CC BY
250
Вестник ПСТГУ
II: История. История Русской Православной Церкви.
2010. Вып. 11:3 (36). С. 67-80
«Большой террор» 1937—1938 гг. и православное духовенство: репрессии в Советском Татарстане
А. Ф. Степанов
В статье исследуются гонения на религию и Церковь, массовые репрессии против верующих преимущественно в годы «Большого террора» в Татарской АССР. В 1929—1930 гг. было закрыто 60 % храмов. В 1937 г. репрессировано 35 % священников, остальные изгнаны. Из репрессированных тройкой НКВД ТАССР представителей духовенства 75 % были расстреляны. В начале 1942 г. в ТАССР действовала только одна церковь и 35 мечетей (1,3 % к 1929 г.).
Притеснения против основного идеологического противника партии большевиков — религии, религиозных объединений и деятелей — начались, как известно, сразу же после Октябрьской революции, причем основной удар наносился по Русской Православной Церкви. В 1917 г. в Казанской губернии было 524 каменных и деревянных церкви, 242 часовни и 15 монастырей, а численность духовенства достигала 6821 человек (1550 человек в Казани и 5271 человек в семи уездах губернии, вошедших в 1920 г. в новообразованную Татарскую АССР)1, не считая священно- и церковнослужителей из четырех вновь присоединенных к ТАССР уездов из других губерний. В ходе Гражданской войны некоторые храмы (особенно домовые церкви) и монастыри были ликвидированы, погибла значительная часть священнослужителей. Оставшиеся клирики подвергались всевозможным притеснениям и нападкам со стороны официальных органов и таких «приводных ремней партии», как комсомол, Союз воинствующих безбожников и др.
На начало 1929 г., по данным партийных органов, в ТАССР, было 2134 мечети с 7337 членами официально зарегистрированных мусульманских общин и 4015 человек исламского духовенства, а также 630 церквей с 649 православными священниками2. Уже через год около 60 % всех церквей и мечетей было закрыто. В связи с этим Первый секретарь Татарского обкома партии М. Разумов докладывал партийному активу 11 февраля 1930 г. на 4 пленуме ОК и ОКК ВКП(б):
1 Журавский А. Жизнеописание новых мучеников Казанских, год 1918-й. Мат-лы к истории Казанской Церкви ХХ в. Сб. 1. Казань, 1995. С. 106; Гасырлар авазы — Эхо веков. 1995. № 1. С.263; Национальный архив Республики Татарстан (НА РТ). Ф. Р-732. Оп. 1. Д. 2760. Л. 103; Оп. 6. Д. 49. Л. 194; Д. 88. Л. 115; Оп. 13. Д. 96. Л. 295. По другим данным, до 1917 г. на территории будущей ТАССР действовало 1890 мечетей и 680 церквей.
2 Из доклада секретаря Татарского ОК ВКП(б) // Стенографический отчет XIV областной партийной конференции (5—13 января 1929 г.). Казань, 1929. С. 97.
«Заниматься их дальнейшим закрытием до посевной — не время», хотя «мы не откладываем, конечно, этого дела в долгий ящик»3. Параллельно с закрытием храмов шли массовые репрессии против священнослужителей и церковного актива. Основной мерой наказания были ссылка на поселение в отдаленные районы страны либо заключение в концлагеря. В те же годы «великого перелома» в Татарской АССР были окончательно закрыты все монастыри, а обитавшие в них насельники были репрессированы или изгнаны.
В последующие годы ликвидация храмов продолжалась, соответственно сокращалось и количество действующих священнослужителей всех конфессий. Так, по данным Комиссии по вопросам культов при Президиуме ТатЦИК, до 1935 г. из 1854 мечетей было закрыто 623, из 696 церквей — 165, то есть всего было закрыто 788 храмов, причем в среднем в год в ТАССР закрывалось по 40—44 храма4. В 1935 г. наступил перелом — с 1 января 1935 по 10 августа 1937 г. было закрыто 299 храмов — 129 церквей и 170 мечетей. Позднее были закрыты еще 133 молитвенных здания. На 15 октября 1938 г. из 1854 мечетей, существовавших до 1918 г., было закрыто 872, считались действующими 982; из 696 церквей были закрыты 348, считались действующими 348. Всего было закрыто 1220 храмов5. Заметно сократилось число служителей культа: к 1 января 1936 г. по сравнению 1917 г. число мусульманских священнослужителей уменьшилось с 4000 до 1555, а православных священников — с 2250 до 4846. Если в ноябре 1935 г. в Казани все еще действовало 17 молитвенных зданий: 11 православных храмов (пять «тихоновских», 4 обновленческих, а также единоверческая церковь и церковь, переданная общине евангельских христиан-баптистов), а также 6 мечетей, то в мае 1937 г. в ведении Московского Патриархата в городе осталось всего три православных храма, две церкви принадлежали обновленцам. Действовали также церковь старообрядческой Белокриницкой общины и находившаяся в совместном пользовании единоверческой общины четырех евангелистов и общины евангельских христиан-баптистов Пятницкая церковь. Однако уже в октябре 1937 г. Пятницкая церковь была закрыта и превращена в тюрьму, где проводились расстрелы «врагов народа». Действовали также пять мечетей, из которых в 1939 г. осталась одна — мечеть Марджани (Первая соборная). Всего при храмах Казани в 1937 г. было официально зарегистрировано более 40 священнослужителей7.
В 1937—1939 гг. все церкви Казани были закрыты, а оставшиеся на свободе священнослужители были выведены за штат. Исключение составила церковь Ярославских чудотворцев на Арском кладбище, переданная властями обновленцам в 1934 г., где полуподпольно совершались требы самими верующими. Всего на территории ТАССР на 1 апреля 1939 г. физически сохранилось 1588 мечетей и 520 церквей, из них, как считалось, действовало 612 мечетей и 372 церкви. Меж-
3 Центральный государственный архив историко-политической документации Республики Татарстан (ЦГА ИПД РТ). Ф. 15. Оп. 2. Д. 771. Л. 55-56; Д. 833. Л. 1-1 об.
4 См.: НА РТ. Ф. Р-732. Оп. 6. Д. 88. Л. 115.
5 См.: Там же. Оп. 1. Д. 2760. Л. 103; Д. 3142. Л. 1; Оп. 6. Д. 88. Л. 115.
6 См.: Там же. Оп. 6. Д. 49. Л. 194; Оп. 40. Д. 5. Л. 5-5 об. В очередной раз приходится отмечать, что статистика у советских органов была явно несовершенной, даже когда это касалось данных о количестве их официальных противников.
7 См.: НА РТ. Ф. Р-732. Оп. 6. Д. 133. Л. 15, 22, 51, 67.
ду тем большинство из них не работало из-за отсутствия священнослужителей, да и те, где велись службы, часто использовались под склады хранения сельхозпродукции. Что касается закрытых храмов, то, по официальным данным, 159 бывших мечетей и церквей использовались для хозяйственных нужд (склады и т. д.), а 817 — для культурно-просветительных целей (под школы — 438, под клубы — 382, остальные — под избы-читальни и т. д.)8. Закрытие и уничтожение храмов продолжалось и в последующие годы, в том числе и после начала Великой Отечественной войны. Например, церковь в с. Лаптевка Тетюшского района была закрыта решением сельсовета, якобы поддержанным общим собранием граждан села 26 ноября 1941 г. Указом Президиума Верховного Совета ТАССР от 2 февраля 1942 г. храм изымался «для использования под культурное учреждение или под жилье»9.
Вызывает, однако, сомнение, что большинство закрытых храмов использовалось под школы и красные уголки. Так, в докладной Комиссии по вопросам культов при Президиуме ЦИК ТАССР от 3 августа 1937 г. на имя секретаря Татарского обкома ВКП(б) А. Лепа сообщалось, что в 1934-1935 гг. в ряде районов республики «практиковалось использование молитвенных зданий под ссыпку хлеба, частично с согласия самих верующих, а местами и без согласия последних». Далее отмечалось, что «несколько десятков таких зданий до сего времени остались или под складскими помещениями, или пустовали» и лишь «незначительная часть этих помещений были превращены под культурные учреждения». Комиссия запрашивала официальное разрешение обкома на использование молитвенных зданий под склады зерна «для сохранения обильного урожая текущего года...». В ответ бюро обкома партии, как водится, постановило «запретить занятие действующих церквей и мечетей под склады зерна как колхозами, так и госучреждениями», разрешив использовать на эти же цели «закрытые уже церкви и мечети» в качестве складских помещений «по ходатайству общих собраний колхозников и с санкции РИКов»10. Комментарии излишни.
Та же установка была зафиксирована в отчете проверочной комиссии Тат-ЦИКа по обследованию деятельности Комиссии по вопросам культов при Президиуме ЦИК ТАССР, в котором отмечалось, что «нигде в решениях ТатЦИКа не указывалось конкретно, под какое культурное учреждение передается [закрытое] молитвенное здание, в результате их употребляют под склад и другие хозяйственные нужды». При этом было указано, что со стороны данной комиссии «не было надлежащего контроля за изъятием и реализацией церковных ценностей, вследствие чего на местах наблюдались факты незаконных действий». Например, из закрытой в 1936 г. церкви в с. Налим Заинского района ТАССР «большая часть церковного имущества была вывезена в соседнюю татарскую деревню, а часть [имущества] была использована лично председателем РИКа»11.
8 Гасырлар авазы — Эхо веков. 1995. № 1. С. 263.
9 НА РТ. Ф.Р-3610. Оп. 5. Д. 942. Л. 1-9. В списке якобы присутствовавших на собрании 140 человек подписи отсутствуют.
10 Решение обкома ВКП(б) было продублировано постановлением ТатЦИК от 8.08.1937 (НА РТ. Ф. Р-732. Оп. 6. Д. 131. Л. 70).
11 Там же. Оп. 1. Д. 3142. Л. 1, 4-5.
Вызывает сомнение и согласие большинства местных жителей на закрытие молитвенных зданий. В изученной проверочной комиссией ТатЦИК документации в каждом четвертом деле о закрытии молитвенных зданий отсутствовало точное определение кворума (соотношение количества лиц, присутствовавших на собрании по поводу закрытия молитвенных зданий, и общей численности сельских избирателей). Практиковались и другие способы подлога. Так, «в ряде случаев» (число которых не указывалось) подписи под обращением в РИК о закрытии молитвенных зданий не были заверены сельсоветами. В других случаях подписные листы о закрытии церквей не имели какого бы то ни было заголовка, а следовательно, могли быть составлены в ходе проведения любой из огромного множества хозяйственно-политических кампаний, охвативших советскую деревню с конца 1920-х гг.12
Примеров «бюрократического отношения к верующим» со стороны местных властей в документах, не предназначенных для широкой публики, в те годы приводилось немало. Так, Атнинский РИК 13 января 1937 г. постановил закрыть мечети сразу в четырех деревнях на основании выписок из протоколов заседаний сельсоветов, утвердивших решения общих собраний их жителей. Однако бросалось в глаза более чем скромное число присутствовавших: 14 человек (деревня Кулле-Кими), 5 человек (деревня Коморгузя) и т. п.13 Известны и другие бюрократические уловки. Тельмановский райисполком предложил православной общине с. Селенгуши произвести ремонт церкви. Ремонт был выполнен удовлетворительно, что и было зафиксировано соответствующей комиссией в акте о приемке. После этого райисполком 27 января 1937 г. вынес «неожиданный» вердикт: «Церковь закрыть и возбудить ходатайство перед ТатЦИКом об утверждении» данного решения. В проекте постановления ТатЦИКа от 27 февраля 1938 г. «О состоянии проведения в жизнь законодательства о культах в Первомайском, Тельманском и Кузнечихинском районах» отмечалось, что «в с. Селенгуши Тельманского района в течение одного года были посланы четыре (!) технические комиссии для осмотра здания церкви. Последняя комиссия признала, что вся работа по ремонту произведена удовлетворительно. Несмотря на это, Тельмановский РИК вынес постановление о закрытии церкви за невыполнение ремонта». Констатация нарушения закона вовсе не означала восстановление справедливости. На том же заседании Культкомиссия ТатЦИК постановила удовлетворить ходатайство Тельманского РИКа о закрытии церкви с. Селенгуши «за невыполнение распоряжения о ремонте по акту технической комиссии от 12 сентября 1937 г. к установленному сроку, т. е. к 1 декабря 1937 г. Здание пустующей с 1934 г. церкви передать под школу взрослых. Предложить Тельманскому РайФО при приеме имущества церкви учесть расхищенные ценности из церкви по вине общины верующих и принять меры к возмещению их стоимости»14.
12 НА РТ. Ф. Р-732. Оп. 1. Д. 3142. Л. 2.
13 Там же. Д. 2760. Л. 107; Как свидетельствуют документы, в 1920—1930-х гг. закрытие молитвенных зданий под предлогом их ремонта являлось одним из основных методов ликвидации храмов и церковной жизни прихода.
14 НА РТ. Ф. Р-732. Оп. 1. Д. 2760. Л. 107; Оп. 6. Д. 131. Л. 88.
Одним из наиболее распространенных методов административного подавления религиозной жизни являлось закрытие молитвенных зданий под предлогом борьбы с эпидемическими заболеваниями. По закону это можно было сделать, если на село был наложен карантин. Большинство же райисполкомов использовали случаи заболеваний в качестве предлога для закрытия молитвенных зданий, не разрешая службу даже после снятия карантина. Например, Тю-лячинский РИК в период уборочной кампании 1936 г. постановил закрыть молитвенное здание в с. Тюлячи в связи со случаями «эпидемических заболеваний» и. открыть в нем заразный барак!15
В условиях полной безнаказанности местные органы власти издавали кощунственные директивы, творили полный произвол. Так, отдельные председатели сельсоветов в Камско-Устьинском районе запрещали устраивать поминки по усопшим родителям на кладбищах, в Дрожжановском районе власти задерживали денежные переводы на имя членов официально зарегистрированного исполнительного органа религиозной общины, в Лаишевском районе налагали штрафы за отпевание покойников16.
После февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) 1937 г., отметившего недопустимый спад в борьбе партийно-советских организаций и руководимых ими «общественных организаций», вроде Союза воинствующих безбожников и комсомола, на антирелигиозном фронте началась новая кампания наступления на сохранившиеся религиозные организации. Характерно, что любая активизация религиозной жизни, в том числе связанная с официальной кампанией по пропаганде новой Конституции СССР, воспринималась властями как вылазка недобитых контрреволюционных элементов. Получалось, что «церковники» не имели права упоминать о гражданских свободах, гарантированных основным законом страны.
9 мая 1937 г. бюро Татарского обкома ВКП(б) приняло постановление «Об усилении антирелигиозной пропаганды», в котором утверждалось, что духовенство «повсеместно повысило свою активность и добивается усиления религиозного движения в ряде районов Татарии». Утверждалось, что «за последнее время в некоторых районах увеличилось количество отправлений религиозных обрядов, в особенности крещение и обрезание детей, а также посещение церквей и мечетей школьниками и молодежью»17. В постановлении не содержалось прямых обвинений священнослужителей в контрреволюции, зато таковые в изобилии присутствовали в передовице «За глубокую, систематическую антирелигиозную пропаганду и агитацию», помещенной в «Красной Татарии». Напомнив, что «священнослужители всех времен и народов постоянно выступали против угнетенных на стороне угнетателей.», а «католическая церковь и ее служители выступают сейчас на стороне фашистских варваров...», орган обкома ВКП(б) уверял, что «церковники не только живут, но и активизируются. Попы, муллы, руководители сект прикидываются сторонниками конституции... проводят энергичную кампанию за открытие ранее закрытых церквей и мечетей,
15 См.: НА РТ. Ф. Р-732. Оп. 1. Д. 2760. Л. 107.
16 См.: Там же. Л. 108-109.
17 Красная Татария. 1937. 20 мая.
собирают средства на их ремонт, активно готовятся к выборам по новой кон-ституции»18. В качестве примера приводился такой факт: на Пасху 2 мая 1937 г. посевные работы в большинстве колхозов Высокогорского района республики не проводились, а райуполномоченным даже было разрешено вернуться из подведомственных им колхозов домой.
Во исполнение руководящих директив Президиумом ЦИК ТАССР 16 июля 1937 г. было принято закрытое постановление «О проведении в жизнь законодательства по вопросам культа в Дрожжановском районе». В нем указывалось, что «в работе Дрожжановского РИКа имеются извращения законодательства о религиозных объединениях... Подобные извращения могли иметь место лишь в результате потери политической бдительности со стороны руководящих работников РИКа... Недооценка подрывной работы религиозных организаций, отсутствие политической работы и антирелигиозной пропаганды при наличии контрреволюционный деятельности церковников и духовенства привели к активизации их и усилению влияния на отсталые слои населения (распространение контрреволюционных слухов, срыв хозяйственно-политических мероприятий, организация незаконных собраний и выступлений и т. д.)». В постановлении делался вывод о «политической слепоте и примиренчестве к врагам» со стороны руководителей Дрожжановского райисполкома, которых пришлось наказать «за допущенное нарушение законов по вопросам культа и за примиренческое отношение к фактам реакционной и контрреволюционной деятельности духовенства и церковников»19. Поводом для издания данного постановления послужило строительство в с. Городище новой церкви.
В условиях сохраняющейся высокой религиозности населения лучшим способом окончательного решения вопроса стал политический террор против священнослужителей и наиболее активных верующих. Приказ НКВД № 00447 создал для этого наиболее подходящие условия. Он позволял без лишних правовых проволочек проводить в жизнь наказы партии.
Рассмотрим действия властей в преддверии и в период «Великой чистки» на примере вышеупомянутого дела о строительстве новой церкви в чувашском селе Городище Дрожжановского района ТАССР. 5 ноября 1937 г. в этом селе были арестованы трое «зачинщиков» строительства нового храма: бывший священник, отмеченный в представленной тройке НКВД ТАССР справке Дрожжанов-ского РО НКВД как лицо «без определенных занятий», церковный староста, а также один из членов церковного совета — «заштатный священник, без определенных занятий». В заведенном групповом следственном деле они были обвинены в том, что «входили в с. Городище в кулацкую группу, организованную священником Семеновым М. С. Проводили активную к[онтр]-р[еволюционную] деятельность, группировали вокруг себя к[онтр]-р[еволюционный] церковный актив из духовенства и верующих крестьян, среди которых систематически вели
18 Красная Татария. 1937. 14 мая. Хотя в передовице была заклеймлена католическая церковь, адресат идеологической инвективы был самоочевиден.
19 НА РТ. Ф. Р-732. Оп. 6. Д. 501. Л. 88-89. Показательно, что на этом заседании ТатЦИКа присутствовали не только представители Дрожжановского райкома ВКП(б), но и сотрудники районного отделения НКВД и Управления госбезопасности НКВД ТАССР.
а[нти]/с[оветскую] агитацию и пораженческую к[онтр]-р[еволюционную] агитацию. Проводили нелегальные совещания, где обсуждались вопросы борьбы с Советской властью и проводимыми ею мероприятиями в деревне. Совершали нелегальные религиозные обряды. Группа выстроила в селе в 1935/36 гг. новую церковь, а в апреле 1937 г. устроила массовое женское волнение, где участвовало около 150 человек». 10 декабря 1937 г. все трое были приговорены тройкой НКВД ТАССР по ст. 58-10 ч. 1 к высшей мере наказания и расстреляны 9 января 1938 г. в Казани и лишь в 1989 году реабилитированы 20.
В делах Постоянной комиссии по вопросам культов при Президиуме ЦИК ТАССР сохранилось дело № 27-60 «О постройке новой церкви в с. Городище Дрожжановского р-на Татреспублики», начатое 10.06.1937 и оконченное 29.12.1937, что позволяет нам сравнить обвинительные материалы, представленные на тройку НКВД, с другими документами21.
В церковной общине с. Городище на начало 1937 г. насчитывалось 632 верующих. В прежние годы в селе была деревянная церковь, которая сгорела в 1927 г. После этого служба производилась в церковной сторожке. В 1929 г. сторожку отобрали под школу, но только на одну зиму, вероятно, помещение под школу не годилось. На основании ходатайства общины верующих постановлением Президиума Буинского кантисполкома от 1.07.1930 сторожка была возвращена верующим, и служба в ней возобновилась. Весной 1936 г. священник-обновленец М. Семенов, служивший одновременно в нескольких селах района, был арестован и осужден на 5 лет «за мошенничество». Служба в церкви с. Городище была прекращена22.
Неожиданно появившаяся в селе 14 августа 1936 г. строительная комиссия Дрожжановского РИКа предложила произвести капитальный ремонт сторожки, который, однако, оказался невозможен из-за ветхости здания. После этого с санкции комиссии РИКа сторожка была разобрана, по составленной смете на 7982 рублей селянами был куплен сруб, после чего из старого и нового материала был построен новый храм размером 11 на 6 метров. Строительство было окончено к концу октября 1936 г. Ввиду ожидаемой осадки здания рабочими намеренно не была произведена обшивка стен снаружи и не отштукатурены внутренние стены помещения — эти работы отложили до следующего года. Однако вполне
20 Архив УФСБ по РТ. Ф. 109. Оп. 2. Д. 66. Л. 46-47.
21 См.: НА РТ. Ф. Р-732. Оп. 6. Д. 501. Л. 102. Дело содержит жалобы жителей с. Городище на действия местных властей, препятствующих открытию церкви и возобновлению церковной службы, их записки в разные инстанции, заявления священника-обновленца Семенова М. С. в райисполком о намечаемых им действиях по исполнению своего пастырского долга, список верующих деревни Н. Чекурские на 225 человек, технические акты и сметы на строительство церкви в с. Городище, объяснительные записки работников райисполкома, другие внутриведомственные материалы, наконец, итоговое решение Президиума ТатЦИК о передаче церкви под «культурные нужды».
22 См.: НА РТ. Ф. Р-732. Оп. 6. Д. 501. Л. 36, 77. Ст. 169 п. 2 УК РСФСР предусматривал лишение свободы на срок до пяти лет за «мошенничество, имевшее своим последствием причинение убытка государственному или общественному учреждению». М. Семенову инкриминировалась скупка облигаций госзайма у верующих, которые он принимал от них за исполнение треб (облигации на сумму от 5 до 20 рублей). При обыске у Семенова обнаружено облигаций госзаймов на сумму 420 рублей.
годное к использованию здание церкви оставалось закрытым под предлогом отсутствия формального акта о приемке его к эксплуатации. Хотя уполномоченный ТатЦИКа Курмышкин признал помещение годным к богослужению, председатель райисполкома Степанов заявил 2 декабря 1936 г. делегации верующих, что ремонт не соответствует своему назначению, и если техническая комиссия РИКа это мнение подтвердит, то здание церкви будет изъято вовсе.
Получив официальный отказ, руководители приходской общины направили 18 января 1937 г. жалобу в Комиссию по делам культов ТатЦИК (по каким-то причинам она была зарегистрирована только 13 мая 1937 г.). За ней последовали новые жалобы, но все они оказались безрезультатными. Именно об этом написали в своих жалобах в вышестоящие инстанции члены исполнительного органа общины верующих колхозники Семен Пахомович Пахомов, церковный староста, и председатель ревизионной комиссии церковного совета Алин Василий Васильевич, 80 лет, неграмотный23. Свою версию событий изложил в докладной в ТатЦИК от 10 июня 1937 г. заместитель председателя Городищенского сельсовета член ВКП(б) с 1932 г. Антон Храмов. По его словам, зачинателем всей этой истории стали председатель ЦИК ТАССР Гумер Байчурин и уроженец с. Городище руководитель стройгруппы Дрожжановского райисполкома В. Головин, известный как карьерист, исключенный из ВКП(б).
Случилось так, что во время уборочной кампании 1935 г. в с. Городище приезжал председатель ТатЦИКа Гумер Байчурин. В беседе с работниками сельсовета он поинтересовался, есть ли в селе церковь. Узнав, что верующие молятся в небольшой церковной сторожке, Байчурин заявил: «А как думаете, если заставить общину верующих расширить это помещение, отремонтировать, а к окончанию ремонта подготовить население к передаче этого здания под культурное учреждение?» По словам Храмова, он вместе с председателем сельсовета Маруськиным отнесся к этой затее отрицательно. Тем не менее, «с этого времени и началась возня с постройкой церкви». «Особенное усердие в этом деле проявлял руководитель стройконторы Дрожжановского РИКа Головин», уроженец с. Городище. Биография его примечательна. Он имел четыре Георгиевских креста за службу в царской армии, в 1920-е гг. стал членом ВКП(б), в 1926 г. работал в Буинском кантисполкоме и даже избирался членом ТатЦИКа. В 1929 г. В. Головин прибыл в родное село как уполномоченный канткома ВКП(б) на проведение хлебозаготовок. Его собственное хозяйство было зажиточным, но в обход комиссии по содействию хлебозаготовкам он значительную часть хлеба отправил на базар, в чем и был уличен. Головина исключили из партии и отозвали со всех постов. Однако в 1932 г. Головин ухитрился окончить курсы плановиков в Казани и вернулся на родину, где стал работать плановиком стройгруппы Дрожжановского РИКа. Как честный коммунист Храмов не преминул добавить в своей докладной, что свою жену Головин похоронил «по религиозным обрядам, на гроб положили крест, на могилу поставили тоже трехметровый крест». Не забыл Головин и пожелание председателя ТатЦИКа: в августе 1936 г. он приехал в Городище вместе с техником Лапочкиным, «осмотрел здание церковной сторожки, составил акт о его техническом состоянии и предложил произвести ремонт. Затем он прислал смету
23 См.: НА РТ. Ф. Р-732. Оп. 6. Д. 501. Л. 1-2, 4, 8-8 об., 9.
74
общине верующих, по которой предусмотрел вместо ремонта постройку новой церкви». «Усилиями родственников Головина» и была построена новая церковь, причем к этому «позорному факту», докладывал Храмов, районные работники отнеслись весьма терпимо. Вместо того, чтобы приостановить постройку церкви, председатель РИКа Степанов сам лично содействовал начинанию. Во время уборки он приезжал в Городище, причем, прежде чем справляться о ее ходе, интересовался строительством церкви. 29 апреля 1937 г. он вновь приехал в Городище, лично осматривал церковь. Собралось более 100 верующих, но Степанов дал указание председателю сельсовета не допустить открытия церкви. «Виновники» схода верующих были приглашены в сельсовет, им было предложено ждать приезда начальника НКВД, которому было сообщено о случившемся по телефону. Но тут вмешался Головин и распустил организаторов выступления верующих — начальник местного отдела НКВД Фролов никого из них не застал. Получалось, что Степанов абсолютно никаких мер для предотвращения собрания верующих не принял. К этому Храмов присовокупил, что побывавший в октябре 1936 г. в Городище заведующий отделом нацменьшинств ТатЦИКа Яковлев взял с него письменные показания о происшествии, но никаких мер принято не было. Антипартийное поведение Степанова и Головина, по словам Храмова, состояло еще и в том, что когда в с. Городище в 1936 г. решили перестроить под школу-семилетку бывшее помещение волисполкома, райисполком не оказал им необходимой помощи. «Так они не поддерживали постройку школы, а для церкви составили подробную смету и следили за ходом строительства ее», — заключил бдительный партиец. Храмов забыл лишь добавить, что за составление сметы ремонта и строительства церкви техник Лапочкин взыскал с общины верующих 120 рублей24, а церковь так и не была открыта.
Несколько иную трактовку событиям дал в своей докладной от 11 июня 1937 г. председатель Городищенского сельсовета (с сентября 1936 г.) кандидат в члены ВКП(б) с 1931 г. Илья Назарович Евдокимов. В своей докладной он указал, что приезжавший в апреле 1937 г. председатель РИКа Степанов после осмотра церкви сказал ему: «Не допускай открытия церкви, задержи его во что бы то ни стало, это я поручаю лично тебе». Через день после его приезда (а не в момент пребывания председателя РИКа в селе, т. е. 1 мая 1937 г., в Великую Субботу) вокруг церкви собралась большая толпа (около 120 человек) с требованием ее открытия. Организаторы этого несанкционированного сельсоветом собрания граждан — Константинов и Калашникова — впоследствии были выявлены и отправлены в сельсовет, откуда, однако, они были отпущены по указанию все того же В. Головина, а также секретаря сельсовета А. Храмова25.
Не добившись никакого решения от районных и республиканских властей, пятеро уполномоченных от церковной общины с. Городище 28 мая 1937 г. направили жалобу в Постоянную комиссию при Президиуме ВЦИК по делам религиозных культов, где вновь изложили все обстоятельства дела и пожаловались на райисполком, препятствующий началу богослужения, которого с нетерпением
24 См.: НА РТ. Ф. Р-732. Оп. 6. Д. 501. Л. 10-15, 30 об.
25 См.: Там же. Л. 16 об., 45.
ожидали до 3000 верующих села, состоящего почти из 1000 дворов. Как водится, жалоба из Москвы была возвращена в Казань для выяснения на месте26.
Поскольку верующие с. Городище жаловались не только в райисполком, но также в Казань и в Москву, местное начальство забеспокоилось. В деле имеется отношение председателя РИКа Степанова начальнику Дрожжановского РО НКВД Фролову с просьбой вмешаться в дело с характерной концовкой: «Предполагаю, что тут имеется работа антисоветских элементов». О том, что НКВД взялся за дело, свидетельствуют подшитые в деле объяснительные записки членов исполнительного органа церковной общины с. Городище с заверениями, что они не посылали 5 марта 1937 г. запрос в приемную ТатЦИКа, в том числе по причине своей неграмотности27. (Сам запрос в деле отсутствует, и причину, по которой власти выделили именно его как наиболее преступное деяние со стороны руководителей приходской общины, выяснить не удалось.)
Наконец, к делу подключился ответсекретарь Культкомиссии при Президиуме ТатЦИК Мустафин, который вынужден был съездить на место и составить заключение, подтверждающее уже известные нам факты. Мустафин назвал и виновников из числа руководителей Дрожжановского района: председатель РИКа Степанов, секретарь РИКа Акташева, В. Головин, член ТатЦИК Яковлев, не преминув донести на организаторов несанкционированного собрания в пасхальные дни 1937 г. О действиях председателя Кузнечихинского РИКа Константинова, чей отец — житель с. Городище — участвовал в перестройке церкви и собрании верующих в момент приезда в село председателя РИКа Степанова, Мустафин рекомендовал сообщить в Кузнечихинский райком ВКП(б). Пахомов, Константинов и Калашникова «через других верующих созвали толпу граждан на площади около церкви, где участвовало около 120 человек». Эта толпа верующих кричала и требовала немедленного открытия церкви, при этом они громко говорили, что «открытие церкви задерживают только местные власти... в 1930 году местная власть тоже закрывала нашу церковь, а мы сами открыли ее, давайте и сейчас откроем сами»28.
В докладной специально было отмечено, что, окончив строительство церкви, верующие начали оборудовать ее. В отделении Татторга в с. Дрожжаное было куплено 11 поповских и дияконских риз. Часть церковного имущества была куплена и самим РИКом. Вся мебель в кабинете председателя РИКа Степанова и секретаря РИКа Акташевой была обита церковной парчой, на пол постелили церковные дорожки, вместо того чтобы все это отправить в Москву для переработки и извлечения серебра. Городищенские строители собрали много икон по домам верующих, а также через вторые руки закупили другое церковное имущество, распродаваемое райфинотделом. Во дворе около церкви устроили колокольню29.
Особенно впечатляло резюме докладной: поскольку был произведен не ремонт, а новое строительство церкви, а на это должна была быть предваритель-
26 См.: НА РТ. Ф. Р-732. Оп. 6. Д. 501. Л. 33-34, 32.
27 См.: Там же. Л. 23-24; 29.
28 См.: Там же. Л. 38.
29 См.: Там же. Л. 39.
ная санкция ВЦИК, строительство церкви следовало признать незаконным и «передать ее здание под культурное учреждение»30, т.е. реализовать предложение председателя ЦИК ТАССР Гумера Байчурина. В духе времени Президиум ЦИК ТАССР решил наказать виновных районных начальников, сняв их с занимаемых постов. Президиум постановил: «Гражданам с. Городище в ходатайстве [об открытии] церкви отказать со ссылкой на ст. 45 Постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 г., в силу которой постройка нового молитвенного здания могла быть допущена лишь в особых условиях, устанавливаемых ЦК по вопросам культа при Президиуме ВЦИК». Было решено «предложить Дрожжа-новскому РИКу использовать молитвенное здание с. Городище под культурное учреждение»31. На основании этого решения Президиум ВЦИК РСФСР 25 декабря 1937 г. в свою очередь постановил: «Ходатайство верующих об открытии церкви в с. Городище Дрожжановского района Татарской АССР отклонить»32. Остается добавить, что ко дню заседания московского начальства тройка НКВД ТАССР уже приговорила (10 декабря 1937 г.) священника Семенова, священника в за штатом Мулендейкина (имя которого в деле ни разу не было упомянуто!) и председателя церковного совета села Пахомова к расстрелу. Так — расстрелом ни в чем не повинных людей — и закончилась очередная «хитроумная» комбинация партсовначальников эпохи «Большого террора».
Какое же количество священнослужителей и церковнослужителей, а также церковного актива пострадало в Татарской АССР в годы Большого террора? На сегодня мы не имеем точных данных о количестве священнослужителей разных исповеданий в республике на середину 1937 г. Наиболее полные данные были представлены властям руководителями обновленческой и православной епархий летом 1936 г., которые вели учет штатного и заштатного духовенства.
Согласно представленным в ТатЦИК данным летом 1936 г., в обновленческой Казанской митрополии, делившейся на 4 епархии, служил 81 священнослу-житель33. Из них в ходе массовой (т.н. «кулацкой») операции по приказу НКВД СССР № 00447 было репрессировано 16 человек (осуждено к ВМН — 13; на 10 лет ИТЛ — 3), еще четверо были арестованы в 1938 г. и осуждены в 1938-1940 гг. на сроки заключения от 7 до 10 лет ИТЛ. В августе 1938 г. был арестован сам обновленческий «митрополит» Казанский Иерофей Померанцев, которого вместе с тремя подельниками осудили на разные сроки заключения и ссылку, хотя трое из осужденных, включая «митрополита», были сексотами НКВД. Таким образом, по имеющимся на сегодняшний день данным, в годы «Большого террора» обновленческая Казанская митрополия потеряла 22 священнослужителей из 81 (27,2 %), включая обоих «епископов» — «митрополита» и «архиепископа» Буинского В. М. Катагощина, расстрелянного в 1937 г.
По данным, представленным в ТатЦИК летом 1936 г. Казанской епархией Московского Патриархата (в официальной переписке они упорно именовались «тихоновцами»), на июнь 1936 г. было всего: «приходов — 197, клира — 405 чело-
30 НА РТ. Ф. Р-732. Оп. 6. Д. 501. Л. 40.
31 Там же. Л. 88-89.
32 См.: Там же. Л. 102.
33 Там же. Д. 49. Л. 1-2 об.
век. Епископ штатный — 1, напокойных (так в тексте. — А. С.) епископов — 2. Священников штатных 220 (в том числе на вакансии псаломщиков — 2), заштатных — 135. Диаконов штатных — 25 (в том числе на вакансии псаломщиков — 6), заштатных — 13. Псаломщиков штатных — 6, заштатных — 3»34.
Из 245 человек штатного духовенства Казанской епархии в 1937-1938 гг., по нашим подсчетам, было репрессировано 86 священнослужителей (35,1 %), включая диаконов и иеромонахов на священнических должностях. Тройкой НКВД ТАССР в ходе «кулацкой» операции было репрессировано 80 человек: 61 человек из включенных в список, а также еще 19 священнослужителей, в том числе заштатных, которых в списке указано не было. Всего было репрессировано не менее 105 священнослужителей Казанской епархии.
Согласно нашим подсчетам, тройкой НКВД ТАССР в ходе «кулацкой» операции было репрессировано 166 человек православных священно- и церковнослужителей, в том числе 87 священно- и церковнослужителей (еще 9 — под вопросом), 16 священников-обновленцев, 24-25 монахов и монахинь, а также не менее 70 представителей актива верущих: лиц, которым вменялась в вину «религиозная агитация». Сторонники «ИПЦ-ИПХ», «катакомбной церкви», как они были определены в документах НКВД ТАССР, в этот список не включены.
Из четырех заштатных епископов, проживавших в г. Казани и ее окрестностях, были репрессированы трое: расстрелян живший недалеко от Казани в поселке Васильево заштатный епископ Рафаил (Гумилевский); расстрелян уволенный «на покой» митрополитом Сергием в 1930 г. другой епископ, сщмч. Ио-асаф (Удалов), в начале 1920-х гг. фактически управлявший Казанской епархией в связи с тем, что митрополит Казанский и Свияжский Кирилл (Смирнов) был арестован властями; заштатный епископ Иоанн (Братолюбов) был осужден на
10 лет ИТЛ. Не был репрессирован только тяжело больной епископ Павел (Фле-ринский), управлявший Куйбышевской епархией, умерший в октябре 1940 г.
В годы «Большого террора» были уничтожены все архиереи и практически все викарные епископы, управлявшие Казанской епархией с 1920 г. Так, 20 ноября 1937 г. в г. Чимкенте был расстрелян митрополит Казанский и Свияжский Кирилл (Смирнов), находившийся в ссылке в Казахстане. В ссылке 14 мая 1939 г. умер архиепископ Казанский и Свияжский Афанасий (Малинин), управлявший Казанской епархией в 1924-1933 гг., позднее, в 1933-1935 гг., управлявший Саратовской епархией. 2 декабря 1937 г. был расстрелян находившийся в ссылке в Казахстане митрополит Казанский и Свияжский Серафим (Александров), управлявший Казанской епархией в 1933-1936 гг., арестованный еще в ноябре 1936 г. В октябре 1937 г. был расстрелян арестованный в феврале 1937 г. и этапированный в Ленинград архиепископ Казанский Венедикт (Плотников). В Казани был расстрелян управлявший в 1937 г. Казанской епархией епископ Никон (Пурлевский). В августе 1936 г. был арестован, а в январе 1938 г. умер в заключении митрополит Анатолий (Грисюк), управлявший в 1934-1935 гг. Харьковской епархией, в прошлом ректор Казанской духовной академии, епископ Чистопольский, викарий Казанской епархии. В 1938 г. был расстрелян епископ Ириней (Шульмин), с 1929 г. епископ Елабужский, затем епископ Мамадыш-
34 НА РТ. Ф. Р-732. Оп. 6. Д. 501. Л. 134.
ский, викарий Казанской епархии, в марте-августе 1933 г. временно управлял Казанской епархией; с мая 1935 г. архиепископ Куйбышевский. Были репрессированы викарный епископ Чебоксарский Симеон (Михайлов), викарный епископ Спасский Варсонофий (Лузин), викарный епископ Елабужский Палладий (Шерстенников), викарный епископ Бугульминский Антоний (Миловидов), викарный епископ Бугульминский Герман (Вейнберг)35. Скорее всего, этот список не полон.
Большие и невосполнимые потери понесло также мусульманское духовенство республики. По нашим подсчетам, по приказу № 00447 в 1937-1938 гг. тройкой НКВД ТАССР было репрессировано не менее 78 мулл, муэдзинов, мухта-сибов, мутавалеев и бродячих проповедников-мусульман. Отметим еще раз, что эти подсчеты — неполные36.
Таким образом, согласно отчету НКВД ТАССР, только в ходе «кулацкой» операции по приказу НКВД СССР № 00447 было осуждено 370 представителей «православного и мусульманского духовенства, церковников и сектантов», из них 281 человек (75,9 %) был расстрелян, 89 человек (24,1 %) осуждены на срок от 8 до 10 лет ИТЛ. В г. Казани было репрессировано 125 представителей духовенства (33,78 % от общего числа)37. Необходимо добавить, что имеющаяся (неполная!) статистика жертв политических репрессий среди священно- и церковнослужителей имеется только по пресловутой 58-й статье УК, но часть из них репрессировалась и по общеуголовным статьям, включая ст. 122-127 главы IV УК РСФСР о «Нарушении правил об отделении церкви от государства». Под натиском растущего политического давления и преследований часть священнослужителей формально отказывалась от сана и переставала вести службу в храмах.
Тем не менее, по данным аппарата Президиума Верховного Совета ТАССР, к лету 1939 г. в республике все еще насчитывалось свыше 800 служителей культа, причем большинство из них не было официально зарегистрировано местными властями и, следовательно, не облагалось подоходным налогом, согласно постановлению СНК ТАССР от 28 января 1939 г. В связи с этим 20 июня 1939 г. было принято специальное постановление Президиума Верховного Совета ТАССР, а 29 августа 1939 г. директива совнаркома ТАССР об учете на местах молитвенных зданий, священнослужителей и обложении последних подоходным налогом38. Таким образом, наступление на веру и верующих продолжалось. Не исключено, что в некоторых селах республики уцелевшие священнослужители еще и перед войной продолжали отправлять службы в еще не закрытых или полузакрытых церквях и мечетях. В глубоком подполье действовали представители «катаком-
35 См.: ЛипаковЕ. В. Архипастыри Казанские. 1555-2007. Казань: Центр инновац. технологий, 2007.
36 С. Багавиева, опираясь на данные статотчета НКВД ТАССР за 1937 год, дает значительно большую цифру репрессированных — 88 мулл и муэдзинов за 1937 год. Возможно, в статотчете учитывались и бывшие муллы, уже давно снявшие свой сан // Научный Татарстан. 2004. № 1-2. С. 165.
37 Степанов А. Ф. Расстрел по лимиту. Из истории политических репрессий в ТАССР в годы «ежовщины». Казань: Новое знание, 1999. С. 86.
38 См.: НА РТ. Ф. Р-732. Оп. 13. Д. 96. Л. 286-289.
бной церкви», аресты и осуждения которых зафиксированы вплоть до конца 1950-х гг.
Приведенные по Татреспублике данные вполне согласуются с выводами исследователей истории православия, согласно которым к 1939 г. в СССР церковная организация была разгромлена, а подавляющее большинство из тех священнослужителей, которые остались в живых, находились в тюрьмах, лагерях и ссылке. Было расстреляно более 100 архиереев, десятки тысяч священнослужителей. Все это невосполнимо понизило нравственный уровень общества, привело его в состояние духовного разложения39.
Ключевые слова: Православная церковь, Татарская АССР, репрессии, закрытие храмов, «Большой террор», тройка НКВД ТАССР, осужденное, расстрелянное духовенство.
The mass repressions against Christianity in Tatar Autonomous Republic in 1937—1938 (The Great Terror)
A. F. Stepanov
«The author researches mass repressions against Christianity in Tatar autonomy mainly in 1937. In 1929-1930 about 60 % temples were closed down. The Great Terror took away (expelled) 35 % of clergy only as counter-revolutionaries. 75 % of churchmen, convicted by NKVDs «troika», were executed. Only one church and 35 mosques functioned in the beginning of 1942 (1,3 % to 1929).
Keywords: The Orthodox Church, Tatar autonomy, repressions, closed down temples, The Great Terror, NKVDs «troika», convicted, murdered clergy.
39 См.: Православная энциклопедия. Т. 1. М.: ЦНЦ «Православная энциклопедия», 2000. С. 186.
