошо отвѣчалъ на устные вопросы, какъ С—кій. то это было бы совершенство“—сказалъ С. П. Кстати замѣчу, что то же самое явленіе наблюдалось въ теченіе всей моей жизни, зависящее отъ моей застѣнчивости, ненаходчивое™, а можетъ быть и не особенно сильной памяти.
3) Изъ воспитанниковъ Орловской сем., товарищъ и другъ знаменитаго Иннокентія херсонскаго, окончилъ курсъ спб. Акад. (Ѵ’ІІ кѵр.) въ 1827 г., но не принялъ никакой ученой степени. Это фактъ общеизвѣстный и несомнѣнный. Вт, спискѣ этого курса (И. А. Чистов. „Истор. спб. дух. Акад.“) іеродіаконъ Іеремія Соловьевъ поставленъ (въ слѣдъ за 3 студентами, которымъ присвоено право ва полученіе степени кан-дид. черезъ одинъ годъ съ одобреніемъ но должности и поведенію) послѣднимъ безъ всякой прибавки. Въ 1827 г.—законоучитель 2-го ка-
ная личность. Не былъ онъ ни церковнымъ ораторомъ, хотя владѣлъ хорошимъ даромъ слова и высоко цѣнилъ и поощрялъ ревностныхъ проповѣдниковъ; не былъ онъ и замѣчательнымъ ученымъ богословомъ. Но онъ былъ человѣкъ высокой духовной жизни и непреклоннаго характера, проникнутый идеею величія епископской власти. Необыкновенно, неподражаемо величественный при совершеніи богослуженія, любившій благолѣпную его торжественность и вообще пышность обстановки и въ храмѣ и у себя дома, онъ былъ однако въ душѣ аскетъ, что и обнаружилось съ особенною ясностью при удаленіи его на покой (1857 г.). Впрочемъ, о пр. Іереміи еще много придется мнѣ говорить впослѣдствіи, при обозрѣніи семинарскаго періода (1852—1868) моей жизни, который почти вполнѣ совпадаетъ со временемъ его пребыванія на нижегородской епископской каѳедрѣ.
ГГрн немъ насъ, учениковъ училища, нерѣдко посылали въ каѳедральный соборъ и крестовую церковь присутствовать при архіерейскомъ служеніи. Эти богослуженія производили необыкновенно сильное впечатлѣніе, чему всего болѣе содѣйствовала личность самого преосвященнаго, его величественная осанка, высокій ростъ, очень благообразное лицо, проницательный взглядъ и крайне симпатичный голосъ, высокій, довольно сильный, но нѣжный теноръ. Всего болѣе трогало меня и умиляло, когда, выйдя па амвонъ съ дикиріемъ и трикипіемъ въ рукахъ, онъ произносилъ съ неподражаемымъ выраженіемъ, какимъ-то проникновеннымъ голосомъ извѣстныя слова: «призри съ небесе, Боже, и виждь»... Вообще, мнѣ никогда не приходилось видѣть такого архіерейскаго служенія, несравненнаго по чувству и красотѣ.
Нр. Іеремія зорко слѣдилъ за поведеніемъ духовенства, не только при исполненіи имъ своихъ обязанностей въ храмѣ, но и за домашнею его жизнью. Съ отою цѣлью онъ нерѣдко посѣщалъ жилища духовныхъ лицъ, прн чемъ отъ проницательнаго его взора ничто не ускользало. И горе было тому. У кого онъ находилъ безпорядокъ въ домѣ. Вылъ разъ и у
Двтекаго корпуса, въ 1829—баккалавръ Спб. Академіи, но классу богословскихъ ваукъ, въ 1830— инспекторъ Кіевской Академіи, въ 183)— ректоръ кіевек. сем., въ 1839—ректоръ Кіевск. Академіи, въ 1841—вик. еп- Чигиринскій, въ 1843—еп. кавказскій, въ 1849—полтавскій, въ I860 нижегородскій, съ 1857 г. до 1884 г. на покоѣ, т. е. въ теченіе Я7 лѣтъ. Скончался въ 1884 г. 6 дек., 83 лѣтъ.
насъ, въ нашей діаконской квартирѣ, въ церковномъ домѣ и хотя все нашелъ въ порядкѣ,, но все-таки сдѣлалъ одно замѣчаніе, по поводу вышитыхъ моею сестрою, разноцвѣтными шерстями, и висѣвшихъ на стѣнахъ, картинъ, въ рамкахъ, съ изображеніемъ какого-то святого и птицъ (пѣтуха н попугая). Первая работа заслужила его одобреніе, вторая—порицаніе. II такого рода посѣщенія имѣли мѣсто не только во время его служеній въ приходскихъ храмахъ, но нерѣдко были и внезапными, хотя оо. благочинные и старались, по возможности, предупреждать тѣхъ, кому готовился визитъ преосвященнаго.
Въ приходскихъ церквахъ пр. Іеремія служилъ часто. Служилъ. помнится, разъ и въ нашей Сергіевской церкви и даже произнесъ самъ проповѣдь, что бывало нечасто. Не поэтому ли нашъ храмъ удостоился его проповѣди, что имѣлъ извѣстнаго ему діакона проповѣдника?
Пр. Іеремія часто навѣща.іъ семинарію и училище. Вывалъ и въ нашемъ IV кл. и, кстати сказать, оказывалъ мнѣ видимое благоволеніе, безъ сомнѣнія потому, что зналъ моего отца. Къ окончанію нами этого класса онъ пожелалъ нѣсколько лучшихъ учениковъ (въ томъ числѣ меня, Спасскаго, Ѳ. Г. Елеонскаго, В. Я. Рожапскаго, впослѣдствіи баккалавра Казанской Академіи), посвятить въ стихарь, что и совершилось въ Вербное воскресенье, въ Крестовой церкви архіерейскаго дома. Этого прежде не бывало, —обыкновенно посвящали въ стихарь уже въ семинаріи, въ «философскомъ» или даже «богословскомъ» классахъ (такъ называли тогда средній и высшій классы семинаріи).
Этотъ преосвященный любилъ вообще пышную обстановку, выходя при этомъ, вѣроятію, изъ идеи величія епископскаго сана, ибо въ душѣ, какъ сказано, онъ былъ аскетъ. Онъ носилъ великолѣпныя, бархатныя рясы. А въ великіе праздники Рождества Христова и Пасхи,—среди торжественнаго собранія знатнѣйшихъ лицъ изъ мѣстнаго духовенства, начальствую- *
*1 Куда наше семейство переселилось изъ нашего собственнаго маленькаго дома и гдѣ у насъ было уже 4, даже 5 (съ большою кухнею) просторныхъ комнатъ. Въ втой квартиръ также жило у пасъ нѣсколько учениковъ училища, моііхъ сверстниковъ, помнится трое. Ивъ нихъ, кромѣ Ö. Г. Е—го, нашего близкаго родственника, было еще двое чужихъ. Родители ихъ упросили моихъ родителей принять ихъ на наше попеченіе.
шихъ и преподавателей всѣхъ духовно-учебныхъ заведеній города, въ архіерейскихъ его покояхъ,—любилъ, чтобы привѣтствовали его воспитанники не только семинаріи, но и училища—на разныхъ языкахъ: русскомъ, латинскомъ, греческомъ и др. И мнѣ не разъ приходилось произносить эти рѣчи даже въ училищѣ, а потомъ въ семинаріи. Помню, разъ, когда я былъ вт, IV кл. училища, назначена была мнѣ рѣчь на греческоиъ языкѣ къ 1 мая, ко дню ангела владыки, но онъ заболѣлъ п рѣчь, составленная, конечно, учителемъ и мною ѵже выученная, произнесена не была.
Изъ замѣчательныхъ случаевъ моего ученья въ IV кл. врѣзался, у меня въ памяти спорь нашего о. ректора, магистра академіи, прот. Лебединскаго съ много разъ упоминаемымъ мною учителемъ С. II. М—мъ, кажется, на экзаменѣ по катихизису. —споръ о древѣ познанія добра п зла и о древѣ жизни, объ естественныхъ пли сверхъестественныхъ иуь свойствахъ. Что утверждалъ одинъ изъ диспутантовъ и ’/то другой - изгладилось изъ памяти. Помню только, что .-о. ректоръ очень вспылилъ на учителя, ему противорѣчив-шаго, и въ доказательство справедливости своего взгляда на предметъ спора ссылался на академическія лекціи, а С. П., оставаясь сравнительно спокойнымъ, не уступалъ ему, продолжая развивать свою мысль. Этотъ споръ произвелъ на насъ сильное впечатлѣніе, и мы удивлялись, какъ семинаристъ рѣшился спорить съ академистомъ, да еще начальникомъ. Отъ этого спора наше уваженіе кт. любимому и почитаемому учителю, конечно, не убавилось.
Изъ лучшихъ учениковъ IV кл., жившихъ на квартирахъ, назначали въ то время такъ называемыхъ «старшихъ», которые являлись какъ бы помощниками инспектора по наблюденію надъ такими же учениками того же класса, по худшими, а равно и надъ квартирными учениками другихъ младшихъ классовъ. Назначались они для надзора, для посѣщенія квартиръ во время вечернихъ занятій учениковъ и для наблюде-11 ія за аккуратнымъ посѣщеніемъ ими богослуженій и чин-наго. группами, стоянія ихъ въ храмѣ. Такихъ «старшихъ» 0ЫЛО немало, человѣкъ 5—6; опредѣлены были районы ихъ Дѣятельности въ зависимости отъ мѣстности, гдѣ были ихъ сооствениыя квартиры: обыкновенно соединялось нѣсколько приходовъ йодъ одно старшинство; у меня, помнится, было 4 прихода, включая и мой (Сергіевскій). Эти квартирные
старшіе въ извѣстное время подавали инспектору рапорты о томъ, все ли обстояло благополучно въ ихъ участкахъ. Этого рода обязанности немало поднимали нашъ духъ, льстили нашему маленькому самолюбію, и мы не безъ важности посѣщали ученическія квартиры и ходили по церквамъ нашихъ районовъ.
Но если быть квартирнымъ «старшимъ» не лишено было пріятности, то быть такъ называемымъ «нотаторомъ» и особенно дежурнымъ въ классѣ положительно не доставляло никакого удовольствія. Нѣсколько льстя самолюбію, то и другое сопряжено было съ отвѣтственностью и сопровождалось иногда непріятными послѣдствіями.
«Нотаторы» были во всѣхъ классахъ училища. Они назначались также изъ лучшихъ учениковъ и обязаны были предъ приходомъ учителя спрашивать и выслушивать у порученныхъ имъ учениковъ (обыкновенно 5—6). ихъ же товарищей. отвѣты на заданный урокъ и затѣмъ отмѣчать степень ихъ знанія въ особыхъ листкахъ условными знаками: sc., err., nt., ns. (т. e. знаетъ, съ ошибками, не все, не знаетъ). Нота-торъ въ свою очередь подвергался тому же со стороны другого своего товарища. Понятно, какъ было трудно нотатору быть справедливымъ въ оцѣнкѣ знанія своихъ товарищей, не поддаться чувству дружбы, жалости, а иногда и искушеніямъ въ видѣ маленькаго подкупа сластями, булками п т. п. А между тѣмъ, невѣрная отмѣтка въ «нотатѣ» грозила нотатору наказаніемъ—самое малое, стояньемъ столбомъ или на колѣняхъ, а то и розгами, судя по строгости и темпераменту учителя.
Но самое непріятное было—дежурить по классу, т. е. отвѣ.чать за порядокъ и тишину въ классѣ. Наши училищные классы помѣщались въ нижнемъ этажѣ зданія семинаріи, а въ верхнемъ—были классы семинаріи съ квартирами ея ректора и инспектора. Когда шумѣли у пасъ въ классахъ, слышно было по всему зданію н по этому поводу къ намъ заглядывало нерѣдко и семинарское начальство. Помню, разъ, въ какомъ-то изъ классовъ отворяется дверь и показывается гнѣвное лицо самого о. ректора семинаріи, знаменитаго (по Нижегородской семинаріи, 1842—1851 г.) архим. Аполлонія (Матвѣ-евскаго) *). котораго я тутъ только въ первый разъ видѣлъ.
‘) О. Аполлоній былъ весьма замѣчательною личностью; въ исторіи нижегор. сем. онъ составилъ цѣлую нпохѵ, такъ что справедливо по-
I ■>
да еще потомъ—при богослуженіяхъ въ семинарской церкви. Въ другой разъ, уже въ IY кл., когда я былъ дежурнымъ fa дежурить тогда приходилось мнѣ чуть ли нс безсмѣнно), спустился внизъ изъ своей квартиры, помѣщавшейся какъ разъ надъ нашимъ классомъ, инспекторъ семинаріи о. іером.. или игуменъ, Паисій и. выведенный изъ себя страшнымъ шумомъ въ классѣ, потребовалъ меня какъ дежурнаго, отвѣтственнаго за тишину въ классѣ, и расправился со мною, за всѣхъ моихъ шалуновъ товарищей, собственноручно: тѣмъ дѣло и кончилось. О. Паисій, впрочемъ, былъ человѣкъ добрый, но—только очень вспыльчивый и впослѣдствіи, когда былъ ректоромъ семинаріи, очень благоволилъ ко мнѣ; при немъ я окончилъ курсъ семинаріи и потому мнѣ придется еще говоритъ о немъ.
Для перехода изъ училища въ семинарію были ли особые экзамены, съ участіемъ делегатовъ отъ семинаріи, не припоминаю; были, кажется, обычные экзамены, только нѣсколько болѣе строгіе, чѣмъ въ .другіе годы. Правда, смутно помню одного ревизора отъ-Казанской Академіи, ревизовавшаго семинарію и училище, архим. Антонія Радонежскаго ’), и быв-
свящевъ ему цѣлый почти томъ „Ннжегородск, дух. сем. 1840—185] г.“. Уроженецъ Екатеринославской губ., кандид. Кіевской Акад. (1824 — 1833], учитель и инспекторъ Псковской сем. (1833—1842 г.), ректоромъ Нижегор. семинаріи былъ въ теченіи 9 лѣтъ—съ 1842 ші 1851 г. Послѣ отставки отъ ректорства былъ назначенъ настоятелемъ московскаго Симонова монастыря, которымъ и пробылъ почти 10 лѣтъ, до своей кончины въ 1801 г. По твердости, непреклонности характера онъ могъ поспорить съ пр. Іереміей, а по необыкновеннымъ административнымъ способностямъ, но энергіи и умѣнію привести семинарію въ блестящее, во всѣхъ отношеніяхъ, состояніе, былъ личностью вполнѣ рѣдкою, необыкновенною.
') Антоній (Радонежскій), родомъ нижегородецъ, 8-й магистръ Моск. Акад. (1834 г.), сначала (1834 г.) ипсп. Нижег. сем., потомъ, уволенный отъ инспекторства административнымъ порядкомъ, остался простымъ ея преподавателемъ. 1842 г. перемѣщенъ въ Яросл. сем., 1834 г.- бакк. Казанской Акад., 1846—ирдин. проф. Въ лтотъ періодѣ врем. онъ (1850 г.) и былъ назначенъ отъ Казанской Академіи ревизоромъ нъ Нижній. Ректоръ Аполлоній его игнорировалъ, не далъ ему даже квартиры въ семинаріи, слономъ, не признавалъ его ревизоромъ п не исполнялъ его распоряженій, почему, но смотря на всѣ свои заслуги, былъ уволенъ (1851 г.) на покой. Архим. Антоній былъ потомъ ректоромъ Пермской сем. (1851—1854), Ярославской (1854— 1858), епископомъ Оренбургскимъ (1853—1862), членомъ моск. Синод. Конт. (1862—1866), въ 1866 г. уволенъ совсѣмъ на покой.
шаго у насъ на экзаменѣ, но это было въ 1850 г., слѣдовательно. когда мы были въ III кл. При окончаніи училищнаго курса, лучшимъ ученикамъ выдали въ награду книги, купленныя, впрочемъ, на нашъ счетъ и но нашему выбору. По совѣту отца я купилъ для себя томъ твореній св. Тихона воронежскаго. Такой оригинальный способъ награжденія объясняется, конечно, тогдашнею крайнею скудостью денежныхъ средствъ, находившихся въ распоряженіи училищнаго начальства. Этимъ же объясняется и то, что мы сами должны были выполнять работу училищной канцеляріи, которой, вѣроятно, и не было совсѣмъ: при выпускѣ изъ училища, намъ приказано было собственноручно переписать наши документы для представленія въ семинарское правленіе. Когда это было сдѣлано, насъ отпустили съ миромъ. Это было 15 іюля 1852 г. Вакаціи въ мое время всегда начинались съ этого времени п оканчивались 1 сентября. Трудненько было въ маѣ, іюнѣ и до половины іюля сидѣть въ душныхъ классныхъ комнатахъ, да еще какъ никакъ работать головою, когда тянуло па воздухъ, въ садъ, въ поле, къ играмъ.
Въ заключеніе нѣсколько словъ о помѣщеніи училища— зданіи семинаріи, семинарскомъ дворѣ, нашихъ на немъ дѣтскихъ играхъ и наконецъ объ общемъ впечатлѣніи, вынесенномъ изъ ученья въ училищѣ.
Пока я учился въ училищѣ, ректоромъ семинаріи былъ вышеупомянутый архим. Аполлоній, превосходный хозяинъ, приведшій зданіе семинаріи (кстати сказать, и донынѣ вмѣщающее ее) въ блестящее состояніе: и въ классахъ и въ кор-ридорахъ была чистота и полный порядокъ. Только воздухъ во всемъ зданіи семинаріи былъ очень плохъ, вслѣдствіе первобытнаго устройства извѣстныхъ мѣстъ уединенія. Впрочемъ, въ то время какъ будто и воздухъ былъ въ ней лучше, чѣмъ тогда, когда я въ ней учился, какъ ученикъ уже семинаріи, т. о. послѣ ректора Аполлонія.
Обширный семинарскій дворъ содержался также въ порядкѣ. На немъ мы рѣзвились, забавлялись играми: въ камешки, въ «чижа» *) и въ лапту. Во дни рекреацій,—пспра-
Ы Игра въ камешки—игра еще малышей, учениковъ I и И кл. Она состояла въ подбрасываньи и ловлѣ рукою камешковъ отъ 1 до 5, такъ чтобы пойманные поочердно— оставались всѣ въ той рукѣ, которою ловили и изъ нея не выпадали. Игроки обыкновенно сидѣли около стѣнъ зданія, чтобы не видѣло ихъ начальство. Игрою въ „чижъ" занимались
шиваемыхъ учениками семинаріи у ихъ начальства (и непремѣнно съ пѣніемъ словъ: rogamns, rogamus, reverentissime pater Hector, recreationem) и простиравшихся и на насъ, учениковъ училища,—иногда заставляли насъ переносить дрова съ семинарскаго двора въ сараи. По большей же части мы или уходили отдыхать домой, или отправлялись въ поле, близъ Печерскаго монастыря, и туда же являлось и наше начальство и учителя, помнится, даже съ нѣкоторымъ угощеніемъ для насъ (пряниками, орѣхами и т. и.).
Нравы и поведеніе учениковъ какъ казеннокоштныхъ, такъ и своекоштныхъ, жившихъ на квартирахъ, хотя и были грубоваты, но далеко не были похожи на тѣ, которые рисуются въ извѣстныхъ очеркахъ бурсы Помяловскаго, такъ что по пріѣздѣ въ Спб. Академію и по прочтеніи этихъ очерковъ, я не хотѣлъ вѣрить, чтобы могло быть нѣчто подобное, да еще въ столичномъ духовномъ училищѣ. Къ сожалѣнію, изъ бесѣдъ съ новыми товарищами петербуржцами я долженъ былъ убѣдиться, что изображеніе бурсы у Помяловскаго близко къ истинѣ, и удивленію моему не было конца. Отношеніе учителей къ ученикамъ въ нашемъ училищѣ было, по тому времени, очень гуманное. Хотя порядочно насъ сѣкли, но жестокихъ, повальныхъ порокъ у насъ совсѣмъ не было. И вотъ доказательство: я ни разу не былъ наказанъ розгами. Только одинъ разъ былъ къ тому близокъ, именно во II кл. Учитель, по поводу не совсѣмъ твердаго знанія мпою урока изъ русской грамматики, замѣтилъ: «кажется, я ни разу тебя не высѣкъ, а слѣдовало бы хоть разъ», но такъ и не привелъ своего намѣренія въ исполненіе.
Вообще, считаю себя и своихъ товарищей счастливыми, что учились въ нижегородскомъ духовномъ училищѣ.
А. Катанскій.
и болѣе взрослые. „Чижъ“—небольшая, заостренная съ обоихъ копцовъ палочка, которую одинъ бьеть большою палкою по концу, палочка летитъ вверхъ, а другой партнеръ стоптъ противъ и. если удастся, ловитъ ее- Играя въ эту игру съ У. Г. Ел—ъ, на семинарскомъ дворѣ, помнится. подъ прикрытіемъ полѣнницъ дровъ тутъ стоявшихъ, я подвергся Разъ большой опасности: чижъ попалъ мнѣ въ глазъ, вѣроятно я его ловилъ. Къ счастью, я отдѣлался только большимъ синякомъ. Дома ооъяснилъ этотъ синякъ случайнымъ ушибомъ объ дверь въ училищѣ.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ
Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.
Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»
Проект осуществляется в рамках компьютеризации Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академическом интернет-сайте.
На сайте академии
www.spbda.ru
> события в жизни академии
> сведения о структуре и подразделениях академии
> информация об учебном процессе и научной работе
> библиотека электронных книг для свободной загрузки
