CC BY
114
7 Нормы о вознаграждении архитекторов, инженеров и механиков были выработаны в Одесском отделении РТО в 1880 г. и определяли размер вознаграждения «за экспертизу, за частные советы на дому и вне дома, за составление эскизов или целых проектов и смет, за наблюдение за работами, причем размер вознаграждения прогрессивно увеличивается с увеличением действительного труда и отчасти только ценности сооружения». Тогда же было принято решение об их обязательности для всех членов отделения и необходимости публикации как самих норм, так и списков лиц, присоединившихся к их использованию. См.: Смесь // Неделя строителя. 1881. № 5. С. 36.
8 См.: Нормы гонорара для архитекторов, выработанные особой комиссией в г. Риге (1885 г.) // Неделя строителя. 1886. № 33. С. 1-3. Размер вознаграждения рассчитывался исходя из сметной стоимости проекта (сопутствующие расходы учитывались отдельно). При отсутствии соглашения с заказчиком за инженером сохранялось авторское право на проект, правомочия разрешать в нем изменения при постройке, а также разрешать его повторение.
9 См.: Труды I Съезда русских зодчих в С.-Петербурге. 1892 г. СПб., 1894. С. 719-734, 737-745.
10 См.: Заметки Зодчего // Неделя строителя. 1893. № 7. С. 27. Рекомендованные нормы были напечатаны отдельным изданием (Вознаграждение за труды зодчих. СПб, 1894); весной 1899 г. было выпущено второе издание. См.: В Императорском С.-Петербургском обществе архитекторов // Неделя строителя. 1899. № 6. С. 41; Объявления // Неделя строителя. 1899. № 16. С. 2 (паг. 2).
11 См.: Отчет о деятельности С.-Петербургского общества архитекторов за 1893 год // Неделя строителя. 1894. № 48. С. 248.
12 См., например: Нормы на стоимость архитектурных работ // Строительный сезон. Справочный листок. Вып. 3. СПб.; М., 1903. С. 64, 66; Вознаграждение за труды зодчих. Пг., 1914.
13 См.: Центральный государственный исторический архив Санкт-Петербурга. Ф. 528. Оп. 1. Д. 269. Л. 181, 188.
14 См.: Гейслер М. К III Съезду русских зодчих (окончание) // Неделя строителя. 1899. № 50. С. 354; Ответ на статью «По поводу III Съезда русских зодчих» // Неделя строителя. 1899. № 51. С. 361; В Императорском С.-Петербургском обществе архитекторов // Неделя строителя. 1901. № 49. С. 367.
15 См.: Протокол очередного собрания 21 января 1897 г. // Неделя строителя. 1897. № 5. С. 20; Мод. В Императорском СПб. обществе архитекторов // Зодчий. 1910. № 10. С. 103-104.
16 См.: Труды IV Съезда русских зодчих, состоявшегося в С.-Петербурге с 5 по 12 января 1911. СПб., 1911. С. 597-602.
17 См.: Там же. С. 602-607, 646.
18 Там же. С. 646.
19 См.: Диканский М.Г. Русское строительное законодательство. Систематическое изложение строительных законов и обязательных постановлений с сенатскими решениями и комментариями. Пг., 1918. С. 288-294.
Н.И. Сухова
ВЛИЯНИЕ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ НА ДЕЙСТВИЕ ЗАКОНА
Статья посвящена анализу влияния деятельности судов в механизме правового регулирования и в осуществлении закона. На основе обобщения теоретических и эмпирических данных формулируются выводы о путях и результатах такого влияния, учет и использование которых позволили бы сделать процесс реализации закона более эффективным.
Ключевые слова: механизм правового регулирования, механизм действия закона, закон, судебная практика, формы юридической деятельности, правотворчество, правоприменение, эффективность закона.
N.I. Suhova
THE INFLUENCE OF JUDICIAL PRACTICE ON THE LAW
The article is devoted to the courts activities in the mechanism of legal regulation in the implementation of the law. Synthesis of theoretical and empirical information allowed the author to draw some conclusions about the ways and results of such influence, accounting and the use of which would make the implementation of the law process more effective.
Keywords: mechanism of legal regulation, mechanism of action of the law, law, juridical practice, forms of juridical activities, legislation, enforcement, the effectiveness of the law.
© Сухова Надежда Ивановна, 2015
Кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры теории государства и права (Саратовская государственная юридическая академия); e-mail: sukhova777@yandex.ru
Отечественная юридическая наука располагает достаточно стройной системой знаний о законе как одной из приоритетных форм российского права. Среди них особое место, на наш взгляд, занимают знания, касающиеся действия закона. Объясняется это тем, что они наиболее приближены к практике правового регулирования, установления правового порядка и реализации модели отношений, закрепленных в правовой норме. Кроме этого, проблема действия закона — проблема его реальной оценки как инструмента регулирования общественных отношений. В связи с этим справедливо высказывание о том, что о законе судят вовсе не по его тексту и качеству этого текста, а по качеству и интенсивности его реализации на практике1.
Имеющиеся разработки вопросов действия закона подтверждают и формируют позицию, согласно которой осуществление закона — сложный, многозвенный и стадийный процесс, состоящий из элементов, складывающихся в особый механизм — механизм действия закона, в котором выделяются социальный и юридический блоки. Однако отметим, что анализ этого механизма неотделим от анализа механизма правового регулирования.
Это убеждение основывается на тесных функциональных связях между правом и законом, не позволяющих рассматривать в отрыве форму и содержание. Сам по себе закон как способ формализации правовых правил не действует в отрыве от них. Невозможно представить ситуацию, позволяющую говорить о действии закона, в котором не содержится ни одной нормы. Механизм правового регулирования показывает, как разворачиваются регулятивные возможности права, каким образом абстрактные правила поведения переходят в конкретные и регулируют определенные общественные отношения. В механизме правового регулирования нормативные правовые акты выполняют особое предназначение и их действие также обусловлено функциональными связями внутри механизма правового регулирования.
Между юридической практикой и особой ее разновидностью — судебной практикой и законом — существует несколько разновидностей функциональных связей: генетические, управления, обмена. Их анализ и позволит нам показать пути и формы влияния практики на осуществление закона.
Весь путь действия закона можно условно представить тремя периодами: принятие закона, вернее, определение его пространственно-временных атрибутов; исполнение закона; контроль за исполнением закона, разрешение споров, в т.ч. о содержании или действии правовых норм. На протяжении всего этого пути судебные органы выступают активными участниками, реализующими закон и обеспечивающими его действие. Анализ стадий действия закона и рассмотрение этого процесса через моделирование некоего механизма позволяет утверждать, что все инструменты, обеспечивающие действие закона, находятся в функциональной зависимости друг от друга, а также сделать некоторое обобщение о каналах (путях) и формах влияния судебной практики на действие закона.
Представляется, что определение каналов влияния судебной практики на осуществление закона связано с установлением в механизме действия закона основных и вспомогательных средств, которые выступают своеобразными станциями, передающими импульс этой практики на закон. Так, среди юридического блока средств механизма действия закона нормативно-институциональные и деятельностные средства представляются нам в качестве основного канала, а правовая культура и правосознание — в качестве вспомогательного.
Основным нормативно-институциональным средством в механизме действия закона является норма права. Закон, выступая ее формой, выполняет по отношению к ней служебную роль, а потому зависит от нее. В связи с этим влияние судебной практики на закон в данном случае происходит через нормотворчество.
В российской правовой системе судебные органы не осуществляют функции правотворчества. Однако применительно, например, к деятельности Конституционного Суда РФ это положение выглядит далеко не бесспорным и не может быть отмечено исключительным согласием с ним. Наша задача состоит в том, чтобы отметить активное присутствие судебной практики в процессе нормотворчества и подтвердить это примерами. Первый из них связан с тем, что высшие судебные органы в соответствии со ст. 104 Конституции РФ участвуют в правотворческом процессе, являясь субъектами законодательной инициативы, имеют право на обращение в законодательный орган с предложением о принятии, изменении или отмене законодательного акта, который затрагивает вопросы их компетенции.
Второй обращает нас к одному из видов судопроизводства — конституционному. Особое место Конституционного Суда РФ обусловлено характером и важностью задач, стоящих перед ним и предопределяющих его статус не только в судебной системе, но и во всем механизме государства. Осуществляя полномочия по правосудию, Конституционный Суд РФ решает вопросы действия закона, когда, признавая тот или иной закон не соответствующим Конституции РФ, фактически останавливает его действие, осуществляя нормотворческие полномочия. Примеров этому довольно много и приводить их здесь, как подтверждение, представляется излишним. Укажем лишь на позицию самого Конституционного й Суда РФ в отношении своих же постановлений: решения, в результате которых §■ нормативные правовые акты утрачивают юридическую силу, имеют такую же ш сферу действия во времени, пространстве и по кругу лиц, что и решения право-| творческого органа, и, следовательно, такое же общее значение, не присущее | правоприменительным актам иных судебных органов2.
| Кроме того, в практике деятельности Конституционного Суда РФ наличе-
° ствуют примеры, когда указанный орган прямо предписывал законодательно-
0
| му органу принять закон по соответствующему кругу вопросов. Так, по делу о | проверке конституционности некоторых положений Федерального закона «О >§ компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или | права на исполнение судебного акта в разумный срок»3, Гражданского процес-| суального кодекса РФ Конституционный Суд РФ не ограничился констатацией | несоответствия указанного законодательства международным нормам и консти-! туционному законодательству, а сделал прямое указание законодателю внести ё соответствующие изменения и дополнения в регулирование вопросов судебной § защиты указанных прав граждан.
1 Особо стоит отметить, что такое указание федеральному законодателю Консти-| туционный Суд РФ сформулировал после того, как Европейский Суд по правам
человека неоднократно предписывал ужесточить ответственность за нарушение сроков судопроизводства и исполнения судебных актов и излагал их в обязательных для исполнения Россией постановлениях4. При этом Европейский Суд фактически предопределил содержание Федерального закона «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполне-
60
ние судебного акта в разумный срок», сформулировав критерии эффективности
компенсаторного средства правовой защиты указанных прав, которые буквально продублированы в названном Федеральном законе.
Наконец, еще один пример, который не может остаться без внимания и который, в отличие от первых двух, не должен расцениваться положительно, поскольку речь идет о грубом нарушении компетенции и осуществлении действий, не входящих в компетенцию высшей судебной инстанции. Так, в п. 17 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26 июля 2008 г. «О применении норм Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении и разрешении дел в суде первой инстанции»5 появилась дополняющая содержание ст. 229 ГПК РФ норма. Возможно, с точки зрения «главного» судебного органа, она и нуждается в дополнении, которое сделает ее наиболее удачной и эффективной, но на это имеет правомочие только законодательный орган с соблюдением всех правил и процедур.
Таким образом, судебные органы, в т.ч. и международные, чья компетенция признается Россией, имеют и используют возможность влиять на появление закона и утрату им юридической силы либо через процедуру законотворческой инициативы, либо через реализацию полномочий конституционного контроля, либо путем прямого указания законодателю на необходимость изменения или дополнения правового регулирования определенного круга вопросов, либо, что практика не исключает, путем подмены высшими судебными инстанциями правотворческих органов. Указанные пути детерминации судебной практикой механизма действия закона реализуются в рамках правотворческой и правоприменительной деятельности.
Активная роль судебной практики в определении судьбы действия закона е
п
отчетливо прослеживается и не подлежит сомнению на этапах его исполнения и и разрешения споров, в т.ч. о содержании и действии правовых предписаний. От а деятельности судов и практики их применения и реализации положений того о
в
или иного закона зависит практика иных субъектов правоприменения, которые о
используют опыт судебного применения в качестве ориентира исполнения за- с
кона. При этом сама судебная практика весьма разнообразна по оказываемому Р
влиянию на осуществление закона. Так, анализ имеющегося эмпирического е
материала позволил выделить несколько вариантов влияния. В данной связи о
необходимо отметить, что оно не всегда оценивается положительно: р
а) когда при недостаточном качестве закона суды, по сути, обеспечивают его ч действие путем толкования противоречивых положений, устранения неточно- о стей, дополнительных разъяснений, выработки процедурных правил его реали- К зации и т.д., что весьма позитивно и полезно для закона. Примеров такой связи м судебной практики и закона предостаточно. Почти все постановления Пленума I Верховного Суда РФ и Пленума ранее существовавшего Высшего Арбитражного ¡§
СП
Суда РФ, подготовленные по результатам обобщения практики нижестоящих 00 судов с учетом ошибок в применении положений того или иного закона, положе- ^ ний закона, вызвавших наибольшее затруднения в реализации и т.д., выполняют 5 отмеченную роль обеспечительного воздействия на закон;
б) когда при отмечающейся проработанности и достаточно высоком качестве закона судебные органы снижают активность регулятивного воздействия закона путем его недостаточного применения, что никак нельзя признать конструктивным. Однако в отмеченных случаях соответствующая судебная инстанция
не выходит за «рабочие» рамки закона. Для наглядности этого тезиса приведем 61
пример из практики реализации положений Уголовного кодекса РФ, регламентирующих применение принудительных мер воспитательного воздействия. Законодатель существенно расширил возможности применения таких мер, но суды не торопятся их применять, в частности из-за того, что нет реального отработанного механизма. В этой связи закономерен вопрос: может ли такой механизм сформироваться, если высшие судебные инстанции бездействуют в этом направлении?
Здесь также уместно сказать о «перегибах» в применении закона, в частности в арбитражном процессе, в рамках которого на фоне не вполне достигнутого соответствия публичных и частных интересов предпочтение судами отдается публичным. Так, несвоевременное выполнение работ, односторонний отказ от исполнения обязательств, некачественное выполнение работ и т.д. влечет возникновение гражданско-правовой ответственности в виде взыскания убытков, неустойки, процентов за неосновательное обогащение в зависимости от содержания возникшего правоотношения. В судебной практике эти нормы применяются по-разному: неустойка и проценты взыскиваются в соответствии со ст. 395 ГК РФ практически автоматически, если ответчиком выступает коммерческая организация; размер неустойки и процентов снижается в несколько десятков раз, если ответчик — государственное учреждение или унитарное предприятие6;
в) когда судебная практика реализации закона расширяет пределы его действия, установленные законодательным органом. Большое количество соответствующих примеров имеется в практике Конституционного Суда РФ. Постановлением Конституционного Суда РФ от 1 июля 2014 г. № 20-П7 абз. 1 п. 2 Постановления Верховного Совета РФ «О распространении действия Закона РСФСР „О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС" на граждан из подразделений особого риска» признан не соответствующим Конституции в той мере, в какой он не предполагает предоставление гражданам из подразделений особого риска, ставшим инвалидами, ежемесячной денежной компенсации в возмещение вреда, причиненного здоровью в связи с радиационным воздействием. Конституционный Суд РФ указал, что в действующее законодательство должны быть внесены соответствующие изменения, чтобы гарантировать гражданам из подразделений особого риска, ставшим инвалидами, право на возмещение вреда на равных условиях с другими гражданами из числа военнослужащих, получивших при исполнении обязанностей военной службы повреждение здоровья в связи с радиационным воздействием и вследствие этого признанных инвалидами;
г) когда складывается противоречивая практика понимания и реализации закона, что также негативно сказывается на его общей оценке, эффективности и приводит к формированию отношения к нему как к «дышлу». Причем, нередко суды в процессе разрешения непростой ситуации и выработки правовой позиции-«ориентира» используют понятия, которые не используются в применяемых ими актах. Так, ни в теории, ни в практике не сложилось единого взгляда о моменте начала уголовного преследования. Казалось бы, судебные органы должны предложить решение этого вопроса, выверив всю практику по ним. Но... В Определении судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 13 февраля 2009 г. № 19-О09-5 указано, что непредставление защитника лицам, задержанным непосредственно после совершения преступления при проведении неотложных оперативно-розыскных мероприятий, не может расцениваться как
нарушение права на защиту»8. Вроде бы все грамотно и четко. Однако Верховный Суд РФ использует понятие «неотложные ОРМ» в то время, как Закон об оперативно-розыскной деятельности подобного вида ОРМ не предусматривает, да и такого ОРМ, как «задержание», не существует, и действия оперативных подразделений по задержанию по подозрению в совершении преступления указанным Законом не регламентируются.
Подводя итог, отметим, что, будучи включенными в механизм правового регулирования и закон, играющий роль обслуживающего норму права элемента, и судебная практика как разновидность правоприменительной деятельности, находятся между собой в функциональной зависимости, обусловливающей возможность рассмотрения влияния судебной практики на действие закона. Основными каналами такого влияния являются некоторые блоки механизма действия закона, а именно нормативно-институциональные и деятельностные средства.
При использовании указанных каналов процедурная деятельность судебных органов, оказывающая влияние на действие закона, осуществляется на уровне правотворчества и на уровне правоприменения. В первом случае судебные органы влияют на появление закона и утрату им юридической силы либо через процедуру законотворческой инициативы, либо через реализацию полномочий конституционного контроля, либо путем прямого указания законодателю на необходимость изменения или дополнения правового регулирования определенного круга вопросов, либо путем подмены высшими судебными инстанциями правотворческих органов.
На уровне правоприменения рассматриваемое влияние также имеет несколько проявлений: а) когда суды обеспечивают действие закона путем толкования противоречивых положений, устранения неточностей, дополнительных разъяснений, выработки процедурных правил его реализации; б) когда судебные органы снижают активность регулятивного воздействия закона путем его недостаточного применения; в) когда судебная практика реализации закона расширяет пределы его действия, установленные законодательным органом; г) когда складывается противоречивая судебная практика понимания и реализации закона.
Указанные варианты влияния судебной практики на действие закона нельзя однозначно назвать исключительно положительными. Среди них есть и явно неконструктивные, на них было указано, что негативно сказывается на общей положительной оценке, эффективности закона и приводит к формированию отношения к нему, как к «дышлу».
1 URL: http:// ombudsmanrf.org/doklady/5381 (дата обращения: 09.09.2015).
2 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 16 июня 1998 г. № 19-П «По делу о толковании отдельных положений статей 125, 126 и 127 Конституции Российской Федерации // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1998. № 25, ст. 3004.
3 См.: Собр. законодательства Рос. Федерации. 2013. № 26, ст. 3428.
4 См.: Постановление Европейского суда по правам человека от 10 апреля 2008 г. по делу «Вассерман (Vasserman) против России (№ 2)» (жалоба № 21071/05); Постановление Европейского суда по правам человека от 15 января 2009 г. по делу «Бурдов (Burdov) против России» (жалоба № 59498/00).
5 См.: Российская газета. 2008. 2 июля.
6 См.: Глазырин В. Дисбаланс частных и публичных интересов // Российская юстиция. 2002. № 7. С. 22-23.
7 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 1 июля 2014 г. № 20-П «По делу о проверке конституционности абзаца первого пункта 2 Постановления Верховного Совета Российской Федерации „О распространении действия Закона РСФСР „О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС" на граждан из подразделений особого риска" в связи с жалобой гражданина В.Ф. Лякина» // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2014. № 28, ст. 4138.
8 См.: Официальный сайт Верховного Суда РФ. URL: http://www.supcourt.ru/stor_pdf.php?id=254038. (дата обращения: 09.09.2015).
