CC BY
152
Е. А. Истомина
ВЛИЯНИЕ
МЕЖДУНАРОДНЫХ СТАНДАРТОВ СОЦИАЛЬНОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ НА ФОРМАЛИЗАЦИЮ СОЦИАЛЬНЫХ РИСКОВ В НАЦИОНАЛЬНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ
Рассматриваются международные стандарты социального обеспечения с точки зрения закрепления в них социальных рисков. Основываясь на теории самоограничения государства, автор делает вывод о существовании процесса самоограничения в сфере социального обеспечения. Ратифицируя международные договоры, устанавливающие стандарты в области социального обеспечения, государство ограничивает себя. При этом оно принимает обязательства содействовать своим гражданам в недопущении, преодолении и компенсации социальных рисков. А это обусловливает необходимость формализации данных рисков в национальном законодательстве.
Обосновывается, что формализация социальных рисков в национальном законодательстве является внутренним аспектом самоограничения государства в сфере социального обеспечения. Отдельные социальные риски закрепляются и в международных документах, в частности в документах ООН и Международной организации труда. Внешний и внутренний аспекты самоограничения государства в сфере социального обеспечения тесно взаимосвязаны. Вместе с тем если реализация тех или иных международных стандартов требует от государства существенных финансовых и организационных затрат, они могут быть восприняты не полностью, а в какой-либо части. Автор считает, что именно внутренний аспект самоограничения служит гарантией от произвола законодателя при формализации социальных рисков.
Ключевые слова: социальный риск, социальное обеспечение, формализация, международные стандарты, самоограничение государства
Глобализация означает не только усиление взаимовлияния субъектов экономической деятельности, усиление конкуренции, международной торговли, активизацию деятельности транснациональных корпораций, но и увеличение мобильности человеческих ресурсов. Последнее предполагает открытие границ для проживания и осуществления трудовой деятельности граждан на территории иностранных государств. Современные средства коммуникации допускают общение мгновенно либо в кратчайшие сроки, развитие транспортной сети делает доступными территории, недосягаемые ранее. Как следствие, углубляется взаимодействие между государствами, создаются экономические и политические объединения государств, стремящихся к взаимовыгодному сотрудничеству и одновременно к защите своих интересов, возникает необходимость гармонизации их законодательства в целях осуществления эффективной политики.
Подпадает под воздействие глобализации и право, регулирующее практически все социальные процессы. П. Е. Морозов [2012: 11] отмечает, что сквозь призму теории естественного права в условиях глобализации особое значение
должно придаваться правам человека, в частности трудовым правам. Они носят всеобщий характер и поэтому должны служить основой для принятия международных нормативных актов. Представляется, что это касается и права социального обеспечения, цель которого - регулирование общественных отношений по предупреждению, компенсации либо минимизации социальных рисков. Оно должно претерпевать глубокие изменения, не сводимые к техническим поправкам. Системы социального обеспечения уже не могут функционировать в прежнем режиме, а должны развиваться с учетом международных тенденций. Необходим поиск новых, более эффективных моделей управления социальными рисками.
Формализация социальных рисков - один из первых этапов управления ими. Принимая те или иные жизненные обстоятельства как основания социального обеспечения, государство должно выразить свою волю вовне, сделать ее доступной гражданам. Очевидно, что ни одно государство не обладает абсолютной свободой в установлении либо изменении вопросов, затрагивающих большинство населения, не учитывая возможной ответной реакции со
стороны общества. Оно должно иметь определенные ориентиры внутренней социальной политики, одновременно активно проявляя себя на международном уровне. Значимость права на социальное обеспечение подчеркивается тем, что оно рассматривается как важная составляющая права на жизнь - закрепленного Всеобщей декларацией прав человека базового, неотчуждаемого права. Если индивид не в состоянии удовлетворить свои наиболее важные потребности (даже минимальное обеспечение жизнедеятельности предполагает необходимость одеваться, питаться и т. д.), это право по сути теряет смысл. Для большинства людей основной способ обеспечения средств к существованию - получение заработка или дохода от какой-либо деятельности, но в любом обществе есть лица, которым государство и обще-
Международные стандарты социального обеспечения отразили то лучшее, гуманистическое, что было создано государствами, столкнувшимися в разные периоды своего существования с социальными рисками и с необходимостью управления ими
ство должны прийти на помощь, гарантировать возможность удовлетворения жизненно важных потребностей путем назначения пенсий, пособий, оказания социальных услуг. Э. Г. Тучкова [2008: 18] справедливо отмечает, что социальное обеспечение в значительной мере должно гарантировать право на жизнь. Более того, само пользование политическими и личными правами и свободами может быть серьезно ограничено необеспеченностью экономических и социальных прав [Права человека 2011: 185].
Взаимодействие государств в этой сфере проявляется в принятии обязательств по соответствию социального обеспечения минимальным стандартам - эталонной модели поведения, зачастую не предусматривающей альтернативы в действиях государства. Международно-правовой стандарт отражает единство требований для всех участников соответствующего международного обязательства, его цель - быть для них ориентиром, обеспечить их равные права и единообразное поведение в тех или иных обстоятельствах [Тиунов 2012: 74]. Значимость следования международным стандартам в науке уже подчеркивалась неоднократно. К примеру, И. И. Шаманаева [1999: 5] указывает, что сам факт признания общепризнанных принципов и норм международного права и между-
народных договоров Российской Федерации составной частью ее правовой системы обязывает привести законодательство о социальном обеспечении в соответствие с ними, гарантировать гражданам качество жизни на уровне международных стандартов.
Поскольку в международных отношениях участвуют государства с разным социальным строем, уровнем развития экономики, традициями, культурой, характером государственной власти, непосредственное влияние на создание норм и принципов международного права, в первую очередь в сфере прав человека, оказывает внутреннее право государств. Последние, как правило, не могут принять и согласовать такие нормы, которые противоречат их основополагающим законодательным актам [Карташ-кин 2011: 12-13]. Применительно к трудовому праву И. Я. Киселев [1999: 583] указывал, что содержание этих стандартов представляет собой концентрированное выражение опыта многих стран, плод тщательного отбора наиболее ценных норм национальных систем права. Это подчеркивает и И. В. Шестерякова [2011: 39]: международные трудовые нормы воздействуют на национальное трудовое законодательство, и это влияние взаимно, хотя изначально национальное законодательство способствовало появлению первых международных трудовых норм, а уже затем международные нормы стали оказывать влияние на него. Можно утверждать, что международные стандарты социального обеспечения также отразили то лучшее, гуманистическое, что было создано государствами, столкнувшимися в разные периоды своего существования с социальными рисками и с необходимостью управления ими.
Важной особенностью следования названным стандартам является его добровольный характер.
Во-первых, государство по своей инициативе вступает в международные организации либо принимает участие в их создании. Так, чтобы стать членом Международной организации труда (МОТ), государство должно сообщить генеральному директору Международного бюро труда о формальном принятии на себя обязательств, вытекающих из Устава МОТ. Содружество Независимых Государств (СНГ) было создано совместным решением государств постсоветского пространства, зафиксированным в Соглашении о создании СНГ. Тем самым государства показывают готовность координировать свои действия с иными субъектами международного права.
Во-вторых, ратифицируя международные нормативные акты, закрепляющие общепризнанные принципы и нормы международного
права, заключая двусторонние и многосторонние соглашения по тем или иным вопросам (в том числе в сфере социального обеспечения), государства обязуются внедрять у себя правовые нормы, содержащиеся в них. Такой шаг делается обычно с учетом уровня развития экономики и общества, может предполагать постепенное введение новых правил, однако не меняет главного: государство добровольно принимает на себя обязательства помогать гражданам в недопущении, преодолении, компенсации социальных рисков. Названные обязательства могут проявиться как дополнительные ограничения либо расходы. Устанавливаются определенные рамки, которым надо следовать, а международные организации осуществляют контроль за исполнением обязательств. Например, государство, ратифицировавшее конвенцию МОТ, ежегодно должно представлять доклад, информирующий Международное бюро труда о деятельности, направленной на эффективное применение ее положений. И даже рекомендательные акты характеризуются учеными как пожелания, предложения государствам ввести соответствующие нормы в национальное законодательство, как источники, содержащие материал для ориентации в мировом опыте, возможные модели для совершенствования национального законодательства [Киселев 1999: 459].
Немаловажно, что государства должны добросовестно исполнять принятые на себя обязательства. К примеру, такое принципиальное положение содержится в ст. 2 Устава ООН, и оно направлено на обеспечение всем членам ООН прав и преимуществ, вытекающих из принадлежности к Организации. Ратификация государством нормативного документа означает принятие ценностей, закрепленных в нем, выражение готовности следовать им путем проведения соответствующей политики, последовательного совершенствования своего законодательства.
Можно констатировать, что государство в рассматриваемых случаях ставит себя в ситуацию ограничения, а добровольный характер таких действий указывает на наличие процесса самоограничения в сфере социального обеспечения. Традиционно в правовой науке самоограничение обосновывается взаимодействием государства и общества, государства и права. По словам ученых, истоки «вечного конфликта» власти и народа обусловлены таким имманентным свойством публичной власти, как стремление к безграничности, абсолютности. Государственная власть в правовом государстве должна опираться как на универсальные потребности граждан, так и на общедемократические свойства политического устройства, ограничи-
вая свое стремление к абсолютизации ради общественного блага, поддерживая законность и правопорядок [Романчук, Нифантьев 2015: 132, 134]. Что же касается права, то оно, утверждая начала справедливости, защищая интересы человека, также не всегда находится в согласии с притязаниями и устремлениями власти. Это внешний социальный фактор, который способен свести власть к социально оправданным величинам, снять крайние, социально опасные, разрушительные проявления власти [Чернов 2008: 15]. Создавая нормы права, государство вводит свою деятельность, стремление к разви-
Принятие на себя обязательств по внедрению
минимальных стандартов социального обеспечения в правовую систему страны есть самоограничение государства в этой сфере
тию в определенные обществом рамки. Некоторые исследователи выделяют и такой аспект ограничения государственной власти, как связанность универсальными стандартами, выраженными в международных соглашениях [Филиппова 2006: 14].
Поэтому можно утверждать, что принятие на себя обязательств по внедрению минимальных стандартов социального обеспечения в правовую систему страны есть самоограничение государства в этой сфере. Сам факт, что государство добровольно становится членом международных организаций, принимает на себя определенные обязательства, свидетельствует о том, что здесь речь идет не столько об ограничении, сколько о самоограничении произвольного управления социальными рисками. При этом государство не отказывается от части своего суверенитета, и грань между международным и внутренним правом не стирается. У каждой из этих правовых систем своя природа, свои сфера и механизм действия, объект регулирования. Углубляется взаимодействие двух правовых систем [Лушни-кова, Лушников 2009: 259].
Международные стандарты социального обеспечения могут носить общий характер, т. е. только закреплять право на социальное обеспечение. В таком виде они существуют в наиболее важных программных документах. Частью 3 ст. 22 Всеобщей декларации прав человека установлено право каждого как члена общества на социальное обеспечение и на осуществление необходимых для поддержания его достоинства и для свободного развития его личности прав в экономической, социальной
и культурной областях посредством национальных усилий и международного сотрудничества, согласуясь со структурой и ресурсами каждого государства. Международным пактом об экономических, социальных и культурных правах признано право каждого человека на социальное обеспечение, включая социальное страхование. МОТ в силу своей специализации уделяет больше внимания стандартам в этой сфере. Отметим, что если с момента создания МОТ ее акты касались лишь вопросов социального страхования трудящихся (в качестве примера можно привести принятую в 1933 г. Конвенцию МОТ № 37 о страховании на случай инвалидности в промышленности), то после окончания Второй мировой войны вектор ее деятельности в этой части был скорректирован - необходимость единства, солидаризации общества, стремление к идеалам социальной справедливости были закреплены в Филадельфийской декларации, принятой на Генеральной конференции МОТ 10 мая 1944 г. К основным направлениям деятельности (МОТ подчеркнула, что эти принципиальные положения должны распространяться на всех людей) были отнесены расширение социального обеспечения, способного предоставить основной доход всем нуждающимся и полный доступ к медицинскому обслуживанию; защита благосостояния детей и матерей; защита жизни и здоровья всех трудящихся на всех работах; обеспечение необходимого питания, жилищ и возможностей в сфере отдыха и культуры.
Универсальность названных категорий, необходимость максимального охвата ими всего населения проявилась в разработке ряда других конвенций и рекомендаций МОТ. Уже в 1944 г. была принята Рекомендация МОТ № 67 об обеспечении дохода, а в 1952 г. - Конвенция МОТ № 102 о минимальных нормах социального обеспечения (далее - Конвенция МОТ № 102), которая оценивается как наиболее значимый ориентир в этой сфере.
Один из последних документов - принятая в 2012 г. Рекомендация МОТ о минимальных уровнях социальной защиты - зафиксировала стремление государств к созданию цельных систем основных социальных гарантий, которые призваны обеспечить предотвращение или сокращение масштабов бедности, незащищенности и социальной изоляции. В названной Рекомендации нашли отражение основные ориентиры, касающиеся установления и поддержания минимальных уровней социальной защиты как основополагающего элемента национальных систем социального обеспечения; соблюдения минимальных уровней социальной защиты при
расширении охвата населения социальным обеспечением, которые бы последовательно гарантировали более высокие уровни социального обеспечения для максимального количества людей с учетом разработанных МОТ стандартов. Ф. Буайа указывает, что социальная защита не только повышает производительность, но и содействует социальной стабильности, позволяет добиваться меньшей раздробленности общества, снижать число социальных конфликтов и уменьшать различия между социальными классами. Минимальные стандарты социальной защиты гарантируют, что общества становятся более справедливыми, причем у каждого человека есть доступ к основным социальным услугам [Международные и российские нормы 2013: 14-15].
На региональном уровне базовое право на социальное обеспечение закреплено в первую очередь в Европейской социальной хартии: каждый, кто не обладает достаточными средствами, имеет право на социальную и медицинскую помощь. В развитие названного документа в 1964 г. был принят Европейский кодекс социального обеспечения, согласно которому одной из задач социальной программы Совета Европы является поощрение всех ее членов к дальнейшему развитию их систем социального обеспечения. Кодекс должен предоставлять социальное обеспечение на более высоком уровне по сравнению с минимальными стандартами в этой сфере, закрепленными Конвенцией МОТ № 102. Разработка Кодекса велась исходя из положений названной Конвенции, и он во многом воспроизводит ее структуру, основные термины, определения, условия назначения выплат. В то же время отмечается, что Совет Европы ставил целью адаптацию этих положений, делая их не настолько «легкими» и «достижимыми» для законодательных систем европейских государств, учитывая более высокий уровень их развития [ВигЬап 1985: 96].
Значительные обязательства нашего государства в сфере социального обеспечения отражены в актах, принятых в рамках СНГ, что обусловлено общим прошлым государств, учредивших эту организацию, и необходимостью гарантировать социальные права граждан, проживающих на постсоветском пространстве. Хартия социальных прав и гарантий граждан независимых государств (утверждена Межпарламентской ассамблеей государств-участников СНГ 29 октября 1994 г.) закрепила за лицами, проживающими на их территориях, право на полное социальное обеспечение, в том числе пенсионное обеспечение в старости, в случае утраты трудоспособности, при потере кормильца, в других предусмо-
тренных национальным законодательством случаях независимо от того, на территории какого государства приобретено право на пенсионное обеспечение, а также выплату государственных пособий семьям с детьми.
18 апреля 2007 г. решением Межгосударственного совета ЕврАзЭС № 335 была утверждена Концепция согласованной социальной политики, которая направлена на решение различных задач в социально-экономической сфере, в частности на обеспечение достойного уровня и качества жизни населения; преодоление бедности; усиление социальной защиты и поддержки наиболее уязвимых слоев населения. В качестве одного из основных принципов согласованной социальной политики государств-членов ЕврАзЭС была закреплена социальная, экономическая, правовая защита и поддержка женщин, семей, детей, молодежи, лиц пожилого возраста, инвалидов и иных социально уязвимых категорий населения.
Более предметные обязательства предусматриваются в специальных документах. В первую очередь они касаются условий возникновения права на социальное обеспечение. Так, некоторые социальные риски получили закрепление уже на уровне актов, принимаемых ООН. Конвенцией ООН о правах инвалидов установлено, что к инвалидам относятся лица с устойчивыми физическими, психическими, интеллектуальными или сенсорными нарушениями, которые при взаимодействии с различными барьерами могут мешать их полному и эффективному участию в жизни общества наравне с другими.
Достаточно большое внимание социальным рискам (или, согласно используемой в данных актах терминологии, «охватываемым случаям») уделяется в конвенциях и рекомендациях МОТ. К примеру, объектом пристального внимания МОТ является социальный риск нетрудоспособности, вызванный трудовым увечьем либо профессиональным заболеванием, а также - для членов семьи - в связи со смертью от указанных причин. В Конвенции МОТ № 102 (это положение воспроизводится и в Европейском кодексе социального обеспечения) закреплено, что к таким случаям относятся болезненное состояние; нетрудоспособность, влекущая за собой временную утрату заработка; полная либо (при определенных условиях) частичная потеря способности зарабатывать на жизнь, имеющая постоянный характер, соответствующая степень потери физической полноценности; утрата средств к существованию вдовой или детьми в результате смерти кормильца (производный социальный риск). Основное условие - названные состояния должны быть вызваны именно несчастным слу-
чаем на производстве или установленным профессиональным заболеванием.
В национальном законодательстве могут быть предусмотрены особые социальные риски. Например, в универсальных и европейских нормативных актах о правах человека не закрепляются социальный риск нетрудоспособности вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС, а также социальное обеспечение в рамках его минимизации. Безусловно, международное сообщество не оставляет этот вопрос без внимания. В частности, Генеральная Ассамблея ООН выразила беспокойство воздействием на жизнь и здоровье людей катастрофы в Чернобыле, в особенности состоянием здоровья детей, которые пострадали и продолжают страдать от воздействия повышенной радиации, а также могут пострадать от отдаленных последствий радиации. Ассамблея призвала все государства, межправительственные и неправительственные организации, деловые и научные круги и отдельных лиц в координации с деятельностью ООН и в сотрудничестве с ней оказывать надлежащую поддержку и помощь наиболее пострадавшим в результате этой аварии (Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН от 21 декабря 1990 г. «Международное сотрудничество в деле смягчения последствий аварии на Чернобыльской атомной электростанции»). Подробная регламентация названного риска и способов его компенсации была отражена в документах СНГ, а также в законодательстве Российской Федерации.
Признавая те или иные жизненные обстоятельства социальными рисками, государство принимает на себя обязательство осуществлять социальное обеспечение людей, пострадавших от них. В связи с этим организуется система управления социальными рисками, включающая в себя комплекс мероприятий: создание специализированных структур, осуществляющих управленческую деятельность, разработку процедур прогнозирования частотности проявления тех или иных рисков, выделение финансовых ресурсов на их компенсацию и минимизацию, профилактику наступления и др. В рамках такой системы государство гарантирует управомоченным лицам материальные и нематериальные компенсации в виде пенсий, пособий, социальных услуг и пр.
Следует отметить, что конструкция самоограничения как добровольного принятия на себя обязательств государством не встречает единодушной поддержки в правовой науке. Например, И. И. Лукашук [2005: 47-48] критикует авторов, утверждающих, что международная норма обязывает лишь постольку, поскольку такова воля государства (будучи «абсолютно
свободной», воля может изменяться). Признание за международным правом обязательной силы, как пишет ученый, определяется потребностями жизни международного сообщества, коренными интересами государств. Правовое регулирование международных отношений он называет абсолютной необходимостью, придание международному праву юридической обязательной силы - неизбежностью.
Однако принятие международных стандартов - лишь внешний аспект процесса самоограничения. Г. С. Лаптев называет еще и внутренний аспект, получивший отражение в первую очередь в Конституции РФ, обязывающей законодателя устанавливать основания, условия, виды социального обеспечения с учетом важнейших конституционных принципов - равенства, справедливости, запрета придания обратной силы закону, ухудшающему правовое положение граждан, и др. [Лаптев 2011: 21]. Этот аспект проявляется в нормах законодательства, в основе которого лежит ст. 39 Конституции РФ, закрепляющая гарантии социального обеспечения.
Внешнее и внутреннее в процессе самоограничения государства в сфере социального обеспечения тесно взаимосвязаны. Поскольку реализация стандартов в данной сфере требует от государства немалых финансовых и организационных затрат, допускается воспринимать эти стандарты не полностью, а в какой-либо части. Так случилось с Европейской социальной хартией, которую наша страна ратифицировала частично, приняв на себя обязательство по п. 1 ст. 12 создать или поддерживать систему социального обеспечения, не принимая требований, зафиксированных в пп. 2 и 3 этой статьи: поддерживать ее на удовлетворительном уровне, требуемом для ратификации Европейского кодекса социального обеспечения; а также добиваться постепенного подъема системы социального обеспечения на более высокий уровень. Как справедливо отметила Ю. В. Васильева [2010: 177], ратифицированное положение не содержит правил иных, чем уже предусмотренные законодательством Российской Федерации, и не требует внесения изменений в законы. Равно и их реализация не влечет за собой дополнительных расходов из федерального бюджета. Таким образом, налицо осторожный подход государства к усилению самоограничения в сфере социального обеспечения.
Формализация социальных рисков в нормах национального права имеет некоторые особенности. Основания социального обеспечения сформулированы в общем виде, что позволяет развивать их в национальном законодательстве
с учетом интересов государства. К примеру, Р. Н. Жаворонков [2014: 69, 72] отмечает, что Конвенции о правах инвалидов соответствует любое понятие инвалидности, если в качестве одного из элементов этого понятия признается существование социальных барьеров, с которыми сталкиваются люди в связи с нарушением здоровья. Он делает справедливый вывод о том, что закрепленное в нормах Федерального закона «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации» определение инвалида как лица, имеющего нарушение здоровья со стойким расстройством функций организма, обусловленное заболеваниями, последствиями травм или дефектами, приводящее к ограничению жизнедеятельности и вызывающее необходимость его социальной защиты, названному стандарту вполне соответствует.
Иное дело - социальный риск старости. Согласно Рекомендации МОТ № 67 «Об обеспечении дохода» минимальный возраст, с которого можно обращаться за пособием по старости, должен быть установлен не более чем в 65 лет для мужчин и 60 лет для женщин. В Конвенции МОТ № 102 это положение получило некоторое развитие: установленный возраст не должен превышать 65 лет, однако может быть определен более высокий возрастной предел с учетом работоспособности пожилых лиц в соответствующей стране. Как известно, в нашей стране общий пенсионный возраст закреплен на уровне 55 лет для женщин и 60 лет для мужчин. Полемика вокруг повышения пенсионного возраста все продолжается, усиливаясь в периоды экономических сложностей и затихая в более благополучное время и в периоды, приближенные к знаковым мероприятиям. Представители власти регулярно выступают за повышение пенсионного возраста россиян. С 2017 г. начал постепенно увеличиваться пенсионный возраст лиц, замещающих должности государственной гражданской, муниципальной службы и др. (Федеральный закон от 23 мая 2016 г. № 143-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части увеличения пенсионного возраста отдельным категориям граждан»).
Международные стандарты позволяют ужесточать основание пенсионного обеспечения по старости, однако здесь, как представляется, срабатывает и внутреннее самоограничение. Общество единодушно отстаивает установленный пенсионный возраст и выступает против его повышения, пусть даже постепенно и в отдаленной перспективе. Позицию граждан разделяют и ученые. Так, М. Л. Захаров справедливо указывает, что установление в России более низко-
го пенсионного возраста, чем в других странах (во Франции - 62 года, в Дании - 67 лет и т. д.), не означает, что необходимо его незамедлительное повышение. Такой возраст полностью соответствует достаточно низкой продолжительности жизни в стране. В России низкий хронологический пенсионный возраст, определяемый по числу полных прожитых лет. Однако биологический пенсионный возраст, определяемый по различным показателям, характеризующим состояние здоровья человека, низким признать нельзя. Для мужчин он высокий и станет низким лишь тогда, когда продолжительность жизни в стране, в том числе время предстоящей жизни на пенсии, приблизится к европейской, а стандартный пенсионный возраст останется тем же [Международные и российские нормы 2013: 206-207].
Представляется, что именно внутреннее самоограничение не допускает произвола законодателя при формализации социальных рисков. При этом государство и общество не являются антагонистами. Н. М. Марченко [2008: 61] отмечает, что общество как основа и социальное содержание государства, будучи первичным, и государство как политико-правовая форма
организации общественной жизни, будучи вторичным, выступают в отношениях друг с другом не как пассивные объекты, а как активные уравновешивающие и сдерживающие друг друга субъекты. В этом смысле внутреннее самоограничение оказывается не менее значимым, чем внешнее. В вышеуказанном случае интересы государства оказались прямо противоположны интересам общества. Тем не менее возникшее противоречие придется разрешить, и сделать это необходимо посредством права.
Можно сделать вывод о том, что в сфере социального обеспечения существует процесс самоограничения государства, включающий в себя внутренний и внешний аспекты. Не умаляя значения научных взглядов на самоограничение государства в иных областях, отметим, что в сфере социального обеспечения самоограничение имеет особое значение, поскольку пользование государством большей, чем необходимо, свободой неминуемо приведет к стремлению не просто эффективно расходовать, а экономить средства, необходимые для социального обеспечения. Это в свою очередь снизит уровень защищенности наиболее уязвимых категорий населения от социальных рисков.
Список литературы
Burban J.-L. Le Conseil de l'Europe. P., Presses Universitaires de France, 1985. 125 p.
Васильева Ю. В. Российское и международное законодательство о социальном обеспечении: проблемы и перспективы взаимодействия // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2010. № 4. С. 175-178.
Жаворонков Р. Н. Правовое регулирование труда и социального обеспечения инвалидов в Российской Федерации: дис. ... д-ра юрид. наук. М.: Московский гос. юрид. ун-т им. О. Е. Кутафина, 2014. 495 с.
Карташкин В. А. Права человека: международная защита в условиях глобализации. М.: Норма, Инфра-М, 2011. 288 с.
Киселев И. Я. Сравнительное и международное трудовое право: учеб. для вузов. М.: Дело, 1999. 728 с.
Лаптев Г. С. Международные стандарты социального обеспечения: дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург: Изд. дом «Уральская гос. юрид. акад.», 2011. 224 с.
Лукашук И. И. Международное право. Общая часть: учеб. М.: Волтерс Клувер, 2005. 432 с.
Лушникова М. В., Лушников А. М. Курс права социального обеспечения. М.: Юстицинформ, 2009. 656 с.
Марченко М. Н. Соотношение гражданского общества и государства: вопросы теории // Журнал российского права. 2008. № 10. С. 52-64.
Международные и российские нормы пенсионного обеспечения: сравнительный анализ / отв. ред. Э. Г. Тучкова, Ю. В. Васильева. М.: Проспект, 2013. 440 с.
Морозов П. Е. Современные тенденции развития зарубежного трудового законодательства в условиях глобализации: моногр. М.: Проспект, 2012. 256 с.
Права человека: учеб. / отв. ред. Е. А. Лукашева. М.: Норма, Инфра-М, 2011. 560 с.
Романчук И. С., Нифантъев С. Ю. Самоограничение государственной власти в правовом государстве // Вестник Тюменского государственного университета. Социально-экономические и правовые исследования. 2015. Т. 1. № 4. С. 131-137.
Тиунов О. И. Роль международно-правовых стандартов в регулировании взаимодействия международного и национального права // Журнал российского права. 2012. № 12. С. 69-83.
Тучкова Э. Г. Право человека на жизнь и его гарантии в сфере социального обеспечения // Право человека на жизнь и его гарантии в сфере труда и социального обеспечения: материалы междунар. науч.-практ. конф. / под ред. К. Н. Гусова. М.: Проспект, 2008. С. 15-23.
Филиппова И. С. Концепции ограничения государственной власти: теоретико-правовое исследование: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Н. Новгород: Нижегородский гос. ун-т им. Н. И. Лобачевского, 2006. 32 с.
Чернов С. Н. Естественное и позитивное право о самоограничении власти // Ученые записки Петрозаводского государственного университета. 2008. № 1. С. 7-17.
Шаманаева И. И. Вопросы соотношения российского законодательства о социальном обеспечении с международными актами о правах человека: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург. Изд. дом «Уральская гос. юрид. акад.», 1999. 23 с.
Шестерякова И. В. Международные трудовые нормы и трудовое право России: их соотношение и коллизии: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М.: Московская гос. юрид. акад. им. О. Е. Кута-фина, 2011. 55 с.
Елена Александровна Истомина - кандидат юридических наук, доцент кафедры социального права Уральского института управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ (Екатеринбург). 620144, Россия, Екатеринбург, ул. 8 Марта, д. 66. E-mail: [email protected].
The Impact of International Social Security Standards on Formalization of Social Risks in National Legislation
The article deals with the international standards of social security from the position of stipulation of social risks in them. On the basis of the state self-limitation theory, the author concludes that there exists a process of self-limitation in the field of social security. By ratification of international treaties establishing standards in the field of social security, a state limits itself. Thereby the state makes a commitment to support its citizens in prevention, overcoming, and compensation of social risks. It demands from the state to formalize the social risks in the national legislation.
It is proved that formalization of social risks in national legislation is an inner aspect of the self-limitation process in the field of social security. Some social risks might be also stipulated in international documents, in particular, in the UN and the International Labour Organization instruments. Both internal and external aspects of the self-limitation process in the field of social security are in close interrelation. At the same time, implementation of certain international standards entails significant financial and organizational budget expenditures, therefore such standards can be implemented in part. From the author's point of view, it is the internal aspect of self-limitation that serves as a guarantee from arbitrariness of a legislator in formalization of social risks.
Key words: social risk, social security, formalization, international standards, self-limitation of state
References
Burban J.-L. Le Conseil de l'Europe. Paris, Presses Universitaires de France, 1985. 125 p.
Chernov S. N. Estestvennoe i pozitivnoe pravo o samoogranichenii vlasti [Natural and Positive Law on Self-Limitation of Authority], Uchenye zapiski Petrozavodskogo gosudarstvennogo universiteta, 2008, no. 1, pp. 7-17.
Filippova I. S. Kontseptsii ogranicheniya gosudarstvennoi vlasti: teoretiko-pravovoe issledovanie: avtoref. dis.... kand. yurid. nauk [Conceptions of Limitation of State Authority: a Theoretical-Law Study: an author's summary of a candidate of juridical sciences thesis]. Nizhnii Novgorod, Nizhegorodskii gos. un-t im. N. I. Lobachevskogo, 2006. 32 p.
Kartashkin V. A. Prava cheloveka: mezhdunarodnaya zashchita v usloviyakh globalizatsii [Human Rights: International Protection in the Conditions of Globalization]. Moscow, Norma, Infra-M, 2011. 288 p.
Kiselev I. Ya. Sravnitel'noe i mezhdunarodnoe trudovoe parvo: ucheb. dlya vuzov [Comparative and International Labour Law: a textbook for higher schools]. Moscow, Delo, 1999. 728 p.
Laptev G. S. Mezhdunarodnye standarty sotsial'nogo obespecheniya: dis. ... kand. yurid. nauk [International Standards of Social Security: a candidate of juridical sciences thesis]. Ekaterinburg, Izd. dom «Ural'skaya gos. yurid. akad.», 2011. 224 p.
Lukasheva E. A. (ed.) Prava cheloveka: ucheb. [Human Rights: a textbook]. Moscow, Norma, Infra-M, 2011. 560 p.
Lukashuk I. I. Mezhdunarodnoe pravo. Obshchaya chast': ucheb. [International Law. The General Section: a textbook]. Moscow, Volters Kluver, 2005. 432 p.
Lushnikova M. V., Lushnikov A. M. Kurs prava sotsial'nogo obespecheniya [A Course of Social Security Law]. Moscow, Yustitsinform, 2009. 656 p.
Marchenko M. N. Sootnoshenie grazhdanskogo obshchestva i gosudarstva: voprosy teorii [Correlation between Civil Society and State: Theoretical Matters], Zhurnal rossiiskogo prava, 2008, no. 10, pp. 52-64.
Morozov P. E. Sovremennye tendentsii razvitiya zarubezhnogo trudovogo zakonodatel'stva v usloviyakh globalizatsii: monogr. [The Modern Tendencies of Development of Foreign Labour Legislation in Conditions of Globalization: a monograph]. Moscow, Prospekt, 2012. 256 p.
Romanchuk I. S., Nifant'ev S. Yu. Samoogranichenie gosudarstvennoi vlasti v pravovom gosudarstve [Self-Limitation of State Authorities in a Rule-of-Law State], Vestnik Tyumenskogo gosudarstvennogo universiteta. Sotsial'no-ekonomicheskie i pravovye issledovaniya, 2015, vol. 1, no. 4, pp. 131-137.
Shamanaeva I. I. Voprosy sootnosheniya rossiiskogo zakonodatel'stva o sotsial'nom obespechenii s mezhdunarodnymi aktami o pravakh cheloveka: avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk [The Matters of Correlation between the Russian Legislation on Social Security and International Human Rights Instruments: an author's summary of a candidate of juridical sciences thesis]. Ekaterinburg, Izd. dom «Ural'skaya gos. yurid. akad.», 1999. 23 p.
Shesteryakova I. V. Mezhdunarodnye trudovye normy i trudovoe pravo Rossii: ikh sootnoshenie i kollizii: avtoref. dis. . d-ra yurid. nauk [International Labour Rules and the Russian Labour Law: Their Correlation and Collisions: an author's summary of a doctor of juridical sciences thesis]. Moscow, Moskovskaya gos. yurid. akad. im. O. E. Kutafina, 2011. 55 p.
Tiunov O. I. Rol' mezhdunarodno-pravovykh standartov v regulirovanii vzaimodeistviya mezhdunarod-nogo i natsional'nogo prava [The Role of International-Law Standards in Regulating Interrelation of International and National Law], Zhurnal rossiiskogo prava, 2012, no. 12, pp. 69-83.
Tuchkova E. G., Vasil'eva Yu. V. (eds.) Mezhdunarodnye i rossiiskie normy pensionnogo obespecheniya: sravnitel'nyi analiz [International and Russian Regulations Concerning Provision of Pensions: a Comparative Analysis]. Moscow, Prospekt, 2013. 440 p.
Tuchkova E. G. Pravo cheloveka na zhizn'i ego garantii v sfere sotsial'nogo obespecheniya [The Right of a Man to Life and its Guaranties in the Field of Social Security]. Gusov K. N. (ed.) Pravo cheloveka na zhizn' i ego garantii v sfere truda i sotsial'nogo obespecheniya: materialy mezhdunar. nauch.-prakt. konf. [The Right of a Man to Life and its Guaranties in the Field of Social Security: materials for an international scientific and practical conference]. Moscow, Prospekt, 2008, pp. 15-23.
Vasil'eva Yu. V. Rossiiskoe i mezhdunarodnoe zakonodatel'stvo o sotsial'nom obespechenii: problemy i perspektivy vzaimodeistviya [Russian and International Legislation on Social Security: the Problems and perspectives of Interrelation], Vestnik Permskogo universiteta. Yuridicheskie nauki, 2010, no. 4, pp. 175-178.
Zhavoronkov R. N. Pravovoe regulirovanie truda i sotsial'nogo obespecheniya invalidov v Rossiiskoi Federatsii: dis.... d-rayurid. nauk [Legal Regulation of Labour and Social Security of Disabled Peoples in the Russian Federation: a doctor of juridical sciences thesis]. Moscow, Moskovskii gos. yurid. un-t im. O. E. Kutafina, 2014, 495 p.
Yelena Istomina - candidate of juridical sciences, associate professor of the Department of Social Law at the Ural Institute of Management, Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (Yekaterinburg). 620144, Russian Federation, Yekaterinburg, 8 Marta str., 66. E-mail: [email protected].
Дата поступления в редакцию / Received: 21.07.2017
Дата принятия решения об опубликовании / Accepted: 20.10.2017
