CC BY
23проявления инфекции у человека; внутримышечно инфицированные кролики могут использоваться для получения гипериммунных сывороток.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ашмарин И.П., Воробьев А.А. Статистические методы в микробиологических исследованиях. Л., 1962.
2. Руководство по лабораторной диагностике вирусных и риккетсиозных болезней. П.Ф. Здродовский (ред.). М., 1965.
3. Alche L.E., Coulombie F.C., Coto C.E. Isolation of Junin virus from blood and peripheral lymphocytes of infected Calomus musculinus. Rev. Argent. Microbiol. 1985, 17 (3): 177-181.
4. Berria M.I., Caccuri R.L., Blejer J.L., Iacono R.F. Neural spread of Junin virus in intraperitoneally inoculated rats. Medicina. 1994, 54 (4): 331-339.
5. Boxaca M.C., Gomez M.M., Malumbres E. Congenital guinea pig infection with attenuated Junin virus strains. Intervirology. 1985, 23 (4): 190-198.
6. Lassere A., Cebral E., Vitullo A.D. Superevoluation in vesper mice, Calomus laucha — an important biomedical model for hantavirus and arenavirus (Rodentia — Sigmodontinae). Lab. Anim. 1999, 33 (4): 372-379.
7. Mills J.N., Ellis B.A., Childs J.E. et al. Prevalence of infection with Junin virus in rodent populatios in the epidemic arca of Argentine hemorrhagic fever. Am. J. Trop. Med. Hyg. 1994, 51 (5): 554-562.
8. Peters E.L., Jahrling P.B., Liu C.T et al. Experimental studiens of arenaviral hemorrhagic fevers. Curr. Top. Microbiol. Immunol. 1987, 134: 5-68.
9. Remesar M.C., Blejer J.L., Nejamkis M.R. Immunophatology induced in the rad by Junin virus. Rev. Argent. Microbiol. 1990, 22 (4): 208-211.
10. Weissenbacher M.C., Lascano E.E., Avila M.M., Berria M.I. Chronic neurologic disease in Junin virus-infected rats. J. Med.Virol. 1986, 20 (1): 57-65.
11. Weissenbacher M.C., De Guerrero L.B., Boxaca M.C. Experimental biology and pathogenesis of Junin virus infection in animals and man. Bull. World Health Organ. 1975, 52: 507-515.
12. Yun N.E., Linde N.S., Dziuba N. et al. Pathogenesis of XJ and Romero strains of Yunin virus in two strains of guinea pigs. Am. J. Trop. Med. Hyg. 2008, 79 (2): 275-282.
Поступила 17.10.13
Контактная информация: Сыромятникова Светлана Ивановна, к.б.н.,
141306, Сергиев Посад-6 Московской области, р.т. (496)552-12-06
©КОЛЛЕКТИВ АВТОРОВ, 2014
О.А.Рыковская1, А.Б.Мазрухо1, Л.М.Смоликова1, Е.В.Монахова1, О.С.Чемисова1, О.А.Подойницына1, А.В.Алленов2, Т.В.Хоменко2, А.Я.Жиров2, Е.М.Санамянц1, Н.Е.Гаевская1, Т.А.Кудрякова1, Р.Р.Даликова1, М.М.Сагакянц1
VIBRIO PARAHAEMOLYTICUS СЕРОГРУППЫ О3:К6 - ВОЗБУДИТЕЛЬ ВСПЫШЕК ПИЩЕВОЙ ТОКСИКОИНФЕКЦИИ В ПРИМОРСКОМ КРАЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
1Ростовский-на-Дону противочумный институт, 2Приморская противочумная станция, Уссурийск
Цель. Сравнительная оценка биологических свойств парагемолитических вибрионов, обусловивших вспышки и спорадические случаи пищевой токсикоинфекции в Приморском крае в 2012 году и в предыдущие годы. Материалы и методы. Изучено 40 клинических штаммов Vibrio parahae-molyticus, выделенных в 2012 г., в сравнении с 62 штаммами из этого региона, охарактеризованных нами ранее. Вирулентность оценена комплексным методом: гемолитическую активность определяли в тесте Канагава (КР), уреазную — на среде Кристенсена. Серотипирование осуществляли с помощью коммерческого набора О/К-сывороток. ПЦР-генотипирование проведено по маркерным генам семи островов патогенности (VPaI-1—7). Результаты. Все штаммы, выделенные от больных в 2012 г., обладали КР-позитивным и уреазонегативным фенотипом, принадлежали к серогруппе О3:К6 и содержали маркерные гены семи VPaI, что позволило считать их представителями «пан-демичного» клона, как и другие клинические штаммы из этого региона. Однако среди штаммов 2012 г. выявлено увеличение числа антибиотикорезистентных вариантов по сравнению с изолятами 1997 г. Заключение. Полученные данные свидетельствуют о риске распространения «пандемичного» клона V. parahaemolyticus в Дальневосточном регионе России, об опасной тенденции формирования
антибиотикоустойчивых вариантов и о необходимости мониторинга заболеваемости и окружающей среды с обязательной ПЦР-детекцией генов, связанных с вирулентностью, в том числе интегрированных в «острова» патогенности.
Журн. микробиол., 2014, № 4, С. 57—61
Ключевые слова: Vibrio parahaemolyticus, серогруппа, ПЦР-генотипирование, «острова» патогенности, «пандемичный» клон
O.A.Rykovskaya1, A.B.Mazrukho1, L.M.Smolikova1, E.V.Monakhova1, O.S.Chemisova1, O.A.Podoinitsyna1, A.V.Allenov2, T.V.Khomenko2, A.Ya.Zhirov2, E.M.Sanamyants1, N.E.Gaevskaya1, T.A.Kudryakova1, R.R.Dalikova1, M.M.Sagakyants1
O3:K6 SEROGROUP VIBRIO PARAHAEMOLYTICUS - THE CAUSATIVE AGENT OF FOOD TOXIC INFECTION OUTBREAKS IN PRIMORSKY REGION OF RUSSIAN FEDERATION
1Rostov-on-Don Institute of Plague Control, 2Primorskaya Station of Plague Control, Ussuriysk, Russia
Aim. Comparative evaluation of biological properties of parahemolytic vibrios that had determined outbreaks and sporadic cases of food toxic infection in Primorsky Region in 2012 and previous years. Materials and methods. 40 clinical strains of Vibrio parahaemolyticus isolated in 2012 were studied in comparison with 62 strains from this region that had been characterized by us previously. Virulence was evaluated by a complex method: hemolytic activity was determined in Kanagawa test (KT), urease — in Kristensen medium. Serotyping was carried out by a commercial kit of O/K sera. PCR-genotyping was carried out by marker genes of 7 pathogenicity «islands» (VPaI-1-7). Results. All the strains isolated from patients in 2012 had KT-positive and urease-negative phenotype, belonged to O3:K6 serogroup and contained marker genes of 7 VPal that allowed to consider them members of a «pandemic» clone as the other clinical strains from this region. However among 2012 strains an increase of number of antibiotic-resistant variants was established compared with 1997 isolates. Conclusion. The data obtained give evidence on the risk of spread of a «pandemic» clone of V. parahaemolyticus in the Far-Eastern region of Russia, a dangerous tendency of antibiotic-resistant variant formation and a necessity to monitor morbidity and the environment with mandatory PCR-detection of genes associated with virulence including integrated into pathogenicity «islands».
Zh. Mikrobiol. (Moscow), 2014, No. 4, P. 57—61
Key words: Vibrio parahaemolyticus, serogroup, PCR-genotyping, pathogenicity «islands», «pandemic» clone
Парагемолитические вибрионы — галофильные микроорганизмы, обитающие в прибрежных зонах морей, в устьях рек, в донных отложениях как в свободном состоянии, так и в сообществе с зоо- и фитопланктоном. Вызываемый ими острый гастроэнтерит протекает по типу пищевой токсикоинфекции (ПТИ). Основными факторами патогенности V. parahaemolyticus являются гемолизины — термостабильный прямой (TDH-thermostable direct hemolysin) и TDH-родственный (TDH-related hemolysin), а также две контакт-зависимые системы секреции третьего типа (T3SS), особенно T3SS2 [8, 10]. Известно два варианта этой системы: T3SS2a, присутствующая у tdh+ штаммов, и T3SS20, характерная только для trh+ вибрионов [9, 11].
Начиная с 1996 г. в мире наблюдается рост числа заболеваний, обусловленных V. parahaemolyticus, что связывают с появлением «пандемичного» клона [6]. Характерной особенностью этих штаммов является повышенный патогенетический и эпидемический потенциал, присутствие в геноме семи «островов» патогенности (VPaI-1 — VPaI-7) и принадлежность к определенным (О3:К6, О4:К68, О1:К25, 01:KUT, О6:К18) серо-группам. Представители этих серогрупп оказались генетически родственными, что позволило говорить об их клональном происхождении [6]. В России вибрионы серо-группы О3:К6 стали причиной крупной вспышки ПТИ в г. Владивосток в 1997 году, когда заболели 63 человека [2]. По сведениям Управления Роспотребнадзора по Приморскому краю последующие вспышки зарегистрированы в г. Владивосток в 2001 г. (31 человек), 2002 г. (24 человека), 2007 г. (22 человека) и были связаны с употреблением
креветок и других морепродуктов (www.25.rospotrebnadzor.ru). В 2008 году там же отмечены единичные случаи заболевания, также обусловленные вибрионами серогруппы 03:К6 [6].
В августе 2012 г. в поселке Славянка Хасанского района Приморского края на побережье Японского моря среди отдыхающих возникла новая вспышка ПТИ. У 20 больных инфекционного отделения центральной районной больницы обнаружен возбудитель V. рага-Ьаето1уйсш. В ходе эпидемиологического расследования установлено, что все заболевшие употребляли вареные креветки и крабы, купленные на пляже у частных лиц, торгующих без соблюдения необходимых санитарных норм. В июле, августе и сентябре в г. Уссурийск отмечены единичные случаи ПТИ с выделением от 9 госпитализированных больных пара-гемолитических вибрионов. Фактором передачи также послужили морепродукты. Причем 5 из 9 больных заболели в августе по возвращению из села Андреевка, расположенного на побережье южнее поселка Славянка. В сентябре в г. Владивосток зарегистрирован случай заболевания ПТИ той же этиологии и также связанный с употреблением морепродуктов, хранившихся с нарушением температурного режима. В этот же период времени из морской воды в г. Владивосток и проб морской, речной, озерной воды г. Находка было выделено 10 штаммов УрагаИаето1уйсш. Все изолированные культуры поступили в Ростовский-на-Дону противочумный институт для дополнительного изучения.
Нами было проведено исследование, целью которого явилась сравнительная оценка биологических свойств парагемолитических вибрионов, обусловивших вспышки и спорадические случаи в Приморском крае в 2012 г. и в предыдущие годы. Для сравнительного анализа привлечены материалы по ранее изученным нами 62 штаммам из этого региона [2, 3].
У всех культур подтверждена видовая принадлежность традиционными таксономическими тестами и ПЦР-детекцией с помощью видоспецифических генов: ЙИ (термолабильного гемолизина), gyrB (гиразы), toxR (регулятора транскрипции белков наружной мембраны). Методом серологического типирования установлено, что все клинические штаммы принадлежали к серогруппе О3:К6. У вибрионов, выделенных из окружающей среды, серогруппу определить не удалось.
При оценке вирулентности комплексным методом, включающим определение гемолитической, уреазной активности и ПЦР-детекцию генов tdh, входящего в состав VPa1-7 и [1], показано, что все штаммы, выделенные от больных, были оценены как вирулентные, а из проб воды — как авирулентные. Кроме того, проведен ПЦР-скрининг по расширенному набору детерминант вирулентности, включающих гены T3SS2a и T3SS2p, оперона уреазы, гена филаментозного профага orf8, а также гены шести «островов» патогенности (УРа1-1 — УРа1-6). Вибрионы, циркулирующие в Приморском крае, относятся к нескольким генотипам. Однако клинические штаммы разных лет представлены однородной группой, у которой при отсутствии генов ^И, ше-кластера и T3SS2p выявлены маркерные гены семи «островов» патогенности. Исключение составил один штамм, выделенный при спорадическом случае заболевания в 2008 г., у которого из семи «островов» патогенности определены только четыре (УРа1-1,2,3,7). Вибрионы подавляющего большинства штаммов имели ген orf8 — частый, но не обязательный маркер «пандемичных» штаммов [6, 7]. В нашем исследовании 6 штаммов серогруппы О3:К6, изолированных в 1997 г. и в 2008 г. при единичных случаях заболевания, были лишены гена orf8, что, возможно, объясняется его утратой в результате геномных перестроек.
Штаммы из водоемов представлены большим набором генетических вариантов по сравнению с клиническими. У всех вибрионов этой группы обнаружены маркерные гены консервативного УРа1-2, а УРа1-1,3,4,5,6 в разных сочетаниях. Гены tdh и T3SS2a и orf не выявлены у всех штаммов. Обращает на себя внимание присутствие у отдельных штаммов одного из двух маркерных генов УРа1-1, что свидетельствует о делимости этого «острова». Следует отметить, что набор генов «островов» патогенности у штаммов, выделенных из водоемов в 2012 г., представлен несколько шире, чем в предыдущие годы. У всех штаммов 2012 г., в отличие от изолятов 2008 — 2010 гг., выявлены маркерные гены УРа1-3. Мобильные элементы УРа1-4,5 определены у большинства культур 2012 г., в то время как в
предыдущие годы только в единичных случаях в разных сочетаниях. Маркерный ген УРа1-6 присутствовал только у штаммов 2012 г.
При оценке чувствительности парагемолитических вибрионов к типирующим фагам установлено, что штаммы, обусловившие вспышку в г. Владивосток и спорадические случаи в г. Уссурийск в 2012 году, относятся к одному фаготипу 11. Это свидетельствует об общности свойств возбудителя и, по-видимому, о едином источнике заболевания. Вибрионы, выделенные из воды открытых водоемов, оказались устойчивы ко всем использованным фагам.
В результате изучения чувствительности штаммов V. рагаЬаето^еш, выделенных в 2012 г., к антибактериальным препаратам было показано, что от 86 до 97% всех изученных штаммов были чувствительны к левомицетину, тетрациклину, котримоксазолу, цефотак-симу, что обосновывает целесообразность использования этих препаратов для лечения заболеваний, вызываемых парагемолитическими вибрионами. Устойчивость всех штаммов обнаружена только к ампициллину и у подавляющего числа культур — к фуразолидону. При сравнении со штаммами, выделенными в 1997 г. [2], отмечено совпадение устойчивости к ампициллину и высокой чувствительности к левомицетину и цефотаксиму. Обращает на себя внимание тенденция нарастания устойчивости к ципрофлоксацину и доксициклину. По отношению к доксициклину все изоляты 1997 г. были оценены как высоко чувствительные, а среди культур 2012 г. выявлено 34% умеренно устойчивых и устойчивых. В 2012 г. обнаружены культуры, резистентные одновременно к 3 и 4 препаратам.
Как показало проведенное исследование, вспышка ПТИ в Хасанском районе Приморского края и спорадические случаи, зарегистрированные в городах Уссурийск и Владивосток в 2012 г., вызваны парагемолитическими вибрионами, относящимися к серо-группе О3:К6 и к одному генотипу, что свидетельствует о распространении в Приморском крае возбудителя одного клона. Подтверждением этому служит принадлежность клинических штаммов к одному фаготипу. Присутствие в геноме вибрионов этих штаммов семи «островов» патогенности и принадлежность к серогруппе О3:К6 позволяет считать возбудителя представителем так называемого «пандемичного» клона, распространившегося в настоящее время во многих странах мира. Полученные нами данные свидетельствуют о вероятном формировании эндемичного очага заболевания, обусловленного «пандемич-ным» клоном V. рагаЬаето^еш О3:К6. Изученные нами парагемолитические вибрионы, изолированные из водоемов Приморского края, были лишены ключевых детерминант вирулентности ^ёИ, 1гИ, T3SS2). Вместе с тем, штаммы, выделенные в 2012 г., обладали большим набором «островов» патогенности по сравнению с изолятами предыдущих лет, что, возможно, демонстрирует этапы формирования патогенного клона. Приобретение парагемолитическими вибрионами, выявленными в 2012 г., причем из разных водоемов Приморского края, «островов» патогенности, по-видимому, свидетельствует об общей тенденции к изменчивости этих микроорганизмов в сторону формирования патогенных вариантов. Вероятно, присутствие патогенных УрагаЬаето^юш в водной среде, с одной стороны [4], и пластичность генома, связанная, в первую очередь, с частыми рекомбинациями [5], с другой, обеспечивают передачу факторов патогенности ранее авирулентным вибрионам. Результаты проведенного нами исследования также свидетельствуют о нарастающем риске распространения патогенных парагемолитических вибрионов в Дальневосточном регионе Российской Федерации, об опасной тенденции формирования антибиотикоустойчивых вариантов, о важности дальнейших исследований и о необходимости мониторинга заболеваемости и внешней среды с обязательной ПЦР-детекцией у выделенных штаммов генов вирулентности, в том числе интегрированных в «острова» патогенности.
ЛИТЕРАТУРА
1. Рыковская О.А., Шалу О. А., Монахова Е. В. и др. Комплексный метод оценки вирулентности парагемолитических вибрионов. Клиническая и лабораторная диагностика. 2013, 2: 38-41.
2. Смоликова Л.М., Ломов Ю.М., Хоменко ТВ. и др. Галофильные вибрионы, обусловившие вспышку пищевой токсикоинфекции в г. Владивостоке. Журн. микробиол. 2001, 6: 3-7.
3. Шалу О. А., Алленов А. В., Мурначев Г. П., Хоменко Т В., Голенищева Е. Н. «Пандемичные» штаммы Vibrio parahaemolyticus — этиологические агенты гастроэнтеритов на Дальнем Востоке Российской Федерации. Здоровье населения и среда обитания. 2010, 12 (213): 42-45.
4. Deter J., Lozach S., Derrien A. et al. Chlorophyll a might structure a community of potentially pathogenic culturable Vibrionaceae. Insights from a one-year study of water and mussels surveyed on the French Atlantic coast. Environ. Microbiol. Rep. 2010, 2: 185-191.
5. Hazen T.H., Pan L., Gu J-D., Sobecky P.A. The contribution of mobilt genetik elements to the evolution and ecology of Vibrios. Fems. Microbiol. Ecol. 2010, 74: 485-499.
6. Nair G. B., Ramamurthy T, Bhattacharya S. K. et al. Global dissemination of Vibrio parahaemolyticus serotype O3:K6 and its serovariants. Clin. Microbiol. Rev. 2007, 20 (1): 39-48.
7. Nasu H., Iida T, Sugahara T. et al. A filamentous phage associated with recent pandemic Vibrio parahaemolyticus O3:K6 strains. J. Clin. Microbiol. 2000, 38: 2156-2161.
8. Nitshibuchi M., Kaper J.B. Thermostable direct hemolysin gene of Vibrio parahaemolyticus: a virulence gene acquired by a marine bacterium. Infect. Immun. 1995, 63: 2093-2099.
9. Okada N., Iida T., Park K.-S. et al. Identification and characterization of a novel type III secretion system in trh-positive Vibrio parahaemolyticus strain TH3996 reveal genetic lineage and diversity of pathogenic machinery beyond the species level. Infect. Immun. 2009, 77 (2): 904-913.
10. Park K.-S., Ono T., Rokuda M. et al. Functional characterization of two type III secretion systems of Vibrio parahatmolyticus. Infect. Immun. 2004, 72 (11): 6659-6665.
11. Sugiyama T., Iida T., Izutsu K. et al. Precise region and the character of the pathogenicity island in clinical Vibrio parahaemolyticus. J. Bacteriol. 2008, 190: 1835-1837.
Поступила 27.08.13
Контактная информация: Рыковская Оксана Алексеевна,
344002, Ростов-на-Дону, ул. М. Горького, 117/40, р.т. (863)240-27-03
© КОЛЛЕКТИВ АВТОРОВ, 2014
В.И.Сергевнин1, Т.В.Клюкина2, Н.М.Ключарева3, Э.О.Волкова4, Л.Г.Кудрявцева5
ЧУВСТВИТЕЛЬНОСТЬ ВОЗБУДИТЕЛЕЙ ВНУТРИБОЛЬНИЧНЫХ ГНОЙНО-СЕПТИЧЕСКИХ ИНФЕКЦИЙ К ДЕЗИНФИЦИРУЮЩИМ СРЕДСТВАМ И АНТИБИОТИКАМ
1Пермская государственная медицинская академия; 2МСЧ № 15 Управления федеральной службы безопасности России по Пермскому краю; 3Городская больница № 1, Березники, Пермский край; 4Пермский краевой госпиталь для ветеранов войн; 5Управление Роспотребнадзора по Пермскому краю
Цель. Изучение чувствительности возбудителей внутрибольничных гнойно-септических инфекций (ГСИ) к дезинфектантам (ДС) и антибиотикам (АК). Материалы и методы. В течение 2009 — 2011 гг. изучена чувствительность к ДС и АБ 209 штаммов возбудителей ГСИ, изолированных от пациентов и из больничной среды двух акушерских и трех хирургических стационаров. В 2012 г изучена чувствительность к ДС 94 штаммов и к АБ 189 штаммов Pseudomonas аeruginosa, изолированных от пациентов с признаками ГСИ отделения реанимации и интенсивной терапии и хирургических отделений многопрофильной больницы. Чувствительность к ДС определяли на тест-поверхностях и в растворе в соответствии с методическими рекомендациями В.В.Шкарина и др., 2010; чувствительность к АБ — диско-диффузионным методом. Результаты. Установлено, что среди устойчивых к ДС возбудителей ГСИ доля полиантибиотикорезистентных штаммов выше, чем среди чувствительных к ДС микроорганизмов, а среди антибиотикорезистентных бактерий количество устойчивых к ДС штаммов выше, чем среди антибиотикочувствительных. Установлено, что увеличение резистентности к ДС и АБ штаммов P aeruginosa наблюдается параллельно нарастанию объема применяемых антибактериальных препаратов. Заключение. Полученные результаты свидетельствует о возможности формирования у возбудителей внутрибольничных ГСИ комбинированной (сочетанной) устойчивости к ДС и АБ на фоне увеличения их расхода.
Журн. микробиол., 2014, № 4, С. 61—65
Ключевые слова: возбудители внутрибольничных гнойно-септических инфекций, устойчивость к дезинфицирующим средствам и антибиотикам
