CC BY
25
Исторические науки
УДК 316.73
ВЛИЯНИЕ ИГОРНОЙ КУЛЬТУРЫ НА ЕВРОПЕЙСКОЕ МЕБЕЛЬНОЕ ПРОИЗВОДСТВО В XVII-XIX ВВ.
А.И. Кожухарь, Иркутский областной Дом народного творчества (Иркутск, Россия),
e-mail: [email protected]
Аннотация. В статье рассматривается возникновение новых типов мебели, предназначенных специально для карточной игры, использование карточной символики в мебельном дизайне и трансформация интерьера в процессе распространения игорной культуры в Европе в XVII-XIX вв.
Ключевые слова: азартные игры, игральные карты, культурное влияние, мебель, интерьер, Европа.
INFLUENCE OF GAMBLING CULTURE ON EUROPEAN FURNITURE MANUFACTURING IN THE 17TH-19TH CENTURIES
A.I. Kozhukhar, Irkutsk Regional House of Folk Art (Irkutsk, Russia)
Abstract. The article considers appearance of new furniture types intended specially for card games; using of playing card symbols in furniture design; and transformation of living space during the process of gambling culture spreading in Europe in the 17th-19th centuries.
Keywords: gambling, playing cards, cultural influence, furniture, interior, Europe.
К XVII в. игорная культура в Европе сформировалась как важный элемент социальных практик. Неосведомленность в модных играх воспринималась как недостаток хороших манер; такой человек считался неподходящим для общения [2, p. 92]. Вместе с тем, бытовало мнение, что по-настоящему благородный человек никогда не играет исключительно ради выигрыша, а делает это для того, чтобы показать свое безразличие к деньгам и независимость от них. В частности, обман в игре трактовался как социальная неполноценность человека, указывающая на его неумеренную жажду обогащения [3, p. 100]. Умение (или, наоборот, неумение) поддержать игру могло стать исчерпывающей социальной характеристикой. Естественно, что со временем игорная культура стала оказывать влияние на многие аспекты жизнедеятельности.
Так, распространение и быстрая популяризация карточных игр в Европе привели к появлению новых идей, развивавшихся в течение XVII-XIX вв. в декоративно-прикладном искусстве и мануфактурном производстве. Карточная тематика активно проникала в роспись фарфора, скульптуру малых форм, ювелирное дело, изготовление специальных игорных аксессуаров (шкатулок для карт, фишек для игры, подносов и т.д.). Не осталось без этого влияния и изготовление мебели. Причем, помимо чисто декоративного, оформительского использования карточной символики, были и более существенные проявления такого влияния. В частности, возникновение новых типов мебели, предназначенных специально для игры.
Первые карточные столы появляются в конце XVII в. [2, p. 92], а в течение следующего столетия они приобретают повсеместное распространение в домах высших сословий и среднего класса. В то же время, еще одним существенным фактором оказалась сама планировка жилищ - длинные узкие комнаты, пространство в которых легко загромождалось и требовало тщательного подбора предметов по форме и габаритам, стимулировали хозяев приобретать раскладную, многофункциональную мебель. Складные карточные столы вполне отвечали этой задаче. К 1750-м гг. в некоторых регионах включение подобных столов в ассортимент уже было одним из условий, выполняемых мебельщиками для вступления в гильдии [1, p. 37].
Одни из наиболее типичных предметов такого рода - трансформирующиеся столы, производившиеся известными мастерами Абрахамом Рентгеном (1711-1793) и его сыном Давидом (1743-1807), сохранившиеся в ряде музейных собраний. Нужно отметить, что работы Рентгена-отца поступали и в Россию (подробнее об обоих мастерах и разнообразии их работ см. [4]). Показательный пример многофункционального стола работы Абрахама Рентгена 1750-1760-х гг. имеется в собрании Музея Виктории и Альберта (Victoria & Albert Museum, Inv. W.2:1,2-1966). Он имеет подъемную крышку, под которой в скрытом углублении находятся ящики для письменных принадлежностей. Таким образом, в закрытом виде он представляет собой консоль, которую можно разместить у стены; с поднятыми ящиками он превращается в бюро; а если раскрыть крышку на обе стороны - получается ломберный стол. В Музее Метрополитен есть также достаточно наглядный образец той степени функциональности, которую могли запрашивать заказчики. Этот стол работы Рентгена-сына 1780-1783 гг. (The Metropolitan Museum of Art, Inv. 2007.42.1a-e, .2a-o,aa-nn). Он также может служить консолью или письменным столом, но помимо этого он имеет еще несколько столешниц, которые «листаются» как страницы книги, и среди них можно выбрать поверхность для игры в карты, нарды или шахматы.
Однако, наряду с тем, что планировка жилищ стимулировала производство специфической мебели, игорная культура оказывала встречное влияние на обустройство дома, т.е. не только на появление отдельных предметов мебели, но и на комплексную эволюцию интерьера. В гостиных появлялись игорные уголки, а иногда (в более богатых и просторных домах) для игры выделялись целые комнаты. В качестве примера специального жилого помещения, отводимого для игорных целей, можно привести реконструированную в Музее Метрополитен так называемую «комнату из Бордо». Она датирована концом XVIII в. и предназначалась для приватных ужинов и карточной игры (The Metropolitan Museum of Art, Inv. 43.158.1). Относительно представленной в ней игорной мебели исследователи отмечают, что хотя размер карточного стола тесно сближал игроков, все же ножки и скругленные углы, предназначенные для размещения подсвечников, выступали ограничителями, предотвращая возможность подглядывать друг другу в карты и жульничать [3, p. 100].
Кроме того, в интерьерах подобных комнат часто имелся стул, выделяющийся среди остальных тем, что он располагался вперед спинкой с поперечным подлокотником на ней и имел сиденье, как пишут, в форме седла. Такой стул служил особым местом для следящего за игрой во избежание шулерства. В цитируемом издании отмечается, что сиденья для подобных стульев делали разного дизайна сообразно полу сидящего [Ibid]. Стоит попутно отметить, что существовал схожий тип мебели - стул для коленопреклонения при молитве. На первый взгляд, разница между ними минимальна и фактически ограничивается тем, был ли предмет интегрирован в спальный или предназначенный для игорной комнаты гарнитур.
Тем не менее, их не следует путать. Пример французского молитвенного стула конца XVIII в. имеется в собрании Бостонского музея изящных искусств (Museum of Fine Arts, Boston, Inv. 53.2092). Он также имеет высокую спинку с поперечным подлокотником на ней, однако предназначение ее иное: молящийся опирался на нее руками, а коленями - на сиденье.
Что касается декора карточной мебели, то можно выделить два новаторских подхода к ее оформлению.
С одной стороны, вполне традиционные и регулярно используемые декоративные элементы могли приобретать дополнительную функциональность, служа игорным целям. Так, например, в собрании Музея Метрополитен есть стол, созданный во второй половине 1850-х гг. Теофилом Хансеном для интерьеров дворца Тодеско (The Metropolitan Museum of Art, Inv. 1982.168a,b). Столешница, как полагают исследователи, приобретенная для него, изготовлена ранее во флорентийской мастерской в технике pietra dura (или «флорентийская мозаика», формирование рисунка на поверхности с помощью инкрустации полированными поделочными, а иногда и драгоценными камнями). В данном случае поверхность стола украшена восемью букетами, каждый из которых, предположительно, маркирует места, сидящих за столом игроков [2, p. 238]. При этом исследователи отмечают парадоксальность: порой богатый декор функциональных элементов оставался, фактически, невидим для игроков. Например, уже упоминавшиеся скругленные углы карточных столиков могли быть изысканно оформлены в различных техниках, и при этом во время игры скрывались располагавшимися поверх них подсвечниками [Ibid., p. 118].
С другой стороны, стала активно использоваться и собственно карточная символика. Иногда ее назначение было функциональным, например, в тех же маркировочных целях, а иногда сугубо декоративным. Образец, сочетающий оба приема, имеется в Британской королевской коллекции и является частью интерьера утренней гостиной Холирудского дворца, королевской резиденции в Шотландии (Royal Collection, Inv. 26792). Это ломберный столик, углы столешницы которого (в данном случае не скругленные) инкрустированы четырьмя тузами, отмечая место для подсвечников или иных аксессуаров, а на сукне просто в качестве украшения вышита розданная партия на троих. В качестве иллюстрации проникновения подобных предметов в Россию и восприятия самой идеи местными производителями можно отметить наиболее примечательный в смысле декора ломберный стол из собрания Эрмитажа работы российского мастера 1760-1770-х гг. (Государственный Эрмитаж, Инв. ЭРМб-2076). Его крышка имеет скругленные углы для подсвечников, а центральная часть декорирована россыпью игральных карт в технике маркетри.
Таким образом, влияние игорной культуры на дизайн карточной мебели было существенным. Оно проявлялось как в функциональном, так и в декоративном аспекте, породив новые типы мебели и оставив заметный след в прикладном искусстве. Широкий охват датировки сохранившихся материальных свидетельств говорит о том, что эти проявления закрепились в повседневности надолго (а, например, ломберные столы производятся и до сих пор). Жилое пространство подверглось заметной трансформации, и части гостиных, отведенные для игры, или специальные игорные комнаты прочно интегрировались в европейский интерьер. В целом, рассмотренные примеры, как один из возможных аспектов, показывают, что влияние игорной культуры не только на социальные практики, но и на частные, камерные проявления повседневности, на структуру домашнего быта нуждается в более пристальном изучении.
№ 9. - 2017
Литература:
1. Brinsden J. Furniture Makers in Eighteenth Century Aberdeen: an Introduction // Regional Furniture. 2004. Vol. XVIII. P. 30-48.
2. Kisluk-Grosheide, D.O., Koeppe W., Rieder W. European Furniture in the Metropolitan Museum of Art. Highlights of the Collection. New York: The Metropolitan Museum of Art; New Haven: Yale University Press, 2006. viii, 284 p.
3. Koda H., Bolton A. Dangerous Liaisons: Fashion and Furniture in the Eighteenth Century / Introduction by M. Hellman. New York: The Metropolitan Museum of Art; New Haven: Yale University Press, 2006. 128 p.
4. Koeppe W. Extravagant Inventions: The Princely Furniture of the Roentgens / Contributions by R. Baarsen et al. New York: The Metropolitan Museum of Art; New Haven: Yale University Press, 2012. xi, 291 p.
References:
1. Brinsden J. Furniture Makers in Eighteenth Century Aberdeen: an Introduction // Regional Furniture. 2004. Vol. XVIII. P. 30-48.
2. Kisluk-Grosheide D.O., Koeppe W., Rieder W. European Furniture in the Metropolitan Museum of Art. Highlights of the Collection. New York: The Metropolitan Museum of Art; New Haven: Yale University Press, 2006. viii, 284 p.
3. Koda H., Bolton A. Dangerous Liaisons: Fashion and Furniture in the Eighteenth Century / Introduction by M. Hellman. New York: The Metropolitan Museum of Art; New Haven: Yale University Press, 2006. 128 p.
4. Koeppe W. Extravagant Inventions: The Princely Furniture of the Roentgens / Contributions by R. Baarsen et al. New York: The Metropolitan Museum of Art; New Haven: Yale University Press, 2012. xi, 291 p.
— • —
Сведения об авторе:
Андрей Игоревич Кожухарь, кандидат исторических наук, ведущий специалист по изобразительному и декоративно-прикладному искусству, Иркутский областной Дом народного творчества, член редакционной коллегии ЭНЖ «Наука. Мысль» (Иркутск, Россия)
— • —
