CC BY
86
Е.А. ЕРМОЛАЕВА
ВЛАСТЬ И ЦЕРКОВЬ В ЧУВАШИИ В 20-30-е ГОДЫ XX ВЕКА
Ключевые слова: церковь, религиозная политика, декрет, православие, культ, обряды В статье рассматривается проблема взаимоотношения власти и церкви в Чувашии в 20-30-е годы XX в. Анализируются особенности проведения религиозной политики в регионе, основные положения нормативно-правовых актов, регламентирующих деятельность религиозных организаций на местах. Показано отношение чувашского населения к религиозной политике.
E.A. ERMOLAEVA STATE POWER FND CHURCH OF CHUVASHIA IN THE 20-30-th YEARS OF THE XX CENTURY
There is condered the problem of relations of power and church of Chuvashia in the 20-30th years of the XX century in the article. The peculiarities of carrying out the religious policy and. principal propositions of normative-legal rules, which regulate the activities of religious organizations are analyses. The peculiarities of behaviour of Chuvash people are shown concerning religious policy.
В настоящее время в ряде регионов наблюдаются межнациональные и межконфессиональные конфликты. Хотя Чувашия является регионом достаточно спокойным, однако и здесь отмечены случаи конфликтного и деструктивного потенциала в религиозной сфере. Это, прежде всего, выражается в распространении новых религиозных движений, сект и в участии в них молодежи. Необходимо отметить, что корни современного религиозного экстремизма находятся в тесной связи со спецификой проведения религиозной политики в годы советской власти. Исходя из этого, изучение взаимоотношения государства и церкви в 20-30-е годы XX в. представляется весьма актуальным.
Главной задачей данной статьи является стремление показать особенности реализации религиозной политики Советского государства на материалах Чувашской Республики в 20-30-е годы XX в. Нами использованы данные, извлеченные из Центрального Государственного архива Чувашской Республики, и полевые материалы, записанные автором со слов очевидцев событий тех лет. Информационная база указанных материалов является довольно ценной, так как не только позволяет решать поставленные в статье задачи, но и характеризует особенности поведения чувашского населения в отношении религиозной политики.
В январе 1918 г. появился декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви, получивший название декрета «О свободе совести» [1].
Этим декретом Церковь, спасавшая русское государство в тяжелые минуты, являющаяся для народа источником духовной жизни и основой его моральных убеждений, оказалась лишенной своего непреходящего значения. Она была низведена на уровень ниже обычного частного общества, вроде спортивного или кооперации, у нее были отняты права, свойственные даже этим частным обществам [2].
Декретом предусматривалось немедленное прекращение государственных ассигнований в пользу церкви с выдачей содержания священнослужителям всего лишь за один месяц вперед. Русское православие лишалось не только его привилегированного статуса, но и права владеть любой собственностью. Последняя норма была распространена и на другие конфессии. Собственность церкви объявлялась «народным» достоянием, а здания и предметы, предназначенные для богослужебных целей, передавались ей лишь в «пользование» [3]. Данный декрет, как и большинство первых декретов, почти не поддается оценке с юридической точки зрения. Этот документ напоминает программу максимум подпольной партии.
Одновременно с провозглашением отделения церкви от государства, закрепленным Конституцией 1918 г., подразумевавшим взаимное невмешательство сторон в жизнь друг друга, новая власть фактически провозглашает курс на целенаправленное вытеснение религии из жизни общества.
В конце 1920-х годов в религиозной политике советского государства намечается перелом. Этому способствовала экономическая ситуация, свертывание НЭПа и политическая установка на усиление классовой борьбы. Большинство историков связывает изменение данной политики с положением внутри партии и изменением общеполитического курса страны [4]. Переход к политике антирелигиозной пропаганды религии связан прежде всего с тем, что прежние антирелигиозные меры оказались недостаточны, вопреки им церковь продолжала не только существовать, но и испытывала периодическое возрождение, а также вела антисоветскую агитацию, укрывала контрреволюционеров, призывала к свержению советской власти [5].
В этой ситуации советскому правительству необходимо было выработать новые приемы и формы взаимоотношения государства и церкви.
Для рассмотрения вопросов, связанных с деятельностью религиозных организаций, была создана Постоянная комиссия по вопросам культов при Президиуме ВЦИК под председательством П.Г. Смидовича. В её состав входили представители НКВД, Наркомюста, Наркомпросса, ВЦСПС и уполномоченный ОГПУ при СНК РСФСР [6]. Такие же комиссии создавались при Президиумах ЦИКов АССР, краевых и областных исполкомах и горсоветах.
Деятельность комиссии должна была стать образцом для работы местных культовых комиссий. С момента организации комиссия старалась бороться с «перегибами» в «церковном вопросе», стремилась предотвратить грубый произвол в отношении религиозных организаций. Особая роль в её работе отводиться юристам дореволюционной школы П.А. Красикову и П.Г. Смидовичу [7].
В Чувашии такая комиссия была организована в 1927 г., а 25 марта 1930 г. на заседании Президиума ЦИК было решено создать комиссию по предварительному рассмотрению материалов о закрытии церквей под председательством А.Ф. Федорова, в составе А.В. Васильева - представителя от НКВД и М.И.Ильина - члена НК РКИ [8].
Одна из основных задач комиссии - контроль за соблюдением законодательства о культах, т.е. за исполнением постановления «О религиозных объединениях». 20 июля 1930 г. ВЦИК спустил на места специальную секретную инструкцию к постановлению «с определением прав и обязанностей всех религиозных объединений и установленном отношении к ним органов советской власти» за подписью председателя ВЦИК М.И. Калинина. В ней указывается на нарушение закона местными органами советской власти в некоторых местах и предлагается исполнительным комитетам автономных республик, краев и областей в двухмесячный срок проверить правильность изъятия молитвенных зданий из пользования верующих местными органами, произведенного без утверждения вышестоящих инстанций, страховой оценки молитвенных зданий, налогообложения и трудповинностей служителей культа [9].
Появление подобной инструкции не случайно, поскольку незаконные действия местных властей при закрытии церквей и начислении налогов на религиозные организации были наиболее распространенными нарушениями советского законодательства по «церковному вопросу» [10]. Это отмечал в своих докладах заместитель председателя комиссии по вопросам культов член Президиума ЦИК ЧАССР А. Захаров: «Со стороны комиссии по вопросам
культов при президиуме ЦИК ЧАССР райисполкомам неоднократно указывалось на недопущение ряда нарушений действующего законодательства при разрешении культвопросов, причем для руководства и точного выполнения всем райисполкомам... и сельсоветам был выслан бюллетень ВЦИК за № 2, точно определяющий все основные положения по культвопросам. Тем не менее случаи допущений грубейших нарушений и искажений действующего по культвопросам законоположения до сих пор не изжиты и по некоторым райисполкомам за последнее время наоборот увеличились» [11]. Правильность указанного положения подтверждается следующими конкретными примерами, характеризующими нарушение законодательства по культвопросам.
«Изъятие из пользования верующих помещений, предназначенных для проживания сторожа, что имело место в Чебоксарском районе по отношению к Чемуршинскому религиозного общества, Аликовском районе по отношению Б.-Выльского религиозного общества, Вурнарском районе по отношению Кош-лоушского религиозного общества и в г. Чебоксары по отношению Крестовоз-движенского религиозного общества помещения сторожей райисполкомами были переданы названным религиозным обществам по договору, изъятию не подлежали в данном случае райисполкомами грубо нарушено требование ст. 26 постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 г., предусматривающее передачу помещений для проживания в бесплатное пользование верующих» [12] (Орфография документа сохранена. - авт.).
Кроме того, было выявлено незаконное запрещение РИКов религиозным обществам в дни совершения богослужения в церквах производить колокольный звон, который составляет неотъемлемую часть религиозных обрядов, что было допущено Б.-Батыревским РИКом в отношении Тойсинской церкви, Чебоксарским - Альгешевской, Цивильским - Богатыревской церкви [13].
Как нарушение действующего законодательства воспринималась неосновательность предъявлений религиозным обществам требований о производстве ремонтов молитвенных зданий с установлением весьма ограниченных сроков для производства таковых, преувеличенных видов ремонта, под этими предлогами имелось в виду закрытие церкви. Б.-Выльскому религиозному обществу Аликовским райисполкомом предложено вполне годный в церкви цементный пол застлать деревянным, причем для выполнения многих ремонтных работ религиозным обществам дан всего лишь месячный срок [14]. Вурнарским РИКом Нарусовскому религиозному обществу предложено четыре раза в год производить в церкви дезинфекцию, причем за производство дезинфекции с религиозного общества взято 400 руб. По ремонту Кувакинской церкви РИКом предложено религиозному обществу произвести ремонт молитвенного здания по смете в сумме 55902 руб.84 коп. На производство ремонтных работ Кладбищенской церкви РИКом дан религиозному обществу лишь трехдневный срок. Ишлейским РИКом по отношению ремонта Ишлей-Покровской церкви составлена и предъявлена религиозному обществу смета на сумму 84541 руб. 91 коп. Татаркасинским райисполкомом Мало-
Карачкинскому религиозному обществу на производство ремонта молитвенного здания дан лишь месячный срок [15]. Требование неосновательных и в действительности не остротребуемых видов ремонта, причем без учета возможностей его выполнения по времени года: окраски крыши, штукатурных работ зимой и т.д. имела место на всей территории Чувашии.
Среди нарушений выявлено расторжение договоров о закрытии церквей без достаточных на то оснований и требуемой законом оформленности в большинстве случаев с указанием: «грозит обвалом», «угрожает верующим»,
«отсутствует служитель культа», «наличие эпидемических заболеваний» и т.д. Причем актами комиссии по осмотру здания определяются ремонтные работы, и из акта не видно доказательств возможности как обвалов зданий и потолков, так и угрозы верующим, собирающимся в церквах. По карантину закрываются только молитвенные здания, на другие же места общественных пользований карантин не налагается. Например, в Татаркасинском районе в отношении закрытия Мало-Карачкинской церкви и т.д.
Местные власти не удовлетворяли вполне законных требований исполнительных органов религиозных обществ в части выдачи разрешений на созыв собраний верующих для обсуждения вопросов о ремонте молитвенного здания и ряд др., а также чинили препятствия религиозным обществам в совершении отдельных религиозных обрядов, как-то: панихиды, крещения и похорон, хотя данные обряды должны происходить без разрешения и уведомления органов власти. Указанное имело место в Чебоксарском районе, Якимов-ском сельсовете, Татаркасинском, Аликовском и других районах [16].
В целом нужно сделать вывод, что райисполкомы на местах не занимались массовой разъяснительной и воспитательной работой по антирелигиозной пропаганде среди трудящихся, [17] а борьбу с религией ведут исключительно административным путем и мерами воздействий [18].
В этот период произвольная ликвидация молитвенных пунктов отмечена как основное нарушение законодательства о культах в Чувашии.
Документы свидетельствуют, что местные сельские администрации, пользуясь отдаленностью и труднодоступностью вверенной им территории, не только производили незаконное закрытие храмов, но и намеренно разрушали их [19].
О том, как проходило разрушение церкви в с. Новые Айбеси Алатырского района, вспоминает Иван Гаврилович Акимов: «Это случилось в 1937 г., мне было тогда 10 лет, с 1935 г. детей уже не крестили, так как с 1935 по 1937 г. в здании церкви складировали зерно колхоза «Правда». Ломали храм приезжие солдаты, так как местные не соглашались, в основном по ночам, потому что днем верующие не давали. Люди бросались на оцепление, многие плакали, молились, просили не трогать церковь. Солдаты и милиция били их прикладами, били женщин и детей. Несколько человек протестующих арестовали и увезли, больше их никто не видел, говорят посадили по 58-й статье. Ломали целую неделю, хотели построить школу из этих бревен, что с церкви, но так ничего и не построили. Иконы ценные увезли, а то, что удалось спрятать, хранилось у односельчан в амбарах» [20].
Постоянная Комиссия по вопросам культов при ВЦИК была практически единственным государственным органом, куда могли обратиться религиозные деятели и верующие со своими жалобами. По материалам работы Комиссии, за 1932 г. на её рассмотрение поступило 6355 письменных жалоб, разного рода заявлений и запросов, принято 3219 ходоков, за 1933 г. соответственно -4808 и 1719, в 1934 г. количество письменных обращений вновь начало расти и составило 8229, в следующем 1935 г. этот показатель увеличился до 9221 и продолжал возрастать на протяжении 1936 г. [21]. Обращались туда и жители с. Явлеи Алатырского района с жалобой на действия уполномоченных из Алатыря, которые «не призвав граждан с. Явлеи постановили колокола с двух церквей снять и закрыть и заставив председателя СИКа приложить печать к постановлению, в насильственном порядке...» [22]. Количество рассмотренных Комиссией жалоб было незначительным.
Таким образом, реализация основных положений нормативно-правовых актов, регламентирующих деятельность религиозных организаций, на местах провоцировала произвол, так как реальная власть над религиозными объединениями постепенно сосредоточилась в местных исполкомах и советах (например, в 1930 г. право окончательного решения вопросов о закрытии культовых зданий было предано краевым и областным советам) [23]. Развязывание местной инициативы в осуществлении религиозной политики упрощало схему принятия решений и увеличивало скорость проведения мероприятий в жизнь. В Чувашии основными нарушениями политики по вопросам культов были: незаконное закрытие церквей, расторжение договоров с религиозными обществами без достаточных на то оснований, незаконное запрещение колокольного звона, ликвидация молитвенных зданий и др. [24].
Это ограничивало возможность контроля за соблюдением законов в отношении религии со стороны центральных органов, что провоцировало администрирование и насилие и, следовательно, вызывало массовое непринятие и протест верующей части населения.
В стране и непосредственно в регионах была создана парадоксальная ситуация. С одной стороны, церковь была по-прежнему отделена от государства, с другой - поставлена в полную зависимость от государственных органов.
Литература и источники
1. История Чувашии новейшего времени / А.В. Изоркин, В.Н. Клементьев, Г.А. Александров. Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 2001. Кн. 1. С. 176.
2. История политических репрессий и сопротивления несвободе в СССР. М.: Мосгосархив, 2002. С. 99.
3. Гулаг: его строители, обитатели и герои / под ред. И.В. Добровольского. Франкфурт н/М.; М.: МОПЧС. С. 183-184.
4. Алексеев В.А. Иллюзии и догмы / В.А. Алексеев. М.: Наука, 1991. С. 291, 294, 296-297.
5. Поспеловский Д.В. Русская Православная церковь в XX веке / Д.В. Поспеловский. М.: Наука, 1995. С. 93-294, 296-297.
6. Одинцов М.И. Путь длиною в семь десятилетий: от конфронтации к сотрудничеству (государственно-церковные отношения в истории советского общества) / М.И. Одинцов // На пути к свободе совести. М.: Наука, 1989. С. 43.
7. Поспеловский Д.В. Указ. соч. С. 171-172.
8. ГИА ЧР. Ф. 202. Оп. 2. Д. 102. Л. 217.
9. Русская Православная церковь и коммунистическое государство. М.: ОСМОС ПРЕСС, 2002. С. 282.
10. ГИА ЧР. Ф. 202. Оп. 2. Д. 1528. Л. 2.
11. ГИА ЧР. Ф. 202. Оп. 2. Д. 1528. Л. 2 об.
12. Там же. Л. 3.
13. ГИА ЧР. Ф. 202. Оп. 2. Д. 761. Л. 15.
14. Там же. Д. 102. Л. 25.
15. ГИА ЧР. Ф. 202. Оп. 2. Д. 102. Л. 48.
16. Там же. Д. 1528. Л. 3 об.
17. ГИА ЧР. Ф. 202. Оп. 2. Д. 761. Л. 2.
18. Там же. Д. 1528. Л. 51.
19. Браславский Л.Ю. Храмы, приходы и монастыри Чебоксарской и Чувашской епархии / Л.Ю. Браславский. Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 2003. С. 4.
20. Из воспоминаний Акимова Ивана Гавриловича, записано автором.
21. Русская Православная церковь и коммунистическое государство. С. 307.
22. ГИА ЧР. Ф. 202. Оп. 2. Д. 761. Л. 178.
23. Одинцов М.И. Указ. соч. С. 46.
24. ГИА ЧР. Ф. 202. Оп. 2. Д. 761. Л. 49.
ЕРМОЛАЕВА ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА родилась в 1976 г. Окончила Мордовский государственный педагогический институт. Преподаватель кафедры гуманитарных дисциплин Алатырского филиала Чувашского государственного университета, аспирантка кафедры Всемирной истории Мордовского педагогического института. Область научных интересов - власть и церковь. Автор 4 научных статей.
