CC BY
92
С.В. Векленко,
доктор юридических наук, профессор, заместитель начальника Воронежского института МВД России по научной работе
ВИНА КАК ОБЩЕСТВЕННОЕ ОТНОШЕНИЕ В СТРУКТУРЕ ДЕВИАНТНОГО ПОВЕДЕНИЯ GUILT AS THE PUBLIC RELATION IN THE STRUCTURE OF THE DEVIANCE BEHAVIOUR
В статье рассматривается понятие вины как общественного отношения с целью более глубокого проникновения в его сущностную основу, уяснения закономерностей возникновения, развития и функционирования этого социально-правового явления.
In the article the concept of the guilt as public relation for the purpose of deeper penetration into its intrinsic basis, understanding of low-governed nature of origin, development and functioning of this social-legal phenomenon is considered.
Важнейшим элементом нормального существования любой социальной системы является порядок, который, в свою очередь, складывается из установления и обеспечения исполнения одобряемых большинством членов общества правил поведения. Сегодня уже не вызывает сомнения утверждение, что «люди не могут быть совершенно одинаковыми хотя бы потому, что каждый из них обладает своим собственным организмом и эти организмы занимают различные зоны в пространстве» [1]. Следовательно, неизбежно на всех этапах развития и функционирования общества интересы отдельных индивидуумов постоянно или временно находятся в противоречии с общепринятыми нормами поведения. В тот момент, когда столкновение коллективных и индивидуальных интересов приобретает открытый характер, противостояние отдельной личности и общества в целом перерастает в конфликт, так как конфликт (от лат. сопШСш — столкновение) есть не что иное, как предельный случай обострения противоречия [2].
Конфликт — явление универсальное в том смысле, что присущ всем без исключения общественным системам, всем социальным уровням.
Не вдаваясь в подробности детерминации конфликта, следует отметить, что основной посылкой здесь служит понятие неравенства. Известный западный социолог Р. Дарендорф сформулировал четыре ипостаси неравенства. Неравенство проистекает из естественного (биологического) разнообразия склонностей, характеров, интересов людей и социальных групп; из естественного (интеллектуального) различия талантов, способностей, дарований; из социальной дифференциации (по горизонтали) принципиально равноценных позиций; из социального расслоения (по вертикали в соответствии с престижем, богатством и социокультурным фоном), проявившегося в иерархии социального статуса. Порождаемые этими причинами противоречия неизбежно вызывают протест со стороны отдельных лиц [3].
Разновидности подобного протеста весьма разнообразны, но наиболее опасной формой его внешнего проявления является преступление.
Рассматривая преступление сквозь призму столкновения антагонистических противоречий общества и отдельной личности, нельзя не заметить, что все противоборствующие стороны в
конечном итоге представлены людьми, следовательно, речь идет о социальном конфликте. «Социальный конфликт — это явное или скрытое состояние противоборства объективно расходящихся интересов, целей и тенденций развития социальных субъектов, прямое или косвенное столкновение социальных сил на почве противодействия существующему общественному порядку, особая форма исторического движения к новому социальному единству» [4].
Продолжая продвигаться от общего к частному, необходимо отметить, что преступный протест личности требует рассмотрения не в абстрактном социальном пространстве, а в реальной связи с действующими правовыми инструментами и структурами, т. е. имеет правовую природу и может быть назван юридическим конфликтом.
Для того чтобы отграничить преступление от всех других разновидностей юридических конфликтов (трудовых, брачно-семейных, гражданских, административных и т. п.) и подчеркнуть его индивидуальность, определим этот вид столкновения противоположных интересов как криминальный конфликт.
Криминальный конфликт — явление динамическое, развивающееся, что позволяет при более подробном анализе выделить несколько стадий его развития.
На первой стадии, которую можно назвать латентной, возникает противоречие между интересом отдельной личности и интересом, охраняемым уголовным законом. Некоторые ученые обозначают этот момент как «деформацию потребностей и интересов» [5]. Данная стадия не носит правового характера, так как лица, обладающие антагонистическими интересами, еще не вступили в отношения, регулируемые нормами права. Более того, владелец правоохраняемого интереса в большинстве случаев даже не подозревает о существовании своего «противника».
На второй стадии происходит непосредственное столкновение деформированного интереса с конкретным интересом, находящимся под охраной уголовного закона. Иными словами, сформировавшееся противоречие получает внешнее выражение. Эта стадия носит правообразующий характер, так как между вступившими в конфликт сторонами возникают правовые отношения. Причем здесь возможен как непосредственный контакт конфликтующих сторон (убийство, причинение различной степени тяжести вреда здоровью, оскорбление и т.п.), так и опосредованное столкновение (квартирные кражи, вандализм и др.). Инициатор конфликта также может быть представлен и непосредственно, и опосредованно (совершение преступления в сложной форме соучастия).
На следующей стадии возникшие между участниками конфликта правовые отношения полу-
чают новое качественное выражение, так как на защиту подвергнувшегося преступному посягательству законного интереса встают правоохранительные органы. Т ак называемая процессуальная стадия может быть весьма длительной и, как правило, включает предварительное расследование случившегося, предание обвиняемого суду, судебное рассмотрение дела, кассационное производство и т.д. [6]. Данная стадия завершается принятием юридического решения (составление отказного материала, прекращение уголовного дела, вынесение обвинительного или оправдательного приговора).
Таким образом, основной особенностью криминального конфликта является то обстоятельство, что любое преступление по сути состоит из двух социальных конфликтов: преступника с потерпевшим (непосредственно или опосредованно) и преступника с правоохранительными органами (протекает в рамках процессуальных действий сторон).
Одна из функций уголовного законодательства — вытеснение из жизни общества конфликтных отношений, порождаемых фактами совершения преступлений. Способом разрешения конфликта между лицом, совершившим преступление, и обществом следует рассматривать уголовную ответственность, а средством разрешения — уголовное наказание [7].
Многие видные мыслители прошлого неоднократно говорили о том, что конфликт находится внутри человека и что именно человек является главным носителем конфликта. Например, Э. Шостром, описывая внутреннее состояние человека, отмечал, что «в каждом из нас заложена такая двухпартийная система, при которой одна часть — у власти; другая — в лояльной оппозиции» [8]. Каждая личность представляет собой устойчивую систему социально значимых черт, обусловленных существующей системой общественных отношений, культурой и биологическими особенностями индивида. При этом в одной личности могут существовать несколько взаимоисключающих потребностей, целей, ценностей, интересов. Все они социально обусловлены, даже если носят чисто биологический характер, так как их удовлетворение связано с целой системой определенных социальных отношений [9].
Своеобразие индивидуального преступного поведения состоит в том, что наряду с факторами внешней среды, к которым относятся причины и условия, его обусловливают и внутренние факторы [10]. Более того, факторы внешней среды становятся побуждающими силами поведения, только преломившись в сознании личности.
Общеизвестно, что уголовно-правовое воздействие способно достигать своих целей лишь в случае его применения к лицам, обладающим актуальной либо потенциальной возможностью осознавать
характер и последствия совершаемых ими деяний, т. е. нарушающим нормы закона виновно.
Отечественное уголовное право в основном стоит на позиции, что центральное место в понятии вины принадлежит психическому отношению (выделено мною. — С.В.) человека к совершенному им общественно опасному деянию, выраженному в форме умысла или неосторожности [11, 12].
Психика есть свойство живых высокоорганизованных материальных тел, которое заключается в их способности отражать своими состояниями окружающую их независимо от них существующую действительность. Психические явления — ощущения, представления, понятия — суть более или менее точные и глубокие отражения, образы, снимки действительности [13].
В психологии все психические явления принято подразделять на три основные категории: 1) психические процессы — динамическое отражение действительности в различных формах (ощущения, восприятия, память, мышление и т.д.); 2) психические состояния — относительно устойчивые уровни психической деятельности, которые проявляются в повышенной или пониженной активности личности (бодрость, усталость, активность, пассивность, раздражительность, настроение и т.д.); 3) психические свойства личности — устойчивые образования, обеспечивающие определенный качественно-количественный уровень психической деятельности и поведения, типичный для индивида (настойчивость, организованность, дисциплинированность и другие) [14. — С. 72;15].
Названные категории, представляющие различные стороны психической жизни личности, так или иначе проявляют себя в конкретном преступлении. Любое преступное деяние можно рассматривать как психический процесс, развертывающийся во времени, имеющий начало и конец. Этот процесс, как правило, протекает на фоне определенного психического состояния субъекта, которое нередко играет очень важную роль. И наконец, в преступлении выражаются определенные психические свойства личности [16. — С. 32].
Исходное определение психического, даваемое с позиций диалектико-материалистического монизма, подразумевает, с одной стороны, функцию высокоорганизованной материи, с другой — отражение объективной действительности [17. — С. 11]. Иными словами, психическое всегда имеет двоякую форму существования: 1) объективная выражается в жизни и деятельности; 2) субъективная — это рефлексия, интроспекция, самосознание, отражение психического в самом себе.
Анализируя природу психики, С.Л. Рубинштейн отмечал: «Если принадлежность индивиду, субъекту является первым существенным признаком психического, то отношение его к независимому от психики, от сознания объекту — другая не менее существенная черта психического... Всякое психическое явление — это, с одной стороны, про-
дукт и зависимый компонент органической жизни индивида и, с другой, — отражение окружающего его внешнего мира» [18].
Научное понимание психического позволяет заключить, что под данным термином скрывается непрерывный процесс взаимодействия наделенного сознанием и волей субъекта с объектами своих действий, желаний и намерений. Диалектику этого процесса можно познать посредством использования философских категорий возможности и действительности.
В психологии накоплены многочисленные данные, показывающие многомерность, разнопо-рядковость потенциального психического, которое выступает таковым всегда лишь по отношению к «действительному», «актуальному» [17. — С.17]. Под потенциальным обычно понимаются такие свойства, возможности личности, которые могут осуществиться и стать реальностью только при определенных условиях. Под актуальным понимают уже развитые и действующие в тех или иных условиях свойства и особенности личности, являющиеся реализацией и конкретизацией тех свойств, которые ранее находились в латентном, потенциальном состоянии [19].
Потенциальное не есть нечто скрытое, никак не обнаруживающее себя. Наоборот, оно проявляется, но только эпизодически, в нестойких и изменчивых формах. Реальным проявителем имеющихся потенциальных возможностей выступают актуальные взаимодействия личности с действительностью. Например, «неустойчивый» тип преступника, под которым в криминологии понимают совершившего преступление впервые, но допускавшего и ранее различные правонарушения и аморальные проявления. Наиболее распространенными представителями этого типа являются правонарушители, совершающие в нетрезвом состоянии мелкие кражи, хулиганство, реже — грабежи, разбои, некоторые насильственные преступления. При существенном изменении жизненных обстоятельств в лучшую сторону и эффективном воспитательном воздействии они способны воздержаться от противоправных действий [20. — С. 21].
Еще одним примером проявления потенциального психического являются, на мой взгляд, нарушения уголовного закона так называемыми «ситуативными» преступниками. Преступления совершаются ими не потому, что ситуации имеют решающее значение. Дело в том, что из-за особенностей своей психики они попадают в жесткую зависимость от ситуации и не находят социально приемлемого способа ее разрешения. К числу «ситуативных» относится немало насильственных преступников, а также лиц, совершивших корыстные преступления в субъективно сложных жизненных обстоятельствах, например при материальных затруднениях [20. — С.22].
Материалы психологии наглядно демонстрируют, что действительность, будучи качественно отличной от возможности, в то же время выступает как дальнейшее развитие возможности, как ее развертывание в новой системе отношений. Весь жизненный путь конкретной личности — это, в определенной мере, конкретизация диалектики возможного и действительного. Переход потенциального в актуальное (возможного в действительное) — важнейший момент психического развития, но в современной психологии исследованы, скорее, лишь условия, а не механизмы этого перехода. К числу условий относят: 1) накопление и интеграцию разнопорядковых возможностей личности; 2) возникновение ситуации, предъявляющей повышенные требования к субъекту; 3) значительное обострение противоречий в жизненных отношениях человека. Все эти условия выступают лишь предпосылками преобразования возможного в действительное, фундаментальным же основанием и активным его началом, по мнению психологов, выступает сам субъект, который должен самоопределиться по отношению к своему возможному и собственными усилиями возвести возможное в степень ведущих детерминант своей жизни, т.е. в действительное [17. — С.17—18].
Эффективность реализации уголовной ответственности во многом зависит от правильного определения наличия и степени субъективной связи между совершенным деянием и лицом, его совершившим. Принимая во внимание отмеченный выше социальный характер любого преступного деяния, подобная связь может быть представлена в виде общественного отношения.
«Связь» и «отношение» издавна являются предметом философского исследования. Как в прошлом, так и в настоящем эти понятия сосуществуют в одних и тех же научных текстах, используются как синонимы. Однако большинство исследователей считают, что понятие «отношение» шире понятия «связь». Отношение охватывает не только связи между явлениями действительности, но и их изолированность, раздельность, не только их зависимость друг от друга, но и известную независимость, относительную самостоятельность [21, 22, 23].
В философии термин «отношение» означает момент взаимосвязи многих видов сущего, имеющих субъективную или объективную, абстрактную или конкретную форму. Этим словом называют материальное или смысловое единство, взаимоопределяемость различных существований [24]. Отношение не является непосредственным выражением определенных процессов, оно всегда указывает на особую взаимозависимость отдельных составляющих либо конечных результатов данных процессов, выступает опосредованной связью взаимодействующих либо противоборствующих объектов. По утвержде-
нию Гегеля, «отношение есть определенный, совершенно всеобщий способ явлений. Все, что существует, находится в отношении, и это отношение есть истина всякого существования» [25].
В социальной психологии «отношение» подразумевает гипотетическую конструкцию (наличие которой предполагается, но не поддается объективным наблюдениям), проявляющуюся в осознанном опыте, вербальных реакциях, грубом поведении и физиологических симптомах. Характер отношения определяется на основании наблюдаемых и оцениваемых реакций индивида [24]. Иными словами, отношение нельзя увидеть глазами или потрогать руками — его сущность, форму и содержание можно отразить в своем сознании лишь путем логических умозаключений.
Исходя из того, что любое отношение всегда есть отношение между его имманентными сторонами, общественное отношение можно определить как взаимосвязь между различного рода социальными союзами, а также между отдельными личностями, когда они выступают в качестве представителей этих общностей.
Характерной особенностью общественных отношений является то, что «их носители не выступают однозначно определенными в качестве субъекта или объекта. Здесь субъект в одно и то же время является и объектом отношений со стороны другого носителя (и наоборот), поскольку и один, и другой носитель обладают активностью» [26]. Кроме того, отличительной чертой общественных отношений считается и то, что их составляют только те связи, которые возникают в процессе и в результате социальной деятельности, которая, в свою очередь, подразумевает наличие психического отношения человека как существа, наделенного сознанием, ко всему окружающему миру. Принимая во внимание, что социальная деятельность способна порождать не только связи, но и определенные разграничения, которые объективно необходимы для создания некоторых вещей или возникновения идей, следует отметить, что общественные связи выступают основным, но не единственным компонентом структуры общественных отношений. Учет данных особенностей позволяет определить общественные отношения как возникающую в результате и в ходе общественно значимой предметной деятельности совокупность постоянно повторяющихся конкретно-исторических социальных связей, зависимостей и разграничений между субъектами [27].
Общественные отношения по своей сути, есть частное проявление общей взаимосвязи объективной действительности [28], поэтому их детальный анализ способен стать методологическим инструментом познания всех сколько-нибудь существенных сторон социальной жизни. Поскольку предметом моего исследования выступает та сторона жизни общества, которая
подлежит регулированию нормами права, более тщательному изучению должен быть подвергнут вид общественных отношений, именуемый правоотношениями.
В теории права под правоотношениями понимают «связь между субъектами, которые имеют субъективные права и юридические обязанности» [29. —С. 66].
Правоотношение — сложная, общественная связь, характеризующаяся несколькими элементами: 1) субъективное право (обеспечиваемая государством мера дозволенного поведения) и юридическая обязанность (предписанная мера должного, необходимого поведения) — содержание правоотношения; 2) субъекты: управомоченный (носитель права) и правообязанный (носитель обязанности); 3) объект права (тот предмет окружающего мира, материальное или нематериальное благо, по поводу которого сложилось правоотношение) [29. — С.68—72].
Правоотношения многообразны. В каждой отрасли права они имеют свои особенности. «Уголовно-правовые отношения, — по мнению
Н.А. Стручкова, — это отношения между государством в лице органов правосудия (органов дознания, следствия и суда) и преступником по поводу совершенного последним общественно опасного деяния. Эти отношения имеют материальное содержание: они касаются факта совершенного преступления (каков состав совершенного преступления, каковы степень и формы вины, какова личность субъекта, окончено или не окончено преступление, имело ли место исполнение преступления, соучастие в нем или прикосновенность к преступлению и т.д.), условий назначения и изменения наказания, освобождения от наказания» [30]. К этому определению следует, на мой взгляд, добавить и те отношения, которые возникают между преступником и жертвой преступления (обладателем нарушаемого интереса) и которые также должны быть отнесены к категории уголовно-правовых. Таким образом, под уголовно-правовыми отношениями следует понимать устойчивые, закономерно функционирующие в масштабах общества связи людей, являющиеся формой (результатом) массовой деятельности по предупреждению, сдерживанию и пресечению общественно опасных посягательств [31]. Специфика данных отношений, в первую очередь, заключается в том, что в качестве объекта права выступает строго очерченный в законе круг благ и интересов, наиболее важных для общества на данном конкретном этапе его исторического развития.
Суммируя вышеизложенные психологические и философские подходы к определению понятий «психическое» и «отношение», можно прийти к следующим выводам. Поскольку психика есть субъективное отражение окружающей действительности, а отношение есть момент
взаимосвязи различных проявлений этой действительности, следовательно, психическое отношение есть не что иное, как субъективное, внутреннее, индивидуально-избирательное отражение взаимосвязи, взаимозависимости и взаимо-определяемости различных сторон существования объективной реальности.
Психическое отношение можно понимать как позицию личности ко всему, что ее окружает, и к самой себе. Человек так или иначе относится к вещам, событиям социальной жизни, другим людям. Что-то ему нравится, а что-то нет, одни события, факты его волнуют, а другие оставляют равнодушным. Чувства, интересы, внимание — вот те психические процессы, которые выражают отношение человека, его позицию [14. — С.118].
Любой человек в каждый данный момент своей жизни находится в многообразных психических отношениях с различными сторонами окружающей действительности и со всей действительностью в целом. Однако уголовное право интересует лишь такое психическое отношение, которое обусловило совершение преступления и выразилось в нем [16. — С.32].
Опираясь на общее определение психического отношения и учитывая положения теории права, можно заключить, что под психическим отношением к совершаемому преступному деянию следует понимать отражение в сознании личности взаимосвязи между субъектами, имеющими субъективные права и юридические обязанности, возникшей по поводу охраняемого уголовным законом блага или интереса.
Принимая во внимание, что любое преступление, как было отмечено выше, состоит из двух социальных конфликтов, в психике преступника должны получить соответствующее отражение не только возникающие в процессе или результате его деяния отношения с жертвой преступления, но и уголовно-правовые отношения с органами, стоящими на страже прав и законных интересов потерпевшего.
Психическое отношение субъекта к совершенному им преступлению, как любой психический акт, в основном состоит из интеллектуального, волевого и эмоционального компонентов, которые в реальной жизни тесным образом связаны между собой и раздельное рассмотрение которых возможно лишь при теоретическом анализе. Различные преступления способны существенно отличаться друг от друга по своему так называемому психологическому механизму [16. —С. 38] и в различных преступных проявлениях интеллектуальный, волевой и эмоциональный компоненты имеют разное значение, а некоторые из них могут и отсутствовать.
Современное уголовное законодательство Российской Федерации при описании различных форм и видов вины попыталось учесть эти компоненты. Например, ст. 25 УК РФ, раскрывая
содержание прямого умысла, акцентирует внимание на осознании и предвидении (интеллектуальное содержание), а также на желании (волевое содержание); ст. 107 УК РФ указывает на состояние сильного душевного волнения (эмоциональное содержание).
Практически не вызывает сомнения, что психическое отношение лица к совершаемому преступному деянию, как отражение в сознании субъекта основных составляющих возникающего уголовно-правового отношения, присутствует во всех, без исключения, умышленных преступлениях. Отдельные компоненты психического отношения присутствуют при совершении преступления по преступному легкомыслию: когда лицо «предвидит» и «самонадеянно рассчитывает» (ч. 2 ст. 26 УК РФ).
Гораздо сложнее решить вопрос о наличии психического отношения при совершении преступления по небрежности. В ч.3 ст. 26 УК РФ прямо указывается на отсутствие реального психического отношения: лицо не предвидит возможности, а соответственно, и не осознает, и не желает наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия). Законодательная формула «при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть», с точки зрения психологии, может быть отнесена лишь к характеристике потенциального психического отношения лица к совершаемому им деянию, повлекшему наступление общественно опасных последствий. В этой связи, заслуживает, на мой взгляд, внимания высказанная в науке точка зрения, согласно которой «тот, кто говорит о потенциальном психическом отношении, безусловно, должен знать, что в этом случае, фактически, пока он не имеет дела ни с каким отношением. Потенциальная способность ни в коем случае не означает само проявление этой способности» [32].
Законодатель совершенно правильно требует от граждан внимательного и бережного отношения к правам и интересам других граждан, общества и государства. Согласен с позицией тех ученых, которые считают, что «виновен не только тот, кто преднамеренно совершил преступление, но и тот, кто не мобилизовал свое сознание и волю, действовал по первому побуждению, бездумно. Ведь это первое побуждение — его собственное, отражающее его личность» [33]. Совершение преступлений по небрежности свидетельствует о том, что личность в своем поведении пренебрегла долгом и возможностью предотвратить опасный результат своих действий (бездействия). Несмотря на то, что в момент совершения преступления у субъекта отсутствует психическое отношение к совершаемому деянию, данное лицо, безусловно, виновно в совершении общественно опасного посягательства и должно быть привлечено к уголовной ответственности.
Изо всего этого можно сделать вывод, что вина, как обязательный признак любого преступления, не может быть сведена лишь к психическому отношению преступника к его деянию. Кроме психического отношения субъекта, вина всегда включает социально-правовую оценку антисоциального (в умышленных преступлениях) либо пренебрежительного (в неосторожных преступлениях) отношения виновного к охраняемым уголовным законом ценностям [34].
Возможно, именно поэтому некоторые ученые, анализирующие сущность вины, с одной стороны, призывали искать ее «в особенностях психического отношения виновно действующего субъекта» [16. — С. 51], с другой стороны, вычленяли социально-политическую сущность вины, которую определяли как отрицательное отношение субъекта к охраняемым уголовным законом интересам общества, выраженное в совершенном им общественно опасном деянии [35;
16. — С.54]. Все они считали, что социальная и психическая сторона вины неразделимы и присутствуют во всех, без исключения, случаях совершения преступного деяния.
Однако, как было показано выше, в некоторых случаях вина представляет собой в чистом виде опосредованное (через правоохранительные органы и действующее уголовное законодательство) или непосредственное (имеются в виду преступления, имеющие большой общественный резонанс) отношение общества к общественно опасному деянию и к лицу, его совершившему. Субъекта признают виновным при наличии лишь возможности, а не реального отражения в его сознании и психике того, что он совершил. Более того, государство через уголовный закон (ч. 3 ст. 26 УК РФ) говорит не просто о возможности, но и о долге субъекта предвидеть общественно опасный характер последствий совершенного им деяния.
Таким образом, лицо в момент совершения преступления может иметь психическое отношение к совершаемому деянию, а может и не иметь его. Что же касается отношения общества к этому деянию, подразумевающего, в первую очередь, моральную и правовую оценку общественно опасных действий (бездействия) и общественно опасных последствий, то эта составляющая вины присутствует всегда. Следовательно, именно это отношение, которое согласно участвующим в нем сторонам является общественным отношением, и составляет сущностную основу вины.
Отношение общества к лицу, совершившему преступление, с уверенностью можно назвать правовым, так как его субъекты имеют субъективные права и юридические обязанности. Субъектами этого правоотношения, с одной стороны, как правило, выступают сотрудники правоохранительных органов как полномочные представители интересов общества и отдельных его членов, с другой — лица, совершившие обществен-
но опасные посягательства на охраняемые уголовным законом ценности. Объектом правоотношения является нарушенное право или интерес. Субъективные права подразумевают возможность негативной оценки поведения лица, совершившего общественно опасное деяние. Юридические обязанности, в свою очередь, означают необходимость дать обществу отчет в своих опасных действиях (бездействии) и нести за них ответственность.
Правильное определение сущности вины, на мой взгляд, имеет важнейшее теоретическое значение для уяснения закономерностей возникновения, развития и функционирования этого социально-правового явления. Без сущности невозможно точно определить содержание, формы и правила установления вины, и, наконец, определение сущности вины будет способствовать укреплению законности в нашей стране.
ЛИТЕРАТУРА
1. Дюркгейм Э. Норма и патология // Социология преступности: (Современные буржуазные теории): сб. статей. — М., 1966. — C.42.
2. Философская энциклопедия. / гл. ред. Ф.В. Константинов. — M.,1964. — T.3. — C.55.
3. Dahrendorf R. Class and Conflict in an Inductrial Society. — Stanford (California),1959. — P.157—165.
4. Запрудский Ю.Г. Социальный конфликт.
— Ростов, 1992. — С.54.
5. Кудрявцев В.Н. Правовое поведение: норма и патология. — M., 1982. — C.160—167.
6. Юридическая конфликтология. — M.,1995.
— C.75.
7. Марцев А.И. Общие вопросы учения о преступлении. — Омск, 2000. — С.50—51.
8. Шостром Э. Анти-Карнеги, или человек-манипулятор / пер. с англ. — Минск, 1992. — С.73.
9. Козырев Г.И. Конфликтология. Внутри-личностные конфликты // Социальногуманитарные знания. — 1999. — № 2. — С.102—103.
10. Петелин Б.Я. Психология правонарушения: учебное пособие. — М., 1974. — С.5.
11. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации: Общая часть / Под ред. Ю.И. Скуратова и В.М. Лебедева. — М.,1996. — С.47.
12. Уголовное право Российской Федерации (Общая часть): учебник / под ред. д-ра юрид. наук, проф. А.И. Марцева. — Омск, 1998. — С.145.
13. Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. — 4-е изд. — М., 1981. — С.28.
14. Общая психология: учеб. пособие для студентов пед. институтов / под ред. В.В. Богословского и др. — 3-е изд., перераб. и доп. — М., 1981.
15. Васильев В.Л. Юридическая психология.
— СПб., 1997. — С.52—53.
16. Дагель П.С. Проблемы вины в советском уголовном праве. — Владивосток, 1968.
17. Анциферова Л.И. Материалистическая диалектика и психологическая наука // Категории материалистической диалектики в психологии. — М., 1988.
18. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. — М., 1946. — С.5—6.
19. Артемьева Т.И. Категории возможности и действительности в психологии личности // Категории материалистической диалектики в психологии. — С.94.
20. Антонян Ю.М., Еникеев М.И., Эминов В.Е. Психология преступника и расследование преступлений. — М., 1996.
21. Уемов А.И. Вещи, свойства и отношения.
— М., 1963. — С.50.
22. Материалистическая диалектика как общая теория развития. — М., 1982. — Т.1. — С.140.
23. Толпегин А.В. Форма явленного бытия: монография. — Екатеринбург, 1995. — С.30.
24. Философский энциклопедический словарь. — М., 1997. — С.325.
25. Гегель Г. Энциклопедия философских наук: в 3 т. — М., 1977. — Т.1. — С.301.
26. Общественные отношения. Вопросы общей теории / под ред. П.А. Рачкова. — М., 1981.
— С.127.
27. Ткаченко Ю.Г. Методологические вопросы теории правоотношений. — М., 1980. — С.84.
28. Прохоров В.С., Кропачев Н.М., Тарбагаев А.Н. Механизм уголовно-правового регулирования: норма, правоотношение, ответственность.
— Красноярск, 1989. — С. 13.
29. Алексеев С.С. Право: азбука — теория — философия: опыт комплексного исследования. — М.,1999.
30. Стручков Н.А. Правовое регулирование исполнения наказания (основные проблемы советского исправительно-трудового права): автореф. дис. ... д-ра. юрид. наук. — М., 1963. — С.17.
31. Прохоров В.С. Преступление и ответственность. — Л., 1984. — С.70—77.
32. Хорнабуджели Б.В. Психологическая сторона вины. — Тбилиси, 1981. — С.82.
33. Зелинский А.Ф. Осознаваемое и неосознаваемое в преступном поведении. — Харьков, 1986. — С.69.
34. Флетчер Дж., Наумов А.В. Основные концепции современного уголовного права. — М., 1998. — С.244.
35. Рарог А.И. Общая теория вины в уголовном праве. — М., 1980. — С.21.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ СТАТЬИ:
Векленко Сергей Владимирович. Заместитель начальника института по научной работе. Доктор юридических наук, профессор.
Воронежский институт МВД России.
E-mail: vorhmscl@comch.ru
Россия, 394065, г. Воронеж, проспект Патриотов, 53. Тел. (4732) 27-08-93.
Veklenko Sergey Vladimirovich, deputy chief in scientific work, doctor of law, professor. Voronezh Institute of the Ministry of the Interior of Russia.
Work address: Russia, 394065, Voronezh, Prospect Patriotov, 53. Тел. (4732) 27-08-93.
Ключевые слова к статье: вина, девиантное поведение, криминальный конфликт, преступление, наказание.
Keywords: guilt, deviance behaviour, criminal conflict, crime, punishment.
ББК 67.99(2)
