CC BY
88
Архив
«Воспоминания о Гражданской войне в Приморье»
Журнал «Известия Восточного института» продолжает публикацию воспоминаний участников Гражданской войны 1918 - 1922 годов на Дальнем Востоке России. Представляемый текст - стенограмма речи бывшего красного партизана Вячеслава Евстафьевича Сержанта (1888 - 1940) на собрании владивостокских партизан и красногвардейцев в 1932 году. Характерной особенностью документов подобного типа является особенно сильное влияние политической конъюнктуры.
Публикуемый текст (ПГОМ. НВ 3675-7) является копией стенограммы, хранящейся в Государственном архиве Хабаровского края ф. 44, оп. 1, д. 250, л. 1-131.
Текст печатается без редакторских сокращений в авторской орфографии и пунктуации, устранены только явные опечатки. Необходимые примечания редакции даны в сносках. Продолжение речи В.Е. Сержанта предполагается опубликовать в последующих номерах журнала.
Публикацию подготовили В.Н. Караман, Я.А. Барбенко.
Стенограмма речи на собрании владивостокских партизан и красногвардейцев, 1932 год.
Сержант:
Февральский переворот и свержение самодержавия захватили меня во Владимиро-Волынской губернии, левее местечка Подгойцы. В это время партия большевиков в армии имела очень малое влияние. В то время эсеры имели свои комитеты, вербовали воинские части и усиливали свои ряды.
В то время я служил в 11-м отдельном тяжелом артиллерийском дивизионе, который в большинстве состоял из рабочих и крестьян Дальневосточников. Никто из нас никогда не состоял ни в какой из партийных организаций, но эсеровская программа никого не прельщала. Никто из нашей части к эсерам не примкнул. Были некоторые анархические течения, но попавший к нам один номер газеты «Окопная Правда», издаваемой в ЦК или Советов (точно не помню) - дал направление нашим мыслям. С этого момента повелась определенная борьба за власть Советов, за выполнение брошенного большевиками лозунга «Грабь награбленное», который в этом смысле выражал конфискацию земель, фабрик и заводов.
В это время я был избран председателем батарейного комитета, председателем дивизионного комитета и председателем комитета при инспекторе артиллерии Особой армии.
Прорыв немецких войск у Тарнополя отбросил нашу часть за реку Сбручь по фронту левее местечка Гусятино. В это время началась корниловская эпопея. Мы и многие другие воинские части получили приказ двинуться к железнодорожной станции и погрузиться в эшелоны. Путь следования, задачи - нам были неизвестны. Случайно, через других товарищей, мне удалось узнать, что нас бросают для борьбы с большевиками под Ленинград. Связавшись с армейским комитетом, в одну ночь мы собрали по своим частям митинги и затея о ликвидации большевистского выступления в Ленинграде была провалена.
Приблизительно в ноябре месяце 1917 года я добился получения отпуска и выбыл из армии на Дальний Восток.
По прибытию во Владивосток и окончания отпуска, меня направили на службу в одну из дружин, стоявших в Никольск-Уссурийске. Пробыв немного там, я добился перевода меня в Тетюхэ в отряд по охране обороны побережья от хунхузов. В этом отряде я прослужил до издания декрета о демобилизации старых воинских частей и создания Красной гвардии и Красной армии. Приблизительно в январе месяце 1918 года наш отряд был расформирован и был создан Тетюхинский отряда Красной гвардии, куда я и вступил рядовым бойцом. Приблизительно в это же самое время Тетюхинская волостная Земская управа была, так сказать, ликвидирована и был избран совет солдатских, рабочих, крестьянских депутатов, который просуществовал, примерно, до июня месяца 1918 года.
По выступлении чехословаков во Владивостоке и по всей Сибирской магистрали и после свержения Советской власти в Приморье, Тетюхин-ский Совет солдатских, рабоче-крестьянских депутатов, остался единственным Совдепом на всем Дальнем Востоке. Белогвардейцы не располагая в то время достаточными силами не могли сразу добраться до нас и установить свою власть. Их попытки свергнуть власть Советов в Тетюхинском районе при помощи переписки потерпели фиаско. В это время на мое предложение председателю Тетюхинско-го Совдепа Шарапову и военному комиссару Величко о том, чтобы вывезти оружие и ценности из Совдепа - эти
товарищи не согласились, стали «шататься». Шарапов заявил мне «Тов. Сержант, такое положение, какое существует сейчас, является чрезвычайно опасным и я считаю, что для этой темной массы не стоит жертвовать своей головой».
Здесь надо заметить, что Тетюхинский район охватывал территорию от Совгавани до деревни Туманово.
Посовещавшись с активом нами был поставлен вопрос о перевыборах Совдепа. Перевыборы состоялись приблизительно в конце июля месяца 1918 года. Прежний председатель Совдепа Шарапов на упрек о ликвидаторских настроениях, в свое оправдание заявил, что «он большевик, а партия большевиков в борьбе применяет всевозможные методы». На это я сказал, что партия большевиков применяет все методы в борьбе, кроме ликвидаторства и полного отступления.
Население Тетюхинского района знало меня с 1907-го года и я пользовался популярностью, как общественник. Благодаря моему активному выступлению на перевыборах Совдепа, я был избран председателем Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и приступил к приемке дел от Шарапова. Но Совет принять не успел,
Фото 1. Сержант Вячеслав Евстафьевич. 1920-е - 30-е гг.
так как приблизительно, в первых числах августа пришло несколько японских военных кораблей и белогвардейских транспортов, которые моментально высадили десант и заняли боевые позиции. Я в это время находился в деревне Владимиро-Мономахово и прибыл в Совет уже в тот момент, когда его заняли белогвардейцы. Русским белогвардейским экспедиционным отрядом командовал поручик Добряков. Учтя положение момента, прежде чем прийти в Совет, я дал указание начальнику Красной Гвардии т. Москалюк о том, чтобы он срочно вобрал красногвардейцев, вывел их из села и не допускал никаких встреч и столкновений с десантом. Тов. Москалюк это выполнил и благодаря этому рабочие и крестьяне Тетюхинского района никаких жертв не понесли. Совет был ликвидирован мирным порядком и установилась Земская управа во главе с председателем Мельниковым Василием Петровичем. К этому же времени уже была прислана земская милиция во главе в начальником Осиновым и белогвардейская власть под вывеской земской управы вступила в свои права.
К этому моменту Красная гвардия, громившая чехословацкие полчища на Уссурийском фронте, потерпела поражение от японских войск, которые выступили на поддержку разгромленных чехослова-ков. Красная Гвардия, не будучи достаточно хорошо оформленной в боевом отношении, в смысле снаряжения и вооружения, видя перед собой образцового в военном отношении противника, начала отступать и разваливаться.
В день свержения Соввласти в Тетюхэ тов. Архиповым Сергеем было предложено мне от имени рудничной подпольной организации конфисковать все денежные средства, как на руднике, так на почте и других государственных и частных учреждениях и сформировав небольшой отряд двинулся на помощь Красной Гвардии. Это предложение я отклонил, сказав, что мы своей горстью не выправим того положения, которое сейчас имеется и своими силами в данный момент мы сделать ничего не можем и нам придется уйти в подполье продолжать свою работу до более благоприятного времени.
В зиму с 18-го на 19-й год, судя по неофициальным и не проверенным слухам, по нашему мнению, наступил благоприятный момент. Частные сведения говорили о разгроме белых под Уралом и успешном продвижении Красной Армии на Восток. Эти сведения подтолкнули нас на более интенсивную подготовку к восстанию для поддержки движения Красной Армии. Но внутри у нас не доставало серьезного толчка для того, чтобы перейти к активному выступлению с оружием в руках. Приблизительно в январе месяце 19-го года рабочие и крестьяне Сучанской долины, находясь под активным гнетом белогвар-дейщины, не выдержали и произвели боевое выступление. Однако, будучи не организованными, были в первые же дни разгромлены и рассеяны по тайге. Но при первом своем выступлении повстанцы Су-чана (не помню кто) передали на Север записку о том, что сучанцы выступили на борьбу с белогвардейщиной и просят нашей поддержки. Эта записка через руки прошла от Сучана до Ольги.
Получив эту записку фронтовики Ольгинцы из окрестных деревень организовали у себя в деревне Серафимовне под Ольгой так
называемый Серавимовский1 повстанческий штаб и переправили эту записку к нам в Тетюхэ. Эта записка попала на руки Владимиро-Мономаховского сельского актива - тов. Борбот, Нилай, Толочко, Маслова. От них записка была направлена ко мне в деревню Мака-рово, где я жил после свержения советской власти. Прочитав эту записку я послал нарочного крестьянина деревни Макарове Егора Топильского в деревню Владимиро-Мономахово и на рудник для связи с обоими подпольными организациями.
Рудничная подпольная организация состояла из товарища Гра-хова Ивана - рудничного учителя, тов. Кудрявцева Дмитрия сына рудничного рабочего, работавшего в конторе, сергея Архипова - проживавшего на руднике, его братьев - Евдокима Архипова - работавшего машинистом на узкоколейной жел. дороге, Василия Архипова, Василия Мурый, Козьмина Минея Ароновича - служащего рудника Тетюхэ, Возный Григория и других. Сельская подпольная организация была в таком составе: - я - из деревни Макарово, из деревни Лидовки тов. Пустовой Иван, Лобаревич Иосиф, Якименко Фидо-лей, во Владимиро-Моиомаховской организации - вся семья Борбо-товых, семья Григория Милай, братья Князюки, братья Якушенко, тов. Коржов А. и другие. Кроме того в ними были связаны активисты подпольщики из прочих деревень (фамилии их не помню).
Послав нарочного, я потребовал от обоих организаций - в деревне Владимиро-Мономахово и на руднике - немедленной поддержки восставшим сучанцам. Владимиро-Мономаховская подпольная организация изъявила свое согласие на немедленное выступление. Рудничная организация передала мне через нарочного о том, что она выступление считает преждевременным, что по ее мнению необходимо дожидаться не удастся ли завязать связь с Владивостокской организацией и получить от нее оружие и директивы. что необходимо дожидаться когда стает снег. потому что не имея соответствующей одежды выступать нельзя. Для этого рудничная организация посылала во Владивосток Сергея Архипова с целью связаться с Владивостокской подпольной организацией большевиков. Рекомендательное письмо Сергею Архипову дал тов. Ширямов, который жил на руднике и работал бухгалтером под фамилией Михайлов. Тов. Ширя-мов был активным рабочим-большевиком, был крупным работником в центральной Сибири и после разгрома Советской власти. скрываясь от преследования. выехал в Тетюхэ и законспирировался под фамилией Михайлов.
Ширямов проживал на руднике и имел большой опыт в революционной работе, достаточно натерпевшись после разгрома Советской власти, был чрезвычайно осторожен и свое партийное лицо перед подпольной рудничной организацией не открывал. Кто он и что он - фактически никто из нас не знал.
Сергей Архипов, побывав во Владивостоке, никакой связи с подпольной организацией не завязал. Встретив активного работника тов. Архипов вел с ним беседу о нашей организации, но как видно,
1 Так в документе. Должно быть: Серафимовский (ред.)
товарищ ему довериться не счел возможным и сказал, что он профессиональный работник, ни о каких других организациях ничего не знает и не знает также тов. Михайлова, и что «если Вы что-нибудь делаете на Тетюхэ и готовитесь, то будьте чрезвычайно осторожны». Это я передаю со слов тов. Архипова, по прибытии его из Владивостока. Ясно, что никакой активный работник-подпольщик в то время не мог быть настолько неосторожным, чтобы открыть свое лицо первому встречному, а тов. Архипов Сергей совершенно не имел никого из знакомых товарищей в г. Владивостоке среди рабочих или грузчиков, которые бы могли помочь ему завязать связь с подпольной организацией. Но у т. Архипова на основании этой беседы сложилось мнение о т. Ширямове, как о провокаторе.
Получив ответ о несогласии рудничной организации я имел в наличии положение раскрытия нашей конспирации, благодаря проявленной активности и неосторожности некоторых членов подпольной организации, которые на свой страх и риск собрали общие сельские собрания в селе Владимиро-Мономаховом, а также на руднике и призывали к восстанию. Это угрожало арестом всему активу, к чему и готовилась милиция обратившаяся по телеграф за помощью во Владивосток, так как не расчитывала на свои собственные силы. Поэтому, находя невозможным ждать ни одного дня и вследствие больших территориальных расстояний между организациями, я решил добиться немедленного выступления.
22-го февраля 1919 года, договорившись с тов. Назаренко (впоследствии моим помощником) о немедленном выступлении со всеми односельчанами по моему вызову - я отправился в Тетюхэ. Зайдя попутно в Лидовку я собрал около 40-50 человек повстанцев и двинулся с ними к пристани Тетюхэ - административному центру белогвардейской власти.
Не дойдя до пристани Тетюхэ на 2 километра, я оставил повстанческий отряд в чаще, а сам отправился в деревню Владимиро-Мономахово. Среди Владимиро-Мономаховских повстанцев царил полный хаос и они не могли сразу решить за кем идти: за мной, с Либовскими2 повстанцами или за рудничной подпольной организацией. Но потраченные мною силы на убеждение и разъяснение о необходимости немедленного выступления одержали верх и Владимиро-Мономаховские повстанцы в количестве приблизительно 40 человек вооруженных примкнули ко мне и мы отправились на соединение с Лидовским отрядом. Соединившись с Лидовским отрядом - лидовцы остались недовольны малой численностью Владимиро-Мономаховского отряда, началась склока, которая чуть не привела к срыву выступления. Здесь мне снова приелось проявить всю силу убеждения, чтобы примирить между собой Владимиро-Мономаховцев и Лидовцев, разбить их на боевые единицы, дать боевое задание и приступить к боевым операциям.
Приблизительно часов в 11 22-го февраля 1919 года выступление было произведено, вся белогвардейская власть на пристани в Те-
2 Так в документе. Должно быть: лидовскими (ред.)
тюхэ арестована, милиция разоружена и все пункты были заняты повстанцами. При ликвидации белогвардейской власти в Тетюхэ были раненые со стороны белогвардейцев. Для оказания помощи раненым мною был затребован с рудника паровоз с фельдшером и перевязочным материалом о чем рудничные телефонистки, имея связь с рудничной подпольной организацией сейчас же сообщили ей. Не помню кто от рудничных подпольщиков стал говорить со мной и спрашивать для чего нам требуется паровоз о фельдшером. Узнав по телефону личность товарища я ему объяснил, что мы заняли берег и рекомендуем им на руднике сделать тоже самое. Рудничная организация произвела аресты и захватила в свои руки Тетюхинский серебро-свинцовый рудник акционерного горного промышленного общества «Тетюхэ» со всеми его подсобными предприятиями и складами и выслали поезд на пристань. Произведя захват рудника - рудничная организация от имени рудничного Совета произвела конфискацию денежных сумм в рудничной кассе и оружие, имевшееся на руднике. Акт о конфискации денег был подписан товарищами Греховым, Архиповым и Кудрявцевым. Во время арестов на руднике, тов. Архипов Сергей захватил руководство в свои руки произвел излишние аресты - арестовав тов. Ширямова, тов. Рекварте (Лунева) и слесаря Сидоренко-Усатова, которые имея связь с рудничной организацией не расконспирировали себя и их подозревали в провокации.
К рассвету 23 февраля 1919 г. белогвардейская власть в районе Тетюхэ была ликвидирована. Перед восстанием Тетюхинской повстанческой организации с партийной подпольной организацией Владивостока завязать связи не удалось. Во всем Тетюхинском районе членов партии большевиков, за исключением тов. Ширяева, попавшего под арест по подозрению в провокации, не было. Таким образом наш повстанческий район находился вне партийного руководства.
В момент восстания существовали две повстанческие организации: сельская и рудничная. Единого руководства не было и после захвата власти у нас фактически было безвластие. В этот период военную власть осуществлял я.
23-го февраля 1919 г., на рассвете были посланы нарочные во все концы района и приблизительно 25-го февраля было собрано общерайонное собрание. На собрании присутствовало чуть ли не поголовно население из сел, прилегающих к Тетюхэ и лежащих на расстоянии 50-60 километров. Из дальних сел на это районное собрание население, конечно, прибыть не смогло (район имел в длину свыше 500 километров).
На общем районном собрании был избран партизанский штаб, в состав которого вошли: я, как председатель штаба, тов. Архи-повА.В., Маслов, Грехов, Толочко Петр, Борбат Мефодий, Пусто-вой Иван, Лобасевич Иосиф, Якимаха Филолей, Шуббо Парфений Тихонович, Милай Григорий Дмитриевич - всего в количестве 10 человек. Секретарем в штаб был приглашен тов. Андреев Сергей Петрович, который также состоял членом подпольной организации Владимиро-Мономахово. Избранному партизанскому штабу съездом
была вручена гражданская военная власть в районе. С момента восстания все повстанцы были разбиты на боевые соединения, во главе которых были поставлены товарищи, впоследствии выбранные съездом в штаб.
Под моим общим руководством, после общерайонного собрания, штаб провел реорганизацию партизанских отрядов по территориальному признаку и отряды получили название по названиям рек той долины, в которой находились те или иные селения. Я установил между ними очередность в высылке частей в Тетюхэ для несения охранной службы.
Не имея запаса продовольствия и не имея возможности приобрести их из вне, так как Тетюхинский район был не земледельческим и население Тетюхинского района имело заработок и получало питание от серебро-свинцового рудника, а другая часть занималась хлебопашеством, как подсобным делом, а главным образом занималось зверовым промыслом, Тетюхинский штаб снабжение продовольствием территориальных отрядов возложил на село. Кроме этого штаб немедленно организовал комиссию по снабжению партотрядов, которая имела резиденцию на руднике Тетюхэ, Председателем комиссии был назначен член штаба С.В. Архипов, Черепашкин И.Н. и Мурый В.Н. и секретарем был учитель Ширин. Комиссия по снабжению имела в своем распоряжении рудничные мастерские и перевела их для работы по снабжению партотрядов, назначив заведующим мастерскими тов. Школа Ивана Бенедиктовича. В этих мастерских стала налаживаться выработка патронов.
Не имея материалов для изготовления патронов, штаб пар-тотряда обратился с воззванием к населению. В ответ на это воззвание население из отдаленных уголков района стало присылать старые гильзы всех систем оружия, всевозможные пули, порох, свинец и капсули. Из этого материала, а также из материала частично имеющегося на складе в руднике тов. Козьмин Миней Аронович тов. Шмутов (Иванов №1), тов. Ширин Петр и другие изготовляли патроны к разношерстному оружию, которое было на вооружении пар-тотряда. В мастерских был также налажен ремонт оружия, который производили т.т. Сидоренко-Усатый, Иллариошин Федор Ефимович, Малинин Николай Михайлович и другие. За неимением обуви Те-тюхинский партизанский штаб собрал всю имеющуюся на складах и у населения кожу и организовал сапожную мастерскую, которая работала для партотряда. В ней работали товарищи Муровы Никита, Василий, Павел и другие товарищи. Кроме того была организована пошивочная мастерская, в которой работали женщины, жены повстанцев партизан - Иллариошина Елена Яковлевна, Козьмина Сарра Ароновна, Мурова Анна, Школа Анастасия и другие.
Кроме этого был организован продовольственный отдел в виде комиссии, Зав. отделом был назначен тов. Мельников Василий Петрович, бывший председатель свернутой земской управы. Огромную работу проделал в продовольственной комиссии тов. Васьков Александр. который ходил с продовольственной экспедицией через дикую тайгу Сихотэ-Алиня вверх притоков реки Уссури в села, имеющие
достаточное количество продовольственного зерна - Антоновку, Уборка и другие.
На руднике была установлена в слесарном цехе мельница. Ведал ею и установил ее и молол зерно т. Борбат Матвей, Борбат Ме-фодий и их отец. Кроме продовольственной комиссии была организована варка соли из морской воды, так как недостаток соли в долине р. Тетюхэ давал себя чувствовать.
В день районного съезда 25 февраля т. Архипов Сергей поставил передо мной вопрос о расстреле арестованных в том числе и т. Ширямова, Рекварте и Сидоренко-Усатого. На расстрел я согласия не дал, так как расстрелы при наличии крестьянского восстания, могли вредно отразиться на деле и не вызывались необходимостью. Я приказал этих товарищей привести ко мне в штаб. Проведя с ними беседу и выявив в них революционных работников, в особенности т. Ширямова, я приказал их освободить и использовать их как работников в нашей организации. Тов. Ширямов был сейчас-же направлен в помещение штаба в помощь секретарю штаба т. Андрееву. Ему было сразу дано мной задание написать воззвание с призывом к восстанию не восставшей части не только нашего района, но и Никольск-Уссурийского, спасского, Ольгинского и т. д. Тов. Рекварт и Сидоренко были направлены для работы в мастерские и в комиссию по снабжению. Тов. Рекварт с первых дней работы в комиссии внес предложение по изготовлению ручных гранат, предложил их несколько моделей. Штаб принял одну из моделей, после чего началось массовое изготовление. Но гранаты конструкции Рекварта делались из оцинкованного железа, двухстенные: внутренняя часть наполнялась динамитом, а вторая часть вокруг динамита наполнялась рубленым железом или заклепками и заливалась канифолью. После этого припаивалась крышка, также заполненная железными обрезками имевшая отверстие для прохождения капсюля и фитиля бикфордова шнура. У фитилей имелась для быстроты воспламенения динамитная заправка, которая в момент употребления должна была зажигаться спичкой, что было очень неудобно. Но мысль т. Рекварта на этом не остановилась. Он нашел в рудничной лаборатории фосфор и пытался сделать массу стойкую, но зажигающуюся от трения и в конце концов добился, что гранату перед употреблением не нужно было воспламенять спичкой, а она воспламенялась трением массы об рукав. Но масса была недостаточно стойкая и быстро разрушалась, так что все-таки бомбы приходилось в нужный момент зажигать. Бомбы паял один из товарищей слесарей, присланный нам сучанскими рабочими, фамилию которого я не помню. Пайка бомб была чрезвычайно опасна. Никто не мог поручиться за то, что человек, выполняющий эту обязанность, будет жив через несколько минут. Однажды, в момент пайки жидкое олово проникло в динамит, который воспламенился и товарищ остался жив только благодаря тому, что не растерялся -бросил бомбу в угол помещения, а сам упал на ящик. Произошел большой силы взрыв, а товарищ остался целым хотя был немного контужен. И все-таки это не отозвалось на его работе и он сознавал необходимость для революции, продолжал свою опасную работу.
Написанное воззвание с призывом к восстанию товарищем Ширямовым было послано в сторону Совгавани, в сторону Ольги и за перевал в Яковлевский, Чугуевский, спасский, Иманский районы. Через Сихотэ-Алинский перевал были посланы разведчики-агитаторы т. Черепашкин и двое, фамилии которых не помню. Кроме этого мною по телеграфу было послано воззвание по побережью от Тетюхэ до Ольги и до Сучана. Принимая от меня воззвание по проводу начальник Ольгинского почтового отделения Ильченко ответил мне, что «бандитских воззваний никому не передаю». Но когда я ему пообещал, что если он не выполнит этого, то я его через несколько дней повешу на первой березе, то после этого он обещал передать. С почты Владимиро-Александровка у меня спросили кому передавать мое воззвание. Я сказал, чтобы его передали общественным организациям. На это мне ответили, что «все общественные организации возглавляет генерал Смирнов и с ним тысяча человек солдат». На это я им сказал, чтобы они все-таки нашли пути передать воззвание революционным организациям и что если этого не сделают, то у меня партизан намного больше чем у ген. Смирнова солдат, и я придя во Владимиро-Александровку пропишу им этот адрес в революционной организации. После этого они, очевидно, передали все воззвания.
В первые дни восстания Богопольский повстанческий отряд под командованием т. Колобенко Ивана арестовал явившуюся к ним в деревню милицию. После долгих дебатов, что сделать с милицией, решили отпустить милиционеров под честное слово, что они больше в белогвардейской милиции никогда служить не будут. Но Серафи-мовский повстанческий штаб никаких мер к восстанию в Ольге не принимал и никакой связи с нами не имел. Такое положение явилось для нашего района угрожающим, так как имея незначительные вооруженные силы, в первый период являющиеся в боевом отношении недостаточно надежными, как необстрелянные, Тетюхинский район в ближайшие дни при высадке белогвардейского десанта мог быть разгромлен. Видя устойчивость восстания в его территориальном расширении Тетюхинский штаб организовал экспедиционный партизанский отряд в количестве 12 человек под командой партизана тов. Шуббо, которому было дано задание немедленно идти на Ольгу и вынудить Серафимовский повстанческий штаб к выступлению и занятию г .Ольги. В случае несогласия Серафимовского повстанческого штаба на выступление путем агитации, увеличить отряд и независимо от Серафимовского повстанческого штаба, занять Ольгу и в ее окрестностях организовать партотряды.
29-го февраля 1919 года экспедиционный отряд под командой т. Шуббо и под политическим руководством т. КудрявцеваД.Е. в составе партизан Глотова Д., АрхиповаВ.В., Мальцева, Якушенко, Костина, Замахаева Платона Николаевича, Коркова А., Шуба Ани-стифора и Николая и других товарищей, в составе всего 12 человек, получив верховых лошадей, выступил на занятие Ольги.
Пробыв в походе около двух дней отряд прибыл в Серафимовку предложил Серафимовскому повстанческому штабу приступить к военным операциям и занять Ольгу, угрожая в противном случае само-
стоятельно заняться этим делом. Серафимовский штаб в это время находился под руководством тов. Козаля Петра, человека нерешительного и, мягко выражаясь, не храброго. Все же Серафимовский штаб счел, так сказать, неудобным выпустить инициативу из своих рук, созвал повстанцев из окружных сел, выступил и занял Ольгу. После занятия Ольги было собрано оружие у населения, не принимавшего активного участия в восстании, также у милиции и др. белогвардейских органов. Были произведены аресты, но поскольку-постольку все же не имелось твердого руководства, не было, так сказать, товарища, который бы мог взять на себя побольше ответственности и инициативы, то остаток дня после занятия Ольги прошел в раскачках и препирательствах. Партизаны не были разбиты на боевые соединения. Захваченное оружие не было роздано повстанцам и не было принято никаких мер к обороне Ольги. Все это было отложено на другой день. Но события не ожидали. С рассветом с 4-го на 5-е марта, совершенно неожиданно для Ольгинских повстанцев, был высажен на берег десант под командой полковника Сабеева. Выставленный партизанский поет у маяка Плоского был захвачен белыми. На посту стоял т. Копылов и другие, фамилии не помню. После этого в боевом порядке белые двинулись к городу.
Тетюхинский экспедиционный отряд, празднуя захват Ольги, разбрелся по разным домам и в сборе не бил. Бойцы отряда - П. Шуб-бо случайно узнав о высадке белых, кое-как сгруппировались, к ним примкнула часть Ольгинских партизан - т.т.Глазко Степан, Пере-бейнос, Лобзак и др. Всего набралось около 20 человек, которые бросились навстречу наступающему противнику. При встрече завязался бой. Белогвардейскому отряду насчитывающему около 300 бойцов, партизанами был сразу нанесен тяжелый урон; белогвардейцы потеряли свыше 40 человек. Но не имея возможности устоять против них дальше, партизанам пришлось отступить, оставив одного раненого.
С момента высадки десанта и до оставления партизанами Ольги я имел связь по телефону с т. Кудрявцевым Дмитрием, который сообщал мне ход боя. В последний момент я дал распоряжение Кудрявцеву и разговор был прерван и аппарат снят. С этого момента я собрал совещание штаба и поставил вопрос о немедленной организации второго экспедиционного атак-отряда для оказания помощи ольгинцам. Отряд был быстро организован в количестве 50 человек, которых я повел на помощь под своей личной командой. Между Ольгой и Тетю-хэ во всех населенных пунктах по линии телеграфных столбов, нами были поставлены телефоны и двигаясь к Ольге я с разных мест по пути следования вел разговоры с Ольгинскими партизанами своим экспедиционным отрядом. Но наши товарищи оставя Ольгу, забыли за Ольгой перерезать провода и белые присоединив к линии телефонный аппарат подслушивали все наши разговоры. Но у «страха глаза велики». Получив хорошую трепку от неорганизованных партизан, белые перепутали и упоминавшееся количество нашего отряда в 30 человек, приняли за 500 человек. Благодаря этой путанице у белогвардейского командования подучили сведения, что на помощь оль-гинцам идет тетюхинский отряд под командой т. Сержанта, хорошо
организованный и вооруженный не только винтовками, но и ручными гранатами в количестве 500 человек. Считая свое положение безвыходным и боясь дожидаться прибытия моего отряда и принятия со мной боя, белые в ту же ночь смотали удочки, погрузились на пароход и уплыли во-свояси - во Владивосток.
Так, что пройдя пространство 112 верст в 2,5 дня, к рассвету 9-го марта, при моем подступе к Ольге, город оказался свободным от белых. Белые при бегстве увезли с собой только захваченных партизан у маяка Плоского, оставив в Ольгинской больнице раненого партизана. Но никаких насилий над жителями белые за это время не произвели.
В то время, когда я двинулся с отрядом на Ольгу на подкрепление, белые заводили разговоры с населением и с повстанцами, склоняя их «подчиниться законному правительству, сдать оружие, дать новобранцев и продолжать спокойно работать». Населением была выбрана делегация для переговоров. Ольгинский городской земской управой было опубликовано объявление, которое в тексте подпевало белым и взывало к населению «прекратить братоубийственную войну». В делегацию попади кулачки от населения Ольгинского района. Серафимовский штаб благодаря неспособности начальника штаба т. Коваля, не сумел захватить в свои руки руководство по переговорам. Благодаря настойчивости т. Кудрявцева Дмитрия Егоровича, он попал в состав делегации и отправился на пароход для переговоров с полковником Сабеевым. При переговорах он твердо поддержал восстание и захватив инициативу в свои руки подчинил себе остальных делегатов и свел переговоры к тому, что делегация ответила белогвардейцам, что население восставшего Ольгинского района колча-ковской власти не признавало и не признает и на все посягательства с ее стороны будет бороться до конца, й предложил полковнику Са-бееву убраться с территории Ольгинского района вместе со своими войсками,
После моего прибытия с отрядом в Ольгу тов. Кудрявцев передал мне письменный рапорт о ходе переговоров и копию ответа делегации полковнику Сабееву. Это был очень ценный исторический документ, характеризующий направление и политическое лицо повстанцев. Но, к сожалению, я его сохранить не мог и в постоянных походах он был утеряв. В момент высадки десанта перед ольгинскими повстанцами встал вопрос, что делать с арестованными контрреволюционерами и милицией, которая, так сказать, достаточно проявила себя, как прислужники белогвардейской власти. Серафимовский штаб определенного решения не вынес, но Серафимовский парто-тряд отступая из Ольги, по своему собственному почину, истребил всех арестованных.
При моем выступлении с отрядом из Тетюхэ под Ольгу перед штабом также встал вопрос, что делать с милицией и попом, арестованным в Тетюхэ. Все они были отъявленными контрреволюционерами. Общее мнение штаба было - расстрелять. Но зная какое неблагоприятное впечатление производят на население всякие расстрелы, я решил его провести так, чтобы они, так сказать, не получили огласку
расстрела. Одному из взводных командиров т. Смелому мной было дано словесное задание расстрелять милицию и попа, но расстрел произвести под видом побега. Для этого, чтобы это могло иметь официальное подтверждение, я написал ему письменный приказ, чтобы взять арестованную милицию и попа из арестного помещения на руднике Тетюхэ и перевести из на секретную базу № 3, где содержать до особого моего распоряжения. В свою очередь было приказано т. Смелому написать два рапорта. Один такой редакцией: доношу, что ваше приказание исполнено и арестованные благополучно доставлены на базу № 3 где и находятся под усиленной охраной. Второй рапорт, датированный дня на два позже, следующего содержания: доношу, что перед рассветом такого то числа арестованные, пользуясь темнотой и сном охраны, сделали пролом в помещении и пустились бежать. Поднятой тревогой и преследованием часть из сбежавших была убита, но три человека скрылись в тайгу. Поиски продолжаются3.
Эти бумаги были подшиты в дела штаба.
Но фактически приведение, в исполнение постановления о .......
............................................................................................4 тов. Сергея Архипова, которому было поручено при помощи Смелого взять наиболее устойчивых партизан, за которых можно быть уверенным, в смысле сохранения секрета и привести приказ в исполнение. Но тов. Архипов не оправдал данного ему поручения, и пользуясь своим положением члена штаба, во время моего похода на Ольгу, он сжалился над попом, не расстрелял его, оставил и допустил взять вещи с убитых отдельными партизанами, вместо того, чтобы их сжечь на костре. Один из партизан уголовный тип Пирожков, который в первые дни восстания присвоил себе захваченное штабом имущество, при расстреле арестованных взял с них часть одежды и начал ее продавать, что могло рас конспирировать проведенную штабом операцию.
По возвращении из Ольги мной был наряжен военно-революционный суд, по постановлению которого партизан Пирожков был признан социально опасным и приговорен к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение немедленно. Такая мера послужила хорошим уроком для партизанских отрядов и не дала отдельным партизанам в дальнейшей борьбе, пользуясь своим званием, заниматься мародерством.
На рассвете 9-го марта, когда я вступил в Ольгу, вечером созвал экстренное собрание повстанцев соседних сел и поставил вопрос о выборах Ольгинского партизанского штаба. Но, к сожалению, начальником штаба Ольгинских повстанцев был снова выбран т. Коваль. Благодаря этому Ольгинский партизанский штаб вплоть до второй высадки и закрепления белых в Ольге - не работал, а просто выражаясь «чахнул», т. е. бездействовал. Села, окружавшие Ольгу, являлись зажиточными, там было много кулацких хозяйств и эти кулачки били врагами революции.
3 Так в документе (ред.)
4 Пробел в документе. Возможно, был предназначен для заполнения вручную (ред.)
Также большинство учителей зверствовало и работало в контакте с кулаками. Контрреволюция процветала и веда антиреволюционную работу. Штаб этого не видел и никаких мер не мог принять. Имевший серьезное значение контрреволюционный съезд так называемый Веткинский в 1919 г. Ольгинский партизанский штаб проспал. При вторичном занятии белыми Ольги, партизанский штаб обороны Ольги не организовал, сдал ее белым без боя и на этом покончил свое существование.
На общем собрании была вызвана Ольгинская земская управа в своем полном составе. И мной ей был задан вопрос: считает ли она выпущенное ею воззвание контрреволюционным? На это земские работники ответили, что они душой и телом на стороне восставшего народа и считают свое воззвание одной из тягчайших ошибок, сделанных под давлением белогвардейского десанта, и что они немедленно исправят свою ошибку издав новое воззвание к населению. Для составления этого воззвания они попросили у меня разрешения на полчаса отлучиться. Через полчаса они вернулись, принесли воззвание, подписанное полностью всеми членами земской управы - с тем, что первое изданное ими воззвание к населению района было ошибочным и написано под угрозой со стороны белых, что фактически автором первого воззвания был полковник Сабеев, что земская управа считает восстание и партизанскую войну как шаг необходимый для народа, стремящегося завоевать свободу, Земская управа призывает население дружнее сплотиться, влиться в партизанские отряды и бороться с белогвардейской властью, и что сплотившийся народ является непобедимым и нет той власти, которой бы он не мог свергнуть. Вот в таком духе было написано воззвание.
В этот момент в Ольге находился топографический японский отряд под командой японского офицера, фамилию которого не помню. Отряд пришел со стороны Совгавани и попал к нам на нашу территорию еще, в так называемое, «мирное время» до восстания имел целью пройти через Сихотэ-Алинский перевал по направлению к Спасску. Это направление было им выбрано для съемки горного прохода, удобного для проведения войск. Этот японский офицер пришел с переводчиком на общее собрание и заверял; «дружественные чувства» японского правительства к повстанцам, справлялся о наших нуждах о том, что Япония может нам помочь и т. д., а также просил нас разрешить ему поход в Спасск. Кроме этого он сказал нам длинную речь на японском языке, говорил горячо и с жестикуляцией, но я думаю, что он больше говорил для того, чтобы поднять дух своим 5-6 солдатам, чем для нас, потому что никто из нас японского языка не понимал. Ио переводчик перевел его речь совершенно тускло и впрочем содержание этой речи я и на сегодняшний день не помню. Офицер все время упоминал про «микадо» и у меня получилось впечатление, что он пугал нас этим «микадо».
Не желая предпринимать никаких репрессивных мер в отношении японцев, чтобы не создавать прецендента5 для высадки японско-
5 Так в документе (ред.)
го десанта, а также для того, чтобы предотвратить какую-либо провокационную выходку, по моему требованию Ольгинский партизанский штаб выделил охрану квартиры японцу. Кроме того нам пришлось позаботиться; во-первых, о том, чтобы японцы нигде не потерялись и во-вторых, чтобы на своем пути японцы не могли делать топографических съемок Поэтому для прохода в сторону Спасска мы «с дружественными целями» дали им для провода партизанский отряд человек 12, под командой тов. Димирского.
Занятие Ольги ставило перед повстанческой организацией задачу расширения и углубления восстания. Для этой цели нужно было послать партизанский отряд для поднятия восстания в населенных пунктах между Ольгой и Сучаном, где в это время белогвардейские агенты вели свою работу и склоняли население к сдаче новобранцев и оружия. Здесь Тетюхинскому штабу пришлось столкнуться с местническими настроениями. Повстанцы двигаться от своих сел, от своих хозяйств не хотели, желая защищать исключительно свои села и т. п. Эта тенденция проявлялась у повстанцев из зажиточного населения, которая весь период партизанской войны служила большим тормозом для практической организации и ведения борьбы.
Вечером 19-го марта я собрал собрание партизанских отрядов на площади в г. Ольга предварительно договорившись с партизанами своего отряда о выделении части их в поход на Сучан. На этом собрании отрядов я поставил вопрос о необходимости соединения экспедиционного отряда для поддержки восставших сучанцев: Ни один из отрядов (ни Ольгинский, ни Серафимовский и др.) не дали ни одного человека, чтобы идти в экспедицию на Сучан для поддержки сучанского восстания, пусть тот сделает шаг вперед из строя!6 Весь мой отряд как один человек двинулся вперед. После этого я обратился к остальным отрядам: Товарищи, революция нужна не только тетюхинскому партотряду. Вы смотрите - наши тетюхинцы все как один человек, хотят идти в экспедицию, неужели у вас революционное чувство и классовое сознание ниже чем у тетюхинцев, неужели вы считаете себя ниже тетюхинцев? Я думаю, что это неверно, и вы докажете это изъявление своего желания идти в экспедицию.
После этого обращения из остальных отрядов выделилось около 30 человек желающих. Первым из них вышел т. Глазков Степан, Перебейнос, Мерзлюк и др. товарищи. После этого я выделил из своего отряда 30 человек и у меня в отряде произошел целый скандал. Потому, что несмотря на то, что я договорился раньше с отрядом - в данный момент действительно весь отряд хотел уходить в экспедицию. Но я быстро уладил дело с тетюхинскими партизанами и они подчинились моему требованию (со всеми вызвавшимися охотниками в числе 60 человек, чтобы идти в экспедицию, мной было проведено собрание. Были выдвинуты кандидатуры командиров: первый командир т. Глазков Степан, второго не помню. Единогласно командиром экспедиционного отряда был избран т. Глазков Степан, ему в помощники были избраны т.т. Перебейнос и Шуба Порфирий. Отряд полу-
6 Так в документе (ред.)
чил название Тетюхинско-Ольгинского партиз. отряда. Начальником штаба был назначен мой заместитель по тетюхинскому штабу т. Грехов Иван Федорович. Секретарем штаба был назначен т. Кудрявцев Дмитрий Егорович.
Через два дня отряд выступил в экспедицию в Сучан, частично будучи снабженным запасом оружия, привезенного из Тетюхэ.
К этому времени вернулся из разведки за перевал т. Черепаш-кин и работник продовольственной комиссии т. Васьков. Черепашкин сообщил, что за перевалом все спокойно - никаких повстанческих организаций нигде нет, белые разгуливают свободно и угнетают население. Он сообщил о том, что известие о нашем восстании встречено сочувственно и при посылке туда экспедиционного отряда, последний получит поддержку и будет увеличиваться за счет тамошнего населения (крестьянского). Тов. Васьков сообщил, что за перевалом хлеба достаточно, что крестьяне согласны продать нам хлеб, а такие обменять его на товаро-материалы. Он сказал, что крестьяне сильно нуждаются в соли и просят нас ею снабдить. Кроме того, население Уборки и близлежащих деревень собирают для нас хлеб и обещает весь купленный и пожертвованный хлеб своими средствами доставить до Сихотэ-Алиньского перевала, откуда нам придется взять его и перевезти на вьюках.
Штабом немедленно была организована рабочая команда и направлена на Сихотэ-Алинский перевал для устройства таежной дороги и одновременно был послан вьючный транспорт в запереваль-ную деревню с товаро-материалами для обмена на зерно. Но всетаки наши силы были слабы для того, чтобы одолеть девственную тайгу Сихотэ-Алинь. С тайгой мы не справились и она, так сказать находится на своем месте и по сегодняшний день. Для нас задуманная работа была не по плечу и хлеб из-за перевала мы получили перевозя его только вьючным путем. На некоторое время мы обеспечили не только питание отряда, но и крестьянские посевы, что также входило в задачу штаба.
Продолжение следует
