CC BY
61
1 См.: Авунц А.Р. Уголовно-правовое значение провокации преступления в праве зарубежных стран // Пробелы в российском законодательстве // Юридический журнал. 2013. № 3. С. 24-27.
2 Примерный уголовный кодекс США. Официальный проект института американского права / под ред. Б.С. Никифорова. М., 1969. С. 167.
3 Козочкин И.Д. Уголовное право США. М., 1986. С. 95.
4 Уголовный кодекс штата Техас. Принят Законодательным собранием штата Техас. 63-я законодательная сессия / пер. с англ. Осипов Д.Г.; науч. ред. и предисл.: Козочкин И.Д. (пер.). СПб., 2006. С. 124.
5 См.: Уголовный кодекс Испании / под ред. Н.Ф. Кузнецовой, Ф.М. Решетникова. М., 1998. С. 16.
6 См.: Юрченко И.А. Уголовное право зарубежных стран: учебное пособие / отв. ред. А.С. Рубцова. М., 2015. С. 145.
7 Уголовное право зарубежных государств. Общая часть: учебное пособие / под ред. и с предисл. И.Д. Козочкина. М., 2003.
8 Гайдук А.П. Зарубежный опыт расследования и раскрытия преступлений в сфере коррупции // Известия методического центра профессионального образования и координации научных исследований. 1996. № 4. С. 169.
9 Штюмпер А. Уголовное судопроизводство и полицейская хватка. М., 1989. С. 34.
10 Уголовный кодекс Украины (в ред. Закона № 4652-VI от 13 апреля 2012 г.). URL: http:// www. zakon1. rada.gov.ua/laws/show/2341-14/print1214905443606898 (дата обращения: 10.06.2015).
11 Уголовный кодекс Республики Беларусь (в ред. Закона Республики Беларусь от 13 декабря 2011 г. №325-3). URL: http://www.tamby.info/kodeks (дата обращения: 10.06.2015).
12 Уголовный кодекс Республики Казахстан от 16 июля 1997 г. №167-1 (с изм. и доп. по состоянию на 10 июня 2014 г.) (утратил силу). URL: http: // online.zakon.kz/Document/?doc_id=1008032#sub_id=3490000 (дата обращения: 25.04.2015).
13 Уголовный кодекс Республики Казахстан от 3 июля 2014 г. № 226-V (с изм. и доп. по состоянию на 8 августа 2015 г.). URL: http: // online.zakon.kz/Document/?doc_id=3157552 (дата обращения: 15.08.2015).
14 Anti-corruption Reforms in Eastern Europe and Central Asia Progress and Challenges, 2009-2013. OECDPublishing, 23thSept. 2013. P.124
15 Уголовный кодекс Грузии. URL: http: // matsne.gov.ge (дата обращения: 14.05.015).
В.В. Найбойченко
ВИНА В УМЫШЛЕННЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЯХ (ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЙ И ДОКТРИНАЛЬНЫЙ ОПЫТ ПЕРИОДА РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ)
В статье представлен генезис системы знаний об умышленной вине в российской уголовно-правовой доктрине. Прослежена эволюция научной мысли и законодательного опыта периода Российской империи в контексте исследуемого института.
Ключевые слова: вина, умысел, умышленная вина, научные воззрения, законодательный опыт, период Российской империи.
V.V. Nayboychenko
CULPABILITY IN INTENTIONAL CRIMES (LEGISLATIVE AND DOCTRINAL EXPERIENCE DURING THE RUSSIAN EMPIRE)
In the article the genesis of system of knowledge about intentional culpability in Russian criminal law doctrine is presented. The evolution of scientific thought and legislative experience of the period of Russian Empire in the context of the problem is traced.
Keywords: culpability, intension, intentional culpability, scientific views, legislative experience, period of Russian еmpire.
Уголовное право и как отрасль права, и как система научных воззрений получило наибольший расцвет в период Российской империи, что обусловлено
© Найбойченко Владимир Владимирович, 2015
Аспирант кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права (Саратовская государственная юридическая академия); е-1гшП: VladimirVladimirovichj.d@yandex.ru
уровнем развития самого государства. Сказанное имеет непосредственное отношение и к институту умышленной вины.
В указанный период основной целью уголовного права, отмечал М.Ф. Владимирский-Буданов, признавалось благо общества, раздражение против преступника сменялось хладнокровным изысканием средств оградить общество от вреда, а наказания старались устанавливать на основании условий вменения1.
В узаконениях Петра Великого, в частности Артикуле воинском (1715, апреля 26)2, для характеристики субъективной составляющей преступлений использовались такие понятия, как: «нарочно», «ненарочно», «неволею», «вина», «виновен», «виновный», «намерение», «с умыслом», «от неосторожности», «от неосторожности внезапно» и др. Свидетельством тому может служить артикул 27, входивший в гл. 3 — о команде, предпочтении и почитании вышних и нижних офицеров и о послушании рядовых: «Буде офицеру или салдату в его величества службе от начальника своего что управить повелено будет, а он того из злости или упрямства не учинит, но тому нарочно и с умыслом противитися будет, оный имеет хотя вышний, или нижний, всемерно живота лишен быть»3.
Представляет научный интерес артикул 87, согласно которому «С свечею и с огнем имеет всяк в своей квартире осторожно и бережно ходить, и ежели каким небрежением и винностию офицерскою или салдатскою пожары в квартирах учинятся, тогда виноватый в том имеет убыток по судейскому разсуждению заплатить, и сверх того по разсмотрению наказан быть.
Толкование. А ежели учинится сие с умыслу, тогда виноватый в том наказан будет, яко зажигалщик. А буде же невинно и от неосторожности внезапно: тогда оный от наказания свободен быть имеет. Ибо о внезапном случае никто ответу дать не должен»4.
Ординарный профессор Московского университета доктор права Сергий Бар-шев в 1841 г. отмечал: «Внешнее действие, в котором преступление обнаруживается, может состоять или в прямом отношении к свободной воле действующего, или не в прямом; отсюда рождаются сами собою две главные формы внешнего проявления преступления, злой умысел и неосторожная вина»5. Злой умысел автор рассматривал в качестве самого предосудительного вида проявления преступной воли, когда лицо, совершая противозаконное действие, «желает того, что в нем есть преступного и запрещенного законами»6. По мнению ученого, злой умысел характеризуется двумя условиями: 1) сознанием преступности предпринимаемого действия и 2) желанием совершить это действие7.
В указанный период развития уголовно-правовой науки теоретики различали степени злого умысла: 1) определенный злой умысел (dolus determinatus), которому присваивали самую высшую степень злого умысла, при котором воля действующего лица прямо направлена к правонарушению, возникающему из действия этого лица; 2) неопределенный злой умысел (dolus indeterminatus), при котором правонарушительное действие не имеет определенной цели, однако совершается преступником с намерением произвести какое-нибудь предвиденное им последствие и 3) случайный злой умысел (признаваемый менее общественно опасным, по сравнению с определенным злым умыслом), проявляющийся в том, что преступник желает достичь одной, не столь преступной цели, чем та, которую в действительности достигает, каждую из которых предвидит и желает в той или иной степени8.
Важно подчеркнуть, что умысел определялся Сергием Баршевым как форма внешнего проявления преступления.
Научные достижения анализируемого периода нашли отражение в законодательстве. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных (1845 г., августа 15)9 примечательно тем, что законодательно закрепляло деление преступлений на умышленные и неумышленные, а в умышленных преступлениях выделяло степени вины. Статья 5 отделения первого «О существе преступлений и проступков» гл. 1 «О существе преступлений и проступков и о степенях вины» разд. 1 «О преступлениях, проступках и наказаниях вообще» данного Уложения констатировала: «Преступления и проступки суть умышленные и неумышленные»10, а ст. 6 устанавливала степени вины: «В преступлениях и проступках умышленных различаются две степени: 1-я, когда противозаконное деяние учинено вследствие не внезапного, а заранее обдуманного намерения или умысла; 2-я, когда оное учинено хотя и с намерением, но по внезапному побуждению без предумышления»11.
Вместе с тем законодательство не могло не оказывать влияния на умы ученых. Концептуальный подход к пониманию умысла как форме внешнего проявления преступления, нашедший выражение в трудах Сергия Баршева, в последующем постепенно преодолевался. Думается, этому поспособствовало именно Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. Свидетельством же таких перемен могут служить воззрения В.Д. Спасовича, который, с одной стороны, внутреннюю сторону преступления (следовательно, вину и, в частности, умысел) рассматривал как проявление объективной стороны, с другой — признавал вину субъективной стороной преступления.
Данный вывод вытекает уже из того, что понятие умысла В.Д. Спасович ана- в лизировал в рамках разд. IV «Внутренняя объективная сторона преступления: и воля и знание» подготовленного им учебника по уголовному праву. Как отмечал а сам автор учебника, настоящий раздел имеет своим предметом вину как субъ- о ективную сторону преступления12. В этих словах он поставил знак равенства О между понятиями «вина» и «субъективная сторона преступления». О
п
С точки зрения научного познания любопытно и то, что разд. III своего учеб- а ника В.Д. Спасович назвал «Внешняя сторона преступления: действие и дело»13, в не указав при этом, что внешняя сторона преступления есть объективная сторона О преступления, тогда как, судя по названию разд. IV, внутреннюю сторону пре- ю
"О
ступления почему-то отнес к объективной стороне преступления. Конечно же, с |
точки зрения канонов современной уголовно-правовой теории, подобная расста- К
новка акцентов вызывает недоумение. Возможно, сложившаяся ситуация была а
создана технической ошибкой при издании труда В.Д. Спасовича. Убежденность |
в этом усиливается, когда читаем, например, следующие слова автора: «Престу- |
пление имеет две стороны: объективную (действие внешнее с его последствиями) №
и субъективную (руководимая знанием воля)»14, которые соотносятся как со- 1
о
держание и форма, как дух и тело. Сам ученый-правовед отмечал, что разд. III ) учебника посвящен разбору только одной объективной стороны преступления15. |
Однако сказанное может служить одним из возможных объяснений анализируемой научной позиции.
Как уже говорилось, Сергий Баршев признавал умысел формой внешнего проявления преступления. Может быть, это повлияло на точку зрения В.Д. Спасовича и не позволило ему окончательно размежевать объективную и субъективную стороны преступления. 155
Важное научное значение имеет признание В.Д. Спасовичем того факта, что виновность субъекта в деянии допускает «бесчисленное множество посте-пенностей и оттенков»16. «Умыслом, — писал исследователь, — называется то настроение воли преступной, когда субъект действовал намеренно, <...> и с предвидением последствий, иными словами, когда он решился на злое дело заведомо <...>, причем все равно, желал ли он этих последствий или нет. Если он их предвидел, то, решаясь на преступление, он взял их на свою душу, на свою ответственность»17. Намерение автор определял как «сознание возможности произвести перемену в мире внешнем, подействовавшее на решимость и руководившее преступником при исполнении»18.
Таким образом, в более поздний период (50-е гг. XIX столетия) развития уголовно-правовой мысли наблюдается постепенный, хотя достаточно болезненный, отход от понимания умысла как частного случая внешнего проявления преступления.
В 1865 г. А.Ф. Бернер отмечал, что под умыслом в уголовном праве «...разумеется степень глубины и решимости преступной воли. Прежде чем субъект начинает действовать во внешнем мире, он внутренно советуется сам с собою. <...> При осуществлении умысла ... прежде всего необходим, — подчеркивал правовед, — энергетический приступ к внешней природе (решимость). Затем результат этой деятельности есть уже достигнутое последствие (намерение). А, в заключение, в этом последнем субъект почерпает свое удовлетворение (цель). Итак, движение воли исходит из цели и в ней же находит и свое окончание»19.
Более десятка лет спустя Н.А. Неклюдов назвал воззрения А.Ф. Бернера на 15 умысел самым простым выводом о данном понятии, отмечая при этом, что умыш-? ленность действий, по Бернеру, предполагает: а) мотив (цель); б) намерение, т.е. з желание осуществить цель при помощи известного преступления и в) решимость | совершить это преступление20.
I Если принять трактовку Н.А. Неклюдова, А.Ф. Бернер в умысел включал мо-
| тив и цель (отождествляя их), которые, с точки зрения современного состояния ! учения о субъективной стороне преступления, признаются ее самостоятельными § признаками. Намерение, как и решимость, совершить преступление, сегодня | считаются голым умыслом, однако они могут свидетельствовать о различной § степени внутренней, психологической готовности лица реализовать свой преступный замысел. Вместе с тем в решимости присутствует уверенность лица | в том, что его замысел следует реализовать, в то время как намерение более | индифферентно.
Ссылаясь на Беккера, Н.А. Неклюдов высказал и замечания в адрес суждения А.Ф. Бернера на умысел, подчеркнув при этом, что уже Беккер совершенно спра-ё ведливо замечал, что средняя ступень (имеется в виду намерение, т.е. желание § осуществить цель при помощи известного преступления) не только излишня, но | и не всегда возможна, т.к. на практике нередко нельзя отделить намерение от | решимости. Вместе с тем Н.А. Неклюдов считал, что мотив или цель, как правило, имеют значение лишь обстоятельства, увеличивающего или уменьшающего вину. В итоге ученый пришел к выводу, что умысел есть решимость на известное действие или бездействие21.
Особый научный интерес вызывает позиция В.В. Есипова, уже в 1898 г. сделавшего следующее заключение: «Учение о внутренней стороне каждого 156 преступного деяния есть учение об отношении внутреннего личного состояния
виновника преступления к самому преступлению, как проявлению этого внутреннего состояния во вне»22.
В научном труде, изданном в начале XX в., А.Д. Киселев резюмировал: все криминалисты согласны с тем, что умысел есть такое преступное действие или бездействие, которое сознается виновным23. Из этого определения следует вывод о том, что понятие умышленной вины охватывает внутреннее состояние личности в самый момент перехода к исполнению преступления и в этот момент виновный сознает свое действие (бездействие), переживая то своеобразное состояние духа, сопровождаемое чувством деятельности, когда в сознании получает действительный перевес какое-нибудь одно представление и чувствование, немедленно затем и осуществляемое24.
Резюме А.Д. Киселева о том, что умысел есть такое преступное действие или бездействие, которое сознается виновным, противоречит его же выводу о том, что умышленная вина охватывает внутреннее состояние личности. Почему был сделан такой вывод? Возможны несколько вариантов ответа, например, автор: 1) считал общепринятую позицию криминалистов и свое суждение об умысле взаимодополняемыми; 2) понимал неправильность трактовки умысла как преступного действия, а противопоставлять себя общепринятому на тот момент суждению относительно умысла было нельзя.
Чем бы ни руководствовался в своих научных воззрениях по данному вопросу А.Д. Киселев, ясно одно: его высказывание «понятие умышленной вины охватывает внутреннее состояние личности» имело огромное значение для развития учения о вине в умышленных преступлениях в период научного творчества автора и в последующие периоды. ш
По мнению Г.С. Фельдштейна, «... каждое преступление, как бы ни была раз- и лична природа его, должно в субъективном отношении вызывать в действующем а некоторую деятельность психического свойства, ставить на очередь вопрос о о том, каким условиям должна удовлетворять эта деятельность и к чему должен к сводиться в своих конечных элементах тот процесс, который на разговорном о языке обозначается термином воли»25. а
С учетом изложенного подведем некоторые итоги: в
е
1. В период Российской империи институт умышленной вины получил наи- о больший расцвет, что обусловлено уровнем развития уголовного права и в целом р самого государства. |
2. В 1840-е годы развития уголовно-правовой мысли умысел определялся как к форма внешнего проявления преступления. Примером могут служить воззрения а Сергия Баршева. |
3. В 50-е гг. XIX столетия наблюдается постепенный, хотя достаточно болез- и ненный, отход от понимания умысла как частного случая внешнего проявления № преступления. Взгляды В.Д. Спасовича являются тому примером. 11
о
4. Научное суждение А.Д. Киселева о том, что «понятие умышленной вины ) охватывает внутреннее состояние личности» имело огромное значение для раз- 5 вития учения о вине в умышленных преступлениях и в современный период развития уголовно-правовой науки продолжает оставаться значимым для трактовки вины в умышленных преступлениях.
5. Одна из заслуг Г.С. Фельдштейна в развитии института вины в умышленных преступлениях заключается в том, что в субъективном отношении он рассматривал преступление как деятельность психического свойства. 157
6. Особый научный интерес представляет позиция В.В. Есипова, заключающаяся в том, что учение о внутренней стороне преступного деяния есть система знаний о проявлении этого внутреннего состояния вовне.
На современном этапе развития уголовно-правовой науки положения законодательства периода Российской империи продолжают оставаться значимыми и для понимания вины в умышленных преступлениях.
1 См.: Владимирский-Буданов М.Ф. Обзоръ исторш русскаго права. Изд. 5-е, книгопродавца Н.Я. Огло-блина. СПб.; Юевъ, 1907. С. 371.
2 См.: Российское законодательство Х-ХХ веков: в 9 т. / под общ. ред. О.И. Чистякова. Т. 3: Акты Земских соборов / отв. ред. А.Г. Маньков. М., 1985. С. 327-365.
3 Там же. С. 333.
4 Там же. С. 343.
5 Общие начала теории и законодательств о преступлениях и наказаниях: соч. Императорского Московского Университета Ординарного Профессора, Доктора Прав Сергия Баршева: в 2 разделах. М., 1841. С. 100.
6 Там же. С. 100.
7 См.: Там же.
8 См.: Общие начала теории и законодательств о преступлениях и наказаниях: соч. Императорского Московского Университета Ординарного Профессора, Доктора Прав Сергия Баршева: в 2 разделах. С. 115-116.
9 См.: Российское законодательство Х-ХХ веков: в 9 т. / под общ. ред. О.И. Чистякова. Т. 6. Законодательство первой половины Х1Х века / отв. ред. О.И. Чистяков. М., 1988. С. 174-309.
10 Там же. С. 174.
11 Там же.
12 См.: Учебник уголовного права, составленный В. Спасовичем. Т. I (вып. 1, 2). СПб., 1863. С. 142-143.
13 См.: Там же. С. 130-142.
14 Там же. С. 130.
15 См.: Там же. С. 130-131.
16 Там же. С. 150.
17 Там же. С. 153.
18 Там же. С. 154.
19 БернерА.Ф. Учебник уголовного права (части Общая и Особенная) / с пер., прим., прилож. и доп. по истории русского права и законодательству положительному Магистра Угол. Пр. Н. Неклюдова. Т. 1: Часть Общая / изд. Н. Неклюдова. СПб., 1865. С. 463, 462.
20 См.: Общая часть уголовного права (конспект) Магистра прав Н.А. Неклюдова. СПб., 1875. С. 53.
21 См.: Там же. С. 53-54.
22 Есипов В.В. Очерк русского уголовного права. Часть Общая: преступление и преступники. Наказание и наказуемые. СПб., 1898. С. 181.
23 См.: Киселевъ А.Д. Психологическое основаше уголовной отвЪтственности. Харьковъ, 1903. С. 73.
24 См.: Там же. С. 73-74.
25 Фельдштейн Г.С. Психологичесгая основы и юридическая конструкщя формъ виновности въ уголов-номъ правЪ. Постановлешя Моисеева и римскаго права: изслЪдоваше. М., 1903. С. 26.
