CC BY
59
В.Ф. Блохин
ВОЕННАЯ ЦЕНЗУРА МИНСКОГО ВОЕННОГО ОКРУГА И НАЧАЛО ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ*
V.F. Blokhin
Military Censorship in the Minsk Military District and the Beginning of the First World War
Вопрос о практике работы военной цензуры в годы Первой мировой войны имеет две важные составляющие, которые до сих пор не получили должного освещения в исторической науке. Первым необходимым компонентом выступает история формирования и деятельности органов военной цензуры на уровне фронтов, армий и военных округов, а также Главной военно-цензурной комиссии и Военной цензурной комиссии при Петроградском комитете по делам печати. Вторым, еще более важным элементом этой общей малоизученной проблемы, видится влияние военной цензуры на формирование коллективных настроений на фронте, а также связанное с этим воздействие на общественные умонастроения в тылу русской армии.
Анализируя публикации, связанные с деятельностью военной цензуры, следует отметить, что своим вниманием не обошли проблемы государственного контроля за соблюдением военных тайн в печати известные историки цензуры Г.В. Жирков1 и Н.Г. Патрушева2. В последние годы появились также научные статьи, рассматривающие специфику деятельности военной цензуры на материалах отдельных территорий Российской империи. Среди них можно выделить публикации Е.Ю. Семеновой3, А.А. Белобородовой4 и автора настоящей статьи5.
Среди работ, отражающих вопросы истории создания и деятельности органов военной цензуры в годы Первой мировой войны, особое место, на наш взгляд, принадлежит новому археографическому труду известного российского историка Первой мировой войны А.Б. Асташова, работающего в РГГУ6, и английского историка Пола Симмонса, изучающего дисциплину в русской армии в то военное время7.
Предваряя объемную публикацию солдатских писем с фронтов Первой мировой войны, они написали специальный раздел, названный ими «Военная цензура и контроль настроений на Русском фронте»8. Собственно говоря, эта подборка писем сама по себе
* Исследование выполнено при поддержке гранта РФФИ «Первая мировая война. Повседневность Минского военного округа (на примере уездов Могилевской и Орловской губерний, 1915 - 1917 гг.) № 17-21-01010-ОГН.
представляет собой продукт деятельности военной цензуры, и соавторы, надо отдать им должное, щедро поделились с научной общественностью результатами своей кропотливой работы, предоставив исследователям возможность воспользоваться этими важными документами эпохи.
Ценность писем во многом определяется тем, что для создания полнокровной и объективной научной картины истории Первой мировой войны, работа над которой продолжается, очень не доставало мнения по различным сторонам фронтовых событий представителей самой массовой социальной составляющей русской армии - нижних чинов, довольно редко, в отличие от офицеров, прибегавших к описанию прошедших событий, в которых им довелось принять участие. Правдивое изображение войны в письмах с полей сражений, из госпиталей, описание фронтового быта, ощущений и переживаний авторов посланий представляют собой, по словам публикаторов, «истинно народную летопись». И с этим невозможно не согласиться.
Раздел «Военная цензура и контроль настроений на Русском фронте», занимая вполне самостоятельное место в книге, в то же время проливает свет на представленное в опубликованных письмах отражение конфликтов и процессов, характерных для событий на фронте, иногда не кажущихся для современного читателя существенными, но в те времена обративших на себя придирчивое внимание бдительных военных цензоров.
Соавторы, со своей стороны, особенно тщательно «присмотрелись» к работе военных цензоров в сфере контроля почтовой и телеграфной корреспонденции. Представленный ими материал раскрывает многие из сторон «внутренней жизни», созданной в годы войны системы военной цензуры. Применительно к настоящей статье особенно важен их тезис, что «объем работы военных цензоров зависел от территории, на которой они трудились, от задач и способа осуществления контроля за корреспонденцией»9.
Весьма ценным представляется также наблюдение, основанное на использовании значительного по объему архивного материала, из которого следует, что «в каждом округе и в каждой армии количество военных цензоров менялось год от года, при очевидной тенденции к увеличению их общего числа»10.
Вывод не вызывает сомнений, но, чтобы еще лучше понять его значение и важность, остановимся на одной из страниц истории военной цензуры, не получившей до сих пор освещения в отечественной науке. Одновременно речь пойдет об уточнении хотя и не первостепенной детали, нашедшей отражение в книге названных соавторов, но в то же время работающей на научную глубину поставленных вопросов.
А.Б. Асташов и П. Симмонс в своей работе отмечают: «Так, в начале августа 1914 г. в Варшавском военном округе был 281 военный
цензор. В районе Двинского военного округа на этот момент было 306 военных цензоров, а в апреле 1915 г. - 350»11. Возражение вызывает то обстоятельство, что Варшавский военный округ был расформирован в июле 1914 г., и его органы управления использовались при создании нового Минского военного округа. Такая же участь ждала и Виленский военный округ, послуживший основой для нового Двинского округа. Вероятно, уместнее было бы сравнивать количество цензоров в Варшавском и Минском округах, что в большей степени соответствовало бы убедительному выводу авторов о зависимости объема работы цензоров от особенностей территории, на которой им приходилось трудиться. Впрочем, интерес к этой детали публикации был вызван основной проблемой настоящей статьи, которая посвящена именно процессу формирования военной цензуры в рамках созданного нового Минского военного округа.
До сих пор работа военной цензуры на территории Минского военного округа практически не затрагивалась в научных исследованиях. Причинами тому, с одной стороны, являлась вообще слабая изученность вопросов, связанных с действиями военной цензуры на местах, а с другой - территориальная специфика Минского военного округа, включавшего в свой состав современные белорусские,
польские, украинские и российские области.
* * *
В качестве формы организации военного управления военные округа были созданы в 1860-х гг. в ходе масштабных военных преобразований, предпринятых под руководством Д.А. Милютина. Главное их предназначение заключалось в создании условий для оперативного решения проблем действующей армии, поскольку новое окружное командование на местах решало многие из вопросов, находившихся ранее в компетенции центральных органов военного управления. В соответствии с планом стратегического развертывания сухопутных сил, разработанным на начало Первой мировой войны, «полевое управление войск Северо-Западного фронта, предназначавшегося для ведения военных действий против Германии, формировалось на базе штаба и управлений Варшавского военного округа, а Юго-Западного - против Австро-Венгрии - на основе Киевского военно-окружного управления»12. Однако 19 июля 1914 г., то есть перед самым началом войны, сложившаяся военно-окружная система претерпела изменения, и основная часть бывших Виленско-го и Варшавского округов вошла в состав вновь созданных Двинского и Минского.
Официальное утверждение Двинского округа последовало 25 июля, а Минского - 28 июля 1914 г.13, тот и другой составляли район армий Северо-Западного фронта, который позднее, с 16 августа 1915 г., в целях улучшения управления войсками, был разделен на
Западный и Северный.
Определение окружных тыловых районов новых округов было произведено с явным опозданием, уже в условиях начавшейся войны, что создало многочисленные сложности и привело к некоторой путанице, сказавшейся на процессе формирования окружного управления.
Согласно приказу № 4 от 20 июля 1914 г., данному войскам Северо-Западного фронта, была распределена территория между вновь созданными округами. В состав Минского вошли белорусские земли: целиком Минская и Могилевская губернии, а из Гродненской -Брест-Литовский, Пружанский, Кобринский и Слонимский уезды. Из русской Смоленской губернии были включены Краснинский, Смоленский и Поречский уезды. Царство Польское в округе было представлено губерниями: Келецкой, Радомской, Петроковской без Лодзинского, Брезинского и Равского уездов, Люблинской губернией без Соколовского и Седлецкого уездов. В округ также вошли созданная в 1912 г. небольшая по размерам Холмская губерния, а на юго-западе - Ковельский и Владимиро-Волынский уезды Волынской губернии.
Часть этих территорий включалась в войсковой район, а остальные являлись тыловыми, то есть были призваны обслуживать фронтовые армии своими материальными ресурсами. Здесь же размещались и проходили необходимую подготовку мобилизованные резервы войск фронта.
Однако на этом процесс формирования территории округа не завершился. Уже в ходе Галицийской битвы, 31 июля 1914 г., его границы были изменены в интересах соседнего Юго-Западного фронта. В тыловой район этого фронта для обслуживания 4-й и 5-й армий были включены лежащие южнее Александровской железной дороги части Гродненской губернии, Слонимского уезда Минской губернии, Могилевской губернии, а также Краснинского и Смоленского уездов Смоленской губернии14.
В дальнейшем территориальные границы Минского военного округа продолжали изменяться, но это уже было вызвано отступлением русской армии и территориальными потерями. В сентябре 1915 г. в состав Минского военного округа были включены новые тыловые районы, ранее входившие в Московский военный округ, а 19 декабря 1915 г. Николай II повелел «уезды Витебский и Велиж-ский Витебской губернии передать из Минского военного округа в Двинский военный округ, сохранив их в подчинении Главнокомандующему армиями Западного фронта»15.
Генерал от кавалерии барон Евгений Александрович Рауш фон Траубенберг бессменно возглавлял Минский военный округ с момента его формирования до начала 1917 г. В июле 1914 г. все территории округа были объявлены на военном положении и должны были осуществлять тыловое обеспечение войск Северо-Западного 32
фронта. Командование Минского военного округа, помимо обеспечения порядка на подконтрольной территории, обязано было осуществлять и военно-цензурные функции. На основании «Временного положения о военной цензуре», вступившего в действие 20 июля 1914 г., здесь вводилась военная цензура в полном объеме16. Эта форма контроля подразумевала просмотр всей частной корреспонденции как внутренней, так и международной, включая телеграммы, проверку «печатных изданий, эстампов, рисунков, фотографических снимков, конспектов публичных речей и докладов». Возвращалась отмененная в ноябре 1905 г. предварительная цензура17.
Для местностей, расположенных за пределами территорий, находившихся на военном положении, предусматривалось введение частичной цензуры. При такой форме контроля проводился полный осмотр международной корреспонденции и лишь в случаях особых распоряжений - внутренних телеграмм и других почтовых отправлений. В периодической печати просматривались только публикации, которые могли содержать сведения, являвшиеся военной тай-ной18.
На Северо-Западном фронте штаб главнокомандующего армиями фронта, находившийся в Белостоке, сформировал при Управлении генерал-квартирмейстера Военно-цензурное отделение, на которое была возложена обязанность направлять цензурную деятельность в армиях и в тылу, вырабатывая к уже существовавшим правилам дополнения и поправки в зависимости от изменявшейся обстановки. Штаб фронта призван был также готовить официальные сведения о ходе военных действий, предупреждая различного рода слухи и кривотолки. В случае присутствия на театре войны иностранных военных представителей, а также военных корреспондентов, предписывалось осуществлять контроль за этими лицами, «удерживая их при штабе главнокомандующего впредь до особого распоряжения Главнокомандующего»19.
Вопросами военной цензуры на правах местных Военно-цензурных комиссий занимались штабы двух армий (1-й и 2-й), входивших первоначально в состав фронта, и двух военных округов, Двинского и Минского. В их обязанности входило наблюдение за работой корпусных Полевых почтово-телеграфных контор, обрабатывавших поступавшие и исходящие телеграммы и письма. Именно эти учреждения перехватывали основную часть частной корреспонденции, которая, минуя затем штабы армий, поступала прямо в тыловые сортировочные пункты Минска.
На Военно-цензурные комиссии, входившие в систему тыловых учреждений двух армий, возлагалась проверка частных телеграмм и почтовых отправлений, проходящих через Минскую почтово-теле-графную контору, а также цензура газет и всех других произведений печати, наблюдение за типографиями и литографиями в тех частях тылового района, которые были объявлены на военном положении.
Наиболее сложной в своем осуществлении функцией цензурных комиссий являлся просмотр содержания газет и других произведений печати (брошюр, книг, бюллетеней) в цензурном районе, а также наблюдение за работой корреспондентов, которые могли оказаться непосредственно на этой территории. Военные власти с самого начала войны также взяли под свой контроль помещение графических изображений, картин, фотографических снимков, которые наиболее рельефно отображали военные события. Фотографы и «киносъемщики», представлявшие так называемые «иллюстрированные известия», обязаны были осуществлять свою деятельность в непосредственном контакте со штабами армий и округов.
В начале войны эта проблема еще не обрела столь актуального звучания, как в последующее время, но уже наметилась и нашла отражение в цензурном законодательстве. О значении этих вопросов для сохранения военной тайны можно судить по оформленному позднее обязательному постановлению, распространенному на все местности Минского военного округа в июне 1916 г. В первом пункте этого документа было сказано: «Всем фотографам, как профессионалам, так и любителям, воспрещается в пределах Минского военного округа производство всяких фотографических снимков вне закрытых помещений, как-то: на улицах, в селах, в поле, лесу и т. д., без особых на производство таких снимков разрешений. <.. .> Лица, замеченные в производстве снимков без наличия надлежащего разрешения, будут подвергаться заключению в тюрьме или крепости до 3-х месяцев или денежному штрафу до 3 000 руб.»20
Так уже в начале войны сложилась организационно-структурная схема функционирования военно-цензурных органов, на основании которой штаб главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта, принимая на себя функции главной Военно-цензурной комиссии, указал штабам армий и военных округов сделать необходимые распоряжения об организации в подведомственных им районах военно-цензурных комиссий. Обязанности военных цензоров в них должны были исполнять местные должностные лица, наблюдавшие за печатью в мирное время, и чины местных почтово-телеграфных учреждений21. В третьем пункте приказа № 4 от 20 июля 1914 г., определявшем границы Минского военного округа, для осуществления необходимого военно-цензурного контроля главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта предписал создать при штабе специальную Военно-цензурную комиссию.
Вслед за этим началось формирование состава Военно-цензурной комиссии Минского военного округа. Назначение военных цензоров производилось путем согласования их кандидатур между штабом округа и губернаторами, начальниками почтово-телеграфных округов или начальниками гарнизонов. Все распоряжения штаба округа и военно-цензурной комиссии передавались через этих начальствующих лиц или непосредственно сообщались самим воен-34
ным цензорам22.
Кроме того, для наблюдения за почтовыми отправлениями и за телеграммами, поступавшими на станции железных дорог, начальнику военных сообщений армий фронта было предложено установить военную цензуру на всех станциях железнодорожной сети, находившейся на территории действий Северо-Западного фронта23. Так, почтовые отделения, находившиеся по пути следования поездов, которые зачастую использовались для отправки корреспонденции в надежде на отсутствие в них военной цензуры, включались в общую цензурную систему.
В итоге проведенных мероприятий военно-цензурный район штаба Минского военного округа включал в себя всю входившую в него территорию, за исключением той ее части, которая была определена в район расположения армий, имевших на основании статьи 27 «Временного положения о военной цензуре» при штабах свои Военно-цензурные комиссии. Соответственно их деятельность распространялась на все местности, входившие в состав расположения их частей и тыла.
Штаб Минского военного округа заведовал своей Военно-цензурной комиссией, военными цензорами, состоявшими при почтовых и телеграфных учреждениях фронта (не приданных частям и управлениям армий), «военными цензорами, назначенными в оседлые почтово-телеграфные учреждения местностей, входящих как в цензурный район округа, так и в цензурные районы армий, а равно и военными цензорами произведений печати этих районов»24.
С изменением оперативной обстановки одновременно изменялись без специальных распоряжений и армейские военно-цензурные районы, поэтому при установлении военной цензуры в Минском военном округе пришлось считаться с тем фактом, что приказом главного начальника снабжений другого, Юго-Западного, фронта (№ 26 от 31 июля) часть территории была включена в цензурные районы 3-й, 4-й и 5-й армий, которые должны были установить там свой порядок цензуры25, что неминуемо привнесло свои дополнительные трудности в дело создания единой военно-цензурной системы в рамках округа.
Введение военной цензуры на территории Минского военного округа было объявлено приказом командующего войсками округа генерала от кавалерии барона Е.А. Рауш фон Траубенберга от 20 июля 1914 г. Однако штаб переехал в Минск лишь 28 июля26, а прочие организационные неурядицы первых дней войны привели к тому, что лишь почти месяц спустя, 13 августа 1914 г., согласно приказу командующего войсками округа «Минским военно-окружным управлениям на театре войны» за № 34, была образована Военно-цензурная комиссия при штабе округа. Ее председателем был назначен военный судья Минского военно-окружного суда генерал-майор Плансон, членами комиссии: от Военного министерства - исполня-
ющий дела помощника старшего адъютанта военного окружного штаба поручик Войцеховский, от Министерства внутренних дел -Минский вице-губернатор в чине камер-юнкера Ченыкаев, старший советник Минского губернского управления Юзефович, начальник Минской почтово-телеграфной конторы статский советник Броно-вицкий27. К заседаниям был привлечен и секретарь Минского губернского правления Кучеров как лицо, непосредственно ведающее цензурой печатных произведений в Минске28.
Таким образом, комиссия вполне соответствовала предписаниям «Временного положения о военной цензуре»: в нее, помимо председателя, вошел один представитель от Военного министерства и три - от Министерства внутренних дел29. В зоне же действия армий обязанности военных цензоров исполняли офицеры отделов гене-рал-квартирмейстерства.
Сложность стоявших задач предопределила медлительность при открытии Военно-цензурных комиссий. В данном конкретном случае, чтобы резко не ломать временно установленный с началом войны на территории округа цензурный порядок, из штаба были направлены запросы относительно имевшихся цензоров в городах, входивших в этот район. Одновременно начался отбор офицеров и чинов военного ведомства, которых можно было назначить военными цензорами.
Красноречивым подтверждением сложностей, связанных с комплектованием армейской военной цензуры как на территории Минского военного округа, так и в других районах могут служить воспоминания полковника (позднее произведенного в генерал-майоры) Б.В. Геруа, назначенного 22 сентября 1914 г. на должность начальника Цензурного отделения при штабе главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта, находившегося в Киеве. Для самого автора воспоминаний такое назначение было полной неожиданностью, но еще сильнее он был удивлен тем обстоятельством, что в отделении, которое должно было находиться в его подчинении, не было ни одного сотрудника.
Киев, по воспоминаниям Б.В. Геруа, был тогда полон офицерами, призванными из запаса, ожидавшими своего назначения. Полковник прямо на улице встретил двух прапорщиков - Осипова и Матвеева, - которые отличались своей выправкой. В ходе короткой беседы выяснилось, что офицеры не имели назначения, но один из них до мобилизации занимался «бельевым делом» в Москве, а другой был журналистом и репортером из Петербурга. И Б.В. Геруа решил для себя так: «По меньшей мере, один вполне подходит для цензурного отделения. Тут же я сделал Осипову предложение поступить в него моим помощником. Но как быть с Матвеевым? Симпатичная наружность; но, в какой мере бельевая торговля готовит к цензуре?»30 Вероятно, этот вопрос настолько заинтриговал автора воспоминаний, что он обоих офицеров взял на службу военными цензорами. 36
Схожая картина, при некоторых расхождениях, наблюдалась и при формировании Военно-цензурного отделения штаба Северо-Западного фронта и Военно-цензурной комиссии Минского военного округа.
Как уже отмечалось, в Минске Военно-цензурная комиссия при штабе округа была образована 13 августа 1914 г. Б.В. Геруа в своих воспоминаниях говорил о еще более поздних сроках создания цензурного органа при штабе Юго-Западного фронта. Однако эти даты явились лишь началом непростого и противоречивого процесса, протекавшего в условиях набиравших обороты военных действий и ставившего перед штабами фронтов и армий все более сложные задачи, что неизбежно вело к расширению сферы военно-цензурного контроля как в географическом, так и в политическом отношениях.
Одна из первоочередных проблем, которую предстояло решать вновь созданным цензурным органам, была обозначена в телеграмме, отправленной 18 июля 1914 г. в Варшаву из Петербурга еще до официального объявления войны. Главное управление Генерального штаба требовало принять самые решительные меры к тому, чтобы от военных властей под угрозой карательных мер не исходили никакие данные для печати о ходе мобилизации и о действиях войск.
В период Русско-японской войны Мукденский вокзал был всегда переполнен офицерами, которых обслуживала подкупленная китайская прислуга. Тогда сведения, полученные путем подслушивания разговоров, сыграли определенную роль в развитии военных событий. Полученный отрицательный опыт предопределил отношение к деятельности военной цензуры в условиях новой войны, поэтому в телеграмме, помимо контроля за конкретными сведениями, являвшимися военной тайной, предписывалось следить за тем, чтобы «офицеры в обществе, в семьях, в письмах и телеграммах не вели бесед, не писали об армии и военных действиях, виновные в нарушении должны были привлекаться к самой строгой ответственности вплоть до отрешения от должности»31.
Начальникам почтово-телеграфных учреждений строго указывалось на необходимость не только запрещать упоминания о военных делах, распоряжениях, передвижениях войск, командировках и перемещениях военных чинов и тому подобных сведений, но и сообщения об изменениях условий жизни под влиянием военных событий (например, о вздорожании и недостатках продуктов и средств передвижения), о закрытии промышленных предприятий и т.д.32
Для обеспечения сохранения военной тайны был принят особый порядок адресации писем, направляемых в армию. Предусматривалось указывать лишь чин, имя, отчество и фамилию, наименование воинской части, штаба, учреждения, но не упоминать большие соединения, в состав которых входили эти единицы. Адрес на конверте должен был выглядеть следующим образом: «рядовому, например, 131-го Тираспольского полка и фамилия имя, отчество»33.
Однако всех предпринятых мер оказалось недостаточно, и 6 ноября 1914 г. командующим войсками Минского военного округа был издан приказ «Минским военно-окружным управлениям на театре войны» № 298, который последовал за приказом Верховного главнокомандующего от 31 октября № 133. В нем шла речь о продолжавших наблюдаться в письмах офицерских и нижних чинов сообщений о ходе военных действий, о расположении воинских частей и о других, не подлежащих оглашению сведений. Начальникам всех уровней предписывалось разъяснять «подведомственным им чинам», что отправка писем с такими сведениями, «помимо нарушения служебного и внутреннего долга каждого военнообязанного, является сверх того бесцельной, так как на основании закона о военной цензуре письма просматриваются ею»34. Приказ этот надлежало прочесть во всех ротах, эскадронах, сотнях, батареях и командах.
А.Б. Асташов и П. Симмонс в своем исследовании констатировали разорванность «самого дела цензуры между различными фронтовыми и армейскими структурами», а также справедливо отметили, что неравномерность распределения в них военных цензоров «отражала смену приоритетов цензурного контроля: от недопущения в печати и телеграммы сведений, которые могли повредить оперативным военным интересам, до политического контроля над настроениями армейской массы»35.
К сказанному можно добавить, что созданная единая цензурная система, по замыслу ее создателей, должна была перекрыть возможности утечки важной военной информации, которой мог воспользоваться противник, а также ограничить доступ негативных сведений из тыла на фронт. Однако буквально с первых шагов своего существования она стала регулярно давать сбои, не обеспечив предполагаемый полный контроль за телеграммами, не гарантировав сохранность военной информации, не наладив необходимых тесных связей с периодической печатью. Причем все эти проблемы существовали не только на начальном этапе становления и при неразберихе, возникавшей в период формирования или во время отступления и наступления армии, делавших фронт подвижным. К концу 1915 г., когда начался период позиционной войны, и русская армия перешла к обороне при стабилизировавшемся фронте, проблемы первых месяцев войны проявились практически в том же объеме.
Красноречивой выглядит выдержка из донесения генерал-квартирмейстеру 4-й армии от 18 августа 1916 г., то есть спустя два года с того времени, когда начала формироваться эта система. В документе говорилось о том, что по имевшимся в штабе фронта сведениям в Минской почтово-телеграфной конторе находилось на службе 34 цензора, но более или менее правильно был организован лишь просмотр посылок и телеграмм (из 4 тыс. просматривалось около 3 тыс.). Основная часть цензоров (27 из 34) просматривала простую корреспонденцию, но при этом 21 чиновник конторы мог посвящать
делу цензуры не более 2 часов в сутки, поскольку они имели свои собственные служебные обязанности, поэтому начальник Минского губернского жандармского управления, секретарь того же управления, судебный пристав «брали корреспонденцию для просмотра к себе на дом, присылая за нею жандармов и рассыльных и делают это далеко не каждый день, причем количество единовременно забираемых этими лицами писем колеблется от 60-80 до 120 экземпляров»36.
* * *
Пример военно-цензурной организации Минского военного округа убеждает в том, что военные власти сумели обеспечить номинальный контроль за перепиской на фронте и в тылу русской армии, но на практике возможности военной цензуры были весьма ограниченными. Сложная организационная система и слабость кадрового состава Военно-цензурных комиссий не давали шансов успешно решать цензурные задачи в условиях столь масштабной войны.
Ориентированная на контроль за сохранением военных тайн, военная цензура уже с самого начала боевых действий вынуждена была подключиться к активному противодействию распространению как в письмах, так и в периодической печати настроений, которые свидетельствовали об отсутствии твердой поддержки населением ведущейся войны.
Ограничения же информации, поступавшей с фронта, привели к тому, что общественность постепенно стала в большей степени доверять слухам, а не официальным сведениям, доставляемым из действующей армии.
Примечания Notes
1 Жирков Г.В. Война 1914 - 1918 гг. как первая мировая информационная война // Журналистика XXI века: Исторический опыт и современное развитие. Владикавказ, 2015. С. 33-58.
2 Патрушева Н.Г. Первая мировая война и цензурные учреждения России // Век информации. 2015. № 2. С. 155-163.
3 Семенова Е.Ю. Периодическая печать и цензура в годы Первой мировой войны как фактор формирования менталитета российского общества (по материалам Поволжских губерний) // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. 2008. Т. 10. № 1. С. 71-85.
4 Белобородова А.А. Защита государственной тайны в Российской империи: Деятельность военной цензуры в 1914 - 1917 гг. // Военно-исторический журнал. 2010. № 7. С. 16-20.
5 Блохин В.Ф. Военная цензура периода Первой мировой войны и периодическая печать «армейских районов» (на материалах газеты «Волынь»)
// Цензура в России: История и современность. Вып. 8. Санкт-Петербург, 2017. С.169-186.
6 Асташов А.Б. Пропаганда на Русском фронте в годы Первой мировой войны. Москва, 2012; Асташов А.Б. Русский фронт в 1914 - начале 1917 года: Военный опыт и современность. Москва, 2014.
7 Simmons P. Combating Desertion and Voluntary Surrender in the Russian Army During the First World War // Other Fronts, Other Wars?: First World War Studies on the Eve of the Centennial. Leiden; Boston, 2014. P. 41-61.
8 Асташов А.Б., Симмонс П.А. Письма с войны, 1914 - 1917. Москва, 2015. С. 48-95.
9 Асташов А.Б., Симмонс П.А. Письма с войны, 1914 - 1917. Москва, 2015.С. 51.
10 Асташов А.Б., Симмонс П.А. Письма с войны, 1914 - 1917. Москва, 2015.С. 52.
11 Асташов А.Б., Симмонс П.А. Письма с войны, 1914 - 1917. Москва, 2015. С. 52, 53.
12 Безугольный А.Ю. Военно-окружная система в России в период Первой мировой войны и революционных событий 1917 года // Военно-исторический журнал. 2008. № 10. С. 22.
13 Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1851. Л. 7.
14 Трутко И. Подготовка тыла Юго-Западного фронта (1914 г.) // Военно-исторический журнал. 1939. № 3. С. 99.
15 РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 743. Л. 198.
16 РГВИА. Ф. 2019. Оп. 1. Д. 715. Л. 1.
17 Собрание узаконений и распоряжений правительства. 1914. № 192. Отдел I.
18 Там же.
19 РГВИА. Ф. 2019. Оп. 1. Д. 715. Л. 180об.
20 Орловские губернские ведомости. 1916. 4 июня.
21 РГВИА. Ф. 2019. Оп. 1. Д. 715. Л. 171.
22 Приказание Минским военно-окружным управлениям на театре войны. Минск, 1914. № 158.
23 РГВИА. Ф. 2019. Оп. 1. Д. 715. Л. 171.
24 РГВИА. Ф. 2048. Оп. 1. Д. 896. Л. 120об.
25 РГВИА. Ф. 2019. Оп. 1. Д. 716. Л. 38.
26 Там же. Л. 37.
27 Приказ Минским военно-окружным управлениям на театре войны. Минск, 1914. № 34.
28 РГВИА. Ф. 2019. Оп. 1. Д. 716. Л. 37.
29 Собрание узаконений и распоряжений правительства. 1914. № 192. Отдел I.
30 Геруа Б.В. Воспоминания о моей жизни. Париж, 1970. Т. 2. С. 7.
31 РГВИА. Ф. 2019. Оп. 1. Д. 715. Л. 48.
32 Там же. Л. 87об.
33 Там же. Л. 181.
34 Приказ Минским военно-окружным управлениям на театре войны. Минск, 1914. № 298.
35 Асташов А.Б., Симмонс П.А. Письма с войны, 1914 - 1917. Москва, 2015.С. 52.
36 РГВИА. Ф. 2048. Оп. 1. Д. 897. Л. 6.
Автор, аннотация, ключевые слова
Блохин Валерий Федорович - докт. ист. наук, профессор, Брянский государственный университет имени академика И.Г. Петровского
blohin.val@yandex.ru
В статье рассматривается один из наименее изученных вопросов истории военной цензуры в России во время Первой мировой войны - организация военной цензуры в штабах военных округов. В качестве объекта своего исследования автор выбрал Минский военный округ. На основе ранее неизвестных документов и материалов в статье раскрывается в общих чертах создание и деятельность бюрократического механизма военной цензуры в одном конкретном военном округе.
Опыт военно-цензурной организации Минского военного округа убеждает в том, что военные власти вполне сумели обеспечить формальный контроль за перепиской на фронте и в ближнем тылу, который входил в территорию округа. Однако на практике возможности военной цензуры Минского военного округа были весьма ограниченными. Сложная организационная система и слабость кадрового состава Военно-цензурных комиссий не давали шансов успешно решать цензурные задачи в условиях столь масштабной войны.
Помимо сохранения военных тайн, военная цензура уже с самого начала войны вынуждена была активно противодействовать распространению как в письмах, так и в периодической печати фактов, суждений и мнений, которые свидетельствовали об антивоенных и антиправительственных настроениях в армии и среди гражданского населения. С другой стороны, ограниченность информации, поступавшей с фронта, привели к тому, что общественность постепенно стала в большей степени доверять слухам, а не официальным сведениям командования русской армии.
Первая мировая война, русская армия, военный округ, Минский военный округ, периодическая печать, цензура, военная цензура, цензурная политика, цензор, военная тайна.
References (Articles from Scientific Journals)
1. Beloborodova, A.A. Zashchita gosudarstvennoy tayny v Rossiyskoy imperii: Deyatelnost voyennoy tsenzury v 1914 - 1917 gg. [Protecting State Secrets in the Russian Empire: Military Censorship Activities, 1914 to 1917.]
Voyenno-istoricheskiy zhurnal, 2010, no. 7, pp. 16-20. (In Russian).
2. Bezugolnyy, A.Yu. Voyenno-okruzhnaya sistema v Rossii v period Pervoy mirovoy voyny i revolyutsionnykh sobytiy 1917 goda [The Military District System in Russia during the First World War and the Revolutionary Events of 1917.]. Voyenno-istoricheskiy zhurnal, 2008, no. 10, pp. 22-26. (In Russian).
3. Patrusheva, N.G. Pervaya mirovaya voyna i tsenzurnye uchrezhdeniya Rossii [The First World War and Russian Censorship Institutions.]. Vek informatsii, 2015, no. 2, pp. 155-163. (In Russian).
4. Semenova, E.Yu. Periodicheskaya pechat i tsenzura v gody Pervoy mirovoy voyny kak faktor formirovaniya mentaliteta rossiyskogo obshchestva (po materialam Povolzhskikh guberniy) [The Periodical Press and Censorship during the First World War as a Formative Factor in the Mentality of Russian Society (Based on Materials from the Volga Provinces).]. Izvestiya Samarskogo nauchnogo tsentra Rossiyskoy akademii nauk, 2008, vol. 10, no. 1, pp. 71-85. (In Russian).
5. Trutko, I. Podgotovka tyla Yugo-Zapadnogo fronta (1914 g.) [Preparations for War behind the Lines of the Russian Army's South-Western Front (1914).].
Voyenno-istoricheskiy zhurnal, 1939, no. 3, pp. 92-113 (In Russian).
(Articles from Proceedings and Collections of Research Papers)
6. Blokhin, V.F. Voyennaya tsenzura perioda Pervoy mirovoy voyny i periodicheskaya pechat "armeyskikh rayonov" (na materialakh gazety "Volyn") [Russian Military Censorship during the First World War and the Periodical Press of "Army Districts" (from Materials of the Newspaper "Volyn").]. Tsenzura v Rossii: Istoriya i sovremennost [Censorship in Russia: Past and Present.]. St. Petersburg, 2017, vol. 8, pp. 169-186. (In Russian).
7. Simmons, Paul Alan. Combating Desertion and Voluntary Surrender in the Russian Army During the First World War. Other Fronts, Other Wars?: First World War Studies on the Eve of the Centennial. Brill, 2014, pp. 41-61. (In English).
8. Zhirkov, G.V. Voyna 1914 - 1918 gg. kak pervaya mirovaya informatsionnaya voyna [The War of 1914 - 1918 as the First World Information War.]. Zhurnalistika XXI veka: Istoricheskiy opyt i sovremennoye razvitiye [Journalism of the 21st Century: Historical Experience and Modern Development.]. Vladikavkaz, 2015, pp. 33-58. (In Russian).
(Monographs)
9. Astashov, A.B. Propaganda na Russkom fronte v gody Pervoy mirovoy voyny [Propaganda on the Russian Front during the First World War.]. Moscow, 2012, 400 p. (In Russian).
10. Astashov, A.B. Russkiy front v 1914 - nachale 1917 goda: Voennyy opyt i sovremennost [The Russian Front in 1914 - early 1917: Military Experience and Modernity.]. Moscow, 2014, 740 p. (In Russian).
11. Astashov, A.B.; Simmons, Paul Alan. Pisma s voyny, 1914 - 1917
[Letters from the War, 1914 - 1917.]. Moscow, 2015, 794 p. (In Russian).
Author, Abstract, Key words
Valeriy F. Blokhin - Doctor of History, Professor, I.G. Petrovsky Bryansk State University (Bryansk, Russia)
blohin.val@yandex.ru
The article deals with one of the least studied issues in the history of Russia's military censorship during the World War I, i.e. the military censorship carried out at the headquarters of military districts. Referring to previously unknown documents and materials the author outlines the introduction and operation of military censorship mechanism in one particular military district, namely, the Minsk Military District.
As evidenced by the practices of military censorship in the Minsk Military District, the military authorities were quite effective in establishing formal control over correspondence at the front and in the rear that was part of the military district. However, in reality the scope of military censorship was fairly limited. Sophisticated organizational system and weak personnel of Military censorship committees ruled out effective censorship in the conditions of the war of such massive scale.
Alongside with guarding military secrets, the military censorship was obliged, from the very start of the war, to actively counteract the dissemination through correspondence and periodical press of facts, views and opinions which evidenced anti-war and anti-government sentiments in the army and among civil population. However, the lack of information from the front made the population trust rumours to a greater degree than the official information coming from the commandment of the Russian army.
World War I, Russian Army, Military District, Minsk Military District, periodical press, censorship, military censorship, censorship policy, censor, military secret.
