CC BY
78
круглый стол «статус истории в научном, идеологическом...
УДК 94(47).083
Шиловский Михаил Викторович
Доктор исторических наук, профессор кафедры истории России Новосибирского национального исследовательского государственного университета, istorik.novosib@gmail.com, Новосибирск
вклад г. н. потанина в развитие образования и педагогики в сибири
Аннотация. В статье анализируются педагогические взгляды выдающегося ученого, идеолога сибирского областничества Григория Николаевича Потанина, его вклад в развитие образования в Азиатской России и разработку теоретических основ школьного курса родиноведения (краеведение).
Ключевые слова: Сибирский кадетский корпус, преподаватели, университет, родиноведе-ние.
Shilovskiy Mihail Viktorovich
Doctor of History, Professor of History of Russia Department, Novosibirsk National Research State University,, istorik.novosib@gmail.com, Novosibirsk
g. n. potanin's contribution to the development of education and pedagogics in siberia
Abstract. The article analyzes pedagogical views of an outstanding scholar, ideologist of Siberian regionalism («oblastnichestvo») Grigoriy Nikolaevich Potanin, his contribution to the development of education system in Asiatic Russia and creation of theoretical basis for the course in native studies designed for secondary schools.
Keywords: Siberian Cadet Corps, teachers, university, native studies.
Выдающийся ученый, и общественно-политический деятель Григорий Николаевич Потанин (1835-1920) не был профессиональным педагогом. Лишь два месяца весной 1865 г. в Томске он «читал лекции в обеих гимназиях по естественным наукам» [2, с. 77]. Тем не менее, внес существенный вклад в развитие образования в Азиатской России дореволюционного периода. При деятельном участии Г. Н. Потанина в 1888 г. открывается первое в Сибири высшее учебное заведение - Томский университет, а в 1910 г. - Сибирские высшие женские курсы, активизирует свою деятельность Томское общество попечения начального образования. Многогранный вклад моего героя в образовательную сферу региона можно условно разделить на ряд направлений.
Прежде всего, Григорий Николаевич оставил воспоминания, посвященные учебе в Сибирском кадетском корпусе (Омск) в 1846-1852 гг. «Напишу свои воспоминания о Сибирском кадетском корпусе, подробно напишу, - сообщал он другу и сподвижни-
ку Н. М. Ядринцеву 25 июля 1877 г. - Это материалы для истории этого учебного заведения. Такие истории нужно составить и о других заведениях Сибири: будет хороший материал для истории образования Сибири» [2, с. 107]. В них содержатся ценные сведения об организации учебного процесса, внутренней жизни учебного заведения, даются лапидарные, но глубокие, характеристики товарищей по учебе и педагогов. При реорганизации в 1848 г. войскового училища в кадетский корпус в нем собрали группу талантливых педагогов, высокообразованных людей, таких как инспектор классов, преподаватель математики И. В. Ждан-Пушкин, литератор и востоковед Н. Ф. Костылецкий, законоучитель А. И. Сулоцкий, историк И. В. Гонсевский, учитель рисования В. И. Померанцев и др. Они произвели неизгладимое впечатление на воспитанников. «У Гонсевского и отца Сулоцкого, - отмечал Потанин, - мы учились думать, у Костылец-кого - жить» [6, с. 256-257].
Используя материалы очерка-воспоми-
наний моего героя 1859 г., Л. И. Смокотина дает негативную оценку преподавательскому составу кадетского корпуса и организации учебного процесса в нем. Она резюмирует: «Г. Н. Потанин, раскрывая недостатки старой школы, критиковал догматизм и схоластику в преподавании, а также подавление личности ребенка» [13, с. 97]. Но так ли это? На мой взгляд Григорий Николаевич добросовестно рассказал о типичных проблемах организации учебного процесса, которые актуальны и в настоящее время. «В классе все шло чрезвычайно дурно, - вспоминает он: - один учитель не мог справиться со своими учениками, убегавшими от него на чердак..., учитель сидел один в классе» [Там же. С. 96].
Не учитывается фактор критической направленности публикации в либеральном «Русском слове». В более поздний период мой герой, с учетом жизненного опыта, существенно откорректировал свои оценочные суждения, например, в отношении педагогического мастерства своих педагогов. Проиллюстрирую свой вывод на примере Н. Ф. Ко-стылецкого. В 1859 г. его преподавательский стиль характеризовался бывшим учеником как шарлатанство: «Он приходил в класс, приносил с собой кипу книг для выдержек, зачитывался до звонка и уходил не сказавши ни слова» [8, с. 25]. А вот как в отношении Костылецкого Потанин высказывался в своих мемуарах 1913-1914 гг.: «Костылецкий познакомил нас с Пушкиным, Лермонтовым и Гоголем. На Пушкина он смотрел как на национального гения; он казался ему необыкновенно одаренным человеком. Костылецкий познакомил нас с взглядами Белинского на русскую литературу; он весь свой курс о русской литературе составлял по критическим статьям Белинского. Кажется, и я не ошибусь, если скажу, что такие деликатные предметы, как история литературы и всеобщая история, преподавались нам конспиративно. Ко-стылецкий построил курс на Белинском, но имени Белинского ни разу перед учениками не произнес. Об этом я узнал только впоследствии, спустя восемь или девять лет, будучи вольнослушателем петербургского университета, когда пришлось прочесть полное собрание сочинений Белинского, тогда только что вышедшее» [9, с. 48-49].
В «Воспоминаниях» раскрывается методы патриотического воспитания будущих
офицеров и способы их интеллектуального развития: «Военный дух старались поднять у нас и внешней обстановкой дортуаров: стены их представляли галерею героев Отечественной войны [1812 г. - М. Ш.]. В одной из камер эскадрона была повешена картина, изображавшая гибель Ермака в волнах Иртыша. В дортуарах эскадронных кадет, как и у ротных, была библиотека для внеклассного чтения. Книги выдавались эскадронным и ротным командирами. Эти библиотеки тоже были составлены с тенденцией: тут была история Отечественной войны, соч. [инения] Данилевского. Впрочем, тут были и книги более общего интереса, исторические мемуары вроде «Записок Манштейна», «История государства Российского» Карамзина и, кроме того, путешествие Дюмон-Дюрвиля, обработанное для юношества, записки моряка Броневского, описывающие плавание в Ионийском архипелаге. Последние две книги сделались моим любимым чтением» [Там же. С. 40-41].
В корпусе Г. Н. Потанин получил неплохое классическое образование, отличную начальную подготовку в области естественных наук, позволившую ему спустя семь лет учиться в университете. В то же время его мировоззрение базировалось на идеологии «официальной народности». Формулируя ее, министр народного просвещения Российской империи, граф С. С. Уваров подчеркивал в 1843 г.: «Самодержавие составляет главное условие политического существования России. Русский колосс упирается на нем, как на краеугольном камне своего величия... Спасительное убеждение, если Россия живет и охраняется духом самодержавия сильного, человеколюбивого, просвещенного - должно проникать в народное воспитание и с ним развиваться» [7, с. 106]. Как признавался мой герой: «Преподаватель истории в кадетском корпусе внушал нам глубокое уважение к Петру I, но вместе с другими своими товарищами, я никого так не любил из русских государей, как Николая». В другом месте «Воспоминаний» он замечает: «Я благоволел перед императором Николаем I, в котором видел второго Петра I и поборника прогресса и европейских идей о политической свободе» [Там же. С. 69, 82].
Как видим, знакомство с отечественной историей в корпусе способствовало приви-
тию верноподданнических идей. В этом нет ничего удивительного, поскольку официальная пропаганда по всей стране внушала народу идею повиновения мудрому, всевидящему и всезнающему монарху. Через увлечение и обожание Николаем I прошли в свое время многие. Н. В. Шелгунов, например, следующим образом описывал впечатление, которое произвела смерть императора: «Женщины плакали. Для женщин, да и не для них одних, Николай был легендарным героем, коронованным рыцарем, истинным представителем недосягаемого царственного величия, цельным, последовательным человеком, характером и властелином, поднявшим царское достоинство и обаяние власти до высоты, дальше которой начинается уже только божественное величие» [14, с. 67].
Отбывая ссылку в г. Никольске Вологодской губернии, Григорий Николаевич начал разработку научно-педагогического проекта под названием «концентрическое родиноведение» (краеведение). В письме к А. С. Гацискому (март 1874 г.) он сформулировал основные подходы к его реализации на примере Никольска: «Мой учебник будет описывать окрестности города Никольска, ручей, текущий за кладбищем, озерко ниже этого ручья, бор вверх по Югу, окрестности Осиновой деревни, поля пахотные, деревню Аксентьевку, течение речки Мелентьевки, пристань, на которой строятся барки, винокуренный завод, наконец, самый город Никольск. Затем следует география целого уезда. Учебник этот содержит описание органического мира уезда и местной общественной жизни. В нем будут даны местные образцы для всех терминов географических, как, например, мыс, водопад, дремучий лес, бор, болото, озеро, остров, рукав, верхнее, среднее и нижние течение, суша, вода, коса, мель, пристань, русло, обнажение, коренная почва, нанос, низменность и проч. Я собираю материал и в лесу, и в канцеляриях для этого учебника. Я встретил, разумеется, большие затруднения. Чтобы написать подобный учебник, нужно или исследовать хотя и небольшой участок земли, но всесторонне, что немыслимо для одного человека, так как нужно быть самому всезнающим Гумбольдтом, или нужно иметь под рукой богатейшую местную географическую литературу. Ее нет. Нужно издавать ее. Нужно
самих сельских учителей и вообще местных обывателей призвать к деятельности, соединить их и устроить взаимный обмен мыслями и коллекциями» [3, с. 94].
В связи с разработкой проекта он вышел на обоснование особой роли сельской интеллигенции не только в изучении своей «малой родины», но и в развитии школьного образования. «Сельская школа в состоянии соединить вокруг себя все роды местной интеллигенции, - замечает Потанин, -т. е. должны бы соединить, если бы ее значение все понимали. Все вопросы практические свое решение у нас в России могут найти только в сельской школе (вопрос женский, вопрос о земледельческой ассоциации, вопрос о штрафной колонизации и проч.). И ничто так сильно не будет способствовать к возникновению провинциализма, как развитие дела сельской школы» [Там же. С. 97].
Проект «родиноведения» Григорий Николаевич продолжил разрабатывать после амнистии в 1874 г. в Петербурге. Основополагающие принципы он формулирует в письме к тому же А. С. Гацискому. «Задача воспитания заключается в том, - сообщается в нем, -чтобы научить разумно пользоваться ощущениями наших чувств, дабы их правильно обобщать и делать из них не ложные выводы. Учат ребенка сначала делать сравнения, находить сходство и разницу в предметах, потом квалифицировать предметы, потом находить связь между причиной и следствием. Для этого перед нами раскрывают мир животный и растительный, но ребенок является к учителю уже с запасом впечатлений от природы. Следовательно, вместо того, чтобы предъявлять ему массу нового материала, лучше воспользоваться тем богатым материалом, который накоплен уже эмпирической наблюдательностью детского ума... Один из самых прочных законов, выработанный новейшей педагогикой, заключается в том, чтобы вести ребенка от известного к неизвестному и от окружающего к отдаленному. Тогда школа будет осмысленным продолжением жизни ребенка в природе».
Далее мой герой анализирует два лучших, по его мнению учебника: азбуку «Родное слово» К. Д. Ушинского и книгу для первоначального чтения Н. А. Корфа. «Дайте в руки деревенского мальчика «Родное слово», - замечает он, - и он будет там то и дело запи-
наться о слова, которые ему незнакомы: нарцисс, тюльпан и проч. Еще больше грешит «Наш друг». Это происходит оттого, что это первые книги в этом роде. Им не было предшественников, и потому авторы старались разом удовлетворить как городского ребенка, так и деревенского, как ребенка из северной лесной полосы, так и ребенка из южных степей. Между тем книга для первоначального чтения должна быть составлена из предметов, окружающих ребенка. Поэтому Юг России должен иметь свою книгу, Север - свою».
По его мнению, «каждый сельский учитель должен иметь в руках: 1) местную азбуку, 2) местную хрестоматию и 3) местное родиноведение. Последнее заменит руководство по естествознанию. Оно состоит в описании мира природы концентрическими кругами. Первый круг: окрестности школы; физическая география их и жизнь в них человека. Второй круг: область в физическом и социальном отношении. Третий круг - Россия». «Первый круг знакомит с окружающей природой, с силами последней, которые в данной местности проявляются, с последствиями действия этих сил. Тут будет описано, каким изменениям подвергается местная почва от действия воды, какие на ней совершаются механические перемещения вещества, как образуются новые формации, как эти изменения отражаются на местной органической жизни, где она вследствие этого исчезает, где расцветает, какие изменения вносит человек. Все это должно быть представлено во взаимной связи, чтобы перед учащимся возникла ясная картина жизни, которая совершается кругом, был ясен путь, по которому идет природа. Точно так же должна быть изложена социальная жизнь» [Там же. С. 139-142].
Проект Потанина получил поддержку со стороны известного российского педагога, редактора-издателя журнала «Семья и школа» Ю. И. Семашко. Он обещал издать пособие по родиноведению, и в марте 1875 г. Григорий Николаевич сообщил своему корреспонденту о предстоящем выходе в свет книги в апреле [Там же. С. 153]. Но по каким-то неизвестным для меня причинам работа так и не была опубликована.
Тем не менее, мой герой продолжил разработку основных положений концепции народоведения. В письме от 15 апреля 1875
г. он обращает внимание корреспондента: «Родиноведение должно состоять из нескольких курсов: первый - окрестности деревни, демонстрация физико-географической номенклатуры по окрестностям. Для этого курса можно только написать пробный курс для одной какой-нибудь деревни, который бы служил отдаленным, наводящим для остальных учителей. Каждый учитель для своей школы должен составить этот курс сам. В этом курсе должно проявиться наиболее всего творчество сельского учителя». Кроме того, «родиноведение должно представить ряд предъявлений к будущему, программу желаний, чтобы хотелось видеть в крае устроенными и заеденными дезидератам местного патриотизма» [Там же. С. 156, 157]. Другими словами, названный курс должен был содержать перечисление основных реформ, необходимых для поступательного развития территории в будущем. По мнению моего героя родиноведение как учебная дисциплина должна была строиться на следующих дидактических принципах: наглядность; сознательность и активность; системность в обучении [13, с. 97].
Применительно к Сибири лидер сибирского областничества главную задачу в образовательной сфере видел в том, чтобы «сделать программу обучения в народной школе интересной для учащихся и полезной для жизни» [10]. Непременными атрибутами провинциальной жизни, по его мнению, должны стать повременные издания, театр и университет. Газета, объединяя интеллектуальные силы области, «стремится быть органом интеллигенции края, а не печатною справкою для торговых контор; она представляет собой общественное явление, она есть умственная работа края» [11, с. 317]. «Театр, как и университет, должен стать областным учреждением, а не колонией столицы в провинции, как теперь. Он должен быть наполнен актерами, уроженцами края, он должен давать в изобилии пьесы, рисующие местную жизнь, написанными местными авторами. Антрепренер должен быть местным патриотом» [4, с. 21].
И особые требования предъявлялись им к университету, который должен органически срастись с Сибирью. «Пусть даже наука в первом сибирском университете будет пониже достоинством, - утверждал Григорий Ни-
колаевич в июле 1875 г., - лишь бы университет был одушевлен любовью к краю. Для этого, конечно, кафедры его должны быть по преимуществу розданы тем сибирячкам-ученым, которые, преодолевая трудности и препятствия, выбрались из Сибири, движимые внутренней любовью к краю» [12, с. 201]. Касаясь проблемы уровня подготовки местной молодежи к поступлению в вуз, мой герой в письме к Н. И. Наумову от 2 августа 1859 г. вопрошал: «Кто же бывает хорошо подготовлен для поступления в университет, - только немногие исключения, по преимуществу дети университетских профессоров, остальные же как подготовлены? Что они знают? - списки собственных исторических и географических имен. Мне кажется, важнейшие из других условий - это быть приготовленным нравственно, т. е. иметь убеждение, что ищешь и желаешь науки только для того, чтобы служить науке и человечеству, а не делать из нее впоследствии только ремесла для своего пропитания. А кто имеет непреодолимое врожденное влечение к науке, какое же тому нужно еще приготовление» [2, с. 36-37].
Последним прижизненным образовательным проектом Г. Н. Потанина стала идея, выдвинутая уже после свержения самодержавия, организации в Сибири регионального министерства народного образования. В письме к хорошо знакомому ему академику С. Ф. Ольденбургу, министру народного просвещения Временного правительства от 12 августа 1917 г. сообщалось: «Учреждение Министерства народного просвещения, находящиеся в Сибири, снабжают Сибирь интеллигентными силами в недостаточном размере, а потому приходиться пополнять эту интеллигенцию пришлыми элементами из Европейской России. Особенно ненормально то, что приходиться пополнять пришлым элементом высшие ряды интеллигенции, те ряды ее, которые являются в стране правящими и дающими тон местной жизни. Эти пришлые ряды не укореняются в крае: и они сами и их дети уезжают из Сибири. Таким образом, высший слой сибирской интеллигенции находится постоянно в текучем состоянии, в нем не зарождается к краю и местного патриотизма. Это для страны большое зло. Необходимо Сибирь обогатить новыми интеллигентными силами. Для этого необходимо создать в крае ряд высших учебных заведений, чтобы Сибирь имела своих инже-
неров, агрономов, статистиков, лесничих и т. п. из местных уроженцев. Необходимо также увеличить средства для просвещения народной массы, умножить число учительских институтов и семинарий. Нужно прекратить заброшенность в просветительном отношении северных инородцев, обитателей тайги и тундры. Желательно, чтобы к ведению министра народного просвещения были отнесены заботы о распространении в Сибири музыкального образования и о постановке школ рисования» [5, с. 149].
Библиографический список
1. Деятельность министерства народного просвещения 1833-1843. - СПб.: Министерство народного просвещения, 1864. - 824 с.
2. Письма Г. Н. Потанина. - Иркутск: Издательство Иркутского гос. ун-та, 1987. - Т. 1. - 276 с.
3. Письма Г. Н. Потанина. - Иркутск: Издательство Иркутского гос. ун-та, 1988. - Т. 2. - 342 с.
4. Письма Г. Н. Потанина. - Иркутск: Издательство Иркутского гос. ун-та, 1989. - Т. 3. - 295 с.
5. Письма Г. Н. Потанина. - Иркутск: Издательство Иркутского гос. ун-та, 1992. - Т. 5. - 272 с.
6. Потанин Г. Н. Встреча с С. Ф. Дуровым // На славном посту. - СПб., 1906. - Ч. 2. - С. 255-265.
7. Потанин Г. Н. Николай Федорович Ко-стылецкий // На сибирские темы. - СПб., 1906. -С. 219-234.
8. Потанин Г. Н. Отрывок из истории провинциального кадетского корпуса // Русское слово. -1859. - № 10. - С. 23-30.
9. Потанин Г. Н. Воспоминания // Литературное наследство Сибири. - Новосибирск: Западно-Сибирское книжное издательство, 1983. -Т. 6. - 336 с.
10. Потанин Г. Н. От Новочеркасска до Казани // Первый шаг. Провинциальный литературный сборник. - Казань, 1876. - С. 308-322.
11. Потанин Г. Н. По поводу введения преподавания родиноведения // Сиб. Жизнь. - Томск. -1915. - 6 июня.
12. Потанин Г. Н. Крымские письма сибиряка (1876) // Литературное наследство Сибири. - Новосибирск: Западно-Сибирское книжное издательство, 1986. - Т. 7. - С. 182-205.
13. Смокотина Л. И. Г. Н. Потанин о настоятельной потребности введения предмета «ро-диноведение» в учебные программы российских народных школ в конце XIX - начале ХХ в. // Вестник Томского гос. ун-та. - 2008. - № 3(4). -С. 96-99.
14. ШелгуновН. В. Воспоминания. - М. ; Изд-во Общества ссыльнокаторжан и ссыльнопоселенцев, 1923. - 653 с.
