CC BY
133
УДК 323.17
Г. И. Грибанова
ВИЛЬСОНОВСКИй ПРИНЦИП САМООПРЕДЕЛЕНИЯ НАЦИЙ И СОЗДАНИЕ ЧЕХОСЛОВАКИИ
В статье на примере Чехословакии раскрываются базовые проблемы и противоречия, связанные с построением государства на основе принципа национального самоопределения, предложенного президентом США Вудро Вильсоном для выстраивания нового мирового порядка после окончания Первой мировой войны. Подчеркивается необходимость целенаправленных усилий по созданию гражданской мультиэтнической нации для укрепления государственности.
Ключевые слова: нация, национальное государство, самоопределение, этничность, конфликт, мировой порядок.
Каждый начинающий войну рассчитывает, что ее результатом станет мир лучший, чем довоенный. Об этом, наверное, мечтали и те, кто развязал Первую мировую войну. Однако, как мы видим теперь, окончание той войны не только обернулось трагедией для проигравших, но и оказалось своего рода «пирровой победой» для победивших. Представляется, что Первая мировая, ставшая прологом куда более страшной Второй мировой войны, заложила основу целого ряда реальных и потенциальных конфликтов современного мира. И связано это, на наш взгляд, с той архитектурой мирового (в первую очередь европейского) порядка, которая была сформирована Версальским миром.
Как известно, важнейшую роль в подготовке мирного договора сыграл президент США Вудро Вильсон. Именно он стал одним из основных инициаторов привнесения концепции самоопределения наций в программу реорганизации мирового порядка. В связи с этим обратим особое внимание на десятый из предложенных им четырнадцати принципов послевоенного устройства, в котором было заявлено о необходимости свободного развития народов Австро-Венгрии (Wilson, 2006, p. 406). Именно в соответствии с ним было принято решение о создании двух новых государств на карте Европы — Югославии и Чехословакии; после нацистской оккупации в годы Второй мировой войны эти государства возродятся по предвоенному образцу, однако прекратят свое существование в начале 1990-х гг. Возникает естественный вопрос: насколько первоначальный версальский «дизайн» способствовал будущему развалу этих стран?
Распад «коммунистических» федераций — СССР, СФРЮ и ЧССР — в условиях смены политического режима и последовавшей за ним системной трансформации общества обострил дискуссию по поводу эффективности применения принципа национального самоопределения в государственном строительстве. Одна из главных проблем, связанных с данным принципом, — неясность и расплывчатость самого понятия «нация». Именно определение субъекта права самоопределения остается самым спорным моментом. Вудро Вильсон указывал на различия, существовавшие в немецкой и американской трактовках этого понятия. Если немцы видят в нации «сообщество, объединенное по происхож-
© Г. И. Грибанова, 2014
дению и крови», то американцы подразумевают под ней «сообщество, объединенное политическим устройством, образом жизни и традициями» (Ibid., p. 415). Таким образом, национальное самоопределение, по Вильсону, вовсе не тождественно самоопределению этническому. Однако именно такое его понимание, как правило, закладывалось в основу создания новых государств не только после окончания Первой мировой войны, но и в конце ХХ в. Это, на наш взгляд, и приводит к обострению этнических конфликтов, поскольку и новые создаваемые государства не являются моноэтническими, а попытка опереться на идею этнонационального государства неминуемо порождает ответную реакцию этнического меньшинства. Здесь весьма показателен пример Чехословакии.
С самого начала Первой мировой войны чехи и словаки в своей основной массе не испытывали желания сражаться за интересы австрийцев и венгров против своих братьев-славян. Отражением этого стало формирование на территории России, Франции и Италии добровольческих чехословацких частей. Легионеры были готовы сражаться до полного разгрома держав Тройственного союза, надеясь, что это позволит им создать на обломках Австро-Венгерской империи собственное государство чехов и словаков. У истоков чехословацких легионов стояли чехи Томаш Масарик и Эдуард Бенеш и словак Милан Штефа-ник, которые изначально рассматривали эти военизированные формирования как опору нового государства. Легионы подчинялись верховному командованию Антанты и им же снабжались. В 1915 г. в Женеве план создания чехословацкого государства был официально представлен Т. Масариком. В октябре того же года в Кливленде эмигрантские организации чехов и словаков приняли совместную декларацию, а окончательное соглашение было подписано 31 мая 1918 г. в Питт-сбурге. 28 октября 1918 г. Национальный чехословацкий комитет в Праге провозгласил независимость Чехословакии.
В Конституцию 1920 г. было введено новое социолингвистическое понятие «чехословацкий язык», однако, как показало дальнейшее развитие событий, сформировать единую чехословацкую нацию так и не получилось. В принципе население в границах отдельного государства может реализовать свое право на самоопределение, не принимая во внимание этнический состав населения. Однако это возможно только в тех случаях, когда правительство, политическая элита играют роль этноформирующего фактора и создают в дальнейшем народ на мультиэтнической основе. В Чехословакии этого не произошло. Этнические конфликты не только не были разрешены, но и обострились с новой силой. Остановимся несколько подробнее на основных из них.
Главная проблема в межвоенный период, безусловно, была связана с этническими немцами. Стремясь «наказать» Германию, архитекторы Версальского миропорядка передали значительные территории победителям, не принимая во внимание волеизъявление населения. Значительная часть германской территории отошла и к Чехословакии В 1938 г население Чехословакии составляло 14 млн чел., из них 3,5 млн этнических немцев компактно проживали в Судетской области (2,8 млн), а также в Словакии и Закарпатской Украине (карпатские немцы, 700 тыс.) (Кретинин, 2000, с. 10). Судетские немцы, являвшиеся потомками средневековой восточной колонизации, составляли около 90 % населения региона. Среди них широкое распространение получило убеждение в том, что они
находятся под гнетом славянского населения Чехословакии, и они требовали воссоединения с Германией. Выразителем этих настроений стал глава национал-сепаратистской Судетско-немецкой партии К. Генлейн. Именно неспособность, а возможно, и нежелание правительства интегрировать этнических немцев в чехословацкое общество позволили Гитлеру после Мюнхенского соглашения 1938 г при практическом попустительстве западных держав уничтожить Чехословакию. При этом опять же был использован этнический подход: Судеты вошли в состав Германского рейха, Богемия и Моравия были оккупированы нацистами, Словакия формально сохраняла свою независимость, однако в реальности находилась полностью в сфере влияния Германии, Подкарпатская Русь, переданная Чехословакии в 1920 г по Трианонскому договору как автономия, объявила себя независимым государством, однако тут же была оккупирована Венгрией.
В 1945 г чехословацкая государственность была восстановлена на прежней территории за исключением вошедших в состав Украинской ССР Подкарпатской Руси и города и железнодорожного узла Чоп с окрестностями, ранее относившегося к Кралёвохлмецкому району Словакии. Была возвращена Чехословакии и Судетская область, однако уже без немцев. В соответствии с декретами Президента Э. Бенеша и судетские (более 3 млн чел.), и карпатские немцы (около 500 тыс.), проживавшие в Словакии и на Закарпатской Украине, были изгнаны из Чехословакии и поселились в различных районах Германии и Австрии. Этот процесс изгнания сопровождался многочисленными жертвами среди мирного населения, «маршами смерти» и т. п. (Tesser, 2013, p. 213).
Проблема судетских немцев продолжает время от времени всплывать в чешско-германских и чешско-австрийских отношениях. Ситуация осложняется тем, что 3 ноября 2009 г. Президентом Чехии Вацлавом Клаусом был подписан Лиссабонский договор, и его вступление в силу формально дает право судетским немцам, подвергшимся депортации, требовать компенсации от правительства Чехии (Шимов, 2009).
Другой проблемой межэтнических отношений в Чехословакии стало венгерское меньшинство. До 1918 г. Словакия, входившая в состав венгерской части Австро-Венгерской империи, не имела четко очерченных границ. Соответственно разграничение территории между вновь создаваемой Чехословакией и Венгрией вызвало острые споры между Прагой и Будапештом, тем более что в результате Версальского договора Венгрия теряла почти треть своей территории. Обе стороны ссылались на противоречившие друг другу данные предшествующих переписей населения, каждая из которых строилась на несопоставимых критериях. Чехословацкие статистики определяли национальность по самоидентификации, а венгерские — по языку, причем чехи и словаки объединялись в группу «чехословаков», украинцы, русины и русские записывались как «русские», а большинство немецко- и венгероязычных иудеев были задекларированы как «евреи» (Пеганов, 2010, с. 205). С учетом интенсивной мадьяризации, проводившейся в этой части империи, венгерская оценка (1910 г.) числа мадьяр, проживавших на всех изъятых территориях (3 млн, в том числе 1 млн в Словакии и Подкарпатской Руси), считается завышенной. По чехословацкой переписи населения 1921 г в Республике было 750 тыс. венгров (Там же, с. 206).
ЛОЛИТЭКС. 2014. Том 10. № 2
Вместе с тем при определении границ словацкой части вновь создаваемого государства главными были не этнические соображения. Столицей Словакии был избран Прессбург (переименованный в Братиславу) — город с немецко-мадьярским населением, с минимальной долей словаков, обеспечивший, однако, выход страны к Дунаю. Передача же Подкарпатской Руси от Венгрии к Чехословакии также обосновывалась не столько желаниями самих русинов, у которых не было единства по вопросу национальной принадлежности (рассматривались варианты автономии в рамках Венгрии, присоединения к России, Польше или Чехословакии), сколько стремлением отсечь революционно настроенные территории, где в 1919 г была подавлена Советская республика, от Советской России.
Непросто складывались отношения в новом государстве и с польским меньшинством. Несмотря на декларируемое «славянское братство», этнические поляки также не смогли полностью интегрироваться в чехословацкое общество. В результате Польша приняла непосредственное участие в разделе Чехословакии: 21 сентября 1938 г., в самый разгар судетского кризиса, польское правительство предъявило Чехословакии ультиматум о «возвращении» Тешинской области, где проживало на тот момент 80 тыс. поляков и 120 тыс. чехов (Краткая история Чехословакии, 1988, с. 431).
Если этнические конфликты, связанные с наличием немецкого, венгерского и польского меньшинств, отчетливо проявились уже в период между двумя мировыми войнами, то главная причина несостоятельности чехословацкой государственности стала очевидна гораздо позднее — на рубеже 1980-1990-х гг. Именно тогда окончательно стало ясно, что из чехов и словаков единого народа так и не получилось. Попытаемся кратко ответить на вопрос о причинах этого (подробнее см.: Сидоренко, Грибанова, 2008).
Прежде всего, хотя Словакия и Чехия входили в состав Австро-Венгерской империи и имели похожие языки, траектории их исторического развития сильно различались. В то время как чешские земли относились к австрийской части империи, Словакия в течение тысячелетия находилась под доминированием Венгрии.
В 1918 г. уровень экономического развития Чехии был значительно выше. Около двух третей населения были заняты в сфере переработки и услуг, в то время как в Словакии — только треть. В Словакии гораздо сильнее было влияние религиозного фактора. В целом можно сказать, что Словакия представляла собой традиционное общество, основанное на иерархии и авторитете, страну, которая в отличие от чешских земель еще не пережила непростой период модернизации. Из 13,4 млн населения, зафиксированных переписью 1921 г., около 3,5 млн проживало в Словакии, включая венгерское меньшинство в 700 тыс. чел. (ЬеН, 1988, р. 21).
В 1988 г. на чешских землях проживало около 10 млн чел. при очень незначительной доле представителей национальных меньшинств, поскольку, как уже говорилось ранее, практически все немцы были депортированы из страны сразу же после 1945 г. В Словакии на этот момент проживало около 5 млн чел., включая около 600 тыс. венгров (Краткая история Чехословакии, 1988, с. 534).
В соответствии с Конституцией 1920 г. Чехословакия представляла собой унитарное государство, в котором отсутствовали какие-либо федеративные
элементы. Политические лидеры (по преимуществу чехи) считали, что только «ассимиляция словаков под общим зонтиком "чехословакизма" может гарантировать их от когтей венгров» (Leff, 1988, p. 136). В то же время они боялись, что признание словацкой автономии может создать прецедент для аналогичных требований немецкого меньшинства.
Как мы уже отмечали, в результате Мюнхенского соглашения чешские земли стали германским протекторатом, фактически частью Третьего рейха, в то время как Словакия в 1939 г. формально стала независимым государством. И хотя в действительности она была не чем иным, как марионеткой в руках нацистов, тем не менее этот период имел символическое значение для многих словаков как пример собственного государственного строительства.
Третья республика (Вторая просуществовала с октября 1938 г. до марта 1939 г.) была основана в 1945 г. Первый парламент был избран для того, чтобы подготовить текст новой конституции, утвержденной в мае 1948 г., т. е. спустя три месяца после прихода к власти в стране коммунистов. В соответствии с этой конституцией в стране устанавливалась система «асимметричного федерализма». В дополнение к федеральному парламенту и правительству Словакия также получала свой парламент (Национальный совет) и правительство, однако в Чехии ничего подобного предусмотрено не было. Аналогичная асимметрия существовала и в Коммунистической партии: были Словацкая и Чехословацкая коммунистические партии, но не было Чешской. Задуманные как уступка словацкому национализму, эти асимметричные структуры только разожгли претензии националистов на независимость.
Последствия этого ярко проявились во время Пражской весны 1968 г Существует точка зрения, согласно которой словаки тогда сделали выбор в пользу федерации, практически пожертвовав демократией. И хотя это утверждение спорно, нет сомнения в том, что «импульс к федерализации исходил почти исключительно от словаков» (Ibid., p. 124).
В новой конституции, которая вступила в силу 1 января 1969 г., федеративная структура Чехословацкой республики закреплялась двумя моментами. Во-первых, асимметрия была разрушена благодаря созданию Чешского национального совета. Во-вторых, в двухпалатном федеральном парламенте верхняя палата (палата национальностей) была поделена на две равные части — чешскую и словацкую. В то же время федеративная структура была чисто номинальной. Об этом, в частности, свидетельствует тот факт, что Чешский и Словацкий национальные советы постоянно принимали практически идентичные решения.
В любом случае большинство уступок федерализму было ликвидировано в результате новой конституционной реформы в 1970 г. Однако федеративный характер политической власти оказался весьма важным для страны уже после 1989 г., когда он был использован для стимулирования, а иногда и для блокирования принятия новых законов.
После разгрома Пражской весны реформаторы (в основном чехи) были убраны из руководства Коммунистической партии. Среди тех людей, которые заняли их место, было непропорционально большое число словаков, включая Первого секретаря — Густава Гусака. В качестве своего рода награды за относительную лояльность в 1968 г. Словакия какое-то время получала непропорционально
большие инвестиции в свою экономику и ряд других преференций экономического характера. Не случайно в период «бархатной революции» коммунисты сумели сохранить в Словакии более сильные позиции, чем их товарищи в Праге.
Конечно, как и в случае с Советским Союзом и Югославией, распад «коммунистических» федераций был вызван целым комплексом причин политического, экономического и социального характера. Однако не стоит сбрасывать со счетов и наличие определенной культурной и политической неприязни между чехами и словаками. Действительно, если начать внимательно изучать литературу по национальному вопросу, написанную представителями обеих сторон, то на ее основе можно составить длинный перечень взаимных обид и оскорблений. Во время Первой республики словаки ощущали обиду за то, что их представителей было непропорционально мало в органах управления и армии. Чехи, в свою очередь, были недовольны необходимостью субсидирования экономического развития Словакии и в еще большей степени отсутствием у словаков должной благодарности к ним по этому поводу. Словаки же негодовали, считая подобное отношение свидетельством снисходительности и высокомерия. В более общем плане они были недовольны тем, что чехи воспринимают их как грубых, отсталых и некультурных людей, и считали чешский образ жизни угрозой религии и семейным ценностям словаков.
Позднее неприязнь чехов была усилена тем фактом, что дважды в годы Второй мировой войны и после событий Пражской весны 1968 г. словаки воспринимались ими как союзники оккупантов.
В то же время на уровне повседневного общения никаких особых проявлений неприязни между чехами и словаками не существовало. Об этом, в частности, свидетельствовала и широкая распространенность межэтнических браков. Сам же «бархатный развод» прошел спокойно. В отличие от Югославии и Советского Союза он был результатом переговоров, и не было никакого насилия, не существовало даже угрозы силового варианта развития событий.
На первый взгляд складывается впечатление, что при распаде Чехословакии действительно восторжествовал принцип самоопределения наций, притом наций этнических. Однако создать моноэтнические государства снова не удалось, что, впрочем, типично для Европы. В результате и в Чехии, и в Словакии сохраняется почва для этнических конфликтов.
В Чешской Республике прежде всего выделяется проблема моравской идентичности. На переписи 1991 г 1 363 000 граждан Чешской республики записались моравами. По данным переписи 2001 г. общая численность этого народа в Чехии составила 380 474 чел., так как многие вернулись к чешской самоидентификации. Однако в 2011 г. численность моравов вновь поднялась до 522 474 чел. (Кге]с[, 2012, р. 178-179). В настоящее время ситуация достаточно стабильна, однако в начале 1990-х гг. определенные чешско-моравские разногласия и трения были очевидны. Да и в настоящее время идея автономизации Моравии пользуется определенной популярностью у значительной части моравов.
Для Словакии наиболее чувствительна проблема венгерского меньшинства, составляющего сегодня около 11 % населения страны. С учетом ощутимого националистического крена в политике венгерского правительства Виктора Орба-на, постоянно заявляющего о необходимости защиты прав венгров, оказавших-
ся в результате проигранных мировых войн в положении разделенной нации, венгерский фактор при осложнении социально-экономической ситуации в стране может сыграть дестабилизирующую роль.
Отношения между Чехией и Словакией в определенной степени осложняются проблемой цыган, которые в условиях ужесточения словацкого законодательства о социальной помощи начали массово переезжать в Чехию, становясь обузой для бюджета Республики. Однако, по словам председателя Совета неправительственных цыганских организаций Ладислава Рихтера, цыгане не только уезжают с целью найти работу, но и бегут от ксенофобии и расизма. Он уверен, что это беженцы, а не переселенцы (Патлатия, Житникова, 2003). В свою очередь, концентрация цыган в отдельных районах Чехии (например, в Острав-ском районе) уже привела к росту безработицы и преступности, что не может не сказаться на уровне толерантности в чешском обществе.
Таким образом, встает закономерный вопрос о том, насколько нынешние правящие элиты Чехии и Словакии усвоили уроки прошлого, способны ли они делать ставку не на этническую, а на гражданскую нацию, которую им еще предстоит сформировать. От этого в конечном счете зависят мир и стабильность в регионе, чья история изобилует этническими конфликтами.
Литература
Краткая история Чехословакии. С древнейших времен до наших дней. М.: «Наука», 1988. 576 c. (Short History of Czechoslovakia: from Ancient Times to the Present. Moscow: "Science", 1988. 576 p.).
Кретинин C. Судетские немцы в 1918-1945 гг.: Народ без родины. Воронеж: Изд-во ВГУ, 2000. 320 с. (Kretinin S. Sudeten Germans in 1918-1945: People without Homeland. Voronezh: VSU Publishing House, 2000. 320 p.).
Пеганов А. О. Венгерский вопрос в межвоенной Чехословакии (1918-1939 гг.): внешнеполитический и внутриполитический аспекты // Российские и славянские исследования. 2010. № 5. С. 203-210. (Peganov A. O. Hungarian Question in Interwar Czechoslovakia (1918-1939): International and Internal Aspects // Russian and Slavonic Research. 2010. N 5. P. 203-210).
Патлатия Е., Житникова Т. Чехия — «цыганский рай»? // Радио Прага. 2003. 14 мая. www. radio.cz/ru/rubrika/radiogazeta/chexiya-cyganskij-raj (Patlatia E., Zhitnikova T. Is Czech Republic a "Gipsy Paradise"? // Radio Praha. 2003. 14 May. www.radio.cz/ru/rubrika/radiogazeta/chexiya-cyganskij-raj).
Сидоренко А. В., Грибанова Г. И. Федерализм и достижение этнополитического консенсуса в трансформирующихся обществах. Сыктывкар: КРАГСиУ, 2008. 242 с. (Sidorenko A. V., Gribanova G. I. Federalism and Ethnopolitical Consensus in Transforming Societies. Syktyvkar: KRAPSA, 2008. 242 p.).
Шимов Я. Чехи и немцы: история непростого соседства // Радио Прага. 2009. 25 июля. www.radio.cz/ru/rubrika/progulki/chexi-i-nemcy-istoriya-neprostogo-sosedstva (Shimov J. Czechs and Germans: a Story of a Difficult Neighbourhood // Radio Praha. 2009. 25 July. www.radio.cz/ru/ rubrika/progulki/chexi-i-nemcy-istoriya-neprostogo-sosedstva).
Krejci O. Geopolitics of the Central European Region. The view from Prague and Bratislava. Bratislava: Veda, 2012. 494 p.
Leff C. National Conflict in Czechoslovakia. Princeton: Princeton University Press, 1988. 320 p.
Tesser L. Ethnic Cleansing and the European Union: An Interdisciplinary Approach to Security, Memory and Ethnography. London: Palgrave Macmillan, 2013. 288 p.
Wilson W. Essential Writings and Speeches of the Scholar-president. New York: New York University Press, 2006. 430 p.
ЛОЛИТЭКС- 2014. Том 10. № 2
