CC BY
56
Круглый стол по теме «Уголовная политика современной России: состояние и перспективы» (часть 2)1
Round table on the topic «Criminal policy of modern Russia: state and prospects» (part 2)
С.С. Тихонова, кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовного права и процесса Национального исследовательского Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского
Влияние уголовной политики Российской Федерации на свойство системности уголовного законодательства Российской Федерации
Обращаясь к вопросу о влиянии уголовной политики Российской Федерации, понимаемой как действия и решения государственной власти в сфере уголовного законодательства2, на качество самого уголовного законодательства, следует отметить, что за все время действия Уголовного кодекса РФ (далее — УК РФ) насчитывается только 2 года (1997 г., 2001 г.), когда он не подвергался бы изменениям и дополнениям. Рассматривая уголовное законодательство в качестве «элемента правовой культуры, по которому в определенной степени можно судить и о состоятельности власти, и о состоянии общества в целом»3, нельзя не прийти к выводу о том, что такой очевидный перекос в сторону динамизма — свидетельство нестабильности уголовной политики Российской Федерации.
По мнению Н.Б. Алиева, «необходимость постоянного осуществления правотворческого процесса вполне сочетается с возможностью создания стабильности уголовного закона»4. Однако с данным мнением можно согласиться лишь при условии, что вторичное законотворчество направлено на конкретизацию законодательных формулировок первичных уголовно-правовых предписаний. В этом случае текущее уголовно-правовое регулирование не размывает положений базового кодифицированного акта, атрибутивным свойством которого выступает его стабильность5, а лишь уточняет их. Обращаясь же к отечественной законотворческой практике в уголовно-правовой сфере, следует заметить, что большинство принимаемых уголовных законов не конкретизируют, а меняют первичные уголовно-правовые предписания во всех четырех основных направлениях: криминализация (полная, частичная, в т. ч. возвратная6), декриминализация (полная, частичная), пенализация и депенализация.
1 Часть 1 опубликована в предыдущем номере журнала (№ 3 (35)).
2 См.: Вандышев В.В. Уголовная политика в современной России и некоторые проблемы совершенствования уголовного закона // Уголовно-правовая защита конституционных прав человека (к 15-летию Конституции России): материалы Международной научно-практической конференции, г Санкт-Петербург, 26—27 мая 2009 г. СПб., 2009. С. 27.
3 Ошибки в Уголовном кодексе / А.И. Бойко, Ю.В. Голик, С.А. Елисеев, Л.В. Иногамова-Хегай, В.С. Комиссаров, В.П. Коняхин, А.И. Коробеев, Н.В. Лопашенко, В.А. Якушин // Российская газета. 2010. № 5205 (126).
4 Алиев Н.Б. Теоретические основы советского уголовного правотворчества. Ростов н/Д., 1986. С. 95.
5 Кленова Т.В. Необходимость и возможность стабилизации уголовного законодательства Российской Федерации // Противодействие современной преступности: оценка эффективности уголовной политики и качества уголовного закона: сборник научных трудов / под ред. Н. А. Лопашенко. Саратов: Сателлит, 2010. С. 125.
6 Примером возвратной криминализации является ситуация с ответственностью за клевету в Российской Федерации. В Пояснительной записке к Проекту федерального закона «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации», впоследствии воплотившемуся в Федеральный закон от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ, субъект права законодательной инициативы указывает: «оскорбление и клевета, на наш взгляд, более соответствуют деяниям, предусмотренным Кодексом Российской Федерации об административных правонарушениях», не приводя в обоснование данного предположения никаких аргументов. В Пояснительной записке к Проекту федерального закона с аналогичным названием, но уже воплотившемуся в Федеральный закон от 28 июля 2012 г. № 141-ФЗ, субъект законодательной инициативы пишет все с точностью наоборот: «Существующие меры защиты чести и достоинства личности, закрепленные в Кодексе Российской Федерации об административных правонарушениях, регламентирующие законодательные положения о клевете и оскорблении, в полной мере недостаточны... Кроме того, правопо-рядки практически всех стран мира устанавливают уголовную ответственность за клевету».
Интенсивность вторичного законотворчества в уголовно-правовой сфере еще на V Российском конгрессе уголовного права «Научные основы уголовного права и процессы глобализации» (МГУ им. М.В. Ломоносова, г. Москва, 27—28 мая 2010 г.) привела ученых к следующему заключению: «системность уголовного закона и всего законодательства в сфере борьбы с преступностью полностью разрушена, что делает невозможной эффективную борьбу с преступностью, а в ряде случаев и противодействует такой борьбе». В открытом письме, опубликованном в Российской газете, ведущие представители уголовно-правовой науки констатировали, что из цельного и системного акта УК РФ «превратился в некое лоскутное одеяло, наполнился внутренними противоречиями, стал включать в себя совершенно ненужные для него нормы... пользоваться сегодняшним разбалансированным законом по борьбе с преступностью невозможно и даже опасно для общества».
В современных диссертационных исследованиях также нередко отстаивается позиция, согласно которой внутренняя несогласованность и бессистемность уголовного законодательства, ставшие к настоящему времени едва ли не основными его характеристиками, достигли критического уровня, приобретя масштабы, угрожающие уже не столько эффективности, сколько самой возможности правоприменения. По мнению же Т.В. Кленовой, высказанному на пленарном заседании VIII Российского конгресса уголовного права «Проблемы кодификации уголовного закона: история, современность, будущее (посвящается 200-летию проекта Уголовного уложения 1813 года)» (МГУ им М.В. Ломоносова, г. Москва, 30 мая 2013 г.), в результате нерационального правотворчества УК РФ не просто потерял такое важнейшее качество для любого кодифицированного закона, как системность, а находится в стадии разрушения — де-кодификации за счет многочисленных изменений в Общей части УК РФ, разрушающих общую концепцию УК РФ.
Интенсивное вторичное законотворчество, затрагивающее положения Общей части УК РФ, безусловно, дестабилизирует правоприменительную и правоинтерпретационную практику. Однако действительно ли в настоящее время мы наблюдаем этап декодификации УК РФ?
По мнению М.С. Жука, «внося поправки в Общую часть, надо понимать, что любая коррекция ее положений влечет за собой изменение сути уголовно-правовых явлений и конструкций, а потому сродни вмешательству в генетический код уголовного права, способному породить непредсказуемые мутации»1. Однако, представляется, что подобным свойством могут обладать только концептуальные изменения положений Общей части УК РФ.
Обращаясь к внесенным в Общую часть УК РФ изменениям и дополнениям, следует отметить, что до настоящего времени осталась неизменной система принципов уголовного закона (ст. 3—8 УК РФ), представляющих собой ядро системообразующих (системосохраняющих) положений Общей части УК РФ (так называемая «над-Общая» часть)2 — нормативных предписаний, которые определяют общую направленность уголовно-правового регулирования, интегрируют уголовно-правовые предписания в единую систему уголовного права и оказывают существенное инфор-мационно-ориентационное воздействие на адресатов УК РФ3. Не изменены пока и требования к субъекту преступления (гл. 4 УК РФ «Лица, подлежащие уголовной ответственности»), включая возрастные признаки несовершеннолетнего преступника (ст. 87 УК РФ), и законодательные характеристики видов вины (гл. 5 УК РФ «Вина»), стадий совершения преступления (гл. 6 УК РФ «Неоконченное преступление»), признаки соучастия, виды соучастников и особенности их ответственности (ст. 32—34, 36 УК РФ). Не подверглись трансформации условия правомерности всех, кроме необходимой обороны, обстоятельств, исключающих преступность деяния (ст. 38—42 УК РФ), сущность и цели наказания (ст. 43 УК РФ), а также общие начала назначения наказания (ст. 60 УК РФ), положения об амнистии и помиловании (ст. 84—85 УК РФ).
Изменения в законодательном описании отдельных категорий преступлений (ст. 15 УК РФ), предпринятые законодателем в 2001, 2011 годах, не затронули самих принципов категоризации преступлений. Ликвидация в 2003 году такой формы множественности, как неоднократность
1 Жук М.С. Институты российского уголовного права: понятие, система и перспективы развития: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Краснодар, 2013. С. 47—48.
2 См.: Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. СПб., 2002. С.141, 191.
3 Тихонова С.С., Бачурина Т.А. Институты Общей части кодифицированного уголовного закона: вопросы композиции // Вестник Волжского университета им. В.Н. Татищева. 2015. № 1 (82). С. 201—202.
280
Юридическая наука и практика
преступлений (ст. 16 УК РФ), привела лишь к расширению сферы применения другой формы множественности — совокупности преступлений (ст. 17 УК РФ). Изменения законодательной характеристики преступного сообщества в 2009 году не привели к принципиальным изменениям в классификации преступных групп, предусмотренной статьей 35 УК РФ «Совершение преступления группой лиц, группой лиц по предварительному сговору, организованной группой или преступным сообществом (преступной организацией)». Изменение в 2003, 2012 годах категорий лиц, к которым могут быть применены принудительные меры медицинского характера, а в 2013 году — наименования соответствующих мер также не привело к существенной трансформации данного института.
В то же время существенным изменениям в 2001, 2003—2004, 2009, 2011—2014 годах подверглась как общая система наказаний (ст. 44 УК РФ), так и система наказаний для несовершеннолетних (ст. 88 УК РФ). В частности, оказались изменены статус, размеры и порядок отбытия большинства наказаний, за исключением лишения специального, воинского, почетного звания, классного чина и государственных наград (ст. 48 УК РФ) и содержания в дисциплинарной воинской части (ст. 55 УК РФ). В 2003, 2009, 2011, 2013, 2014 годах подверглись существенным изменениям специальные правила назначения наказания, за исключением правил назначения наказания за неоконченное преступление (ст. 66 УК РФ) и преступление, совершенное в соучастии (ст. 67 УК РФ). Главы 11—12, 14 УК РФ также были существенно видоизменены в 2001, 2003, 2006, 2009—2012, 2014 годах как в направлении расширения оснований освобождения от уголовной ответственности и наказания в отношении одних категорий виновных (в т. ч. за счет применения принудительных мер воспитательного воздействия к несовершеннолетним), так и, напротив, за счет сокращения соответствующих оснований в отношении других категорий виновных (например, лиц, совершивших преступления террористического характера, преступления против основ конституционного строя РФ и т. д.).
Очевидно, что период относительной стабильности УК РФ закончился, однако уровень концеп-туальности изменений и дополнений, внесенных в Общую часть УК РФ, не представляется достаточным для того, чтобы говорить о полной разбалансированности положений УК РФ. Несмотря на то, что «принятие законов о внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс обычно приводит к рассогласованию той системы норм, что была выражена в Уголовном кодексе на момент его принятия, и не имеет результатом определение уголовно-правовых норм как завершенных систем»1, в настоящее время речь может идти лишь о продолжающемся этапе дестабилизации УК РФ, причем относительной.
Трудно согласиться с тем, что «более тысячи хаотически внесенных в УК РФ 1996 года изменений и дополнений до неузнаваемости изменили его первоначальный вид, и сейчас речь может идти только о том, чтобы довести эту работу до логического завершения, то есть до разработки и принятия нового Кодекса»2. Данные идеи способны лишь деморализовать правоприменителя. Однако следует помнить, что отмечаемые представителями уголовно-правовой науки формально - логические противоречия , возникшие в связи с внесением непродуманных, поспешных изменений или дополнений в УК РФ, могут продолжительное время существовать, не причиняя ущерба эффективности уголовно-правового регулирования (так называемое «латентное бытие законодательных коллизий»3). При обнаружении же данных формально-логических противоречий уголовного закона также можно постараться найти выход на практике при помощи правоинтерпретационной техники. Кроме того, следует сохранять оптимистическую убежденность в перспективном переходе законодателя от прогрессирующего к прогрессивному вторичному законотворчеству в уголовно-правовой сфере, в искоренении гипертрофированной роли политических факторов в определении современных направлений уголовной политики Российской Федерации.
1 Морозова Л.А. Выбор формы законодательного акта и эффективное ее использование // Законотворческая техника современной России: состояние, проблемы, совершенствование: сборник статей / отв. ред. В.М. Баранов. Н. Новгород, 2001. Т. 1. С. 277.
2 Баранов В.М., Панченко П.Н. Научные основы техники уголовного законодательства (заметки на полях текста докторской диссертации К. К. Панько). // Юридическая техника. 2007. № 1. С. 285.
3 Толстик В.А. Технико-юридические приемы выявления, устранения и преодоления формально-логических противоречий // Проблемы юридической техники: сборник статей / отв. ред. В.М. Баранов. Н. Новгород. С. 117.
