Влияние прошлой суицидальной активности на прочие аутоагрессивные, экспериментально-психологические и наркологические характеристики мужчин, страдающих алкогольной зависимостью Текст научной статьи по специальности «Психологические науки»

УДК: [616.89-008.441.13]-055.1

ВЛИЯНИЕ ПРОШЛОЙ СУИЦИДАЛЬНОЙ АКТИВНОСТИ НА ПРОЧИЕ АУТОАГРЕССИВНЫЕ, ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ И НАРКОЛОГИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ МУЖЧИН, СТРАДАЮЩИХ АЛКОГОЛЬНОЙ ЗАВИСИМОСТЬЮ

А.В. Меринов

ГБОУ ВПО «Рязанский государственный медицинский университет им. академика И.П. Павлова» Минздрава России, г. Рязань, Россия

Контактная информация:

Меринов Алексеи Владимирович - доктор медицинских наук, доцент. Место работы и должность: доцент кафедры психиатрии ГБОУ ВПО «Рязанский государственный медицинский университет им. акад. И.П. Павлова» МЗ РФ. Адрес: 390026, г. Рязань, ул. Высоковольтная, д. 9. Телефон: (491) 275-43-73, e-mail: alex_mer@inbox.ru

Работа посвящена изучению влияния прошлой суицидальной активности у мужчин, страдающих алкогольной зависимостью, на прочий спектр аутоагрессивного поведения, их экспериментально - психологические и наркологические показатели. Выяснено, что присутствие прошлых парасуицидов у мужчин, страдающих алкогольной зависимостью, резко увеличивает вероятность обнаружения у них различных форм несуицидальных аутодеструктивных актов. Данная категория пациентов имеет специфические личностно-психологические особенности и своеобразную клиническую картину основного наркологического заболевания, что диктует необходимость более пристального внимания к группе как с позиций суицидологии, так и наркологии.

Ключевые слова: мужчины, страдающие алкогольной зависимостью, алкогольная зависимость, суицид, аутоагрессия

Хорошо известно, что суицидальные попытки и, соответственно, самоубийства являются «визитными карточками» алкогольной зависимости [1-3, 6]. Тем не менее, до настоящего времени они наиболее часто рассматриваются как атрибут, дополняющий заболевание

- «который с каждым может случиться».

Безусловно, к настоящему времени появляется все больше работ, подчеркивающих неслучайность таковой связи [1, 4], а также исследований, выделяющих «парасуицидаль-ный» алкоголизм в некую обособленную клиническую группу [4, 7-9].

Однако вопрос отношения аутоагрессивного поведения и алкогольной зависимости требует дальнейшего прояснения. Одним из аспектов затрагиваемой проблемы является дальнейшая клиническая спецификация группы больных алкоголизмом, имеющих «классические» аутоагрессивные проявления, а именно

- суицидальную активность.

В своей работе мы попытались ответить на вопрос: является ли само суицидальное поведение тем единственным отличием между группами парасуицидальных и несуицидальных мужчин, страдающими алкогольной зависимостью (МСАЗ), либо отнесение к суицидальному алкогольному кластеру подразумева-

ет наличие и других, значимых для суицидоло-гии и наркологии особенностей.

Материал и методы исследования.

Для ответа на поставленные вопросы проведено обследование 52 МСАЗ, имеющих в анамнезе суицидальную активность (суицидальные попытки), и 73 МСАЗ, таковой активности не имеющих. Возраст в первой группе составил - 41,3±4,1 года, во второй - 42,1±4,4 года. Срок семейной жизни - 14,0±6,5 и 16,2±6,0 года соответственно. Все обследованные пациенты клинически находились во второй стадии заболевания, тип употребления алкоголя был псевдозапойный.

В качестве диагностического инструмента использовался опросник для выявления ауто-агрессивных паттернов и их предикторов в прошлом и настоящем [5]. Для экспериментально-психологической оценки использовались: тест преобладающих механизмов психологических защит (LSI) Плутчека-Келлермана-Конте, опросник STAXI, а также тест Mini-Mult.

Статистический анализ и обработку данных проводили посредством параметрических и непараметрических методов математической статистики на базе компьютерной программы Microsoft Excel 2007 (с использованием критериев Стьюдента и Вилкоксона). Выборочные

дескриптивные статистики в работе представлены в виде М±m (средней ± стандартное квадратичное отклонение).

Результаты и обсуждение.

Значимые отличия в спектре несуицидальных аутоагрессивных поведенческих паттернов между МСАЗ, имеющими и не имеющими в прошлом суицидальную активность, представлены в таблице 1. Напомним, что такие суицидологические показатели, как суицидальные мысли и попытки, отсутствуют в представленной таблице, поскольку они являются фактором группообразования. Отличия в отношении основных предикторов аутодеструктивного поведения между МСАЗ, имеющими и не имеющими в анамнезе суицидальную активность, представлены в таблице 2.

Из предложенных таблиц видно, что изучаемые группы имеют значительные отличия по представленности несуицидальных ауто-агрессивных паттернов, а также предикторов саморазрушающего поведения. МСАЗ, имеющие суицидальную активность, по многим параметрам, характеризующим рискованно-виктимную сферу, достоверно более неблагоприятны, нежели МСАЗ без суицидальных паттернов в прошлом. Это касается таких феноменов, как склонность к неоправданному риску, подверженность насилию, наличие потенциально опасного для жизни хобби, травматической патологии (ЧМТ). Так же у МСАЗ с суицидальными паттернами в анамнезе досто-

Характеристика несуицидальной аутоагрессивной

активность в анамнезе

верно чаще встречается термическая травма в виде обморожений (более половины из которых получены в состоянии алкогольного опьянения), а так же чаще страдает профессиональная сфера, что является мощным просуици-дальным фактором [10].

Рассматривая представленность предикторов аутоагрессивного поведения, можно с уверенностью констатировать, что по большинству из них группа МСАЗ с суицидальными паттернами значительно отличается от МСАЗ без таковых. Стоит отметить, что их спектр охватывает большинство наиболее изученных и активно используемых в суицидологической практике. Представлен как бихевиоральный блок предикторов (наличие суицидентов среди близких родственников и друзей), так и блок суицидогенных эмоциональных состояний (одиночество, безысходность, склонность к депрессиям, длительному переживанию вины, мучительным угрызениям совести).

Суицидальным паттернам поведения у МСАЗ достоверно сопутствует склонность к гетероагрессии (субъективная оценка собственной личности как сверхагрессивной), подтверждаемая частыми актами насилия в отношении МСАЗ (поскольку насилие зачастую провоцируется собственным агрессивным и провоцирующим поведением, особенно в отношении сотрудников МВД, службы охраны и пр.), а так же фактами семейного насилия.

Таблица 1

эы МСАЗ, имеющих и не имеющих суицидальную ы сравнений с p<0,05)

Признак Мужчины, страдающие алкогольной зависимостью, с суицидальной активностью в анамнезе Мужчины, страдающие алкогольной зависимостью, без суицидальной активности в анамнезе

*Опасные для жизни хобби в добрачный период 34,62% 10,96%

Опасные для жизни хобби в анамнезе вообще 55,77% 15,07%

*Подверженность насилию в добрачный период 25,49% 9,59%

Подверженность насилию в период брака 36,54% 10,96%

Подверженность насилию в анамнезе вообще 50,0% 13,70%

*Употребление наркотических веществ в добрачный период 36,54% 6,85%

*Склонность к риску в добрачный период 50,0% 21,92%

Склонность к риску в период брака 38,46% 17,81%

*ЧМТ в добрачный период 36,54% 17,81%

ЧМТ в анамнезе вообще 53,85% 27,40%

Наличие обморожений в анамнезе 44,23% 21,92%

Потеря работы из-за проблем с алкоголем за последние пять лет 40,38% 17,81%

Таблица 2

Сравнение спектра предикторов саморазрушающего поведения МСАЗ, имеющих и не имеющих суицидальную активность в анамнезе (пары сравнений с p<0,05)

Признак Мужчины, страдающие алкогольной зависимостью, с суицидальной активностью в анамнезе Мужчины, страдающие алкогольной зависимостью, без суицидальной активности в анамнезе

Наблюдение у психиатра в анамнезе 17,31% 2,74%

Суицид у ближайшего родственника 38,46% 6,85%

Трагические смерти родственников 55,77% 27,40%

*Близкое общение с будущим суицидентом в добрачный период 44,23% 10,96%

Близкое общение с будущим суицидентом за период брака 30,77% 9,59%

Склонность к долгопереживаемой вине в анамнезе вообще 55,77% 27,40%

*Острое одиночество в добрачный период 28,85% 6,85%

Депрессивные реакции в анамнезе вообще 59,62% 31,51%

*Депрессивные реакции в добрачный период 36,54% 13,70%

Склонность к депрессивным реакциям в период брака 63,46% 28,77%

Склонность к депрессивным реакциям в анамнезе вообще 65,38% 34,72%

Моменты безысходности в последние два года 57,69% 23,29%

*Моменты безысходности в добрачный период 26,92% 6,85%

Моменты безысходности в период брака 48,08% 24,66%

*Наличие навязчивых угрызений совести в добрачный период 25,0% 9,59%

Навязчивые угрызения совести в период брака 48,08% 23,29%

Повышенная агрессивность в последние два года 67,31% 24,66%

*Повышенная субъективная агрессивность в добрачный период 40,38% 15,07%

Повышенная субъективная агрессивность в период брака 63,46% 24,66%

Таким образом, из представленных данных отчётливо видно, что в общей массе обследованных МСАЗ основной объем выявляемых предикторов аутоагрессивного поведения в значительной части формируется за счёт показателей группы МСАЗ с суицидальными феноменами в анамнезе (эта же закономерность касается и несуицидальных аутоагрессивных феноменов, что было показано выше).

Необходимо отметить большое количество несуицидальных аутоагрессивных паттернов и предикторов аутодеструктивного поведения в группе МСАЗ, имеющих в анамнезе суицидальную активность, которое достоверно характеризует группу в период жизни до вступления в брачные отношения. То есть многие пациенты этой группы и до вступления в брак, а главное, ещё до развития у большинства из

них алкогольной зависимости, имели выраженные антивитальные паттерны в поведении, мыслях и чувствах, что разительно их отличает от пациентов несуицидальной группы МСАЗ (в таблице строки выделенные цветом).

Характерно, что отличия затрагивают важнейшие суицидологические предикторы, такие как склонность к депрессивным реакциям, периоды одиночества, при формально присутствующих социальных контактах, моменты безысходности, навязчивые угрызения совести. Отличия в отношении несуицидальных ауто-агрессивных феноменов касаются рискованно-виктимных модусов поведения: травматической патологии (ЧМТ, в том числе неоднократных), подверженности насилию, склонности к риску, наличия потенциально опасных для жизни увлечений, субъективно расценива-

емых как таковые, употребления наркотических средств - аутоагрессия, опосредованная через приём психоактивных веществ [6]. Отметим, что многие из обнаруженных различий сохраняют своё значение в период брачной жизни, то есть добрачный аутоагрессивный фон транслируется и в ряде случаев усиливается после вступления в брак. В данном случае не приходится говорить о «алкогольном генезисе» аутоагрессивного поведения, поскольку воздействие алкоголя приходится на хорошо подготовленную антивитальную почву и, возможно, алкоголь, в данном случае является лишь инструментом и / или катализатором развития «доалкогольно-добрачной» аутоагрес-сии. Безусловно, сейчас мы говорим о той части МСАЗ, у которых алкогольная зависимость сформировалась уже в период семейной жизни, поскольку определённая часть обследованных мужчин при вступлении в брак уже имела клинику алкогольной зависимости (порядка 11%).

Перейдём к характеристике личностных и экспериментально - психологических особенностей изучаемой группы. Достоверные отличия между группами МСАЗ с и без суицидальной активности, в отношении личностно - психологических показателей, приведены в таблице 3.

Из представленной таблицы видно, что МСАЗ, имеющих суицидальную активность в анамнезе, в большей степени характеризует тенденция во всех собственных неприятностях и неудачах видеть чужую вину, что сочетается с собственной пассивной позицией в отношении возможности влиять на ситуацию («что я

могу сделать, если все против меня»). С этим хорошо сочетается использование регрессии и замещения как ведущих механизмов психологической защиты, когда субъект заменяет решение субъективно более сложных задач на относительно более простые и доступные в сложившихся ситуациях, зачастую не устраняющие проблемной или конфликтной ситуации, и для разрядки подавленных эмоций свою активность направляет на объекты, представляющие меньшую опасность или более доступные, чем те, что вызвали отрицательные эмоции и чувства.

Данные теста STAXI также весьма показательны. МСАЗ с суицидальной активностью в анамнезе обнаруживают достоверно высокие показатели по шкалам, отражающим оба направления выражения гнева и агрессии: как вовне (на других - гетерокомпонент), так и на себя (аутокомпонент), при значительно более низких показателях субъективной способности контролировать процесс немедленного выражения агрессивных импульсов.

Сочетание шкал теста Mini-Mult Hs (1), D (2), Pd (4), Sch (8), показатели которых достоверно выше у МСАЗ с суицидальной активностью, характеризует испытуемых как людей пассивных, не уверенных в себе, медленно приспосабливающихся, легко теряющих равновесие в социальных конфликтах, что приводит к социальной дезадаптации, сопровождающейся агрессией и склонностью к конфликтному поведению, пренебрежению социальными нормами и ценностями.

Таблица 3

Характеристика личностных и экспериментально-психологических показателей МСАЗ, имеющих и не имеющих суицидальную активность в анамнезе (пары сравнений с р<0,05)

Признак Мужчины, страдающие алкогольной зависимостью, с суицидальной активностью в анамнезе Мужчины, страдающие алкогольной зависимостью, без суицидальной активности в анамнезе

Склонность к внешнеобвиняющим реакциям 57,69% 39,73%

Представленность защитного психологического механизма «Регрессия» 7,4±3,0 5,0±2,6

Представленность защитного психологического механизма «Замещение» 6,8±2,9 4,2±2,7

Шкала STAXI AX/IN (гнев на себя) 16,0±4,7 12,5±4,0

Шкала STAXI AX/OUT (гнев во вне) 17,0±4,6 12,9±3,8

Шкала STAXI AX/CON (контроль агрессии) 15,6±4,9 19,9±5,4

Шкала Mini-Mult Hs (1) 10,1±2,9 8,2±2,7

Шкала Mini-Mult D (2) 9,8±3,6 7,2±3,0

Шкала Mini-Mult Pd (4) 12,7±2,8 10,0±3,0

Шкала Mini-Mult Sch (8) 17,3±4,2 13,1±3,6

Таблица 4

Наркологические и терапевтические показатели МСАЗ, имеющих и не имеющих суицидальную

активность (пары сравнений с р<0,05)

Признак Мужчины, страдающие алкогольной зависимостью, с суицидальной активностью в анамнезе Мужчины, страдающие алкогольной зависимостью, без суицидальной активности в анамнезе

Наркологические характеристики

Высокопрогредиентное течение заболевания 55,77% 6,85%

Среднепрогредиентное течение заболевания 34,62% 65,75%

Низкопрогредиентное течение заболевания 9,62% 27,40%

Возраст формирования абстинентного синдрома (лет) 28,3±5,2 33,9±3,8

Употребление «лёгких» суррогатов алкоголя 73,08% 36,99%

Употребление «тяжёлых» суррогатов алкоголя 38,46% 5,48%

Оказание реанимационных пособий 57,69% 20,55%

Средняя продолжительность псевдозапойного периода (в днях) 9,2±6,9 5,4±4,9

Толерантность к алкоголю (в литрах в пересчёте на водку) 1,3±0,5 1,0±0,4

Потеря веса за время псевдозапоя 67,32% 27,40%

Терапевтические характеристики

Срок терапевтической ремиссии (в месяцах) 19,1±15,6 27,0±19,6

Многократные факты лечения (более 2-х) 55,77% 24,66%

Настроение - часто неустойчивое, при малейших неудачах - впадают в отчаяние. Характерной чертой является сложность в принятии самостоятельных решений, эмоциональная холодность и отчуждённость в межличностных отношениях. Что хорошо сочетается с профилем психологических защитных механизмов и данными теста STAXI.

Анализируя наркологические показатели в группах МСАЗ, имеющих и не имеющих суицидальную активность, обнаружено, что имеется целый ряд отличий по клиническим характеристикам заболевания, особенностям формирования алкогольной зависимости и результатам терапии, что отражено в таблице 4.

Как следует из таблицы, группы МСАЗ, имеющие и не имеющие суицидальную активность в анамнезе, обладают существенными отличиями в клинике и динамике алкогольной зависимости. Тип течения алкогольной зависимости в случае наличия у пациента суицидальных паттернов в поведении и/или мышлении можно описать как гораздо более неблагоприятный (агрессивный), нежели у остальных МСАЗ. Прежде всего, это касается частоты

высокопрогредиентного типа формирования алкогольной зависимости и относительной редкости низкопрогредиентного развития. Формирование абстинентного синдрома в группе возникает в более раннем возрасте.

Пациенты, имеющие суицидальную активность, более склонны к употреблению различных суррогатов алкоголя с нередкими отравлениями. Продолжительность псевдозапойного периода, толерантность к алкоголю в группе МСАЗ с суицидальной активностью в анамнезе значительно выше, чем у остальных МСАЗ. Обращает на себя внимание существенная разница в отношении результатов лечения, продолжительность ремиссий в группе МСАЗ с суицидальной активностью значительно меньше, большинство из пациентов этой группы неоднократно неуспешно лечились в прошлом.

Заключение.

С позиций суицидологической и наркологической практик группы мужчин, страдающих алкогольной зависимостью, с и без суицидальной активности в анамнезе, имеют большое количество отличий. Несмотря на общую нозологическую сущность, наличие суицидальной

активности вносит существенные коррективы в глобальный аутоагрессивный профиль группы, нозоморфоз и клиническое своеобразие алкогольной зависимости.

Полученные данные, во-первых, представляют теоретический научный интерес, расширяя наши знания о роли и месте феномена аутоагрессии в клинике алкогольной болезни. Во-вторых, имеют непосредственное практическое значение, акцентируя внимание наркологов на значении выявления аутоагрессивных, в частности, суицидальных паттернов у пациентов, зависимых от алкоголя.

Выделение парасуицидальной группы из общей массы мужчин, страдающих алкогольной зависимостью, оправдано с позиций наркологической специфичности и возможности использовать дифференцированные схемы лечения с привлечением провитальных психотерапевтических техник.

Литература:

1. Аминов Х.А., Имамов Ш.А., Дусов А. Некоторые данные о связи между личностными особенностями больных хроническим алкоголизмом и характером суицидальных действий // Суицидо-логия. - 2010. - № 1. - С. 27-28.

2. Ворошилин С.И. Алкогольный фактор среди причин роста самоубийств в СССР и в постсо-ветстких государствах // Суицидология. - 2012.

- № 2. - С. 23-33.

3. Меринов А.В. К вопросу диагностики суицидального поведения при алкогольной зависимости у мужчин // Суицидология. - 2012. - № 2. -С. 21-24.

4. Меринов А.В. Аутоагрессивное поведение и оценка суицидального риска у больных алкогольной зависимостью и членов их семей: авто-реф. дис. ... д-ра. мед. наук: 14.01.27; 14.01.06. -М., 2012. - 48 с.

5. Шустов Д.И., Меринов А.В. Диагностика ауто-агрессивного поведения при алкоголизме методом терапевтического интервью. - Москва, 2000.

- 20 с.

6. Шустов Д.И. Аутоагрессия, суицид и алкоголизм. - Москва: Когито-Центр, 2005. - 214 с.

7. Berglund M., Tunving K. Assaultive alcoholics 20 years later // Acta Psychiatr. Scand. - 1985. - Vol. 71, № 2. - P. 141-147.

8. Buydens-Branchey L., Branchey M.N., Noumair D. Age of alcoholism onset.1. Relationship to psy-chopatology [see comments] // Arch. Gen. Psychiatr.

- 1989. - Vol. 46, № 3. - P. 225-230.

9. Cloninger C.R. Geneticheterogenety and classification of alcoholism // Adv. Alcohol. and Subst. Abuse. - 1988. - Vol. 7, № 3-4. - P. 3-16.

10. Pritchard C. Suicide, unemployment and gender in British Isles and European Economic Community (1974-1985) // Soc. Psychiatry. - 1988. - Vol. 23, № 2. - P. 85-86.

Транслитерация:

1. Aminov H.A., Imamov Sh.A., Dusov A. Nekoto-rye dannye o svjazi mezhdu lichnostnymi oso-bennostjami bol'nyh hronicheskim alkogo-lizmom i harakterom suicidal'nyh dejstvij // Suicidologija. -2010. - № 1. - S. 27-28.

2. Voroshilin S.I. Alkogol'nyj faktor sredi prichin rosta samo-ubijstv v SSSR i v postso-vetstkih gosudarstvah // Suicidologija. - 2012. - № 2. - S. 23-33.

3. Merinov A.V. K voprosu diagnostiki suici-dal'nogo povedenija pri alko-gol'noj zavisi-mosti u muzhchin // Suicidologija. - 2012. - № 2. - S. 21-24.

4. Merinov A.V. Autoagressivnoe povedenie i ocenka suicidal'nogo riska u bol'nyh alko-gol'noj zavisi-most'ju i chlenov ih semej: avto-ref. dis. ... d-ra. med. nauk: 14.01.27; 14.01.06. - M., 2012. - 48 s.

5. Shustov D.I., Merinov A.V. Diagnostika auto-agressivnogo povedenija pri alkogo-lizme me-todom terapevticheskogo interv'ju. - Moskva, 2000. - 20 s.

6. Shustov D.I. Autoagressija, suicid i alkogo-lizm. -Moskva: Kog-ito-Centr, 2005. - 214 s.

THE INFLUENCE OF PAST SUICIDAL ACTIVITY ON OTHER AGGRESSIVE, EXPERIMENTAL-PSYCHOLOGICAL AND NARCOLOGICAL CHARACTERISTICS OF MEN SUFFERING FROM ALCOHOL DEPENDENCE

A.V. Merinov Ryazan State Medical University, Russia

The article studies the influence of suicidal tendencies in men suffering from alcohol dependence on the rest of the spectrum of autoaggressive behavioral patterns, experimental- psychological and narcological indexes of patients. It has been found out that the presence of suicidal tendencies in men suffering from alcohol dependence sharply increases the probability of various forms of non-suicidal autodestructive acts in them. This category of patients has specific personal-psychological peculiarities and peculiar clinical presentation of the prior narcological disease that dictates the necessity of more careful attention to the group from the standpoint of suicidology and narcology.

Key words: men suffering from alcohol dependence, alcohol dependence, suicide, autoaggression