CC BY
273
УДК 821.161.1
ББК 83.3 (2) 6
Л. В. Казарина
ВНУТРЕННИЙ МИР ГЕРОЯ И ЕГО ПРЕДСТАВЛЕНИЕ В ПРОЗЕ М. БУЛГАКОВА
Статья посвящена исследованию типологии внутреннего мира, представленного в прозе М. Булгакова. Внутренние миры булгаковских персонажей разнообразны по своей эмоциональной завершенности. В художественном мире писателя внутренний мир героя представлен с помощью сновидения, формирования «психологического кода», зеркальности. Эта комбинация создает не только «многовер-сионность» бытия, но и позволяет расширить представление о внутреннем мире героев М. Булгако-
Ключевые слова: внутренний мир; зеркальность; сновидение; эмоциональное завершение; художественный мир автора; «психологический код»; психологический хронотоп.
А. V. Kazorina
THE CHARACTERS’ INNER WORLD AND ITS REPRESENTATION IN BULGAKOV’S PROSE
T he article is focused on a typology сf the characters ’inner world represented in M. Bulgakov’s prose. Inner worlds сf Bulgakov s characters are various by their emotional completeness. In the art world сf the author the inner world cf a character is presented by means cf a dream, formation cf a psychological code, mirror reflection. This combination creates not only a huge number сf theories about human beings but also helps to discern in M. Bulgakov’s characters human and philosophical, besides social, aspects.
Key words: inner world; mirror ejfect; dream; emotional completeness; art world; psychological code; psychological chronotcpus.
Творчество М. Булгакова затрагивает необыкновенно широкий круг проблем. Наравне с нравственно-философской проблематикой в творчестве М. Булгакова отражаются религиознофилософские вопросы, связанные с темами существования Бога, продолжения жизни после смерти, ответственности человека за все действия в своем земном существовании и вопросы смысла жизни, а также социально-нравственные вопросы, к которым относятся проблемы личности и власти, судьбы интеллигенции, позиции художника в этом мире и т.д. Все эти проблемы М. Булгаков решает через столкновение человеческих характеров и судеб. Герои его произведений делятся на интеллигентов и так называемый «пролетариат». Булгаковским героям-интеллигентам свойственно одиночество, противостояние социуму как враждебной, разрушающей структуре. Это противостояние интеллигенции и среды стало краеугольным камнем в творчестве М. Булгакова. Он предлагал творческой личности свой путь: создать параллельный мир, отделенный от внешнего, в котором можно жить в ладу с собой. Самое главное в этом мире
- человек, который живет в соответствии со своими принципами, выполняет свое предназначение. Ведь «... все пройдет. Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет, а вот звезды останутся,
когда тени наших дел и тел не останется на земле» [Булгаков: 2002 (II): 147]. Автор обращается к теме страдания всех людей, переживших революцию и войну, эта тема впервые появляется в его ранних рассказах. Например, в рассказе «Красная корона» никто из героев ничего не получил, кроме страданий, и рассказчик мучается от своих видений, чувства вины за происходящее, бессилия, невозможности остановить весь ужас войны. Жертвы действительно оказались бессмысленными -все люди, убитые на войне, перед Господом равны: и «красные», и «белые», верящие в Бога или нет. Главной ценностью остается Человек.
Образам интеллигентов в произведениях М. Булгакова присущи черты самого писателя. Поэтому участие личностного фактора в процессе конструирования художественного образа не вызывает сомнений. Новаторство М. Булгакова - в изображении современного ему времени и выявлении черт нового человека, который автору несимпатичен, но без которого не было бы этого времени. Внутри этих двух групп, интеллигентов и пролетариата, происходит градационное деление, которое осуществляется на особенностях соотношения их внешней роли и внутреннего (эмоционального) содержания.
Эмоции - это своеобразно выраженное и переживаемое человеком отношение к действительности, к окружающему миру. В связи с этим, чем богаче эмоционально человек, тем глубже его понимание окружающего мира. Эта закономерность прослеживается у М. Булгакова в изображении внутреннего мира персонажей. В связи с тем, что в булгаковедении нет классификации персонажей с точки зрения особенностей их внутреннего мира, мы предлагаем свою, основанную на анализе эмоционального содержания, реализованного М. Булгаковым в его героях.
Первая группа:
- эмоционально завершенный внутренний мир (герой-повествователь в повести «Записки на манжетах», Максудов, Мольер, Персиков, Преображенский, мастер, Иешуа, Воланд). Для него характерны уверенность и самодостаточность, определяющие одиночество персонажей. Одиночество в социуме, где герои не находят себе равных, становится замкнутым. В сатирических произведениях (повестях «Роковые яйца» и «Собачье сердце») оно является защитой внутреннего мира героев, в драматическом модусе художественности («Мастер и Маргарита») - действует разрушающе (Мастер), в трагическом и философском модусах (Иешуа, Воланд) становится экзистенциальным. Для героев с эмоционально завершенным внутренним миром характерна склонность к самоанализу и признанию собственных ошибок;
- эмоционально незавершенный внутренний мир (Иванов, Борменталь, Бездомный, Левий Матвей, Понтий Пилат), характерными чертами которого являются неустойчивость ценностных установок, следование шаблонам и образцам. Такой внутренний мир отличается разом-кнутостью, способностью к восприятию как положительного, так и отрицательного, внутренней незрелостью. Для него характерна мобильность в принятии решений и категоричность суждений.
Соотношение между первой и второй группой можно определить как соотношение между интеллигенцией и пролетариатом. Внешнее социальное противостояние этих групп в произведениях М. Булгакова объясняется особенностями внутреннего мира, который включает в себя ценностные установки, склонность к самоанализу, степень самостоятельности в принятии решений, отношение к окружающим и способность к сохранению себя как личности.
Вторая группа:
- эмоционально нейтральный внутренний мир (Берлиоз, Латунский, Кайфа) реализуется в
столкновении драматического и сатирического модусов художественности, поэтому этого типа персонажей нет в повестях двадцатых годов, но его можно встретить в романе «Записки покойника. Театральный роман» (Ликоспа-стов, Рудольфи, Агапенов, Лесосеков, Измаил Александрович, дирижер Романус), в рассказе «Записки на манжетах» (молодой человек и старик в Лито). Для этого типа героев характерны такие качества, как разработка догм и следование им, уверенность в принятии решений, не допускающая самоанализа и признания ошибок. Отличительная черта эмоциональной нейтральности - это наличие интеллекта, образованности без глубокого философского понимания и переживания. Именно поэтому этот тип внутренней организации действует в драматическом модусе художественности как сила, противостоящая эмоциональному завершению;
эмоционально преобразованный внутренний мир (бездарный поэт в повести «Записки на манжетах», возненавидевший А.С. Пушкина, Бомбардов, режиссер Иван Васильевич в романе «Записки покойника. Театральный роман», Рокк, Швондер, Кальсонер, Босой, Римский), для которого характерны те же качества, что и для псевдотворцов: самоуверенность, пренебрежение традиционными духовными ценностями, отсутствие самоанализа, однако эмоциональное преобразование лишено интеллекта. Внутренний мир активистов преобразует результаты душевной деятельности псевдотворцов, делая их алогичными и бессодержательными. Душевная организация подобного типа подвергается у М. Булгакова осмеянию и функционирует только в сатирических произведениях. Основой сатирического мироощущения автора в данном случае становится столкновение эмоционального преобразования с эмоциональным завершением;
эмоционально упрощенный внутренний мир (актеры-основоположники Независимого Театра, Шариков, Лиходеев, Варенуха, Рюхин), который характеризуется помимо простых реакций наличием переживания. Переживание в таком мире зависит от внешних событий настоящего и связано с тем, что у героев подобного типа нет памяти как категории, определяющей ценность человеческого существования в пространстве и времени. Особенности организации такого внутреннего мира также предмет сатирического мировидения М. Булгакова; эмоционально разрушенный внутренний мир (мадам Крицкая, Лидочка, котиковая шапочка в повести «Записки на манжетах», Коротков в
повести «Дьяволиада», Аннушка, безымянные обыватели) действует в сатирическом модусе художественности и характеризуется полным отсутствием суждений, ограниченностью восприятия, мозаичностью переживаний, главным образом, негативных (злоба, ненависть, возмущение), также такому миру свойственна внутренняя односоставность, проявляющаяся в быстрой смене противоположных переживаний - удовольствия-неудовольствия. Эмоциональное разрушение полностью раскрыто вовне, оно зависит от внешнего и реагирует на положительные, оно внешне часто обезличено и безымянно, потому что свойственно толпе в целом.
В художественном мире М. Булгакова внутренний мир героев часто подвергается трансформации, в связи с чем можно наблюдать изменения его эмоционального содержания. Таким изменениям подвергается Шариков: от отдельных признаков эмоционального преображения (внутренний мир собаки, воспринимающий признаки нового времени) до эмоционального упрощения (Полиграф По-лиграфович, прооперированный профессором и воспитанный Швондером). Подобные изменения можно наблюдать и в представлении внутреннего мира Короткова, героя повести «Дьяволиада»: эмоционально разрушенный мир обывателя в начале повести претерпевает изменения и становится эмоционально упрощенным, что и послужило причиной внутреннего разлада в душевной организации персонажа и свершившейся трагедии.
Представление внутреннего мира в произведениях М. Булгакова зависит от организации пространственно-временных отношений, как внешних, так и внутренних. Таким образом, с анализом внутреннего мира связано исследование структуры психологического хронотопа персонажей, которая также зависит от эмоциональной содержательности. Так, например, для эмоционально разрушенного внутреннего мира, который представлен героем повести «Дьяволиада» Коротковым, характерны следующие признаки психологического хронотопа: слияние внутреннего (переживаний) и внешнего (событий), односоставность времени (точка «сейчас») и пространства (точка «здесь»), претерпевание происходящего через бесконечную смену противоположных эмоций
- удовольствие-неудовольствие. При этом особенностью представления внутреннего мира персонажа у М. Булгакова является изображение его в динамике.
Психологический хронотоп, внутреннее время и пространство, которое зависит от субъективного восприятия личностью протекающих событий, моделируется М. Булгаковым через раскрытие ми-
ра переживаний героя. В «Дьяволиаде» восприятие персонажем времени и пространства приобретает искаженные формы. Мастерство М. Булгакова-художника в этом случае заключается в том, что он создает психику своего героя в соответствии с психикой реального человека: в быстрой смене настроений и переживаний наряду с нагнетающимися событиями в реальности усложняется внутренний мир персонажа. Абсурдная действительность опрокинута в восприятии Короткова и не поддается разумной интерпретации, зато ее отражением выступают подсознательное пространство и время во сне героя и воображаемый хронотоп игры (на бильярде). Обе эти разновидности внутреннего хронотопа участвуют в создании булгаковской фантасмагорической действительности, в которой необычное находится в прямой связи с тем, как воспринимается время и пространство в системе личностных переживаний и настроений персонажа, а вместе с ним и автора.
Внутренний мир героя М. Булгакова в сатирических произведениях представлен не только особенностями психологического хротонопа, который, помимо ощущения пространственно-временной длительности, включает в себя изображенные автором эмоции и переживания героя. Внутренний мир персонажа выстраивается М. Булгаковым на сознательных и полусознательных реакциях. Однако М. Булгаков в своем творчестве активно обращается и к сфере бессознательного. Наполняя его художественной значимостью, он при этом создает ирреальный внутренний мир со своей пространственной и временной протяженностью. Таким миром оказывается сновидение, очень важное для М. Булгакова. Нас сон интересует как способ представления внутреннего мира героя в произведениях М. Булгакова. В монографии В. Химич «В мире М. Булгакова» подробно освещена карнавальная, игровая природа сновидений в творчестве М. Булгакова, их фантастическое обоснование. Кроме того, следует обратить особое внимание на работу В. Зимняковой «Роль онейросферы в художественном мире М. Булгакова», в которой в центре внимания исследователя находятся проблемы соотношения сновидений и соприродных им явлений с условнореальной действительностью [Зимнякова, 2007]. Однако, в отличие от В. Химич и В. Зимняковой, нас сон интересует не как прием, иллюстрирующий «сдвиг в чувстве реальности» [Химич, 20003 : 81] у Булгакова-писателя, а как способ создания автором особого внутреннего пространства и времени героя и связь его с бессознательным.
Пространство и ощущение времени в сновидениях у М. Булгакова зависят от особенностей переживаний персонажа. Например, сон Маргариты в романе М. Булгакова, является тем пространством,
которое существенно начинает влиять на внутренний мир героини. Пространство сна сдвигается, наполняется значимыми образами: корявый мостик, мутная речонка, безрадостные, нищенские, полуголые деревья, одинокая осина и т.п. В сновидении Маргариты появляется образ дома, зданьице, которое «не то кухня, не то баня, не то черт знает что» [Булгаков, 2002 (V) : 340]. Этот странный домик, приснившийся героине, посредством сгущения одновременно изображает и подвальчик мастера, и клинику - «дом скорби», и, наконец, дом, увитый виноградом, полученный в награду за страдания и символизирующий покой. Одна деталь сна оказалась включенной в образы прошлого (подвал), настоящего (клиника) и будущего (дом покоя).
Маргарите снится Мастер: «Оборван он, не разберешь, во что одет. Волосы всклокочены, небрит. Глаза больные, встревоженные» [Булгаков, 2002 (V): 340]. Автора здесь не интересует ни цвет глаз, ни подробности одеяния (в отличие от черновых вариантов романа): здесь важно внутреннее состояние героя, которое снится Маргарите. Так М. Булгаков раскрывает эмоциональное состояние через способность героини во сне увидеть душевную боль мастера.
Таким образом, хронотоп сновидения у М. Булгакова психологичен. Он включает в себя отдельные ценностные авторские моменты, которыми наделяется душевная организация персонажей. Во многом такая пространственно-временная организация продиктована влиянием на мировоззрение писателя творчества Н. Гоголя и М. Салтыкова-Щедрина. Например, форма «сна» у Н.В. Гоголя в повести «Нос» - своеобразный код для рассказа о фантастической нелепице бытовой повседневности в Петербурге. Мы считаем, что в сатирических целях посредством сна Н. Гоголь размывает, а порой и стирает границы между явью и сновидением. Он, в отличие от М. Булгакова, не погружает своих персонажей полностью в пространство сна: для него сновидение - способ раскрыть перед героем новые возможности. Булгаковская субъективность иная: для него сон может быть ведущим, полностью определяющим поведение героя, порой руководящим самим автором в процессе создания произведения или определении жанра. Например, пьеса «Бег», по определению самого М. Булгакова, состоит из восьми снов, а повесть «Роковые яйца» имеет некоторые признаки сна, среди которых нелогичная развязка фантастических событий.
Фантастическое в повести М. Булгакова «Дьяволиада» служит усилению восприятия абсурда окружающей действительности так же, как необыкновенное происшествие, случившееся с героем Н. Гоголя в повести «Нос», ярче окрашивает пошлость повседневной жизни. Самое глав-
ное, что роднит повести М. Булгакова и Н. Гоголя,
- это переплетение сна и яви. Проснувшиеся цирюльник и майор Ковалев у Гоголя действуют в такой реальности, которая похожа на сон. Булгаковское изображение искаженной действительности в «Дьяволиаде» создает зыбкую реальность, постоянно соскальзывающую в пространство сновидения. Общность булгаковского текста с гоголевским определена хорошо узнаваемыми сновидческими схемами безрезультатного хождения или погони за неуловимой целью. Очень часто встречающаяся во сне ситуация - когда происходящее выворачивается и в качестве объекта преследования оказывается сам герой - у Гоголя подана в виде вывода, заключающегося, главным образом, в общей идее повести. В отличие от Короткова, героя «Дьяволиады» М. Булгакова, осознавшего в итоге, что теперь ловит не он, а его догоняют, гоголевский Ковалев так и не понял, что не нос приставлен к нему как часть тела, а он сам является частью своего носа.
Повесть М. Салтыкова-Щедрина «Запутанное дело. Случай» также создается через прием снов-видений главного героя, Ивана Самойлыча Мичу-лина. Центральный сон, в котором герою видится пирамида, составленная из подобных ему людей, раскрывает общественное устройство как разрушающую личность организацию. Реализацию подобной идеи можно проследить в «Дьяволиаде» М. Булгакова, которая является не чем иным, как сновидческой реальностью. Герою М. Салтыкова-Щедрина видится во сне еще один образ - образ «страшного, всепоглощающего бесконечного» («бесконечное на бесконечно маленьких ножках...», « - Погоди же, сыграю я с тобою шутку! - говорило бесконечное, подпрыгивая на упругих ножках своих» [Салтыков-Щедрин, 1965-1977 (I) : 264-265]. В связи с этим бильярдный шар на ножках из кошмара булгаковского героя в «Дьяволиаде» в диалоге с творчеством М. Салтыкова-Щедрина становится прообразом пугающего бесконечного.
Сновидение, с одной стороны, часто рассматривается в литературоведении как модификация психологического хронотопа. В связи с этим сон
- бессознательное выражение переживаний, облаченное в художественную форму. Вместе с тем мы считаем, что для М. Булгакова характерно расширение формы сна, которую он выводит за рамки сатирической типизации социальной среды, обращаясь к явлениям мира в целом. Характерные для булгаковского творчества сны-кошмары оказываются многозначительным сгустком тяжелых переживаний героя. М. Булгаков находит в сновидении форму, позволяющую схватить особое состояние психики - полусознательное, характеризующееся различной интенсивностью и подвижно-
стью чувств: от догадки до уверенности, от интуитивного предчувствия до проясненного знания, хотя бы временно выводящего из состояния психологической депрессии.
Представление внутреннего человека в повестях двадцатых годов осуществляется М. Булгаковым не только через организацию психологических пространства и времени персонажей, но и через формирование «психологических кодов» (термин Е. Московкиной) [Московкина, 2000 : 7], в которые укладывается эмоциональная сфера булгаковских персонажей. Мы выделяем следующие формулы представления внутреннего человека в произведениях М. Булгакова:
1. Изображение внутреннего через внешнее; обилие метафср в изображении тембра голоса, выражений глаз и лица. Например, сцена подготовки Шарика к операции эмоционально выстроена на описании глаз участников: «Пес здесь возненавидел больше всего тяпнутого и больше всего за его сегодняшние глаза. Обычно смелые и прямые, ныне они бегали во все стороны от песьих глаз. Они были настороженные, фальшивые, и в глубине их таилось нехорошее, пакостное дело, если не целое преступление. Пес глянул на него тяжело и пасмурно, ушел в угол... У Зины мгновенно стали такие же мерзкие глаза, как у тяпнутого... Тот с тоскою и презрением поглядел [выделено нами - А.К.] на нее» [Булгаков, 2002 (III) : 262].
2. Изображение эмоций и переживаний через внутреннюю речь (внутренний монолог, дневниковые записи). Внутренний мир Борменталя в повести «Собачье сердце» частично выражен в его дневнике. От автора дана характеристика почерка, говорящая о смене настроения доктора: от спокойного до взволнованного. Волнение Борменталя продиктовано не столько необыкновенным опытом, сколько неприятными последствиями результата. На протяжении всего дневника дана авторская характеристика пометок и помарок. Борменталем фиксируются в истории болезни пса все психофизиологические реакции окружающих, главным образом, обмороки Зины и профессора. Речь дневника во второй ее части все больше похожа на внутренний мир героя, поток мыслей. Дневниковые записи в общепринятом понимании, так или иначе, есть внешнее оформление мысли. А поскольку используется письменная речь, то и оформление этих мыслей имеет декларированное, точное изложение. Однако взволнованные записи Борменталя прерываются, мысль перескакивает с фрагмента на фрагмент, и мы можем наблюдать почти полное совпадение дневниковых записей и внутреннего мира человека. Другими словами, в дневнике Борменталя мы видим внешнюю форму внутрен-
него мира, на что указывает обилие таких помет: «я теряюсь» [Булгаков, 2002 (III) : 271], «Черт знает что такое!» [Булгаков, 2002 (III) : 271].
3. Изображение эмоциональной сферы через устойчивый набор чувств: страх-боязнь-п>русостъ, одиночество, любовь, презрение-скептицизм, возмущение-гнев, любопытство и т.д. М. Булгаковым для изображения эмоциональной сферы персонажей широко используется устойчивый набор чувств: страх-боязнь-трусость, одиночество, любовь, презрение-скептицизм, возмущение-гнев и т.д. Среди чувств человека Шариком выделена особо пара «боязнь-небоязнь», которая находится в прямой зависимости от чувства голода. Страх - психофизиологическая реакция
- интересует Шарика не только в отношении физического раздражителя, для него понятие страха может организовывать внутренний мир человека: «Вот последнего холуя именно и приятно бывает тяпнуть за лодыжку. Боишься - получай. Раз боишься, значит, стоишь...» [Булгаков, 2002 (III) : 223]. Эта мысль пса неожиданным образом оказывается связанной с идеей Га-Ноцри, по которой трусость - самый страшный порок.
4. Авторскую включенность в изображение эмоционально-ценностного отношения персонажей к миру. Внутренний мир Преображенского в повести «Собачье сердце» изображен автором предельно подробно. Особое внимание уделено спек-тру чувств героя через выражение его лица, глаз, интонацию голоса. Но монологов профессора нет: все его размышления высказаны вслух, в разговорах с Борменталем и другими. Мысли Преображенского традиционно не могут быть оформлены во внутренний монолог. Это связано, прежде всего, с тем, что Преображенский как лучший представитель своего времени и своего класса обязан высказать свою точку зрения. Для творчества М. Булгакова характерной чертой является дидактизм, который свойственен русской классической литературе. Авторской оценкой происходящего щедро наделяются герои-интеллигенты, все их размышления, от комических до философских, органично связаны и идут от автора.
Внутренний мир персонажей зависит от внешнего мира, который в творчестве М. Булгакова подан через призму авторской субъективности. Эти миры моделируются писателем в соответствии с личностными установками, однако модели воображаемой жизни связаны в творчестве не только с сознанием художника, но и с коллективным бессознательным. Поэтому при восприятии литературного произведения в процесс создания внутреннего мира активно включается и читательское сознание, наделяя существующего персонажа своими эмоциями и переживаниями.
Большую роль в создании внутреннего мира булгаковского героя играет зеркальность, которая в романе «Мастер и Маргарита» становится структурообразующим средством. С ее помощью М. Булгаков строит свою модель мира, отличающуюся от признанных, изображает исторические события в ином ключе, создает других героев, которых связывает с историческими образами только внешнее: внутренний мир этих героев выстроен М. Булгаковым иначе, пластичнее, человечнее. В свете зеркальности преломляются и трансформируются привычные категории внутреннего мира, среди которых категория памяти. Изменяются чувства и эмоции персонажей, взаимоотражаясь во внутренних мирах разных героев, они выводят скрытые истоки внутренней природы человека на сакральный, божественный уровень.
Зеркальность у М. Булгакова становится образом двойственности внутреннего мира, который выражается через взаимодействие героя со своим отражением, в зеркале или в другом персонаже. При сравнении копии с оригиналом отдельные особенности внутреннего мира героя приобретают рельефную выпуклость и становятся доминирующими. Среди таких особенностей в первую очередь выделяются способность к самооценке и уверенность в своих действиях.
Эффект зеркальности у М. Булгакова - это изображение искаженного сознания героя и взаимодействие его с авторской иронией. Зеркало - это выход в трансцендентное, способ показать внутренние связи человека с пространством безвременья, Вселенной, иными мирами. В повестях, и особенно в повести «Собачье сердце», писателем были намечены возможности изображения таких связей, впоследствии, в романе «Мастер и Маргарита», зеркальность стала одним из тех образов, которые смогли связать внутренний мир человека с триединым пространством мирового бытия. Зеркало в прозе М. Булгакова - это не только пространство сверхъестественного, через зеркало персонажи оценивают свою внешность. Зеркало - предмет, определяющий сознание героев. Оно - своеобразный индикатор не только внешности героев, но и их внутреннего состояния. «Филипп Филиппович перед зеркальцем [выделено нами - А.К.] на стене поправил пушистые усы» [Булгаков, 2002 (III) : 233]. Это говорит о способности героя оценить себя. Посетители Преображенского ищут глазами зеркало. Смотрится в зеркало и Коротков в повести «Дьяволиада» после того, как ему в глаз попала искра от спиматовских спичек. Комбинация зеркал, в которую вглядывается Персиков, рождает хаос чувств в душевном мире героя. Маргарита в романе М. Булгакова смотрится в зеркало, поражаясь действию крема Азазелло; Наташа упивает-
ся своей красотой, смотрясь в то же трюмо; Николай Иванович, «глянув на себя в зеркало [выделено нами - А.К.\,... отчаянно и дико завыл» [Булгаков, 2002 (V): 369].
Зеркальность в булгаковских произведениях отражает многомерность не только внешнего, но и внутреннего мира, эта внутренняя многомерность определяется булгаковской ситуацией разрушения человеческого в человеке. В этой многомерности, по убеждению автора, идеалом будет тот мир, который в своей душевной организации наиболее близок вселенской гармонии. Контраст зеркальных взаимоотраженных миров в булгаковском романе подчеркивает трагическое мировидение художника.
Внутренние миры героев в прозе М. Булгакова разнообразны по своей структуре. Сложность душевной организации булгаковских персонажей выражается через изображение эмоциональной сферы, психологического хронотопа, включенность авторского сознания. Внутренний мир в прозаических произведениях М. Булгакова представлен с помощью таких приёмов, как сновидение, формирование психологического кода, зеркальность. Комбинация этих приёмов создает не только «мно-говерсионность» бытия, но и позволяет расширить представление о внутреннем мире героев М. Булгакова.
Библиографический список
1. Булгаков, М. А. Собрание сочинений [Текст]: в 8 т. / М. Булгаков. - СПб.: Азбука-классика, 2002.
2. Московкина, Е. Психопоэтика прозы В. Шукшина [Текст]: автореф. дис... канд. филол. наук: 10.01.01 / Е. Московкина. - Барнаул, 2000.
3. Зимнякова, В. Роль онейросферы в художественном мире М. Булгакова [Текст]: автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.02.01 / В. Зимнякова-Иваново, 2007.
4. Салтыков-Щедрин, М.Е. Собрание сочинений [Текст] : в 20 т. / М.Е. Салтыков-Щедрин. - М.: Ху-дож. лит., 1965-1977.
5. Химич, В. В мире Михаила Булгакова [Текст] / В. Химич. - Екатеринбург : Изд-во Урал, ун-та, 2003.
