CC BY
11
© 2003 г. Е.В. Брысина
ВОЕННАЯ МИССИЯ КАЗАЧЕСТВА И ЕЕ ОТРАЖЕНИЕ ВО ФРАЗЕО-ПАРЕМИЧЕСКОМ ФОНДЕ ДИАЛЕКТА
Диалект*, являясь формой резервирования и трансляции этнокультурной информации, с удивительной точностью и полнотой вбирает в себя специфические черты истории и культуры того или иного этноса, вербализуя в языковом знаке обобщенную информацию о его прошлом и настоящем. В народном языке правдиво отражаются события, типовые ситуации, формы культурного досуга, а также духовность народа, специфика мировосприятия, процессы осознания отдельной языковой личностью самой себя как части целостной картины мира.
В ходе освоения диалектоносителями окружающей действительности происходит трансформация элементов когнитивного сознания в языковые пресуппозиции, на основе которых в процессе речемыслительной деятельности формируется этнокультурная коннотация фразеологических единиц языка (ФЕ), отражающая своим содержанием взаимообусловленную связь языкового знака, этнического сознания и национальной культуры. Образноассоциативные механизмы переосмысления исходных значений в процессе вторичной номинации у разных народов могут иметь свои особенности. Так, к примеру, выражение держать ногу е стремени ‘находиться в отличной форме’ только в донских говорах активно функционирует в качестве фразеологизма. Стремя, в представлении казака, - неотъемлемый атрибут его походной жизни; военная служба в конных отрядах требовала от казаков хорошей физической подготовки, выдержки и специфических умений. Физически слабый, немощный не мог длительное время удерживаться на коне - е стремени, отсюда с данным выражением возникают у казаков соответствующие ассоциации - сила, выдержка, выносливость и т.п. В литературном языке данный фразеологизм отсутствует. Понятие «конная служба» в целом было неактуально для русского народа, поэтому у носителей литературного языка подобная ассоциативная связь не обнаруживается. Единственный фразеологизм в литературном языке, включающий в качестве компонента слово стремя, - стремя е стремя, имеющий значение ‘очень близко, рядом’. При этом интересно заметить, что пример, иллюстрирующий данную ФЕ во Фразеологическом словаре русского языка (под ред. А.И. Молоткова) и Фразеологическом словаре русского литературного языка (под ред. А.И. Федорова), характеризует жизнь именно казака: Много было здесь фронтовиков, и стремя в
* Термин диалект употребляется нами в значении «совокупность однородных говоров, обладающих относительным единообразием» (О.С. Ахманова). Говоря о донском диалекте, мы имеем в виду совокупность донских казачьих говоров, распространенных на территории бывшей Области Войска Донского. Термины донской диалект и донские говоры используются в работе как синонимы.
стремя проскакал казак этот с ними вместе по Курдистану, Туретчине, Персии (А. Первенцев. Кочубей). Из данного примера видно, что у носителей разных языков (или даже разных языковых страт - как в нашем случае) могут возникать разные образные ассоциации на один и тот же языковой стимул. Для каждого языка, в том числе и для диалекта, воплощающего в себе те или иные установки этнической культуры, характерно возникновение специфических со-значений - этнокультурных коннотаций, которые реализуются в первую очередь на его лексико-фразеологическом уровне.
Многовековая устойчивость и воспроизводимость ФЕ до некоторой степени обусловлена их ролью в функционирующих в лингвокультурном обществе «констант культуры», концентрирующих в своей семантической структуре базовые представления народа - носителя диалекта - о тех или иных явлениях окружающей действительности. Среди устойчивых сочетаний слов - фразеологизмов, пословиц, поговорок, присказок, - образующих идиоматическое пространство донских говоров, выделяется достаточное количество таких единиц, в семантике которых эксплицированно или имплицированно представлена основная миссия казачества - военная, определившая не только уклад жизни казаков, но и характер внутрисоциумных и межэтнических отношений, специфику их мировосприятия и миропонимания.
Ставшие историзмами пословицы, поговорки и фразеологизмы доносят до современников отголоски давних событий, в которых сконцентрированно отражен путь формирования казачества как особого субэтноса русского народа, сложности исторического пути казаков. Особенно ярко это проявляется во внутренней форме устойчивых выражений. При этом особую значимость для выявления этнокультурной коннотации фраземного знака представляют не столько единичные факты, сколько такие дискурсивные категории, как событие, ситуация, пресуппозиция, преконструкт и т. д. Понятие об актуальном когда-то явлении, событии - денотате, составляющем сюжетный стержень устойчивого выражения, преломляется в нем на пути семантического развития как «единство общего и отдельного объективной действительности» [1, с. 71]. Вычленение из конкретного исторического сюжета обобщающего результата как раз и приводит к формированию языковых единиц косвенной номинации.
Г дубинная семантика диалектных фразеологизмов (ДФЕ), пословиц и поговорок, т. е. их связь с реальными событиями, наглядно иллюстрирует исторический процесс освоения донских территорий, поэтому этнолингвокульту-рологический анализ единиц данного типа может быть признан объективным лишь при условии использования в его процессе сведений из истории, культурологии, этнографии, фольклора и т. п. «Где летел, там и сел», - сообщает поговорка об истории заселения донского края, куда от своих угнетателей бежали крестьяне почти из всех российских губерний [2, с. 39]. Казаки приписывали себе право не выдавать беглых государству. «С Дону выдачи нет» -
это выражение стало символическим девизом казачьего сообщества, принимавшего в свои ватаги вновь прибывших.
С первых лет организации казачьего социума идет формирование его диалекта - южнорусского в своей основе, но включающего в себя множество иноязычных заимствований. Появляются в казачьей среде слова и выражения, характерные только для данного этнокультурного сообщества. В «Публичных чтениях о Петре Великом», проводившихся в 1872 г. к 200-летнему юбилею Петра I, С.М. Соловьев, давая историческое описание донского края, не мог не использовать, как он говорил, «казацких выражений»: «... атаманы и старые казаки никогда не начинали восстаний, бунты вспыхивали не в Черкас -ске, а в дальних казачьих городках, организовывались так называемою голытьбою, искавшею случая побуйствовать и добыть себе зипун...» [3, с. 113]. Слово зипун, служившее названием известной простонародной одежды, «у старинных донцов» обозначало еще и военную добычу вообще. В отписке донских казаков в Москву сообщается: «... А у нас то и лучший зипун был, чтобы по вся дни под Азов и на море ходить» [4]. Развитие вторичного значения данного слова является итогом метонимического переноса в результате вычленения его из устойчивого сочетания ходить за зипунами ‘отвоевывать добычу в бою’. Другая ДФЕ - гулять на море ‘совершать набеги на суда -главным образом, турецкие (военные и торговые)’ - основана на образе, требующем культурной интерпретации: казаки, чья жизнь представляла собой цепь военных походов, где каждый мог не только проявить свою силу, ловкость, удаль, но и захватить удачный трофей, с неудовольствием переносили временное «затишье». Сравните в связи с этим описание Д. Петровым -Бирюком в повести «Казаки» обращения атамана к рядовым воинам, проявляющим недовольство долгим сидением в стане: «Я понимаю ваши думки, атаманы-молодцы!... Надобно нам выехать на море погулять. Надо! И погуляем, братцы! ... Покажем свою силушку, припомним врагам свои обиды...». Вооруженные схватки с противником на море и на суше позволяли казакам чувствовать себя «на коне» - в отличной физической форме и в хорошем настроении. Именно поэтому сражение у казаков ассоциируется с пиром (гуляньем).
Поскольку основным видом занятий казачества была деятельность военного характера, со временем в их языке начинают активно употребляться слова и выражения, используемые в профессиональной речи военных: скрасть караул, добыть языка, стоять на слуху, пойти или поступить лавой и др. [5, с. 52], многие из которых в более поздний период переосмысливаются и начинают функционировать в донских казачьих говорах в качестве фразеологических единиц в бытовом контексте, например: Дятьми были, тожа азравали. Ф cam, бывала, палезим: ты на слуху стаи, а я - чирис пли-тень... (ст. Букановская). Многие составные военные термины в силу обобщенности своей семантики перенесены в сферу обыденного общения, что
обусловило активизацию фраземообразовательных процессов в данной области. В связи с этим такие этимологически военные выражения, как идти в отступ, идти в наступ, брать на приступ, наряженный казак и некоторые другие употребляются в настоящее время в донских говорах в качестве ФЕ, например: идти в отступ ‘сдаваться, уступать кому-либо в чем-либо; соглашаться с мнением другого’: Не-ет! Этат за сибе пастаятъ ни сумеитъ. Чуть хто яму реска скажыть, он сраза в отступ идётъ (ст. Пугачевская); наряженный казак (т. е. казак, находящийся в наряде) ‘о человеке, которому дано ответственное поручение’: Ты брату никаких заданийиф ни давай, он уш казак наряжыный, атец яму вилел сену слажыть (х. Яменский) и т.д.
Военная деятельность казаков нашла в донских говорах не просто формальное выражение - через лексическую наполняемость пословиц, поговорок и ФЕ. Глубокая ассоциативная связь многих бытовых понятий, связанных с предметами и явлениями повседневной жизни, с военно-исторической миссией казачества проявляется также и в том, что на фразео-паремическом участке языковой картины мира донского казачества четко просматриваются гендерные противопоставления: всё, что связано с военной сферой деятельности, отражает мировосприятие казаков-мужчин; вся бытовая сфера предстает через восприятие женщин.
Андроцентрический фрагмент фразео-паремического фонда донского казачьего диалекта включает в себя в первую очередь устойчивые сочетания слов образного и безобразного характера, объединяемые концептуальными понятиями «воля», «смелость», «казачья развязка», «конь», «Дон», «служба», «дружба» и др. Достаточно показательным для процесса формирования ФЕ, пословиц и поговорок является ассоциативное поле концептуальной ценности «конь». С конем в жизни казака-воина связана не просто мобильность, скорость, удача, но и такие непреходящие ценности, как дружба, верность, надежность, да и сама жизнь. В донских говорах отмечено значительное число устойчивых фраз разной степени структурно-семантической слитности, отражающих данные концепты: конь - душа казака', конь возит и воду, и воеводу; побереги коня один раз, а он тебя - десять раз; быть при силе и при стремени {быть в стремени, т. е. находиться в хорошей форме); гулять (играть) конём (чувствовать себя независимо, вольно); с коня не слезать (находиться постоянно в боевой готовности, быть в форме); бегать конём (быть физически сильным); не в своем седле (чувствовать себя неуютно, некомфортно); наехать конём (резко наскочить, не дать опомниться) и т. д.
Через данное ассоциативное поле нередко определяются межличностные контакты: о лучших друзьях казаки говорят: сидёлка и подпруга; сналыганный друг. Конфликтные отношения отражают ФЕ натянуть поводья ‘ограничить свободу действий’; затянуть уздечку - с тем же значением. Внешность человека характеризуется выражением морда - конем не объедешь ‘о толстом, упитанном человеке’. Такое значимое событие в жизни казака, как проводы
на службу, закреплено на фразеологическом уровне устойчивым выражением выпить стременную (выпить последнюю рюмку за счастливую службу казака), которое в настоящее время активно употребляется в ситуации расставания любого характера (от прощания на вечеринке до ритуального провожания молодых на брачное ложе).
С отдельными характеристиками коня по его функциональным, биологическим свойствам, внешности, иноходи, типу упряжи и т. д. связаны ДФЕ идти с придавом ‘четко вышагивать - как конь, резко выбрасывая ноги вперед’; водить за ноздри ‘заставить подчиниться - как норовистого коня’; въесться в холку ‘изрядно надоесть’; подпрячься на пристяжку ‘примкнуть к уже определившейся компании’ и некоторые другие. Как видим, приоритетные ценности военной сферы бытия казачества (в данном случае, ценность «конь»), активно переносятся в область повседневного общения и образно отражаются в языке, что, безусловно, является показателем их значимости в жизни и сознании казаков.
Военно-историческая миссия казачества - служить надежным щитом на южных рубежах Российского государства - отразилась и на глубинных уровнях самосознания казаков. В силу сложившихся исторических условий хлебопашество, земледелие никогда не было ни основной формой бытия казаков, ни основным источником их доходов. Отсюда и среди ДФЕ, характеризующих труд, существенно преобладают те, что связаны с женским, домашним трудом, хозяйственной деятельностью в усадьбе: суетная Марина ‘о бойкой, расторопной хозяйке’; жить на своих руках ‘зарабатывать на пропитание своими руками, выполняя какую-либо домашнюю работу’; воспитывать иголкой ‘растить детей, зарабатывая на жизнь шитьем’ и др.
Домашний труд, а также труд на земле, в отличие от воинского призванья, был у казаков не в большой чести и не приносил заметного удовольствия (для сравнения вспомним выражение на море погулять, где битва, сражение ассоциирована с гуляньем, приятным времяпрепровождением). Среди ДФЕ на тему труда большинство содержат информацию о непомерных тяжестях, изнурительных последствиях трудовой деятельности: ломать горбушку; гнуть хребтух; работать до черных мозолей; работать до убитого глаза; быть на принуде; стать на постав и т.п.
В XIX - начале XX в. трудовая деятельность казаков-мужчин сводилась главным образом к обработке земельного пая, который выдавался специальной комиссией на каждого мужского члена семьи, и поддержанию порядка в собственной усадьбе. Казаки не владели практически никаким ремеслом - эту работу за них выполняли мужики - пришедшие на заработки в станицы выходцы из российских сел и городов мастеровые: ремесленники, гончары, чебо-тари, постовалы, скорняки и т.д. возможно, поэтому в казачьем фразео-паремическом фонде нам удалось обнаружить всего несколько выражений, восхваляющих деловую хватку казаков: всё в руках кипит; всё укрыто, всё
умыто; аж мокрое горит и некоторые другие. Зато выражений, характеризующих «неумех», представлено значительное количество, вот лишь некоторые из них: не еклюнется в носе кому ‘о неспособности кого-либо сделать что-либо’; в носе не кругло у кого - с тем же значением; делать по конец рук ‘делать что-либо очень плохо’; процедить скрозь пальцы ‘некачественно выполнить работу’; свесть на мыльный пузырь ‘привести к ничтожному результату, свести на нет’; волка завелись в огороде ‘о запущенном хозяйстве’ и др.
Ценность казаков-мужчин, их психологическая установка на свое «избранное положение» отмечается и самими казаками (ср. иллюстрацию в Словаре русских донских говоров (Ростов-на-Дону, 1975-76 гг.) к слову ледащий (ленивый): Казаки феи чиста лядащия, а казачки маторныя - и на поли и в доми. Неслучайно, видимо, и во фразео-паремическом фонде донского казачьего диалекта обнаруживаем значительное количество единиц, обозначающих бесполезную, бесплодную хозяйственную деятельность: считать дворы; бить балиндрасы; сбивать китушки; абы с рук сдать; собакам сено косить; лягушек бить и др. или праздное времяпрепровождение: лежать на печи тереть кирпичи; плевать на молодой месяц; лежать как сом на икре; лежать как карша и множество других.
Лингвокультурологическое исследование диалектной фраземики казачьего Дона позволяет однозначно заключить, что в языке донского казачества отсутствуют случайные явления. Диалектный язык закономерно отражает то, что значимо в общественной и социальной жизни его носителей. Военная миссия донского казачества, как показывает фразео-паремический материал, находит в диалекте как эксплицитное, так и имплицитное выражение, проявляясь не только в активном участии лексических единиц, связанных с военной сферой деятельности казачества, в процессе фразообразования, но и в специфике вербальной репрезентации иных сфер жизнедеятельности казаков, так или иначе связанных с их воинским предназначением.
Литература
1. Лавров Н.И. К проблеме генезиса значений в смысловой структуре диалектных фразеологизмов (на материале новгородской диалектной фразеологии) // Семантико-грамматические характеристики фразеологизмов русского языка. Л., 1978.
2. Пронштейн А.П. Земля Донская в XVIII веке. Ростов н/Д, 1961.
3. Соловьев С.М. Публичные чтения о Петре Великом. М., 1984.
4. Донские областные ведомости. 1978. № 10.
5. ДальВ.И. О наречиях русского языка. СПб., 1852.
Волгоградский государственный педагогический университет 11 июля 2003 г.
