Деятельность Постоянной центральной Комиссии по вопросам культов (1929-1938 гг. ) Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Вестник ПСТГУ

II: История. История Русской Православной Церкви.

2009. Вып. 11:2 (31). С. 41-76

Деятельность Постоянной центральной комиссии по вопросам культов (1929—1938 гг.)

О. Б. Приказчикова

В предлагаемой статье рассматривается деятельность государственного органа, непосредственно занимавшегося вопросами религии с 1929 по 1938 г., — Постоянной центральной комиссии по вопросам культов, на которую возлагалась обязанность общего руководства и наблюдения за правильным проведением в жизнь закона от 8 апреля 1929 г. «О религиозных объединениях». Комиссия также разбирала жалобы, связанные с нарушениями местных органов власти в вопросах запрещения колокольного звона и снятия колоколов, налогообложения, закрытия молитвенных зданий, расторжения договоров с религиозными обществами и т. д. В статье освещаются предпосылки и история создания Постоянной комиссии по вопросам культов, состав комиссии и график ее работы. Работа построена на основании материалов фонда 5263 Государственного архива Российской Федерации.

Постоянная Центральная комиссия по вопросам культов являлась гласным государственным органом, который непосредственно занимался вопросами религии в стране в период с 1929 по 1938 г., после закрытия Антирелигиозной комиссии при ЦК ВКП(б). Почти вся документация Постоянной комиссии по вопросам культов носит гриф «секретно». На данный момент дела этой комиссии рассекречены и лишь частично опубликованы, они хранятся в Государственном архиве Российской Федерации в фонде 5263.

Фонд 5263 Государственного архива Российской Федерации. В фонде две описи. В описи 1 числятся 1827 единиц хранения, в описи 2—27 единиц хранения. Это материалы руководящего и организационного характера: копии постановлений Президиума ВЦИК и ЦИК СССР за 1929—1938 гг. по вопросам культов, протоколы заседаний и решения самой Комиссии, справки с сообщенными сведениями о количестве действующих и закрытых молитвенных зданий, о служителях культов, переписка Комиссии с различными учреждениями и организациями по неотложным вопросам религиозной политики. Основную часть документов составляют материалы о закрытии молитвенных зданий в различных населенных пунктах, о налогах на Церковь, о колокольном звоне, о состоянии церковных кладбищ и т. д. Дела расположены по хронологическому и географическому принципу.

В хронологическом порядке дела описи 1 расположены следующим образом:

1. Протоколы заседаний Комиссии по вопросам культов.

2. Инструкции, циркуляры, распоряжения, докладные записки Комиссии и материалы по их подготовке.

3. Переписка Комиссии с Президиумами ВЦИК и ЦИК СССР, наркоматами, местными органами власти и различными организациями и учреждениями по отдельным вопросам культовой политики.

4. Информационно-статистические сведения и отчеты о деятельности Комиссии и о проведении в жизнь основных положений советского правительства в области религиозных отношений.

По географическому принципу (по краям и областям) дела расположены следующим образом:

1. Дела информационно-статистического порядка (общие сведения по определенным конкретным вопросам).

2. Дела, содержащие переписку Комиссии с местными организациями по вопросам культовой политики.

3. Дела о закрытии молитвенных зданий в алфавитном порядке по названиям районов области и края.

наряду с этими основными материалами в фонде хранятся несколько дел, хронологически не относящихся к деятельности Комиссии, датированных периодом 1921—1929 гг. (например материал об изъятии церковных ценностей). Это материалы и переписка по подготовке различных инструкций и циркуляров в области религиозных отношений, информационно-статистические сведения. они освещают деятельность советского правительства в области религиозных отношений до образования Комиссии.

После захвата власти большевики приступили к проведению в жизнь программы партии по отношению к религии. основным документом этой программы был декрет «об отделении Церкви от государства и школы от Церкви». Церковь лишилась прав юридического лица. Государственной властью признавались лишь группы верующих, ходатайствовавшие перед местными властями о предоставлении им в бесплатную аренду помещения для совместных молитв. Чтобы осуществить на практике этот декрет, создавались специальные комиссии. В апреле 1918 г. при Наркомюсте была создана Межведомственная комиссия. В состав этой комиссии входили представители наркоматов, а также старообрядческой, Православной, Римско-Католической, Греко-Католической и других Церквей.

8 мая 1918 г. Совнарком распустил Межведомственную комиссию и поручил Наркомюсту образовать особый отдел, занимающийся «религиозными проблемами». Им стал VIII ликвидационный отдел во главе с П. А. Красиковым. Отдел просуществовал до 1922 г., а с 1922 по 1924 г. борьбу против Церкви возглавлял V отдел НКЮ. В его задачи входило выстраивание отношений между государством и конфессиями: координация работы центральных и местных органов власти, подготовка нормативных актов, регулирующих деятельность религиозных организаций, а также борьба с нарушениями законодательства о культах. Обязанности V Отдела и Постоянной центральной комиссии при Президиуме

ВЦИК по вопросам культов во многом схожи. Как V отдел, так и Постоянная комиссия, были созданы центральной государственной властью и являлись центральными органами, регулирующими взаимоотношения Церкви и государства на основании существовавших в то время декретов и законодательных актов. V отдел также рассматривал жалобы верующих о налогообложении, о закрытии церквей.

13 октября 1922 г. постановлением Оргбюро ЦК РКП(б) была создана Антирелигиозная комиссия, а 19 октября 1922 г. она была утверждена на Политбюро. Комиссия являлась негласным органом и нигде не фигурировала в качестве инстанции. Она объединяла высокопоставленных представителей всех высших органов власти в стране и сыграла ключевую роль при решении большинства вопросов в области государственно-религиозных отношений.

К концу 20-х гг. сила тяжести борьбы с религией переместилась с манипулирования церковными расколами, чему уделяла особое внимание АРК, на открытое преследование Русской Православной Церкви.

Толчком к решительным действиям против Церкви послужило секретное письмо секретаря ЦК ВКП(б) Л. М. Кагановича от 14 февраля 1929 г. «О мерах по усилению антирелигиозной работы», в котором он предложил распространить антирелигиозную деятельность на все сферы жизни советского народа. Он предлагал свой подход государственной политики по отношению к Церкви: «Каждая административная мера [против религиозных организаций] ...должна сопровождаться разъяснением трудящимся массам, что административные меры принимаются против антисоветской, а не религиозной деятельности религиозных обществ, не являются «гонениями» на веру, за самое отправление религиозного культа. Надо при этом различать деятельность верхушки религиозных организаций от религиозных настроений массы. Для верхушки религиозные верования сплошь и рядом служат лишь прикрытием их антисоветской деятельности. Религиозные настроения массы коренятся в большинстве случаев в медленном темпе развития социалистического строительства. Надо научиться умелой агитацией ослаблять влияние вожаков и вовлекать массы в широчайшее участие в советском строительстве, будя и организуя их на этой почве около советов»1.

В этом письме автор обозначил политику Высшей партийной власти по отношению к религии. На борьбу с религией призывались все общественные организации.

«Наркомпросу необходимо взять более решительный курс по преодолению элементов нейтрализма школы к религии. разработать методы антирелигиозной пропаганды в школе, внести соответствующие поправки программам шко-лы...<...>

д) признать необходимым регулярное и более глубокое освещение вопросов борьбы с религией на страницах периодической прессы, особенно в газетах и журналах;

е) Главлитпросвету обратить особое внимание на развитие и укрепление сети политпросвет учреждений» (избы-читальни, музеи, библиотеки, кино — все на антирелигиозную тематику).

1 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 2. Д. 7. Л. 1 об.

ж) Главлитискусству оказывать поддержку и поощрение работников искусства в деле создания антирелигиозных театральных и кинопьес.

з) Главлиту, оказывая поддержку издательской работе ЦССБ и местных “Союзов безбожников”, решительно бороться в то же время с тенденцией религиозных издательств, как к массовому распространению, так и к выходу в своей пропаганде за пределы строго религиозных вопросов. Обратить особое внимание Госиздатов на перевод и издание антирелигиозной художественной литературы для детей и юношества; <... >

к) Комитету по делам печати прекратить снабжение бумагой религиозные издательства и организации;

л) Наркомвнуделу и ОГПУ не допустить никоим образом нарушения советского законодательства религиозными обществами, имея в виду, что религиозные организации. являются единственной легально действующей контрреволюционной организацией, имеющей влияние на массы. Школы, суды, регистрация гражданских актов должны быть полностью изъяты из рук духовенства. Партийным комитетам и исполкомам необходимо поставить вопрос об использовании загсов в целях борьбы с поповщиной, церковными обрядами и пережитками старого быта; <... >

н) ПУРу необходимо включить вопросы антирелигиозной пропаганды в повседневную воспитательную работу в Красной Армии, ставя целью подготовку из красноармейцев активных антирелигиозников для деревни»2.

Отсутствие общесоюзного учета религиозных объединений не позволяло правительству объективно оценивать масштабы и значимость всех явлений церковной жизни, затрудняло выработку долговременной «церковной политики», так как одни и те же вопросы — о порядке и условиях регистрации обществ и групп, закрытии культовых зданий, налогообложении духовенства — разрешались в республиках по-разному и различными ведомствами. таким образом, в начале 1929 г. в директивных органах сформировалось мнение о необходимости выработки специального партийного постановления по «религиозному вопросу», которое одновременно было бы «руководящим документом» и для государственных органов.

8 апреля 1929 г. Президиум ВЦИК принял постановление «О религиозных объединениях», а также решение о создании при ВЦИК Постоянной комиссии для рассмотрения всех вопросов, связанных с деятельностью религиозных обществ. На основе постановления о «религиозных объединениях» должна была вестись непосредственная практическая политика по отношению к религии. Постановление определило основные права и обязанности религиозных обществ, тем самым способствовало регулированию взаимоотношений государства с верующими. Из пунктов постановления видно, что власть всеми доступными средствами старалась ограничить хозяйственную и благотворительную деятельность религиозных объединений. А именно им воспрещалось: «а) создавать кассы взаимопомощи, кооперативы, производственные объединения и вообще пользоваться своим имуществом для каких-либо иных целей, кроме удовлетво-

2 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 2. Д. 7. Л. 2.

рения религиозных потребностей; б) оказывать материальную поддержку своим членам». Помимо этого, нельзя было «организовывать как специально детские, юношеские, женские, молитвенные и другие собрания, так и общие библейские, литературные, рукодельнические, трудовые, по обучению религии. Устраивать экскурсии и детские площадки, открывать библиотеки и читальни, организовывать санатории и лечебную помощь»3.

31 мая 1931 г. ВЦИК утвердил «Положение о Постоянной Центральной и местных комиссиях по рассмотрению вопросов». Согласно этому положению, на Постоянную Центральную комиссию возлагались: «...обязанность общего руководства и наблюдение за правильным проведением в жизнь политики партии и Правительства в области применения законов о культах на территории РСФСР; разработка и предварительное рассмотрение проектов законодательных актов и постановлений по вопросам, связанным с культами, и внесение их на рассмотрение Президиума ВЦИК; систематизация законодательных актов и постановлений ВЦИК и СНК РСФСР по вопросам, касающимся культов; общий учет религиозных объединений и составление статистических сводок по данным, представляемым местными органами; давать задания по вопросам, связанным с культами, всем центральным органам РСФСР в пределах их компетенции»4. В обязанность Постоянной центральной комиссии также входило рассмотрение жалоб на неправильные действия ЦИКов АССР, краевых, областных исполкомов в вопросах о закрытии молитвенных зданий, расторжение договоров с религиозными обществами и другие вопросы. В Комиссию поступало большое количество жалоб верующих, что свидетельствует о массовом характере нарушений. Комиссия была уполномочена требовать от республиканских, краевых и областных комиссий по вопросам культов отчетов об их работе. Отчеты сдавались по такой схеме: органы, регулирующие религиозные объединения, т. е. горсоветы и РИКи, сообщали цифровые сведения по соответствующим формам и в сроки, установленные Постоянной комиссией при Президиуме ВЦИК, в Комиссии при ЦИКах АССР, крайисполкомов и облисполкомов. «Последние же предоставляют сведения в суммированном виде в Постоянную комиссию при Президиуме ВЦИК»5.

Но местные власти зачастую предоставляли Комиссии ложные сведения. Учитывая недостаточность полномочий Центральной комиссии в работе с автономными республиками, было принято решение создать единый общесоюзный орган.

Постановлением ЦИК СССР от 7 мая 1934 г. Комиссия по вопросам культов при Президиуме ВЦИК была упразднена, а была создана при Президиуме ЦИК СССР Постоянная комиссия по рассмотрению культовых вопросов на всей территории Союза СССР.

К работе новая комиссия приступила в мае 1934 г. Круг основных вопросов и задач, поставленных перед ней, оставался прежним, но значительно были

3 Собрание узаконений и распоряжений Рабоче-крестьянского правительства РСФСР. М.: НКЮ. 1929. № 35. С. 474-483.

4 Собрание узаконений и распоряжений Рабоче-крестьянского правительства РСФСР. М.: НКЮ. 1931. № 27. С. 358.

5 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 18. Л. 1.

расширены ее права и полномочия в связи с тем, что она стала центральным союзным органом, занимающимся вопросами культов в пределах всей страны. На заседании 26 мая 1934 г. члены Комиссии постановили: «а) признать необходимым введение единой практики и единых методов в работе культовых Комиссий союзных республик, учтя при этом работы Постоянной Культовой Комиссии при Президиуме ВЦИК; б) разработать единый для всех СССР закон о религиозных объединениях, для чего образовать Комиссии в составе Красикова, Полянского, Турсун-Ходжаева, Олина и Олещук. Поручить аппарату Комиссии к предстоящим докладам затребовать от всех союзных республик собрания узаконений главных постановлений, директив и инструкций»6.

Состав комиссии. На последнем заседании в 1929 г. 31 декабря решался кадровый вопрос: «Просить ВЦИК ввести в состав Комиссии тт. Красикова П. А., Кузнецова С., секретарем избрать Тучкова Е. А., признать необходимым наличие [в] Комиссии технического секретаря»7. Постоянные члены Комиссии присутствовали на заседаниях: Смидович, 1930 г. — 13 раз, 1931 г. — 9 раз; Красиков, 1930 г. — 9 раз, 1931 г. — 7 раз; Икрянистова (Труба), 1930 г.- 7 раз; Пронин,

1930 г. — 11раз; Тучков, 1930 г. — 9 раз, 1931 г.- 7 раз; Вишняков, 1930 г. — 10 раз,

1931 г. — 4 раз£ В 1930 г. вместо выбывших из Комиссии Икрянистовой и Пронина появляются новые кадры — Олещук, Воробьев, Полянский.

Впоследствии дела религиозного характера, ведомые НКВД, перешли к Постоянной комиссии (Постановление Президиума ВЦИК от 31 декабря 1930 г. — П. О.). Возникла потребность в пополнении штата. В связи с этим «на должность консультанта был запрошен Орлеанский»8.

В состав Постоянной комиссии по вопросам культов при Президиуме ЦИК СССР входили: «Смидович П. Г. - Председатель комиссии, Красиков П. А. — Заместитель] Председателя] Верх[овного] суда СССР, Полянский И. В.-Нач[альник] отд[еления] ОГПУ, Мартемьянов И. Н — Заместитель] Заведующего] культ[урно]-мас[сового] отд[ела] Всесоюзного] Ц[ентрального] С[овета] профессиональных] с[оюзов], Манцев В. Н. — Зам[еститель] НКФ9 СССР, Коркмасов Д. — Заместитель] секретаря Совета Национальностей, Борисов Б. Л. — Пом[ощник] Прокурора СССР, Олещук Ф. Н.- Отв[етственный] секретарь ЦС Союза Воинств[ующих] Безбожников, Муравьев Е. Ф. — ст[арший] научн[ый] сотр[удник] Института философии Комакадемии, Храмов В. И. — пост[оянный] представитель] УССР, Олин А. П. — Пост[оянный] представитель] ЗСФСР10, Турсун Ходжаев — Пост[оянный] представитель] УзбССР...»11.

Помимо постоянных членов Комиссии приглашались представители других организаций, в зависимости от рассматриваемых дел. Если рассматривались дела

6 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 33. Л. 1.

7 Там же. Д. 5. Л. 5.

8 Там же. Д. 9. Л.1.

9 НКФ — Народный комиссариат финансов.

10 ЗСФСР — Закавказская Советская Федеративная Социалистическая Республика.

11 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 34. Л. 85.

о страховании молитвенных зданий, налогообложении, приглашали сотрудников НКФ СССР (Данилов, Князев), НКФ РСФСР (Малиновский), Госстраха СССР (Лиздин, Свирщевский), Росгосстраха (Логинов, Орлов), Главсоцстраха (Горбунов). Если речь на заседании шла об индустриализации, снятии колоколов, являлись уполномоченные Рудметалторга (Иванов). На обсуждение дел о закрытии храмов приглашали представителей крайисполкомов, облисполкомов той или иной местности, в зависимости от того, где эти храмы находились.

На начало 1937 г. Комиссия состояла из четырех сотрудников — ответственного секретаря, инструктора-консультанта, ответственного делопроизводителя, курьера-уборщицы12. А на начало 1938 г. в штат добавились еще один инструктор и делопроизводитель-машинистка.

Председателем Постоянной комиссии по вопросам культов 1929-1934 гг. был назначен Петр Гермогенович Смидович. После смерти П. Г. Смидовича председательское кресло в Постоянной комиссии по культовым вопросам занял Петр Ананьевич Красиков (1934-1938 гг.). Ответственным секретарем Комиссии с декабря 1929 г. по февраль 1932 г. был Евгений Александрович Тучков.

График работы Комиссии. Первые три протокола Комиссии были составлены в 1929 г: № 1 от 4 июня, № 2 от 24 сентября, № 3 от 31 декабря. График работы, намеченный в 1930 г., — собираться 9, 19, 29 числа каждого месяца — был нарушен. Комиссия созывалась 1-2 раза в месяц и то, придерживаясь более раннего распорядка, 6 или 16, или 26 числа каждого месяца (такой график был утвержден 31 декабря 1929 г.)13. В 1930 г. было 14 заседаний.

В 1931 г. Комиссия собиралась 11 раз. С 6 января по 6 апреля 1931 г. — три раза в месяц — 6, 16, 26 числа каждого месяца. Далее произошел перерыв до 26 июня. В летние месяцы и в сентябре 1931 г. заседания происходили раз в месяц. 6 октября

1931 г. на заседании Комиссии было постановлено: «Заседания Комиссии созывать в 11 часов 9, 19, 29 числа каждого месяца»14. Но до конца года она созывалась всего два раза: 29 октября и 19 ноября. За 1931 г. было составлено 14 протоколов: с 4 по 17. Материал заседаний хранится в протоколах 18, 19 и с 3 по 11.

1932 год был еще более скуп на заседания. Комиссия собиралась всего 8 раз. Но протоколов было составлено 10, так как протоколы № 1, № 3, № 5 были составлены под такими же номерами и тем же числом, но с другим составом, на них разбирались другие вопросы. На одном из таких заседаний от 19 февраля

1932 г. постановили «вместо Тучкова принять Полянского Ивана Васильевича»15 (представитель ОГПУ). Основным на заседаниях Комиссии был вопрос о закрытии церквей. С января 1932 г. по 1 января 1933 г. по городу Москве было закрыто 42 православных храма. По данным Комиссии, на 1 января 1933 г. в Москве функционировало 139 православных церквей16.

12 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 49. Л. 148.

13 См.: ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 5. Л. 5.

14 Там же. Д. 1. Л. 21

15 Там же. Д. 15. Л. 1.

16 Там же. Д. 23. Л. 8.

В 1933 г. Комиссия собиралась также 8 раз. Рассматриваемые вопросы касались в основном закрытия церквей. На первом заседании 16 февраля, заслушав доклад Коркина, Комиссия наметила план. В связи с тем, что «при создавшихся условиях в рамках религиозных организаций определяются благоприятные условия для создания контрреволюционных центров, признать необходимым удвоить бдительность по отношению этих контрреволюционных группировок. В рамках существующих законоположений и инструкций провести решительную линию по сокращению возможности влияния служителей культа в массах трудящихся»17.

В 1935 г. «Комиссия имела 15 заседаний, на которых рассмотрено 393 вопроса, из них 373 дела о ликвидации молитвенных зданий, из коих ликвидировано 323, оставлено в пользование верующих 50. За истекший год в Комиссию поступило разного рода заявлений, жалоб и дел в количестве 9221»18.

В начале 1936 г. Комиссия наметила план работы19. На этом заседании было решено «добиться через Президиум ЦИК ССР включения в инструкцию СНК представления отчетности о состоянии религиозных организаций и молитвенных зданий по полугодиям Обл и Крайисполкомов, РИКами и Горсоветами», а также «созывать заседания Комиссии два раза в месяц 16-го и 26-го числа»20.

В 1936 г. в Комиссии работали такие сотрудники, как Е. Ф. Муравьев21, М. П. Кузнецов 22, они выезжали с проверкой на места для выяснения обстоятельств. Старшим делопроизводителем был Р. Н. Лехтман, а должность инструктора-консультанта занимал И. Н. Узков23. В том же году Президиум ВЦИК вынес решение о ликвидации 308 молитвенных зданий. «Из них 154 здания переданы для переоборудования под клубы, 54 — под школы, 40 — на снос, 28 — под кинотеатры, 7 — под электростанции, 5 — под музеи и остальные под другие цели»24.

В 1937 г. Комиссия заседала 5 раз. Вопросы касались в основном закрытия храмов. За 1937 г. в Комиссию поступило 553 дела о закрытии молитвенных зданий. Из них 386 были рассмотрены и 253 здания по решению Комиссии были закрыты. Остальные 167 отправлены на доработку в местные инстанции. 87 зданий были возвращены верующим.

Как уже говорилось выше, чаще всего Комиссии приходилось разбирать вопросы, связанные с колокольным звоном, налогообложением церквей, страхованием молитвенных домов, закрытием церквей, в том числе представляющих историческую и музейную ценность, жалобами верующих. Разберем каждый вопрос по отдельности.

Запрещение колокольного звона и снятие колоколов. В начале атеистической колокольной войны база свободных церковных колоколов была довольно ограничена, так как власти могли снимать их только с закрытых церквей. Но с сере-

17 См.: ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 22. Л. 11.

18 Там же. Д. 21. Л. 71.

19 Там же. Л. 88, 89.

20 Там же. Л. 85, 87.

21 Там же. Л. 109.

22 Там же. Л. 99.

23 Там же. Л. 134. Удостоверение от 22. 09. 36 г.

24 Там же. Д. 49. Л.17.

дины 1920-х гг., желая поживиться церковным имуществом, центральные власти и наркоматы стали экономически стимулировать закрытие церквей.

Страна оказалась без валюты, необходимой для индустриализации. При утверждении 1-й пятилетки всеобщей индустриализации Сталин установил чрезвычайно завышенные экономические требования. Несмотря на все прилагаемые усилия, намеченный план выполнить не удалось. Всеобщая централизация ресурсов государством не миновала и Православную Церковь. Колокольный вопрос остро стоял на повестке дня.

Поначалу меры о прекращении колокольного звона и снятии колоколов, с учетом политической целесообразности, были приняты лишь по отношению к городам. А 15 декабря 1929 г. Президиум ВЦИК издал постановление «Об урегулировании колокольного звона в церквах», в котором предоставил местным исполкомам право решать этот вопрос. Постановление гласило: «В связи с новым распределением трудовых процессов в рамках непрерывной недели, выдвигающим по-новому вопрос о пользовании колокольным звоном для религиозных целей, предоставить право регулирования колокольного звона при отправлении культовых служб горсоветам и районным комитетам с правом обжалования соответствующих постановлений и РИКов до окрисполкомов включительно»25. Центр не случайно предоставлял такие полномочия местным властям, так как был уверен, что проводимая им политика запрещения колокольного звона будет понята правильно, и колокольный звон будет запрещен, а затем уже можно будет разобраться с бездействующими колоколами.

Этот вопрос не обошла своим вниманием Постоянная Центральная комиссия. На заседании 26 января 1930 г. на повестке дня обсуждалась тема об урегулировании колокольного звона и изъятии колоколов. Члены Комиссии постановили: «Просить т. Тучкова проработку вопроса закончить к следующему заседанию, т. е. 6 февраля. Тов. Смидовичу ускорить рассмотрение вопроса об использовании металла (неразборчиво. — П. О.) ликвидации колоколов»26. На следующем заседании 6 февраля 1930 г., как и было запланировано, рассматривали вопросы о колокольном звоне и снятии колоколов. «Предложенная НКВД инструкция о регулировании колокольного звона была принята за основу и отправлена на доработку тт. Смидовичу, Красикову, Тучкову. А также было принято решение проект тов. Смидовича о снятии колоколов и использования металла внести на утверждение Президиума ВЦИК. 9/ІІ—30 г.»27.

Возлагая большие надежды на это предприятие, Наркомфин предполагал в своем секретном письме Постоянной центральной комиссии по вопросам культов: «Положительное разрешение вопроса об изъятии колоколов на местах, где запрещен колокольный звон, дало бы возможность не только выполнить задание по цветметаллу и возместить вышенамеченный дефицит по бюджету, но даже перевыполнить поступления по госфондам, предусмотренные по бюджету на 31-й год в общей сумме на 18 [миллионов] руб[лей]»28.

25 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 14. Л. 78.

26 Там же. Д. 1. Л. 3 об.

27 Там же. Л. 4.

28 Там же. Л. 75.

Страна, объявившая ничем не обеспеченную индустриализацию, требовала огромное количество цветного металла. Поэтому и центр, и местные власти, и руководители промышленности были заинтересованы в скорейшей ликвидации храмов, утилизации церковного имущества, в первую очередь церковных колоколов. Поэтому Центр принял предложение Наркомфина. 16 мая 1931 г. на заседании Комиссии было принято решение: «По представлении СНКФ СССР и Рудметаллторгом в Комиссию обстоятельного доклада поручить тов. Смидовичу войти в директивные органы с ходатайством разрешить снятие колоколов с молитвенных зданий, в коих прекращен колокольный звон»29.

Выполняя распоряжение центра, местные власти, трудовые коллективы фабрик, заводов принимали решения о запрещении колокольного звона и сдаче церковных колоколов в фонд индустриализации. Соревнуясь друг с другом, областные, городские, уездные и районные власти наперебой выносили постановления о прекращении колокольного звона, снятии церковных колоколов. Выносили свои предложения об использовании колокольного металла.

Например, Президиум Васильевского поселкового совета в своей докладной записке, адресованной Городецкому РИК, предложил «колокола продать и средства израсходовать на благоустройство поселка, устройство водопровода, электрификацию поселка и устройство дорог. до снятия колоколов запретить звон во всех церквах»30. По всей России шла война с колокольным звоном. Колокола сбрасывали под предлогом, что они мешают слушать радио и оскорбляют религиозные чувства нехристиан». Музыкальные колокола мешали только тогда, когда звучали к обедне, а вот если они служили к постановке в театре, то от них была только польза31.

На общезатонском митинге в поселке Васильева Городецкого района Нижегородского округа от 6 января 1930 г., где присутствовало 1500 человек, единодушно проголосовали: «Снять колокола со всех церквей поселка и средства использовать на благоустройство, водопровод, электрификацию и часть на индустриализацию.»32. Самые большие потери при исполнении этой акции понесла столица СССР. За 1928—1930 гг. было ликвидировано 80 храмов, и с каждого вывозилось по нескольку тонн цветного металла. По областям были командированы особые бригады по съемке колоколов под управлением Государственного треста, главная контора которого находилась в Москве. Поэтому на жалобы верующих у Государственного треста был четкий ответ: «.н[аши] конторы производят съемку колоколов исключительно по нарядам и кра[евых] фин[ансовых] отделов особых частей по Госфондам»33.

Ликвидации подлежали не только колокола, но и паникадила, подсвечники, хоругви, купели, бронзовые решетки. Все это приносило в казну государства немалый доход. Уверенность в правильности решений и действий

29 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 1. Л. 145.

30 Цыпин В., прот. Русская Православная Церковь. 1925—1938 гг. М.: Сретенский монастырь, 1999. С. 202.

31 ГА РФ Ф. 5263. Оп. 1. Д. 47. Л. 135.

32 Там же. Д. 499. Л. 74.

33 Там же. Д. 14. Л. 70.

придавали все те же антирелигиозные собрания трудящихся. На одном из общих собраний граждан поселка Савалей Малмыжского района (Кировская область) от 29 января 1930 г., в состав которого входило 119 человек, было вынесено единогласное постановление: «Церковь прикрыть, ценности передать в фонд тракторизации. В церкви устроить клуб»34. Местные власти жестко проводили эту политику в жизнь, препятствие ей строго каралось. Это видно из письма, адресованного на имя М. И. Калинина: «У священника села Воронцовки, Саратовского округа, Макарова за звон к утрени на Рождество Христово отобрано все имущество, а самого его выгнали из церковной сторожки, где он проживал»35. Несмотря на то что налоги священник уплатил, наказания он не избежал. Даже если вопрос о колоколах в какой-либо церкви решался в пользу верующих, власти делали все, чтобы не допустить возвращения отнятых колоколов. «При наличии ходатайств верующих, пользующихся зданиями культа, колокола, снятые с колоколен и вышек, подлежащих сносу или ликвидации молитвенных зданий, могут быть разрешены постановлением губернского, областного авт[ономного] округа окружного исполкома к передаче в бесплатное пользование коллектива верующих.», но «все расходы, связанные со снятием и переносом колокола, возлагаются в таком случае на самих верующих.»36.

Колокола, находящиеся при молитвенных зданиях, состоящих на особом учете как музейные памятники, и переданные в пользование религиозных обществ, «могут быть изъяты от них лишь после ликвидации молитвенных зданий, проведенной по мотивированному постановлению ЦИКа АССР, Крайисполкома или Облисполкома (ст. 36—37 постановление] ВЦИК и СНК от 8.1У. 29 г. о рел[игиозных] объединениях])»37. Такие колокола, согласно ст. 40 Постановления] ВЦИК и СНК от 8.1У.29 о рел[игиозных] объединениях] передаются в исключительное распоряжение сектора Науки в лице его органов на местах»38. А колокола не музейного значения, но изъятые с молитвенных зданий музейного назначения, «исчисляются в государственный фонд и передаются в распоряжение местных финансовых органов. они должны подвергаться предварительной экспертизе и фотографированию интересных в научном отношении деталей, надписей, орнаментаций и изображений»39.

Колокольный вопрос носил затяжной характер. В 1935 г. в отчете упоминался вопрос о ходоках, которые жаловались на местные власти, что те запрещают колокольный звон и снимают колокола. На что Красиков писал, что этот вопрос заслуживает особого внимания и требует политически правильных исчерпывающих разъяснений, «после которых ходоки уезжали обратно с полным сознанием того, что в большинстве случаев звон запрещен правильно и колокола сняты и сданы нашей социалистической промышленности»40.

34 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 518. Л. 67.

35 Там же, Д. 7. Л. 72.

36 Там же. Д. 58. Л. 52.

37 Там же. Оп. 2. Д. 1. Л. 121.

38 Там же. Л. 122.

39 Там же.

40 Там же. Оп. 1. Д. 21. Л. 73.

В 1935 г. Московский финансовый отдел для выполнения плана по колокольной бронзе ходатайствовал перед Комиссией о снятии колоколов с незакрытых храмов, на которых запрещен колокольный звон. На этот запрос отдел получил утвердительный ответ: «Если церковь не закрыта, но колокольный звон запрещен и колокола висят на колокольне действующей церкви не использованными, необходимо их снять», но при этом должна проводиться разъяснительная работа среди населения, а «само снятие колоколов должно проводиться осторожно, чтобы не повредить зданию, что часто наблюдается»41. В ходе кампании по снятию колоколов многие колокола как произведение искусства были уничтожены или испорчены.

Налогообложение церквей. В числе многочисленных притеснений Советской власти по отношению к Церкви было и усиление налогового гнета. Советское правительство издавало такие законы, которые лишали Церковь всякой материальной базы. Положение на местах усугублялось произволом местных властей. Комиссия также занималась нарушениями закона местными властями, проявлявшимися в чрезмерном налоговом обложении «служителей культов».

В голодный период рабочим и крестьянам давались продовольственные карточки. А священнослужители, не принадлежавшие к рабоче-крестьянскому классу и соответственно не получавшие продовольственные карточки, могли жить только на подаяние верных прихожан. Суровое отношение советский режим применял не только к священнослужителям, но и к их детям. Этот случай произошел со священником Автономовым из Курской области. Семья состояла из больного отца преклонного возраста, двух дочек, Ольги 12 лет и Лиды 9 лет, средств к существованию практически не было. Несмотря на это, сельсовет «забрал у них единственный стол, два стула и сундук, который служил кроватью. Детям даже негде заниматься»42. Красиков в назидание писал председателю Ново-Оскольского РИКа Курской области: «Детей мы обязаны воспитывать в советском духе, а такие действия озлобляют с раннего детства против сов[етской] власти этих детей»43.

С начала коллективизации «кулак» был объявлен врагом Советской власти. Сталин по-своему очертил рамки кулацкого хозяйства. По его мнению, хозяйство считается кулацким, если доход в год на едока превышает 300 рублей, а семью — не менее 1500 рублей; если он занимается торговлей; сдает в наем инвентарь, машины, помещения; имеет мельницу, маслобойню. Под это описание может подойти большая часть крестьянства. Определяя кулацкий класс, Сталин руководствовался не социальным, а имущественным критерием. Таким образом, «создавалась широкая возможность подвести под раскулачивание самые различные социальные элементы»44. Под эту статью подходили и священнослужители. Недоверие к клирикам государственная власть испытывала всегда, обвиняя их в сговоре с кулаками и подозревая в совместных антисоветских действиях. В нача-

41 ГА РФ Ф.5263. Оп.1. Д. 39. Л. 28.

42 Там же. Л. 89.

43 Там же.

44 Волкогонов Д. А. Сталин: Политический портрет. М.: Новая Волна, 1996. С. 294.

ле 1929 г. в своем секретном послании «О мерах по усилению антирелигиозной работы» Каганович писал: «Деятели религиозных организаций принимают активное участие в антисоветской работе кулачества, используя церковные советы, как аппараты своего влияния в перевыборах в советы, агитируя против сдачи хлеба заготовительным органам.»45.

На очередном заседании Комиссии от 6 января 1930 г. было постановлено, что «служители культа лишаются права пользования землею наравне с другими лицами, лишенными избирательных прав, имеющих источники существования от торговли, эксплуатации труда в промышленных предприятиях»46, в циркуляре №195 НКФ СССР от 2.01.1930 г. в 4-м пункте говорилось, что «по действующему законодательству религиозным объединениям воспрещается какая-нибудь торговля или промышленная деятельность»47. Все мероприятия органов местной власти направлены к тому, чтобы за одно с кулаками «раскулачить» и клириков.

Это незаконное раскулачивание производилось под видом налогового обложения. «Служителей культа стараются обложить по всем линиям и в таких размерах, чтобы они не смогли выполнить предъявленные им требования. И тогда у них конфискуют имущество, даже самое необходимое для семьи, а семья выселяется»48. Такие жалобы поступали на имя М. И. Калинина. Правдивость этих жалоб подтверждает сводка о реализации мясозаготовок среди священнослужителей: «Священник Сатрапинский М., села Игумного, Слободского р[айо]на, Горьковского края, 63-х лет, около трех лет был болен и не служил. Служит только 8 мес[яцев], живет на квартире. 14 февраля ему предложили сдать 94 [килограммов] мяса, из которых 45 [килограммов] в течение 24 ч[асов]»49.

Некоторые дела доходили до судебного разбирательства. Священники Кордовский П. А. и Образцов Н. М. из села Итоми Ржевского района, Западной области «получили задание сдать по 100 [килограмм] мяса. за несдачу дали штраф по 250 руб[лей]. Взыскать штраф из-за бедности не могут (так как имущества не имеют. — П. О.), а поэтому отдают под суд»50. Норма коллективизации была 100%, поэтому к кулакам причисляли зачастую середняков, а также неугодных по каким-либо причинам бедняков, называя их «подкулачниками».

Местные власти шли на прямое нарушение закона. Священнослужителя Дмитрия Смирнова Шаховской церкви Сольского с[ельского] с[овета] заставили «выполнить мясозаготовку в один срок, вместо 5 кварталов, установленных пост[ановлением] СНК и ЦК ВКП(б)»51.

Как гласит постановление от 16.11.1932 г. СНК и ЦК ВКП(б) о мясозаготовках среди священнослужителей, они, «как имеющие с[ельское] хозяйство, должны участвовать в заготовках на одинаковых основаниях с единоличными хозяйствами, а это значит, что в полтора-два раза выше обычной нормы. Например: по

45 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 2. Д. 7. Л. 1.

46 Там же. Оп. 1. Д. 1. Л. 1.

47 Бюллетень Народного Комиссариата Внутренних Дел РСФСР. М., 1930. Апрель (№ 11).

48 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 7. Л. 71.

49 Там же. Оп. 2. Д. 1. Л. 123.

50 Там же.

51 Там же. Д. 20. Л. 1.

Московской области норма, установленная законом 45 [килограммов], а двойная 90 [килограммов]. между тем сдается 112 [килограммов]. Нормы эти получают не только священники, но псаломщики и сторожа»52. Сторожу И. И. Мошкову села Исад Лысковского района Нижегородской области, трудившемуся в бедном приходе, живущему на подаяние, предложили сдать 88 [килограммов] мяса. В тяжелой ситуации оказался и псаломщик Г. И. Никольский села Поддубского Лужского района Ленинградской области. Его семья состояла из 6 человек. А из сельского хозяйства была только корова. «Ему было предложено одновременно сдать 90 [килограммов] мяса и 530 литров молока»53. Общее налогообложение доходило до 168 %, и плательщики были не в состоянии выполнить те задания, которые им давались. К невыполнившим нормы налогообложения применялись такие меры наказания, как наложение штрафа и отдача под суд.

Партия, борясь с религиозностью народа, использовала для этого как прямые, так и косвенные методы. Священнику села Ижевского Московской области было дано задание выпилить 140 кубометров дров (навыка в этом он не имел), выпилка происходила за 45 км от села. В таком случае священник отлучается от паствы на несколько месяцев, а значит, верующие не могут удовлетворить свои религиозные потребности, не говоря уже о том, что «многие могут заболеть, будут нуждаться в причащении; могут быть неблагополучные роды, где требуется крещение без всякого промедления. Могут быть похороны, свадьбы, соборова-

ние.»54.

20 июня 1930 г. Председатель ВЦИК М. И. Калинин обратился с секретным письмом к членам ЦИК автономных республик, краевых и областных исполнительных комитетов: «Не допускать изъятия молитвенных зданий из пользования религиозных объединений, если такое изъятие приводит к невозможности в данном месте отправления культа (если данное молитвенное здание является единственным для того или иного культа). Решение административных органов об изъятии молитвенных зданий, при наличии протеста значительной части населения, подлежит отмене. Равным образом подлежит отмене изъятие молитвенных зданий, поскольку оно не связано с немедленным использованием для удовлетворения действительных общественных надобностей»55. Он призывал проверить правильность страховой оценки обложения молитвенных зданий и не допускать завышение оценки обложения этих зданий, что приводило иногда «к их механическому закрытию, вопреки циркулярам Наркомфина Союза ССР от 5 января 1930 г. за № 195 и Росгосстраха от 28 февраля 1930 г. за № 769 (опубликов[ан] в бюллетене НКВД № 11 за 1930 г.)»56. Увеличение обложения молитвенных зданий по сравнению с 1928—1929 гг. должно быть мотивировано в каждом отдельном случае. В частности, не должны допускаться сборы и налоги, не установленные законом, как то: сбор за исполнение песнопений под видом авторского гонорара, промысловый налог за продажу в молитвенных зданиях

52 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 2. Д. 1. Л. 143.

53 Там же. Л. 123.

54 Там же. Оп. 1. Д. 1150. Л. 121.

55 Там же. Д. 6. Л. 12.

56 Там же.

церковных свечей и т. п..57 Служители культа не могут быть членами сельскохозяйственных коллективов, а потому с них не должны взыскиваться различного рода сборы, установленные для членов колхозов, в частности тракторные сборы, а взысканные сборы подлежат возврату.

«4. Служители культа, как лишенные избирательных прав, ограничены по закону в политических и некоторых гражданских правах наравне со всеми прочими лицами, лишенными избирательных прав, и для них, как служителей культа, никаких дополнительных ограничений законом не установлено. Это относится и к праву их на землепользование, и в обязанности по трудповинности, приводящие к невозможности отправления культа, не должны ни в коем случае допускаться»58.

«5. В районах сплошной коллективизации изъятие имущества (раскулачивание) может допускаться по отношению к служителям культа лишь при наличии у них кулацкого хозяйства. При различного рода заготовках не предъявлять к служителям культа требований, превышающих для данной местности и для мощности данного хозяйства, а также требования на продукты, не выработанные внутри этого хозяйства. ЦИКи автономных республик, краевые и областные исполнительные комитеты должны блюсти за тем, чтобы не принималось, вопреки существующим законам, никаких мер, специально направленных против служителей культа и чтобы не допускалось действий, связанных с оскорблением верующих. Виновные в проведении таких мер и совершении таких действий должны неуклонно привлекаться к ответственности»59.

Тем не менее власть на местах злоупотребляла своими полномочиями. Священнослужителям, облагаемым местной властью непосильным налогом, приходилось искать способы обходить закон. Уличаемые в этом, они подвергались разорению и выселению. Обращая внимание на это беззаконие, представители Постоянной комиссии говорили: «Выселение служителей культа, практикуемое в Московской области и других, противоречит существующему законоположению и директивам по советской и партийной линии, а поэтому является незаконным»60. А также раскулачивание священников, как гласит протокол № 9, составленный Комиссией 6 апреля 1930 г., «не имеющих кулацких крестьянских хозяйств, торговли и других признаков, относящих имущественное положение к явно кулацким, является незаконным и идущим в разрез с проводимой поли-тикой».61 Но через четыре года на предложение Свердловской комиссии «обязывать служителей культа, не занимающихся с[ельским] хозяйством, получать землю и засевать ее зерновыми культурами, с целью вручения их обязательств на сдачу государству зерна»62, Комиссия, отклонив первую часть предложения, обязала «служителей культа, имеющих посевы на приусадебных участках, привлекать к сдаче зерна государству, исходя из фактически засеянной площади, на

57 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 6. Л. 12 об.

58 Там же. Л. 13.

59 Там же. Л. 13. об.

60 Там же. Д. 1. Л. 6.

61 Там же. Л. 6. об.

62 Там же. Д. 33. Л. 37.

равных основаниях с единомышленными крестьянскими хозяйствами данного района»63.

Еще более суровому налогообложению подверглись священнослужители, лишившиеся земли. Это видно из сведений протокола № 11 от 26. 11. 1934 г. Постоянной комиссии по вопросам культа. Вот что ответила Постоянная комиссия на запрос НФ СССР на этот счет: «Оставить без изменения существующую практику (т. е. ранее обложение налогом) и исходить из оклада налога 28/29 г. с соответствующей надбавкой в пределах 75%»64. Единую с единоличниками ставку налога по сдаче зерна, мяса, картофеля и т.д. власть объясняет тем, что «служение культу и наличие доходов от такого служения должно являться признаком для отнесения хозяйства служителя культа к числу кулацких хозяйств»65.

Гонениям и всяческим притеснениям подвергались не только священники, но и церковнослужители (звонари, певчие и т. д.). Так как это лица чуждого государству класса, то «Цустрах66 не считает целесообразным предоставлять какие бы то ни было льготы пенсионерам»67. По мнению Цустраха, верующие пенсионеры «играют активную роль в организации и обслуживании религиозных культов (председатели, члены церковных советов, певчие, звонари и т. д.), к тому же выдача пенсий дает ряд других льгот (госснабжение, пользование более благоустроенными жилищно-коммунальными условиями в Москве и др[угих] пролетарских центрах»)68. Это письмо было написано Постоянной комиссии от Комиссариата труда Союза СССР 25 ноября 1933 г.

В Постоянную комиссию поступила жалоба инвалида труда 3-й группы В. А. Веселовского из города Ленинграда о том, что его лишили пенсии лишь потому, что он состоит членом церковного совета. Комиссия настоятельно рекомендовала Цустраху не вводить новшества, так как в статье 175 кодекса (1932 г.) было написано: «Социальное страхование распространяется на всех лиц наемного труда, независимо от того, заняты ли они в государственных, общественных, кооперативных, концессионных, арендных, смешанных или частных предприятиях, учреждений или хозяйствах, или у частных лиц независимо от характера или длительности их работы способа расплаты с ними»69. Это законодательство не распространяется лишь на священнослужителей.

На местах партийные и советские работники, желая ускорить процесс «изживания религии», прибегали повсеместно к незаконным административным мерам. Это привело к обратному результату. Середняки стали выходить из колхозов, народ стал ратовать за возвращение снятых колоколов, освобождение высланных священнослужителей. «Если до этого в административные отделы поступало большое количество ходатайств об оформлении закрытия церквей, то теперь усилилось поступление заявлений с просьбой об открытии церквей,

63 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 6. Л. 40.

64 Там же. Д. 6. Л. 43.

65 Там же. Д. 33. Л. 61.

66 Цустрах — Центральное управление социального страхования.

67 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 2. Д. 1. Л. 141.

68 Там же.

69 Там же. Л. 136. об.

о разрешении религиозных шествий»70. Чтобы исправить положение, 14 марта 1930 г. ЦК ВКП(б) выпускает постановление «О борьбе с искривлениями партийной линии в колхозном движении», которое требовало прекратить практику закрытия церквей в административном порядке. На Комиссию возлагалась обязанность наблюдения за правильным проведением в жизнь политики партии. Комиссия оперативно информировала центр о выявленных нарушениях, вносила предложения по урегулированию конфликтных ситуаций.

Местная власть, устанавливая свои порядки, не затрудняла себя никакими объяснениями. Тариф налогообложения священнослужителей часто не соответствовал действительным доходам прихода. Эти нарушения беспокоили Смидовича. Своими опасениями и тревогами он поделился с наркомом финансов РСФСР Яковлевой: «Налоговое обложение священнослужителей проходит на местах в порядке сплошного издевательства, несмотря на принимающиеся меры. На этой почве дело доходит до самоубийств. Неизбежна реакция среди верующих»71. Подтверждение этому мы находим в материалах Постоянной комиссии: «Служитель культа Гущин (Калужский округ) на почве непосильного налогообложения покончил жизнь самоубийством»72.

Ситуация на местах действительно складывалась критическая. Вот одна из многочисленных жалоб. Священника поселка Балашова Нижне-Волжского края Боголюбова Льва Ивановича: «Балашовский окружной финансовый отдел обложил меня, как служителя культа, непосильным налогом за 1929/30 год в 1648 руб[лей]. Налог этот в 30—70 раз превышает ту сумму налога, которую я платил в предыдущие годы, хотя приход мой остался тот же и по территории своей и по численности населения. Местная власть проигнорировала мои учетные записи доходов прихода, а также показания верующих»73.

Местную власть не устраивали приходы, которые не могли платить и не платили, но ее также не устраивали и те, которые платили. Это видно из письма Феклы Добровой от лица всех верующих села Раменье Раменского сельсовета Тверского края от 26.09.1933 г.: «Спировский райисполком не возвращает нам квитанции на внесенный нами налог и запретил отправление религиозных обрядов до уплаты недоимки 437 р[ублей] 10 коп[еек]. Обществу верующих непонятно, почему на него начислена недоимка, а при отсутствии квитанции мы не можем опротестовать неправильно начисленную недоимку»74.

Где не срабатывали административные методы, власть нередко прибегала к силовым. Свидетельство одной прихожанки о требовании властей не ходатайствовать об открытии храма: «.сажали верующих под арест в холодное помещение, пугая всячески и угрожая всевозможными карательными мерами, почему мы, верующие, со своими религиозными потребностями вынуждены обращаться в чужие приходы»75. Подобное отношение никак нельзя списать на желание

70 Одинцов М. И. Государство и Церковь 1917—1938 гг. // Культура и религия. 1991. № 11. С. 47.

71 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 7. Л. 22. 5.05.1930 г.

72 Там же. Л. 72.

73 Там же. Л. 23.

74 Там же. Д. 1150. Л. 144.

75 Там же. Л. 128.

антирелигиозного большинства, т. к. недостатка верующих, как видно из данного заявления, нет: «В нашем селе более 500 домов верующих и все как один жаждут открытия храма»76.

Из-за отсутствия большого штата и времени Постоянная комиссия не имела возможности выехать и разобраться на места, и местные власти этим пользовались. Выдавая ложную информацию, они зачастую добивались закрытия храма. Вот какой ответ получила Постоянная комиссия 22.03.1934 г. от Московского областного исполнительного комитета советов по поводу ранее изложенного заявления: «Культовое здание (село Машковичи, Череповецкий район, Московская область) не закрывалось, но группа верующих не платит налоги с 1930 по 1934 г., каковых накопилось до 10.000 рублей (сообщение РИКа от 5.3.34 г.). Комиссией предложено РИКу не чинить препятствий к отправлению религиозных обрядов в церкви, дать 2-х месячный срок на погашение задолжности и в случае не уплаты (на что они и надеялись. — П.О.) возбудить ходатайство о закрытии»77 . Все эти методы власти были продиктованы отнюдь не тем, чтобы просто собрать требуемый государством налог, они не удовлетворялись таким результатом, а тем, чтобы довести человека до отчаяния, лишив его всех средств к существованию.

Священнослужители просили, чтобы их приравнивали по-прежнему «к лицам свободных профессий, а не к нетрудовому элементу, и тем более не к кулакам». Это пожелание духовенства передал Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий (Страгородский) председателю Комиссии Сми-довичу 19.02.1930 г. в памятной записке о нуждах Православной Патриаршей Церкви в СССР78.

Комиссия также занималась нарушениями закона местными властями, проявлявшимися в «чрезмерном налоговом обложении культов; неправильном лишении служителей культов жилой площади»79. Служители церкви, причисляемые к эксплуататорскому классу, оплачивали коммунальные услуги по «высшему разряду».

Священники вынуждены были снимать жилье. Учитывая в стране дефицит жилья и отсутствие дополнительного заработка у духовенства, это было сделать особенно трудно. Несмотря на то, что «Президиум ВЦИКа циркуляром 20.VI.30 г. № 247/с разъяснил, что плата за жилую площадь и коммунальные услуги, взыскиваемая со служителей культа, не должна превышать 30% общего дохода»80, с псаломщика Георгия Ивановича Никольского, при его доходе в 1350 рублей, Лужский финансовый отдел вычел за квартплату 1070 рублей. Учитывая, что его семья состоит из него самого, жены и троих детей, такая сумма превышает допустимые возможности»81.

76 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 1150. Л. 128.

77 Там же. Л. 125.

78 См.: Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России. Позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей и церковной власти. 1917—1943: Сб. в 2 ч. / Сост. М. Е. Губонин. М., 1994. С.689—691.

79 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 6. Л.12.

80 Там же. Д. 39. Л. 19.

81 Там же. Л. 17.

Ослабить экономическое давление государства на Церковь пытался митрополит Сергий. На одном из заседаний Комиссии (16 ноября 1934 г.) была заслушана его просьба «о снижении тарифа за пользование электроэнергией для московских церквей и снятии штрафов, наложенных за перерасход за электроэнергию»82.

Митрополит Сергий также пытался повлиять на вопрос о квартплате, передав дела в управление недвижимых имуществ через члена Президиума ВЦИК Степанова. А тот в свою очередь ходатайствовал, чтобы при рассмотрении дела было принято во внимание то, «что требование о квартплате является чрезвычайно непосильным и желательно, чтобы она не превышала 400—500 руб[лей] в месяц»83. В письме к Смидовичу митрополит просил, «чтобы служители культа не лишались права иметь квартиру в пределах своего прихода и около храма в сельских местностях, хотя бы и в селениях, перешедших на колхоз», а также «чтобы лица, предоставляющие служителям культа такую квартиру, не облагались за это налогами в усиленной степени»84. Вопрос по поводу оплаты коммунальных услуг уже обсуждался. В 1930 г. в письме к местным властям Калинин затрагивал эту тему: «Плата за жилую площадь и за коммунальные услуги в совокупности. не должны превышать 30% общего дохода служителя культа»85.

На заседании Комиссии от 26 июля 1931 г. на повестку дня был вынесен вопрос «О порядке выселения из жилых муниципализированных домов лиц, живущих на нетрудовые доходы». Члены Комиссии постановили:«Предоставить во ВЦИК необходимость — закрепить практику, в соответствии с циркуляром Президиума ВЦИК 20.У1-30 г. № 247/с л. 3, о запрещении лишения служителей культа жилой площади только по признаку лишения избирательных прав»86.

Деятельное участие Заместитель Патриаршего Местоблюстителя проявил в разрешении вопроса о мясозаготовках. 30 ноября 1933 г. он обратился к Комиссии с просьбой разобраться с государственными служащими тех областей, где священнослужители облагаются налогом по кулацким ставкам. «Особенно заострен этот вопрос в пределах УССР и БССР»87. Как уже говорилось, что, согласно постановлению СНК и ЦК ВКП(б) о мясозаготовках среди служителей культа от 16.11.1932 г. (приказ № 7), «служители культа», имеющие с[ельское] хозяйство, должны участвовать в заготовках на одинаковых основаниях с единоличными хозяйствами. Но на практике получается, что в сельских местностях все служители культа, независимо от того, имеют они какое-либо хозяйство и скот, привлекаются к мясному налогу и, как правило, в повышенной норме, т. е. двойной против единоличных хозяйств трудящихся. Разбирая вопрос «о привлечении к мясозаготовкам служителей культа» в марте 1933 г. Постоянная комиссия пришла к выводу, что необходимо «срочно разъяснить местным органам, что... служители культа, не имеющие сел[ьского] хозяйства и облагаемые подоходными налогами, к мясному налогу не привлекаются, в) нормы обложения мясным

82 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 33. Л. 40. Протокол № 10.

83 Там же. Д. 7. Л. 7.

84 Акты Святейшего Тихона... С. 690.

85 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 6. Л. 13.

86 Там же. Д. 9. Л. 29.

87 Там же. Д. 34. Л. 119.

налогом устанавливаются для них (служителей культа, которые имеют сельское хозяйство) те же, что и для единоличных хозяйств данного района»88.

Несправедливость налогообложения не обошла стороной и высшую церковную власть. Несмотря на то что с митрополита Сергия (Страгородского) в 1933 г. вместо 1296 рублей 64 копеек взяли 1351 рубль налога, с архиепископа Питирима (Крылова) по циркуляру № 68 налог составлял 462 рубля, а им уже уплачен аванс в размере 938 рублей, епископ Сергий (Воскресенский) за 1927—1928 гг. вовсе не облагался налогом, а в 1933 г. с него вычли 226 рублей, Комиссия решила ничего не менять. Она объяснила это так: поскольку служители культа Страгородский, Крылов, Воскресенский своевременно не обжаловали неправильно начисленные суммы, то «Комиссия решила их не пересматривать»89.

Страхование молитвенных зданий. По циркуляру № 769 о порядке страхования имущества религиозных объединений от 28 февраля 1930 г. «начиная с 1-го февраля т[екущего] года страховые платежи по страхованию молитвенных зданий принимаются, исходя из их действительной (с учетом амортизации) стоимости, а не восстановительной», а также «церковная движимость обязательному страхованию не подлежит и страховая премия за эту движимость с 1-го февраля с. г. не взимается»90. По этому же циркуляру «взыскание недоимки страховых премий с членов церковных советов, а равно и служителей культа производить нельзя»91.

В феврале 1930 г. Заместитель Местоблюстителя митрополит Сергий писал Смидовичу: «Страховое обложение церквей, особенно в сельских местностях, достигает таких размеров, что лишает общину возможности пользоваться церковным зданием»92, еще он просил правительство «отменить обложение церквей различными сельскохозяйственными и другими (сборами. — П. О.)... сборами на индустриализацию, на покупку облигаций госзаймов в принудительном по-рядке»93. Учитывая, что у церкви денег нет, то налог падает на членов религиозной общины и «является, таким образом, как бы особым налогом на веру, сверх других налогов, уплачиваемых верующими наравне с прочими гражданами»94. Обсуждая этот вопрос на заседании в апреле этого же года, члены Комиссии подчеркнули, что «оценка молитвенных зданий при страховании зачастую происходит заочно и лицами не компетентными, вследствие чего стоимость здания иногда определяется выше восстановительной»95.

На основании этих нарушений Постоянная комиссия по вопросам культов предложила Народному комиссариату финансов, «в целях урегулирования обложения молитвенных зданий и служителей культа», «издать специальную инструкцию»96. Таким документом стал циркуляр № 68 от 20.02.1931 г. Этот до-

88 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 2. Д. 1. Л. 143 об.

89 Там же. Оп. 1. Д. 1151. Л. 354.

90 Бюллетень НКВД РСФСР. № 11. М., 1930.

91 Там же.

92 Акты Святейшего Тихона. С. 689.

93 Там же.

94 Там же.

95 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 1. Л. 6 об.

96 Там же. Д. 8. Л. 9.

кумент был адресован всем наркомфинам союзных республик. Однако и нормы, установленные циркуляром № 68, часто не соблюдались. Приведем ряд примеров. Нарушение циркуляра НКФ СССР № 68 по налоговым обложениям: «Сараевский РИК Московской обл[асти] наложил на религиозное общество с. Борец 67 500 руб[лей], тогда как всех платежей за молитвенное здание в год следует только 2 383 руб[ля]; На церковь с[ела] Щучье Карагандинской обл[асти] КазакАССР наложено платежей 16 000 руб[лей], из них 12 000 руб[лей] пени за неуплату с 1932 г., тогда как в [19]32 г. РАЙФО произвел самовольно переоценку здания и увеличил платежи, в нарушение циркуляра № 68». По циркуляру № 68 от 20.02.1931 г. «стоимость молитвенных зданий для обложения их местным налогом со строений определяется по страховым оценкам, существовавшим в 1928/29 г.»97, в случае, если исчисленные в 1929/30 г. оклады страховых премий, налога со строений и земельной ренты с молитвенных зданий превышают те же платежи на 1931 г., то эти налоги на 1929/30 г. взыскиваются с церквей в размере окладов 1931 г. без начисления пени. А излишне начисленные суммы слагаются со счетов, в случае же их уплаты засчитываются в счет платежей за 1931 г.

Согласно протоколу от 4 мая 1935 г., Комиссия предоставила РИКам право устанавливать нормы доходности в пределах района, в зависимости от действительной доходности отдельных священнослужителей. Но эти нормы «для служителей культа в городе и селе должны быть. не ниже 2000 руб[лей] и не выше 8000 руб[лей]»98.

Несмотря на то, что Комиссия отчетливо видела все нарушения, которые допускали местные власти в налогообложении служителей Церкви, она не возвращала неправильно взысканные налоги и сборы, так как считали их «фактически собранными с населения»99.

Политика государства налогообложения была построена и проводилась таким образом, что сознательно и целенаправленно вела Церковь к разорению и уничтожению.

Закрытие церквей. По постановлению ВЦИК и СНК «О религиозных объединениях» «религиозные объединения верующих граждан всех культов регистрируются в виде религиозных обществ или групп верующих»100. Религиозное объединение имело возрастное и количественное ограничение: возраст — не моложе 18 лет, а численность общины не менее 20 человек. Общине властями отводилось одно молитвенное здание для отправления культа. Ни одна община не имела возможности развивать свою деятельность без регистрации. Шансы ее получить были весьма скромны, а вот потерять — очень велики.

Непосильное налогообложение церквей приводило к вынужденному их закрытию. Каждое закрытие сопровождалось всевозможными актами, ходатайствами, справками. Все делалось в соответствии с законами советского государс-

97 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 6. Л. 14.

98 Там же. Д. 37. Л. 70.

99 Там же. Д. 22. Л. 18.

100 Собрание узаконений и распоряжений Рабоче-крестьянского правительства РСФСР. М.: НКЮ, 1929 (№ 35).

тва. Удобнее всего было церковь закрыть, если приход не был способен платить налоги. Но так как верующие собирали необходимые суммы на уплату налогов, то властям приходилось придумывать всевозможные способы закрытия храма, например ходатайства рабочих, необходимость в помещениях.

Антирелигиозные активисты игнорировали пожелания и настроение верующих, издевались над их чувствами. На заседании Постоянной комиссии от 6.02.1930 г. было принято решение, что «дело ликвидации молитвенных зданий должно опираться на активное участие широких масс», а также «в связи с развертыванием кампании по закрытию молитвенных зданий закон об отделении Церкви от государства от 8 апреля 1929 г. подлежит пересмотру в сторону упрощения процесса закрытия и увеличения радиуса приходов»101.

Методы борьбы с религией разрабатывались на антирелигиозных собраниях и отличались агрессивностью и вероломством. О свободе вероисповедания в таких случаях говорить не приходится. На общем собрании колхозников деревни Азелен (Азелино, Малмыжский район, Кировская область) 4 июня 1930 г. участники размышляли, как не допустить сбора подписей верующих об открытии церкви под предлогом «угрозы для колхоза». Для этого постановили в назначенный день устроить субботник.

А на школьном комитете Савальской школы от 13.06.1930 г. было вынесено более широкое решение: «Категорически протестовать против открытия церкви в с[еле] Савалей Кировской области. Усилить антирелигиозную работу, проводя беседы и бесплатные постановки в целях привлечения взрослого населения в функционирующий в церкви клуб»102.

Аргументы по поводу закрытия церквей на этих собраниях приводились, по их мнению, самые веские. На одном собрании был зачитан «доклад тов. Брыля-кова на антирелигиозную тему — “существует ли Бог”, и “какой вред приносит Церковь”. Он ярко подчеркнул не существование Бога, обман Церкви и духовенства. Брыляков приводил примеры от самого зачатия верования и до настоящего времени, “когда Церковь переходила на сторону богатых — царя и душила бедняков.”»103.

Закрытие церквей зачастую сопровождалось голосованием и сбором подписей безбожного населения. Но не всегда это проводилось законным путем. По мнению верующих прихожан Каменской Казанской церкви Загорского района Московской области, приславших письмо во ВЦИК 4.02.1933 г., одну из проводимых «подписей/голосования правильной признать совершенно нельзя, ибо за закрытие церкви голосовали и подписывались лица, не достигшие восемнадцатилетнего возраста, и имели место факты, когда малолетние комсомольцы расписывались за всех членов своей семьи, не испросив их согласия»104. А также были случаи, когда представители местных властей при сборе подписей распространяли слухи «о том, что если не подпишешься за закрытие церкви, то на церковь наложат большой налог и верующим придется его выплачивать, и

101 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 1. Л. 1.

102 Там же. Д. 518. Л. 54.

103 Там же. Л. 67.

104 Там же. Д. 1150. Л. 48 об.

только благодаря этим слухам им удалось собрать большее число голосов, чем это следовало»105. Митрополит Сергий в записке от 19.02.30 г. к Смидовичу писал: «Необходимо признать за правило, чтобы при закрытии церквей решающим считалось не желание неверующей части населения, а наличие верующих и могущих пользоваться данным зданием»106.

Национализируя монастыри и разграбляя их вековые народные сокровища, советское правительство устраивало в них тюрьмы, военные пункты, концлагеря. Уже в начале 1930-х гг. с монастырями на территории СССР было покончено. На заседании Постоянной комиссии 6 января 1930 г. был заслушан доклад Е. А. Тучкова «Об обследовании монастырей». Комиссия предложила «провести (доклад. — П. О.) в жизнь через НКВД в трехмесячный срок, после чего представить в Культкомиссию доклад по обследованию и план ликвидации действующих монастырей»107. А в ноябре 1933 г. на вопрос американского корреспондента «Чикаго Дейли Ньюс»: «Существуют ли еще монахи?» —Комиссия дала такой ответ: «По сведениям, которые имеются у Комиссии, института монахов, как такового, в РСФСР больше не существует. С ликвидацией монастырей само-упразднился и институт “монахов”. Последние сохранились лишь в лице отдельных служителей культа при действующих церквах»108. На вопрос о количестве монастырей в дореволюционной России Комиссия поведала, что их было «1005, из них: мужских — 578, женских — 467»109.

Жизнь приходов контролировалась инспекторами по наблюдению и негласными осведомителями НКВД. Достаточно было малейшего промаха, чтобы убрать священника, а впоследствии ликвидировать не функционирующий храм.

Комиссии было непросто вести статистический учет закрытых церквей, так как местные власти не давали полной отчетности о делах по закрытию церквей, предоставляя ложную статистику и умалчивая о самовольном закрытии храмов. Например: «1931г. — в Ленинграде учтено — 2343 общества, 1932 г. — 1988 обществ, ВЦИКом было утверждено закрыть 32 церкви, а закрытых получилось 355. Таким образом, незаконно было закрыто 323 молитвенных здания»110.

Во многих районах либо местная Комиссия не работала, либо этим делом занимались некомпетентные люди. Например, в одном облисполкоме «всю работу возложили по совместительству на технического работника отдела жалоб тов. Дорофееву, которая не в состоянии руководить этой работой»111. А некоторые РИКи и областные и краевые исполкомы вообще не сообщали центральной Комиссии о положении культовых дел, дабы «не выносить сор из избы»112.

Без проверки на местах невозможно качественно решить эти проблемы. Для этого сотрудники Постоянной комиссии выезжали на места. Таким образом, сотрудник Муравьев был командирован в Куйбышевский край, а Кузне-

105 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 1150. Л. 48 об.

106 Акты Святейшего Тихона. С. 690.

107 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 1. Л. 1. Протокол № 4.

108 Там же. Д. 34. Л. 77.

109 Там же. Л. 76.

110 Одинцов М. И. Государство и Церковь 1917—1938 гг. С. 53.

111 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 2. Д. 24. Л. 9.

112 Там же. Л. 13.

цов — в Саратов. На местах выявились такие факты: Комиссия при президиуме Саратовского областного исполнительного комитета за 1936 г. рассмотрела 90 ходатайств РИКов113 на закрытие молитвенных зданий и дала согласие на закрытие всех зданий»114. Одно это уже говорит о механическом подходе к делу.

Жалобы верующих. Постоянная комиссия действовала на основании положения «О религиозных объединениях». В соответствии с этим положением верующим предоставлялось право обжалования решений советских органов по вопросам закрытия молитвенных зданий.

После подачи жалобы верующими о неправомерном закрытии храма, данное дело отправлялось на пересмотр местным властям. Если в установленный законом срок местные органы власти не пересматривали своего решения, то дело по этому вопросу из ведения местных властей изымалось и передавалось на рассмотрение Постоянной комиссии. Комиссия же в свою очередь эти дела представляла на утверждение Президиума ВЦИК. Об этом свидетельствует один из протоколов Постоянной комиссии, направленный во ВЦИК «от 13.IX.35 г. о ликвидации молитвенных зданий в количестве 9 пунктов», препровожденный для соответствующего оформления через Президиум ВЦИК115. От местных же органов, в случае изъятия молитвенного здания, должны быть предоставлены такие сведения: о переоборудовании молитвенного здания под общественные нужды, смета с указанием источников финансирования этого переоборудования, материалы о проведении соответствующей антирелигиозной работы. При отсутствии хотя бы одного из этих пунктов, дело о закрытии Церкви возвращалось на доработку местным органам власти.

После преобразования Комиссии по вопросам культов при Президиуме ВЦИК в общесоюзную Комиссию по культовым вопросам от 3.04.1934 г., в работе Комиссии возникли новые затруднения. Во-первых, несмотря на то что Комиссией «неоднократно представлялся на утверждение Президиума ЦИК Союза ССР проект положения о Комиссии по вопросам культов, проект единого (союзного) закона о религиозных объединениях, проекты эти до сих пор еще не утверждены»116. Во-вторых, Комиссия испытывает ряд трудностей: нехватка помещений, технического аппарата, средств передвижения, телефонов, так как ВЦИК категорически отказался обслуживать своим аппаратом Комиссию культов, как он обслуживал раньше117. Исходя из сложившейся ситуации Красиков запросил увеличение штата, хотя бы «на 2 единицы: 1 технического работника (машинистки) и 1 инструктора», так как работа значительно усложнилась и количественно увеличилась»118. Доказательством этого служат следующие цифры. В Комиссию поступило разного рода заявлений, жалоб и дел: в 1935 г. — 9221; в 1934 г. — 8229; в 1933 г. — 4808; в 1932 г. — 6355. На личном приеме было при-

113 РИК — районный исполнительный комитет.

114 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 2. Д. 24. Л. 10.

115 Там же. Оп. 1. Д. 43. Л. 53.

116 Там же. Д. 48. Л. 7.

117 См.: Там же. Д. 21. Л. 7.

118 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 21. Л. 7.

нято ходоков: в 1935 г. — 2090; в 1934 г. — 1094; в 1933 г. — 1719; в 1932 г. — 3219119. Эти цифры показывают, что количество жалоб и ходоков в 1935 г. увеличилось на тысячу по сравнению с 1934 г. в том и другом случае. На союзные республики приходится в процентном соотношении: «...жалоб 3,6 %, ходоков 7 %, а 96,4 % жалоб и 93 % падает на РСФСР»120. Это связано с тем, что положение Союзной комиссии культов так и не принято, и жалобы верующих адресуются в основном на имя М. И. Калинина. Что касается последнего 1937 г. работы Комиссии, то «количество письменных обращений на этот период приходится 8679, а ходоков — 2637»121.

В докладной записке Красиков жаловался, что «приток жалоб и ходоков поглощает в себе все наши физические возможности и не позволит произвести обследовательскую работу, намеченную планом, а также не даст возможности вести учетную работу и заняться изучением вопросов религиозности населения». Констатация факта такова, что «этой работой никто до сих пор не зани-

мался»122.

Поступившие жалобы на 1-й квартал 1936 г. распределялись следующим образом: а) ликвидация молитвенных зданий — 621; б) временное закрытие молитвенных зданий (ремонт) засыпка хлебом, задолженность по налогам, эпидемические заболевания и др. — 430; в) налоги с молитвенных зданий — 48; г) налоги денежные со служителей культа — 251; д) налоги натуральные — 262; е) церковные ограды и кладбища — 15; ж) стеснение — 95; з) регистрация религиозных обществ и служителей культа — 52; и) церковные сторожки — 22; к) штрафы — 16; л) разные, колокола и колокольный звон, молебны, кража церковных ценностей и др. — 232. Всего: 2044123. Данные показывают, что из 2044 дел только 621 о ликвидации молитвенных зданий подано в законодательном порядке обжалования в высшие органы власти, а остальные 1413 дел — разного рода нарушения на местах.

Что касается закрытия церкви из-за необходимого ремонта, то требуемый ремонт либо совсем не нужен, либо был установлен в невозможные сроки выполнения. Одной из жертв подобного нарушения стала Пушечно-Николаевская Церковь Северного края. Подосиновский РИК закрыл церковь на основании того, что «религиозное общество давно не производит ремонт, здание угрожает обвалом. Технической Комиссии не было, осматривал церковь председатель] с[ельского]совета и парторг. Сумма ремонта определена в 10000 р[ублей]. Срок дан с 4. XI. 34 г. по 1. 1. 35 г. За это время предложено побелить церковь внутри и снаружи и выкрасить крышу (зимой на севере), дело тянется с начала 1935 г., церковь до сих пор опечатана, в районе это последняя церковь. Ближайшая функционирующая церковь остается в 120 километрах». Случались такие несоответствия, что храмы закрывались ввиду невыполнения требуемого ремонта, но когда ставился вопрос, сколько средств потребуется РИКу для переоборудова-

119 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 21. Л. 8.

120 Там же.

121 Там же.

122 Там же.

123 Там же. Л. 23.

ния этой же церкви, «то он называет крайне мизерную цифру»124. Иногда молитвенные здания закрывали «ввиду их ветхости (угроза обвалом) и тут же» ссыпали «несколько десятков тонн хлеба или другого сырья»125.

Немало дел разбирали по вопросу засыпки церкви зерном, и вовсе не потому, что была такая временная необходимость, чтобы спасти хлеб, а лишь для того, чтобы занять молитвенный дом и не возвратить его в пользование верующим. В селе Лемкино Раненбургского района Воронежской области церковь была засыпана зерном на короткое время, затем хлеб из нее вывезли, но засыпали новым зерном «из амбаров, которые оставались пустыми»126.

После засыпки церковь возвращали верующим в загрязненном виде, церковное имущество было либо поломано, либо расхищено. Пока церковь села Бибикова Глазковского района Воронежской области была временно занята зерном, «Председатель с[ельского] с[овета] поломал иконостас, иконы и выбросил их на улицу»127. В селе Мордово того же Глазковского района церковь была использована под хлеб без согласия верующих на неопределенное время. Из церкви «с[ельский] совет взял для себя ковры (4 штуки) и друг[ое] имущество»128. В двух последних случаях делами занималась прокуратура.

Комиссия неоднократно говорила о неправильных и недопустимых мерах по борьбе с религиозностью и по мере сил пыталась бороться с этим. Она осудила Плавский райисполком (Московской области) за то, что тот отобрал незаконно церковь у верующих для хранения зерна. По мнению Комиссии, «подобные методы борьбы с религией партией и Соввластью осуждены и терпимы быть не могут»129. Но, тем не менее, председатель сельского совета Курен-кова и председатель правления колхоза Яшин села Сюзюм Кузнецкого района Пензенской области были осуждены за заключение договора с верующими на не использование здания церкви под яровизацию семян к весеннему севу и за разрешение церковного звона. Их действия были расценены как политическая ошибка. Соответственно было принято решение: «Договор сельсовета и правления колхоза с коллективом верующих как являющийся антигосударственным — расторгнуть»130.

Рассматривались и случаи закрытия храмов по причине эпидемических заболеваний. Так, председатель Ржевского сельского совета Кирилловского района Ленинградской области перед Пасхой 11 апреля закрыл Вознесенс-ко-Славянскую церковь. «Никаких эпидемических заболеваний на самом деле нет. Карантина на селе не наложено, справка врача, приложенная к жалобе, подтверждает это»131. В отчетной работе за 1935 г. Красиков показал еще один случай: «С[ельский] совет запрещает совершать богослужения по причине “эпидемических” заболеваний в районе (хотя бы одного двух случаев) тифа, причем

124 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 21. Л. 25.

125 Там же. Л. 72.

126 Там же. Л. 119.

127 Там же. Л. 120.

128 Там же.

129 Там же. Д. 1151. Л. 181.

130 Там же. Д. 48. Л. 43.

131 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 21. Л. 26.

остальные общественные здания, как клубы, школы и т.п., функционируют и на них положение об эпидемии не распространяется». Что касается местной власти, обычно РИКи в таких случаях или не реагируют на эти факты или подтверждают такие незаконные действия с[ельского] совета»132.

В основном закрытые церкви предполагалось использовать под культурнопросветительные нужды, будь то школы, библиотеки, театры, клубы и т. д. Комиссия пыталась посещение богослужений и религиозное воспитание заменить развлечениями, танцами, кино, безбожным образованием и воспитанием. По настоятельной просьбе местных властей, а также безбожного населения Комиссия и Президиум ВЦИК передавали им храмы, но в конкретных целях. Подтверждение тому докладная записка Красикова: «В 1936 г. через Президиум ВЦИК с заключениями Комиссии по вопросам культов прошло всего 420 дел о закрытии молитвенных зданий и расторжением договоров на 9 зданий. Все здания были переданы под культурно-просветительные цели или на снос с использованием стройматериала на строительство культурно-просветительных учреждений»133. Постоянная Комиссия запрашивала у комиссий на местах отчеты о выполнении работы. Некоторые районы факт переоборудования церкви подтверждали фотоснимками. Сведения Комиссии предоставили только о 191 здании, из них 13 зданий использовались не по назначению, не в соответствии с постановлением ВЦИК, а 40 вообще не были переоборудованы. Большое количество юридически закрытых храмов оставались не использованы: «...в Куйбышевском крае — 800, в Карельской АССР — 384, в Саратовском крае — 267, в Крымской АССР — 310, в Удмуртской — 183, в Воронежской обл[асти] — 700»134.

Президиум ВЦИК по настойчивому ходатайству Кашинского населения Калининской области разрешил закрыть Воскресенский собор и использовать его под театр. «Кашинский Горсовет представил во ВЦИК заключение инженера ГКХ Меньшова, план переоборудования, смету на 23 467 р[ублей] и справку РАЙФО135 об отпуске этих средств. Однако собор до сих пор пустует, с него сняты кресты, начато переоборудование, но работы законсервированы»136. Оказалось, что после вторичного детального осмотра денег потребуется уже не 23 т[ысячи], а около 300 т[ысяч] рублей, но так как указанные средства в 1936—1937 гг. не были отпущены, то запросили их на 1938 г. Верующие попытались вернуть здание, ссылаясь на то, что «Горсовет не сможет его переоборудовать, что они в 1934 г. затратили на ремонт 20000 руб[лей]», да и в здании горсовет не испытывал нужды. Государственные власти двойственное положение этого дела волновало лишь с той точки зрения, что «кашинские церковники из-за безответственного отношения местных органов власти к этому делу получили богатый материал для своей агитации для всякого рода сплетен о гонениях»137. По этой же причине, что и Воскресенский собор в городе Кашине, бездействует церковь в селе Сно-

132 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 21. Л. 72.

133 Там же. Д. 51. Л. 1.

134 Там же . Д. 21. Л. 26.

135 РАЙФО — районный финансовый отдел.

136 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 51. Л. 3.

137 Там же.

поть Рогнединского района Западной (Брянской) области. «Население и местные власти возбудили ходатайство о закрытии ее под клуб. Это ходатайство было удовлетворено ВЦИКом 30. XII. 36 г. Сейчас оказывается, что здание остается в прежнем положении. РИК сообщает, что к переоборудованию не приступлено потому, что для этого нужно 15000 руб[лей]. Пять лет стоит здание в бесхозном

виде»138.

Отдельные РИКи и горсоветы, не доводя до сведения ВЦИК, сами изменяли назначение здания, указанное в постановлении ВЦИК, и использовали его под склад или на другие хозяйственные цели. Рассмотрев все нарушения, Председатель Комиссии по культовым вопросам Красиков предложил свои методы борьбы: «Разрешать ликвидацию молитвенных зданий только тогда, когда имеется полная уверенность в том, что здание неизменно после разрешения дела будет переоборудовано при наличии плана переоборудования, сметы и сведений об имеющихся средствах (сколько, кто отпускает)». Красиков еще раз подчеркнул: «Молитвенные здания передавать только под культурно-просветительские цели (клубы, школы, библиотеки, детясли и т. д.). Если здание ввиду ветхости, или за невозможностью приспособить его путем переоборудования, материал, полученный от разборки зданий, передавать на строительство культурно-просветительных и бытовых объ-ектов»139. Закрытые церкви чаще всего не только не использовали в общественнополезных целях, а просто оставляли стоять без всякого употребления.

Против бесхозного простоя молитвенного здания был Молотов. Он требовал в секретном окружном послании для национальных коммунистических партий от 5 июня 1929 г., чтобы храмы «почему-либо не использованные, немедленно были бы рационально использованы»140.

Такая же обстановка царила и в союзных республиках. На заседании Комиссии 28 января 1936 г. было постановлено — дела о закрытии молитвенных зданий по Украине и Белоруссии, поступившие до 1 января 1936 г., «возвратить в ЦИК УССР141 и БССР142 для исправления допущенных при ликвидации ошибок»143. Об этом их оповестил Красиков в письме Председателю ЦИКа Белорусской ССР тов. Червякову: «При ознакомлении с поступившими к нам делами мы столкнулись с фактами закрытия молитвенных зданий без учета того, что остается еще большое количество верующих, не освободившихся от религиозных пережитков, жалуются к нам. Имеют место ненормальности такого порядка: а) на большом расстоянии не оставляется ни одного молитвенного здания. Например: в с[еле] Ленино (Поповка) Тереховского района ликвидирована церковь и сдана под склад зерна (нижний этаж), а верхний — под клуб, несмотря на то, что ближайшая церковь находится в 45 килом[етрах]. В селе Бродецком Березинского р[айо]на после ликвидации церкви, ближайшая действующая церковь осталась в 70 килом[етрах], в гор[оде] Витебске из 10 церквей закрыта последняя и ближе

138 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 51. Л. 6.

139 Там же. Л. 11.

140 Там же. Оп. 2. Д. 7. Л. 9.

141 УССР — Украинская советская социалистическая республика.

142 БССР — Белорусская советская социалистическая республика.

143 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 21. Л. 86.

50 килом[етров] действующих церквей нет; б) ликвидированные молитвенные здания зачастую не используются не только под культурно-просветительные цели, а разрушаются как бесхозяйственные, что не может не служить пищей для враждебного классового элемента, использующего это в антисоветских целях; в) молитвенные здания облагаются финансовыми] платежами не по циркуляру НКФ СССР № 68, а кому как вздумается. Так же произвольно облагаются служители культа.. Создается мнение, что местные работники увлекаются этим делом и недоучитывают того вреда, который приносят всякие перегибы. Они предпочитают массово-разъяснительной работе методы административного нажима на религиозные организации и служителей культа и тем самым пытаются покончить с религией»144. Аналогичная ситуация была и на Украине. В письме Председателю ЦИКа Украинской ССР И. Г. Петровскому от 10.02.1936 г. указываются такие факты нарушений: в г. Прилуках закрыты все церкви. В Коропском районе закрыты все 22 церкви. Служителям культа отказывают в регистрации без достаточных оснований в течение долгого времени, «что равносильно фактически закрытию молитвенного здания»145.

Особенно много фактов незаконного изъятия церквей по Западной, Курской, Воронежской областям, Горьковскому и Куйбышевскому краям, Башкирской и Мордовской АССР. «Ликвидация церквей и расторжение договоров производится до решения областных, краевых исполкомов, а в случае подачи жалобы во ВЦИК, до решения Президиума ВЦИК». На основании выше изложенного Председатель ВЦИК Калинин вынес решение: «Необходимо положить конец этим нарушениям советского законодательства и советской политики в области планомерной, опирающейся на рост активности самих трудящихся в деле борьбы с религиозными пережитками. Президиум ВЦИК предупреждает, что впредь за нарушения законов, регулирующих отношения государства к религиозным организациям, виновники будут привлекаться к ответственности»146. Однако в беседе 14 ноября 1933 г. с американским корреспондентом «Чикаго Дейли Ньюс» на вопрос, как происходит закрытие церквей и что для этого требуется, Комиссия дала такой ответ: «Закрытие церквей может происходить только по желанию самих верующих. Во всех других случаях закрытие церкви должно иметь в основе определенную государственную или общественную надобность и лишь после того, как ЦИК АССР, Крайисполком или Облисполком удостоверится, что приведение в исполнение их постановления о закрытии молитвенного здания не поведет к тому, что верующие, которые пользовались молитвенным зданием, не будут действительно лишены возможности исполнять свои религиозные обряды. Поэтому единственные здания, находящиеся у того или иного культа в данной местности, как правило, ликвидации не подлежат, если взамен не будет предоставлено другое помещение»147.

Комиссия была против уничтожения церквей любым путем. На заседании 10.05.1937 г. из рассмотренных 85 дел о закрытии церквей 20 были оставлены в

144 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 21. Л. 9 об.

145 Там же. Л. 11.

146 Там же. Л. 15.

147 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 21. Л. 77.

пользу верующих. Но со временем число храмов, оставленных в пользу верующих, уменьшалось. В ноябре 1937 г. Комиссия соглашается оставить верующим из 114 всего 17 храмов148.

Церкви, представляющие историческую и музейную ценность. Что касается храмов, представляющих историческую и музейную ценность, то о них в инструкции по учету, хранению и передаче религиозного имущества, имеющего историческое, художественное или археологическое значение, от 30 марта 1920 г. сказано: «Все имущество, имеющее историческое, художественное и археологическое значение, предназначенное для совершения религиозных обрядов, находившееся во время издания декрета, в ведении Ведомства Православного исповедания, а также других вероисповедных учреждений и обществ, как-то: храмы, молитвенные дома, монастырские здания, надгробные памятники, придорожные кресты и прочие сюда относящиеся сооружения, а также церковное и обрядовое имущество в означенных зданиях находящееся — переходит в заведывание Отдела по делам музеев и охране памятников искусства и старины Народного Комиссариата Просвещения и его местных органов и представителей»149. «При приеме означенного имущества на обязанность представителей Отдела лежит составление подробных описей этого имущества, установление художественной и исторической ценности этого имущества и классификация по нижеследующим категориям:

1. Имущество совершенно исключительной историко-художественной ценности. составляет Государственный Фонд. и в целях осуществления плана музейного строительства (может) вывозиться для пополнения соответствующих центральных музеев»150.

2. Ко второй категории относится «имущество высокой историко-художественной ценности, имеющее показательное и музейное значение». Оно также может быть распределено по «центральным и провинциальным музеям».

3. И третья категория — имущество, имеющее незначительную историкохудожественную ценность, не носящее показательного или музейного характера и являющееся обыденной принадлежностью церковной жизни».

Историко-художественную ценность предметов этой категории определял Отдел по делам музеев. «Фактическое изъятие предметов, подлежащих передаче в хранилища Государственного музейного фонда, перевозка и хранение, и распределение по музеям находятся (также) в исключительной компетенции Отдела, который осуществляет эти действия через своих непосредственных уполно-

моченных»151.

В 1928—1929 гг. все государственные музеи получили официальный статус и содержание. Правительство организовывало и проводило инвентаризации, в ходе которых бесследно исчезли многие художественные реликвии Русского государства и Церкви.

148 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 47. Л. 4.

149 Там же. Оп. 2. Д. 1. Л. 100 об.

150 Там же. Л. 101.

151 Там же.

От разрушения церквей пострадала и северная столица — Ленинград. Под угрозу уничтожения попадали художественно-исторические храмы. Один из таких — Спасо-Преображенская церковь на Аптекарском острове. Его печальную судьбу предрешило территориальное местонахождение: между заводами «Красногвардеец» и «Врачебных заготовлений», вблизи завода «Электрик». По письменному заявлению предприятий «звон церковных колоколов систематически нарушает нормальную работу лабораторий и цехов, ведущих точную работу, что скопление по соседству с заводом «Красногвардеец», имеющим особо важное значение, как производит работы военного характера, больших групп населения не гарантирует завод [от] возможных диверсий»152.

Верующие пытались сохранить за собой храм, используя убедительные доводы, что храм сохранен от гибели и разрушений силами и средствами народа и, «...как художественно-исторический памятник находится под охраной Главнауки (Главное управление научными, художественными, музейными, театральными и литературными учреждениями. — П. О.)»; что «под церковью находится кладбище убиенных воинов-гренадер» и «что на реставрацию храма потрачено много средств; что в храме находятся исключительно редкие, ценные иконы, принадлежащие кисти знаменитого художника профессора Карла Брюллова, оберегаемые Главнаукой»; то, что «.под лабораторию храм не годится из-за недостаточного освещения», что «клубы в ближайших учреждениях имеются», а «отводить под сарай для пожарных принадлежностей завода «Красногвардеец» здание, украшенное кистью мирового художника, едва ли рационально»153. Тщетно также пыталась двадцатка гренадерского храма предоставить квитанции уплаченных налогов, денежные средства, на погашение которых добровольно собирались верующими. Храм был отдан с согласия ВЦИК электротехническому институту под акустическую лабораторию для исследовательских работ по электроакустике.

В ноябре 1932 г. Постоянная комиссия по вопросам культов издала инструкцию «О порядке учета и ликвидации молитвенных зданий и культового имущества, имеющих историческое и музейное значение»154. В инструкции говорилось, что если здание и культовое имущество передается в пользование верующим, то это происходит при участии представителя горсовета или РИКа, представителя Сектора науки Наркомпроса155 или его местных органов по специальному договору»156. Договор составлялся в 3-х экземплярах. Документ должен быть скреплен подписями: «а) должностным лицом РИКа или Горсовета, б) Представителем Сектора науки или его местных органов и в) 20-ю лицами данного религиозного общества. Отбираться, из пользования верующих, здания могут только, «исключительно по мотивированному постановлению Президиума Центрального] Исполнительного] Комитета АССР, Краевого или Областного Исполнительного Комитета и при соблюдении других положений, установлен-

152 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 1020. Л. 42.

153 Там же. Л. 44. об.

154 Там же. Оп. 2. Д. 1. Л. 116.

155 Наркомпрос, НКП — Народный комиссариат просвещения.

156 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 2. Д. 1. Л. 118.

ных ст[атьями] 43 и 44 Постановлениями] ВЦИК и СНК, от 8.ГУ-29 г. о религиозных объединениях»157.

Вышеуказанные статьи 43 и 44 гласят: «В случае несоблюдения религиозным объединением условий договора, а также в случаях неисполнения каких-либо распоряжений административных органов (о перерегистрации, ремонте и т. п) указанный договор может быть расторгнут.

44. Если постановления органов, указанных в предыдущей (43) статье, в двухнедельный срок будут обжалованы в Президиум Всероссийского центрального исполнительного комитета, то фактическое изъятие молитвенного здания и культового имущества от верующих происходит лишь после окончательного разрешения этого вопроса Президиумом Всероссийского центрального исполнительного комитета»158.

По этому же законодательству и разрешению Сектора науки НКП изымаются у верующих иконостасы, облачения, иконы, колокола, ограды, статуи, имеющие музейное назначение.

Ликвидация молитвенных зданий «проводится лишь в порядке, установленном ст[атьями] 36 и 37» «о религиозных объединениях»159. Статья 36 предусматривает, что «ликвидация молитвенного здания допускается исключительно по мотивированному постановлению центрального исполнительного комитета автономной республики, краевого, областного или губернского исполнительного комитета, если это здание необходимо для государственных или общественных надобностей. О таком постановлении сообщается верующим, составившим религиозное общество. Ст[атья] 37. Если верующие, составляющие религиозное общество, в двухнедельный срок со дня объявления постановления о ликвидации молитвенного здания обжалуют это постановление» в Президиум ВЦИК, то «договор с верующими теряет силу, и здание изъемлется из их пользования только после утверждения соответствующего постановления Президиумом ВЦИК»160.

Музейные памятники и молитвенные дома, пришедшие в состояние ветхости, предварительно перед ликвидацией подвергаются осмотру специальной технической комиссией. Снос или перестройка здания могла проводиться только после научной фиксации с разрешения Сектора науки НКП, а реализация предметов культа — только после окончательного решения о ликвидации храма. В распоряжение НКП передаются все предметы из платины, золота, серебра, парчи, драгоценные камни и все предметы исторической, художественной и музейной ценности. Предметы не музейного назначения этих зданий реализуются, и 60 %, вырученных от реализации суммы, отчисляется в Главнауку НКП.

Как обходились с самими храмами? 9 августа 1931 г. архитектор Сухова и представитель Сектора науки подали письмо в Комиссию о том, чтобы им разрешили занять церковь высшей категории (постройка 1695 г.) Воскресения Христова в Кадашах и священномученика Климента на Пятницкой улице (также вы-

157 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 2. Д. 1. Л. 118.

158 Бюллетень Постоянной Центральной Комиссии при Президиуме ВЦИК по вопросам культов. № 1. М.: Советское законодательство, 1931.

159 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 2. Д. 1. Л. 119.

160 Там же. Л. 78 об.

сшей категории) государственных реставрационных мастерских. Комиссия, в лице секретаря-консультанта Орлеанского, провела обследование шести церквей и согласилась с выбором просимых. Но так как церковь была занята верующими, пришли к такому заключению: «Не требуя от Мособлисполкома вынесения нового постановления о закрытии Воскресенской в Кадашах церкви, поставить перед Президиумом ВЦИК вопрос о пересмотре постановления Президиума ВЦИК от 20. VI. 30 года (которым постановление Московского облисполкома от 1.ІІ.30 г. о закрытии Воскресенской в Кадашах церкви, было отменено) в сторону его отмены и ликвидации церкви, по ходатайству Государственных Реставрационных мастерских»161. Ходатайство Мособлисполкома о закрытии данной церкви было связано с тем, что ее хотели отдать под клуб колбасной фабрики. Верующие обратились с просьбой не отдавать храм под клуб. Но решающий голос был не их. Против передачи церкви под клуб выступала Главнаука, так как «церковь построена в 1695 г. и имеет весьма ценной работы иконостас». Кроме этого храма в районе имелось «большое количество закрытых и неиспользованных по несколько месяцев церквей»162. По этому же вопросу во ВЦИК обратилась Государственная Третьяковская галерея, предлагая свой план по использованию данной церкви. «Согласно с отнесением церкви к высшему разряду, как художественного памятника, верхний этаж церкви, содержащий исключительные по качеству памятники искусства, ГТГ не предполагает чем-либо занимать и обеспечит их сохранность и доступность к ним как для индивидуальных, так и для массовых посещений. Что касается значительно более обширного нижнего этажа церкви, то ГТГ предполагает поместить в нем для изучения и обработки художественные коллекции»163. Если реставрационные мастерские настаивали на перестройке храма, то ГТГ утверждала, что здание «не нуждается ни в каком переоборудовании и может быть использовано в своем настоящем виде»164. В конечном итоге после длительных споров 10 октября 1934 г. ВЦИК постановил: «Церковь ликвидировать, предоставив Мособлисполкому решение вопроса об использовании здания»165.

Третьяковская галерея неоднократно влияла на судьбу храмов и церковных экспонатов, имеющих музейное значение. На запрос ГТГ от 29. VII. 36 г. об изъятии «для реставрации и изучения из закрывающейся церкви Вознесения в гор[од] Старицы Калининской области икону XIV в. размером 114 х 87 с изображением: огненного восхождения Илии Пророка, Георгия, Николы, Евфимия и Дмитрия»166 Комиссия разрешила изъять икону с изображением огненного восхождения. Не оставался в стороне и музейный отдел. По случаю организации отдела «истории живописи» Муромским музеем было проведено обследование икон в церквах Мурома. В процессе обследования была обнаружена исторически ценная икона «Владимирская Богоматерь» XVII в., размером 71х106 сантиметров. На иконе имеется надпись, которая подтверждает, что она написана Муромским изографом

161 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 1163. Л. 57.

162 Там же. Л. 39.

163 Там же. Л. 34.

164 Там же. Л. 34 об.

165 Там же. Л. 5.

166 Там же. Д. 21. Л. 145.

Рославовым в 1614 г. Так как «Рославов был одним из самых первых иконописцев г. Мурома, то я (директор музея Богатов. — П. О. ) прошу вас разрешить эту икону изъять из Пятницкой церкви в музей»167. Комиссия и в этом случае не возражала.

Таким образом, храмы музейного и исторического значения находились в ведении Главнауки. Верующие такой молитвенный дом могли взять в аренду по специальному договору. При ликвидации здания музейного значения учитывалось решение Сектора науки Наркомата просвещения. Многие храмы, несмотря на историческую ценность, были либо ликвидированы, либо переоборудованы под бытовые цели.

Церковная утварь и церковные принадлежности музейного назначения. Государство использовало для своих нужд даже башенные часы из монастырей и церквей. Народный комиссариат коммунального хозяйства обратился 8 октября 1934 г. в СНК РСФСР с просьбой о снятии башенных часов, находящихся на закрытых церквах и монастырях. Дело в том, что единственное предприятие в СССР, где производили такие часы, — был Карачаровский металлокомбинат. Поступило очень много заказов от организаций иметь часы с боем. Но цех еще не освоил конструкцию таких часов. НККХ предложил «наладить производство часов с боем используя те часы, которые имеются на целом ряде церквей и монастырей», тем более, что они «в большинстве своем являются беспризорными, варварски уничтожаются и бесследно исчезают», например в Андреевском, Скорбященс-ком монастырях, а они «представляют собой большую ценность, так как почти все они снабжены музыкально-боевым механизмом»168. Просьба была услышана, и СНК РСФСР обязал «Обл[астные] и Крайисполкомы, и Совнархозы АССР выявить в 2-х месячный срок все находящиеся на закрытых церквах и монастырях башенные часы», предложил «Наркомату Коммунального Хоз[яйст]ва по соглашению с Главнаукой, в течение 35 года снять все имеющиеся на закрытых церквах и монастырях башенные часы для реставрации их в специальной мастерской и установки их в общественных и городских зданиях и новостройках»169.

Известны случаи изъятия старинных икон, которые помещали не просто в музей, а музей Союза безбожников. Икона Казанской Божией Матери трехсотлетней давности, пользующаяся особым почитанием у верующих, была конфискована гражданской властью и передана в Пензенский клуб безбожников. Конфискацию иконы Средне-Волжский облисполком объяснял это тем, что «хождение с иконой сопровождалось действиями антисоветского характера», а также, что «икона принадлежала бывшему мужскому “Казанскому” монастырю, который ныне считается ликвидированным за антисоветскую деятельность монашествующих, так что верующие сел: Н. Ломова, Норовки, Монастырского и Гаева, претендующие на возвращение иконы, никакого отношения к ней не имеют»170. Принимая во внимание историческую ценность данной иконы, она должна быть в ведении Главнауки, куда она собственно потом и была определена по решению Президиума ВЦИК от 23 марта 1929 г.

167 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 21. Л. 207 об.

168 Там же. Д. 34. Л. 31.

169 Там же. Л. 32.

170 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 3. Л. 4.

Государственный Эрмитаж запросил у Комитета по охране памятников приглянувшуюся собора икону Корсунской Богоматери из собора г. Торца Западной области, мотивируя тем, что «указанная икона является ценнейшим художественным памятником, необходимым Эрмитажу для экспозиции»171. В соборе, по мнению сотрудников Эрмитажа, икона не обеспечена должным хранением и реставрацией. Комиссия на этот запрос дала положительный ответ.

В январе 1935 г. Комиссия решила провести инвентаризацию изделий из драгоценных металлов в молитвенных зданиях, которую предполагалась произвести с 15 января по 15 апреля. По этому случаю были установлены расценки: «Предметы из золота и платины 30 р[ублей] за один грамм лигатурного веса, предметы из серебра 70 коп[еек] за один грамм лигатурного веса. Оценку драгоценных камней и жемчуга производить экспертным путем»172. Наркомфинам союзных республик была выслана соответствующая директива для правильного проведения инвентаризации. «В целях обеспечения сохранности предметов культового характера из драгоценных металлов, переданных по договорам в пользование религиозных обществ, а также устранение несоответствия между оценочной стоимостью, указанной в инвентарных описях и их действительностью предлагается»173 в случае недостачи определенное возмещение. «Ответственными лицами за недостающие по описи предметы из драгоценных металлов являются граждане, составляющие религиозное общество и подписавшие договор. В случае отказа указанных лиц возместить стоимость недостающих или похищенных предметов из драгоценных металлов взыскание производится в судебном порядке путем предъявления иска к указанным гражданам»174. Сумма иска описана выше.

Церковное имущество ликвидировалось лишь после ликвидации самого храма. Причем ценные предметы музейного значения отходили в фонд Главнауки, а предметы, не представляющие исторической ценности, реализовывались местными Госфондовыми комиссиями с 60 % отчислением в Главнауку НКП. Многие церковные ценности были уничтожены или проданы за границу.

Нередко церковное имущество, в основном иконы, изымались у действующих приходов.

В письме от 20 мая 1937 г. Маленков поставил вопрос перед Сталиным о необходимости отмены постановления от 8 апреля 1929 г. «О религиозных объединениях». Он считал, что ВЦИК и Совнарком своим постановлением «создали организационную основу для оформления наиболее активной части церковников и сектантов»175. Он пишет, что этим декретом «мы сами создали широко разветвленную, враждебную советской власти, легальную организацию в 600 тысяч человек по всему СССР»176. П. А. Красиков старался погасить этот настрой, доказывая, что нельзя на всех верующих вешать ярлык «враг советской власти»,

171 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 43. Л. 52.

172 Там же. Д. 38. Л. 7.

173 Там же. Л. 8.

174 Там же. Д. 3. Л. 8.

175 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 2. Д. 9. Л. 32.

176 Там же. Л. 37.

что запрет легального существования религиозных обществ будет способствовать уходу Церкви в подполье. Красиков говорил, что этим законом создавались условия «дабы органы власти имели возможность не упускать из своего поля зрения деятельность религиозных обществ, в то же время не создавали условия ухода их в подполье»177.

Он предлагал, что «нужна единая государственная политика в “церковном вопросе”, нужно не “уничтожение” законодательства о культах, а его совершенствование и обеспечение строгого его соблюдения по всей стране»178. Красиков считал, что нужно сохранить религиозные организации, назвав их «религиозными общинами». Так как слово «общество» — советский термин, а «община» — «исторически христианский термин, и нигде не употребляется в данное время, кроме религиозных объединений»179. Несмотря на его доводы, Постоянная комиссия по культовым вопросам при Президиуме ЦИК СССР 16 апреля 1938 г. была закрыта.

Ключевые слова: Постоянная комиссия по вопросам культов, П. Г. Смидо-вич, закон «О религиозных объединениях», колокольный звон, П. А. Красиков.

The Work of the Standing Central Committee on Religious Cults (1929-1938)

O. B. Prikazchikova

The author analyzes the activities of the state structure that dealt with religious questions in the 1929—1938-th. It was the Standing Central Committee on Religious Cults that dealt with leading and observation of correct putting into effect the politics and the Government law “About Religious Communities” (April 8, 1929). The Committee investigated the complaints about infringements by local administrations of the order of a bell-ringing prohibition, confiscation of bells, taxing, closing of the houses of prayer, abrogating treaties with religious societies and etc. The Committee informed the Presidium about pinpointed breaches and offered the suggestions for conflicts’ settlement. in the article there are discussed the preconditions and the story of establishing the Committee and its membership. The investigation bases on the documents of the Fund № 5263 of the Russian Federation State Archive.

Keywords: the Standing Central Committee on religious cults, P.G. Smidovich, the low “About Religious Communities”, 1929—1938, bell-ringing, P. A. Krasikov.

177 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 1. Д. 9. Л. 32.

178 Цит. по: Одинцов М. И. Государство и церковь. С. 62.

179 ГА РФ. Ф. 5263. Оп. 2. Д. 9. Л. 59.