CC BY
62
восприятия идей и принципов естественного права. Воспринимая правовые ценности и трансформируя их, гражданское общество очерчивает те правовые рамки, которые не позволяют государственным структурам произвольно вмешиваться в жизнедеятельность институтов данного общества, посягать на права и свободы личности. Возникающие противоречия и конфликты между структурами гражданского общества и государства должны разрешаться политическими и правовыми средствами. При этом решающую роль призваны играть идеи естественного права, согласно которым на первом плане должны быть интересы человека - главной ценности гражданского общества.
Гражданское общество возникает тогда, когда складывается совокупность общественных институтов, готовых к равноправному диалогу с учреждениями государства и способных противостоять политической экспансии государства, быть его противовесом [12]. Исходя из интересов, прав и свобод человека, гражданское общество призвано контролировать деятельность государства и его властных структур.
В целях достижения гармонии с государством гражданское общество должно всячески содействовать усилению правовой активности граждан в сферах реализации своих прав и свобод, достижения жизненных устремлений. Легитимная активность граждан, с одной стороны, укрепляет позиции самого гражданского общества, а с другой - сковывает возможные произвольные акции государства, повышает его ответственность перед членами общества.
Свобода каждого члена общества должна заключаться в том, чтобы никто не мог принудить
его быть счастливым по чужому усмотрению. Каждый человек может искать свое счастье на той стезе, которая ему самому кажется наиболее интересной и предпочтительной, но он на этом пути не должен ущемлять права и интересы других людей.
Литература
1. Кант И. Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане // Сочинения на немецком и русском языках. М., 1994. Т. 1.
2. Казимирчук В. П., Кудрявцев В. Н. Современная социология права. М., 1995.
3. Лапаева В. В. Социология права. М., 2000.
4. Цыбулевская О. И. Нравственные основания современного российского права: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Саратов, 2004.
5. Неновски Н. Право и ценности. М., 1987.
6. Гольбах П. А. Избранные произведения: в 2-х т. М., 1963. Т. 1.
7. Монтескье Ш. Л. Избранные произведения. М., 1955.
8. Гегель Г. В. Ф. Философия права. М., 1990.
9. Аристотель. Политика. Афинская полития. М., 1997.
10. Локк Дж. Избранные философские произведения. М., 1960. Т. 2.
11. Струсь К. А. Государство и гражданское общество: проблемы правового взаимодействия в России: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2003.
12. Гражданское общество России: перспективы XXI века / под общ. ред. В. Г. Марахова. СПб., 2000.
Е. Г. Пономарев, Ю. Л. Дудченко, В. Л. Рассказов
ВНЕСУДЕБНЫЕ РЕПРЕССИИ КАК МЕРА БОРЬБЫ ПО ОХРАНЕ ГОСУДАРСТВЕННОГО СТРОЯ В РОССИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ XX ВЕКА
В статье рассматриваются вопросы, связанные с применением внесудебных репрессий во второй половине XIX - начале ХХ века. Авторы указывают, что институт внесудебных репрессий развивался в рамках правовых норм государственного, уголовного и административного законодательства Российской империи.
Ключевые слова: внесудебные репрессии, специальные службы, полицейские органы, терроризм, полицейский арест, высылка, ссылка, военно-полевые суды.
К середине XIX века в российском праве сложилась определенная система нормативных актов, регулирующих назначение и исполнение
уголовного наказания в виде лишения свободы [1, с. 183]. Как правило, назначение и исполнение наказания применялись в соответствии с ре-
шениями судебных органов, однако использовались и внесудебные репрессии.
Под внесудебными репрессиями в правовед-ческой литературе понимаются карательные меры, применяемые вне рамок уголовного процесса не только до вынесения судебного приговора, но даже до возбуждения уголовного дела, причем на законных основаниях [2]. Данная статья посвящена изменениям в институте внесудебных репрессий в ходе борьбы с терроризмом в России во второй половине XIX - начале XX века.
До середины XIX века к участникам революционного движения в России применялись следующие виды внесудебных репрессий: заточение в крепость, разжалование, перевод в действующую армию на Кавказ, передача под надзор и другие. Во второй половине XIX - начале XX века наиболее часто использовали такие виды внесудебных репрессий, как полицейский надзор, полицейский арест, административная высылка и ссылка.
Применение внесудебных репрессий зависело от двух различных состояний Российской империи или ее отдельных местностей: нормального положения или исключительного, которым соответствовала определенная правовая база. Здесь законодательство развивалось как на общегосударственном, так и на ведомственном уровнях. На общегосударственном уровне принимались нормативные акты, регламентировавшие задачи, структуру, полномочия специальных служб России, права и обязанности чинов полиции и политического розыска по борьбе с террором. Так, согласно Положению о корпусе жандармов от 9 сентября 1867 года жандармам приписывалось бдительно следить за «духом всякого населения вообще и каждого сословия порознь» [ 3, с. 115], не допускать формирования оппозиции существующей власти.
В качестве правовой формы активно использовались уставы и своды уставов. Так, Свод уставов о предупреждении и пресечении преступлений 1890 года позволял специальным службам царской России применять следующие внесудебные репрессии: «...отдача под надзор полиции, воспрещение жительства в столицах или иных местах, высылка административным порядком в определенные местности европейской или азиатской России, а также удаление иностранцев за границу» [4]. Для всех правовых норм внесудебных репрессий, которые применялись на законодательном уровне, был характерен открытый (гласный) порядок их принятия и опубликования.
Вторым уровнем принятия нормативных актов для правового регулирования внесудебных
репрессий был ведомственный. Это - нормотвор-ческая и правоприменительная деятельность министерств и ведомств, в первую очередь Министерства внутренних дел и юстиции. На этом уровне применялись нормативные акты в форме положений, инструкций, циркуляров. В силу консервативного характера деятельности органов политического сыска по борьбе с террором ведомственные нормативные акты чаще всего носили закрытый характер и издавались под грифом «секретно», «конфиденциально», «совершенно секретно». Например, Инструкция полицейским урядникам 1878 года обязывала их «следить негласным образом за неблагонадежными и подозрительными лицами и наблюдать за поведением лиц, водворенных на местах жительства под надзор полиции» [5, с. 170].
Полицейский надзор во второй половине XIX века, как справедливо указывает Н. В. Тро-шин, устанавливался за лицами, которые подозревались в подготовке преступлений, уже отбыли уголовные наказания, и вообще за всеми неблагонадежными [6]. В деятельности полицейских органов различались два вида надзора -гласный и негласный. Правовой основой установления гласного надзора являлись Устав о предупреждении и пресечении преступлений и имевшееся к нему приложение - Положение о полицейском надзоре [7]. Гласный надзор предполагал целый ряд ограничений личных прав россиян: ограничение передвижения, обязательные отметки в полицейских органах, ограничение рода занятий и т. п. Негласный надзор не был связан с применением явных принудительных мер. Он осуществлялся скрытно, с соблюдением мер конспирации, а в тех случаях, когда не было достаточных и юридически значимых оснований для установления гласного надзора или когда гласный надзор по каким-то соображениям был нецелесообразен [6, с. 126].
По справедливому замечанию Л. П. Расска-зова и И. В. Сирицы, деятельность Департамента полиции стала намного эффективнее после утверждения 1 марта 1882 года Положения о негласном политическом надзоре [3, с. 162]. Полицейский надзор как «мера предупреждения преступлений против существующего государственного порядка» учреждался над лицами, «вредными для общественного спокойствия» [8].
При осуществлении гласного надзора местная полицейская власть имела «право входа в квартиру к поднадзорному во всякое время» [8]. Полиции предоставлялось «право производить у лиц поднадзорных обыски и выемки» [8]. Чины полиции могли просматривать корреспонденцию (если
поднадзорный был лишен права ее получения), давать разрешение покидать место жительства. В обязательном порядке надзор устанавливался за студентами, исключенными из высших учебных заведений «за невзнос платы за слушание лекций и по неодобрительному поведению».
Поскольку ситуация в борьбе с революционным терроризмом к началу XX века значительно усложнилась, то Положение о негласном полицейском надзоре было дополнено распоряжением министра внутренних дел от 1 января 1903 года. В нем говорилось, что «негласное наблюдение, имея характер меры исключительно разыскной, утверждается Департаментом полиции или местными властями временно для проверки полученных сведений о вредной деятельности данного лица, его связей, а также для обнаружения разыскиваемых лиц, которые, по имеющимся указаниям, могли войти с ним в сношение» [9, с. 266]. Секретный надзор как мера негласная осуществлялся способами, которые должны были «исключать возможность лицу поднадзорному знать о существовании установленного за ним наблюдения, а потому лицо не может подвергнуться каким-либо стеснениям в свободе передвижения, образе жизни, выборе занятий и т. п.». По сравнению с 1882 годом негласный надзор в начале XX века «был больше подчинен нуждам оперативно-разыскной деятельности». Негласный надзор учреждался теперь исключительно Департаментом полиции или по его непосредственному усмотрению либо вследствие представления местных начальств. Без предварительного разрешения Департамента полиции негласный надзор учреждался «за воспитанниками, исключенными учебным начальством из высших учебных заведений», а также «за лицами, возращенными из административной ссылки и освобожденными от гласного надзора полиции», за революционерами, «отбывшими тюремное заключение за совершение государственного преступления» [9, с. 266].
Однако практика негласного надзора уже исчерпала себя в борьбе с террористами, имеющими некоторый опыт конспирации. Поэтому в циркуляре министра внутренних дел В. К. Плеве губернаторам, градоначальникам и обер-полицмейстерам от 10 января 1904 года сообщалось об отмене Положения о негласном надзоре.
Полицейский арест использовался как мера пресечения при попытке уклонения от следствия и суда, а также как превентивная мера. Все случаи полицейского ареста регламентировались ст. 257 Устава уголовного судопроизводства [10]. Полицейский арест как предупредительная мера общероссийским законодательством не регулировался
и осуществлялся в силу сложившейся практики в системе органов внутренних дел [6, с. 127].
Под высылкой русское законодательство понимало удаление из определенного места мерами полицейского принуждения, под ссылкой -принудительное водворение лица в определенную местность. Законодательство стало регулировать этот вопрос начиная со второй половины XIX века. Признавая фабричные забастовки «чуждой русскому народу формой выражения неудовольствия с целью порождения смут, беспорядков и волнений», Александр II в 1870 году предписывал губернаторам «в случае возникновения стачек рабочих на заводе или фабрике, не допуская дело до судебного разбирательства, немедленно, по обнаружении главных зачинщиков среди рабочих, высылать их в одну из назначенных для этого губерний, не испрашивая разрешения министра внутренних дел» [11, с. 164].
Ссылка и высылка регламентировались Положением о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия 1881 года. Этот закон был принят как чрезвычайная мера «преходящего свойства». Однако в журнале Комитета министров от 10 февраля 1905 года отмечалось, что «эти правила стали постоянным законоположением и действуют уже непрерывно 22 года, при действии их успело возрасти целое поколение, которое не видало иного порядка поддержания общественного благоустройства» [12, с. 264]. Эти правила действовали вплоть до падения самодержавия. Они предоставляли право административной высылки в какую-либо часть Европейской или Азиатской России министру внутренних дел по представлению местной администрации. Согласно Положению административной ссылке подвергаются лица исключительно политически неблагонадежные [13]. Это понятие административными органами толковалось довольно широко, и административная высылка начала применяться для поддержания порядка и безопасности вообще, что было узаконено Министерством внутренних дел. Основаниями для высылки служили аграрные, фабричные или студенческие беспорядки, неоднократная судимость и т. п.
Административная ссылка применялась, когда рассмотрение дела судебным порядком по различным основаниям признавалось невозможным, с целью удалить потенциального террориста из сферы его деятельности, ограничит его негативное влияние на окружающих. Решение о высылке «за политическую неблагонадежность» принималось на Особом совещании Министерства внутренних дел. Практически же оно не могло контролировать
и рассматривать дела всех политических преступников, ссылаемых в административном порядке из-за отсутствия свободного времени. Так, только в 1881 году Департаменту полиции предстояло разобрать 1,5 тыс. политических дел [12]. Поэтому министр внутренних дел подписывал бумаги, которые предоставлялись местным властям. В ответ на рост террористического движения Правительство увеличило количество мест ссылки для неблагонадежных лиц. МВД в 1882 году приняло решение: 1) водворять административных ссыльных в городах группами приблизительно от 50 до 100 человек; 2) избирать для этой цели города Азиатской России, премущественно Сибири; 3) избегать как главных промышленных и учебных центров, так и больших городов; 4) учредить специальный надзор за ссыльными.
В 70-е годы XIX века, кроме МВД, ссылкой занимались Министерство юстиции, III Отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии, Сенат, Комитет министров, Сибирский комитет и Государственный совет. Все это приводило к запутанной и бесплодной переписке между заинтересованными лицами и ведомствами. МВД пыталось переложить управление ссыльными на Министерство государственных имуществ, но у того не было своих учреждений в Сибири [14, с. 287]. Не смогло существенно изменить ситуацию созданное в 1879 году при МВД Главное тюремное управление. По мнению И. Я. Фойницкого, одного из разработчиков тюремной реформы середины 1870-х годов, необходимо было предоставить больше самостоятельности сибирскому начальству, так как «центр склонен, обращая внимание на карательную сторону ссылки, забывать другую, не менее важную ее сторону - социально-экономическую, которая с полной рельефностью выступает только перед глазами местного начальства» [15, с. 91]. В 1895 году Главное тюремное управление было передано Министерству юстиции, объединившему судебную и тюремную системы. Но какого-либо существенного изменения в связи с этим в карательной политике не произошло.
Новый этап реформирования ссылки связан с командированием в 1898 году в Сибирь и на Сахалин начальника Главного тюремного управления А. П. Соломона и учреждением в следующем году Особого совещания о ссылке. Министр юстиции Н. В. Муравьев обратил внимание на несовместимость проводимых в конце XIX века преобразований с сохранением ссылки. Со строительством железной дороги, ростом переселенческого движения ссылка как вид наказания утратила свое устрашающее значение [14]. Зако-
ном от 12 июня 1900 года отменена судебная общеуголовная ссылка и существенно ограничена ссылка административная [16, с. 136].
Полномочия полицейских органов по применению внесудебных репрессий в борьбе с терроризмом значительно возрастали при введении в тех или иных местностях режима исключительного положения. В российском законодательстве было предусмотрено несколько видов исключительных положений: 1) положение усиленной охраны; 2) положение чрезвычайной охраны, которое также, как и предыдущее положение, вводилось на основании Положения 1881 года; 3) военное, или осадное, положение, вводимое как в военное, так и в мирное время на основании Правил о местностях, объявленных состоящими на военном положении, от 18 июня 1892 года [17].
В принятой в 1906 году новой редакции Основных законов Российской империи утверждалось, что военное, или исключительное, положение могло вводиться указанием императора. К дополнительным правам внесудебных репрессий, которые предоставлялись полицейским органам в борьбе с терроризмом при введении различных исключительных положений, относились: 1) применение высылки и ссылки по более широкому кругу оснований, чем при режиме нормального положения; 2) осуществление административных арестов продолжительностью 1-2 недели и даже до 3 месяцев (при военном, или осадном, положении); 3) производство во всякое время суток обысков и выемок писем во всех помещениях.
Вне норм существующего в империи уголовного законодательства следует рассматривать и деятельность военно-полевых судов, введенных в 1906 году в разгар Первой русской революции. 19 августа 1906 года Николай II подписал Высочайшее повеление об учреждении военно-полевых судов. Оно гласило: «В местностях, объявленных на военном положении или в положении чрезвычайной охраны, генерал-губернаторам, главноначальникам или облеченным их властью лицам предоставляется в тех случаях, когда учи-нение лицом гражданского ведомства преступного деяния является настолько очевидным, что нет надобности в его расследовании, предавать обвиняемого военно-полевому суду с применением в подлежащих случаях наказания по законам военного времени для суждения в порядке, установленном нижеследующими правилами: 1) военно-полевой суд учреждается по требованию губернаторов в составе председателя и четырех членов из офицеров от войск или флота; 2) распоряжение выносится в течение суток; 3) рассмотрение дела
производится в течение 2-х суток; 4) приговор выносится в течение суток» [18]. В дальнейшем циркуляры от 6 сентября 1906 года № 1366 и 9 октября 1906 года № 1895, утвержденные председателем Совета министров П. А. Столыпиным, разъясняли применение Положения о военно-полевом суде. Под него попадали: нападение на должностных или частных лиц, разбои, грабежи, насилие при условии, что преступник был задержан на месте. Закон рассматривался как временная мера до 20 апреля 1907 года.
На местах разрабатывались инструкции о порядке производства дел в военно-полевых судах. Так, в инструкции, утвержденной помощником главнокомандующего войсками гвардии и Петербургского военного округа М. А. Газен-кампфом, отмечалось: «Получив предложение о предании суду, председатель военно-полевого суда, с доклада начальнику гарнизона, назначает час и место судебного заседания, извещает об этом членов суда и делает распоряжение о приводе в суд подсудимого и свидетелей, причем о лицах гражданских сносится с полицейскими или гражданскими властями, о лицах, содержащихся под стражей, - непосредственно с начальством места заключения, о военнослужащих - с военным начальством» [ 19]. При этом оговаривалось, что «если председатель или кто-либо из членов суда состоит в родстве, свойстве, тяжбе, дружеских или враждебных отношениях к подсудимому или потерпевшему, то председатель немедленно докладывает начальнику гарнизона для замены этого члена суда другим офицером» [19]. Тем самым даже эта крайняя мера получала правовое обеспечение. Военно-полевой суд рассматривал дело устно, при закрытых дверях, причем в заседании могли присутствовать лишь непосредственное начальство подсудимого, начиная с командира полка, и лица, которые получали разрешение начальника гарнизона. Подсудимый не имел права на защитника, а защищал себя сам. Разбирательство дела должно было «быть окончено в одно заседание и никак не позже как в двое суток» [19].
За 8 месяцев применения закона о военно-полевых судах было расстреляно и повешено более одной тысячи террористов и экспроприаторов [20, с. 315]. Введение системы военно-полевых судов вызывает разные оценки в литературе. Уже современники, причем консервативные сторонники самодержавия, включая главного военного прокурора В. П. Павлова, «человека, не прославившегося своим милосердием», утверждали, что такая система лишь отдаленно напо-
минает законность. «Всем было ясно, что в ней нет никаких гарантий от ошибок и злоупотреблений, - пишет А. Гейфман. - По большинству дел эти суды приговаривали подсудимых либо к смерти, либо к длительным срокам каторжных работ» [20, с. 315]. Другие современные исследователи считают введение столь суровой карательной меры, как военно-полевые суды, вполне уместно, когда «революционеры всех мастей развязали настоящий красный террор, стремясь парализовать Правительство и запугать народ. Жертвами 613 покушений с 1 июля до 15 августа 1906 года стали 244 человека: священники, урядники, городовые, артельщики, преподаватели» [21]. Последняя позиция нам представляется наиболее обоснованной и отвечающей исторической ситуации.
Таким образом, изменения в институте внесудебных репрессий развивались в рамках правовых норм государственного, уголовного и административного законодательства. Их ужесточение происходило в исключительных условиях, имело часто временный характер и смягчалось по мере угасания волны терроризма. В ходе борьбы с политическим террором практика применения внесудебных репрессий совершенствовалась, прежде всего, по линии предупредительных мер обретала все более регулируемый нормативно-правовой характер. Следует отметить, что внесудебные репрессии использовались также в Советском государстве, особенно широко в годы Гражданской войны [22] и в 30-е годы XX века [23, с. 265-279].
Литература
1. Рассказов Л. П., Упоров И. В. Лишение свободы в России: истоки, развитие, перспективы. Краснодар, 1999.
2. Корецкий Д. А., Милюков С. Ф. Внесудебная репрессия как законный способ борьбы с преступностью. URL // http: // sartraccc.sgap.ru / Pub|kor-mil (11 -0305) / htm
3. Рассказов Л. П., Сирица И. В. Спецслужбы монархической России. Краснодар, 2003.
4. Свод уставов о предупреждении и пресечении преступлений. Изд. 1890 года // Свод законов Российской империи / сост. и изд. присяжный поверенный А. М. Нюренберг. М., 1910. Т. XIV.
5. Сборник циркуляров и инструкций Министерства внутренних дел за 1878 год. СПб., 1878. № 148.
6. Трошин Н. В. Административно-полицейские органы царской России в борьбе с экстремизмом и террором во второй половине XIX -
начале XX века: дис. ... канд. ист. наук. Владимир, 2000.
7. Устав о предупреждении преступлений. Изд. 1890 года // Свод законов. М., 1910. Т. XIV.
8. ГА РФ. Ф. 102. Оп. 38. Д. 669. Л. 150.
9. Линдер И. Б., Чуркин С. А. История специальных служб России Х-ХХ веков. М., 2005.
10. Уставы уголовного судопроизводства. Изд. 1892 г. // Свод законов Российской империи. М., 1912. Т. XVI.
11. Гессен В. М. Исключительное положение. СПб., 1908.
12. Сапаргалиев Г. С. Карательная политика царизма в Казахстане (1905-1917 годы). Алма-Ата, 1966.
13. ПСЗ. Собр. 3. Т. 1. Ст. № 350.
14. Сибирь в составе Российской империи / под ред. А. И. Миллера. М., 2007.
15. Фойницкий И. Я. Управление ссылки // Сборник государственных знаний. М., 1880. Т. 8.
16. Марголис А. Д. Система сибирской ссылки и закон от 12 июня 1900 года // Ссылка и обще-
ственно-политическая жизнь Сибири (XVIII -начало XX века). Новосибирск, 1978.
17. Правила о местностях, объявленных состоящими на военном положении от 18 июня 1892 года // Свод законов Российской империи. 1912. Т. II.
18. Правительственный вестник. 1906. № 190.
19. Царизм в борьбе с революцией 19051907 годов: сборник документов. М., 1936.
20. Гейфман А. Революционный террор в России (1894-1917) / пер. с англ. Е. Дорман. М., 1997.
21. Из истории применения военно-полевых судов в России. URL // http: // arhivio.narod.ru / 12 / htm
23. Рассказов Л. П. ВЧК-ГПУ -ОГПУ-НКВД в механизме формирования и функционирования политической системы советского общества (1917-1941): дис. ... д-ра юрид. наук. СПб., 1994.
24. Рассказов Л. П. Деятельность органов государственной безопасности по реализации политики ВКП(б) (конец 20-х - 1941 год). М., 2001.
Г. Г. Небратенко, П. В. Анисимов
ПРАВОВАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВОГО ИДЕАЛА
В статье дается правовая характеристика государственно-правового идеала. Автор отмечает, что категория правового идеала является одной из предельно общих в теории права и сопряжена с такими понятиями, как «право», «правовая система», «правоотношения», «правовая действительность» (реальность ).
Ключевые слова: государственно-правовой идеал, правовая реальность, правосознание, правоприменение, закон.
Категории как предельно общие универсальные понятия являются инструментарием науки, при помощи которого она проникает в сущность процессов, дает возможность выделять наиболее важные характеристики действительности, устанавливать связи между явлениями. Соответственно, правовые категории выражают предельно общие начала правовой науки, устанавливающие связи между явлениями правовой действительности, играющие роль некоего систематизирующего принципа в процессе приобретения и развития знаний о ней. Так, правовую категорию принято рассматривать в качестве некоего узла, на базе которого формируется система понятий, отражающих соответствующий ряд явлений правовой действительности.
С одной стороны, правовые категории являются теоретическим отображением права, его
моделью, слепком, что непосредственно определяется уровнем его познания, с другой - выступают в качестве средства, инструмента познания права. Так, раскрыть содержание правовой действительности невозможно без таких категорий, как «право», «правоотношение», «правопорядок», «законность» и так далее, которые теоретически отображают соответствующие правовые явления. Данные категории являются итогом познания правовой действительности. В то же время научное познание правовой действительности, закономерностей правообразования, право-реализации, действия права, правоприменения и пр. невозможно без выработанных правовой доктриной и юридической практикой категорий, каждая из которых выражает сущностные значения тех или иных явлений.
Очевидно, что развитие знаний о правовой
