CC BY
34
ВОИНСКОЕ ОБУЧЕНИЕ И ВОСПИТАНИЕ •
J •ё Чк
А.Н. ГРЕБЕНКИН
A.N. GREBENKIN
ВОЕННО-ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ПОДГОТОВКА
ВОСПИТАННИКОВ РОССИЙСКИХ ВОЕННО-УЧЕБНЫХ ЗАВЕДЕНИЙ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX — НАЧАЛЕ XX ВЕКА
MILITARY PROFESSIONAL TRAINING OF PUPILS IN RUSSIAN MILITARY SCHOOLS IN THE SECOND HALF OF 19th — THE BEGINNING OF 20th CENTURY
Сведения об авторе. Гребенкин Алексей Николаевич — доцент кафедры теории государства и права Среднерусского института управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, доктор исторических наук, доцент (г. Орёл. E-mail: [email protected]).
Аннотация. В статье на основе неопубликованных архивных материалов, публикаций в дореволюционной периодической печати и военно-научных трудов прослежено развитие организации военно-профессиональной подготовки в военных гимназиях, кадетских корпусах и военных училищах Российской империи во второй половине XIX — начале XX века.
Ключевые слова: военно-профессиональная подготовка; военное воспитание; военная гимназия; кадетский корпус; военное училище.
Information about author. Alexey Grebenkin — Associate Professor of the Theory of the State and Law Department of Srednerussky Management Institute of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration, D. Sc. (Hist.), Associate Professor (the cityofOryol. E-mail: [email protected]).
Summary. The article based on unpublished archival materials, publications in pre-revolutionary periodic and military-scientific works retraces the development of organization of military professional education in military schools, cadet corpses and military training schools in Russian Empire in the second half of 19th — the beginning of 20th centuries.
Keywords: military professional training; military education; military school; cadet corps; military training school.
Военно-учебные заведения России с самого начала своего существования помимо подготовки офицеров выполняли множество других функций — общеобразовательных, просветительских, культурных, благотворительных. Побочные задачи зачастую выходили на первый план, мешая воспитанию будущих военных. В связи с этим военно-профессиональная подготовка кадет и юнкеров нуждалась в особом внимании и постоянной поддержке.
ОЕННО-профессиональная подготовка будущих офицеров в военно-учебных заведениях шла по двум направлениям — практическому (техническому, утилитарному) и воспитательному. В рамках первого направления воспитанников учили тому, что должен знать и уметь офицер, в рамках второго — осуществляли формирование их личности на основе идей патриотизма, мужества, верности воинскому долгу.
В XVIII веке кадетские корпуса, фактически являвшиеся дворянскими университетами, не акцентировали внимание на подготовке своих воспитанников к офицерской службе. В начале XIX века интересы военного ведомства, напротив, были поставлены во главу угла. Однако в александровское царствование чрезмерное увлечение шагистикой негативно повлияло на
военно-профессиональную подготовку кадет, придав ей однобокий, показной, уродливый характер. При Николае I казарменный режим в военной школе был несколько ослаблен и в кадетских корпусах стало уделяться большее внимание развитию личности будущего офицера. По мнению А.Н. Куро-паткина, «николаевский» подход к военному воспитанию обладал достаточной эффективностью: «...К тому, чтобы нам стать хорошими служаками, делалось многое. Мы любили своё военное звание, гордились им, готовились к подвигу в случае войны»1. Тем не менее в военной подготовке воспитанников по-прежнему господствовали плац-парадные традиции.
В конце 50-х годов XIX века педагогическое сообщество подвергло образовательную и воспитательную систему кадетских корпусов
жёсткой критике. Предъявление к 9—10-летним детям тех же военно-дисциплинарных требований, что и к солдатам, было сочтено преждевременным. Продолжительные занятия строевыми упражнениями, по мнению врачей, чрезмерно утомляли воспитанников и вредно сказывались на их здоровье. Больше всего нареканий вызывала ранняя профессионализация военного образования: кадет независимо от их желания и склонностей с первых же дней пребывания в корпусе усиленно готовили исключительно к офицерской карьере. Между тем, как полагал Н.И. Пирогов, воспитание человека должно было обязательно предшествовать подготовке специалиста, а механическое объединение и одновременное решение этих двух задач в рамках одного учебного заведения деформировали
• ВОИНСКОЕ ОБУЧЕНИЕ И ВОСПИТАНИЕ_
Ш
развитие личности обучающихся2. Педагогические дискуссии, развернувшиеся в начале 60-х годов, завершились победой тех, кто выступал за разделение процесса подготовки офицеров на два этапа. В 1864 году на смену кадетским корпусам пришли военные гимназии и военные училища.
Военные гимназии (неофициально именуемые милютинскими в честь военного министра Д.А. Милютина, который активно выступал за их создание) открывались на базе младших и средних классов кадетских корпусов. Они должны были давать своим воспитанникам общее образование. В гимназии принимались дети 10—12 лет, обучение продолжалось 6 лет (с 1873 г. — 7 лет). Военные училища, пришедшие на смену старшим классам корпусов, обеспечивали своим воспитанникам (юнкерам) профессиональную подготовку. Курс обучения был рассчитан на два года. Юнкерами могли стать как выпускники военных гимназий, так и молодые люди, окончившие курс в средних гражданских учебных заведениях.
Военные гимназисты полностью освобождались от военно-дисциплинарных требований. На смену делению на роты пришло деление на возрасты, корпусные знамёна были сданы на хранение в музеи, место дежурных офицеров заняли гражданские воспитатели. На первый план выдвигалось
развитие личности, а строевые упражнения, которые, по мнению педагогов, обезличивали детей, заменялись гимнастикой. Для того чтобы воспитанники имели возможность провести летние каникулы в семейном кругу, отменялись лагерные сборы. Специально-военные дисциплины (тактика, военная топография и т.п.) были перенесены в курс военных училищ, что дало возможность учителям военных гимназий сосредоточиться исключительно на общеобразовательной подготовке.
Почти полное исключение из подготовки военных гимназистов профессиональной составляющей вызвало недовольство руководителей военных училищ, которые полагали, что не смогут в течение двух лет превратить разнородную массу слабо знакомых с воинской дисциплиной юнкеров в хороших офицеров, знающих служебные требования, дисциплинированных и ответственных. По мнению начальника Константиновского военного училища полковника К.Д. Кондзеровского, военные гимназии не должны были совершенно игнорировать предназначение своих воспитанников к военной службе. Кондзеровский высказал пожелание, «чтобы хотя в старшем возрасте... обращено было серьёзное внимание на развитие в воспитанниках любви к военному званию и на ознакомление их в некоторой степени с требованиями военной дисциплины и военного приличия...»3.
Однако ни к каким последствиям это предложение не привело, и милютинские гимназии продолжали оставаться военными лишь по названию. В конце 1870 — начале 1880-х годов изъяны их воспитательной парадигмы резко дали о себе знать. Общая распущенность сочеталась с нежеланием многих воспитанников переходить в военные училища. Осознание необходимости закрепления таких принципов воспитания, как нравственная дисциплина, сознание долга и чувства законности, любви и безграничной преданности престолу и Отечеству, подтолкнуло руководство армии и военно-учебных заведений к мысли о необходимости скорейшего внедрения в программу военных гимназий элементов военной подготовки. По мнению видного военного педа-
гога, директора Педагогического музея Главного управления военно-учебных заведений генерал-майора В.П. Коховского, в старших классах гимназий необходимо было ввести «некоторое начальное ознакомление и освоение... с условиями военной обстановки», а также в весьма умеренных объёмах строевые упражнения с ружьями. На должности воспитателей Коховский предлагал назначать исключительно офицеров, а их помощниками должны были являться лучшие воспитанники 7-го (выпускного) класса, которые бы не только присматривали за своими младшими товарищами, но и усваивали командные навыки. Кроме того, следовало давать воспитанникам такие книги для чтения, «которые помогли бы... оценить великое историческое значение и достоинство русской армии, вселить в них уважение к ней и поднять их дух сочувственным и художественным описанием геройских подвигов мужества, храбрости и самоотвержения, совершённых армией на пользу службы царю и во славу отечества»4. Эти предположения легли в основу реформы военного образования 1882 года, входе которой военные гимназии были реорганизованы в кадетские корпуса.
Военные училища в отличие от военных гимназий представляли собой настоящие кузницы офицерских кадров. В них особое внимание уделялось теоретическому и практическому изучению военных предметов. Воспитание юнкеров, которые приносили присягу и считались нижними чинами действительной службы, носило чисто военный характер, обстановка в заведениях была максимально приближена к армейской. Юнкерам, занимавшим должности младших командиров, присваивались звания фельдфебелей и портупей-юнкеров. Летом юнкера участвовали с войсками в больших манёврах, во время которых принимали участие в линейных учениях и упражнялись в стрельбе в мишень. Устраивались военные поездки, производилась практическая стрельба из ружей в тире. Кроме того, юнкера обучались стрельбе из револьвера и владению шашкой. В Михайловском училище в 1871 году была введена призовая стрельба из 4-фунтовых медных орудий на неопределённую
Идеолог военно-рыцарского воспитания — великий князь Константин Константинович (1858-1915)
дистанцию5. Для отличия наиболее подготовленных в военном отношении юнкеров кавалерийских училищ фамилии лучших ездоков заносились на специальные мраморные доски6. В Николаевском кавалерийском училище, кроме того, для поощрения занятий конной ездой в зимнее время раз в неделю устраивались конные турниры («карусели»), на которых юнкера упражнялись в искусстве владения конём и оружием. Эти «карусели» охотно посещались родственниками и знакомыми юнкеров7.
Большое внимание уделялось и патриотическому воспитанию юнкеров. С этой целью организовывались экскурсии на места сражений, устраивались встречи с боевыми офицерами — выпускниками училищ. По предложению известного военного педагога П.О. Бобровского в классах, читальных комнатах и спальнях юнкеров были размещены картины с изображением подвигов русских солдат и офицеров, военно-бытовых сценок, чтобы «в своём домашнем быту юнкера чувствовали бы себя среди тех людей, какими и они должны быть впоследствии, когда будут призваны на защиту Отечества»8. Юнкера воспитывались в духе уважения к воинской дисциплине, им было хорошо знакомо понятие чести мундира. В Чугуевском пехотном юнкерском училище в 1860-е годы даже существовал суд чести9.
Положительный опыт военных училищ нашёл применение в пореформенных кадетских корпусах, которые, по мнению их создателей — военного министра П.С. Ван-новского и выдающегося деятеля военно-учебного ведомства В.П. Коховского, должны были стать настоящими военно-подготовительными учебными заведениями.
Дети поступали в корпуса в возрасте 10 лет, срок обучения равнялся 7 годам. Кадеты делились натри роты, причём первая рота, в которую входили воспитанники 6-го и 7-го классов, имела строевое устройство. Согласно принятой в 1885 году «Инструкции для военно-подготовительных занятий в кадетских корпусах» кадеты проходили как одиночное обучение (приобретали необходимую стойку и выправку, обучались правилам отдания чести и встречи начальника в строю, поворотам, движению
Строевые занятия в 3-м Московском кадетском корпусе
1890-е гг.
и т.п.), так и шереножное и взводное учение, а также знакомились с пехотными сигналами. Воспитанники строевой роты усиленно готовились к поступлению в военные училища: обучались строю с ружьями, проходили ротное учение, занимались гимнастикой в соответствии с «Наставлением для обучения войск гимнастике» и упражнялись в фехтовании на рапирах, эспадронах и ружьях.
В первые годы существования пореформенных кадетских корпусов кадеты строевой роты летом выводились на шесть недель в лагеря. Там они занимались строевой подготовкой, фехтованием, плаванием, топографическими работами, упражнялись в стрельбе, учились глазомерному определению расстояний. Кроме того, большое внимание обращалось на изучение материальной части оружия, знакомство с основами гарнизонной и полевой службы, практическую отработку навыков топографического черчения. Однако через несколько лет лагерные занятия были сочтены бесполезными и упразднены10.
В 1885 году в строевых ротах кадетских корпусов с целью привития кадетам служебной исполнительности и подготовки их к прохождению курса военных училищ были введены звания вице-фельдфебеля и вице-унтер-офицера и установлены знаки отличия для них (нашивки на погонах из золотого галуна). Вице-фельдфебели и вице-унтер-офицеры должны были следить за порядком, благопристойным поведением и опрятностью кадет, служить примером для младших товарищей, помо-
гать им как словом, так и делом, а также являться охранителями чести родного корпуса. Какие-либо властные полномочия «чиновным» кадетам, однако, не предоставлялись ввиду незрелого характера и неопытности 15—17-летних юношей. Кроме того, поскольку строевую организацию в каждом заведении имела лишь первая рота, пореформенные кадетские корпуса в отличие от николаевских не являлись воинскими частями, их питомцы не привлекались к участию в парадах и смотрах, а знамёна заведений по-прежнему продолжали пылиться в музеях. Следовательно, военная подготовка кадет, их воинское воспитание не были полноценными.
Следует отметить, что в 1880— 1890 гг. воспитательная работа в кадетских корпусах велась формально, спустя рукава, что не могло не сказаться на военно-профессиональной подготовке их выпускников самым губительным образом. По свидетельству одного из бывших кадет, окончившего курс в 1892 году, «режим жизни в корпусе, похожий на монотонную казарму, всех нас томил отсутствием живой, разумной военной системы, не развивал в нас военной доблести, отваги и смелости. Проявление такого духа считалось крайне вредным, и таких кадет быстро или удаляли, или переводили в военные прогимназии. Результатом подобного взгляда на военное воспитание явилось создание из нас дряблых людишек, без твёрдого характера, воли, решимости и инициативы, что наглядно подтвердилось на полях Маньчжурии»11.
• ВОИНСКОЕ ОБУЧЕНИЕ И ВОСПИТАНИЕ_
Ш
На военные училища возлагалась задача ликвидации изъянов кадетской подготовки. Военное воспитание юнкеров согласно Положению 1894 года стояло на первом месте. Оно должно было прежде всего способствовать «возможно скорейшему отрешению их (выпускников корпусов. — Прим. авт.) от кадетских школьных воззрений»12. К дальнейшим задачам военного воспитания относились: «1) глубокое укоренение чувств долга верноподданнического и воинского, 2)образование честного, строго исполнительного и мужественного характера, 3)развитие и упрочение сознания о высоком значении воина, призванного к защите Престола и Отечества, 4) прочное усвоение воинской дисциплины и чинопочитания, 5) поддержание между юнкерами духа доброго товарищества с должной в порядке службы подчинённостью старшим из них по званию»13. Основой подготовки офицеров являлось «содержание юнкеров в строгом подчинении установленному в училище внутреннему порядку»14. Главным стержнем этого порядка был воинский строй. Будущим офицерам следовало внушить убеждение в том, что дисциплина — это душа армии и что лишь она превращает людей в единый организм. Отношение к юнкерам было таким же, как к солдатам, безо всяких поблажек и снисхождений. Караульная служба объявлялась одним из самых важных занятий юнкеров, выполнение обязанностей млад-
ших командиров трактовалось как средство поощрения наиболее усердных и старательных воспитанников. Эталоном военной подготовки юнкера считались «павлоны», щеголявшие своим доскональным знанием уставов, чётким выполнением ружейных приёмов и великолепной строевой подготовкой15.
Воспитание юнкеров, как и ранее, основывалось на принципах патриотизма и жертвенности, «весь внутренний быт и воспитание юнкеров должны в возможно большей степени способствовать глубокому укоренению в них верноподданнического долга»16. В 1891 году полковником Н.Д. Бутовским была разработана программа чтений, целью которых являлось знакомство юнкеров с общим положением молодого офицера в войсках (отношение к начальству, товарищам, служебные занятия и обязанности), занятиями с молодыми и старослужащими солдатами, лагерными занятиями и подготовкой солдата к бою17. Продолжалось занесение на чёрные мраморные доски в церквах фамилий убитых и умерших от ран выпускников.
Тем не менее практической подготовке юнкеров к исполнению обязанностей офицера уделялось крайне мало внимания. Это обстоятельство особенно болезненно сказывалось на выпускниках училищ в первые годы их офицерской службы. Юнкеров, как и кадет, «приучали к нежности и баловству, но жизнь... гнали как можно дальше». Несамостоятель-
ность, наивность, непрактичность — вот качества, которыми отличались бывшие питомцы военной школы. Один из офицеров, получивших образование в кадетском корпусе и военном училище, вспоминал: «Помню, как на первом своём дежурстве по полку я принимал мясо. С тех пор прошло три года, но мне и теперь стыдно вспомнить об этом. Вскоре после этого вспыхнула русско-японская война, и вот там-то я окончательно убедился, что не приготовлен к практической жизни. Мне приходилось принимать фураж, пищевые продукты, приходилось иметь дело с лошадьми, следить за ковкой их, довольствовать людей, но во всем этом я оказался совершенным профаном. Меня обманывали все, кому было не лень, и обман этот продолжался до тех пор, пока я на горьком опыте не ознакомился с делом»18.
Поэтому в начале XX века, когда на повестке дня оказался вопрос обновления армии, стали раздаваться призывы не только к переустройству воспитания кадет и юнкеров на основе военно-рыцарских традиций, презрения к материальным благам и роскоши, преклонения перед героическими подвигами предков и поощрения «склонности к соревнованию в смелых физических упражнениях»19, но и к установлению тесной связи между военной школой и войсками. Вопросы военной подготовки активно обсуждались на страницах периодических изданий. Появилось большое количество публикаций, в которых отстаивалась необходимость её радикального переустройства20. Известный консервативный публицист М.О. Меньшиков в своей статье «Недовольство в армии» называл кадет телятами и ягнятами, из которых никогда не выйдут настоящие офицеры, призывал отбросить учебники и сделать обучение по-настоящему военным: «Создайте военную обстановку, например, изо дня в день поход, лагерь, строй, осады, битвы, караулы, разведки, военные ученья, сделайте так, чтобы как можно было меньше теории и как можно больше практики...»21. Отталкиваясь от этой идеи, один из авторов настаивал на необходимости развивать в детях дух милитаризма и сделать его основой воспитания будущих офицеров: «Пусть кадеты рубят дрова, бегают взапуски; учите их бороться, устраивайте
А.Н. ГРЕБЕНКИН. Военно-профессиональная подготовка воспитанников... •
ш
длинные военные прогулки с ночёвкой в деревнях, пусть бегают на лыжах и т.д. и т.д. Конца нет всем видам военных упражнений и спорта, доступным их возрасту»22.
Подобный «спартанский» подход к подготовке будущих офицеров не нашёл поддержки у руководства военно-учебных заведений. Однако с изнеженностью, вялостью и непрактичностью стала вестись решительная борьба. Великий князь Константин Константинович, возглавивший военно-учебное ведомство в 1900 году, и его подчинённые приложили максимум усилий к тому, чтобы развить в кадетах воинский дух и снабдить их сведениями, необходимыми юнкеру и офицеру. Корпуса в строевом отношении были приравнены к батальонам, знамёна перестали являться музейными экспонатами и стали выноситься в торжественных случаях в строй. «Молодым» заведениям, не имевшим знамён, эти воинские святыни были пожалованы. Поэтому кадеты получили возможность принимать участие в парадах, смотрах и прочих воинских церемониях. Воспитанники старших классов обучались фехтованию, ружейным приёмам, упражнялись в стрельбе, знакомились с основами военной администрации. Стали устраиваться ротные учения и военные прогулки под музыку. Летом кадет начали вновь выводить в лагеря.
Представители офицерского корпуса с одобрением встретили эти мероприятия и настаивали на дальнейшем развитии и углублении военно-профессиональной подготовки воспитанников. По мнению полковника В.Л. Райковского, следовало более тесно связать кадетские корпуса со строем и военными занятиями. Для достижения этой цели он предлагал начать обучение ружейным приёмам кадет средних классов, а кадетам строевой роты разрешить настоящую стрельбу из облегчённых ружей23. В 1911 году эта задача была отчасти решена: воспитанников стали обучать стрельбе уже с 4-го класса, во всех классах вводились прогулки-экскурсии в соответствии с требованиями программы «юных разведчиков» (скаутов) Р. Баден-Пауэлла. Скаутские прогулки способствовали развитию у кадет таких качеств, как чувство долга, самостоятельность, находчивость, настойчивость, дис-
Выступление кадет Петровского Полтавского кадетского корпуса
на военную прогулку
Начало XX в.
циплинированность, выносливость, а также позволяли на практике отработать навыки ориентирования на местности, чтения карты, распознавания следов. Краткие (однодневные) прогулки-экскурсии планировалось проводить 8—10 раз с каждым отделением в продолжение учебного года, а большие (5—7-дневные) прогулки — раз в год, по окончании экзаменов. Судя по отчётам кадетских корпусов, стрельба из карабинов и ружей в лагерном расположении производилась регулярно, а за проведением прогулок начальство следило достаточно внимательно. Учащиеся выполняли съёмки местности, знакомились с артиллерией и даже авиацией.
Особое внимание в начале XX века уделялось патриотическому воспитанию кадет. В 1908 году 2-му кадетскому корпусу были переданы исторические пушки, изготовленные в эпоху Екатерины II специально для обучения будущих офицеров артиллерийскому делу. Великий князь Константин Константинович произнёс перед воспитанниками речь, в которой высказал «уверенность, что эти пушки будут напоминать кадетам о прошлом корпуса, о длинном ряде славных слуг царя и родины, вышедших из 2-го кадетского корпуса, и о тех заветах, которые они передали нам примером своей службы»24. По праздникам проводились воспитательные чтения и беседы, на которых кадетам рассказывалось
о выдающихся подвигах русских воинов. К столетнему юбилею Отечественной войны 1812 года был разработан цикл тематических вечеров, каждый из которых посвящался определённому этапу войны. В 1913 году в связи со столетием со дня смерти М.И. Кутузова 3-я рота 2-го кадетского корпуса получила наименование «роты генерал-фельдмаршала князя Кутузова-Смоленского». Великий князь Константин Константинович полагал, что «надо всеми условиями жизни заведения, всеми его воспитательными и учебными порядками поднять значение воспитания в духе любви к родине и в чувстве военного долга. Этим духом привязанности к отечеству, этим чувством верности святому воинскому долгу должны быть проникнуты насквозь и воспитание, и обучение»25. Педагогам следовало не только рассказывать о подвигах русских солдат и офицеров, но и акцентировать внимание на открытиях, сделанных русскими учёными, знакомить кадет в первую очередь с русской фауной и флорой. В гуманитарных же дисциплинах патриотический образ мыслей провозглашался обязательным.
В военных училищах военно-профессиональная подготовка также усилилась. В Николаевском кавалерийском училище в 1908 году появились мраморные доски для записи фамилий юнкеров, получивших призы за фехтование. Большее внимание стало обра-
• ВОИНСКОЕ ОБУЧЕНИЕ И ВОСПИТАНИЕ
И
м*
ш
щаться на связь будущих офицеров с армией: в 1909 году было рекомендовано организовывать посещение юнкерами воинских частей, а с 1912 года юнкера активно привлекались к обучению молодых солдат26. В Михайловском артиллерийском училище с 1911 года стали устраиваться «карусели» — конные праздники, аналогичные тем, что проводились в Николаевском кавалерийском училище, причём в их программу входила и дамская верховая езда. Блестящие выступления «амазонок» вызывали восторгу публики. Регулярно устраивалась в Михайловском артиллерийском училище и призовая стрельба.
Справедливости ради следует сказать, что меры, принятые в начале XX века, существенно улучшили военно-профессиональную подготовку будущих офицеров, но отнюдь не сделали её идеальной. Так, тепличные условия воспитания кадет не были ликвидированы полностью. Полковник Д.П. Пар-ский отмечал, что в корпусах «замечаются стремления к излишнему нивелированию и опеке кадет путём ряда мер запретительного, преимущественно, характера, что не способствует выработке инициативы и часто ведёт к стиранию характерных черт»27. Не удалось установить и прочную связь между военно-учебными заведениями и армией. Военно-рыцарского воспитания было явно недостаточно для того, чтобы кадет со школьной скамьи привыкал к тяжёлым условиям службы, к «грязной изнанке» армейской жизни, не имевшей ничего общего с книжными представлениями о героизме. Один из офицеров с горечью признавал: «Я никогда не видал кадет... в академии, в полках... Да ведь они будущие офицеры. Вся их жизнь пойдёт среди солдат — так пускай привыкают к солдатам. Пусть снится ему в юношеские годы казарма, тяжёлые люди со спящими мозгами, которые ему надлежит в ближайшем будущем будить... Идеалом мальчика-кадета должен быть тот юноша-спартанец, на груди которого была лисица, которая прогрызла ему грудь, но он и стоном не выдал боли»28.
Больших успехов, чем кадетские корпуса, в подготовке воспитанников к офицерской службе достигли военные училища. Их выпускники были морально готовы к тяготам
армейской жизни, о которых знали не понаслышке. Однако систематические командировки юнкеров в воинские части не организовывались, а преподавание некоторых специальных дисциплин (тактика, топография), как и прежде, носило книжный, отвлечённый характер.
Подводя итоги, необходимо сказать, что негативные последствия сознательного ослабления военно-профессиональной подготовки воспитанников военных гимназий в начале 1880-х годов были преодолены лишь частично. Общий упадок воспитательного дела в кадетских корпусах не позволил в должной мере использовать потенциал «милитаризации» жизни воспитанников, вследствие чего их военно-профессиональная подготовка являлась поверхностной и формальной. Организация военного обучения и военно-патриотического воспитания юнкеров военных училищ в конце XIX века находилась на должном уровне. Однако их практическая подготовка к службе не была свободна от ряда изъянов, главным из которых являлась недостаточная связь между военной школой и армией. Выпускники военных училищ имели слабое представление о требованиях, которые будут предъявляться к ним на службе, и по этой причине нуждались в достаточно длительной адаптации. В начале XX века благодаря кардинальному обновлению учебно-воспитательной работы в военной школе разрыв между подготовкой будущих офицеров и требованиями, предъявлявшимися к ним на службе, удалось в значительной мере сократить, однако новая, более эффективная, чем прежде, система военно-профессиональной подготовки не успела принести ожидаемых результатов и не смогла существенно повлиять на социокультурный и профессиональный облик русского офицерства.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Воспоминания А.Н. Куропаткина («70 лет моей жизни»). 1848—1917 гг. Т. 1. Ч. 1. Гл. 1—4. См.: Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 165. Он. 1.Д. 1740. Л. 37.
2 Пирогов Н.И. Вопросы жизни // Морской сборник. 1856. № 9. С. 574, 586.
3 РГВИА. Ф. 725. Оп. 13. Д. 153. Л. 70 об., 71.
4 Там же. Оп. 20. Д. 18. Л. 56 об., 57.
5 Черновики писем (1901—1914 гг.) и воспоминания директора 1-го кадетского
корпуса Ф.А. Григорьева. «Дед внукам». 1901-1915 гг. Главы 1-7. См.: РГВИА. Ф. 267. Оп. 1. Д. 2. Л. 181.
6 РГВИА Ф. 725. Оп. 45. Д. 816. Л. И, 11 об.
7 Шкот ПЛ. Исторический очерк Николаевского кавалерийского училища, бывшей Школы гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. 1823—1898. СПб.: Типография М.М. Стасюлевича, 1898. С. 107.
8 Бобровский П. Юнкерские училища в 1874 году (издание редакции журнала «Военный сборник»). СПб., 1875. С. 27.
9 Ставропольское, Чугуевское, Рижское юнкерские училища. Письма (232) начальников училищ Павлу Осиповичу Бобровскому. Ставрополь, Чугуев, Харьков, Рига. 1865—75. См.: Отдел рукописей Российской национальной библиотеки. Ф. 80. Оп. 1.Д.2.Л. 260, 261.
10 Медем Б.Г. Былое и последовавшее в Петровской Полтавской военной гимназии и Петровском Полтавском кадетском корпусе. СПб., 1912. С. 49.
11 Самонов В.А. Мысли современного офицера: В 4 вып. Вып. I. Тифлис: Гут-тенберг, 1907. С. 27.
12 РГВИА. Ф. 321. Оп. 1. Д. 2039. Л. 91 об.
13 Высочайше утвержденное Положение о военных училищах. См.: Полное собрание законов Российской империи. Собр. 3-е. Т. XIV. 11007. §33.
14 Инструкция, определяющая правила военного воспитания и устройства внутреннего порядка в юнкерских училищах. СПб.: Изд-во В. Березовского, 1901. С. 4.
15 Лапин В.В. Военная столица Российской империи. В фотографиях конца XIX — начала XX в.: альбом. СПб.: Лики России, 2007. С. 92.
16 Инструкция, определяющая правила военного воспитания и устройства внутреннего порядка в юнкерских училищах. С. 9.
17 РГВИА. Ф. 725. Оп. 29. Д. 74. Л. 1-7 об.
18 Левитский М. Насущный вопрос // Русский инвалид. 1907. № 19.24 января. С. 5.
19 По вопросу о браках офицеров // Русский инвалид. 1898. № 174.12 августа. С. 5.
20 Тр. А.Д. Разговор о кадетском воспитании // Русский инвалид. 1907. № 9. 12 января. С. 4, 5; Левитский М. Указ. соч. С. 5.
21 Меньшиков М.О. Недовольство в армии//Новое время. 1909. № 11823.10(23) февраля. С. 3.
22 Л.Э.Ф. По поводу статьи «Недовольство в армии» (Новое время. № 11823) // Русский инвалид. 1909. № 40.20 февраля. С. 5.
23 Райковский В. Военное воспитание. М., 1908. С. 7.
24 Жервэ Н. Передача исторических кадетских пушек нашему корпусу // Кадет-михайловец. Литературный популярно-научный журнал 2-го кадетского Его императорского высочества великого князя Михаила Николаевича корпуса. 1908. № 3. 23 ноября. С. 30.
25 РГВИА. Ф. 725. Оп. 44. Д. 25. Л. 6 об.
26 Журавлёв А.Ю. Подготовка обер-офи-церского состава русской армии в юнкерских военных училищах второй половины XIX — началаXXв. Дис.... канд. ист. наук. СПб., 2008. С. 245.
27 ПарскийДЛ. Что нужно нашей армии? Современное её состояние и необходимые в ней реформы. СПб.: Изд-во В. Березовского, 1908. С. 40.
28 Гр. А.Д. Указ. соч. С. 4, 5. ■
