CC BY
224
ВООРУЖЕННОЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ В АФГАНИСТАНЕ И ПОЛИТИКО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ
Агыбай СМАГУЛОВ
Чрезвычайный и полномочный посол Республики Казахстан в Республике Таджикистан (Душанбе, Таджикистан)
АННОТАЦИЯ
Рассматриваются основные пути влияния афганского вооруженного конфликта на политическую и экономическую ситуацию в Центральной Азии и Казахстане.
Во-первых, из Афганистана, ставшего в 1990-х годах очагом международ-
ного терроризма и религиозного экстремизма и превратившегося в базу вооруженной таджикской и узбекской оппозиции, исходила реальная угроза насильственного изменения государственного строя в Таджикистане и Узбекистане. В Таджикистане благодаря посредниче-
ской роли ООН и усилиям некоторых государств региона удалось интегрировать оппозицию в процесс мирного развития. Что касается узбекской оппозиции, воевавшей в Афганистане на стороне движения «Талибан», то в ходе военных операций международной коалиции она была серьезно ослаблена.
Компромисс в Таджикистане был достигнут за счет включения в Конституцию Республики нестандартных юридических норм и легализации исламской партии. Однако существует опасность, что ислам, включенный в политическую систему государства с преобладающим мусульманским населением, сможет прийти к власти путем «демократического выбора», как это произошло в Египте.
Руководство Узбекистана, отказавшееся от переговоров и «выдавившее» вооруженную оппозицию в Афганистан, сумело извлечь немалые выгоды из операции «Несокрушимая свобода»: исчезла прямая угроза продолжения атак религиозных экстремистов, как это было в 1999 и 2000 годах. Однако ожидаемый вывод войск международной
коалиции и новый виток гражданской войны в Афганистане могут стать очередным поводом для беспокойства государств Центральной Азии, так как существующая в них чрезвычайно сложная социально-экономическая ситуация способна вызвать всплеск исламского радикализма.
Во-вторых, нестабильный Афганистан практически полностью блокировал возможность диверсификации внешнеэкономических связей этих государств, строительства автомобильных и железных дорог, линий электропередачи и газопроводов на южном направлении. Афганистан продолжает оставаться труднопреодолимым барьером на пути развития торговых связей стран Центральной Азии и Казахстана с государствами Южной Азии и Среднего Востока, а также препятствием для выхода к их морским портам.
Тот факт, что США покидают Афганистан, так и не сумев ликвидировать «афганскую угрозу», заставляет государства Центральной Азии и Казахстан обращать свои взоры в сторону России и Китая.
(Г ^^
КЛЮЧЕВЫЕ Афганистан, Центральная Азия и Казахстан, СЛОВА: афганский кризис и ситуация в Центральной Азии,
национальное примирение в Таджикистане, Большая Центральная Азия, «Новый Шелковый путь», Новый Средний Восток.
\ 4
Введение
Афганский кризис уже более двух десятилетий оказывает самое серьезное влияние на ситуацию в государствах Центральной Азии (ЦА). Мировые и региональные державы активно или пассивно используют его для достижения своих геополитических и геоэкономических целей. Свое военное присутствие в регионе США обосновали обвинением талибов в укрывательстве международных террористов, атаковавших Вашингтон и Нью-Йорк 11 сентября 2001 года.
Представляется, что до тех пор, пока Россия и Китай не укрепят свои позиции в Афганистане, им будет выгодно сохранение в этой стране нестабильности.
В свою очередь, Иран, не теряя времени, строит транспортную инфраструктуру, чтобы обеспечить внутриконтинентальным государствам выход в Персидский залив через свою территорию.
До сих пор исследования экспертов по афганской проблеме касались вопросов безопасности: угроз международного терроризма, религиозного экстремизма и незаконного оборота наркотиков. Много работ посвящено афганской и центральноазиатской политике ведущих государств мира, стремящихся установить свое влияние в этом регионе.
Однако деятельность государств Центральной Азии и Казахстана (в том числе и на афганском направлении) как самостоятельных субъектов международной политики осталась практически неизученной. Данная статья имеет целью частично заполнить этот пробел и положить начало соответствующим исследованиям.
Усилия стран региона по диверсификации внешних связей и угрозы, исходящие из Афганистана
После обретения независимости перед народами ЦА и Казахстана в полный рост встали острейшие политические и экономические вопросы: «Какой тип государственности строить? Какова будет экономическая политика нового государства? Какие внешнеполитические приоритеты следует выбрать: взять ли курс на интеграцию на постсоветском пространстве, где основным ядром выступает Россия, или переориентироваться на мусульманский Юг?»
С падением железного занавеса государства ЦА, Среднего Востока и Южной Азии (ЮА), расположенные на границах так называемого «мягкого подбрюшья России» (в отличие от западных и дальневосточных рубежей Советского Союза оно было абсолютно непроницаемо для международной торговли), предприняли взаимные активные шаги к сближению.
Первые контакты были установлены еще до обретения независимости. В июле 1991 года состоялся официальный визит президента Казахской ССР Н. Назарбаева в КНР; в сентябре того же года высокопоставленная делегация этой республики посетила Турцию.
В августе 1991 года президент Узбекистана И. Каримов нанес официальный визит в Индию, а в декабре состоялись турецко-узбекские переговоры на высшем уровне в Анкаре.
Первый президент независимого Таджикистана Р. Набиев после посещения Финляндии (где 25—27 февраля 1992 г. он подписал Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе) нанес визиты в Иран (28—30 июня 1992 г.), Пакистан (30 июня — 2 июля 1992 г.) и Афганистан (14—15 июля 1992 г.)1.
Р. Набиев, будучи председателем Совета министров, а затем первым секретарем ЦК КП Таджикистана, начинал строительство Рогунской ГЭС, высоко оценивая ее стратегическое значение для страны и всего региона. Во время визита в Исламабад он получил от пакистанского руководства предложение о льготном кредите на сумму в 500 млн долл., предназначенном для достройки станции с последующей выплатой долга электроэнергией. По тем временам этого было достаточно для ввода объекта в действие2 (с учетом стадии готовности станции).
1 См.: Саидов З. Межгосударственные отношения Республики Таджикистан в период становления ее внешней политики. Душанбе, 2012. С 17.
2 См.: СафаровМ. Рахмон Набиев: загадочная смерть президента // Вечерка, 24 апреля 2012.
Уже через два месяца после образования СНГ в Ашхабаде обсуждался вопрос о вступлении всех центральноазиатских государств в Организацию экономического сотрудничества (ОЭС), учредителями которой являлись Иран, Пакистан и Турция. На состоявшейся 28—29 ноября в Исламабаде внеочередной сессии Совета министров ОЭС республики ЦА, Казахстан, Азербайджан и Афганистан официально подписали документ о вступлении в Организацию. В октябре 1992 года прибывшими в Турцию лидерами пяти тюркоязычных государств была подписана Анкарская декларация; некоторые наблюдатели назвали ее проектом «тюркского общего рынка».
Считая первостепенной потребностью региона развитие современной транспортной инфраструктуры, связывающей страны — члены ОЭС друг с другом и с остальным миром, совещание министров транспорта в Алматы приняло в октябре 1993 года Основной план развития транспортного сектора. Этот документ включал перечень конкретных проектов и работ, которые должны были быть выполнены странами-членами на национальном, двустороннем и региональном уровнях. На IV саммите в мае 1996 года, были подписаны меморандумы о строительстве дорог, а также нефте- и газопроводов с выходом на порты Карачи и Гвадар.
Однако на пути регионального экономического сотрудничества имелись как минимум два препятствия.
■ Во-первых, отсутствовали необходимые условия для политических и экономических связей.
■ Во-вторых, существовали иные, более выгодные направления сотрудничества.
По мнению В. Белокреницкого3, конфликт в Афганистане долгое время заставлял страны региона искать иные пути политико-экономического сотрудничества. Более того, реальные угрозы безопасности, исходившие из Афганистана, стали одной из основных причин подписания в Ташкенте Договора о коллективной безопасности (май 1992 г.).
Руководство Таджикистана открыто заявляло, что вооруженная оппозиция базируется на территории Афганистана. Выступая в 1993 году на 48-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН, Э. Рахмон подчеркнул, что оппозиционеры, «перебравшись сюда из Таджикистана, при содействии экстремистских групп и сил международного терроризма вынашивают планы насильственного изменения государственного строя в нашей стране»4. Исламистское ядро Объединенной таджикской оппозиции (ОТО) с территории Афганистана вело борьбу за исламское государство в Таджикистане силами армии численностью 6 тыс. моджахедов5.
Не менее актуальными были проблемы создания транспортных, энергетических и газопроводных коридоров через территории Афганистана и Ирана. Таджикистану необходимо было завершить строительство Рогунской ГЭС и начать экспорт электроэнергии в Пакистан, а также найти выход из транспортного тупика. Узбекистан ставил своей задачей вывоз хлопка в южные порты и далее на мировые рынки. Для Туркменистана большое значение имело строительство газопровода через Афганистан в Пакистан и развитие торговли со своими южными соседями.
Прорабатывались планы строительства по западной равнинной части Афганистана железнодорожной магистрали протяженностью 800 км.
Одним из свидетельств большой заинтересованности Пакистана в развитии транспортных связей с ЦА является то, что Исламабад был инициатором одобренного на заседании Со-
3 См.: Белокреницкий В. Проблемы и перспективы формирования Центральноазиатского макрорегиона // Восток, 1993, № 4. С. 43.
4 Рахмонов Э. Тысяча лет в одну жизнь (Сборник выступлений, речей, интервью и статей). Душанбе: Ирфон, 2003. С. 9.
5 См.: Зайферт А.К., Крайкемайер А. О совместимости политического ислама и безопасности в пространстве ОБСЕ. Душанбе: Шарки Азод, 2003. С. 10.
вета министров ОЭС в Кветте в феврале 1993 года плана создания к концу столетия единой коммуникативной системы государств — членов этой организации6.
В то же время существовало мнение, что угроза радикального ислама, непосредственно исходящая из Афганистана, заблокирует участие стран ЦА в международном сотрудничестве через их выход к южным морям и лучше всяких экономических рычагов будет держать их в орбите России, не позволяя пойти на полный разрыв военно-политического сотрудничества с ней (достаточно регулярно напоминать им о грозящей с юга опасности). В этой связи в ноябре 2000 года А. Реутов писал, что «инициативу центральноазиатских республик (по признанию талибов) в Москве воспринимают без особого энтузиазма»7.
Угрозы исламского радикализма светскому характеру государств региона
Особенно остро вопрос о том, каким будет государство — светским или теократическим, — встал в Таджикистане и Узбекистане. В этих республиках вышедшие на политическую сцену религиозные движения прямо требовали положить в основу государственного строя шариат.
По мнению исследователя Э. Рахматуллаева, многолетний конфликт в Афганистане оказал мощное дестабилизирующее воздействие на ЦА. В отличие от ренессанса традиционного ислама, фактор исламизма вкупе с поддержкой внерегиональных центров радикализма, включая Афганистан, стал новым явлением в политической жизни региона8.
Представляется, что, столкнувшись с угрозой исламистов и наблюдая все те негативные процессы, которые происходили в Таджикистане, И. Каримов пришел к выводу, что в стране необходимо установить сильную авторитарную власть. Вероятно, он считал, что только таким путем можно избежать хаоса по таджикскому сценарию.
В своей книге «Узбекистан на пороге XXI века», опубликованной в 1997 году, И. Каримов, определяя основные направления внутренней и внешней политики страны, со всей определенностью писал: «Мы за то, чтобы религия продолжала играть роль приобщения населения к высшим духовным, моральным и нравственным ценностям. Но мы никогда не допустим, чтобы религиозные лозунги стали знаменем борьбы за власть, поводом для вмешательства в политику, экономику и юриспруденцию, поскольку видим в этом потенциальную угрозу безопасности и стабильности для нашего государства»9.
По нашему мнению, верная оценка мотивов активизации исламских боевиков на территории Кыргызстана и Узбекистана дается в статье О. Молдалиева «Странная война в долине яда. Баткен 1999»10. Автор приходит к выводу, что стратегия борьбы исламских экстремистов оправдала себя и в Афганистане, и в Таджикистане.
К этому времени ультраконсервативное движение «Талибан» практически полностью контролировало Афганистан; были введены законы шариата в их крайне жесткой интерпре-
6 См.: Москаленко В. Пакистан — курс на Центральную Азию // Восток, 1996, № 5. С. 83.
7 Реутов А. Казахстан больше не боится талибов // Коммерсант, 24 ноября 2000, № 221 [www.kommersant.ru/ doc/164129].
8 См.: Рахматуллаев Э. Превентивная дипломатия: панацея или мираж? Монография. М., 2007. С. 266—267.
9 Каримов И. Узбекистан на пороге XXI века. Угрозы безопасности, условия и гарантии прогресса. Ташкент, 1997. С. 43—44.
10 Молдалиев О. Странная война в долине яда. Баткен 1999 // Центральная Азия и Кавказ, 2000, № 1 (7). С. 46—54.
тации. Правительство талибов было признано Пакистаном, Саудовской Аравией и Объединенными Арабскими Эмиратами. На грани его признания находилось и правительство Узбекистана11.
Туркменистан, практически признавая де-факто движение «Талибан» в качестве официальной власти Афганистана, позволил открыть представительство этой страны в Ашхабаде. В свою очередь, в афганских городах Герат и Хайратон действовали консульства Тур-кменистана12.
По сообщениям газеты «Коммерсант», посол Казахстана встретился в Исламабаде с представителем «Талибана» в Пакистане, а президент Н. Назарбаев назвал это движение одной из основных политических и военных сил в Афганистане, с которой его страна готова вести диалог13.
Летом 1999 года талибы прилагали активные дипломатические усилия, направленные на признание их правительства (являвшегося своего рода противовесом «Северному альянсу» во главе с Б. Раббани) ООН14.
Вооруженные формирования Объединенной таджикской оппозиции, основу которой составляла Партия исламского возрождения, базировались на территории Афганистана. ОТО была признана президентом Э. Рахмоном; в результате ее представители заняли места в правительстве. Референдумом от 26 сентября 1999 года были внесены изменения в Конституцию Республики Таджикистан, в том числе касающиеся создания политических партий на религиозной основе.
Безусловно, принятие новой редакции Конституции было компромиссом, на который необходимо было пойти ради достижения национального примирения и обеспечения мирного развития страны. А. Достиев, являвшийся заместителем председателя Комиссии по национальному примирению15, считает совершенно очевидным, что внесенные поправки противоречат требованиям первой статьи Конституции, которая (наряду с другими статьями ее первой главы) устанавливает, что Таджикистан является светским государством. Кроме того, согласно статье 8 Конституции, религиозные объединения отделены от государства.
Далее А. Достиев пишет: «Вместе с тем опыт Таджикистана, находившегося лишь в начале пути к правовому государству, показал, что в стране, где возникает гражданская война, но противоборствующие стороны, исходя из высших интересов народа и государства, готовы остановить ее, должны быть использованы все возможности для достижения компромисса, в том числе в сфере конституционных проблем. Угрозе самоистребления должны быть противопоставлены взвешенные политические решения, открывающие перспективы стабилизации в обществе, пусть они даже противоречат на данном этапе классическим юридическим нормам.
Так, придерживаясь противоположных позиций по самому широкому комплексу вопросов, противоборствовавшие в Таджикистане стороны тем не менее, во имя сохранения единства нации и исключения самой возможности возникновения гражданской войны впредь, пришли к выводу о необходимости внесения изменений в действующие Конституцию и законы, вплоть до принятия неординарных законодательных норм.
Обе конфликтовавшие стороны, отказываясь от военного решения имеющихся проблем, сознавали при этом, что согласованное введение новых, политически обусловленных юридических норм продиктовано высшими интересами народа и государства, является объективно
11 [www.polit.ru/news/2000/10/16/553516].
12 [www.history-x.ru/04/006/030/007.htm].
13 См.: Коммерсант, 24 ноября 2000, № 221.
14 [www.pravda.ru/politics/03.11.2000/801158-0/].
15 См.: Достиев А.С. Конституция Республики Таджикистан 1994: история разработки, принятия, внесения изменений и основные положения. Душанбе: Матлубот, 2001. С. 49.
вынужденной мерой и в историческом плане эти нормы носят временный характер. В условиях устойчивого мира и стабильности, по мере развития и возвышения культуры политического диалога между различными силами общества, они в конце концов уступят свое место подлинно правовым юридическим нормам, находящимся в полной гармонии с нормами Основного закона»16.
Вместе с тем, согласно Протоколу о гарантиях осуществления «Общего соглашения об установлении мира и национального согласия в Таджикистане», Комиссию по национальному примирению возглавил представитель ОТО. В структурах исполнительной власти на всех уровнях, в том числе в силовых структурах, оппозиции предоставлялось 30% мест, и 25% мест в Центральной избирательной комиссии17.
Теперь исламисты ставили перед собой задачу добиться максимальной политической выгоды от участия в предстоявших президентских и парламентских выборах. Таким образом, оппозиция заложила первый кирпичик в юридическую основу достижения своей стратегической цели — создания исламского государства. Еще в 1990 году главный духовный руководитель Таджикистана Ходжи Акбар Тураджонзода открыто заявлял, что он и его единомышленники стремятся к созданию исламского государства. Однако уточнял, что «это является не сегодняшней задачей, а стратегической целью»18.
Между тем главная опасность заключается в том, что в долгосрочной перспективе в странах с преобладающим мусульманским населением более серьезный вызов светскому государству представляет собой именно поэтапная стратегия «умеренного» политического ислама, его стремление «укрепиться в нынешней государственной системе» и «расширить рамки идейно-политического воздействия на общественную жизнь страны»19. В данном случае речь идет о попытках через «обращение» большинства населения в свою идеологию подтолкнуть его к мысли о необходимости установить «исламский порядок», а затем постепенно завоевать политическую власть через упразднение светского государства путем «демократического выбора» и достичь, если можно так выразиться, «недемократической» цели демократическим
путем20.
Так, когда за убийством президента Египта А. Садата 6 октября 1981 года последовали антиэкстремистские меры, часть организаций политического ислама, понесших существенные потери, прекратили военную деятельность и перешли к пропагандистской работе.
Следует отметить, что показная умеренность — это главное отличие «Братьев-мусульман» от многих других исламских организаций. Еще в 2006 году руководители этой организации, уже имевшей 88 представителей в парламенте, отмечали, что их главная задача — «продвижение реформ путем просвещения и образования народа». Используя инициированную «сверху» либерализацию правил политической игры, они вели целенаправленную пропагандистскую и агитационную работу, постепенно создавая условия для прихода к власти21. Через 6 лет, 30 июня 2012 года, один из руководителей этой организации М. Мурси стал президентом, а в декабре того же года в Египте на референдуме была принята Конституция, согласно которой шариат объявлялся основным источником права в стране.
16 Там же. С. 49—50.
17 См.: Амирбек А. Роль Исламской Республики Иран в установлении мира в Таджикистане. Душанбе, 2004.
С. 230.
18 Зайферт А.К., Крайкемайер А. Указ. соч. С. 100.
19 Ниязи А. Возрождение ислама в Таджикистане: традиция и политика // Центральная Азия и Кавказ, 1999, № 5.
С. 163.
20 См.: Шнайдер-Детерс В. Светское государство и пробуждение ислама в постсоветской Центральной Азии (некоторые политические выводы). В кн.: Ислам и светское государство / Под ред. З.И. Манавварова, В. Шнайдер-Детерса. Ташкент, 2003. С. 124.
21 См.: Ёвкочев Ш. О влиянии радикальных исламских организаций и движений Египта на социально-политическую ситуацию в стране // Восток, 2007, № 6. С. 116—124.
Примерно такой же сценарий, предполагавший вооруженную борьбу и систематический террор, замышлялось реализовать и в Узбекистане, с тем чтобы вынудить официальный Ташкент признать Исламское движение Узбекистана (ИДУ) как легальную оппозицию и начать переговоры с его лидерами.
В итоге планировалось по таджикскому варианту создать комиссию по национальному примирению, внести соответствующие изменения и дополнения в Конституцию Узбекистана и получить квоту в правительстве и органах государственной власти на всех уровнях. Руководствуясь этими целями (равно как и некоторыми другими), узбекские отряды ОТО еще в июне 1999 года были переброшены в труднодоступные районы восточного Таджикистана. В подконтрольных таджикской оппозиции районах каратегинской зоны были созданы центры подготовки боевиков, перевалочные базы.
Эти действия таджикской и узбекской оппозиции были следствием происходивших в Таджикистане политических процессов, связанных с реализацией Общего соглашения об установлении мира и национального согласия. Согласно плану национального примирения, 17 июня 1999 года между правительством Э. Рахмона и ОТО был подписан протокол о роспуске и разоружении вооруженных формирований оппозиции и снятии запрета на деятельность оппозиционных партий и их СМИ (позднее, в августе 1999 г., Верховный суд Таджикистана отменил запрет на деятельность Партии исламского возрождения Таджикистана).
По мнению О. Молдалиева, вооруженное вторжение исламистов планировалось отнюдь не с целью ведения широкомасштабной войны с Узбекистаном, как многие пытались это представить. На самом деле предполагалось осуществить «стратегию захвата власти» в соответствии с идеологией исламского экстремизма, то есть путем осуществления дестабилизирующего террора, диверсий и партизанских вылазок.
К чему могли привести эти насильственные акты, предположить несложно: экстремисты втянули бы правительство в спираль насилия, тем самым противопоставив его населению. Разумеется, это привело бы к усилению позиции исламистов и их последующему признанию в качестве одной из сторон переговорного процесса. Конфликт, естественно, не ограничился бы пределами одного государства и мог повлечь за собой «афганизацию» всей ЦА22.
Безусловно, исламские радикалы надеялись на поддержку международных террористических организаций, обустроивших свое логово на территории Афганистана. Об этом свидетельствует тот факт, что после разгрома вооруженных формирований экстремистов на территории Кыргызстана и самого Узбекистана они вынуждены были вновь уйти в Афганистан; в этом им содействовали также и таджикские власти (хотя они и действовали в целом под политическим давлением Ташкента) и руководство ОТО. Последнее, добившись легитимности в Таджикистане, естественно, не хотело терять достигнутые позиции. Что же касается президента Э. Рахмона, то он хотел сохранить сложившийся в стране хрупкий мир и укрепить зыбкий процесс национального примирения. Поэтому он и позволил узбекским боевикам беспрепятственно уйти в Афганистан23.
Президент Узбекистана И. Каримов, просчитав стратегическую ситуацию и учтя ряд факторов, оказывавших самое серьезное влияние на развитие политических процессов в стране, стремился не дать экстремистам ни малейшей зацепки для придания хоть какой-то легитимности их деятельности или оправдания присутствия исламистских баз в ЦА. Кроме того, И. Каримов никак не мог согласиться с выводами западных исследовательских центров о том,
22 См.: Молдалиев О. Указ. соч. С. 51—52.
23 См.: Камолов С. Граница. К истории становления границы Республики Таджикистан. Душанбе, 2007. С. 149— 160. Из конфиденциальных бесед с сотрудниками спецслужб автору стало известно, что силовые структуры Республики Таджикистан организовали перевозку и вывод Джумы Намангани на территорию Афганистана через речной порт Нижний Пяндж.
что «мирный процесс в Таджикистане стал отправной точкой для беспримерного исследования возможностей компромисса между исламистскими и секулярными силами. Первым компромиссом, заключенным в ЦА между исламистами, а также их союзниками, и секулярным правительственным лагерем после пятилетней гражданской войны»24.
Поэтому И. Каримов перешел к решительным действиям: 26 и 29 августа 1999 года авиация Узбекистана нанесла бомбовые удары по местам возможного размещения военных баз ИДУ на территории Таджикистана и Кыргызстана25. В следующем году были уничтожены вооруженные отряды исламской оппозиции, появившиеся уже на территории самого Узбекистана — в Сурхандарьинской области и под Ташкентом (в 80 км от столицы).
Опасаясь прорыва исламских боевиков, в августе 2000 года Узбекистан в одностороннем порядке заминировал все вероятные направления движения террористов через таджик-ско-узбекскую границу. Минные поля были установлены еще «в период активной фазы гражданской войны в Таджикистане в 1992—1996 годах»26 и летом — осенью 1999 года. Остаются заминированными 54 участка таджикско-узбекской границы в Хотлонской и Согдийской областях и Турсунзадевском районе. С 1992 года от взрыва мин и других снарядов в Таджикистане погибли 368 чел. и свыше 450 чел. получили различные увечья27. Но узбекская сторона до сих пор не намерена ни разминировать эти поля, ни передать таджикской стороне их карты.
И. Каримов резко отверг возможность проведения мирных переговоров с лидером ИДУ Т. Юлдашевым: выступая 29 августа 2000 года на церемонии открытия одного из участков автомагистрали «Ташкент — Ош» на стратегическом перевале Камчик28, он заявил: «Террористов, если они сами не сдадутся, надо ликвидировать, а если ликвидировать, то не только их, но и всех их пособников». Это заявление было своего рода ответом на предложение лидера ОТО Саида Абдулло Нури, выступившего с инициативой о проведении переговоров между Ташкентом и лидерами ИДУ. Как с возмущением отмечал И. Каримов, «Нури сам является игрушкой в руках определенных радикальных центров экстремизма, расположенных за пределами Таджикистана»29.
Таким образом, на развитие вышеописанной политической ситуации оказали прямое влияние баткенский конфликт, события 11 сентября в США и начало антитеррористической операции в Афганистане (т.е. афганский фактор). В частности, по мнению Арне К. Зайферта, в Таджикистане начали утверждаться более жесткие установки по отношению к исламистам. Еще во время мирных переговоров сторонники жесткой политики, придерживавшиеся секу-лярного мировоззрения, выступали против компромиссов с исламистами. Они считали, что антитеррористическая стратегия, создание военных баз США и свержение режима талибов в Афганистане предоставляют им благоприятную возможность для начала наступления на исламистов. Не было сделано исключения и для тех исламистов, которые получили правительственные посты в рамках договоренностей о мире. В результате вновь усилилось напряжение в светско-исламских отношениях, которые и без того были непростыми30.
24 Зайферт А.К., Крайкемайер А. Указ. соч. С. 6.
25 См.: Омуралиев Н., Элебаева А. Баткенские события в Кыргызстане // Центральная Азия и Кавказ, 2000, № 1 (7). С. 27—28.
26 Из письма премьер-министра Узбекистана премьер-министру Таджикистана от 4 апреля 2012 года [www. alaqoda.com 04.04.2012].
27 См.: Кыргызское телеграфное агентство [www.kyrtag.rg], 5 октября 2012.
28 Через перевал Камчик пролегает дорога, связывающая Ферганскую долину с Ташкентом и остальной часть Узбекистана, вокруг Согдийской области Таджикистана. Именно этот перевал в начале августа 2000 года пытался блокировать один из отрядов исламских боевиков [www.newsruss.ru].
29 Амин С. Испытание на прочность: Баткен 1999—2000 гг. // сайт «Время Востока» [www.easttime.ru].
30 См.: Зайферт А.К. О пользе укрепления доверия между исламистами и секурялистами. В кн.: Построение доверия между исламистами и секуляристами — таджикский эксперимент. Душанбе, 2004. С. 25.
Что касается политической ситуации в Узбекистане, то, говоря об основных факторах, оказывающих самое непосредственное влияние на ее развитие, хотелось бы остановиться на мнении исследователя Р. Сайфулина.
■ Во-первых, в Узбекистане, как и на всем постсоветском пространстве, полностью отсутствовали политические традиции, основанные на демократических ценностях, нормах и принципах.
■ Во-вторых, в Узбекистане национальные и ментальные традиции либо переплетались с религиозными установками, либо вступали с ними в противоречие.
■ В-третьих, на ситуации в Узбекистане не могли не сказаться конфликт в Афганистане и гражданская война в Таджикистане. Крайне нестабильное положение в Афганистане не позволяет наладить транспортные коммуникации, которые решили бы проблему выхода государств ЦА к морским портам. Без скорейшей нормализации в Афганистане достижение взаимопонимания и формирование действенного механизма для решения жизненно важных общерегиональных задач экономического, водно-энергетического, транспортно-коммуникационного и экологического характера рискуют затянуться и еще больше затрудниться.
■ В-четвертых, в жизни современного Узбекистана важную роль играет исламский фактор. После обретения независимости в Узбекистане произошло религиозное возрождение, тесно связанное с ростом национального самосознания и укреплением этнической самоидентификации, что привело к усилению социальной роли ислама.
Узбекистану, по сути, предстоит сделать выбор между двумя взаимоисключающими векторами развития. С одной стороны, руководство страны активно демонстрирует стремление к сохранению и развитию традиционных исламских ценностей в рамках светского государства. С другой — в Узбекистане присутствуют силы, которые хотели бы, чтобы в общественно-политическом развитии доминировал исламский фактор. Исламские ценности эксплуатируются в политической борьбе за контроль над сознанием масс, выполняя роль знамени, под которым объединяются силы, стремящиеся к власти31.
Афганский кризис как препятствие на пути регионального экономического сотрудничества
О стремлении нового руководства Афганистана наладить конструктивные отношения со всеми соседями свидетельствует организация Международной конференции по вопросам добрососедских отношений, состоявшейся 22 декабря 2002 года в Кабуле. В ее работе помимо самого Афганистана, приняли участие представители 6 соседних с ним стран. По итогам конференции была подписана Декларация о добрососедских отношениях, согласно которой соседние государства взяли на себя обязательство содействовать более тесному торговому, транзитному и инвестиционному сотрудничеству32.
31 См.: СайфулинР. Республика Узбекистан: политическая динамика // Центральная Азия: Собственный взгляд. Б.: Фонд Фр. Эберта, 2006. С. 386—387.
32 См.: РИА Новости, 22 декабря 2002.
В 2004—2005 годах, когда обстановка в Афганистане более или менее стабилизировалась, руководство страны предложило проект регионального экономического сотрудничества (ЯЕССА) в форме проведения ежегодных конференций. Однако продолжавшийся вооруженный конфликт в Афганистане препятствовал развитию взаимовыгодного экономического сотрудничества.
После распада СССР центральноазиатские республики взяли курс на диверсификацию внешнеэкономических связей. Однако, как писал сотрудник Института востоковедения Российской Академии наук И. Азовский, этот курс натолкнулся на труднопреодолимое препятствие — практически полное отсутствие транспортных связей с их южными и восточными соседями — Турцией, Ираном, Афганистаном, Пакистаном, Индией и Китаем33.
Весьма интересно высказывание российского исследователя Е. Денисова о таких выдвигаемых основными геополитическими игроками инициативах, как «Большая Центральная Азия», «Новый Шелковый путь», «Новый Средний Восток» и «Центральная Евразия». Он, в частности, пишет, что в Центральной Азии «.. .борьба внешних сил принимает формы конкуренции различных интеграционных проектов, которые поддерживаются теми или иными нерегиональными игроками. Важной составной частью этих проектов оказывается борьба за направления транспортных коммуникаций, особенно трубопроводов. Но при этом у пророс-сийских идеологий есть «слабые места». Они ориентируют регион в сторону пространства, которое еще само недостаточно восстановилось от последствий кризиса, связанного с распадом СССР, что вызывает у политических элит Центральной Азии общее ощущение разочарования в России»34.
Безусловно, борьба геополитических идей вокруг ЦА и Казахстана ставит их приверженцев перед необходимостью обосновать и объяснить (как своей общественности, так и внешнему миру) те или иные решения, официальные заявления и действия (например, по поводу размещения или неразмещения военных объектов иностранных государств на территории ЦА).
Террористическая атака на США 11 сентября 2001 года, о которой, как утверждают, американскому руководству было известно заранее35, была использована Вашингтоном для развязывания антитеррористической кампании в Афганистане и стабилизации ситуации в этой стране. Возможность военного вторжения в Афганистан для ликвидации баз «Аль-Каиды», в том числе с территории ЦА36 и с использованием сил Северного альянса, американцы рассматривали еще в 2000 и в 2001 годах. Об определенных надеждах, возлагавшихся на лидера Альянса Ахмадшаха Масуда37, может свидетельствовать совершенное им в начале апреля 2001 года недельное турне по Европе; 9 сентября 2001 года он был убит арабскими террористами. Тогда председатель Европейского парламента Н. Фонтен охарактеризовала приглашение Ма-суда в Париж и Страсбург как «политическое признание того факта, что он воплощает силу, противостоящую талибам», а западная пресса назвала его «символом национального единства Афганистана»38.
Ахмадшах Масуд, получавший через территорию Таджикистана прямую военно-техническую помощь со стороны России и Ирана в противостоянии с талибами39, рассчитывал и на поддержку западных стран. По мнению исследователя событий 11 сентября 2001 года П. Мар-
33 См.: Азовский И. Шелковый путь накануне XXI века [www.ca-c.org/journal/cac-03-1999/st_06_azovski.shtml].
34 Денисов Е.А. Центральная Азия как регион международной политики // Восток (Олега), 2012, № 2. С. 74, 78.
35 См.: Мартин П. Было ли правительство США предупреждено об опасности атаки 11 сентября? [http://www. usinfo.rU/9.11.5.htm; http://www.wsws.org/ru/2002/feb2002/gove-f18.shtml].
36 См.: Там же.
37 См.: Панфилова В. Запад вновь вспомнил о «моджахеде номер один» // Независимая газета, 18 апреля 2001.
38 Там же.
39 См.: Акимбеков С. Афганский узел и проблемы безопасности Центральной Азии. Алматы, 2003.
тина, администрация Буша использовала катастрофу Всемирного торгового центра как возможность для размещения американских Вооруженных сил в Центральной Азии и в бассейне Каспийского моря — регионе, где находятся огромные неиспользуемые запасы нефти, и который, по оценкам экспертов, должен стать Персидским заливом XXI века40.
Представляется, что доступ к энергетическим ресурсам региона — не единственная и далеко не главная причина использования американцами событий 11 сентября в геополитических целях. К этому времени уже было известно, что право на разработку нефтяных ресурсов Каспийского региона, составляющих всего 2—5% от общемировых запасов, уже получили западные компании41. К тому времени в принципе был решен и вопрос строительства нефтепровода Баку — Тбилиси — Джейхан.
После распада СССР Запад активно содействовал становлению и укреплению государственности бывших советских республик с целью обретения ими полной независимости и отдаления их от России. В этом плане можно отметить такие инициативы, как Программа технического содействия странам СНГ (ТАСШ, с 1991 г.), «Партнерство во имя мира» НАТО (с 1994 г.; в 1997 г. создан «Центразбат»), Международная программа сотрудничества в энергетической сфере между ЕС и странами-партнерами (INOGATE, с 1995 г.), Транспортный коридор Центральная Европа — Кавказ — Центральная Азия (ШАСЕСА, с 1998 г.), нефтепровод Баку — Тбилиси — Джейхан (с 1994 г.; первая прокачка нефти состоялась в июле 2006 г.), а также объединение группы государств (ГУУАМ, с 1997 г.) вдоль южных границ России. В марте 1999 года Конгресс США принял «Акт о стратегии Шелкового пути», в котором говорилось о поддержке экономической и политической независимости стран ЦА.
Однако эти усилия по формированию и укреплению центробежных тенденций на постсоветском пространстве и отдалению ЦА от России не смогли остановить формирование перспективных региональных структур сотрудничества. К тому же помощь США и Европы новым независимым государствам была незначительной и носила в основном технический характер; это признают и западные эксперты.
В 2000 году в Астане был подписан договор об учреждении ЕврАзЭС и создан Антитеррористический центр стран — участниц СНГ; в рамках Содружества начата работа по формированию Коллективных сил быстрого развертывания ЦА42.
В июне 2001 года, уже с участием Республики Узбекистан43, была создана Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), что свидетельствовало об усилении влияния в регионе России и Китая. Была подписана Шанхайская конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом; началась работа по созданию антитеррористической структуры ШОС; шел процесс преобразования Договора о коллективной безопасности (эта организация была создана 14 мая 2002 г.) в полноценную организацию — этот вопрос стал особенно актуальным после баткенских событий 1999 и 2000 годов.
Безусловно, одним из факторов, повлиявших на происходящие в странах ЦА процессы, выступает продолжающийся вооруженный конфликт в Афганистане: угрозы светским государствам со стороны радикальных организаций политического ислама возросли в разы, и это обстоятельство вынуждает их обращаться за военно-технической помощью к России.
40 См.: Мартин П. США планировали войну в Афганистане задолго до 11 сентября, 3 декабря 2001 [http://wsws. о^/т/2001^2001/р1ап^03^Йт1].
41 См.: Белокреницкий В. Какие коррективы нужны внешней политике России? // Восток, 2003, № 3. С. 114.
42 Решение о создании КСБР принято на Совете коллективной безопасности в Ереване 25 мая 2001 года. В составе порядка 1 500 человек со штатным вооружением и военной техникой из вооруженных сил Казахстана, Кыргызстана, России и Таджикистана.
43 Республика Узбекистан еще в январе 2001 года выразила готовность принимать участие в сотрудничестве «Шанхайской пятерки» на основе полноправного членства, президент И. Каримов принял участие в саммите в Душанбе в 2000 году в качестве наблюдателя.
Зашел в тупик проект прокладки газопровода из Туркменистана через Афганистан в Пакистан; в 1998 году из проекта вышла американская компания «Юнокал». В начале 2000 года, согласившись на прокачку своего газа через Россию, Туркменистан практически отказался от участия в проекте строительства Транскаспийского газопровода до границ Турции.
Казахстан, обеспокоенный проявлениями религиозного фанатизма, экстремизма и терроризма, начал подготовку к созыву межконфессионального форума для организации многостороннего диалога и принятия коллективных решений по уменьшению напряженности в регионе и мире. Для Казахстана, где проживают представители около 140 этносов и 40 вероисповеданий, было чрезвычайно важно сформировать культуру межнациональной и межрелигиозной толерантности44. В 2003 году была опубликована работа президента Н. Назарбаева «Критическое десятилетие»45, в которой исследованы феномены исламского экстремизма и терроризма, политического радикализма и других нетрадиционных угроз, заявивших о себе в век глобализации, а также намечена широкая программа эффективной борьбы с ними и превентивных действий. Новый вариант Закона Республики Казахстан «О политических партиях» полностью исключил возможность образования политических партий на этнической и религиозной основах.
Таким образом, США, начав в 2001 году антитеррористическую кампанию в Афганистане, пытались кардинально изменить политическую и экономическую ситуацию в регионе, стабилизировать Афганистан и обеспечить ЦА и Казахстану альтернативный выход к портам Индийского океана. Кроме того, для США чрезвычайно важно было уничтожить «афганскую угрозу», толкающую страны региона в сторону России и Китая.
Успешное начало военной операции, а также принятие Конституции, выборы президента и формирование афганского правительства, казалось бы, свидетельствовали о появившихся благоприятных перспективах для организации и продвижения регионального экономического сотрудничества с участием Афганистана. Распространенное мнение о том, что к 2005 году ситуация в Афганистане стала улучшаться, косвенно подтверждается и соответствующим абзацем декларации Саммита ШОС, проходившего 5 июля 2005 года в Астане. В нем говорится о позитивной динамике в стабилизации внутриполитической ситуации, о завершении активной военной фазы антитеррористической операции и необходимости определиться со сроками вывода иностранных военных контингентов с территории стран — членов ШОС46.
Помощник госсекретаря по делам ЮА и ЦА Р. Баучер в письме от 26 апреля 2006 года, адресованном комитету конгресса США, писал: «Демократизация Афганистана превратила его из препятствия, отделявшего Центральную Азию от Южной Азии, в мост, который их соединит. И это, в свою очередь, открывает замечательные новые возможности. Нет никакой конкуренции между Соединенными Штатами, Россией и Китаем. По большей части то, что мы там делаем, сводится к предоставлению странам региона возможностей для выбора. и недопущению того, чтобы они оказались зажатыми между двумя великими державами — Россией и Китаем»47.
28—29 августа 2003 года в Алматы была впервые проведена Международная конференция министров развивающихся стран, не имеющих выхода к морю. На конференции была принята Алматинская программа действий.
44 Первый съезд лидеров мировых и традиционных религий состоялся в Астане 23—24 сентября 2003 года, второй — 12—13 сентября 2006-го, третий — 1—2 июня 2009-го, четвертый — 30—31 мая 2012 года.
45 См.: Назарбаев Н. Критическое десятилетие. Алматы: Атамура, 2003. 240 с.
46 [http://www.centrasia.ru/newsA.php4?st=1120666800].
47 Цит. по: Пластун В. Интеграция в Центральной Азии и влияние внешних факторов // Проекты сотрудничества и интеграции для Центральной Азии: сравнительный анализ, возможности и перспективы, материалы международной конференции. Бишкек, 2007. С. 60.
1 июня 2004 года было подписано Рамочное соглашение по торговле и инвестициям между США и странами ЦА (ТИФА). Оно было призвано создать основу для расширения торгово-экономических и инвестиционных отношений между странами ЦА и США. К ежегодным заседаниям Совета ТИФА в качестве наблюдателя была подключен Афганистан. Так, на заседании Совета 18 октября 2012 года в Астане помимо других вопросов обсуждались проблемы торговли и транзита в ЦА и Афганистане. Как отмечалось выше, в 2005 году был запущен механизм проведения Конференций регионального экономического сотрудничества по Афганистану.
Заместитель государственного секретаря США по политическим вопросам У. Бернс, выступая 7 октября 2009 года в Торговой палате США, сказал: «Стабильное будущее Афганистана зависит от дальнейшей помощи наших центральноазиатских партнеров — точно так же, как стабильное будущее Центральной Азии зависит от успеха в подавлении воинствующих экстремистов в Афганистане. Энергетические ресурсы Центральной Азии могут стать фактором стабильности и предсказуемости в глобальной экономике, обеспечивая разнообразие источников, рынков и транзитных путей доставки энергоносителей, в то же самое время открывая новые экономические перспективы перед самим регионом»48.
Таким образом, американцы последовательно продвигают идею вывода Центрально-Азиатского региона из-под контроля России и Китая. Преследуется также цель предоставить Афганистану потенциальную возможность восстановить экономику за счет сомнительной в обозримой перспективе роли транзитного коридора для энергетических и других ресурсов и вместе с тем переложить основное бремя расходов на государства ЦА и Казахстан49.
Однако перспективы нормализации обстановки в Афганистане не внушают даже осторожного оптимизма: страна по-прежнему остается труднопреодолимым препятствием на пути развития торговых связей ЦА с государствами Южной Азии и Среднего Востока, не говоря уже о возможности выхода к их морским портам. Более того, по мнению В. Коргуна, Афганистан в настоящее время абсолютно не готов к процессу региональной интеграции. И хотя он так или иначе причастен к деятельности таких крупнейших региональных организаций, как ОЭС, ШОС, ОДКБ и ОИК, он пока везде остается политико-экономическим маргиналом в силу своей экономической слабости, политической нестабильности, слабого правительства и низкого международного статуса, как зависимого государства50.
Заключение
Таким образом, можно выделить два основных направления влияния вооруженного противостояния в Афганистане на развитие политической и экономической ситуации в ЦА.
Во-первых, из Афганистана исходила реальная угроза изменения государственного строя в Таджикистане и Узбекистане. В Таджикистане совместными усилиями сторон при посредничестве ООН и некоторых государств региона удалось интегрировать оппозицию в процесс мирного развития. Что касается узбекской оппозиции, воевавшей в Афганистане на стороне движения «Талибан», то в ходе военных операций международной коалиции она была серьезно ослаблена. Компромисс в Таджикистане был достигнут за счет включения в
48 [http://iipdigital.usembassy.gov/st/russian/article/2009/10/20091009161006xjsnommis0.5439417. html#ixzz2IA8lfhgG].
49 См.: Тулепбергенова Г. Проект Большой Центральной Азии: анализ состояния и эволюция // Центральная Азия и Кавказ, 2009, № 1 (61). С. 85—97.
50 См.: Коргун В. Афганистан и проблемы интеграции Центральной Азии. В кн.: Проекты сотрудничества и интеграции для Центральной Азии. С. 227.
Конституцию республики нестандартных, политически обусловленных юридических норм и положения о легализации исламской партии. Опасность здесь заключается в том, что ислам, включенный в политическую систему государства с преобладающим мусульманским населением, может прийти к власти путем «демократического выбора», как это произошло в Египте.
Руководство Узбекистана, отказавшееся от переговорного процесса и «выдавившее» вооруженную оппозицию в Афганистан, оказалось в выигрыше в связи с началом операции «Несокрушимая свобода». Исчезла прямая угроза продолжения атак религиозных экстремистов, как это было в 1999—2000 годах. Однако ожидаемый вывод войск международной коалиции из Афганистана и новый виток внутренней гражданской войны в этой стране может вновь угрожать государствам ЦА, в которых чрезвычайно сложная социально-экономическая ситуация способна вызвать всплеск исламского радикализма.
Во-вторых, нестабильный Афганистан практически полностью блокировал возможность диверсификации внешнеэкономических связей, а также строительства автомобильных и железных дорог, линий электропередачи и газопроводов на южном направлении. Начатая в 2001 году операция не оправдала надежд: США уходят из Афганистана, так и не сумев нейтрализовать «афганскую угрозу», толкающую государства ЦА и Казахстан в сторону России и Китая. Афганистан продолжает оставаться труднопреодолимым препятствием на пути развития торговых связей стран ЦА и Казахстана с государствами Южной Азии и Среднего Востока, чьи морские порты имеют для них важное значение.
