CC BY
293
Медведев Е.В.
ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И СЕВЕРОАТЛАНТИЧЕСКОГО АЛЬЯНСА
(1991-1999 гг.)
В конце ХХ в. в мире произошли глобальные политические перемены, кардинально изменившие сложившуюся расстановку сил. Радикальные преобразования в Центральной и Восточной Европе, распад Советского Союза положили конец биполярной системе. В результате окончания «холодной войны» Россия осталась без прежних союзников по Организации Варшавского Договора (ОВД), а Организация Североатлантического договора (НАТО) под эгидой США сохранила и укрепила свой потенциал. В Лондонской декларации Совета НАТО (июль 1990 г.) и в документах римской ее сессии (ноябрь 1991 г.), утвердивших новую стратегическую концепцию блока, декларативно подчеркивалась необходимость сохранения Североатлантического союза как важного инструмента европейской безопасности [14, с. 38].
В 90-х гг. прошедшего столетия в политических кругах России не существовало единого мнения по вопросу о месте и роли России на международной арене, о взаимоотношениях с Североатлантическим альянсом. В исследуемый период, по мнению автора, существовали три основные концепции по данному вопросу. Первую из них поддерживали так называемые «атлантисты» во главе с министром иностранных дел РФ А. Козыревым. Первоначально к их точке зрения склонялся и Президент России Б.Н. Ельцин. Сторонники данной концепции считали, что западные страны, НАТО являлись возможными партнерами и потенциальными союзниками новой демократической России. По их мнению, России следовало бы вступить в Североатлантический альянс как можно раньше [3].
Между тем, как видно из американских источников, один из сторонников расширения НАТО в администрации Д. Буша и Б. Клинтона Д. Росс с самого начала предложил нейтрализовать позицию России. Этот советник администрации США добивался втягивания нашей страны в формальное обсуждение вопроса о трансформации блока, формулируя его таким обра-
зом, чтобы России казалось, будто она и сама может считаться кандидатом на вступление в альянс [1, р. 32]. В действительности процесс расширения НАТО неизбежно приобретал антироссийскую направленность, ослабляя политические позиции сторонников справедливого и равноправного партнерства и какой-либо военной интеграции с Россией. Весьма показательна реакция одного из сторонников расширения альянса заместителя госсекретаря США Р. Холбрука на вопрос российского посла в Вашингтоне Ю. Воронцова: «А почему бы не пригласить в НАТО Россию?». «Кто угодно, только не Россия!» - ответил политик [5, р. 6].
Второй концепции придерживались так называемые «реалисты». Они, в отличие от «атлантистов», призывали к сбалансированному сотрудничеству со всеми странами мира, а не только с Западом. «Реалистичная» концепция подробно была представлена в докладе Совета по внешней и оборонной политике России, подготовленном в августе 1992 г. под названием «Стратегия для России». Авторы доклада1 призывали руководство страны избегать одностороннего прозападного курса, обосновывая свои аргументы возможной полной изоляцией России в случае провала внутренних реформ. Более того, в стратегии отмечалось, что Россия уже стоит перед угрозой новой изоляции, поскольку ее нестабильность и слабость препятствуют тесному сотрудничеству со странами Запада. По мнению авторов, дискриминация может усугубиться в случае расширения влияния западных структур безопасности (НАТО, ЗЕС) на страны Центральной и Восточной Европы при исключении России. Авторы стратегии призывали к развитию партнерских отношений с НАТО, не отрицая потенциальную возможность вступления России в альянс [15].
Вместе с тем «реалисты» считали, что Россия имеет мало шансов на членство в НАТО. По мнению директора Центра разоружения и стратегической стабильности академика РАН А.Г. Арбатова, подобная перспектива была бессмысленной и невозможной. Нестабильность в России, по его мнению, являлась главной помехой на этом пути [6]. Как показало дальнейшие развитие отношений между Россией и НАТО, эта концепция, стала основной для политического руководства РФ.
1 Авторы доклада «Стратегия для России» - председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике С. Караганов и его заместитель В. Рубанов, бывший начальник аналитического управления КГБ СССР. - Е.М.
Третья концепция была консервативной по своей сути. Ее сторонники («консерваторы», «антизападники») делали акцент только на сотрудничестве России со странами СНГ, Азии, а некоторые представители и вовсе отвергали любые контакты с Западом. Вступление России в НАТО они однозначно рассматривали как капитуляцию [4].
В целом, несмотря на разнообразие мнений, в 1991-1993 гг. первоначально доминировало прозападное направление. Руководство России позитивно отреагировало на инициативу НАТО о создании Совета Североатлантического сотрудничества (ССАС). 20 декабря 1991 г. на сессии Североатлантического совета в Брюсселе Россия была принята в ССАС. Президент России Б.Н. Ельцин, выступая на заседании нового органа, заявил о готовности российского руководства развивать диалог и контакты с НАТО как на политическом, так и на военном уровнях [9].
Центральной проблемой в отношениях России и НАТО всегда было сокращение вооружений. Официальная позиция Российского государства по данному вопросу была изложена Президентом России Б.Н. Ельциным в Заявлении от 29 января 1992 г. В документе подтверждались ответственность России за выполнение международных обязательств, взятых в свое время Советским Союзом, а также «приверженность курсу на радикальное сокращение ядерных вооружений, на обеспечение максимальной безопасности ядерного оружия и всех объектов, связанных с его разработкой, производством и эксплуатацией» [8].
Североатлантический альянс, находясь в положении явного превосходства над Россией, тем не менее, строго следил за процессом разоружения на территории Российской Федерации. По Договору определялся график военных инспекций государств - участников НАТО на территории России, а также участия в них российских военных специалистов на территории стран альянса.
В российские военные формирования ежегодно прибывало несколько сотен зарубежных инспекторов, причем проверке подвергались не только военные части, размещаемые непосредственно на территории России, но и военные формирования, дислоцируемые в Восточной Германии (Западная группа войск). Аналогичные военные инспекции проводили и российские сотрудники Национального центра по уменьшению ядерной опасности практически во всех странах НАТО.
4 ноября 1992 г. Верховный Совет Российской Федерации ратифицировал Договор о сокращении наступательных вооружений (Договор СНВ-1), а 3 января 1993 г. в Москве Россия и США подписали Договор между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки о дальнейшем сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений (Договор СНВ-2). Подписанию Договора предшествовал обмен официальными письмами между министром иностранных дел РФ А. Козыревым и секретарем Госдепартамента США Л. Иглбергером, а также между министрами обороны обеих стран генералом армии П. Грачевым и Р. Чейни. Документ скрепили своими подписями Президент Российской Федерации Б.Н. Ельцин и Президент США Дж. Буш.
В начале июня 1993 г. на Балтийском море прошли первые совместные российско-натовские учения «Балтопс-93». Учения выявили ряд проблем, связанных с совместимостью оборудования, а также различия в законодательстве по вопросам безопасности [11, л. 12].
Первоначально Россия не трактовала расширение НАТО как реальную угрозу своей безопасности. Более того, Президент России не отрицал возможности вступления России в Североатлантический альянс. Руководство НАТО, в свою очередь, уверяло об отсутствии планов приема новых членов [9].
Ситуация стала меняться с весны 1993 г., когда восточноевропейские страны, при активной поддержке Запада, начали добиваться приема в ряды альянса. Однако кардинальные изменения произошли во второй половине того же года после визита Б.Н. Ельцина в Польшу. В принятой 25 августа
1993 г. Совместной российско-польской декларации содержался пункт по вопросу о вступлении Польши в НАТО: «В перспективе такое решение суверенной Польши, направленное на общеевропейскую интеграцию, не противоречит интересам других государств, в том числе интересам России» [13]. Это заявление, по сути, было принципиальной ошибкой политического руководства Российской Федерации и снимало российское вето на вступление стран Центральной и Восточной Европы в НАТО.
Важной вехой во взаимоотношениях НАТО и России стала программа «Партнерство ради мира» (ПРМ). Она была разработана осенью 1993 г. сотрудниками Пентагона и Комитета начальников штабов во взаимодействии с государственным секретарем У. Кристофером и его заместителем С. Тэлботтом и
ориентирована на двустороннее сотрудничество между военными ведомствами НАТО и восточноевропейских стран. Программа ПРМ была политическим ответом американских военных ведомств. Эти ведомства в целом не были заинтересованы в чрезмерно форсированном расширении НАТО на фоне сокращения оборонных расходов на ситуацию, создавшуюся после варшавского заявления Б.Н. Ельцина о допустимости вступления Польши в НАТО и начала массовой публичной кампании польско-американского конгресса совместно с З. Бжезинским и Г. Киссинджером за скорейшее расширение альянса.
Принятие программы ПРМ Брюссельским саммитом НАТО в январе
1994 г. давало России дополнительное время для выработки стратегии в отношениях с альянсом [12, с. 12]. ПРМ и его создатели, в свою очередь, были подвергнуты жесточайшей критике со стороны американских правых и восточноевропейских правительств [2]. При этом вопрос о расширении альянса с повестки дня не снимался. Вместе с тем переход от структуры, основанной на многостороннем участии, к двусторонним военным контактам с НАТО вносил, по мнению автора, неблагоприятные для России элементы конкуренции между ней и восточноевропейскими странами в деле сотрудничества с военными структурами альянса.
В России принятие программы «Партнерство ради мира» воспринималось как альтернатива расширению НАТО, а не как один из этапов процесса, ход которого отчасти зависел от действий самой России, в том числе и от действий упреждающего характера.
В мае 1995 г. была введена в действие новая индивидуальная про -грамма партнерства «Россия-НАТО», которая предусматривала достижение следующих целей: содействие транспарентности национального военного планирования и бюджетных процессов; обеспечение демократического контроля над вооруженными силами; поддержание их способности и готовности вносить вклад (в соответствии с положениями национальных конституций) в операции, проводимые под эгидой ООН и/или СБСЕ; развитие военных отношений сотрудничества с НАТО в целях совместного планирования и проведения учений для подготовки к проведению гуманитарных и миротворческих операций, о которых впоследствии может быть достигнута договоренность.
Практическое военное сотрудничество Российской Федерации и НАТО началось в Боснии и Герцеговине в рамках многонациональных миротворческих сил, сформированных в декабре 1995 г.
5 января 1996 г. российский парламент проголосовал за направление российских войск в Боснию и присоединение к миротворческой миссии под руководством НАТО. 13 января 1996 г. российские войска начали развертывание в поддержку сил по выполнению мирного соглашения (ИФОР) в Боснии.
Частично опираясь на опыт сотрудничества в Боснии, 27 мая 1997 г. в Париже Россия подписала с альянсом Основополагающий акт о взаимоотношениях, сотрудничестве и безопасности с целью ограничить ущерб от первого этапа расширения НАТО. При подготовке Акта обе стороны работали в обстановке дефицита времени - важно было подписать документ до формального приглашения в альянс Польши, Чехии и Венгрии. Особое значение для России имело провозглашенное Основополагающим актом отсутствие у НАТО «намерения, плана и причины» размещать ядерное оружие на территории новых членов и обещание пересмотреть Договор по обычным вооруженным силам в Европе (ДОВСЕ). В более широком плане подписание Основополагающего акта теоретически должно было направить взаимоотношения России и НАТО в институциональное русло и способствовать развитию сотрудничества в таких областях, как миротворческая деятельность, борьба с терроризмом, нераспространение оружия массового уничтожения и т.д. [10].
Исследование документов показало, что в течение почти двух лет, прошедших после подписания Основополагающего акта и до временного разрыва отношений России с этой организацией в связи с событиями на Балканах весны -лета 1999 г., контакты в ходе встреч, предусмотренных регламентом Совместного постоянного совета (СПС) и Совместного постоянного военного комитета под эгидой СПС, по существу ограничивались составлением рабочих планов и обсуждением других организационных вопросов. Обмен мнениями по более существенным проблемам развития военной инфраструктуры, ядерной безопасности, сотрудничества в области чрезвычайных ситуаций и стихийных бедствий, по военно-доктринальным вопросам не привел ни к каким конкретным результатам.
Надежды России на то, что путем участия в СПС ей удастся влиять на отдельных членов НАТО, не оправдались. Руководство альянса упорно отказывалось обсуждать в рамках СПС такие важные для России вопросы, как дальнейшее расширение Организации, разработка новой Стратегической концепции НАТО, перевооружение армий Польши, Чехии и Венгрии, выработка единой позиции всех стран - членов альянса по этим вопросам. Новая стратегическая кон-
цепция впервые была вынесена на обсуждение в рамках СПС лишь 10 марта 1999 г., накануне нападения НАТО на Югославию, когда в дискуссиях между Россией и НАТО уже доминировала косовская тема [7, с. 5].
Таким образом, в условиях динамично меняющейся международной обстановки, характерной для 90-х г. ХХ в., формирование взаимодействия по линии Россия - НАТО позволило в целом сохранить безопасность Евро -пы, предупредить возможные конфликты (за исключением Югославии).
Анализ показал, что взаимоотношения Российской Федерации с Се -вероатлантическим альянсом можно разделить на два этапа: первый харак -теризуется необоснованной, недальновидной и чрезмерной концентрацией международной деятельности политического руководства нашего государства на отношениях с Западом, и в первую очередь с США; второй - более взвешенной позицией в вопросах внешней политики, определением собственных национальных интересов, стремлением к формированию многополярного мира.
* * *
1. Goldgeier J. Not Whether But When: The U.S. Decision to Enlarge NATO. Wash., 1999.
2. KissingerH. Not That Partnership // Washington Post. 1993. 24 Nov.
3. Kortunov A. Russian national interests: the state of discussion // Russia’s place in Europe: a security debate / ed. by K. R. Spillmann and A. Wenger. Bern : Peter Lang, 1999. P. 21-45.
4. Parkhalina, T. Impacts of domestic and regional factors on Russia’s foreign and security policy // Russia’s place in Europe: a security debate / ed. by K. R. Spillmann and A. Wenger. Bern : Peter Lang, 1999. P. 47-57.
5. Vorontsov Yu. NATO Enlargement without Russia: A Mistake on Four Counts // Russia and NATO / Ed. by C.C.Menges. Wash., 1997.
6. Арбатов А. Г. Россия и НАТО: нужны ли мы друг другу? // Независимая газ. 1992 11 марта.
7. Глинский-Васильев Д.Ю. Проблема расширения НАТО во внутриполитическом процессе в США и России : 1990 - 1998 гг.: автореф. дис. ... канд. ист. наук : М.: ДА МИД России, 2003.
8. Заявление Президента Российской Федерации Б. Н. Ельцина [29 янв. 1992 г.] // Дипломат. вестник. 1992. № 4-5. С. 4-5.
9. Обращение к участникам сессии Совета Североатлантического сотрудничества (Брюссель, 20 дек. 1991 г.) // Дипломат. вестник. 1992. № 1. С. 12-13.
10. Основополагающий акт о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности между Организацией Североатлантического Договора и Российской Федерацией // Российская газ. 1997. 28 мая. Разд. I. Принципы.
11. План проведения учений «Балтопс-93»// Архив делопроизводства СМО СНГ. 1993. Д. 12.
12. Саймс Д. Каким будет партнерство зависит от Москвы (Об отношении России к расширению НАТО) // Московские новости. 1994. 1-8 мая.
13. Совместная российско-польская декларация [25 авг. 1993 г.] // Дипломат. вестник. № 17,18. С. 15-16.
14. Справочник НАТО - 1999. Брюссель, 1999.
15. Стратегия для России: Некоторые тезисы для доклада Совета по внешней и оборонной политики // Незав. газ. 1992. 19 авг.
