CC BY
32
водить в последний путь пришло очень много народу, и не только из института. Лиду любили все, кто ее знал. Перед этим отпевали в церкви. Она не была явно верующей, но и не считала себя атеисткой, и мы с Галей решили, что христианский обычай нельзя нарушать. Провожала ее та же маленькая старинная иконка Богоматери, которая была и в гробу Лидиной мамы, а может быть, и других предков.
Много дней шел поток соболезнований. Их публиковали газеты, телеграммы и письма приходили не только из России, но и из других стран, где она приобрела друзей. Из Университета Южной Каролины сообщали, что в эти скорбные дни был устроен ее мемориал в одном из холлов.
Я очень долго не мог смириться с тем, что у меня уже нет моей Лиды.
Первые дни ежедневно ездил на кладбище. Потом пошли командировки, навалились дела, но все равно Лида не уходила из души.
Особенно тяжело было попадать в те места, где мы бывали с нею вместе. Приехал весной в Южную Каролину поработать в университетских лабораториях и не находил себе места. Ресторанчики, в которых мы сидели, магазины, где что-то покупали, улочки, по которым гуляли. Вот сквер около местного Капитолия, куда в обед выходили молодые клерки, ученые, преподаватели, а их жены, часто с малыми детьми, приносили нехитрый обед, расстилали белые скатерки на зеленой траве, сервировали, некоторые зажигали свечи. Я тоже в это время отрывался от электронного микроскопа и выходил в сквер. Меня встречала Лида, тоже со
скатертью и пакетом какой-нибудь легкой еды, и мы присоединялись к общей идиллии. Теперь я старался пройти подальше от этого сквера, не выдерживало сердце.
Дома было не легче, не доходило до сознания, что Лиды нет, по привычке частенько звал ее. Г алю называл Лидой. На дачу, где все помнило заботливые Лидины руки, ездить не хотелось.
Лида ежедневно снилась мне долгие годы и часто приходит даже теперь, когда прошло уже тринадцать лет со дня ее ухода. И ни разу во сне я не слышал от нее ни неудовольствия, ни укора, все сны доброжелательные и светлые, как памятник из лейкократового гранита с летящим в радугу голубем на ее могиле под уходящими в небо стройными соснами.
Академик Н. Юшкин
ВОСПОМИНАНИЯ 0 В. М. СЕНЮКОВЕ
К 100-летию со дня рождения
Впервые я познакомился с Василием Михайловичем, с большим интересом прочтя роман Ф. Пудалова «Лоцман кембрийского моря», где он явился прообразом геолога-первооткрыва-теля кембрийской нефти в Сибири. Поэтому первая очная встреча с этим легендарным человеком несколько разочаровала. Вместо российского богаты-ря-первопроходца я увидел невысокого, худощавого человека, лицо, изборожденное глубокими морщинами, и руки труженика-крестьянина. Речь его поначалу тоже показалась мне не совсем правильной, с каким-то легким коми акцентом и иногда с нечетким выговором. Одевался он тоже достаточно просто, без всякой парадности и вычурности.
Впоследствии оказалось, что Василий Михайлович знал моего отца, Калинина Павла Дмитриевича, и всякий раз, когда он оказывался в Сыктывкаре, то обязательно заглядывал к нам в гости. Здесь, за дружеской беседой и воспоминаниями о прошлом постепенно раскрывался его талант увлекательного рассказчика, с хорошим чувством юмора. Действительно, его жизнь была достойна романа, настолько она была насыщена историческими событиями. Василий Михайлович разговаривал со Сталиным, встречался с Серго Орджоникидзе, познал жесткую руку Берия, успешно работал в геологии под научным руководством академика И. М.
Губкина, беседовал с академиком В. И. Вернадским о тайнах происхождения нефти, разрабатывал с инженером М. И. Циферовым фантастическую идею подземных беструбных тоннелепроводов.
В республику он приезжал неоднократно как активный участник республиканских геологических конференций. И здесь во всю мощь раскрывался его талант научного предвидения и убедительности, когда он приводил все новые доказательства неисчерпаемости нашего северного края. Благодаря идее В. М. Сенюкова об опорном бурении в республике, была доказана перспективность на нефть и газ целого ряда про-
дуктивных горизонтов, а Усинская скважина, «закоперщиком» которой, по словам первого секретаря Коми ОК КПСС И. П. Морозова, тоже был В. М. Сеню-ков, стала первой нефтяной скважиной в Большеземельской тундре — новом для страны нефтеносносном регионе.
Василий Михайлович живо интересовался жизнью республики. Он был необычайно легок на подъем. Так, узнав об открытии в Сыктывкаре первого государственного университета, немедленно послал теплую телеграмму с поздравлениями ректору СыктГУ проф. В. А. Витязевой, а затем вскоре приехал и сам, чтобы лично поздравить студентов и преподавателей с этим радостным событием.
Смерть ученого оказалась неожиданной для всех нас. Он умер как солдат, на посту, от последствий подземного взрыва на закрытом полигоне в Подмосковье, где проводились испытания подземного реактивного снаряда инженера М. И. Циферова. Мне довелось в составе делегации от Коми АССР участвовать в похоронах нашего великого земляка. Тогда я близко познакомился с его друзьями и сподвижниками по работе, с семьей его сына Ремира Васильевича Сенюкова. И с тех пор я храню в себе светлый образ Василия Михайловича Сенюкова, вечного труженика и великого ученого, отдавшего всего себя на службу своему народу и России.
К. г.-м н. Е. Калинин
