CC BY
59
ПРОБЛЕМЫ РЕЛИГИОВЕДЕНИЯ
УДК 94
ВЛИЯНИЕ РЕЛИГИИ НА ПОЛИТИЧЕСКУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ЦЭВАН-РАБДАНА (КОНЕЦ XVII - НАЧАЛО XVIII В.)
Д.Г. Кукеев
Как известно, обосновавшиеся в Ку-куноре ойраты-хошуты считались "хранителями желтой веры", вследствие военных подвигов Гуши-хана. Однако не менее религиозными считали себя и ойра-ты-чоросы, державшие в своих руках бразды правления Джунгарским ханством. История Джунгарии преподносит нам множество примеров, когда представители знати совмещали политическую и военную деятельность с распространением буддизма. Одним из самых знаменитых поборников буддизма являлся джунгарский правитель Галдан Бошокту-хан, который помимо построения монастырей и поддержки религии среди ойратских кочевников в 1681 г. развязал "религиозную войну" со среднеазиатскими кочевниками и жителями некоторых городов Средней Азии [1, с. 517], что и представляет собою беспрецедентный случай попытки военным путем распространить буддизм среди мусульман.
В 1681 и 1682 гг., были предприняты два похода на Сайрам, возглавляемые Галда-ном Бошокту-ханом, когда в результате были пленены два султана, но город взят не был. Вновь поднятые И.В. Ерофеевой предания и легенды населения Сайрама, записанные П.П. Ивановым и опубликованные в "Сборнике Туркестанского Восточного института в честь профессора А.Э. Шмидта" в 1923 г., описывают один из этих джунгарских походов. Согласно одному из преданий, в то время, когда Сайрам еще был "большим городом, в его окрестностях появился... сильный царь по имени коонтаджи, который решил уничтожить в Туркестане ислам и заменить его язычеством.
Кукеев Дорджи Геннадьевич - кандидат исторических наук, научный сотрудник отдела истории и археологии Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН, 358000, г. Элиста, ул. Илишкина, 8, e-mail: kukeevd@list.ru, т. 8(84722)35537.
Дойдя до Сайрама, коонтаджи потребовал от старшин, чтобы они заставили народ отречься от ислама и поставить в своих мечетях идолов. Никто не согласился это сделать. Тогда коонтаджи решил взять и разграбить город. Жители обратились к основателю и защитнику Сайрама пророку Идрису. с молитвой защитить город от врагов" [цит. по: 1, с. 57].
Летом 1684 г. был предпринят еще один поход на Сайрам, и город был взят. Здесь интересно отметить, что во главе джунгарского войска стоял Рабдан, как замечает биограф Зая-пандиты Раднабадра [2].
Цэван-Рабдан являлся сыном Сэнгэ, который был убит своими старшими братьями в результате заговора в 1670 г., и Цэван-Раб-дан должен был занять ханский трон сразу после смерти отца. Однако трон захватил брат Сэнгэ Галдан Бошокту-хан. Только в 1697 г., после гибели своего дяди, Цэван-Рабдан смог утвердиться на ханском троне Джунгарии. Существует несколько версий его прихода к власти в Джунгарском ханстве. Если рассматривать его как главу субъекта международных отношений, то он стал таковым только в 1697 г. Если же основываться на титуле джунгарского правителя, то известно, что в 1694 г. Далай-лама даровал ему титул Эрдэни-Зорикту-хунтайджи, поэтому русские власти именовали его "Контайшой" [3], но никогда не называли ханом. Если же учитывать время овладения им важнейшими территориями ханства, то правителем Джунгарии Цэван-Рабдан стал в 1690-1691 гг., и к тому времени в Москве уже было известно, что Цэван-Рабдан в отсутствие Галдана, находившегося на войне в Халхе, объявил себя главой Джун-
Dordzhi Kukeev - Ph.D. of history, research worker at the Kalmyk Institute for Humanitarian Studies of the Russian Academy of Sciences, 8 Ilishkin Street, Elista, 358000, e-mail: kukeevd@list.ru, ph. +7(84722)35537.
гарского ханства. Понимая сложность своего положения, Цэван-Рабдан попытался сначала наладить отношения с Русским государством и в том же 1691 г. прислал своего первого посланца Малай-Хашку с известием о событиях, происходивших в Джунгарии. Тот сообщил, что ставка Цэван-Рабдана находится на р. Эмиле, а Галдана - на р. Кемчик [4].
Как бы то ни было, несомненным остается и тот факт, что начатые его дядей реформы были поддержаны Цэван-Рабданом, несмотря на существовавшие между ними враждебные отношения.
Об активной деятельности хунтайджи в социально-административной сфере свидетельствуют данные о продолжении им реформ. В период правления Галдана была введена новая единица административно-территориального деления, которая была обязана удовлетворять нужды религиозных школ, -джаса, и ко времени правления Галдан-Цэрена система джасов постепенно усовершенствовалась. Н.Я. Бичурин передавал этот термин в китаизированной форме "цзисай": "Словом Цзисай назывались небольшие уделы, данные духовенству для содержания себя" [5]. Джаса относится к системе шабинеров, удовлетворяющей все потребности монастырских школ. Сначала было 5 джасов, а затем их стало 9.
Каждая джаса имела свое название, естественно на ойратском языке, однако ввиду наличия сведений только в китайских источниках по данному вопросу, их точное название мы можем реконструировать по мере возможности. В тех случаях, когда подобная попытка не приводила к желаемому результату, была сохранена китайская транскрипция. Названия джасов было следующим: А-кэ-ба (Акба), Лай-ма-ли-му (Лам-рим. - Д.К.), Ду-эр-ба (Дулва), Дуй-со-лун, И-кэ-ху-ла-эр. В действительности, эти 5 джасов были 5 школами шабинеров: Чжоу (Акба), Циди (Лам-рим), Лю (Дулва), Вэнь-сы-чжоу (Дуй-со-лун), Да-чжун (И-кэ-ху-ла-эр). Первые две из пяти школ были основаны при Галдане, а затем три были учреждены при Цэван-Рабдане [6]. Названия следующих четырех джасов были: Юнь-ду-сюнь, Шань-по-лин, Сан-дуй и Пин-чэнь. Девять джасов в общем имели 10 600 семей шабинеров. Джа-са управлялась зайсангами приблизительно так же, как по схеме управлениями отоками. Джасы не были одинаковыми. Например, такая большая джаса, как Акба, управлялась четырьмя зайсангами, а другие, поменьше,
управлялись только одним зайсангом. Территория кочевий 5 джасов находилась на землях современных Кобуксара и Тачэна в Синьцзянь-Уйгурском автономном районе КНР. Кочевья же 4 джасов не установлены [7, с. 64].
Из ойратских источников религиозного характера нам становится известно о пропагандисткой деятельности Цэван-Рабдана. Примером служит недавно выявленный калмыцкими учеными ойратский перевод джатаки "Вигхаш са^ Уеке Бш1ут Шид ого^Ьш", которая является одной из известных ойратских переводов историй о предшествующих рождениях Будды. В ней повествуется о различных деяниях мудрого царского чиновника Йеке Эм и его супруги Шаки. Как выяснил Б.А. Бичеев, заказчиком перевода был сам правитель Джунгарии Цэван-Рабдан, а перевод был выполнен Самадийин Далай равджамбой, который был по происхождению тибетцем, прожившим долгое время среди ойратов. Об этом Б.А. Бичеев сообщил в своем докладе на чтениях, посвященных А.Г. Сазыкину (16-17 июня 2010 г.), проводимых в Институте восточных рукописей РАН, в г. Санкт-Петербург.
Не менее интересным представляется и влияние религии на визуальное обрамление вооружения джунгарского воина периода правления Цэван-Рабдана. Три шлема, хранящиеся в Оружейной палате Московского Кремля, в фонде Тобольского государственного историко-архитектурного музея-заповедника и музее Метрополитен (Нью-Йорк, США), относятся исследователями Л.А. Бобровым и Ю.И. Ожередовым к ойратским сфероцилиндрическим шлемам с мотивом "пламенеющих жемчужин". В фондах Музея археологии и этнографии Сибири Томского государственного университета хранится уникальный панцирь, изготовленный в конце XVII - первой половине XVIII в., т.е. в период правления Цэван-Рабдана. По мнению специалистов, изготовлялся этот панцирь на заказ религиозным представителем джунгарской знати, о чем свидетельствуют многочисленные и ярко выраженные религиозные символы: заклепки-накладки в виде А-образных литер "ОМ" и "пламенеющих жемчужин", а также желтый цвет внешнего органического покрытия. Желтый цвет покроя свидетельствует о его джунгарском происхождении, поскольку после присоединения Халхи к Цинской империи в 1691 г., халхаский воин не смог бы пойти на прямое нарушение маньчжуро-
114
2011
№ 1, ч. 2
НАУЧНАЯ МЫСЛЬ КАВКАЗА
китайского запрета и носить панцирь, покрытый тканью желтого ("императорского") цвета [8, с. 399-400].
Результаты деятельности археологов и фольклористов, дополняя сведения письменных источников, показывают, что при раскрытии факторов взаимоотношений Джунгарии со среднеазиатскими жителями городов и степей все четче проявляется религиозная составляющая, как одна из важных факторов, влиявших на взаимоотношения в центрально-азиатском регионе.
Таким образом, политическая и религиозная деятельность джунгарского правителя Цэван-Рабдана наглядно показывает его политическую самостоятельность как главы Джунгарского ханства, являвшегося независимым субъектом в политической системе международных отношений. Цэван-Рабдан старательно придерживался определенного направления политико-религиозной деятельности своих предшественников, что и выражалось в продолжении реализации им реформ, направленных на развитие монастырских школ и их земель (джаса) и издание литературы религиозного толка.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ерофеева И.В. История формирования культового комплекса Тамгалытас (1677-1771 гг.) // Роль номадов в формировании культурного наследия
Казахстана. Научные чтения памяти Н.Э Масано-ва: Сб. мат-лов Междунар. науч. конф. г. Алма-ты, 23-24 апреля 2009 г. Алматы: "Print-s", 2010. С. 490-530.
2. Раднабадра. Биография Зая-пандиты // Лунный свет. Калмыцкие историко-литературные памятники. Элиста: Калм. кн. изд-во, 2003. 478 с. С. 218.
3. Кушнерик Р.А. Русско-джунгарские дипломатические отношения (начало XVII - 50-е гг. XVIII в.). Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2008. 266 с. С. 73.
4. Слесарчук Г.И. Из истории русско-джунгарских отношений в начале XVIII века // IX международный конгресс монголоведов (Улан-Батор, 812 августа 2006 г.). Доклады российских ученых. М.: Институт востоковедения РАН, 2006. 366 с. С. 160.
5. Бичурин Н.Я. Историческое обозрение ойра-тов или калмыков с XV столетия до настоящего времени. 2-е изд. Элиста: Калм. кн. изд-во, 1991. 128 с. С. 70.
6. Мэнгу минцзу тунши. Ди сы цзюань. (Общая история монгольской нации): В 5 т. Т. 4. Хух-хото: Нэймеэнгу дасюэ чубаньшэ. (Издательство универ-сита Внутренней Монголии), 2002. 530 с. С. 175.
7. У-юнь Би-ли-гэ. Большие ойратские кулуни и 5 цзисаев // Большая стела - Годовщина 80-летия профессора Хай Си-си. Хух-Хото: Нэймеэнгу дасюэ чубаньшэ. (Издательство университа Внутренней Монголии), 1994. С. 59-68.
8. Бобров Л.А., Ожередов Ю.И. "Латы воина Джамсарана". Позднесредневековый пластинчато -нашивной панцирь-"халат" воителя-буддиста (из фондов МАЭС ТГУ) // Роль номадов в формировании культурного наследия Казахстана. Научные чтения памяти Н.Э. Масанова. С. 379-421.
УДК 294.3
О ПОНЯТИИ "НАРОДНЫЙ БУДДИЗМ" Ч.А. Санджиев
Любая религиозная традиция является комплексной по самой своей сути, поскольку, с одной стороны, должна символизировать высшие стремления человеческого сознания, с другой - удовлетворять его насущные, бытовые потребности. Это утверждение в полной мере относится ко всем известным религиозным традициям, в том числе и к древнейшей мировой религии -
Санджиев Чагдыр Арслангович - младший научный сотрудник отдела письменных памятников и буддологии Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН, 358000, г. Элиста, ул. Илишкина, 8, e-mail: chagdyr@rambler.ru, т. 8(84722)35506.
буддизму. Предпосылки рефлексии на структурную неоднородность буддизма намечены в трудах известных отечественных буддологов В.П. Васильева, И.П. Минаева, Ф.И. Щербат-ского, С.Ф. Ольденбурга и др.
Один из самых авторитетных буддийских учителей современности Далай-лама XIV говорит о трех различных аспектах буддизма: буддизм как метафизика, буддизм как фило-
Chagdyr Sandzhiev - junior scientific researcher of the Written Monuments and Buddhology Department at the Kalmyk institute for Humanitarian Studies of the Russian Academy of Sciences, 8 Ilishkina Street, Elista, 358000, e-mail: chagdyr@rambler.ru, ph. +7(84722)35506.
