Государственно-исламские отношения в приграничных регионах России Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. Т. 3. Вып. 1 • 2013 Специальный выпуск ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ ГРАНИЦ

Пограничные пространства The border spaces / G renzraume

УДК 2-6:32:351.746.1

Герейханов Г.П.

Г осударственно-исламские отношения в приграничных регионах России

Герейханов Гаджи Пирмурадович, доктор философских наук, профессор кафедры Социологии, психологии и педагогики Федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования Московский государственный технологический университет «Станкин»

E-mail: GGP61@yandex.ru

Настоящая статья посвящена взаимодействию исламского фактора и российской государственности на ее государственной границе на исторически длительном отрезке времени — от создания Древнерусского государства до современного этапа. Осуществлен социально-философский анализ государственно-исламских отношений в пограничном пространстве, а именно эволюции отношений российского государства и ислама на государственной границе и воздействия исламского фактора на пограничную безопасность России в современных условиях.

Ключевые слова: ислам в России, государственное управление, государственно-религиозные отношения, государственно-исламские отношения, пограничная безопасность, терроризм.

Граница является важнейшим атрибутом государственности, первым рубежом обеспечения национальных интересов и безопасности страны. Анализ процессов происходящих на государственной границе и приграничной территории позволяет утверждать о наличии устойчивой тенденции обострения ряда угроз, оказывающих негативное влияние на общественнополитическую обстановку в стране, ход социально-экономических преобразований, развитие и укрепление международных связей Российской Федерации с государствами ближнего и дальнего зарубежья.

Социально-философский анализ государственно-исламских отношений в пограничном пространстве, их генезиса и эволюции дает представление о том, как религиозный фактор может оказывать решающее влияние на изменение государственной политики. Знакомство с эволюцией отношений российского государства и ислама на приграничных территориях и специфика их проявлений на различных отрезках социального времени позволяет осмыслить процессы в социальном пространстве на государственной границе.

1. Эволюция отношений российского государства и ислама на государственной границе

Государство и ислам активно соприкасались в пограничном пространстве России на протяжении многих веков. Можно сказать, что религиозный фактор и, в частности, исламский фактор не раз оказывал судьбоносное влияние на ход исторического развития российского государства.

Известно, что как государственное образование Древняя Русь появилось во второй половине IX в. Развиваясь, государство стремилось обозначить границы собственных владений, а также рубежи своего политического и экономического влияния, которые часто нарушали внешние враги.

Однако еще до создания централизованного государства на Руси, мусульмане поддерживали экономические отношения со славянскими племенами. Так, известен один из крупных торговых путей начала IX в., который начинался в Багдаде и проходил через Хазарию, Камскую Булгарию, Русь и заканчивался в Скандинавии1.

1 Крупная коллекция восточных монет (около 150 тыс. экспонатов), найденная в области Днепра и в других районах России и Украины, собрана в Государственном музее Эрмитаж в Санкт-Петербурге

Мы полагаем, что Русское государство впервые столкнулось с исламским миром как с военной угрозой в результате набе-

Герейханов Г.П. Государственно-исламские отношения в приграничных регионах России

гов тюркоязычных племен, входивших в состав Хазарского каганата2 [Герейханов 2013].

2 Хазарский каганат — государственное образование середины VII — конца X вв. Глава государства — каган — и близкое окружение в 730 г. приняли в качестве государственной религии иудаизм, а население, наряду с иудаизмом, исповедовало христианство, ислам, язычество.

Итак, молодое русское государство вошло в «первый межгосударственный конфликт» с мусульманским миром по причине «данничества» [На страже границ Отечества... 1998, с. 25]. Можно ли утверждать, что указанные племена исповедовали ислам? По свидетельству мусульманского проповедника, посетившего столицу Хазарии — Итиль, — мусульманами там были и гузы, и хазары, и булгары, и сувары (предки чувашей), и арабы [Доктор Рахман 2002, с. 344]. О том, что ислам был широко распространен в Хазарии, отмечает М. Худяков, «большинство населения в Хазарской стране составляли мусульмане

— из них набиралось хазарское войско, а также избирался визирь — фактический глава государства» [Худяков 1922, с. 21].

Для обеспечения своей безопасности молодое государство было вынуждено не только противодействовать набегам кочевников, но и проводить завоевательную политику. Так, в течение 965—968 гг. Древнерусское государство во главе с князем Святославом Игоревичем (945—972 гг.) полностью разгромило Хазарию, победило Волжскую Булгарию и вышло на бе-

рег Русского (Черного) моря от Дуная на западе (Переяславец) до Керченского пролива на востоке (Тмутаракань). На востоке были покорены юго-восточные земли Поволжья3. Таким образом, языческая Русь столкнулась с мусульманами в ходе

3 В располагавшейся в Нижнем Поволжье и на Дону Хазарии значительная часть населения приняла ислам в

VIII в., а на Среднем Поволжье — в Волжской Булгарии — ислам стал государственной религией в 922 г.

претворения в жизнь политики «собирания» восточнославянских земель, направленной не только на расширение территории государства, но и обеспечение безопасности ее южных и восточных окраин.

Древняя Русь в IX—XI вв. С сайта http://cde.osu. ru/demoversion/course47/t2_1. htm l

Герейханов Г.П. Государственно-исламские отношения в приграничных регионах России

Следует отметить, что исчезновение Хазарии с политической карты способствовало исламизации Северного Кавказа, Поволжья и Великой степи. Ведущую роль в регионе стали играть хорезмийцы, гузы и кипчаки (половцы). И уже через несколько лет, в 985 г., Владимир «предпринял поход на волжских (камских) болгар», результатом которого явилось заключение договора, который подавал Древнерусскому государству надежду на обеспечение мира на восточных границах. При этом мусульмане, торжественно обещая жить с Русью дружно, утвердили клятву словами: «Разве тогда нарушим договор свой, когда камень станет плавать, а хмель тонуть на воде» (цит. по: [На страже границ Отечества... 1998, с. 26]).

Постоянные набеги степных тюркоязычных народов вынудило искать защиту от них и в 988 г. Киевский князь Владимир высказал мысль о строительстве городов по пограничным рубежам. «И нача набирати мужи лучшие от словен, и от кривич, и от чюди, и от вятич, и ими населил грады, ибо была рать с печенеги» (цит. по: [На страже границ Отечества... 1998, с. 27]).

Таким образом, начало отношений молодого государства с мусульманским миром активизировало как внешнеполитическую, так и внутриполитическую деятельность на Руси, что, во-первых, способствовало активному формированию единого Древнерусского государства; во-вторых, появлению идеологии, способной объединить и удерживать в союзе многочисленные славянские племена — речь идет о принятии христианства на Руси. До принятия единой веры многочисленные племена не осознавали себя единым народом; в-третьих, угроза со стороны орд кочевников вынуждала государство принимать меры по защите своих границ от врагов. Следовательно, обустройство границ имело важнейшее внешнеполитическое значение для молодого государства, повышало ее международный авторитет.

Кроме того, следует отметить поворот во внешней политике Древнерусского государства по отношению к мусульманским племенам. Об этом свидетельствует женитьба князя Святополка на дочери половецкого князя, а также возобновление экономических, политических связей, дипломатических отношений [Кулюгин 1994, с. 57]. О важности указанных отношений свидетельствует тот факт, что Волжско-Камская Булгария в X—XIII вв. занимала территории нынешнего Татарстана, Чувашии, Ульяновской, Самарской областей, через неё проходили торговые пути из Средней Азии.

Вахид Р. Приезд Ибн Фадлана в Булгары. С сайта http://clubs.ya.ru/ zh-z-l/replies.xml?item_no=2997

Заключение Владимиром мира с волжскими булгарами в 985 (или 986) г. Миниатюра из Радзивиловской летописи. XV в.

Волжско-Камская Булгария в X—XIII вв.

Говоря о внешнеполитическом аспекте отношений Древнерусского государства с исламским миром, отметим неизвестную для широкого круга читателей страницу истории. Речь идет о том, что в войске Кордовского халифа Абдур-Рахмана служило 14 тысяч славян-мусульман, так называемых «сакалиба». Это были воины-славяне, которые предназначались для поддержания мира и порядка в стране и которых опасались многие знатные арабы. После распада Кордовского халифата в XI в. «сакалиба» создали несколько династий [Доктор Рахман 2002, с. 342]. Таким образом, представители славянских племен оказали существенное влияние на историческое развитие мусульманской уммы, качественно меняя векторы ее развития, что свидетельствует о сильной духовной составляющей русского этноса.

Анализируя отношения Руси и исламского мира на государственных рубежах, следует отметить и такую их особенность. Внутренние распри, конфронтация между различными наследниками, не прошли бесследно для молодого государства. Более того, в борьбе за власть многие претенденты стали прибегать к услугам половцев. Так, в 1078 г. внук Ярослава Мудрого Олег Святославович вступил в союз с половцами, а в 1094 г. возглавил их набег на русские земли. Все это привело к распаду Киевской Руси, что сказалось на характере ее внешних границ — они перестали быть общегосударственными.

Отказ от охраны внешних общегосударственных границ, провозглашение принципа «кождо да держит отчину свою» главным, вынудил русских князей отказаться от оборонительных методов ведения войны против половцев на границах

Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. Т. 3. Вып. 1 • 2013 Специальный выпуск ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ ГРАНИЦ

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time Special Issue 'Space, Time, and Boundaries’

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almabtrieb 'Raum und Zeit' Spezialausgabe 'Der Raum und die Zeit der Grenzen'

Герейханов Г.П. Государственно-исламские отношения в приграничных регионах России

и внутренних землях Руси и применять тактику глубоких рейдов в Половецкую степь. Кроме того, активно применялась тактика заселения пограничных замиренными племенами торков и берендеев, получивших общее название «черных клобуков» (каракалпаки). Они пользовались самоуправлением, вели полукочевой образ жизни и обязаны были посылать на помощь киевским князьям по их требованию свои конные отряды.

Итак, внутренние распри и постоянные набеги кочевников на южные и юго-восточные рубежи Руси способствовали феодальной раздробленности государства. Это в свою очередь обрекало Русь на многочисленные вооруженные конфликты с соседними западными христианскими государствами, что в конце концов привело к потере отдельных русских земель. Именно по этим причинам князья не смогли в XIII—XIV вв. отразить вторжения в свои пределы монголо-татар, венгров, поляков, литовцев.

Русская земля становится «улусом» Золотой Орды, которая при хане Узбеке (1312—1342) окончательно принимает ислам в качестве государственной религии.

Золотая Орда в XIV в. С сайта http://krymology.info/images/c/c3/.../png

Слева: Узбек-хан. Персидская миниатюра. Справа: мечеть Узбека в Крыму. С сайта http: //sa mlib. ru/g/gil_n_f/sa ruzbeki. shtm l

Получив в Орде ярлык на великокняжеский престол на Руси, московские великие князья с 30-х гг. XIV в. начали активно проводить внешнюю политику, направленную на объединение русских земель. Москва стала столицей нового государства. К середине XIV в. она уже настолько окрепла, что стала, даже находясь в татарской неволе, принимать меры к укреплению собственной безопасности от внешних угроз, то есть проводить самостоятельную политику по отношению к исламскому миру. Постепенно сложилась концепция охраны и защиты территории от набегов южных и восточных соседей, которая состояла из береговой, крепостной, станичной и сторожевой служб и органов управления ими. Своего рода проверкой эффективности пограничной службы стала Куликовская битва (1380). Русские хорошо организовали разведку, четко поставили задачи сторожевой и станичной службе, что позволило им заранее подготовиться к отражению нашествия Мамая. Куликовская битва явилась этапным событием не только в жизни Руси, но и в ее отношениях с мусульманским миром. Победа Дмитрия Донского не только разрушила миф о непобедимости Орды, но и показала, что Русь окрепла для борьбы за независимость и объединения за русские земли. Именно в этом русле в дальнейшем строились отношения между православной Русью и мусульманской Ордой.

Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. Т. 3. Вып. 1 • 2013 Специальный выпуск ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ ГРАНИЦ

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time Special Issue 'Space, Time, and Boundaries’

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almabtrieb 'Raum und Zeit' Spezialausgabe 'Der Raum und die Zeit der Grenzen'

Герейханов Г.П. Государственно-исламские отношения в приграничных регионах России

Важную роль в российско-исламских отношениях сыграл князь Московский Иван III (1440—1505), который не только в корне изменил пограничную политику на западных и северо-западных рубежах, но и активно проводил политику «присоединения земель» на южном и юго-восточном направлениях. Приняв от отца княжество с территорией в 430 тыс. кв. км, он

за 43 года превратил его в мощное государство с территорией превышающей 2 млн. кв. км. Иван III стал сильнейшим государем в Европе и Азии, императоры и султаны которых были вынуждены признать его политику. Так, Московское государство заключило мирный договор с Крымским ханством, неоднократно предпринимало походы на Казань с целью снять напряженность на восточных границах. Однако, казанские ханы, часто нарушали договоры. Иван III прекратил платежи Орде, которая к этому времени распалась на отдельные ханства. Так закончилось монгольское иго, почти 240 лет тяготевшее над Русью [На страже границ Отечества... 1998, с. 61].

Куликовская битва. Миниатюра из «Сказания о Мамаевом побоище».

XVII в.

Иван III Васильевич. Портрет из «Царского титулярника». XVII в.

Слевва: рост Русского государства в 1462—1533 гг. С сайта http://www.runivers.ru/images/date/2 009_august/11/a.jpg

Говоря об отношениях между московским государством и мусульманскими странами в пограничной сфере, необходимо отметить не только их военную составляющую, но и экономическую. Как свидетельствуют многочисленные исторические документы, на границах решались важные экономические задачи, осуществлялись таможенные сборы. Ограничений на ввоз в пределы Руси сырья, товаров, лошадей, драгоценностей практически не существовало. Под контролем, но без особых ограничений, находился и вывоз товаров из государства. Только оружие и железо не вывозилось за его пределы. Государство осуществляло контроль и за тем, чтобы русские купцы и потребители обменивались товарами с иноземцам, а не покупали их за деньги, с целью ограничить вывоз последних за границу.

В новом Московском государстве границы вновь становятся общегосударственными, общерусскими, на которых решались задачи общенациональной безопасности. Это подтверждает и то, что встреча иностранных послов на границе стала носить ритуально-обрядовый характер. Кроме того, на пограничных рубежах решались задачи по недопущению распространения из-за границы болезней и эпидемий, организации порядка въезда в страну иностранцев и т.д.

Исследование государственно-исламских отношений на государственной границе позволяет сделать некоторые промежуточные выводы, имеющие в методологическом плане, важный характер.

Герейханов Г.П. Государственно-исламские отношения в приграничных регионах России

Во-первых, угрозы со стороны кочевых племен, которые испытывали на себе славянские племена, вынудили последних объединиться в определенные общности со своими связями и зависимостями, в конце концов, давших начало русскому народу.

Во-вторых, в условиях угроз основой социальной общности — русский народ — выступили факторы духовного порядка: общий язык, традиции, верования, а в последствии — христианская религия (православие).

В-третьих, появление границ между русским государством и иными странами явилось следствием размежевания общностей разных порядков, в нашем случае — разных народов и культур.

Угрозы, с которыми Русь сталкивалась на южных и юго-восточных рубежах, вынудило искать новые формы сотрудничества в политической сфере. Так, в XV в. Московское государство к охране своих юго-восточных границ активно привлекает татар, поселяя в укрепленных городах татарских князей и царевичей, переходивших со своими ордами на службу Москве. Князь Василий Васильевич (Темный) отдал царевичу Кайсынну Звенигород, из которого тот в 1449 г. ходил походом на ордынцев, пытавшихся овладеть подмосковными областями, а в 1451 г. совместно с воеводой Беззуб-цевым сражался против степных татар. Во второй половине XV веке появился новый «татарский город» Касимов (под Рязанью), построенный для укрепления российских границ от набегов от ордынцев. В 1497 году были отданы изгнанному из Казани царю Мегмет-Амину города Кашира, Серпухов и Хотунь [Боярский 1992, с. 25].

Военные походы Ивана IV привели к падению Казанского ханства в 1552 г. и Астраханского ханства в 1556 г. В 1582—1584 гг. было завоевано Сибирское ханство. Этим значительно обезопасились восточные и юго-восточные границы Московского государства, открылись огромные пространства плодородных и малонаселенных земель, куда со второй половины XVI в. устремился поток людей из центральных областей страны.

Таким образом, на рубеже XVI—XVII вв. Московская Русь решила проблемы отношений с мусульманским миром на своих восточных рубежах, завоевав и подчинив мусульманские ханства. Однако возникла новая проблема — построение отношений с социумом, имеющим свою религию. культуру, миропонимание. Московская Русь из однонациональной, единоверной страны превратилась, по существу, в многонациональную многоконфессиональную империю.

О том, как происходил процесс вовлечения мусульманского населения в России в общественную жизнь, свидетельствует их привлечение на государственную службу по охране границ. Известно, что особым военным сословием в Российском государстве, игравшим важнейшую роль в охране рубежей страны, являлось казачество. Наряду со славянским православным большинством в состав различных казачьих войск входили представители других этносов и конфессий. По сведениям переписи 1897 г., примерно 45 тысяч мусульман (с семьями) было причислено к штату войскового казачества. Горцы Кавказа служили в основном в Донском, Кубанском и Терском казачьих войсках; татары, башкиры, казахи

— в войсках Донском, Уральском, Оренбургском, Семиреченском, Сибирском [Ислам в Российской империи... 2001, с. 31].

Александр I представляет Наполеону казаков, башкиров, калмыков русской армии. Офорт по рисунку Л. Массара с живописного оригинала Бергера. 1836—1848. С сайта http://www.1812panorama.ru/draving/napo-leon wars 1807 002.html

Обер-офицер и всадник Дагестанского Конноиррегулярного полка. 1851—1855

Кавказская туземная конная дивизия. Фото конца XIX в.

Следует отметить, что существовали специальные инструкции по обеспечению религиозных прав казаков-мусульман, как, впрочем, всех мусульман-военнослужащих в вооруженных силах России, где предусматривались порядок принятия ими воинской присяги, участия в молитвах, право быть погребенным по обрядам шариата и т.д.

Итак, анализ общественных отношений двух субъектов — российского государства и ислама на приграничной территории представляет собой объективную реальность. Несомненно, что общество развивается на основе природы и во взаимодействии с ней. Вместе с тем оно существует в социальном пространстве и социальном времени, особым срезом которого и выступает пограничная сфера. Именно в ней специфически проявились все основные черты и особенности экономической, социальной, политической и духовной жизни российского государства и мусульманского общества.

Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. Т. 3. Вып. 1 • 2013 Специальный выпуск ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ ГРАНИЦ

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time Special Issue 'Space, Time, and Boundaries'

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almabtrieb 'Raum und Zeit' Spezialausgabe 'Der Raum und die Zeit der Grenzen'

Герейханов Г.П. Государственно-исламские отношения в приграничных регионах России

В социально-философском аспекте в качестве основных элементов цивилизации принято выделять общность людей (носитель цивилизации), культуру (ядро, основной элемент), природную среду (территория, среда обитания) [Ходаков-ский 2000, с. 7]. Государственная граница на протяжении всего своего существования предстает как особый вид бытия общества, как сложное явление, включающее в себя: территориально-географическое пространство, экономическое пространство (систему экономической деятельности на государственной границе); политическое пространство, очерчивающее предел государственного суверенитета; социальное пространство (систему отношений пограничного населения, включающего в себя людей разных национальностей, социальных групп, исповеданий и т.п., а также отношений в пограничных коллективах; духовное пространство (отношения духовной близости или отчужденности на государственной границе, менталитет, т.е. социально-психологический облик и настрой общества, приграничного населения и пограничных коллективов); экологическое пространство.

Социально-философский взгляд на общественные процессы, происходящие в названных сферах, способствуют понять особенности общественного (нравственные, правовые, политические и др. представления населения приграничного населения и пограничного коллектива) и индивидуального (мировосприятие, мироощущение, чувства и воля пограничника и жителя приграничья) в сознании людей.

Общественные отношения на границах русской и мусульманской цивилизаций носили, несомненно, различный характер, в силу того, что протекали как на региональном, так и на локальном уровнях.

Можно с большей долей вероятности предположить, что кочевников влекло соседнее территориально-географическое положение российского государства, природные и другие факторы. Равнинный характер рельефа делал страну уязвимой для иностранных нашествий, и поэтому «война становится для русских племен перманентной необходимостью» [Трофимов 2001, с. 22]. В экономическом плане кочевников интересовали люди, как «живой товар» для продажи в рабство, а также скот, различные материальные ценности и т.д. И.А. Ильин придает смертельной опасности на войне значение отрезвляющей и обновляющей духовно-нравственной силы. Эти рассуждения наталкивают на отход от религиозно-философских форм осмысления исторических процессов, происходящих в пограничном пространстве, к рационально-научным. Итак, столкновение исламской культурной традиции с русской, конечно же, представляло для молодого русского государства опасность. Но эта внешняя опасность в то же время превратила внутренние проблемы общества (раскол, смута) в проблему его ответа на вызов — способность измениться, развиваться, созидать.

Таким образом, социально-философский анализ государственно-исламских отношений на приграничной территории имеет существенное значение для понимания процессов, происходящих в российском обществе. Две цивилизации, объединенные в составе одной страны, означали, по меньшей мере, столько же типов ментальности, систем нравственности, основных политических культур, хозяйственных систем, типов самосознания. Было ли это расколотое общество? Вряд ли, об этом свидетельствует тот факт, что русский царь — Борис Годунов — был выходцем из тюркского рода, ранее принявшим православие. Произошел ли при этом сплав двух цивилизаций? На наш взгляд, отчасти. Конечно, судьбы христианских и мусульманских этносов за многие годы переплелись в результате развития и направленности общих социальных процессов — изменения общественных отношений, социально-территориальной мобильности народов, интенсивности и глубины межнациональных и социальных контактов.

Русский народ в силу геополитической специфики как суперэтнос представляет собой сложное полиэтническое образование, вобравшее в себя, прежде всего славянские, финно-угорские и тюркские корни. Межплеменное смешение заметно в языке, в быту, в хозяйственной жизни, в суевериях и культуре. Его эффект настолько велик, что происходит некоторое видоизменение антропологического типа, в котором, наряду с доминирующими славянскими чертами, обнаруживаются финноугорские и тюркские черты (на что указывают и И.А. Ильин, и Н.С. Трубецкой и евразийцы; см. также [Трофимов 2001]).

Взаимоотношения российского государства с исламским миром в рассмотренный этап определили особенности генезиса и развития русского общества. Прежде всего, это проявилось в политической сфере. Так, если политическая жизнь русского государства киевского периода была представлена монархической, аристократической и демократической формой власти, то после освобождения от влияния Золотой Орды власть московского царя отличалась абсолютизмом. Посетивший Москву в 1587 г. англичанин Д. Флетчер отмечал, что «государство и форма его правления чисто тираническая, поскольку во всем исходит из интересов князя, при этом в совершенно откровенной и варварской манере» (цит. по: [Вернадский 2004, с. 344]).

В области социальных отношений — также резкий контраст. В Киевской Руси рабы существовали, но они не входили в состав нации, то есть русское общество было свободным обществом. Оно состояло из союза свободных социальных классов: бояр, горожан, сельского населения — «людей», крестьян — так называемых «смердов». Московская же система создала абсолютно новую концепцию общества — все слои общества становились постоянными слугами царя. И удельные князья, и бояре, и все остальное население утратило свободу. Наконец, русское боярство пополнилось «татарскими» фамилиями (Вельмияновы-Зерновы, Сабуровы, Годуновы, Арсеньевы, Бахметьевы и др.).

В экономической области исламское присутствие проявлялось в следующем. На начальном этапе экономическое положение русского государства характеризовалась как катастрофическое — массовое разграбление и уничтожение собственности и жизни не только в приграничных районах, но и внутренних районах страны, разрушение городов и других населенных пунктов. В этот же период ремесленники разного рода отправлялись к хану Золотой Орды, что привело к исчезновению городских ремесел (XIV—XVI вв.). В области сельского хозяйства положение было лучшим, так как имен-

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time Special Issue 'Space, Time, and Boundaries'

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almabtrieb 'Raum und Zeit' Spezialausgabe 'Der Raum und die Zeit der Grenzen'

Герейханов Г.П. Государственно-исламские отношения в приграничных регионах России

но сельское население выплачивало основную часть дани. Южные и юго-восточные регионы русского государства, находившиеся под контролем Золотой Орды, возделывали зерновые для нужд армии, что привело к устойчивому росту сельского хозяйства. Увеличилось количество выращиваемых лошадей, что в дальнейшем поддерживалось и использовалось русским князьями для создания своих конных подразделений.

На этом фоне активно развивалась торговля, так как международная торговля являлась важнейшей частью внешней политики Золотой Орды. Это в последующем способствовало развитию русской торговли. Здесь стоит отметить, что именно на основе мусульманской модели, существовавшей в Золотой Орде, развивалась московская система налогообложения.

Существенные изменения произошли в военной сфере. Известно, что в киевский период русская армия состояла из княжеской дружины и городского ополчения. Монголо-татары, а затем и мусульмане-кочевники внесли революционные изменения в русскую военную теорию. Это было связано с тем, что кочевники разрушили множество городов и сократили их население. Именно на основе золотоордынской системы Дмитрий Донской провел всеобщую мобилизацию и разбил Мамая на Куликовом поле. По образцу «ханского двора» прошла реформа и княжеской дружины — теперь дворяне не являлись товарищами князя, они были его слугами и были призваны на службу.

Постоянные набеги татарских, крымских орд на русские земли, даже спустя два столетия после краха Золотой Орды, вынуждало коренным образом изменить охрану государственной границы. Для этого Московское государство стремилось оттеснить степняков от границ не только силовой составляющей, но и освоением новых пространств. Вместе с тем, учитывая опыт Киевской Руси, наряду со строительством городов-крепостей на путях возможного вторжения противника в пределы Руси стали возводиться различные препятствия - завалы, засеки, рвы, забои на реках, земляные валы. По мере укрепления Московского государства и объединения усилий в обороне своих южных рубежей эта система стала превращаться в единый, сложный оборонительный комплекс, получивший название Засечной черты [На страже границ Отечества... 1998, с. 85].

Духовная жизнь всегда играла важную роль в общественной жизни русского народа. Вначале языческие боги дохристианской Руси, а затем и Православная церковь создавали нравственные идеалы и принципы, на которых формировался и жил русский народ.

Как мы отмечали ранее, говоря о первых соприкосновениях исламской цивилизации и Древнерусского государства [Герейханов 2013], именно эти угрозы, на наш взгляд, способствовали более активному росту и распространению христианства на Руси. Что касается монголо-татарского нашествия на русские княжества, то они, конечно, нанесли большой ущерб русской культуре, в том числе церкви. В то же время, и монгольские завоеватели, и правители Золотой Орды гарантировали неприкосновенность православной церкви под страхом смерти для ее нарушителей.

Таким образом, если в киевский период христианство утвердилось в основном среди высших классов и горожан, то в период так называемого «басурманского ига» христианство распространилось и среди других слоев общества. Этому способствовало увеличение количества церквей и монастырей. Согласно В.О. Ключевскому, «в первое столетие монгольского периода было основано тридцать монастырей и примерно в пять раз больше — во второе» (цит. по: [Вернадский 2004, с. 385]).

Особую роль в этот период начинает играть монашеское движение, которое становится символом веры — важным фактором в религиозной жизни русского народа. Православная церковь утверждала, что «татарское иго — это кара Божья за грехи русского народа и что только истинная вера может вывести их из этого тяжелого положения».

О том, что отношения между двумя различными цивилизациями породили новые явления, свидетельствует факт перехода многих мусульман в православную религию, о чем подробнее мы писали ранее [Герейханов 2013].

Таковы итоги взаимодействия исламской и русской культур, внесшие значительные изменения в общественную жизнь русских и мусульманских народов и не только на приграничных территориях.

Итак, татарское иго создало возможность русским правителям сформировать власть на основе крайней авторитарной интерпретации синкретизма, слить общество, государство, первое лицо, собственность и т.д. в одно нерасчлененное целое. Хотя исламский фактор стал внутренним фактором для России, его внешнее присутствие активно проявлялось на государственных границах России в XVIII—XIX вв. Об этом свидетельствуют многочисленные русско-турецкие и русско-иранские войны4, которые велись с целью обезопасить свои южные рубежи и закрепиться на них. Со стороны Черного моря угроза

4 Русско-турецкие войны были в 1735—1739, 1768—1774, 1787—1791, 1806—1812, 1828—1829, 1877—1878 гг., русско-иранские войны — в 1723 (Персидский поход), 1804—1813 и 1826—1828 гг.

исходила от набегов крымцев, ногайцев и турок. На Северном Кавказе тревожили крымские и кубанские татары, а также турки. В низовьях Волги продолжали грабежи калмыки, которые считали себя подданными Москвы. В 1783 г. был присоединен Крым, в 1791 г. по мирному договору с Турцией к России отошло северное побережье Черного моря между Бугом и Днестром.

Комплекс современных социальных, политических, экономических и военно-политических проблем, их соответствие в определенной степени явлениям и процессам на Северном Кавказе в XVIII—XIX вв., обусловливают необходимость детального анализа и изучения государственно-исламских отношений в регионе, проблему обеспечения национальногосударственных интересов России и ее пограничной безопасности. Обращение к историческому опыту кавказской по-

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time Special Issue 'Space, Time, and Boundaries'

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almabtrieb 'Raum und Zeit' Spezialausgabe 'Der Raum und die Zeit der Grenzen'

Герейханов Г.П. Государственно-исламские отношения в приграничных регионах России

литики Российского государства в период ее наиболее кризисного и напряженного состояния предполагает анализ, выявление и исследование позитивных и негативных примеров государственно-исламских отношений.

Важное место в свете последних событий на Северном Кавказе приобретает также и невостребованный опыт урегулирования межнациональных и межконфессиональных конфликтов. Анализ целого ряда источников и работ свидетельствует о неоднозначной оценке данной проблемы в отечественной науке, являющейся результатом не только наличия множества различных позиций и подходов к исследованию «кавказской проблемы», но и недостатком научной информации.

Известно, что народы Кавказа испытывали на себе военно-политическое, идеологическое и религиозное давление со стороны Персии, Турции и ее непосредственного сателлита — Крымского ханства. Для России важным в этой связи было привлечь на свою сторону кавказских владетелей, с тем, чтобы они, отстаивая свою независимость, оказывали помощь России в ее военно-политическом противостоянии с Турцией, Крымом и Персией.

Историческое значение в данном отношении имел брак Ивана Грозного с дочерью кабардинского князя Темрюка в 1561 г., который по праву можно считать важнейшим политическим событием в государственно-исламских отношениях. Важнейшим его итогом стало принятие Кабарды под покровительство России. Как отмечает С.В. Ковязин, «породнившись с влиятельным кабардинским родом Темрюковичей (впоследствии положившим начало роду князей Черкасских), московский царь в лице кабардинских князей и самой Кабарды приобрел стратегического союзника в борьбе не только с кавказскими военно-феодальными образованиями, но и с доминировавшими в тот период в регионе Турцией и Персией» [Ковязин 1998, с. 26].

К сожалению, дальнейшие внутриполитические кризисы в самом Российском государстве, иноземные нашествия и поражение в войне со Швецией (1617 г.) ослабили российско-исламские отношения на Северном Кавказе. Отличительной же чертой русско-исламских отношений в данный период, вплоть до начала XVIII в., явилась их фрагментарность и эпизодичность, а также то, что они, как правило, строились не на государственном, а на региональном или приграничном уровне.

Новое содержание русско-исламские отношения в северокавказском регионе приобрели лишь в период правления Петра I. Во время его царствования вновь восстанавливаются политические отношения с Кабардой. В 1711 г. Петром I, в частности в грамоте кабардинским князьям документально подтверждается покровительство ей Россией [ЦГАДА, ф. 115, кабардинские дела, 1719, д. 1, л. 1; Кабардино-русские отношения в XVI—XVIII вв., т. 1, с. 3]. Устанавливаются также политические отношения Петербургского двора с рядом северокавказских правителей, позднее протекторат России распространяется и на Осетию. Таким образом, экспансия Российского государства на Северный Кавказ, беря начало в его центральной части, постепенно распространялась на периферию, к побережьям Каспийского и Черного морей. Особое место в политике России занимал Дагестан, по Каспийскому побережью которого проходил так называемый «Малый шелковый путь» — важнейшая торговая магистраль, соединяющая индийские и персидские торговые центры с европейскими.

Шелковый путь в эпоху Тан и его возможные Великийшелковый путь в XVII в.,

позднейшие ответвления в Хазарии: пунктиром показан Малый шелковый путь (вокруг Каспия).

1 — шелковый путь; 2 — ответвления; 3 — основные торговые центры, связанные ответвлениями «шелкового пути».

(Источник: Плетнева С.А. Саркел и «Шелковый путь». М., 1996)

О поддерживаемых внешних государственно-исламских отношениях свидетельствуют различные договора. Так, еще в 1667 г. был подписан первый торговый договор между русским правительством и представителями джульфинской торговой компании [Кунакова 1956, с. 232], закреплявший торгово-экономические отношения между Россией и Персией. В 1673 г. этот договор был вновь подтвержден, а в 1717 г. русский посланник в Персии А.П. Волынский заключил русско-персидский договор, согласно которому русские купцы получили право свободной торговли на территории Персии. В конечном итоге венцом всей русско-исламской политики России на Кавказе стал знаменитый каспийский (персидский) поход Петра I, результатом которого явились значительные территориальные приобретения России в регионе. По договору, заключенному Россией с Персией в сентябре 1723 г., ей за военную помощь уступались в вечное владение Дагестан, Ширван, Мазенда-

Герейханов Г.П. Государственно-исламские отношения в приграничных регионах России

ран, Гилян и Астрабад [Советский энциклопедический словарь 1983, с. 1146]. Практически все западное и южное побережье Каспия отошли к России. Таким образом, оказалась достигнута цель Петра I — «прорублено окно в Азию».

Карта Северного Кавказа. 1722.

Персидский поход Петра I (1722—1723)

С сайта http://lesson-history.narod.ru/map/persid.gif

Наиболее важным итогом русско-исламских отношений на международной арене явилось, прежде всего, то, что с Россией стали считаться крупные мусульманские государства того периода, оказывающие важное влияние на мировую политику. Но, пожалуй, наиболее важным итогом российских государственно-исламских отношений в регионе явилось начало создания Кавказской (Терской) военно-оборонительной линии. По указанию Петра I в 1722 г. была заложена крепость Св. Креста в 20 км от устья реки Сулак5, ставшая впоследствии первым наиболее значимым форпостом России на Кавказе. Ее главной

5 Ныне в этом районе располагается Сулакская пограничная застава Каспийского пограничного отряда.

задачей стало предупреждение набегов на окраинные земли России. Помимо этого,крепость Св. Креста поставила под контроль всю военно-политическую обстановку в регионе, деятельность кавказских военно-феодальных образований и позволила впоследствии использовать степные просторы региона в сельскохозяйственном и торговом отношении. В целом программа Петра I в отношении Кавказа предусматривала «распространение влияния России от Азова до Кубани, от Астрахани к центральным «шелковым торгам» Ирана и от Пятигорска до Тифлиса — центра Грузии» [Бушуев 1955, с. 59].

Район расположения крепости Св.Креста. С сайта http://www.runivers.ru/mp/maps-detail.php?ID=452867&SECTION_ID=7835

Кавказская линия до и после 1783 г.

Следующий период активизации российской политики, затрагивающей государственно-исламские отношения на Кавказе, связан с царствованием Екатерины II. Северный Кавказ должен был стать, по планам Г.А. Потемкина, курировав-

Герейханов Г.П. Государственно-исламские отношения в приграничных регионах России

шего Восточную политику России, военно-политическим плацдармом в ходе русско-турецкой войны (1768—1772) с последующим распространением боевых действий непосредственно на азиатскую территорию Турции. В силу различного рода обстоятельств именно кавказское направление для Турции было наиболее уязвимым. Провинции Восточной Анатолии были наиболее отсталыми в экономическом и политическом отношении, в силу удаленности и труднодоступности региона власть султанского правительства здесь была номинальной, а самовластие турецких феодалов — безграничной.

По существу, типичным состоянием социально-политического пространства региона была феодальная раздробленность. Понимая это, а также возможность использования антитурецкого национально-освободительного движения на Кавказе, Екатерина II осенью 1769 г. направила в Грузию против турок корпус под командованием графа Тотлебена, который, «двинувшись из Моздока, перешел Кавказские горы долинами Терека и Арагвы и расположился на зимних квартирах в Грузии. В целях же предотвращения аналогичных акций со стороны Турции на Северный Кавказ, в район Кубани, в том же году был отправлен отряд генерала Медема» [Ковязин 1998, с. 37]. Это были первые после каспийского похода Петра I крупные войсковые операции по перемещению группировок русских войск на Кавказе. Был создан плацдарм для ведения вооруженной борьбы с доминирующими в регионе Турцией и Крымским ханством. Итогом российской государственной политики с пограничными мусульманскими народами в период правления Екатерины II стало закрепление позиций России на Черноморском побережье Крыма и Новороссии, создание на всем Северном Кавказе «буферной» зоны, предупреждавшей внезапные нападения на южные приграничные регионы самой России.

Русское государство понимало важность экономического закрепления России в регионе в целях его эффективного использования. Была спланирована колонизация региона, предусматривавшая массовое переселение на Северный Кавказ колонистов из-за рубежа. Екатериной II был учтен и предшествующий опыт колонизации региона, подтвердивший необходимость наличия здесь вооруженных поселенцев. Более всего для данной роли подходило именно казачество, формирование которого происходило уже при непосредственном участии государственных органов. Колонизация Северного Кавказа принимала, таким образом, военно-политический характер. Значительную роль в реализации данных планов сыграл Командующий Кавказской оборонительной линией А.В. Суворов. При его непосредственном участии происходило образование Черноморского казачества, явившееся важнейшей вехой в процессе военно-политической экспансии России в регион.

Следует обратить внимание и на политику российского государства по отношению к мусульманским народам Кавказа. Так, в отношении горских народов политика России была определена указом Екатерины II 28 февраля 1792 г. В нем, в частности, подчеркивалось, что «не единою силою оружия побеждать народы, в неприступных горах живущие ... но паче правосудием и справедливостью, приобретать их к себе доверенность, кротостью смягчать, выигрывать сердца и приучать их более обращаться с русскими» [Русско-дагестанские отношения в XYШ — начале XIX вв. 1988]. Этим же указом Екатерины II кавказскому командованию вменялось в обязанность строго следить, чтобы от русских подданных «не было чинено ни малейших притеснений и обиды горцам» [Русско-дагестанские отношения в XYШ — начале XIX вв. 1988, с. 13]. Павел I в своем указе от 28 мая 1800 г. предписывал русской администрации на Кавказе стараться как можно меньше вмешиваться во внутренние дела горцев между собой, если это не вредит интересам и границам Российского государства, «разумея, что сии народы находятся больше в вассальстве российском, нежели в подданстве» (цит. по: [Ковязин 1998, с. 36]).

Для более эффективного управления краем была проведена административная реформа в регионе, по которой в 1785 г. было образовано Кавказское наместничество с центром в г. Георгиевске, включавшее в себя Кавказскую и Астраханскую области [Киняпина 1983, с. 37; Бочарников 2008]. Первым его наместником стал П.С. Потемкин.

Павел Сергеевич Поткмкин (1743 —1796), дальний родственник князя Потемкина-Таврического, первый генерал-губернатор Кавказского наместничества (с 1785)

Слева: Кавказское наместничество. XVIII в.

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time Special Issue 'Space, Time, and Boundaries'

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almabtrieb 'Raum und Zeit' Spezialausgabe 'Der Raum und die Zeit der Grenzen'

Герейханов Г.П. Государственно-исламские отношения в приграничных регионах России

Основой российской политики, определяющей государственно-исламские отношения в период царствования Екатерины II, было заключение ряда договоров и военно-политических союзов с владетелями наиболее значимых государственных образований региона. Последние, обязывались, не совершать нападений на русские поселения и гарантировали оказывать военную помощь России в случае необходимости.

Характеризуя территориальную экспансию Российского государства на Северный Кавказ на рубеже XYIII—XIX вв. и складывающиеся в этот период российско-исламские отношения, следует отметить, что процессы присоединения северокавказских владений к России имели не насильственный, а преимущественно добровольный и договорный характер.

К 1812 г. подданство России принял практически весь Дагестан. Еще ранее по документам в состав России вошли: Ингушетия — в 1770 г., Чечня — в 1781 г. [Виноградов, Гриценко 1981; Гаджиев. Байбулатов, Блиев 1980, с. 48—63].

В то же время, при достаточно лояльном и либеральном отношении к кавказским народам, Россия занимала твердую позицию в реализации интересов укрепления своих позиций на Кавказе. Это проявилось, в частности, при строительстве крепости Моздок. Однако, ни военная, ни политическая составляющие российской политики в мусульманском регионе не учитывали специфику социальных, экономических и иных отношений исламского общества. Об этом свидетельствуют «шараханья» российской политики на Северном Кавказе — от подкупа «верхушки» племен до введения «санитарной зоны» для горских народов, — приведших, в конце концов, к Кавказской войне. Горская верхушка охотно принимала российские чины и жалованье, что не мешало ей проводить самостоятельную политику. А искусственное вычленение из единого территориального и этнополитического российского пространства горских народов неминуемо противопоставляло их России и, соответственно, в последующем вылилось в вооруженные столкновения.

Таким образом, решив проблемы отношений с мусульманскими государствами в пограничном пространстве (Турция, Иран, Крымское ханство), Россия, приобретя новые территории с мусульманским населением, столкнулась с проблемой государственно-исламских отношений внутри государства.

Государственно-исламская политика русской военной администрации при общей ее стратегической направленности на утверждение позиций на Кавказе была насыщена издержками управления — как на уровне местной администрации, которая характеризовалась военно-силовыми методами утверждения позиций России в регионе, непоследовательностью и своей фрагментарностью, так и на государственном уровне, — предоставляющими огромные права наместникам на Кавказе. Это привело к тому, что политика привлечения горцев к мирному сосуществованию с Россией и развитию торговых и политических отношений с ними потерпела крах.

Еще больше обострило российско-исламские отношения решение о переселение мусульманских народов в Турцию. Начальник левого фланга Кавказской линии Н.И. Евдокимов предложил план, который, в частности, предусматривал, вытеснение наиболее непримиримых по отношению к русской колонизации кавказских народов (абадзехов, шапсугов, убы-хов) с верховьев Лабы и Белой к Черному морю, поставив их тем самым перед выбором: переселение в Ставропольскую губернию или в Турцию. Свои соображения он аргументировал открытостью Западного Кавказа со стороны Турции. В результате чего было переселено несколько сот тысяч человек, и следует отметить, что депортация эта прошла жестко.

Генерал граф Николай Иванович Направления переселения кавказских Оставление горцами аула при приближении

Евдокимов (1804—1873) народов в Османскую империю. С сайта русских войск.

http://c0mm0ns.wikimedia.0rg/wiki/File:Expu Художник П.Н. Грузинский. 1872

lsion_map_of_the_Circassians_in_19th_centu ry.PNG?uselang = ru

Активизация в конце XVIII в. внешней торговли, становление внутреннего рынка России в условиях экономического отставания от более развитых европейских государств вывело на первый план заботу государства по обеспечению своей безопасности от различного рода угроз, в том числе на южной границе. Большинство задач по защите государственной границы в этот период стало решаться Военным министерством во взаимодействии с пограничной стражей. Совместная их деятельность в дальнейшем оказала существенное влияние на становление и развитие пограничной стражи как военной организации.

Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. Т. 3. Вып. 1 • 2013 Специальный выпуск ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ ГРАНИЦ

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time Special Issue 'Space, Time, and Boundaries'

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almabtrieb 'Raum und Zeit' Spezialausgabe 'Der Raum und die Zeit der Grenzen'

Герейханов Г.П. Государственно-исламские отношения в приграничных регионах России

Военное министерство принимало непосредственное участие в организации службы на границе на тех исторических этапах, когда к ее защите привлекались воинские части и казачьи формирования. Комплексность и значимость задач требовали от Российского государства сосредоточения больших усилий и прежде всего в военной области, в использовании на Северном Кавказе мощной военной группировки. Поэтому уже в 1816 г. расположенные на Кавказе войска были сведены в Отдельный Кавказский корпус, главнокомандующим которого был назначен генерал А.П. Ермолов.

Алексей Петрович Ермолов (1777— Солдат Отдельного Кавказского Солдаты Кавказского корпуса на марше.

1861), генерал от инфантерии корпуса. Рисунок В.Ф. Тимма. Литография середины XIX в.

(1818), генерал от артиллерии (1837) 1851—1862

На всем протяжении столетия численность Кавказского корпуса неуклонно увеличивалась. Если, например, в начале XIX в. он насчитывал около 17 тыс. человек, в 1819 г. — 50 тыс. солдат и офицеров (помимо 40-тысячного Черноморского казачьего войска), то к 1859 г. численность Отдельного Кавказского корпуса, ранее преобразованного в Кавказскую армию, была доведена до 270 тыс. солдат и офицеров [Ибрагимбейли 1990, с. 156]. По данным известного советского кавказоведа С.К. Бушуева к середине 1840-х гг. у Командующего Кавказским корпусом М.С. Воронцова было уже более 250 тыс. чел. [Бушуев 1939, с. 138]. Другой отечественный исследователь Кавказа А.В. Фадеев считал, что кавказская армия к концу 50-х годов имела более 200 тыс. штыков и сабель [Фадеев 1957, с. 140]. При этом, следует учитывать тот факт, что данное количество войск было расквартировано практически по всему Кавказу, прикрывало русско-турецкую и русско-персидскую границы в Закавказье, кавказские оборонительные линии и кордоны на Северном Кавказе и т.д. Значительная часть войск постоянно находилась в походах. Непосредственно же в боевых действиях, в частности, против горцев Дагестана и Чечни, как правило участвовало не более 10 тыс. человек.

Вот что по этому поводу писал А.П. Ермолов в письме к графу Воронцову: «У меня во все время только один раз, при занятии Акушинской области, могло собраться семь тысяч человек, присланных на укомплектование корпуса; после того и до конца самое большое число войск не превосходило шести батальонов пехоты и до четырехсот казаков, иногда и того менее» (цит. по: [Экшут 1994, с. 35]).

Важная роль в государственно-исламских отношениях на Кавказе отводилась казачеству, значение которого актуализировалось в первой половине XIX века. В 1832 г. по указу Николая I было образовано так называемое Кавказское линейное казачье войско, предназначавшееся для охраны кавказских укрепленных линий. В его состав вошли 5 старинных казачьих полков (Кизлярский, Терский, Гребенский, Моздокский и Горский), дислоцировавшихся на Северном Кавказе от устья реки Терек до г. Моздок, кроме того, 5 казачьих полков Азовско-Моздокской линии (Волгский, Кавказский, Кубанский, Ставропольский, Хоперский). В Кавказское линейное казачье войско в последующем также входили Сунженский (сформированный в 1817 г.) 1-й и 2-й Владикавказские (образованы в 1831 г.), Лабинский (образован в 1840 г. из Кизлярского и Терского полков), Урупский (1850 г.) казачьи полки.

Кавказское линейное казачье войско вместе с черноморским казачьим войском разместилось в укреплениях и крепостях до устья Кубани и действовало в составе Отдельного Кавказского корпуса против выступлений горцев Чечни, Дагестана и Северо-Западного Кавказа. В 1845 г. было разработано положение о Кавказском линейном казачьем войске, согласно которому оно должно было выставлять для несения кордонной (пограничной) службы и для участия в боевых действиях 17 конных полков. В 1846 г. была введена бригадная система, и к 1860 г. Кавказское линейное казачье войско состояло из 9 бригад, 4 отдельных полков и 2 пеших батальонов. В 1860 г. из одной части Кавказского линейного казачьего войска было образовано Терское казачье войско, а другая часть вместе с Черноморским казачьим войском вошла в состав вновь образованного Кубанского казачьего войска [Заседателева 1974].

В социальном аспекте казачество на Кавказе решало следующие задачи. Во-первых, казаки должны были оградить Кавказ и в целом южные провинции России от опасности, исходившей со стороны Турции и самих кавказских государ-

Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. Т. 3. Вып. 1 • 2013 Специальный выпуск ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ ГРАНИЦ

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time Special Issue 'Space, Time, and Boundaries'

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almabtrieb 'Raum und Zeit' Spezialausgabe 'Der Raum und die Zeit der Grenzen'

Герейханов Г.П. Государственно-исламские отношения в приграничных регионах России

ственных и этноконфессиональных структур, проводивших враждебную по отношению к России политику. Во-вторых, казачество, скрепленное военными, экономическими и даже родственными узами с местным населением Кавказа служило естественным буфером и одновременно его связывающим звеном с Россией. В-третьих, казачество существенно дополняло военную группировку России, способствуя реализации важнейших военно-политических акций, придавая им устойчивый и долговременный характер.

В то же время, несмотря на указанные особенности в генезисе и развитии государственно-исламских отношений в пограничной сфере, исследуемые субъекты сумели сохранить свой специфический, целостный мир. Именно в свете этого обстоятельства и следует рассматривать причины Кавказской войны, которая со стороны горцев в начале протекала не против какой-либо определенной силы (в том числе и России), а против завоевания политической власти в регионе представителями новой элиты, стремившихся к самоутверждению с опорой на Россию.

Следующим важным фактором, обусловившим напряженность в российско-мусульманских отношениях, явилось то, что кавказская политика России и ее практическая военно-силовая реализация в корне противоречили религиозной идеологии и традициям народов региона, на протяжении столетий являвшимися номинальными и формальными подданными какой-либо региональной державы. Важным фактором, проявившемся в государственно-исламских отношениях в пограничном пространстве на Северном Кавказе, явилось то, что именно Россия представляла собой единственную реальную силу, способную сдержать распространение воинствующего ислама в регионе, насильственно насаждавшего шариатские нормы.

Кроме того, фактором, определившим генезис и эволюцию зародившегося противостояния русского и исламского мира на Северном Кавказе, явилась антифеодальная борьба беднейших слоев населения региона против старой знати. По существу, изначально на это и была направлена идеология самого движения.

Ярким противостоянием в государственно-исламских отношениях явилось то обстоятельство, что с зарождением мюридизма (антироссийская направленность которого являлась его идеологической основой) России был объявлен газават.

Таким образом, следует констатировать, что сущность российско-исламской политики на Северном Кавказе была обусловлена целым комплексом противоречий, конфронтационными по своей сути интересами и военно-силовой практикой и исторической традицией их реализации, а также объективными процессами развития России, ее территориальной экспансией на кавказском направлении и процессами самоидентификации этноконфессиональных образований региона. Саму Кавказскую войну следует определять как вполне закономерное и объективное явление, обусловленное асинхронным развитием двух различных цивилизаций.

Таким образом, отношения двух субъектов на государственной границе исторически носили (и носят) объективный характер, так как русское, а впоследствии российское государство всегда граничило с мусульманскими государствами.

В Древнерусском и Московском государствах зародилась и получила развитие система государственно-исламских отношений, проявившаяся в столкновении интересов субъектов на государственных рубежах. Ее появление было обусловлено, прежде всего, действиями противника, который стремился внезапно напасть на русские земли с целью грабежа и захвата (полона) населения в рабство. Именно угрозы русскому государству со стороны кочевников способствовали коренным изменениям в социально-политической жизни Древнерусского государства, а именно, способствовали созданию системы охраны границы, объединению феодальных княжеств в единое русское государство, введению единой объединяющей все славянские племена идеологии — православия.

Боевой характер пограничной службы предопределил в дальнейшем систему отношений русского государства и исламского мира, который был вынужден считаться с данным фактором. Таким образом, охрана государственной границы входила в число приоритетных задач государства, так как от уровня ее надежности зависела безопасность страны.

Итак, взаимодействие двух разных цивилизаций на протяжении всего периода происходят в пограничном пространстве, представленной в различных сферах: политической, экономической, демографической, природно-экологической, геополитической, духовной, военной,социокультурной.

Анализ отношений указанных субъектов выявил следующую закономерность. Во-первых, субъекты отношений, имея разнородные по этническому, национальному и конфессиональному составу объекты общественного бытия проявляют на протяжении всего социального времени тенденции к сохранению своего существования и продолжают жизнедеятельность за счет оптимальной внутренней интеграции и гармоничного взаимодействия с природным и социальным окружением. Во-вторых, исторически обусловленное взаимодействие русского государства и исламского мира на государственной границе все же привело к взаимодиффузии указанных субъектов, что выразилось в появлении общего в экономических, политических, социальных, военных, культурных и иных сферах.

Третьей закономерностью в государственно-исламских отношениях выступает тот факт, что Русь (Россия), стремясь обезопасить свои территории от внешних угроз, вынуждена была нейтрализовать эти угрозы и включить в свой состав указанные субъекты (Хазарский каганат — Золотая Орда — Волжско-Камская Булгария — Казанское ханство — Астраханское ханство — Крымское ханство и т.д.). Таким образом, на протяжении всей своей истории Россия, решая внешние геополитические задачи, создавала внутренние проблемы взаимоотношений с мусульманскими народами, вошедших в ее состав. В то же время, сохранялись угрозы со стороны мусульманских стран, граничащих с ней. Следовательно, временно покончив с внешними угрозами в пограничном пространстве, Россия со временем обретала их вновь, но уже не только со стороны внешних врагов, но и со стороны своих подданных.

Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. Т. 3. Вып. 1 • 2013 Специальный выпуск ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ ГРАНИЦ

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time Special Issue 'Space, Time, and Boundaries'

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almabtrieb 'Raum und Zeit' Spezialausgabe 'Der Raum und die Zeit der Grenzen'

Герейханов Г.П. Государственно-исламские отношения в приграничных регионах России

В этих условиях эпизодический, временный характер государственной политики в отношении ислама не способствовал укреплению многоконфессионального, многонационального российского общества. Указанный период отношений государства и ислама носил в целом колониальный, военный характер. Государство не генерировало генезис и развитие многонационального и многоконфессионального российского общества, не участвовало в должной степени в регулировании цивилизационных контактов между православной и исламской ее составляющих. Более того, государственные институты России лишились ключевой роли в процессе обеспечения безопасности социальных общностей различного уровня, что привело, в конце концов, к обострению государственно-исламских отношений.

2. Воздействие исламского фактора на пограничную безопасность России

в современных условиях

Безопасность и устойчивость социальной системы есть закономерное следствие взаимодействия и функционирования всех ее структурных элементов, обеспечивающее ее целостность, существование и развитие. Противоречия в жизни общества никакой угрозы его безопасности не содержат, если они своевременно обнаруживаются и должным образом разрешаются. В противном случае свойственные обществу и в сущности нормальные для него противоречия будут углубляться и обостряться, а при определенных условиях переходить в кризисные и конфликтные ситуации.

Категория безопасности связана с основными характеристиками социальных объектов и отличается сложностью и многомерностью, охватывает различные аспекты, среди которых выделяется способность к выживанию, т.е. способность к сохранению своего существования и продолжению жизнедеятельности. Именно этот аспект, на наш взгляд, является наиболее важным в социально-философском содержании понятия безопасности.

Необходимость обеспечения защиты интересов Российской Федерации в пограничной сфере обусловлена наличием системы угроз пограничной безопасности, сложившейся на государственной границе и приграничных территориях. Несомненно, наибольшую угрозу представляет деятельность террористических и экстремистских организаций на Северном Кавказе. Действия незаконных вооруженных формирований с территории сопредельных с Россией государств, а также финансовая и материальная поддержка, получаемая ими из-за рубежа, направлены на дестабилизацию ситуации в северокавказском и других регионах Российской Федерации. Активизируются попытки зарубежных спецслужб и экстремистских организаций использовать территорию сопредельных с Российской Федерацией государств для ведения разведывательно-подрывной деятельности, наносящей ущерб интересам России. Постоянно отмечаются попытки проникновения членов террористических организаций по всем участкам государственной границы. Так, только за 10 месяцев 2003 гю в различных пунктах пропуска выявлено 375 иностранных граждан, которым установленным порядком закрыт въезд в РФ, в том числе в связи с принадлежностью к террористической деятельности.

Кроме того, в 2000—2003 гг. и за шесть месяцев 2004 гю пограничными органами в ходе осуществления оперативнослужебной деятельности задержано 1071 единиц огнестрельного оружия и 341335 штук боеприпасов. В 2005 гю было изъято 1030 единиц огнестрельного оружия 37626 штук боеприпасов.

Транснациональными преступными группировками предпринимаются активные попытки создания на отдельных участках государственной границы, в том числе на юго-восточном и южном направлениях, устойчивых каналов наркотрафика. Ввиду того, что страны Центральной Азии, особенно Афганистан и Пакистан, являются ведущими производителями и поставщиками наркотиков в мире, основная часть наркотических средств опийной группы идет из этих государств. В этой связи основные каналы проникновения наркотиков в нашу страну находятся на таджикско-афганском и российско-казахстанском участках границы. В частности, в 1999—2003 гг. на таджикско-афганской границе пограничными органами задержано около 17,9 т наркотиков, из которых около 47% составил героин. На российско-казахстанском участке государственной границы за период 2000—2004 гг. задержано около 2,5 т наркотических средств, в том числе более 790 кг героина. Это почти 99% всех наркотиков, изъятых на российской границе за данный период. В 2005 году в ходе совместной с другими силовыми структурами операции «Канал-2005», было изъято более 11 т наркотических средств и психотропных веществ.

В нашем случае в качестве угрозы национальной безопасности выступает радикализация исламского фактора в пограничной сфере.

Историческая и современная практика общественной жизни показывает, что характер воздействия религиозного фактора на социальное явление может быть как позитивным, так и негативным. В целом ряде случаев наблюдается противоречивое воздействие религиозного фактора. На одни стороны социального явления религиозный фактор воздействует позитивно, а на другие — негативно. Как отмечает исследователь Ю.Г. Носков, «соотношение позитивного и негативного воздействия должно исследоваться особенно тщательно, чтобы не допустить переоценки или недооценки влияния религиозного фактора на данное социальное явление» [Носков 1997, с. 64].

Сегодняшняя действительность свидетельствует об активизации религиозной сферы, в которой особое место принадлежит исламскому фактору. Речь идет, прежде всего, о появлении на территории России социально опасных религиозных организаций, носящих радикально-экстремистскую направленность. Разнообразный характер соприкосновения России с внешней средой обусловливает неоднородность ее геополитического периметра и разное отношение к ней со стороны соседей, продиктованное спецификой собственных национальных интересов и способами их осуществления.

Современное геостратегическое положение России — результат борьбы и постоянного изменения структуры регио-

Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. Т. 3. Вып. 1 • 2013 Специальный выпуск ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ ГРАНИЦ

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time Special Issue 'Space, Time, and Boundaries'

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almabtrieb 'Raum und Zeit' Spezialausgabe 'Der Raum und die Zeit der Grenzen'

Герейханов Г.П. Государственно-исламские отношения в приграничных регионах России

нальных и глобальных военно-политических отношений. Неудовлетворенность решением исторических споров в прошлом создает потенциальную опасность предъявления территориальных и иных претензий к России со стороны многочисленных соседей. Именно поэтому изучение воздействия исламского фактора на пограничную безопасность России становится актуальной проблемой.

Выявление особенностей воздействия исламского фактора на пограничную безопасность способствует выработке методологического механизма для выявления угроз на приграничной территории, что позволяет:

1. скоординировать (унифицировать) деятельность субъектов и объектов власти в вопросах государственноисламских отношений;

2. выбрать наиболее приемлемый метод научного исследования при классификации угроз в пограничной сфере;

3. обеспечить дальнейшие научные открытия различных фактов и особенностей во взаимоотношениях государства и исламского общества в пограничной сфере;

4. объяснить различные феномены государственно-исламских отношений;

5. спрогнозировать развитие государственно-исламских отношений в пограничной сфере.

Сказать о том, что исламский фактор существует и определенно влияет на безопасность личности, общества, государства в пограничной сфере, — значит просто подтвердить его реальность, что не является научным достижением. Наша же задача заключается в исследовании механизма проявления исламского фактора в пограничной сфере, определить его внешние и внутренние источники. Выявить сущность исламского фактора и его особенности в пограничной сфере можно лишь в результате исследования его внутреннего и внешнего проявлений. Это предполагает исследование проявлений исламского фактора на кавказском (Закавказье и Северо-Кавказский регион) и центрально-азиатском направлениях (Казахстан и Средняя Азия).

Стоит отметить, что исламский фактор за короткий исторический срок совершил такой скачок, который заставил считаться с ним даже скептически относящихся к тезису об активизации религиозного сознания народных масс.

Активность исламского фактора в пограничном пространстве вызвана как внешними, так и внутренними силами. К внешней составляющей проявления исламского фактора относится деятельность таких государств, как США, Саудовской Аравии, Турции, Ирана, Азербайджана и Грузии. Проявление исламского фактора в пограничном пространстве требует анализа угроз, исходящих от названных стран.

О том, что США и европейские страны уделяли исламскому фактору особое место в своей пропагандисткой деятельности, отмечают различные источники. Так, в свое время газета «Правда» писала, что «Соединенные Штаты не являлись родоначальниками идеи использования исламского фактора во внешней политике. Еще в 1898 году германский император Вильгельм II официально объявил себя покровителем как турецкого султана, так и всех мусульман, духовным руководителем которых тот являлся в качестве халифа. Накануне второй мировой войны Германия вновь попытался использовать ислам для достижения своих притязаний. В мусульманских странах в миллионах экземпляров распространялись листовки с изображением Гитлера в чалме. В них указывалось, что он принял ислам, наречен именем Гейдара и провозгласил себя «верховным защитником мусульман» [За семью печатями 1990, с. 7].

Значительную опору в исламских обычаях и традициях искали еще в первые годы существования Советского Союза многие западные страны, чтобы сохранить свои позиции на Востоке. Это отразилось, например, в бывшем длительное время секретным документе за № 5736/6, принятом в 1939 г. английской разведкой под названием «Меморандум о советской угрозе интересам Великобритании на Ближнем Востоке» [За семью печатями 1990, с. 7]. В этом документе указывалось о возможности использования исламского фактора в разжигании националистических настроений в Казахстане, Узбекистане и Таджикистане. Один из составителей этого меморандума английский дипломат Ф. Маклин писал о необходимости использования в советской Средней Азии исламских религиозных чувств, традиций и привычек с целью усиления антисоветской пропаганды и подрывной деятельности. В меморандуме, в частности, указывалось, что «необходимо использовать уроженцев пограничных районов Афганистана и Ирана, которых практически невозможно отличить от их соплеменников, проживающих на советской территории, и которые могли бы установить контакты с недовольными в Советском Союзе и активизировать беспорядки на возможно большей территории» (цит. по: [Джаббаров 1985, с. 81]).

Страны запада активно использовали исламский фактор против нашей страны в годы «холодной войны». Основные задачи по использованию исламской пропаганды, ставившиеся в 80-х гг. XX в. Зб. Бжезинским и Р. Пайпсом, включали в себя разжигание антисоветских и националистических настроений в мусульманских республиках СССР для вызова де-стабилизационных процессов в обществе. «Сейчас больше, чем когда бы то ни было, нужно уделять особое внимание мусульманам, которые составляют 18% советского населения, — писал А. Беннигсен, — есть достаточные свидетельства того, что советские мусульмане желают контактов с западным миром, обходя Россию и русских. Такие контакты должны стать началом западной "исламской стратегии» [Bennigsen 1984, p. 32].

Не прекратилась указанная тенденция и в наши дни. Еще в 1998 г. американский политолог Ариель Коэн писал, что «интересы США на Кавказе заключаются в предоставлении гарантий независимости и территориальной целостности Грузии, Армении и Азербайджану; осуществлении контроля над Ираном и любыми проявлениями исламского фундаментализма; обеспечении доступа к энергетическим ресурсам; предотвращении возможного возрождения российских имперских амби-

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time Special Issue 'Space, Time, and Boundaries'

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almabtrieb 'Raum und Zeit' Spezialausgabe 'Der Raum und die Zeit der Grenzen'

Герейханов Г.П. Государственно-исламские отношения в приграничных регионах России

ций в регионе». Соединенные Штаты должны «оградить области своих стратегических интересов от возможных опасностей, усиливая гражданские институты и экономические рынки в трех кавказских республиках, развивая поддерживаемую Турцией и Израилем коалицию Грузии и Азербайджана» [Коэн 1998]. Эти меры, по мнению политолога, призваны «гарантировать американским энергетическим компаниям возможность строительства нефте- и газопроводов на Запад через Черное и Средиземное моря вместо «северного» пути — через Россию и «южного» — через Иран. Если Вашингтону не удастся получить политические дивиденды на Кавказе, американские интересы, так же, как и интересы ключевых союзников США, Турции и Израиля, окажутся в опасности. В выигрыше останутся антизападные силы в России и Иране [Коэн 1998].

С этой целью США наращивают свои информационные и аналитические возможности в регионе, налаживают диалог с лидерами автономий Северного Кавказа, различных сепаратистских, религиозно-политических и террористических формирований. О том, что США уделяет важное место исламскому фактору, свидетельствует научная конференция, проведенная в Вашингтоне в апреле 2006 г., на которой обсуждались прогнозы развития народно-освободительного движения в Чечне и других субъектах Северного Кавказа: «В так называемых "двойных стандартах" друг друга обычно упрекают политики. "Джеймстаун Фоундейшн" [неправительственный научный центр, организатор конференции — Г.Г.] ведет научную работу, но стандарты этих исследовательских оценок особенным единством тоже не отличаются» [В США звучат заявления... 2006].

В завершение разговора о роли США в активизации радикального, экстремистского фактора на кавказском направлении, приведем высказывание Зб. Бжезинского: «Первостепенный интерес Америки состоит в том, чтобы... обеспечить такую ситуацию, при которой ни одна держава не контролировала бы данное геополитическое пространство, а мировое сообщество имело бы к нему беспрепятственный финансово-экономический доступ. Геополитический плюрализм станет устойчивой реальность только тогда, когда сеть нефтепроводов и транспортных путей соединит регион непосредственно с крупными центрами мировой экономической деятельности через Средиземное и Аравийское моря так же, как и по суше. Следовательно, усилия России по монополизации доступа требуют отпора как вредные для стабильности в регионе» [Бжезинский 1998, с. 83].

Стремление Анкары использовать распад СССР для достижения доминирующего положения Турции особенно отчетливо проявляется в ее политике в тюркоязычных регионах России. В частности, турецкими организациями и спецслужбами практикуется проведение общественных мероприятий и конференций с участием республиканских делегаций, в курултаях тюркских общин, что дает турецкой стороне возможность наступательно продвигать идею консолидации усилий «тюркских братьев» на основе происхождения, культуры, языка и религии. Следует заметить, что многочисленным турецким фондам, действующим сегодня даже совершенно в неожиданных, глухих уголках России, в последнее время становится все труднее. Постепенно начинают вскрываться неафишируемые факты. Обнаруживается, что турецкие «миссионеры», работающие учителями в различных национальных лицеях в рамках образовательных программ фондов, не имеют педагогического образования и стажа работы по специальности или же их дипломы не соответствуют российским стандартам. Именно подлог дипломов о высшем образовании, кстати, заверенных консульской службой турецкого посольства в РФ, стал причиной высылки из России в январе 2001 г. шести «преподавателей» чувашско-турецкого лицея-интерната.

Среди многих турецких просветительских организаций, действующих сегодня на постстветском пространстве и на территории России, наиболее известны «Фонд исследований тюркского мира», «Международная организация тюркской молодежи», фонд «Фетхулла Оджагы», секта «Нурджулар», фонд «Толеранс», организация «Серхат», образовательный фонд «Уфук» (см., напр.: [Гетманский 2003]). Большинство из них частные, но те, кто занимается Турцией и знает ее историю, прекрасно понимает, что без «опеки» официальной Анкары их деятельность была бы просто невозможна.

Руководитель Фонда исследований тюркского мира Туран Язган (1928—2012) вручает золотую награду Фонда директору Общественной Телерадиовещательной компании Республики Азербайджан И. Омарову «за передачи, призывающие к борьбе во имя единой цели, объединению теле- и радио пространства тюркского мира». С сайта http://www.mediaforum.az/rus/2007/11/21/.../ 035230631c.html

С 17 по 19 декабря 2012 г. в Стамбуле состоялся 15 Курултай Международного объединения тюркской молодежи. Фото с сайта http://www.islam-portal.ru/novosti/105/3826/

За последние годы сторонники «Нурджулар» были задержаны в разных регионах России. С сайта http://www.1tv.ru/news/crime/189149

Герейханов Г.П. Государственно-исламские отношения в приграничных регионах России

К примеру, «Фонд исследований тюркского мира» (ФИТМ) был зарегистрирован решением Правительства Турции № 8/1307 от 20.07.1980 г. Его центральный офис расположен в Стамбуле по адресу Hoskadem sokagi, Belediy Sarayi arkasi, Ankara Mehmet efcndi medresesi, Sarachanc, Istambul, Turkiye (P.K.94 Aksaray — Istambul). ФИТМ создан в качестве благотворительной общественной структуры с целью продвижения интересов Турции в тюркские страны СНГ и республики России, распространения идей пантюркизма в этих регионах. ФИТМ имеет широкие финансовые возможности и, несмотря на неправительственный характер своей деятельности, основное его финансирование осуществляется из государственных источников. Филиалы и фонды находятся в ряде мусульманских стран, сильные позиции имеются в Азербайджане. Так, для изучения обстановки в тюркском мире ФИТМ привлекает студентов, научных и творческих работников. По признанию самих же сотрудников ФИТМ, цель их деятельности — расширение турецкого влияния на тюркские страны, противодействие попыткам Ирана и арабских стран завоевать политические и экономические позиции в исламском мире и России.

Тюркский мир. Карта с сайтов http://maxpark.com/community/politic/content/ 829877 и http://www.forumtayfa.net/turkiye-gundemi/203137-turkiye-cumhuriyeti.html

С учетом долговременных региональных интересов, Турция пытается создать в тюркоязычных районах Северного Кавказа взрывоопасную ситуацию. Для этого используется тезис о единстве этнических судеб тюркских народов (азербайджанцев, ногайцев, кумыков и др.), миф о «втором Кувейте», идеи «Великого Турана», мысль о создании на Северном Кавказе единого протурецкого государства вместо территориальных образований, ориентированных на Россию. В этих целях официальная Анкара активно использует кавказскую диаспору, которая в Турции насчитывает более 7 миллионов человек5.

5 Потомки кавказских народов, в основном мусульман, которые в 60—70 годы XIX в. в результате русской военной экспедиции по усмирению Кавказа эмигрировали в Турцию и другие страны Ближнего Востока. После распада СССР у них появилась объяснимая тяга к своим корням. Религиозные, политические и иные общественные лидеры кавказской диаспоры мечтают о независимости Кавказа, создании исламского государства, при этом ставка делается на религиозную и этническую близость и антироссийские настроения.

Продолжая разговор о планах Турции по отношению к российским мусульманам, стоит отметить, что во всех субъектах Северного Кавказа в конце 90-х гг. XX в. благотворительные организации (например «Торос») открыли учебные заведения и за свой счет содержат их. В 2000 г. более 10 тыс. человек из тюркоязычных регионов СНГ обучались в Турции, на них было потрачено более 80 млн. долларов. В ходе обучения основное внимание уделяется изучению: турецкого языка, истории и культуры турков, идей объединения тюркоязычных народов в единое государство, в аудиториях висят карты Османской империи, в состав которой включены территории России (Северный Кавказ). Кроме того, принимаются активные шаги в области культурного сотрудничества — открытия совместных каналов телерадиовещания (например, в Дагестане ДГТРК—ТГРТ), проводятся различные фестивали фольклорного творчества тюркоязычных народов и т.д.

На активную деятельность Турции в Дагестане и на Северном Кавказе ревниво смотрят отдельные арабские страны, которые также пытаются создать в регионе свои позиции. Под эгидой гуманитарных и иных международных организаций они открывают в республиках Северного Кавказа свои миссии, религиозные объединения, учебные центры. Как показывает практика, многочисленные приезды арабских миссионеров на Северный Кавказ, широкий поток религиозной литературы из Саудовской Аравии, Египта и др. стран, создали мощную идеологическую платформу экстремистским религиозно-политическим силам.

Герейханов Г.П. Государственно-исламские отношения в приграничных регионах России

Заметим, однако, что интересы Саудовской Аравии и Турции совпадают по вопросам, связанным с кавказской проблемой. Во-первых, обе страны не заинтересованы в упрочении сотрудничества Ирана с Россией. Во-вторых, с геополитической точки зрения, и Саудовская Аравия, и Турция считают Иран если не врагом, то конкурентом. Да, перспектива большой каспийской нефти угрожает стабильности нефтяных цен на мировом рынке, Саудовскую Аравию это беспокоит. Но геополитический фактор ирано-российского союза для нее опаснее, поэтому присутствие западного альянса в Каспийском море для Саудовской Аравии — приоритет.

В этой связи следует остановиться более подробно на вопросе о месте и роли Ирана в исламизации СевероКавказского региона. До победы антишахской революции в Иране «исламская модель» развития имела чисто теоретический характер, причем большинство западных исследователей полностью отвергало саму возможность каких-либо конструктивных решений на этом направлении. В самих же мусульманских странах идея исламского пути развития находила все больше приверженцев, которые не переставали доказывать, что в исламской доктрине есть все для экономического, социального и культурного возрождения мусульманских народов.

Лидер иранской революции аятолла Р. Хомейни был одним из таких убежденных проповедников возможности исламского пути развития. В контексте социально-философского осмысления роли ислама в общественных процессах, следует отметить, что ещё задолго до революции в своей книге «Исламское правление» он порвал с традиционным подходом шиитских богословов к вопросу о власти и заявил, что высшее духовенство не только может, но и обязано возглавить экономическое, политическое и духовное возрождение правоверных народов. Как отмечает С.Б. Дружиловский, «Хомейни считал, что у мусульманских стран есть все необходимые предпосылки для такого возрождения: исторические, культурные, геополитические, демографические, религиозные, экономические» [Мусульманские страны у границ СНГ2002, c. 104].

В то же время Р.Хомейни подчеркивал, что экспорт революции, свержение деспотических правительств и объединение мусульман должны стать важнейшими компонентами исламского правосудия: «Мы распространим нашу революцию по всему миру, поскольку наша революция — исламская. Пока во всем мире не победит ислам, борьба будет продолжаться. Сегодня время крови и гибели за святое дело» [Khomeini 1981, p. 244].

Рухолла Мусави Хомейни (1900, по другим данным, 1898 или 1902 — 1989)

Обложка книги Р. Хомейни «Ислам и революция» (Islam and Revolution: Writings and Declarations of Imam Khomeini. Berkeley: Mizan Press. 1981)

Отметим важный элемент политики Иранского государства, который на наш взгляд следует учитывать в государственной политики по отношению к мусульманской умме. Речь идет о специфике внешней политики ИРИ, которая заключается, во-первых, в «установлении братского союза со всеми мусульманами», во-вторых, во всемерном распространении идей исламской революции и, в-третьих, в «бескорыстной поддержке борьбы угнетенных против угнетателей всего мира», под которыми подразумевается США, Израиль, Великобритания.

Несмотря на негатив, который распространяют некоторые СМИ об Иране, «можно констатировать, что за двадцать с лишним лет своего существования исламский режим в Иране сумел осуществить ряд неординарных общественнополитических и экономических преобразований, которые дают основание говорить о проявлениях специфической исламской модели развития» [Мусульманские страны у границ СНГ2002, c. 107].

Огромное внимание государство уделяет борьбе с западной культурой, которая явилась одним из «раздражителей» иранского общества в его борьбе с шахским режимом. Чтобы не говорили об исламистах, они сумели возродить и раскрыть многие элементы национальной, прежде всего исламской культуры. Отдельно стоит отметить кинематографический бум, который переживает Иран в последнее десятилетие. Сегодня в этой стране ежегодно выпускаются десятки полнометражных и документальных фильмов, которые пользуются популярностью не только в Иране, но и занимают призовые места на престижных западных кинофестивалях.

Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. Т. 3. Вып. 1 • 2013 Специальный выпуск ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ ГРАНИЦ

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time Special Issue 'Space, Time, and Boundaries’

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almabtrieb 'Raum und Zeit' Spezialausgabe 'Per Raum und die Zeit der Grenzen'

Герейханов Г.П. Государственно-исламские отношения в приграничных регионах России

Таким образом, несмотря на то, что запад утверждает о том, что в Иране отсутствуют элементы общедемократической и цивилизованной жизни, необходимо отметить, что в рамках новой государственности ИРИ показал способность к значительной эволюции. Как верно заметила Н.М. Мамедова, «это дает основание говорить о том, что республика, даже если она и исламская, оказалась в условиях Ирана в большей степени подвержена демократизации общественной жизни, чем монархический строй, ориентированный на Запад» [Мусульманские страны у границ СНГ 2002, c. 58]. Именно указанный аспект притягивает внимание многих мусульман, в том числе российских.

Назрела необходимость ответить на вопрос: «Есть ли интересы у ИРИ на Кавказе?» Конечно же, на протяжении нескольких веков Иран проявляет определенный интерес к Кавказскому региону, об этом свидетельствуют многочисленные войны, развязанные Ираном за владычество на Кавказе6. В то же время сегодня Ирану выгоднее поддерживать дружеские,

6 Например, поход кызылбашей на Кавказ осенью 1500 г., попытки иранского шаха Аббаса I в начале XVII в. захватить Дагестан, русско-иранские войны и др.

взаимовыгодные отношения с Россией, а не создавать угрозы ее национальным интересам в регионе. Иран с его общественным устройством, ориентированным на исламские принципы и его достаточно ощутимыми успехами, симпатизирует мусульманам России. Именно указанный фактор может, с большой натяжкой, выступать в качестве угрозы в пограничном пространстве России.

Следует отметить, что проявление исламского фактора обусловливается социальной доктриной ислама. Согласно классической исламской традиции мир делится на «дар ал-ислам» (территория ислама), «дар ал-харб» (территория войны) и «дар ас-сулх» (территория мирного договора). В государствах, входящих в умму («дар ал-ислам»), должен был быть установлен исламский порядок, согласно нормам шариата. Другие мусульмане должны стремиться к этому, что предполагает активизацию мусульманского общества с целью:

1. обретения политической свободы,

2. установления исламского правительства,

3. восстановления исламской уммы,

4. руководства миром по велению Аллаха и ответственность за это руководство. указанное, безусловно, выступает в качестве угрозы национальной безопасности России.

С другой стороны, активизация исламского фактора не несет в себе только негативные проявления. Традиционные связи российских мусульман с мусульманами других стран нельзя рассматривать как что-то негативное, подрывающее безопасность страны. Важно в условиях демократизации и «прозрачности» границ не забывать о национальных интересах России и строить отношения с соседними государствами, в том числе и мусульманскими, с этих позиций.

В этой связи заслуживают внимания попытки российской внешней политики вернуть утраченные позиции в мусульманских странах, например, участие России в заседаниях стран-участниц ОИК, на правах наблюдателя. Представляет интерес выступление Министра иностранных дел Российской федерации С.В. Лаврова на X Всемирном русском народном соборе, который отметил, что «в силу своего уникального геополитического положения в Европе и Азии Россия призвана внести важный вклад в решение важнейшей общемировой задачи эпохи глобализации — укрепление единства и вместе с тем сохранение многообразия человеческой цивилизации. И, как мы слышим от многих наших партнеров, в том числе в исламском мире, именно способность России внести уникальный вклад в поддержание межцивилизационного согласия на международной арене, утверждение принципов толерантности и взаимного уважения во многом определяет востребованность ее активной роли в международных отношениях на их современном этапе. Нашу страну пытаются спровоцировать «самоопределиться» на стороне западной цивилизации в ее, как полагают, неминуемом конфликте с исламской цивилизацией. В этом вижу угрозу не только насущным интересам международного положения России, но и ее внутреннему развитию — как многонациональной и многоконфессиональной страны» [Лавров 2006].

На наш взгляд, следует с опаской относиться к столь популярной в некоторых научных и политических кругах (в том числе российских) доктрине С. Хантингтона «столкновения цивилизаций», в которой отмечается, что «в нарождающемся мире основным источником конфликтов будет уже не идеология и не экономика... Столкновение цивилизаций станет доминирующим фактором мировой политики. Линии разлома между цивилизациями - это есть линии будущих фронтов» [Хантингтон 2003, c. 432]. Для России это идея-ловушка, по сути провоцирующая цивилизационные конфликты на ее территории между мусульманским и христианским населением (Татарстан, Башкортостан, Северный Кавказ и другие российские территории). Кроме того, эта доктрина как бы прогнозирует неизбежность конфликтов России с Азербайджаном, Казахстаном, а также мусульманскими странами дальнего зарубежья — Ираном и Турцией.

Для более глубокого понимания особенностей проявления исламского фактора на кавказском направлении и строительства эффективных государственно-исламских отношений в регионе, автором выделены следующие этапы его проявлений:

1 этап (конец 80-х гг. XX в. — 1996 г.) связан с «возрождением»7 ислама на Кавказе, который харак-

7 Конечно же, чтобы возродиться, ислам должен был исчезнуть, что нельзя сказать по отношению к исламу на Кавказе, особенно на Северном Кавказе. Под возрождением автор понимает количественный рост субъектов и объектов исламской культуры

Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. Т. 3. Вып. 1 • 2013 Специальный выпуск ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ ГРАНИЦ

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time Special Issue 'Space, Time, and Boundaries'

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almabtrieb 'Raum und Zeit' Spezialausgabe 'Per Raum und die Zeit der Grenzen'

Герейханов Г.П. Государственно-исламские отношения в приграничных регионах России

теризовался ростом числа верующих, строительством мечетей и молельных домов, открытием многочисленных религиозных учебных заведений, возвратом к «забытым» традициям и обычаям, «демократизацией» отношений в исламском обществе, налаживанием связей и отношений российских мусульман с мусульманами других государств, активизацией миссионерской религиозной деятельности соседних мусульманских стран.

2 этап (1997 —2000 гг.) характеризуется «политизацией» ислама, появлением религиозно-политических объединений, ставящих задачи по достижению властных функций (например, Союз мусульман России (СМР), движение «НУР» и др.) и расколом мусульманского общества (уммы). Неправительственные религиозно-политические организации (НРПО), к которым на Северном Кавказе можно было отнести такие партии, как «Джамаат-уль-Муслимин» (лидер X. Хасбулатов), «Исламская партия возрождения» (лидер А. Саитов), движение «Аль-Исламийя» (председатель Ахтаев Ахмед-кади) и др. в этот период активно влияли на общественную жизнь мусульман Северного Кавказа. Используя идеологию исламизма — массового политического движения, стремящегося поставить процесс общественного развития в соответствие с нормами и догмами ислама, они смогли активно влиять не только на религиозную, но и другие сферы общественной жизни.

Политизация ислама на Северном Кавказе по своей структуре обнаружила две тенденции: традиционализма и радикализма. Традиционалисты выступают за сохранение ислама таким, каким он сложился в Северо-Кавказском регионе за многие века своего существования. Носители радикализма (так называемые ваххабиты) провозгласили восстановление в современной жизни мусульман норм зарубежного ислама. Своей целью они считают не только очищение религии от более поздних местных наслоений, но и возрождение исламской морали и, в первую очередь, построение идеального исламского государства. Социальным идеалом выступает «образ жизни», который может быть реализован только в исламском государстве. Отсюда жесткие политические требования.

Геополитическиq проект радикального ислама на Северном Кавказе. С сайта http://3.bp.blogspot.com/_ w3zTXNxcQBM/S8qvbnkwYsI/AAAAAAAAAZY/4PJZC6JwHas /Sl600/d0b8d0bcd0b0d180d0b0d182-d0bad0b0d0b2d0bad 0b0d0b7.jpg

Манифестом исламского экстремизма на Северном Кавказе в этот период стала книга М. Тагаева «Наша борьба, или повстанческая армия имама» [Тагаев 1997]. Сценарий, написанный Тагаевым, основывается на идеологии создателя исламского экстремизма С. Кутба и включает в себя следующие программные установки:

— любое общество, не основанное на шариате, противоестественно и совершает преступление против Бога. «Никто, из сотворенных Богом, не может устанавливать иные законы, чем те, которые были установлены им (Аллахом)»;

— создание организации и воспитание будущих моджахедов, обладающих военными навыками, позволит решить создание мусульманского общества. Военная Доктрина повстанческой армии имама предполагает ведение решительной борьбе за захват власти и установление исламского порядка.

3-й этап (с 2000 г. по настоящее время) характеризуется активизацией террористической деятельности различных псевдоисламских организаций, ушедших в подполье и финансируемых зарубежными странами.

Возникает вопрос, что лежит в основе «живучести» радикализации исламского фактора?

На наш взгляд, в качестве внутренних условий, детерминирующих обстановку на государственной границе и активизирующих исламский фактор, выступают: глубокие общественно-политические преобразования в российском обществе; отсутствие стабильности в обществе, вызванное имущественным и материально-финансовым неравенством; отток сельского населения в города и увеличение количества безработных; инфляция, отсутствие правовой защиты, игнорирование Конституционных норм, коррупция и др.

Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. Т. 3. Вып. 1 • 2013 Специальный выпуск ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ ГРАНИЦ

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time Special Issue 'Space, Time, and Boundaries’

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almabtrieb 'Raum und Zeit' Spezialausgabe 'Per Raum und die Zeit der Grenzen'

Герейханов Г.П. Государственно-исламские отношения в приграничных регионах России

Эту мысль подтвердил и Президент России В. Путин в своем выступлении на расширенном заседании правительства с участием глав субъектов Российской Федерации после событий в Беслане, отметив, что «социально-экономическая картина в северокавказском регионе по-прежнему плачевная, и он недопустимо отстает по уровню жизни других российских территорий. Достаточно сказать, что уровень безработицы здесь в разы выше, чем в среднем по России, а в таких республиках как Ингушетия, Чечня, Дагестан, она носит поистине массовый характер. Показатели среднедушевых доходов за месяц в Южном федеральном округе в полтора раза ниже, чем в среднем по стране, а например, в Ингушетии,

— почти в четыре раза. И практически во всех республиках Северного Кавказа крайне высокие показатели детской смертности» [Выступление В. Путина... 2004, с. 29].

Кроме того, как подтверждает историческая практика, общественно-политическая среда, наиболее благоприятная для распространения «политического ислама», имеет ряд признаков: обнищание широкой прослойки мусульманского населения; активное вмешательство внешней силы, не всегда исламской, во внутренние дела стран и регионов, где проживает мусульманское население; клановый характер власти, неравномерно распределяющей экономические блага в пользу ограниченной элиты.

Даже при простом анализе общественно-политической обстановки на юге России, становиться понятным, что все три указанных элемента присутствуют в отдельных северокавказских субъектах РФ.

Особенностью проявления исламского фактора на кавказском направлении выступает активный рост джамаатов8 вах-

8 Джамаат — группа людей, община. Руководит джамаатом амир.

хабитской направленности9. Говоря о влиянии религии на общественно-политические процессы на юге России, не стоит

9 Так, например, нападение на силовые структуры в Нальчике в октябре 2005 г. связывают с деятельностью джамаата «Ярмук»

окончательно сбрасывать со счетов деятельность, хоть и утративших часть своих позиций, но не смирившихся с поражением организаций ваххабитской направленности. Реальная ситуация в самой России сегодня такова, что практически повсеместно, где есть мусульманское население, ваххабиты стараются создать свою разветвленную подпольную сеть, которая часто подпитывается и управляется из-за рубежа.

Их позиции все более укрепляются в Кабардино-Балкарии, Северной Осетии, Карачаево-Черкессии, Адыгее, в Ставропольском крае, в Астраханской и Волгоградской областях. В Дагестане, учитывая ошибки прошлого и ситуацию, сложившуюся в религиозно-политической сфере жизни республики, лидеры религиозных экстремистов строят свою деятельность таким образом, чтобы «раствориться» в общей массе верующих мусульман и вести религиозноидеологическую обработку населения, на начальном этапе полностью исключающую афиширование политических интересов, и основанную на пропаганде основ и норм ислама.

Нерешенные проблемы в социально-политической и экономической сфере выступают причиной радикализации исламского фактора в регионе. В данной области обращает на себя внимание недостаточно сбалансированная перспективная политика федерального центра, закладывающего основы государственно-исламских отношений. Наблюдается стремление местных правящих элит, зависимых от общинно-клановой среды, использовать происходящие в стране реформаторские процессы для перераспределения в свою пользу статусных и материальных ресурсов, ссылаясь при этом на недостаточный государственнический подход федеральных властей к решению накопившихся в регионе жизненно важных вопросов и необходимость проводить собственную политику. Причем происходит это на фоне активизации деятельности ряда общественно-национальных движений и религиозных организаций радикального толка, получающих помощь по каналам международных исламских и т.н. «гуманитарных связей». Их призывы к пересмотру существующего административно-территориального деления зачастую звучат под религиозными лозунгами, предлогами реабилитации и возрождения репрессированных народов. Особо следует отметить, что при этом продолжается процесс углубления экономического кризиса и снижение уровня жизни на фоне прогрессирующей криминализации общества. Непрекращающа-яся межклановая борьба за власть разного рода этнических группировок придает непредсказуемость в развитии социально-политической обстановки в регионе.

Таковы, на наш взгляд, внутренние и внешние особенности проявления исламского фактора на кавказском направлении, влияющие на пограничную безопасность России.

Рассмотрение угроз, связанных с проявлением исламского фактора на центрально-азиатском направлении не менее актуально, чем на кавказском направлении, так как охватывает огромные территории постсоветского пространства (Таджикистан, Узбекистан, Кыргызстан, Туркменистан, Казахстан), а также соседние государства Афганистан и Пакистан, населенные многочисленными мусульманскими народами.

После вывода 40-й армии из Афганистана вялотекущий кризис, усугубляемый межплеменными и межэтническими столкновениями, был нарушен появлением движения «Талибан», на который делали ставку США и Пакистан, стремящиеся получить доступ к нефтегазовому комплексу Центральной Азии, вытеснив оттуда Россию. «Исламская революция» в Афганистане стала катализатором многих политических кризисов, но в первую очередь в бывших республиках СССР, так называемых «прифронтовых» государствах. Уже в 80-х гг. XX в. в Узбекистане и Таджикистане начали проявляться при-

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time Special Issue 'Space, Time, and Boundaries'

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almabtrieb 'Raum und Zeit' Spezialausgabe 'Per Raum und die Zeit der Grenzen'

Герейханов Г.П. Государственно-исламские отношения в приграничных регионах России

знаки проникновения исламского фундаментализма. При этом основные постулаты привносимого ислама значительно отличались от традиционного понимания этой религии местным населением. Более того, в 90-е годы ханбалитская школа (Саудовская Аравия и др. арабские страны) начала заметно теснить распространенное здесь ханафитское течение, которое долгое время проповедовало на этой земле открытость и терпимость и не запрещало создание светского государства.

В Узбекистане наиболее уязвимыми районами оказались Наманган и Андижан, где исторически сильны исламские традиции. Именно здесь с начала 90-х гг. XX в. Саудовскими ваххабитами были организованы исламские школы, куда вкладывались огромные деньги для создания организованной исламской оппозиции «ваххабитско-талибанского» толка. Однако стоит отметить, что с самого начала «исламского бума» узбекские власти пошли не только на свертывание политики поощрения политического ислама, но и провели определенные репрессивные меры в отношении экстремистских

V» V» 10

религиозных организаций и их руководителей10.

10 Столь же жестко поступили узбекские власти с так называемыми «оранжевыми» исламистами, которые попытались дестабилизировать обстановку в Узбекистане летом 2005 г.

Таджикистан оказался наименее подготовленным к защите от проникновения идей исламского фундаментализма. Языковая и социокультурная близость таджиков с афганцами способствовали успешному распространению этих идей. Политизация ислама и появление воинствующего ислама в Таджикистане практически совпало с вводом в Афганистан советских войск и с исламской революцией в Иране11. В этот период наблюдается активизация суфийских братств и радикальных

11 Еще в 1987 г. Председатель КГБ Таджикистана Петкель в выступлении в газете «Коммунист Таджикистана» подтвердил наличие в республике «враждебных иностранных идеологических центров и организаций» [Каримов 1999].

организаций, ваххабизм активно распространяется в сельской местности вдоль афгано-таджикской границы, куда практически беспрепятственно поступала литература, пропагандирующая религиозный абсолютизм и осуждающая традиционализм и толерантность в исламе.

Казахстану также грозит опасность со стороны исламского радикализма, проявляющегося на приграничной территории Казахстана и Китая с эпицентром в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР) КНР. Синьцзянский сепаратизм имеет ярко выраженный этнический и религиозный характер, а зона его распространения не ограничивается лишь территорией СУАР, а тянется от Кашгарии до Урумчи. Указанные районы выделяются как линии соприкосновения определенных политических идеологий в самой структуре сепаратистских движений. Например, западная зона является линией взаимодействия крайне радикально настроенных сепаратистов, выступающих с идеологией ваххабизма.

Таким образом, Кашгар и Фергана являются зоной потенциальных межэтнических конфликтов на религиозной почве. Периодические выступления жителей этих районов с лозунгами о священной войне за ислам действительно могут нарушить этнорелигиозную ситуацию в регионе, поскольку 63% из общего числа населения СУАР — мусульмане. К тому же политика переселения и ограничения рождаемости, проводимая руководством Китая, способствует религиозной ущемленно-сти местного уйгурского населения и, как следствие этого, усилению позиций мусульманского духовенства. Стоит отметить, что и в Казахстане функционируют нелегальные уйгурские организации, которые ведут подрывную деятельность против китайских властей в Синьцзяне12. Таким образом, идея создания уйгурского государства на территориях нынешнего

12 Еще в 60-е гг. XX в. на территории Казахстана были созданы специальные базы для перебежчиков из СУАР, которые после распада СССР освободились от контроля и развернули деятельность уйгурского освободительного движения [Богатырев 2011].

Казахстана и Китая, проходит под лозунгами возрождения ислама, а точнее пантюркизма, что конечно же создает вероятность обострения обстановки на необорудованных в инженерном плане российско-казахстанских рубежах.

Говоря об особенностях проявления исламского фактора в Казахстане, стоит отметить, что в республике «существует 921 религиозных организаций, которые представляют 19 конфессий и 20 деноминаций. В 200 раз увеличилось количество мечетей (с 25 в 1991 г. до 5000 в 1998 г.), при финансовой поддержке из Египта (15 млн. долларов) был построен Исламский центр в г. Алматы, недалеко от КазГУ, который включает в себя мечеть, общежитие, шесть факультетов, спорткомплекс. Особо стоит отметить, что в республике проповедуют муллы из других стран (например, 12 мулл из Турции)» [Выступление муфтия Духовного управления мусульман Казахстана...1999, с. 12]. В Казахстане присутствует проблема «оппозиционного ислама», который набирает силу и пока не проявляет себя открыто.

Реализуемая в Туркменистане государственная политика не позволяет активизироваться каким-либо общественным, политическим, религиозным объединениям, тем более радикального толка. Туркмения, осознавая роль таких стран как Иран, Россия, США предпочитает строить с ними отношения исключительно в экономической плоскости (сотрудничество в нефтегазовой сфере). Там не реагируют на высказывания иранского руководства, в частности, духовного лидера страны аятоллы Али Хаменеи, который «советовал», с кем Туркменистану следует или не следует развивать сотрудничество.

Исследование угроз в пограничной сфере России, исходящих от исламского фактора, свидетельствует о наличии особенностей его проявления в Центральноазиатском регионе. Во-первых, это наличие радикального ислама, который имеет собственную концепцию нового мирового порядка, основанную на искаженном толковании теории джихада. Исламскими экстремистами отвергается принцип разрешения противоречий и конфликтов с помощью переговорного процесса

Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. Т. 3. Вып. 1 • 2013 Специальный выпуск ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ ГРАНИЦ

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time Special Issue 'Space, Time, and Boundaries'

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almabtrieb 'Raum und Zeit' Spezialausgabe 'Per Raum und die Zeit der Grenzen'

Герейханов Г.П. Государственно-исламские отношения в приграничных регионах России

путем консенсуса и мирного урегулирования. Они утверждают, что мирные взаимоотношения возможны только после свержения всех прозападных режимов и создания исламского государства по типу халифата времен четырех праведных халифов, действующего на основе шариата. Во-вторых, особенностью исламского фактора в регионе выступает сохранение позиций у сторонников ислама, ориентированных на «светский» путь развития государства. Столкновение этих двух тенденций усиливает конфликтный потенциал региона, складывающийся из массовой миграции людей, экономической разрухи, разрушения социальной системы защиты населения, роста преступности, экологических бедствий и, конечно же, незаконного перемещения наркотиков и оружия.

Следует отметить, что руководство исламских экстремистских организаций активно использует фактор увеличения миграционных потоков в Россию из Центральноазиатского региона в целях легальной инфильтрации исламистов, имеющих боевой опыт (в основном боевики «непримиримой» таджикской оппозиции, Исламского движения Узбекистана и арабские наемники) под видом сезонных рабочих и беженцев. При этом до 90% нелегальных иммигрантов из среднеазиатских республик бывшего СССР проникает в Россию через российско-казахстанскую границу. За последние 5 лет здесь пресечено свыше 2,5 тыс. попыток незаконного пересечения границы и задержано около 3 тыс. незаконных мигрантов.

Большинство незаконных мигрантов, въезжая в Россию на законных основаниях, имеют целью проникновение в развитые страны Запада или незаконное проживание на российской территории для ведения предпринимательской деятельности. Часть из них становятся участниками этнических преступных группировок, включаются в диверсионнотеррористическую деятельность в составе бандформирований, представляют собой базу для деятельности спецслужб иностранных государств.

Все это оказывает прямое влияние на российское общество, в том числе на общенациональный рынок труда, обостряет и без того сложную социальную, демографическую и криминогенную ситуацию не только на приграничных территориях, но и в глубинных регионах страны.

Определяя особенности исламского фактора и его проявления на кавказском и центральноазиатском направлениях, отметим, что они разнообразны по наличию, составу, активности, направлению. Особенности содержат в себе достаточно серьезный конфликтный потенциал, в том числе непосредственно террористического характера и представляют определенные угрозы как российскому обществу, так и странам, граничащим с Россией.

Один из геополитических проектов радикального ислама в приграничных регионах Российской Федерации. С сайта http://o-leusenko-politolog.blogspot.ru/2011/02/blog-post.html

Выделенные угрозы пограничной безопасности на кавказском и центральноазиатском направлениях требуют взвешенного, государственного подхода в вопросах создания надежной буферной зоны по дальнейшему недопущению исламского экстремизма на территорию России. При этом следует учесть, что стремление США, Турции, Ирана, Саудовской Аравии, Китая, Пакистана и других государств мира закрепить за собой влияние в мусульманских районах, где исторически присутствуют интересы России, а также непрекращающиеся попытки «интернационализации» ее внутренних проблем привели к тому, что Россия, обладая в недалеком прошлом признанным влиянием в исламском мире, рискует потерять свои позиции в указанных регионах.

Таким образом, активизация деструктивных, радикальных сил, выступающих в пограничном пространстве под псев-доисламскими лозунгами, требует знаний их особенностей, мониторинга и учета при проведении государством политики по отношению к российской умме. Особенности проявления исламского фактора в пограничной сфере России несомненны, имеют объективный и субъективный характер и требуют создания механизма противодействия. Потребуется независимый анализ общественных процессов, происходящих в пограничном пространстве, проведение социологических исследований, создание качественной системы информирования населения по жизненно важным вопросам, в том числе религиозного характера. Этот многомерный социально-философский анализ должен строиться на изучении каждой «де-

Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. Т. 3. Вып. 1 • 2013 Специальный выпуск ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ ГРАНИЦ

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time Special Issue 'Space, Time, and Boundaries’

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almabtrieb 'Raum und Zeit' Spezialausgabe 'Per Raum und die Zeit der Grenzen'

Герейханов Г.П. Государственно-исламские отношения в приграничных регионах России

тали» механизма, которые автор выделил в особенности, обостряющие государственно-исламские отношения, среди которых: отдаление мусульманского общества от решения общероссийских задач; активное вовлечение российских мусульман в решение задач, стоящих перед мусульманами мира; обострение внутренних проблем российских мусульман. Их учет и умелое использование в отношениях между государственными структурами и мусульманской уммой способно повысить качество разрешения различных чрезвычайных ситуаций в зонах соприкосновения с мусульманским миром.

Более того, реализация данного механизма позволит совершенствовать духовные и социокультурные основы межнациональных отношений, даст возможность с новых позиций взглянуть на нормативно-правовую базу государственноисламских отношений, поможет устранить причины социальной напряженности и реализовать решение социальноэкономических задач.

Для того чтобы реально заработал механизм противодействия религиозному и иному экстремизму в пограничной сфере, на наш взгляд не стоит бояться задавать трезвых вопросов. Почему доктрина о «жизненно важных интересах» США на Кавказе воспринимается как должное, а ведение Россией в Чечне борьбы с международным терроризмом и сепаратизмом встречают осуждение в европейских структурах? Можно задаться вопросом: корректно ли вообще ставить вопрос о равноправии Запада и России в кавказских делах, тем более в вопросах безопасности. От России неизменно требуют признания приоритета наднациональных институций, в том числе на российской территории, причем делается это все более активно и настойчиво. Запад настаивает на согласовании с ним любых шагов на Кавказе и в Центральной Азии в рамках политики коллективных решений, зачастую невыгодных для России13.

13 В 2004 г. на июньском саммите НАТО в Стамбуле введена должность спецпредставителя генсека НАТО на Кавказе и в Центральной Азии.

Логика исследования предполагает дать оценку развитию событий в пограничной сфере — речь идет о научном прогнозе. Предлагаемый прогноз включает в себя позитивный и негативный характер. Рассмотрим вначале позитивный прогноз развития государственно-исламских отношений в пограничной сфере.

Первый вариант позитивного прогноза. Государство проводит планомерную политику по смене руководства в «мусульманских» субъектах, ориентируясь на приход к власти политической элиты, способной управлять, пользующейся авторитетом у большинства населения, не запятнавшей себя коррупцией и другими преступлениями. На этом фоне принимается Комплексная государственная программа по «реанимации» социально-экономической, военно-политической, этноконфессиональной, культурной и других сфер жизнедеятельности мусульманских народов приграничья14. Принятая

14 Представляется важным оборатить внимание на тот факт, что принята единая, так называемая комплексная программа, ибо, как показывает практика, предыдущие попытки носили отрывочный, несистемный характер.

программа предполагает реформу в отношениях между государственными институтами и мусульманским обществом в различных сферах, при этом необходима опора на исторический опыт.

Сущность проводимой политики должна быть доведена до всего мусульманского населения с использованием не только государственных СМИ, но и религиозных, при этом не исключается активная деятельность представителей официальных мусульманских религиозных институтов (ДУМы, входящие в их состав мечети, учебные религиозные заведения и др.). Возможно принятие на Совете муфтиев России фетвы по разъяснению данной политики с доведением их на пятничных молитвах, в ходе занятий в религиозных учебных заведениях - медресе и т.д. Кроме того, государству важно определить так называемые обоснованные и своевременные показатели, своего рода индикаторы по которым население сможет оценить деятельность государственных структур. Например, если Президент В.В. Путин неоднократно признавал, что на Северном Кавказе большой процент безработных, то реальным вкладом в укрепление общественно-политической обстановки и престиж центральной власти, явилось бы строительство и пуск новых заводов (например, цементных или нефтеперерабатывающих, по переработке сельхозпродукции и т.д.) или восстановление работы на прежних объектах15.

15 Заметим, что это делалось в Ингушетии президентом Зязиковым, что вызывало сильное недовольство у исламских экстремистов, так как выбивало у них почву из-под ног.

Кстати, в качестве положительного примера, подтверждающего то, что государство предпринимает шаги по предоставлению населению приграничья рабочих мест, свидетельствует реализация программы «Граница», которая предусматривает строительство пограничной инфраструктуры на новых рубежах. Отметим, что претворение в жизнь программы активно осуществляется на кавказском направлении, на очереди — центрально-азиатское направление.

Таким образом, указанный вариант развития государственно-исламских отношений на государственной границе требует серьезного, продуманного подхода, принятия комплексной программы, охватывающей всю систему общественных отношений пограничного бытия. Это в свою очередь позволит в будущем сформировать среди пограничного населения общественное сознание, направленное на реализацию государственных интересов в пограничной сфере.

Второй вариант позитивного прогноза. Если первый, предложенный прогноз зависит от активности государственных структур и, прежде всего центральных властей, то данный прогноз связан непосредственно с деятельностью религиозных и других общественных организаций российской мусульманской уммы. Речь идет о том, что указанные общественные мусульманские организации в силу различных причин сумели за последние годы развить финансо-

Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. Т. 3. Вып. 1 • 2013 Специальный выпуск ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ ГРАНИЦ

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time Special Issue 'Space, Time, and Boundaries'

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almabtrieb 'Raum und Zeit' Spezialausgabe 'Per Raum und die Zeit der Grenzen'

Герейханов Г.П. Государственно-исламские отношения в приграничных регионах России

вую, политическую и иную активность в зарубежных мусульманских странах, которая вызвала многомиллионный поток денежных средств в мусульманские регионы России. К сожалению, часть этих средств была использована на финансирование различных экстремистских и религиозных организаций, о чем неоднократно говорили официальные представители российских мусульман (например, муфтии ДУМ).

Следует отметить, что усилиями государственных органов и официальных лиц российских мусульман, поток финансирования различных экстремистских и террористических организаций, действующих под религиозными лозунгами, прекращен.

На наш взгляд, используя указанный фактор, государство может активизировать деятельность тех российских предпринимателей, духовных лидеров, ученых, спортсменов и других общественных деятелей, которые привлекают мусульманских зарубежных инвесторов с их капиталами в улучшение благополучия россиян, в том числе и в приграничных регионах. Это позволит во-первых, улучшить общественно-политическую и общественно-экономическую обстановку в приграничных мусульманских регионах, во-вторых, вернуться к традиционным доброжелательным российско-мусульманским отношениям в международной сфере, в-третьих, это выбьет почву у сторонников антироссийской политики.

Негативный прогноз государственно-исламских отношений в пограничном пространстве включает в себя следующее.

Первый вариант негативного прогноза. Известно, что исторически мусульманские приграничные регионы характеризуются нестабильностью, вызванной, прежде всего, борьбой различных групп за политическую власть, а также активностью иностранных государств, проводящих политику вытеснения России из постсоветского пространства и подрыва ее традиционного влияния на Кавказе и в Средней Азии. Общественно-политические процессы, вызванные развалом СССР, а затем последующие резкие изменения в экономической и духовной сферах не только не стабилизировали указанные факторы, но и реанимировали давно забытые. Речь идет о политическом и религиозном экстремизме, сепаратистских и национал-фашистских проявлениях в пограничном пространстве, особенно с мусульманским населением.

Среди причин, породивших эти негативные тенденции, — непрофессионализм региональной политической элиты. Используя просчеты властвующей региональной элиты, различные силы религиозно-политического и националистического характера, способны организовать захват власти, такие попытки неоднократно наблюдались в последние годы в республиках Северного Кавказа.

Именно эти силы активизируются на религиозном фоне, организуют различные общественные, религиозные, национальные и политические объединения, создают международные фонды, выходят на зарубежных спонсоров. При этом следует учесть, что за границей всегда найдутся силы заинтересованные в исламском фундаментализме, националистическом экстремизме и сепаратизме на Северном Кавказе и других территориях со значительным массивом мусульманского населения, а также в очагах потенциальных и действующих вооруженных конфликтов по периметру границ страны. В этой связи вызывает оптимизм деятельность государственных структур по смене руководителей ряда «мусульманских» субъектов Северного Кавказа, что в определенной степени снижает потенциал напряженности в регионе.

Второй вариант негативного прогноза. Следует отметить, что в пограничном пространстве в системе общественных отношений много лет доминирует силовой компонент. Это связано, прежде всего, с наличием большого количества оружия, продолжающейся контртеррористической операцией, а также традициями региона. За последние годы в регионе произошла милитаризация общественного сознания, появились слои населения, которые приобрели навыки вооруженной борьбы и превратили их в своего рода промысел.

Если не взять под контроль указанный процесс, то в скором будущем возможно появление социального слоя без четких государственных ориентиров и ценностей, так называемая «пятая колонна», умеющая только воевать. Пассивность в этом плане может способствовать использованию этой силы в интересах зарубежных государств, что наблюдается и в наши дни. Речь идет о так называемых российских гражданах — «моджахедах», ведущих террористическую и иную противоправную деятельность против государства на Северном Кавказе.

Как выйти из создавшегося положения? Опыт у российского государства в этом плане есть и его нужно использовать. Речь идет, прежде всего, о политике российского государства, проводимой после завоевания Северного Кавказа - это создание кадетских корпусов, возобновление преподавания русского языка (на Северном Кавказе есть населенные пункты, где почти десять лет не преподаются русский язык и другие светские дисциплины - прим. автора). Не исключено формирование отдельных мусульманских подразделений в составе силовых структур (кстати, Министерство обороны РФ уже несколько лет практикует формирование отдельных подразделений и частей исключительно из призывников-православных, о чем сообщали различные СМИ). Этому может способствовать контрактная форма.

Таким образом, проявления исламского фактора и события в пограничных регионах требуют пересмотра государственно-исламских отношений, что неоднократно было подчеркнуто Президентом России В.В. Путиным (см., в частности, [Выступление В. Путина 2004, с. 29]).

Социально-философский метод позволяет выявить многосторонность проявления исламского фактора в пограничной сфере и способен свести государственно-исламские отношения к научно-теоретическому уровню познания. Кроме того, реализация наиболее общих принципов социальной философии позволяет более рельефно вычленить и осмыслить определенные тенденции исторического развития государственно-исламских отношений. Предложенный прогноз развития государственно-исламских отношений позволяет построить социально-философскую модель исследования государственно-исламских отношений в пограничном пространстве.

Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. Т. 3. Вып. 1 • 2013 Специальный выпуск ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ ГРАНИЦ

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time Special Issue 'Space, Time, and Boundaries'

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almabtrieb 'Raum und Zeit' Spezialausgabe 'Per Raum und die Zeit der Grenzen'

Герейханов Г.П. Государственно-исламские отношения в приграничных регионах России

* * *

Национальные интересы России на протяжении всего исторического периода вынуждали ее создавать военные, политические, экономические, правовые, организационные и другие условия для обеспечения надежной охраны российской государственной границы, своевременного выявления возникающих внешних угроз национальной безопасности.

На первом этапе причиной соприкосновения христианской и мусульманской цивилизаций выступали географические, экономические, территориальные факторы. Политические, конфессиональные, геополитические факторы стали определять российско-мусульманские отношения на более позднем этапе.

Кроме того, исследование государственно-исламских отношений выявило следующую историческую закономерность. Русско-мусульманские или государственно-исламские отношения на приграничной территории строились и продолжают строиться на трех основных элементах: интересах, угрозах, защите, которые и составляют сущность пограничной безопасности как составной части национальной безопасности РФ.

Необходимость обеспечения пограничной безопасности российского государства на южном и юго-восточном направлениях было обусловлено системой угроз, сложившейся на государственной границе и приграничных территориях, которые носили военный характер и были связаны преимущественно с организованными набегами кочевых племен. Исходя из этого, существовала объективная необходимость построения системы защиты и охраны государственной границы как составной части общенациональной системы безопасности. В целях решения данной задачи была проведена огромная работа по созданию пограничной охраны русских рубежей, включавшей в себя не только создания специальных силовых структур, но и строительство городов, крепостей, различных населенных пунктов на опасных направлениях.

В дальнейшем система защиты и охраны российских рубежей потребовала военных операций, направленных на расширение территорий государства и разгрома вражеских населенных пунктов вблизи государственной границы. Кроме того, государственно-исламские отношения претерпели изменения в политической, дипломатической сферах. Речь идет, прежде всего, о заключении браков между знатными русскими и мусульманскими семьями, а также переходе на царскую службу многих известных мусульманских родов, которые в дальнейшем приняли православие.

Таким образом, Россия, справившись с внешней угрозой на приграничных территориях со стороны мусульманского мира, породила новую проблему — проблему отношений с мусульманским населением, вошедшим в ее состав. При этом стоит заметить, что внешняя проблема вновь актуализировалась в периоды внутренних распрей в государстве, его экономического и политического ослабления. Примечательно, что в это же время активизировалась антигосударственная политика среди российских мусульман. Указанная тенденция сохранила свою актуальность и в наши дни, что требует более серьезного изучения вопросов государственно-исламских отношений в пограничном пространстве.

Сегодня и в будущем необходимость обеспечения пограничной безопасности обусловлена системой угроз, сложившейся на государственной границе и приграничных территориях, которые не всегда носят невоенный характер и порой выходят за сферу организованной трансграничной противоправной деятельности. Исходя из этого, существует объективная необходимость построения современной системы защиты и охраны государственной границы с учетом историкофилософского принципа, который бы включал в себя знания о государственно-исламских отношениях на приграничной территории. К этому необходимо добавить, что проблема обеспечения национальной безопасности Российской Федерации в пограничной сфере на кавказском и центрально-азиатском направлениях в силу целого ряда объективных и субъективных факторов уже сейчас требует незамедлительного решения.

ЛИТЕРАТУРА / REFERENCES

1.

2.

3.

4.

5.

6.

7.

8.

Выступление В. Путина на расширенном заседании правительства с участием глав субъектов Российской Федерации // Новое дело. 2004. № 337. 17 сентября. Махачкала.

ЦГАДА. Ф.115. Кабардинские дела. 1719. Д. 1. Л. 1 Бжезинский З. «Великая шахматная доска». Господство Америки и его геостратегиче-ские императивы. М.: Междунар.

отношения, 1998.

Богатырев К.А. Этноконфессиональный конфликт в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая. Часть II. Современность // Политика и общество. 2011. № 1. С. 35—44.

Бочарников И.В. Геополитическая экспансия России на Кавказе в XVI—XX вв. // Наша Абхазия. 13/04/2008. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://abkhazeti.info/history/1208105661.php Боярский В.И. На стороже Руси стояти. М.: Граница, 1992. Бушуев С.К. Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля. Л.: Изд-во АН СССР, 1939.

Бушуев С.К. Из истории внешнеполитических отношений в период присоединения Кавказа к России. М.: Гослитиздат, 1955.

1.

2.

3.

4.

5.

6.

7.

8.

Vystuplenie V. Putina na rasshirennom zasedanii pravitel'stva s uchastiem glav sub"ektov Rossiiskoi Federatsii. Novoe delo. 2004. N 337. 17 sentyabrya. Makhachkala.

TsGADA. F.115. Kabardinskie dela. 1719. D. 1. L. 1.

Bzhezinskii Z. (1998). «Velikaya shakhmatnaya doska». Gospodstvo Ameriki i ego geostrategicheskie imperativy. Mezhdunar. otnosheniya, Moskva.

Bogatyrev K.A. (2011). Etnokonfessional'nyi konflikt v Sin'tszyan-Uigurskom avtonomnom raione Kitaya. Chast' II. Sovremennost'. Politika i obshchestvo. N 1. Pp. 35—44. Bocharnikov I.V. (2008). Geopoliticheskaya ekspansiya Rossii na Kavkaze v XVI—XX vv. On: Nasha Abkhaziya. 13/04/2008. URL: http://abkhazeti.info/history/1208105661.php Boyarskii V.I. (1992). Na storozhe Rusi stoyati. Granitsa, Moskva. Bushuev S.K. (1939). Bor'ba gortsev za nezavisimost' pod rukovodstvom Shamilya. Izd-vo AN SSSR, Leningrad.

Bushuev S.K. (1955). Iz istorii vneshnepoliticheskikh otnoshenii v period prisoedineniya Kavkaza k Rossii. Goslitizdat, Moskva.

Герейханов Г.П. Государственно-исламские отношения в приграничных регионах России

9. В США звучат заявления, по сути, о том, что в России просто необходимы новые крупные теракты // Время. Информационная программа Первого телеканала. 2006. 15 апреля. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.1tv.ru/news/world/57816

10. Вернадский Г.В. Монголы и Русь. М.: ЛЕАН, Аграф, 2004.

11. Виноградов В.Б., Гриценко Н.Б. Навеки в России. Грозный, 1981.

12.Выступление муфтия Духовного управления мусульман Казахстана А.Н. Турсумбаева 26 ноября 1999 г. // Центральная Азия и Кавказ. 1999. № 1 (2).

13. Гаджиев В.Г. Байбулатов Н.К., Блиев М.М. Вхождение Чечено-Ингушетии в состав России // История СССР. 1980. № 5. С. 48—63

14. Герейханов Г.П. Мусульманская умма в фокусе социальнофилософского анализа. Часть 2. Историко-культурные аспекты формирования мусульманской уммы в России // Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. 2013. Т. 2. Вып.

1. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://e-almanac.space-time.ru/.../rubr5-prostranstva-rossii-st1-gerejhanov-2013.pdf

15. Гетманский К. «ИЗВЕСТИЯ»: Фундаментальное образование. Власти закрывают расположенные в России турецкие учебные заведения // Портал Credo. 27-08-2003. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.portal-credo.ru/site/print.php?act=monitor &id=2158

16. Джаббаров И. Антикоммунизм под флагом религии. Ташкент, 1985.

17. Доктор Рахман. Краткая история ислама. М.: Издательский дом «Умма», 2002.

18. За семью печатями // Правда. 1990. 2 марта № 61.

19.Заседателева Л.Б. Терские казаки середины XVI — начала XX в. Историко-этнографические очерки. М.: Изд-во МГУ, 1974.

20. Ибрагимбейли Х.М. Народно-освободительная борьба горцев Северного Кавказа под руководством Шамиля против царизма и местных феодалов // Вопросы истории. 1990. № 6. С. 151—160.

21. Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). Состави-тель Д.Ю. Арапов. М.: ИКЦ «Академкнига», 2001.

22. Кабардино-русские отношения в XVI—XVIII вв.: Документы и материалы. В 2-х т. Т. 1. М.: Издательство Академии Наук СССР, 1957.

23. Каримов Р. Треугольник Узбекистан-Афганистан-Таджикистан как очаг напряженности в Центральной Азии // CA&CC Press® AB. Издательский дом (Швеция). [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.ca-c.org/journal/cac-04-1999/st_07_karimov.shtml

24. Киняпина Н.С. Административная политика царизма на Кавказе и в Средней Азии в XJX в. // Вопросы истории. 1983. № 4. С. 35—47.

25. Ковязин С.В. Основные направления военной политики России на Северном Кавказе в XIX веке: Дис....канд. ист. наук. М., 1998.

26. Коэн А. Конфликты на Кавказе угрожают интересам США // Российская газета. 1998. 28 ноября.

27. Кулюгин А.И. Правители России. Чебоксары: Издательство «Чувашия», 1994.

28. Кунакова Н.П. Русско-иранские торговые отношения в конце XVII — начале XVIII в. // Исторические записки / Отв. ред. А.Л. Сидоров. Т. 57. М.: Изд-во АН СССР, 1956.

29. Лавров С. Грядущее самостоятельное значение России. Выступление на X Всемирном Русском Народном Соборе. «Вера. Человек. Земля. Миссия России в XXI веке». Москва, 4 апреля 2006 г. // Русское Воскресение. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.voskres.ru/idea/lavrov.htm

30. Мусульманские страны у границ СНГ. М.: Институт

востоковедения РАН, «Крафт +», 2002.

31. На страже границ Отечества. История пограничной службы. М.: Граница, 1998.

32. Носков Ю.Г. Религиозный фактор в системе национальной безопасности. М.: Воен-ный университет, 1997.

33. Русско-дагестанские отношения в XVIII — начале XIX вв. : Сб. документов / Под ред. В.Г. Гаджиева и др. М.: Наука, 1988.

34. Советский энциклопедический словарь. М.: Советская

энциклопедия, 1983.

35. Тагаев М. Наша борьба, или повстанческая армия имама. Киев: Наука, 1997.

9. V SShA zvuchat zayavleniya, po suti, o tom, chto v Rossii prosto

neobkhodimy novye krupnye terakty. On: Vremya.

Informatsionnaya programma Pervogo telekanala. 2006. 15 aprelya. URL: http://www.1tv.ru/news/world/57816

10. Vernadskii G.V. (2004). Mongoly i Rus'. LEAN, Agraf, Moskva.

11. Vinogradov V.B., Gritsenko N.B. (1981). Naveki v Rossii. Groznyi.

12. Vystuplenie muftiya Dukhovnogo upravleniya musul'man Kazakhstana A.N. Tursumbaeva 26 noyabrya 1999 g. Tsentral'naya Aziya i Kavkaz. 1999. N 1 (2).

13. Gadzhiev V.G. Baibulatov N.K., Bliev M.M. (1980). Vkhozhdenie Checheno-Ingushetii v sostav Rossii. Istoriya SSSR. N 5. Pp. 48—63

14. Gereikhanov G.P. (2013). Musul'manskaya umma v fokuse sotsial'no-filosofskogo analiza. Chast' 2. Istoriko-kul'turnye aspekty formirovaniya musul'manskoi ummy v Rossii. Elektronnoe nauchnoe izdanie Al'manakh Prostranstvo i Vremya. T. 2. Vyp. 1. URL: e-almanac.space-time.ru/.../rubr5-prostranstva-rossii-st1-gerejhanov-2013.pdf

15. Getmanskii K. (2003). «IZVESTIYa»: Fundamental'noe obrazovanie. Vlasti zakryvayut raspolozhennye v Rossii turetskie uchebnye zavedeniya. On: Portal Credo. 27-08-2003. URL: http://www.portal-credo.ru/site/print.php?act=monitor&id=2158

16. Dzhabbarov I. (1985). Antikommunizm pod flagom religii. Tashkent.

17. Doktor Rakhman. (2002). Kratkaya istoriya islama. Izdatel'skii dom «Umma», Moskva.

18. Za sem'yu pechatyami. Pravda. 1990. 2 marta N 61.

19. Zasedateleva L.B. (1974). Terskie kazaki serediny XVI — nachala XX v. Istoriko-etnograficheskie ocherki. Izd-vo MGU, Moskva..

20. Ibragimbeili Kh.M. (1990). Narodno-osvoboditel'naya bor'ba gortsev Severnogo Kavkaza pod rukovodstvom Shamilya protiv tsarizma i mestnykh feodalov. Voprosy istorii. N 6. Pp. 151—160.

21. Islam v Rossiiskoi imperii (zakonodatel'nye akty, opisaniya, statistika). Sostavitel' D.Yu. Arapov. IKTs «Akademkniga», Moskva. 2001.

22. Kabardino-russkie otnosheniya v XVI—XVIII vv.: Dokumenty i materialy. V 2-kh t. T. 1. Izdatel'stvo Akademii Nauk SSSR, Moskva. 1957.

23. Karimov R. (1999). Treugol'nik Uzbekistan-Afganistan-Tadzhikistan kak ochag napryazhennosti v Tsentral'noi Azii // CA&CC Press® AB. Izdatel'skii dom (Shvetsiya). URL: http://www.ca-c.org/journal/cac-04-1999/st_07_karimov.shtml

24. Kinyapina N.S. (1983). Administrativnaya politika tsarizma na Kavkaze i v Srednei Azii v XJX v. Voprosy istorii. N 4. Pp. 35—47.

25. Kovyazin S.V. (1998). Osnovnye napravleniya voennoi politiki Rossii na Severnom Kavkaze v XIX veke: Dis....kand. ist. nauk. Moskva.

26. Koen A. (1998). Konflikty na Kavkaze ugrozhayut interesam SShA. Rossiiskaya gazeta. 1998. 28 noyabrya.

27. Kulyugin A.I. (1994). Praviteli Rossii. Izdatel'stvo «Chuvashiya», Cheboksary.

28. Kunakova N.P. (1956). Russko-iranskie torgovye otnosheniya v kontse XVII - nachale XVIII v. In: Istoricheskie zapiski. Otv. red. A.L. Sidorov. T. 57. Izd-vo AN SSSR, Moskva.

29. Lavrov S. (2006). Gryadushchee samostoyatel'noe znachenie Rossii. Vystuplenie na X Vsemirnom Russkom Narodnom Sobore. «Vera. Chelovek. Zemlya. Missiya Rossii v KhKhI veke». Moskva, 4 aprelya 2006 g. On: Russkoe Voskresenie. URL: http://www.voskres.ru/idea/lavrov.htm

30. Musul'manskie strany u granits SNG. Institut vostokovedeniya RAN, «Kraft +», Moskva. 2002.

31. Na strazhe granits Otechestva. Istoriya pogranichnoi sluzhby. Granitsa, Moskva. 1998.

32. Noskov Yu.G. (1997). Religioznyi faktor v sisteme natsional'noi bezopasnosti. Voennyi universitet, Moskva.

33. Russko-dagestanskie otnosheniya v XVIII — nachale XIX vv.: Sb. dokumentov. Pod red. V.G. Gadzhieva i dr. Nauka, Moskva. 1988.

34. Sovetskii entsiklopedicheskii slovar'. Sovetskaya entsiklopediya, Moskva. 1983.

35. Tagaev M. (1997). Nasha bor'ba, ili povstancheskaya armiya imama. Nauka, Kiev.

Герейханов Г.П. Государственно-исламские отношения в приграничных регионах России

36. Трофимов В.К. Истоки и сущность русского национального 36.

менталитета (социально-философский анализ): Автореф. дисс.

... док. филос. наук. Екатеринбург, 2001.

37. Фадеев А.В. Экономические связи Северного Кавказа с Россией в 37. дореволюционный период // История СССР. 1957. № 1. С. 135—160.

38. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: ООО 38.

«Издательство АСТ», 2003.

39. Ходаковский Е.А. Цивилизационная безопасность и ее 39.

специфика в условиях россий-ского государства: Автореф.

дисс. ... канд. филос. наук. М., 2000.

40. Худяков М.Г. Мусульманская культура в Среднем Поволжье. 40. Казань, 1922.

41. Экштут С. Алексей Ермолов: [О ген. от инф. А. Ермолове, главно- 41. командующем войсками в Грузии, и о его участии в подавлении

Trofimov V.K. (2001). Istoki i sushchnost' russkogo natsional'nogo mentaliteta (sotsial'no-filosofskii analiz): Avtoref. diss. ... dok. filos. nauk. Ekaterinburg".

Fadeev A.V. (1957). Ekonomicheskie svyazi Severnogo Kavkaza s Rossiei v dorevolyutsionnyi period. Istoriya SSSR. N 1. Pp. 135—160. Khantington S. (2003). Stolknovenie tsivilizatsii. OOO «Izdatel'stvo AST», Moskva.

Khodakovskii E.A. (2000). Tsivilizatsionnaya bezopasnost' i ee spetsifika v usloviyakh rossiiskogo gosudarstva: Avtoref. diss. ... kand. filos. nauk. Moskva..

Khudyakov M.G. (1992). Musul'manskaya kul'tura v Srednem Povolzh'e. Kazan'.

Ekshtut S. (1994). Aleksei Ermolov: [O gen. ot inf. A. Ermolove, glavnokomanduyushchem voiskami v Gruzii, i o ego uchastii v poda-vlenii chechenskogo vosstaniya v 1825 g.]. Rodina. N 3-4. Pp. 30-35.

чеченского восстания в 1825 г.] // Родина. 1994. № 3-4. С. 30—35.

42. Bennigsen A. Mullahs, Mujahidin and Soviet Muslims. Problems of Communism. Wash., 1984. Nov.—Dec. Vol. 33.

43. Khomeini R. Islam and Revolution: Writings and Declarations of Imam Khomeini. Berkeley: Mizan Press. 1981.

STATE-MUSLIM RELATIONSHIPS IN THE BORDER REGIONS OF RUSSIA

Gaji P. Gereykhanov, Doctor of Philosophy, Professor, Department of Sociology, Psychology and Pedagogy of Federal State Institution of Higher Professional Education Moscow State Technological University "Stankin"

E-mail: GGP61@yandex.ru

The border is an essential attribute of statehood, the first line of ensuring national interests and national security. In this paper we study the interaction of the Islamic factor and the Russian state on its state border at a historically long period of time — from the creation of the Old Russian state to contemporary stage.

In Old Russian and Moscow states arose and was developed the system of public-Islamic relations that manifested in the clash interests of the political subjects at the state borders. The emergence of this system was caused first of all by the actions of the enemy, who sought to attack unexpectedly the Russian land with a view to rob and capture the population into slavery. It was threats by nomads to Russian state that contributed fundamental changes in the social and political life of the Old Russian state. These threats have accelerated the establishment of border protection system; have led to the unification of feudal principalities into a unified Russian state, as well as to the introduction of Orthodoxy as a single unifying ideology of all Slavic tribes. Character and features Border Service of Old Russia predetermined the hereinafter a system of relationships between the Russian state and the Islamic world, which was forced to reckon with this factor.

Analysis of the relationship of these subjects showed the following pattern. Firstly, the subjects of relationships, diverse on ethnic national and religious composition, during the whole social time exhibit the tendency to preserve its existence. Secondly, historically caused interaction between Russian state and the Islamic world on the border space led to the interdiffusion of these subjects, and it resulted in the appearance of common economic, political, social, military, cultural and other spheres. The third feature of public-Islamic relations is the fact that the Rus (Russia) sought to protect their territory from external threats by incorporating into its structure some parts of the Islamic world (the Khazar Khanate — Golden Horde — the Volga Bulgaria — the Khanate of Kazan — Astrakhan Khanate — Crimean Khanate, etc.). Thus, temporarily putting an end to external threats in the border area, Russia due course was acquiring them again, but not only from outside enemies, but also on the part of its own lieges. In these conditions episodic, temporary government policy towards Islam did not contribute to the strengthening of multi-religious, multi-ethnic Russian society. This period of relationship between the state and Islam was generally colonial, military. The state is not generated the genesis and development of the multi-ethnic and multiconfessional Russian society did not participate in due measure in the regulation of civilizational contacts between Orthodox and Islamic components. Moreover, the Russian state institutions have lost a key role in ensuring the security of social communities of different levels, which led, eventually, to the aggravation of public-Islamic relations.

We devote considerable attention to the contemporary Islamic factor in its impact on Russian border security, and discuss a lot of problems of politization of Russian Islam, as well as main tendencies of Islamic geopolitical centers' activities in Russian frontier areas. Social and-philosophical analysis of these circumstances has allowed us to offer some positive and negative scenarios of public-Islamic Relations in the Russian border space.

Keywords: Islam in Russia, governance, state-religious relations, public-Islamic relations, border security, terrorism.