CC BY
40
Скоробогатова Ольга Владимировна - аспирантка Национального института бизнеса. Тел.: 8 985 3013043
О.В. Скоробогатова
ВЛИЯНИЕ ПОЛИТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ НА ПОГРАНИЧНУЮ БЕЗОПАСНОСТЬ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Современный этап развития политических отношений в России отражает объективные и закономерные следствия развития относительно молодого демократического государства, а также эволюцию социально-политических процессов, носящих сложный многоаспектный характер. Это, прежде всего, гармонизация политической сферы, укрепление и централизация власти, происходящие изменения в структуре общества, трансформация традиционных существующих акторов политического процесса и появление новых, становление институтов гражданского общества, взаимосвязанные аспекты глобализации, снижающей значимость границ с одной стороны, и регионализации, актуализирующей роль государственных рубежей с другой. В подобных условиях особую остроту приобретают проблемы пограничной безопасности России, напрямую связанные с сохранением суверенитета и территориальной целостности и обусловленные вовлеченностью пограничного пространства в сферу политических отношений.
Ввиду того, что политическая сфера является не только фоном, на котором разворачиваются конфликты и противоречия, но и их первопричиной, пограничное пространство Российской Федерации находится под прямым воздействием политических отношений федерального и регионального значения, а их специфика и характер являются ключевым фактором, детерминирующим состояние пограничной безопасности.
Исследование политических отношений в национальных регионах показывает, что они все больше характеризуются этноцентризмом политических элит, прямо нарушающих правовые универсалии современного гражданства в пользу новых привилегий для «титульного этноса». Однако деление граждан на «коренных» и «некоренных», «титульных» и «нетитульных» логически способствует явлениям политической дискриминации. Это видно на примере кадровых назначений в Республике Татарстан, который хотя и не относится к числу приграничных территорий, однако политические процессы в нем обладают кумулятив-
ным эффектом и способны вызвать цепную реакцию во всем пограничном пространстве Приволжского федерального округа. Так, среди руководителей высшего и среднего звена представителями татарского этноса занято от 75 до 85 % кресел [1]. Вместе с тем, по итогам переписи населения 2010 г. в современном Татарстане русских проживает 39,7% (1 млн. 501 тыс. 369 чел.), представителей титульной нации - 53,2% (2 млн.12 тыс. 571 чел.) [1].
Надо сказать, что подобные диспропорции ведут к возрождению этнона-ционализма, который уже находит свои проявления в форме лояльного отношения регионального правительства к националистическим организациям. Это выражается не только в информационной поддержке их провокационных акций1, но и в показательно пассивном отношении к ним надзорных органов государственной власти в Татарстане, в том числе и прокуратуры [22]. К слову в настоящее время в Республике действует несколько националистических объединений - Татарский общественный центр (ТОЦ), «Милли Меджлис» - «национальное правительство в изгнании», куда входят как российские татары, так и зарубежные, наиболее агрессивное и экстремистское молодежное движение - Союз татарской молодежи «Азатлык» и др. Причем их деятельность в современный период не претерпела каких-либо существенных изменений и представляет собой сочетание двух основных положений: создание независимого татарского государства и крайне негативное, шовинистическое отношение к русскому народу. И хотя серьезных электоральных перспектив у подобных организаций пока нет, все же организовывать агрессивные выступления, в которых примут участие несколько десятков человек, или открытые столкновения между представителями этнических диаспор, проживающих в российском приграничье они вполне способны. Подобные столкновения уже происходят на приграничных территориях Саратовской и Волгоградской областей Российской Федерации [3].
Однако подобное положение дел может привести к усилению националистического вектора в общественной жизни соседних регионов и серьезно деста-
1 Пикет националистической организации «Азатлык» у генерального консульства Турции в Казани пришли освещать все местные телеканалы и другие СМИ, которые входят в республиканский государственный холдинг «Татмедиа», формирующий государственный заказ на производство и распространение «социально значимых» информационных продуктов. Пикет проходил под лозунгами: «Турция! Окажи помощь тюркским народам России в сохранении своих прав и традиций!», «В России идет языковой, духовный, культурный и тихий геноцид тюркских народов! Турция, не молчи!».
билизировать социально-политическую обстановку в пограничном пространстве Приволжского федерального округа.
Отягощенность политических отношений этноцентризмом и клановостью проявляется, в том числе, в отрицании властью политико-правовых универсалий в пользу местных норм, общностей и местного опыта. Так, политическое руководство Тывы, выражая несогласие с действующими законами «О разграничении полномочий между Центром и субъектами Федерации» и «Об общих принципах организации законодательных и исполнительных органов государственной власти субъектов Федерации» выступает за восстановление упраздненного в 90-е гг. XX в. порядка согласования с губернаторами кандидатур на посты руководителей региональных органов федеральных ведомств. Республиканское правительство считает, что ставленники федерального центра в большинстве своем устраняются от проблем региона, ограничиваясь исключительно ведомственными интересами [5].
Однако инициатива Тывы чревата смещением русскоязычных кадров с ключевых постов и назначением коренных тувинцев с учетом семейно-родовых и клановых связей. Подтверждением чему являются факты с требованиями некоторых политиков Республики о назначении близких родственников на руководящие должности региональных федеральных структур [22], что, безусловно, направлено не только на лоббирование корыстных интересов, но, в конечном счете, осуществляется с целью влияния (давления) на власть и принятия ангажированных политических решений, в том числе в пограничной сфере. Немаловажным является и тот факт, что в таких условиях вместо обновления региональной элиты происходит ее консервация, она становиться менее управляемой и подотчетной федеральному Центру.
Подтверждением этому является многолетний перманентный политический кризис в Тыве, выражающейся в непрекращающейся борьбе властвующих кланов за распределение властных полномочий и денежных ресурсов, поступающих в Республику из бюджета страны в качестве дотаций [20]. Однако на фоне указанных процессов происходит утрата республиканской властью контроля над социально-политической обстановкой в своем регионе. В Тыве увеличивается рост криминальных преступлений (по данным генеральной прокуратуры Российской Федерации динамика преступности в Тыве с 2010 г. составляет 14,7%) [26], растут антирусские, антиправославные и сепаратистские настроения. Эти факторы тесно связаны и взаимно пересекаются, поскольку, с одной сторо-
ны, преступность способствует активизации сепаратистских настроений, а с другой стороны, сепаратизм зачастую приобретает формы конкретных преступлений против общественной безопасности. В результате происходит отток в первую очередь русского и русскоязычного населения, которое с 2002 по 2010 гг. сократилась на 12 тыс. человек и составило в 2010 г. 16,3% от общей численности населения (в 2002-м г. оно составляло 20,1%) [2]. Можно предположить, что тенденция к уменьшению количества русского и русскоязычного населения в Республике будет сохраняться и в последующем образует демографический «вакуум» на приграничной территории.
Значительное усовершенствование самоорганизационных возможностей общества позволяет констатировать, что отношения между ним и государством складываются в соответствии с демократическими тенденциями развития. Вместе с тем,, нередко интересы субъектов гражданского общества противоречат политическим интересам государства, формируя конфликт не только в политической сфере, но и в пограничной, поскольку связан, в том числе, с территориальными вопросами. Например, Съезды титульных народов северокавказских республик, являющиеся достаточно влиятельной общественно-политической силой, поднимают вопросы не только этнического баланса в органах власти, но и автономии или суверенизации [24].
Политизируя этничность, они стремятся добиться текущих или перспективных политических целей, как правило - обретение собственной государственности. Осуществляется оно, в том числе, путем тенденциозного истолкования заинтересованными акторами некоторых исторических фактов. Показательным примером являются политические требования «Черкесского конгресса», связанные с признанием Россией геноцида черкесов во время Кавказской войны (18161864 гг.). Впервые оно было озвучено еще в 1990 г., затем возобновлено в 2005 г. при обращении к Президенту России и в Государственную Думу, а в 2006 г. было направлено в Европейский парламент.
Кроме того, согласно исследованиям, которые в разное время проводили специалисты Р. Абдулатипов, Р. Ризванов, Н. Емельянова, Г. Курбанов, В. Бобровников, Г. Герейханов [12], частью общественно-политической ситуации в регионе является исламский фактор. В связи с чем особенностью политических отношений в республиках Северного Кавказа является сращивание ислама и институтов государственной власти. При этом роль ислама в общественно-политической жизни республик Северного Кавказа с каждым годом усиливается
- соответственно увеличивается политическое влияние традиционных исламских институтов, выступающих в качестве национально-политической силы. Однако стремление духовенства подчинить отдельные стороны хозяйственной и повседневной жизни граждан религиозным нормам (запрет продажи и употребления напитков, содержащих алкоголь, проведения светских праздничных мероприятий, участие в разрешении спорных бытовых и земельных проблем т.д.) способствует тенденции появления своеобразных «шариатских анклавов» в горных приграничных районах, что грозит «выпадением» соответствующих территорий из российского политико-правового пространства.
Надо сказать, что по своим характеристикам так называемый черкесский вопрос схож с «крымско-татарским», который развивался так же, как черкесская проблематика. Из требования морально-исторического характера (признание Россией геноцида крымско-татарского народа, подразумевающее сталинскую депортацию крымских татар в 1944 г.) он эволюционировал в требования политические - потенциальное признание Россией права крымских татар на собственную государственность.
Однако конфронтационный характер отношений между новой властью Крыма и крымско-татарским Меджлисом, неофициальным выразителем интересов татарской общины, предопределяют не только требования о национальном суверенитете крымско-татарского народа. Характерной чертой сегодня является политический торг, в котором лидеры Меджлиса требуют 20% представительства в парламенте полуострова в обмен на стабильность и предотвращение создания на территории полуострова «второй Чечни». Вместе с тем, по предварительным подсчетам общее количество крымских татар на полуострове сегодня составляет чуть более 12% (около 300 тысяч человек) [11]. Учитывая, что завышенные квоты ставят любую этническую группу в более привилегированное положение по сравнению с другими этносами, удовлетворение подобного требования чревато вспышками межнациональных противоречий. Это также грозит гипертрофированной интерпретацией этносом собственной субъектности, подталкивающей к проведению более агрессивной политике по выходу из состава Федерации.
Опасность черкесского и крымско-татарского национализма, взятого на вооружение национальными движениями, состоит в возможном последующем требовании отказа от федерации с Россией и образовании собственных госу-
дарств, что повлечет кардинальное переформатирование геополитического обустройства приграничных территорий.
Несмотря на то, что сегодня «лобовое» открытое противостояние регионов федеральному Центру латентно, потенциальная возможность его эскалации сохраняется. Оно осуществляется не только под лозунгами защиты интересов этноса (нации), но и региона, его экономической самостоятельности и самодостаточности. Однако все это способно инициировать центробежные тенденции в регионах, что ставит под угрозу территориальную целостность страны.
Так, одной из причин формирования регионального сепаратизма в 90-е гг. являлась однонаправленность (в сторону Москвы) изъятия бюджетных средств (речь идет о 65% всех доходов Татарстана). По мнению действовавшего в то время премьер-министра Республики М. Сабирова, именно в этом была основная причина отсутствия прогресса в достижении взаимопонимания с федеральными властями [9]. Еще жестче позиция в этом отношении была у президента Якутии М. Николаева, который заявлял: «Суверенные республики как субъекты Российской Федерации с такими подходами согласиться не могут - это ставит республики вне Федерации» [7].
В настоящее время большинство субъектов Федерации, находя свой экономический вклад в общероссийскую «казну» завышенным, отстаивают интересы региона по увеличению налоговых поступлений в собственный бюджет, проводя автономистскую политику. При этом они используют стратегию радикализации устремлений и требований. Например, еще в 2006 г., высказывая резкую критику в адрес федерального центра, губернатор Томской области В. Кресс заявлял о «... насущной необходимости регионам Сибирского федерального округа осознать свои особые интересы и для их защиты и обеспечения объединиться в особый субъект федерации» [21]. Также уральский политик Е. Зяблицев, пообещав вновь актуализировать словосочетание «Уральская республика», чтобы вернуть часть свердловских налогов из Москвы в регион, так прокомментировал действия федеральных властей: «. Москва ведет себя как метрополия по отношению к завоеванным колониям.. действует в своих интересах в ущерб интересам регионов. необходимо закрепить в бюджете распределение налоговых поступлений между областью и центром в соотношении минимум 50 на 50, а не 25 на 75, как сейчас» [23].
То есть, бюджетный централизм в федеративных отношениях обусловливает стремление регионов не только к экономической, но и политической независимости. И хотя пока нет оснований полагать, что сибирский или уральский сепаратизм угрожают российской государственности, речь скорее идет о практике торга-шантажа в политических отношениях с использованием сепаратистской риторики, представляющей серьезный вызов пограничной безопасности. Дело в том, что получение хоть одним из субъектов Федерации статуса самостоятельного государственного образования, границы, ранее бывшие административными, в одночасье станут государственными.
Кроме того, при игнорировании автономистских симптомов, учитывая бедственное экономическое положение регионов, существует угроза разрастания регионального сепаратизма до реальной стратегии политического поведения элиты и масс. Подтверждением чему являются массовые протестные митинги, проходившие в Калининграде в конце 2009 - начале 2010 гг. вначале под экономическими, а затем и под политическими лозунгами [10]. Надо отметить, что в регионе произошло значительное усиление антифедеральных настроений. Если в 2003 г. за то, что у Калининградской области должно быть специфическое политическое положение высказывались 11%, то сегодня на особом статусе региона настаивают уже 53% населения [10]. В связи с чем местными политиками активно продвигается идея о придании Калининградской области специального конституционного статуса отдельного федерального округа, федеральной земли или федеральной территории. Так, в августе 2011 г. представителями области был подготовлен проект закона о своем новом особом статусе, предложив придать губернатору ранг заместителя главы администрации Президента Российской Федерации и в одностороннем порядке отменить визы для граждан государств Евросоюза [10].
Нельзя исключить, что лоббирование политиками широкой автономии является предпосылкой последующего отделения от России, а безвизовый въезд жителей Евросоюза в Калининградскую область способствуют тому, что у стран ЕС и НАТО появляется больше возможностей влиять на безопасность и стабильность в приграничном регионе посредством формирования определенных политических и социальных условий. Так, известно, что в 2012 г. польское консульство начало приём анкет для получения калининградцами разрешений на местное приграничное передвижение по территории своих северных воеводств без виз, на основании долгосрочного разрешения. В то же время Литва, не желая от-
крывать для жителей соседнего российского региона больше 50 км своей приграничной зоны, для своих граждан добивается разрешения посещать без виз всю территорию Калининградской области [25].
Анализ политических отношений в различных регионах Российской Федерации показывает, что их характер может быть обусловлен наличием природных ресурсов. Показательным примером является Дальний Восток, обладающий востребованными на мировых рынках сырьевыми ресурсами - нефть, газ, уголь, а также рыба, морепродукты и другие биоресурсы и имеющий внушительный экспортный потенциал. Здесь наблюдается активное стремление местных властей к независимости, обусловленной получением большей доли от экспортной выручки. К примеру, в 2009 г. в целом весь сахалинский экспорт (его основу, более 95%, составляют именно энергоносители) составил 8,6 млрд. долларов, а местный бюджет от нефтегазового комплекса получил около 650 млн. долларов, что примерно составляет только 7% [28].
Кроме того, на фоне динамично развивающейся экономики Китая, а также Северо-Восточной Азии, которая за последние десять лет стала мировым экономическим центром, интересы дальневосточного региона находятся в плоскости кооперации с внешними партнерами, а не с Москвой. В результате он все больше экономически тяготеет к Китаю, Японии, Корее и Тихоокеанскому региону. В этой связи ни в одном другом регионе России нет таких тесных связей и прямых контактов внутренних региональных субъектов с зарубежьем, как на Дальнем Востоке.
Вместе с тем, это ведет как к угрозе политическим интересам государства в целом (поскольку интеграционные проекты регионов ведут к ослаблению и дроблению суверенитета [8]), так и в сфере пограничной безопасности в частности. Дело в том, что еще в 2004 г. дальневосточные губернаторы, в том числе и губернатор Хабаровского края, согласовали передачу Китаю части Большого Уссурийского острова под Хабаровском, на который в настоящее время осуществляется строительство моста за счет средств российского бюджета [14]. А в 2012 г. по требованию дальневосточных губернаторов премьер-министр Д. Медведев разрешил китайским самолетам пересекать государственную границу Российской Федерации при проведении аэрофотосъемки приграничных районов России [13].
Кроме того, ресурсный фактор, который открывает перед российскими приграничными регионами большие возможности, побуждает представителей
крупного бизнеса, а также трансграничных преступных групп оказывать давление на деятельность региональных и местных органов власти с целью лоббирования определенных законопроектов и создания благоприятной законодательной основы для легального и теневого бизнеса. Подобное положение дел с разработкой проектов законов органами законодательной власти субъектов Российской Федерации приводит к тому, что отдельные законодательные инициативы противоречат ранее принятым в пограничной сфере законам и далеки от сложившейся практики охраны государственной границы. Например, в законопроекте №1349823 от 3 октября 2010 г. «О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации «О Государственной границе Российской Федерации», внесенном Сахалинской областной Думой, инициируется право субъекта Российской Федерации на референдум по определению статуса и защиты государственной границы, что противоречит Конституции России и действующему законодательству страны, где указано, что защита и охрана государственной границы является исключительной компетенцией Российской Федерации [6].
Надо сказать, что в результате непосредственного соприкосновения с территорией иностранных государств, предоставившего местным органам власти приграничных регионов определенную долю самостоятельности в установлении и развитии внешних связей, развиваются такие формы отношений как приграничное сотрудничество сопредельных стран. Так, в настоящее время Республика Карелия имеет договоры с четырьмя регионами Финляндии, совместно с которыми осуществляет программу «Наша общая граница».
Однако подобные отношения имеют принципиальное значение для национальной безопасности в целом и пограничной в частности. С одной стороны приграничные связи позволяют регионам решать стоящие перед ними экономические и социальные проблемы [4], способствуют установлению добрососедских отношений между соседними государствами, помогая решать или смягчать отдельные территориальные проблемы1. Но с другой, «транспарентность» границ, являющаяся основополагающим принципом данного сотрудничества, создает угрозы безопасности в пограничном пространстве. Основные из них заключаются в развития трансграничной организованной преступности, контрабанде наркоти-
1 Как, в случае с Казахстаном, националистические группировки которого периодически заявляют о правах казахов на их «исконные» земли в России (отдельные районы Астраханской, Оренбургской, Омской областей).
ков, нелегальной миграции и др., которым политическими средствами все труднее противостоять.
Кроме того, значительно упростившиеся прямые связи и контакты внутренних субъектов с зарубежными странами, увеличивают возможности региональных организаций, вставших на путь создания собственных государственных образований на части территории страны (или нескольких стран) с полиэтничной структурой населения. При этом они имеют союзников из числа организаций радикального толка в западных странах, чья деятельность направлена на «стирание» и «размывание» государственных границ.
Так, «Карельский союз Финляндии», «ПроКарелия», «Карельский клуб» и др. ведут активную пропаганду, направленную на разрешение так называемого карельского вопроса через объединение территорий на основе «исторической общности народов». Основная их работа сводится к подталкиванию коренного населения осознания необходимости «карельского единения», «стиранию существующих духовных, национальных и государственных границ»; расширение всяческого присутствия на «оспариваемых территориях»; проведение кампаний, направленных на возвращение в собственность финским гражданам земельных участков, отошедших Советскому Союзу после Второй Мировой войны.
Например, целенаправленно используя тезис о неблагополучной социально-экономической обстановке в северных регионах России, «Карельский союз» предпринимает попытки формировать благоприятную среду для провоцирования протестных настроений среди населения Карелии, особенно в приграничных районах.
Последовательную деятельность по «размыванию» границ осуществляет норвежская неправительственная организация «Баренц-секретариат», финансирующая проекты по введению безвизового режима для жителей приграничных районов Норвегии и России и свободного передвижения через границу с использованием биометрических карт. Кроме того, она также организовывает проекты, носящие признаки националистической направленности, включая возможности социальных сетей и специализированных форумов в Интернете.
В целом, можно заключить, что политические отношения в федеральных округах Российской Федерации имеют комплексный характер и неоднородную специфику, обусловленную ведущей ролью национального, экономического, ресурсного и внешнего факторов. Исследование показало, что они способны продуцировать негативные тенденции в пограничном пространстве и влиять на со-
стояние пограничной безопасности, формируя угрозы единству и территориальной целостности государства.
В этой связи в целях укрепления пограничной безопасности необходимо выработать соответствующие рекомендации по совершенствованию политических отношений. При этом выявленная специфика может оказать ощутимую помощь при осуществлении практической деятельности по управлению негативными политическими процессами в пограничном пространстве.
***
1. Всероссийская перепись населения 2010 [Электронный ресурс] URL http://tatstat.ru/VPN 2010/default.aspx (дата обращения: 01.02.2015).
2. Всероссийская перепись населения 2010 http://tuvastat.gks.ru/[Электронный ресурс] URL http://tatstat.ru/VPN2010/default.aspx (дата обращения: 04.02.2015).
3. Восстание Пугачева [Электронный ресурс] http://www.gazeta.ru/social/2013/07/08/5417 369.shtml (дата обращения: 10.02.2015); Волгоградская область. Обзор активности диаспор [Электронный ресурс] http://zrd.spb.ru/news/2010/news-0220.htm (дата обращения: 10.02.2015).
4. Галазова С. С., Панфилова Е. А., Биганова М. А. Сравнительный анализ европейского и российского трансграничного регионализма // Фундаментальные исследования. 2014. № 11 (часть 9). С. 2003-2009;
5. Добиваться права согласовывать кандидатуры федеральных чиновников // Всероссийское информационное агентство местное самоуправление [Электронный ресурс] http://tiva.msu-russia.ru/news/Tuva/9558.html (дата обращения: 01.02.2015).
6. Заключение на проект федерального закона № 134982-3 «О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации «О Государственной границе Российской Федерации» [Электронный ресурс] http://asozd2.duma.gov.ru/arhiv/a_dz_3.nsf/ByID/3DAA 66434573ED4443256EF30046 2308 (дата обращения: 01.02.2015).
7. Известия. 1993. 30 июня. Среда. № 120 (23975).
8. КулаковА.В. Глобализация как многомерный процесс. М., 2009.
9. Независимая газета. 1993. 2 октября. Суббота. № 188 (612).
10. Нельзя исключать отделение Калининграда от России [Электронный ресурс] URL http://newsland.com/news/detail/id/1059420/ (дата обращения: 10.02.2015).
11. Перепись населения в Крымском Федеральном округе 2014 [Электронный ресурс] URL http://www.gks.ru/free_doc/new_site/population/demo/perepis_krim/perepis_krim.html (дата обращения: 01.03.2015).
12. Абдулатипов Р. Судьбы ислама в России. М., 2002. 317 с.
13. Бобровников В. Мусульмане Северного Кавказа: обычай, право, насилие. М., 2002.
14. Ризванов Р. Государственный совет республики Дагестан. Очерки деятельности. Махачкала, 2002. С.360-391.
15. Курбанов Г. Религия и политика террора. Махачкала, 2002. С. 110.
16. Мельников С. Исламский фактор и военная политика России. М., 2001.
17. ; Герейханов Г. Религиозная ситуация на Северном Кавказе и ее учет в управленческой деятельности органов и войск ФПС РФ: автореф. канд. филос. наук. М., 1999.
18. Распоряжение Правительства Российской Федерации от 14.07.2012 N 1267-р [Электронный ресурс] http://government.consultant.ru/page.aspx?1619656 (дата обращения: 15.04.2015).
19. Расчленение России начнется с Дальнего Востока [Электронный ресурс] http://www.apn.ru/opinions/article26966.htm (дата обращения: 15.04.2015).
20. Российские регионы: Тыва [Электронный ресурс] http://www.svoboda.org/content/ transcript/2112499.html (дата обращения: 01.02.2015).
21. Сибирский сепаратизм... под маской сибирского национализма [Электронный ресурс] URL http://gazeta.eot.su/article/sibirskiy-separatizm-pod-maskoy-sibirskogo-nacionalizma (дата обращения: 01.02.2015).
22. Тува хочет отделиться от России // Формула демократии. Общественно-политическое издание. 2008. № 4. С. 24-28; Тыва ищет выход из России // МКЯи 21 сентября 2008. [Электронный ресурс] http://www.mk.ru/editions/daily/article/2008/09/21/22198-tyiva-ischet-vyihod-iz-rossii.html (дата обращения: 01.02.2015).
23. Урал снова хочет стать республикой [Электронный ресурс] URL http://www.rosbalt.ru /federal/2011/10/04/897184.htm l (дата обращения: 05.02.2015).
24. «Черкесская молодежь Северного Кавказа предлагает создать новую республику [Электронный ресурс] URL http://www.kavkaz-uzel.ru (дата обращения: 01.03.2015);
25. Эксперты портала «Военно-политическое обозрения» проанализировали для «NewsBalt» возможное отделение Калининградской области от России. [Электронный ресурс] http://newsbalt.ru/analytics/2012/10/bezuslovno-nelzya-isklyuchat-silovo/ (дата обращения: 15.02.2015).
26. http://crimestat.ru/regions_chart_total (дата обращения: 04.02.2015).
27. http://rupolitika.ru/vnutpolitika/rais-suleymanov-natsional-separatizm-v-tatarstane-i-baza-nato-v-ulyanovske / (дата обращения: 20.02.2015);
28. http://expert.ru/expert/2010/37/na_neftegazovuh_drozhzhah/ (дата обращения: 15.04.2015).
