CC BY
275
Иванов Е. С.
ВОСПИТАНИЕ ОФИЦЕРСКОЙ ЧЕСТИ В РУССКОЙ АРМИИ
Задача формирования воинской чести у офицерского состава в российской дореволюционной армии решалась разными путями, в тесном единстве с общими направлениями и средствами нравственного воспитания в процессе всей службы офицера в армии. Целью нравственного воспитания в российской армии являлось "...развитие навыков руководствоваться в службе и деятельности высшими представлениями и побуждениями...". Одним из таких побуждений считалось чувство чести, которое являлось "основой большинства военных доблестей и высших подвигов"1. Вместе с тем здесь имелась своя особенность. Честь, как и ряд других моральных ценностей, регулировала поведение офицера, всячески стимулировала его нравственную деятельность и ограничивала действия, не совместимые с нравственными нормами. Использование воинской чести в качестве стимула к ратному труду специфическим образом влияло на развитие у офицера соответствующего поведения.
При условии многократного повторения, внешний стимул способен перейти во внутренний, т.е. закрепиться в сознании и превратиться в личное качество. Признание ценности офицера обществом и государством не только побуждало его к добросовестному выполнению своего долга перед государем и Отечеством, но и определенным образом формировало честь, вырабатывало нравственную потребность во внимании и одобрении со стороны окружающих.
Механизм формирования воинской чести у офицера российской дореволюционной армии строился с учетом структурных компонентов воинской чести и осуществлялся на нескольких этапах.
На первом этапе организовывалась деятельность воспитуемых по усвоению представлений о нормах воинской чести и формах их реализации в различных ситуациях. В этом случае формировался представленческий компонент чести. При этом на практике реализовывалось как бы два качественных подхода: с одной стороны, давалась совокупность знаний о нормах и идеале воинской чести, отражающих то, к чему надо стремиться. С другой стороны, педагогически грамотно организовывалась дея-
тельность по формированию чувства неприятия (отчуждения) к отрицательным образцам поведения.
На втором этапе организовывалась деятельность воспитуемых по приобретению опыта поведения в ситуациях, где объективно актуализировались нормы воинской чести и создавались морально-этические затруднения. Так формировался способ действий в соответствии с нормами воинской чести. Особое внимание здесь обращалось на неразрывность поля морально-этических императивов воинской чести для всех офицеров, независимо от чина и должности, включая и самого царя, который тоже был офицером. Это являлось характерной особенностью воспитания воинской чести у российских офицеров в дореволюционной русской армии.
Третий этап являлся самым сложным, но и самым продуктивным с точки зрения развития способности офицера успешно действовать при самых сложных морально-этических затруднениях. На данном этапе организовывалась мыследеятель-ность воспитуемых по развитию представлений о воинской чести с учетом анализа последних общественных взглядов на нее и накопленного личного опыта поведения, в соответствии с ее нормативными требованиями. На этом этапе вырабатывалась способность офицера трансформировать имеющиеся представления о чести адекватно возникающей ситуации.
В результате исследования были выявлены основные противоречия воспитания воинской чести у офицеров российской армии в рассматриваемый период. К их числу следует отнести противоречия:
а) между возросшим уровнем представлений личности о нормах воинской чести и устаревшей формой их реализации в конкретной ситуации;
б) между самооценкой и общественной оценкой уровня развития качеств офицера, характеризующих воинскую честь;
в) между уровнем способности к диагностированию личностью своего соответствия морально-этическим императивам воинской чести и уровнем способности и стремлением к самосовершенствованию.
Комплексный анализ архивных, документальных и литературных источников свидетельствует о том, что процесс воспитания воинской чести у офицеров царской армии характеризовался двумя тенденциями. С одной стороны, существовала прогрессивная, природосообразная, с точки зрения развития личности, тенденция, выражавшаяся в формировании у офицера способности к саморазвитию воинской чести. С другой стороны - регрессивная тенденция, отражавшая
склонность довольно большой части военных педагогов рассматривать процесс воспитания воинской чести у офицеров лишь с точки зрения "окультуривания" внешних ее проявлений.
Данные тенденции в воспитании воинской чести отражали не только этнические, исторические, геополитические и другие особенности процесса воспитания, но главным образом вытекали из внутренней противоречивости феномена воинской чести. Это выражалось в систематическом нарушении равновесия между совокупностью представлений о воинской чести и способом их выработки; между системой представлений о воинской чести и формой их реализации в конкретной жизненной ситуации.
Если прогрессивная тенденция обеспечивала развитие способа формирования представлений о воинской чести, то другая ограничивалась формированием ряда общепринятых в обществе поведенческих реакций в стандартных ситуациях. В таком случае честь понималась как стремление "сохранить лицо", иметь незапятнанную личную репутацию, что нередко вступало в противоречие не только с потребностями профессии, но в ряде случаев - просто со здравым смыслом. Куприн так охарактеризовал такую честь: "Здесь мундир и гремящее оружие; ...здесь наигранное мужество, гордая честь, которая все время вращает глазами: "А вдруг меня кто-нибудь обидит" ? Натаскивание в рамках регрессивной тенденции обеспечивало устойчивость поведенческой функции офицера в случае постоянного контроля за ним. Прогрессивная тенденция создавала возможность поведения офицера адекватно морально-этическим нормам вне контроля других, как в стандартных, так и в нестандартных ситуациях.
На различных этапах истории российской армии преобладающей являлась то одна, то другая тенденция. Прогрессивная тенденция была главенствующей в начале XVIII в., во второй половине XVIII в., во второй половине XIX в. Регрессивная тенденция преобладала в первой половине XIX в., в середине XIX в., в начале XX в.
Проведенный анализ военно-педагогической и профессионально-этической литературы дореволюционного периода позволил выявить и обосновать основные пути воспитания воинской чести у офицеров в ходе их службы в российской армии. К ним следует отнести следующие: разработка и реализация моральноэтических норм поведения офицеров; активное использование возможностей воинских ритуалов и традиций; выработка нравственного идеала и воздействие силой личного примера; установление педагогически целесообразных взаимоотно-
шений между различными категориями офицеров в процессе воинской деятельности; активное использование самодеятельности офицерской среды; самостоятельная работа офицера по самосовершенствованию.
Создание регулярной армии в России в начале XVIII века вызвало объективную необходимость оформления нравственных основ профессиональной деятельности офицера. Нравственная норма была призвана, наряду с правовыми, и в ряде случаев значительно усиливая последние, повысить качество подготовки офицеров, возвести в ранг внутренних личностных побуждений верность присяге и воинской чести.
Единого документа, в котором отражалось бы содержание чести и основные ее требования, подобного "Своду правил воинского чинопочитания и отдания чести", в российской армии не было. Содержание чести отражалось в нормативных документах, таких как присяга, уставы, приказы, инструкции. Оно подробно рассматривалось как на страницах энциклопедических изданий дореволюционной России3, так и в публикациях отдельных авторов4.
В военной школе дореволюционной России также имели место специальные учебные пособия, в которых рассматривались сущность и содержание нравственных категорий, в том числе и чести, разъяснялось их значение и императивность выполнения5.
В целях определенной регламентации процесса и результата воспитания воинской чести в обществе и армии разрабатывались по типу имевшихся рыцарских кодексов чести нравственные правила поведения офицеров, военнопедагогические наставления. Это и советы выпускникам юнкерских и кадетских училищ, и памятки молодым офицерам, и правила соблюдения чести и учтивости для офицеров различных родов войск (например, "Правила учтивости офицера" -у моряков, "Чести напоминание" - у драгун, "Чести наставление" - у улан), и, передаваемые из поколения в поколение, устные и письменные нравственные рекомендации.
Разработка этих правил осуществлялась как организованно, так и стихийно, "...частью самостоятельно, под влиянием прежних традиций, условий жизни и деятельности, частью привиты искусственно, поощрением правительства, сознающего, что патриотизм, честь и дисциплина - вот три звена, сковывающие ар-
»»6
мию в единое тело и дух .
В более или менее стройном виде кодекс чести российского офицерства в основном сформировался ко второй половине XIX в. Характерной особенностью
такого кодекса было то, что главным нравственным достоянием офицера считалась его честь: "Честь - святыня офицера, она высшее благо, которое он обязан хранить и держать в чистоте. Честь - его награда в счастье и утешение в горе. Честь закаляет мужество и облагораживает храбрость. Честь не знает ни тягостей, ни опасностей; делает лишения легкими и ведет к славным подвигам. Честь
,,7
не терпит и не выносит никакого пятна .
Ряд советских исследователей считает, что главным в этом кодексе было требование "уметь вести себя в обществе", т.е. соблюдение внешних правил приличия, целью которых было выделение офицеров в особую касту . С этим трудно согласиться. Безусловно, правила хорошего тона являлись обязательными для человека, носящего офицерский мундир, и в этом направлении проводилась соответствующая целенаправленная работа.
Однако, на наш взгляд, главной целью правил поведения являлось то, что, во-первых, они способствовали формированию определенных взглядов общества на офицера, признанию его общественной значимости; во-вторых, правила были призваны не только формировать поведенческую культуру офицера, но и решать задачу нравственного развития личности через деятельность, формирование возвышенных взглядов военных на свое призвание, свое значение в обществе и на свою личную корпоративную честь. В свою очередь, осознание своего личного достоинства, своей чести позволяло офицеру самому регулировать свое поведение как в мирное, так и в военное время, с помощью определенных правил, обычаев и традиций. При этом особое внимание офицеров обращалось на то, что по его поведению будут судить не только о нем лично, но и обо всем офицерском корпусе. "Офицер должен воздержаться от всяких увлечений, могущих набросить хотя бы малейшую тень на него лично, а тем более на корпус офицеров. Слово офицера всегда должно быть залогом правды, и потому ложь, хвастовство, неисполнение обязательства - пороки, подрывающие веру в правдивость офицера, бесчестят его звание и не могут быть терпимыми"9.
В российской армии существовали и многократно переиздавались такие сводные правила военной этики и этикета, как, например, "Советы молодому офицеру", составленные в 1900 г. ротмистром В.М. Кульчицким10 и рекомендованные генерал-квартирмейстером штаба армии как "катехизис для каждого офицера". Лаконизм изложения "вплоть до афоризмов" гарантировал быстрое запоминание и возможность найти необходимую мысль.
Сам по себе подход, выделявший морально-нравственные нормы поведения из всех требований, предъявляемых к офицерскому составу, в отдельную группу, на наш взгляд, заслуживает внимания, дальнейшего изучения и возможного использования в современных условиях при разработке кодекса чести российского офицера, так как эти требования способствовали развитию нравственной культуры поведения и на их основе формировались убеждения офицеров, их мотивационные установки и потребности.
В воспитании воинской чести российского офицерского корпуса активно использовались возможности воинских ритуалов и традиций. Фиксируя определенные формы почестей, ритуалы были призваны воздействовать прежде всего на эмоциональный компонент воинской чести. В процессе эмоционального, нравственно-эстетического восприятия, осмысливания содержания воинских ритуалов в их образной форме у офицера складывались представления об отображаемых событиях. Повторение, закрепление эмоциональных переживаний в процессе воинских ритуалов приводило к перерастанию их в устойчивые возвышенные чувства, в том числе и чувство чести. Кроме того, через ритуалы офицер в коллективе усваивал навыки, привычки, традиции, характерные для его социального окружения. При этом формировалась установка на деятельность, которая получила бы общественное одобрение и вырабатывалась потребность следовать нормам и правилам, принятым в данной социальной среде.
Некоторые воинские ритуалы зародились еще в период княжеских дружин и совершенствовались на протяжении веков. К ним можно отнести ритуал посвящения в воины, ритуал смотра дружины перед выступлением в боевой поход, ритуал захоронения с воинскими почестями и др.
Создание регулярной армии, новые принципы воинского обучения и воспитания потребовали качественного развития старой воинской ритуальности и создания новой, что нашло свое законодательное закрепление в многочисленных указах Петра I и утвержденных им воинских уставах.
В 1714 г. указом царя был узаконен ритуал посвящения в офицеры, который преследовал цель раскрыть в чувственно-впечатляющей форме отношение к службе в офицерском звании как к пожизненной государственной обязанности, привить любовь к профессии у кадрового военного и чувство гордости за принадлежность к славному офицерскому корпусу11.
Видное место в воспитании воинской чести имел воинский ритуал принятия военной присяги, введенный Петром I. Ритуал производился в торжествен-
ной обстановке, при развернутом знамени. Воины клялись не только "служить
всепресветлейшему... царю-государю верно и послушно", но и защищать госу-
12
дарство "телом и кровью..." . Впоследствии присяга, или торжественный обет, давались каждым военнослужащим при вступлении на престол нового государя.
В честь побед русского оружия в годы царствования Петра I начали проводиться триумфальные шествия. Полки с развернутыми знаменами, на которых были вышиты масличные ветви и лавры, под музыку торжественных маршей совершали церемониальные прохождения. Производился ружейно-пушечный салют, устраивались иллюминации и фейерверки. Триумфальные шествия русских войск послужили основой для зарождения нового воинского ритуала - военных парадов. Традиционными стали сначала военные парады гвардейских полков в Петербурге, а затем во всей армии.
Потребности развития и совершенствования воинских ритуалов обусловили небывалый рост военных оркестров в регулярной русской армии, что в свою очередь резко повышало не только их эстетическую, но и эмоциональновоспитательную действенность. В 1711 г. впервые были введены штаты военных оркестров: по 40 музыкантов в гвардейских полках, по 11 - в кавалерийских и артиллерийских, по 9 - в пехотных полках"13.
Почти каждый полк, юнкерское или кадетское училище имели свои собственные песни и марши. Несмотря на то, что все они были после 1917 г. запрещены к исполнению как "пережиток царизма", многие из них знакомы и сегодняшним офицерам, правда... под другими названиями. Так, "Марш Дроздовского полка" превратился в песню "По долинам и по взгорьям". Песни "Каховка", "Партизан Железняк" чрезвычайно напоминают "Песню 12-го Белгородского Уланского полка", то же самое можно сказать о песнях "Среди лесов дремучих... ", "По морям...", "Священная война", которые слегка переделали на советский лад.
Вместе с ритуалом торжественной встречи воинского знамени зарождался и ритуал отдания воинской чести рядовыми и унтер-офицерами господам офи -церам, который соблюдался незыблемо. М.И. Драгомиров обращал очень серьезное внимание на этот ритуал, считая, что "...отдание чести по-военному есть не игрушка и не потеха мелочного чьего-либо любочестия, но внешнее выражение того, что люди принадлежат к великому товариществу, назначение кое-
14
го - полагать душу свою за други своя .
Значимость момента и чистоту офицерской репутации подчеркивали широко распространенные в офицерской среде выражения: "Честь имею", "Слово чести", "Слово офицера".
Существенное воздействие на воспитание офицерской чести оказывало активное использование воспитательной силы примера, образца поведения.
Военные педагоги считали: "Педагогическое значение примера основывается на врожденном у человека инстинкте к подражанию"15. При этом учитывалось и то, что воспитание потребности в чести должно исходить из четко определенного нравственного идеала как цели воспитания. К.Д. Ушинский отмечал в свое время: "Удовлетворите всем желаниям человека, но отымите у него цель в жизни и посмотрите, каким несчастным и ничтожным существом явится он"16.
Нравственный идеал, как цель, влияя не только на сознание личности, но и на ее чувства, являлся своеобразным стимулом и мотивом деятельности, нравственного развития личности. Он мог воплощаться в литературном персонаже, реальной исторической личности или иметь сложный интегративный характер. Однако наивысшей эффективности воспитание чести достигало тогда, когда обеспечивалось единство нравственной цели и образ поведения. В этом случае в сознании офицера происходило своеобразное моделирование нравственного примера, который объединял в единое целое не только получаемую в данный момент извне информацию о путях реализации норм чести, но и уже накопленные офицером сведения об их практическом выполнении. Смоделированный в сознании образ не копировал полностью образец, которым являлся носитель авторитета. Это способствовало творческому подражанию нравственному примеру в конкретных ситуациях, с учетом личного опыта по осуществлению требований чести в деятельности офицера. Следовательно, нравственный образец организовывал реальное взаимодействие между нормами кодекса воинской чести и сознанием офицеров.
Исходя из понимания этого, а также из того, что "командиру части необходимо уменье научить офицеров тому, что не дало им учебное заведение, вселить
17
в них любовь к военному званию" , - в российской дореволюционной армии очень серьезное внимание уделялось обеспечению личной примерности начальников во всех сферах воинской деятельности. "Офицерам... не избирая облегчения, ровным, способным всегда по званиям своим быть первым с примером доб-
18
рой экзерциции и не жалеть себя", - указывал П.А. Румянцев .
Прежде всего, это касалось поведения командира в боевой обстановке. "Никогда, как бы тяжело ни пришлось, не следует забывать, что для успеха начальник должен вводить свою часть в бой, а не посылать ее"19, - считал легендарный генерал А.Д. Скобелев. Личное мужество, презрение к смерти, даже некоторая картинность при этом особо почитались в среде русского офицерства. Из литературных и документальных источников можно привести массу примеров такого поведения русских офицеров (от выдающихся военачальников до простых командиров рот). Например, знаменитый генерал Милорадович во время боя с превосходящими силами французов, в целях воодушевления подчиненных офицеров, приказал подать ему обед на редут, простреливаемый французами20.
Потомок русских эмигрантов, сам бывший офицер французской армии, писатель В. Волков охарактеризовал это явление как типично русское: "Французский офицер командует, немецкий идет позади своих солдат, направляя их, а русский встает под пулями во весь рост и бросается в атаку. Меня с детства воспитывали: если есть у офицера привилегии, то главная из них - рисковать собственной жизнью..."21.
Соотношение потерь офицеров до 30% и солдат - 20% в проигранной русско-японской войне говорит о том, что российские офицеры всегда сполна поль-
22
зовались этой "привилегией" .
Передовые военачальники стремились завоевать нравственный авторитет у подчиненных офицеров, понимая, что это реальная "...власть, которую ему не может дать никакой закон, если он своими дарованиями и честными отношениями к
23
подчиненным офицерам не сумеет заслужить их доверия и любви" . Такие командиры ни перед кем не кланялись и не учили этому других, ибо уважали себя и свое звание. Они никому не грозили кулаком и беспощадной расправой, ибо в каждом подчиненном уважали человека и воина. Они ни в ком не убивали человеческого достоинства и рыцарских чувств, не заставляли делать ничего не совместимого с офицерской честью, так как понимали, что "начальник, не щадящий самолюбия своих подчиненных, подавляет в них благородное желание прославиться и тем, без сомнения, роняет их нравственную мощь"24.
Такие командиры не позволяли, чтобы какие-либо слухи об их офицерах доходили случайным посторонним путем, ибо понимали, что "хуже всего, если командир... из рвения все знать и ведать допустит себя до получения каких-либо сведений через нижних чинов, или даст значение получаемым анонимным пись-
мам или безыменным доносам. То и другое не приносит никакой пользы, а только подрывает нравственное влияние командира"25.
Высоко неся знамя офицера и человека, такие командиры уважали и те законы, которые облекли их властью и почетом. Уважая закон, они первые везде и во всем подавали пример его исполнения. "Они служили не только за страх, но и за совесть. Они служили, а не выслуживались"26. Именно такими командирами были Суворов, Румянцев, Багратион, Неверовский, Раевский, Ермолов, Драгоми-ров, Скобелев, Марков, Деникин и тысячи других, являвших собой образцы истинной воинской чести.
Конечно, в российской армии были и другие офицеры, воспитанники гатчинской школы, но, в конечном итоге, не они определяли прогрессивную тенденцию в воспитании офицерской чести.
Педагогически целесообразные взаимоотношения в офицерской среде способствовали воспитанию воинской чести за счет:
- уважения личного достоинства офицера. Нарушение этого правила приводило к острым конфликтам. Так, в сентябре 1820 г. в ответ на неуважительное отношение со стороны великого князя Николая Павловича (будущего императора) 52 офицера лейб-гвардии Измайловского полка подали прошение об отставке, поскольку другого пути удовлетворения оскорбленной чести от лица царской
27
фамилии они не имели ;
- осуждения поступков, унижающих честь других военнослужащих. Известен факт, когда за унижение своих подчиненных командир Семеновского гвардейского полка Шварц был приговорен военно-судной комиссией, состоящей из
28
командиров гвардейских полков, к смерти ;
- дифференциации норм взаимоотношений между офицерами в различных сферах деятельности. Считалось неприемлемым переносить служебные нормы взаимоотношений в офицерские собрания и наоборот.
Установление педагогически целесообразных взаимоотношений в офицерской среде вело к гуманизации процесса воспитания воинской чести и повышению его результативности.
Первостепенную роль в деле воспитания офицерской чести играло активное развитие самодеятельности социально-педагогической среды, в которой находились офицеры. В российской армии диалектически взаимодействовали официальные и неофициальные отношения. "Строгое повиновение начальству на
службе и полная свобода корпорации в ее домашних внутренних делах, в ее
29
нравственном сознании чести - вполне примиримы друг с другом .
Такая диалектика создавала условия для самореализации офицера, позволяла ему: во-первых, удовлетворять потребность в чувстве чести и в официальных, и в неофициальных отношениях; во-вторых, среда формировала общественное мнение, неофициальному суду которого, помимо официального суда чести, подвергался офицер. И этот суд был гораздо строже и беспощаднее официального, т.е. от него нельзя было спрятаться, он действовал всегда и везде, оперативно фиксируя изменения взглядов на честь. "Изменяется все на свете: законы, обычаи, взгляды, привычки... Изменяются (органически) и взгляды офицерской среды на то, что оскорбительно для офицера и что нет, что лишает его доброго имени, и что нет. В этой органической выработке и смене взглядов и понятий в офицерской среде и в приложении этих взглядов и понятий к отдельным случаям жизни и заключается самодеятельность офицерской среды в вопросах
30
чести .
О силе такой самодеятельности свидетельствует тот факт, что на протяжении веков суровыми законодательными мерами боролись с поединками, а общественное мнение их одобряло. В результате поединки в офицерской среде были узаконены.
Важнейшим средством активизации самодеятельности социальнопедагогической среды являлось офицерское собрание, одной из основных функций которого было формирование корпоративного духа, считавшегося одной из основ нравственного здоровья офицерского корпуса.31
Офицерские собрания начали зарождаться в середине XVIII в. В 1776 г. с согласия Екатерины II состоялось торжественное открытие с балом и ужином Кронштадтского морского клуба. Учредители клуба преследовали цель предоставить офицерам возможность взаимного, независимо от чинов и рангов, общения между собой, добиться соединения в одну общую семью офицеров флота. Немаловажным было и желание объединить семьи офицеров и показать молодым примеры нравственности, благородства и чести.
В армии в 1824 г. по инициативе А. А. Аракчеева в военных поселениях стали устраивать библиотеки и "офицерские ресторации". В последующем именно они послужили прообразом офицерских собраний, которые стали создаваться в войсках. В 1874 г. офицерские собрания были открыты почти во всех дивизиях. Как указывалось в Положении об офицерских собраниях, введенных в
действие приказом № 38 от 26 августа 1881 г., собрания устраивались в отдельных частях с целью доставить офицерам возможность для взаимного сближения и поддержания между ними правильных товарищеских отношений, соответст-
32
вующих духу и требованиям военной службы .
Большое внимание в собрании уделялось поведению и взаимоотношеням офицеров. Офицеры обязаны были стремиться к поддержанию чести и достоинства в собрании. Старший по званию из членов собрания наблюдал за исполнением правил поведения. В случае несоблюдения кем-либо правил поведения в собрании любой член собрания должен был напомнить ему о необходимости достойного поведения. Между офицерами практиковалось товарищеское общение независимо от воинского звания и служебного положения. Как правило, офицеры обращались друг к другу по имени-отчеству. Ввиду особого значения офицерского собрания всем его участникам надлежало обязательно быть в военной форме.
После учреждения офицерских собраний в отдельных воинских частях следующим этапом в совершенствовании деятельности офицерских собраний стало создание общего собрания армии и флота. 12 декабря 1897 г. был утвержден "Устав собрания армии и флота". 22 марта 1898 г. состоялось торжественное открытие собрания. Общее офицерское собрание было учреждено примерно с теми же целями, что и собрание отдельных частей.
Материалы исследования показывают, что воспитание офицерской чести не только происходило в результате целенаправленного педагогического воздействия, но и зависело от стабильности стремления личности к самосовершенствованию.
Самовоспитание и самообразование офицерского состава, по мнению военных педагогов дореволюционной России, являлись важнейшим путем формиро-
33
вания воинской чести, и им уделялось определенное внимание . Суть их высказываний сводилась к тому, что офицер обязан непрестанно повышать свой военно-профессиональный уровень, вырабатывать в своем характере такие черты, которые позволяли бы ему высоко нести звание офицера. "И муштруйте и воспитывайте!.. Но только сначала себя, а потом солдата", - требовал в свое время Н.Д. Бутовский34. Самовоспитание предполагало активное участие личности в работе по формированию своих нравственных убеждений, помогало преодолеть следование в повседневной жизни расхожим прописям, формировало творческое отношение к решению жизненных задач.
Самовоспитание и самообразование строилось на прочном фундаменте умственного и нравственного развития, полученного офицером в стенах военноучебного заведения35.
Важным в этом процессе являлось побуждение офицера к работе над собой, поэтому передовые офицеры-воспитатели стремились создать для этого соответствующие условия. М. А. Уваров отмечал в свое время: "...Чтобы побудить наших офицеров на службе работать над самоусовершенствованием себя... надо внести в это дело начала совершенствования с достаточной гарантией правильности и справедливости их применения..."36. Он предлагал поставить чинопроизводство офицеров в строгую зависимость от стремления к самосовершенствованию, отражая этот момент в аттестациях.
В российской армии воспитание чести и самовоспитание были тесно связаны между собой. Воспитание предшествовало самовоспитанию, выводило субъекта воспитания на режим саморазвития чести, а с другой стороны, самовоспитание, являясь средством воспитания, во многом обусловливало эффективность этого процесса.
Таким образом, задачи воспитания воинской чести у офицеров российской дореволюционной армии решались в тесном единстве с общими направлениями и средствами нравственного воспитания. Воспитание воинской чести являлось составной частью процесса нравственного воспитания и осуществлялось в ходе всех видов деятельности офицера.
1 Военная энциклопедия / под ред. Величко. СПб., 1912. Т. 6. С. 485.
2 Куприн А.И. Поединок. М., 1979. С. 196.
3 См.: Энциклопедический словарь. СПб., 1890-1907; Практическая школьная энциклопедия. М., 1912; Военно-энциклопедический лексикон, издаваемый обществом военных и литераторов. СПб., 1852-1858; Энциклопедия военных и морских наук / под ред. Леера. СПб., 1883-1897; Военная энциклопедия / под ред. Величко. СПб., 1911-1915 и др.
4 КисловА. Военная нравственность. СПб., 1838; БестужевА.Ф. Правила военного воспитания относительно благородного юношества и наставления для офицеров военной службе себя посвятивших. СПб., 1807. С. 168; Иванцов-Платонов А.М. Истинное понятие о чести и фальшивое представление о ней. СПб., 1874; Швейковский П.А. Суд чести и дуэль в войсках российской армии. СПб., 1912; Каменский П. Честь и наскоки //Варшавский военный журнал. Варшава, 1904. №12; ГалкинМ.С. Новый путь современного офицера. М., 1906 и др.
5 См.: Основные понятия о нравственности, праве и общежитии. Курс законоведения для кадетских корпусов. СПб., 1898.
6 М.Э. Дуэль и честь в истинном освещении. Сообщение в офицерском кругу. СПб., 1902. С. 44.
7 Галкин М. Новый путь современного офицера. М., 1907. С. 22.
8 См.: Вдовюк В.И. Военно-педагогическая этика и совершенствование профессионально-этической подготовки советских офицеров: Дис. .. .д-ра пед. наук. М., 1983; ГаркушаЕ.П. Воспитание чести советского офицера у курсантов военных училищ: Дис. ...канд. пед. наук. М., 1988 и др.
9 Свидзинский Э. Заметки об общих военных принципах // Военный сборник, 1875. № 2. С. 18.
10 См.: КульчицкийВ.М. Советы молодому офицеру. Харьков, 1916.
11 См.: СтроковА.А. История военного искусства. М., 1955. Т1. С. 465.
12 Устав воинский. СПб., 1826. С. 348.
13МихневичВ.О. Очерк истории музыки в России. СПб., 1879. С. 36.
14 ДрагомировМ.И. Одиннадцать лет. 1895 - 1908. СПб., 1909. С. 168.
15 Педагогические основы воспитания солдата // Очерки военной педагогики. СПб., 1911. С.37.
16 УшинскийК.Д. Избр. пед. соч. М., 1953. Т. I. С. 300.
17 Карцев П. Командование отдельной частью. Практические заметки из служебного опыта. СПб., 1893. С. 5.
18 РумянцевП.А. Документы. М., 1953. Т. I. С. 40.
19 Армейские вопросы. СПб., 1893. Вып. I. С. 27.
20 См.: Анекдоты и черты из жизни графа Милорадовича. СПб., 1886. С. 56-81.
21 Волков В. На родину туристом не ездят. //Лит. газета. 1989. 23 августа.
22 См.: Зайончковский П.А. Самодержавие и русская армия на рубеже ХГХ-ХХ столетий. 1881-1903. М., 1973. С. 236.
23 Военная энциклопедия /Под ред. Величко. Пг., 1914. Т. 17. С. 48.
24 ГалкинМ.С. Новый путь современного офицера. М.,1906. С. 31.
25 Карцев П. Командование отдельной частью. Практические заметки служебного опыта. СПб., 1893. С. 23.
26 Залесский. Фундамент подготовки войск для победы над сильным врагом //Разведчик. 1906. № 1020.
27 РГВИА. ф. 660, оп. 1, д.18, л. 40.
28 См.: КривицкийА.Ю. Традиции русского офицерства. М., 1945. С. 28.
29 Военная реформа: Сборник статей. СПб., 1906. С. 67.
30 Каменский П. Честь и наскоки. С. 879.
31 См.: ПузыревскийА. Сборник тем для бесед офицеров в войсковых собраниях. СПб., 1895.
32 Положение об офицерских собраниях в отдельных частях войск. СПб., 1881. С. 2.
33 См.: Морозов К. Воспитание генерала и офицера, как основа побед и поражений. Вильно, 1909; Свидзинский Э.Ф. Заметки о развитии военных познаний и общих военных принципов в среде офицеров нашей армии //Военный сборник. СПб., 1875. № 10; УваровМ.А. О воинском звании и знании //Военный сборник. СПб., 1906. №12; Галкин М.С. Указ. соч. и др.
34 Цит. по: Военная психология и педагогика: Хрестоматийный сборник. М., 1992. С. 38.
35 См.: Бобровский И.О. Юнкерские училища. Обучение и военное воспитание. СПб., 1873. С. 24.
36 УваровМ.А. О воинском звании и знании //Военный сборник. СПб., 1906. № 12. С. 176.
