CC BY
79армии, ликвидирована текучесть личного состава, установлена твердая и регламентированная система комплектования Вооруженных Сил и прохождения воинской службы.
4. Изменена вся система подготовки
кадров: преобразованы учебные программы, усовершенствована методика преподавания.
5. Осуществлен переход к единоначалию и серьезно улучшена система боевой и политической подготовки.
Библиографический список
1. РГВА. Ф. 9. Оп. 7. Л. 75.
2. КПСС о Вооруженных Силах Советского Союза: Документы 1917-1981 гг. М.: Воениздат, 1981. С. 227.
3. См.: Берхин И.Б. Военная реформа в СССР (1924-1925 гг.). М.: Воениздат, 1958. С. 303.
4. См.: Красная звезда. 1925. 7 марта.
5. См.: КПСС о Вооруженных Силах Советского Союза. Документы 1917-1981 гг. М.: Воениздат, 1981. С. 228.
6. См.: Иовлев А.М. Деятельность КПСС по подготовке военных кадров. М.: Воениздат, 1976. С. 202.
7. К.Е.Ворошилов. Оборона страны. Избранные статьи, речи и письма. М.: Воениздат, 1937. С. 406.
8. Советские Вооруженные Силы. Вопросы и ответы. М., 1987. С. 133.
9. РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 1. Д. 144. Л. 41.
10. См.: Советские Вооруженные Силы. Вопросы и ответы. С. 170
11. См.: КПСС о Вооруженных Силах Советского Союза: С. 228.
12. См.: Осьмачко С.Г., Лушников А.М. Указ. соч. С. 40.
В.В. Подгорная
Визуальный образ как средство пропаганды: советская печать первого периода Гражданской войны в Испании 1936-1939 гг.
С началом Гражданской войны (1936-1939 гг.) Испания, страна, которую давно «не опасались как врага и не ценили как друга» [1], стала объектом пристального внимания мирового сообщества. Напряженная обстановка конца 30-х годов способствовала скорой эскалации и интернационализации конфликта. Прямому или опосредованному вмешательству в испанские дела, вероятно, предшествовали изменения в восприятии испанских событий (прослеживающиеся еще с февраля 1936 г.). Огромную роль в подготовке общественного мнения играла периодическая печать, особенно в тех странах, где существовала возможность унифицировать подачу информации.
Проследим роль визуального инструментария в комплексе психологических
механизмов формирования видения испанской проблемы в СССР (июль - сентябрь 1936 г., газеты «Правда» и «Комсомольская правда»).
Психологами отмечено, что восприятие визуальной информации происходит за порогом осознания, оно менее подвержено работе так называемых фильтров недоверия, в отличие от текстов, увиденное воспринимается человеком как более правдивое [2]. Значение средств визуализации резко возрастает в ситуации целенаправленного психологического воздействия. Одно из писем советских граждан, опубликованное в рубрике «Письма в редакцию» (Комсомольская правда. 1936. 15 сентября), содержало сильный эмоциональный отклик на фото, изображающее испанского ребенка, искалеченного фаши-
стской бомбардировкой [3], что свидетельствовало о сильном психологическом воздействии, оказанном на читателя визуальной пропагандой.
Первое из рассматриваемых направлений пропаганды можно обозначить как идентификация. Формирование образа врага - внедрение в сознание отрицательной идентичности. В текстах газет восставших именуют «мятежниками» либо «фашистами», отождествляя эти термины (название рубрики: «Военно-фашистский мятеж» [4]). Визуальные документы поддерживали эту посылку: в изображении часто присутствовала свастика, Франко представал в окружении Гитлера и Муссолини, все сопровождалось соответствующими комментариями [5].
Визуальный образ врага представляло незначительное количество (около 4 %) из 123 рассмотренных документов. Косвенные же компоненты этого образа содержались во многих работах: репрезентация последствий военных действий, фото с передовой, сцены прощания с добровольцами. Враг на них присутствовал незримо, ему присущи только негативные качества: он угрожал жизни [6]. Основными характеристиками образа врага в анализируемом иллюстративном материале были: разрушительный (здания, города в руинах, беженцы); смертоносный (убитые солдаты); причиняющий физическую боль (раненые, калеки) и душевную муку (расставание с обжитыми местами, прощание с близкими, оплакивание родных); безжалостный, преступный (применял силу по отношению к гражданскому населению, женщинам и детям).
Информация о поддержке мятежников со стороны фашистских государств, о единстве мирового фашизма в этом вопросе актуализировалась в визуальных образах: фото сбитого немецкого самолета, рисунки, на которых Франко получает оружие от дуче и фюрера [7].
К идее заведомо ложного самопред-ставления фашизма в мире газеты подводили читателя с помощью семантического
инструментария карикатуры - фашизм изображался в виде безликой маски со множеством вооруженных рук (сравним с четко оформленным, персонифицированным образом положительного героя -пролетария), его атрибутами являлись: тьма (покров ночи), скрывающий лицо веер [8]. Часто звучавшее в советской прессе утверждение о привычке фашизма «рядиться в женское платье» - скрывать истинные цели при помощи благородных намерений - отражалось в образе Муссолини и Гитлера, загримированных под женщин [9].
Эти характеристики позиционировали врага как грозного и вызывающего страх, что было обусловлено основной целью данной группы сообщений: сформировать установку на борьбу с мировым фашизмом, для чего требовалось убедительно обосновать угрозу, исходящую из испанских событий (со стороны мятежников). Но акцентирование только силы противника способно сковать всякое противодействие, поэтому в сознание читателей средствами печати вводились дополнительные характеристики: фашизм «смешон» и победим. Страшное, представленное в комическом изображении, способствовало снижению боязни перед ним. В «победимости» сильного, хорошо вооруженного и не одинокого врага убеждала серия рисунков, которые можно объединить под условным названием «Бой рабочего с мировым фашизмом» [10]. Эти образы мало связаны с настоящим, они ориентировали на будущее.
Положительно оцениваемый образ друга в противопоставлении с врагом отличала, прежде всего, внешняя красота. Здесь эстетические категории прекрасного и безобразного являлись символическим выражением этических категорий добра и зла и настраивали на соответствующий тип восприятия. В отличие от образа врага, аттракторное восприятие которого поддерживалось в сознании с помощью внушения ненависти как самой стабильной из эмоций, образ друга создавался с
учетом другого важного психологического феномена - он многогранен и потому каждый раз заинтересовывал своей новизной [11].
По отношению к врагу солдат-республиканец позиционирован как успешный (за исключением цикла «Жертвы фашизма») [12]. Эта посылка навязывалась следующими сообщениями: а) «война продолжается» - образы, не несущие особой пропагандистской нагрузки, но поддерживающие уверенность в продолжении борьбы; б) «яростный, пламенный борец»
- республиканец в центре боя, герой храбрый и жертвенный [13]. Успешность пропагандировала демонстрация хорошего военного потенциала республики, что не совсем соответствовало действительности (появилось в противовес сообщениям об эскалации иностранной военной помощи мятежникам [14]). Таким образом, основными, весьма утрированными характеристиками воина-республиканца являлись: успешность, упорство, настойчивость в достижении цели, самоотверженность, военный потенциал.
Чрезвычайно популярен и ярок был образ испанки (реверанс в сторону жен-щин-читательниц). Основные ролевые позиции, в которых она представала перед читателями, - воин и мать. Показательно, что образ женщины-воина по своей значимости вышел на первый план. С одной стороны, это упрек фашизму: дабы отстоять жизнь близких, свободу и свою честь, испанки вынуждены были оставить традиционные женские обязанности и идти воевать. К этому выводу подталкивают и текстовые сообщения. К примеру, сообщения о том, что «батальон работниц» не дрогнул ни в одном сражении, его боятся мятежники; публикации воззваний Пассионарии: «Жены и сестры спешат на фронт», чтобы сменить павших героев; «женщины, закрыв глаза мужьям в госпиталях, отдавали детей на попечение и уходили с колонной»; цикл публикаций М. Кольцова «Женщина Испании в огне гражданской войны» [15]. Объясняющим мо-
ментом может быть и уважение, преклонение перед оружием и силой, как часть менталитета всех испанцев. Весьма сильным по воздействию был образ женщины-матери, провожавшей взрослых сыновей на войну, оберегавшей детей, оплакивавшей погибших. Образ, навязываемый газетами, мог породить чувство восхищения и солидарности.
Испанец также - непримиримый антифашист. Категоричность, с которой отстаивалось это убеждение, прочитывалась по фото: в выражении глаз, жесте «N0 раБагап!» (особенно демонстрируемом детьми), массовых клятвах на могилах убитых. Это свойство можно категоризи-ровать как максимализм и положительно оцениваемую мстительность (отличительную черту испанской этнопсихологии). Подчеркивалось, что антифашизм республиканской Испании - щит, прикрывающий от страшной угрозы всю Европу [16].
Наиболее эмоциональные фото представляли приватную сторону жизни воина - республиканца: на отдыхе, в быту, среди близких. Это фотографии-повествования, раскрывающие иного человека -открытого, демонстрирующего свои чувства и эмоции, дружелюбного, улыбчивого, искреннего (реальные черты испанского характера, вероятно вызывавшие симпатию). Испанец в бытовой обстановке выглядел неунывающим оптимистом, весельчаком, готовым танцевать даже после боя. Особое впечатление должны были произвести фото, представлявшие бойца Народного Фронта в роли любимого, мужа, отца. На них он выглядел заботливым, любящим, чутким [17].
Другая группа документов должна была сформировать ролевую позицию советских граждан в испанском конфликте, задать определенный стереотип поведения. Достигалось это путем демонстрации единства советского народа в солидарности с республиканской Испанией. Поддержка Республики была нацелена не только на то, чтобы показать важность проблемы борьбы с фашизмом, но имела
определенное практическое наполнение (идея действия). Семантический инструментарий, используемый этой группой документов, воспитывал граждан Союза в духе единомыслия, запугивал усиливавшейся фашизацией Европы, а также обращался к традиционно присущей русской ментальности миссионерской идее. Плюс ко всему, это был хороший способ отвлечь внимание от внутренних проблем.
Следовать задаваемой модели поведения поощряли: публикация фото с многотысячных митингов, инспирированных Кремлем во многих городах СССР; синхронность проводимых кампаний, поддерживающих ощущение единства; проведенное сегментирование аудитории. Зарубежные дипломаты отмечали, что второго августа в СССР отсутствовала информация даже о единичных демонстрациях в поддержку Испании, а уже на следующий день тысячи митингов прошли по всей стране. Сомнения у британских представителей вызывала и собранная сумма: они считали невозможным для советских рабочих в считанные дни собрать 12 млн. 145 тыс. руб. [18].
Обращения к читателям участников гражданской войны в России, поддерживаемые визуальной информацией (портреты адресантов), заслуживают особого внимания. Для внешней аудитории (испанцев
- защитников Республики) они были наполнены следующим содержанием: «Вы можете победить! Победа достижима!» Для внутренней аудитории: «Мы тоже пережили гражданскую войну, в которой отстаивали схожие цели. Эти люди - близки нам по духу, и мы обязаны им помочь». Портреты участников гражданской войны в России являлись подтверждением правдивости сообщения, доказательством успешного окончания борьбы и достойной мирной жизни [19].
Все фото позиционировали адресата на стороне республиканцев. Советские граждане смотрели на события «их глазами». Фото с противоположной стороны баррикад по понятным причинам отсутст-
вовали. Следовательно, зритель получал безальтернативную установку (опять -идея действия) - быть на стороне Республики.
Мы можем сделать вывод, что представления об Испании эволюционировали к образу дружественной страны, по системным характеристикам схожей с Союзом. Такое построение было достигнуто путем некритического переноса представлений о советском обществе на испанское. Поэтому логично было акцентирование в официозных СМИ отдельных качеств республиканской Испании: силы и влиятельности КПИ, общности целей борьбы, аналогичного социально-политического устройства, родства менталитетов.
Таким образом, восприятие Гражданской войны в Испании июля - сентября 1936 г. сквозь призму материалов газет «Правда» и «Комсомольская правда» происходило при доминировании идентификационного и ролевого компонентов. Положительная идентификация в сознании формировала образ друга, с которым были найдены общие ценности, общее историческое прошлое, схожие перспективы развития. Отрицательно идентифицировали франкистов и шире - как представителей мирового фашизма. Роль советского государства и его граждан заключалась в борьбе с фашизмом и помощи Республике. На начальном этапе войны (конец августа 1936 г.) помощь, как известно, ограничивалась гуманитарными товарами, но общественное мнение готовили и к более решительным действиям. Существенную роль в этом сыграл и визуальный инструментарий в СМИ. Помимо формирования идентификации и установок действия визуализация способствовала усилению аффективного, эмоционально-личностного отношения к войне, не позволяя выпустить испанские события из поля зрения. На этом фоне советскому правительству было намного легче принять в конце сентября 1936 г. решение о начале военной помощи испанской Республике.
С. С. Соловьев
Библиографический список
1. Томас Х. Гражданская война в Испании. 1931-1939 гг. М., 2003. С. 196; Майский И.М. Испанские тетради. М., 1962. С. 14.
2. Почепцов Г.Г. Имиджелогия. М.: Киев, 2000. С. 69; Крысько В.Г. Секреты психологической войны (цели, задачи, методы, формы, опыт). Минск., 1999. С. 103-104.
3. Комсомольская правда. 1936. 15 сентября.
4. Правда. 1936. 25 июля - 29 сентября.
5. Правда. 1936. 9, 29, 30 августа, Комсомольская правда. 1936. 1, 6 августа.
6. Правда. 1936. 9, 30 августа, 3 сентября, Комсомольская правда. 1936. 6 августа; Правда. 1936. 11, 13 - 16, 21, 26 сентября и др.
7. Правда. 1936. 29, 30 августа, Комсомольская правда. 1936. 1 августа.
8. Правда. 1936. 9, 30 августа, 3 сентября, Комсомольская правда. 1936. 6 августа.
9. Правда. 1936. 9 августа.
10. Правда. 1936. 30 августа, Комсомольская правда. 1936. 1 августа, 23, 24, 28 сентября.
11. Беглов С.И. Внешнеполитическая пропаганда. Очерк теории и практики. М., 1984. С. 70.
12. Правда. 1936. 17, 21, 26 сентября, Комсомольская правда. 1936. 14 сентября и др.
13. Правда. 1936. 25, 28, 30, 31 июля, 7, 10 августа, 19, 22, 25, 26 сентября, Комсомольская правда. 1936. 1, 3, 4, 14 августа, 12, 14, 16, 21, 23, 24, 27, 28 сентября и др.
14. Правда. 1936. 8 августа, 24 сентября, Комсомольская правда. 1936. 6, 12 августа, 11 сентября и др.
15. Комсомольская правда. 1936. 8 августа, 15 сентября, Правда. 1936. 24, 16 сентября; Фото: Правда. 1936. 27 июля, 1 августа, 20, 28 сентября, Комсомольская правда. 1936. 3, 5, 9, 15 августа, 4, 8, 14, 16, 23 сентября.
16. Правда. 1936. 1, 11, 13 августа, 1, 9, 11, 22 сентября, Комсомольская правда. 1936. 3, 5, августа, 15, 22, 24, 26 сентября.
17. Правда. 1936. 5, 24, 28 сентября, Комсомольская правда. 1936. 1, 3, 4, 16, 23 сентября.
18. Малай В.В. Международные аспекты Гражданской войны в Испании 1936-1939 гг. Дис. ... д-ра ист. наук. М., 2004. С. 67, 395.
19. Правда. 1936. 4 августа, 29 сентября, Комсомольская правда. 1936. 15, 27 сентября и др.
С.С. Соловьев
Гуманитарная помощь Ярославской области Испанской республике (1936-1939)
18 июля 1936 года в Испании начался мятеж консервативной части армии против республиканского правительства. Активную поддержку мятежникам оказали фашистская Германия, Италия и Португалия. Демократическое правительство Испании искало поддержки в Великобритании, Франции, США и в др. странах, но реальную помощь оказало только правительство СССР.
Советское руководство в начале конфликта не планировало оказывать какую-либо военную помощь Испанской республике.
«Так, совершено ясно, что в началь-
ный период войны, по крайней мере, до середины августа 1936 года, он (Сталин) не планировал какого-либо серьезного вмешательства во внутренние дела Испании... Испанский конфликт Сталин в это время рассматривал как еще одну возможность для реализации совместного с западными демократиями идеи коллективной безопасности в Европе и обеспечения прочного мира. Именно поэтому СССР присоединился к соглашению о не вмешательстве в испанские дела, предложенному Великобританией и Францией, и взял обязательства выполнить его» [1].
Но это не относилось к сбору гума-
