CC BY
8ИВАНОВА Ангелина Петровна,
младший научный сотрудник Института научной информации по общественным наукам Российской академии наук, e-mail: mail@law-books.ru
ВЕРХОВЕНСТВО ПРАВА: В ПОИСКАХ СМЫСЛА И СОДЕРЖАНИЯ
Аннотация. Цель: Выработка теоретических подходов, направленных на развитие представлений о верховенстве права.
Метод: Системный анализ понятийного аппарата и содержания предмета исследования; сравнительно-правовой и формально-юридический методы.
Результаты: Рассмотрены различные позиции в отношении концепции верховенства права, выявлены и проанализированы связи между правом и моралью, выведены рекомендации относительно наилучшего определения такого правового идеала, как верховенство права.
Выводы: Сделаны выводы о том, что в научной среде до сих пор нет консенсуса относительно того, что понимается под верховенством права. Ввиду этого нет и общепринятых показателей, на основании которых можно четко определить существует ли верховенство права в определенном обществе.
Ключевые слова: теория права, верховенство права, философия права, нормати-вистская теория права.
IVANOVA Angelina Petrovna,
Associate Research Fellow at the Institute scientific information on public sciences of the Russian Academy of Sciences
RULE OF LAW: SEEKING MEANING AND SUBSTANCE
Annotation. Objective: To develop theoretical approaches aimed at developing ideas about the rule of law.
Method: System analysis of the conceptual apparatus and the content of the subject of research; comparative-legal and formal-legal methods.
Results: Various positions on the concept of the rule of law were considered, links between law and morality were identified and analyzed, recommendations were made on the best definition of a legal ideal such as the rule of law.
Conclusions: It is concluded that there is still no consensus in the scientific environment on what is understood as the rule of law. In view of this, there are no generally accepted indicators on the basis of which it is possible to clearly determine whether the rule of law exists in a certain society.
Key words: theory of law, rule of law, philosophy of law, normative theory of law.
На первый взгляд, юридическое сообщество серьезно относится к концепции правового государства и верховенства права. Нередко она рассматривается как важный показатель общественного благополучия.
В то же время, юристы не пришли к четкому консенсусу относительно того, что подразумевается под данным понятием. Это мешает ему стать критерием, по которому можно адекватно и эффективно оценивать правовую систему, считает М. Коттон [6, р. 5]. Чтобы сказать, есть ли вер-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 12 • 2023
ховенство в конкретной правовой системе - и оценить его масштабы и в каких реформах оно нуждается, - необходимо работоспособное определение.
Определение верховенства права
Отсутствие в настоящее время такого определения объясняется не только тем фактом, что верховенство права - это обширная концепция. Другие концепции столь же очевидной аморфности, такие как доступ к правосудию, демократия и расовое равенство, недавно подверглись реаль-
ной оценке. Если верховенство права так важно, то юристам следует найти способ изучить его с такой же срочностью и целенаправленностью [6, Р. 6].
Само выражение «верховенство права» появилось в конституционной мысли Европы только в XIX в. благодаря знаменитому трактату А.В. Дайси «Введение в изучение конституционного права» [1, с. 56]. Однако за весь период существования данного понятия ученые-правоведы и правоприменители создавали удивительно расплывчатую концепцию верховенства права. Часто высказывались сожаления о том, насколько по существу спорным, двусмысленным и неточным является это понятие. Так, А. Хук пишет: «Общее благо, чаще всего ассоциируемое с законом, связано не только с предсказуемостью, но и с возможностью связывать влиятельных субъектов общества, особенно тех, кто носит знаки государственной власти, способами, исключающими капризные, прихотливые или своекорыстные действия. Этот последний результат часто выражается в расплывчатом термине "верховенство права"» [8, р. 494]. И.А. Умнова-Конюхова, В.А. Николаев также отмечают: «Принцип верховенства права по-прежнему остается недостаточно определенным как в доктрине, так и в правовой практике» [3, с. 99].
Действительно, попытки сформулировать определение казались бы безнадежной затеей, если рассматривать верховенство права как конфигурацию структур, социальных установок и даже традиций [6, р. 6]. Широкое, многоплановое и разнонаправленное понимание этого принципа не является полезным для целей измерения, сравнения и оценки.
Наиболее привлекательной формулировкой верховенства права является самая простая, поскольку более простые показатели применять всегда легче, чем сложные. К тому же, такая формулировка позволит определить то, что наиболее важно для данной концепции, в отличие от дополнительных - возможно, необязательных - характеристик. Конечно, подобный подход влечет за собой риски неточности из-за чрезмерного упрощения или усечения. Однако, следует признать, что он является лучшей отправной точкой для определения работоспособного показателя, который затем может быть оценен на предмет точности и пригодности.
Так, например, одно из самых кратких и лаконичных определений верховенства права предложил судья Апелляционного суда США Р. Познер. По его словам, эта концепция означает, что судьи решают дела «без учета личностей», то есть независимо от социального статуса или привлекательности сторон [цит. по: 6, р. 8].
Еще одно простое утверждение о том, что подразумевается под верховенством права, было сделано председателем Верховного суда США Дж. Маршаллом в его замечании о том, что наше правительство состоит «из законов, а не из людей» [цит. по: 6, р. 8]. Такое понимание несколько отличается от определения Познера. Версия Маршалла ясно дает понять, что судьи должны основывать свои решения на законе в том виде, в каком он изложен, а не на чем-либо вне-правовом; версия Познера лишь уточняет, что судьи не должны принимать во внимание, кто является сторонами, оставляя неявным то, что судьи действительно учитывают при принятии своих решений.
Многие определения верховенства права предписывают дополнительные характеристики этой концепции, предполагая, что самое простое определение является неполным и, следовательно, неточным. Например, Л. Фуллер описывает восемь «элементов», связанных с верховенством права: всеобщность, публичность, перспективность (отсутствие обратной силы), ясность, непротиворечивость, возможность соблюдения, стабильность и соответствие между нормами в том виде, в каком они сформулированы, и нормами в том виде, в каком они применяются. Центральная идея учения о внутренней морали права Фуллера сводилась к тому, что право невозможно без соблюдения ряда принципов обязывающей морали, которые трактовались американским правоведом в качестве естественных законов «подчинения поведения человека руководству правил» [2, с. 47].
А. Голански подчеркивает, что восемь критериев Л. Фуллера, с помощью которых он стремился описать внутреннюю мораль права, а также нормативно определить черты, к которым должна стремиться любая правовая система, были взяты для определения основных атрибутов верховенства права. Такого рода симбиотическая связь между концепцией права и концепцией верховенства права весьма мотивирована, но в ее существовании нет необходимости, считает он [7, р. 219]. Д. Раз, например, писал: «Верховенство права - это политический идеал, которого может не хватать правовой системе или которым она может обладать в большей или меньшей степени» [цит. по: 7, р. 219]. Правовая система и верховенство права различимы, потому что последнее отличается от манипулирования правом; первое может существовать при минимальном внимании ко второму. И, возможно, другие системы и институты могут аналогичным образом в той или иной степени соответствовать верховенству права или противоречить ему.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 12 • 2023
Аналогичную позицию занимает М. Коттон. Можно сказать, что большинство из этих элементов - первые семь - представляют собой «законодательный» аспект верховенства права. Это не признаки верховенства права как такового, а то, чем должен обладать закон, чтобы его правление было легитимным. Скрытая идея в описании Л. Фуллера заключается в том, что закон - это нечто такое, что призвано влиять на поведение граждан, и что он должен быть публичным, понятным и т.д., чтобы у него был шанс действительно оказать такое воздействие [6, р. 10].
Восьмой элемент в списке Л. Фуллера -соответствие между нормами в том виде, в каком они сформулированы, и нормами в том виде, в каком они применяются, - касается верховенства права как такового; того, как должен применяться закон, соответствующий другим (законодательным) критериям. Там, где отсутствует соответствие между нормами в том виде, в каком они заявлены, и нормами в том виде, в каком они применяются, даже законы, соответствующие другим критериям из списка, по сути, будут просто декларативными.
Вместе с тем, именно восьмой элемент сложнее всего поддается оценке. Могут возникнуть споры о том, насколько публичным и ясным на самом деле является закон, но если слова закона могут быть восприняты большинством граждан и поняты ими в значимой степени, тогда мы можем сказать, что общество обладает этими элементами из списка Л. Фуллера. Однако соответствие между нормами в том виде, в каком они заявлены, и нормами в том виде, в каком они применяются, оценить не так просто. Действительно, в обществах нередко существуют законы, которые «хорошо звучат на бумаге» - являются публичными, ясными и т.д., - но на самом деле не применяются в том виде, в каком они написаны. Нужно приложить много усилий для того, чтобы выявить неспособность правовых норм внедриться в повседневный и детализированный процесс принятия правительственных решений. Соответственно, можно было бы сказать, что этот аспект верховенства права особенно важен в качестве показателя [6, р. 11].
Существуют также правительственные структуры, которые считаются необходимыми для правового государства, и которые могут добавить некоторую детализацию того, что означает верховенство закона. Например, судья Верховного суда США Э. Кеннеди предположил, что для обеспечения верховенства закона следует «создать и защищать конституционные структуры, необходимые для построения свободного общества, в котором все граждане имеют весомый голос в форми-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 12 • 2023
ровании и введении в действие правил, которые ими управляют» [цит. по: 6, р. 14].
Как отмечают М.П. Беляев, Элязян А.Ш., в настоящее время стало проявляться более широкое использование концепции верховенства права. Она стала применяться в том числе в работе правовых институтов и отношениях между людьми. Отличие этой интерпретации концепции верховенства права состоит в том, что она включает в себя вопросы частного права и защиты частных прав и тесно связана с работой судебных институтов и процедурами разрешения споров [1, с. 57].
Общественные институты, которые обычно считаются ключевыми для верховенства права -конституция, демократическое участие, разделение властей, свободная пресса и независимая судебная система — вполне могут способствовать его развитию, поддержанию и применению. Однако при определении верховенства права важно проводить различие между стимулирующими структурами и необходимыми характеристиками. Поскольку можно непосредственно установить, действует ли в обществе верховенство права, нет необходимости выяснять, существуют ли определенные институты, его обеспечивающие и стимулирующие. Кроме того, наличие таких структур не гарантирует, что в государство действительно является правовым.
И правоведы, и юристы-практики, по-видимому, согласны с тем, что на самом фундаментальном уровне верховенство права означает, что нормы в том виде, в каком они изложены, являются нормами в том виде, в каком они применяются [6, р. 18]. Это правда, что существуют различия во взглядах на сферу действия верховенства права и другие детали, но эта основная идея неизменна. Именно эта идея также может быть использована в качестве показателя для оценки правовой системы.
Вместе с тем, сказанное выше относится лишь к формальной трактовке верховенства права, не затрагивая его содержательную сторону. Для исследования того, насколько обоснованны материальные трактовки верховенство права, необходимо установить взаимоотношение и взаимовлияние права и морали.
Связь между моралью и правом
Г. Харт начинает девятую главу «Понятия права» словами о том, что «Существует множество разных видов отношений между правом и моралью, и нет ничего, что могло бы быть удачно выделено в качестве (единственного) отношения между ними» [4, с. 188].
Он допускает, что общепринятая и социально-групповая мораль, а также более строго прак-
тикуемый и «просвещенный» моральный критицизм «глубоко повлияли» на развитие права. Наиболее заметно, что правовые системы, но также и институты в целом, в качестве «естественной необходимости» будут включать «минимальное содержание естественного права», служащее человеческой склонности к выживанию [4, с. 195196].
Это минимальное содержание естественного права включает в себя определенные существенные запреты. Люди - уязвимые существа, обладающие ограниченными возможностями, а также ограниченным альтруизмом. Все, по крайней мере иногда, испытывают искушение преследовать свои собственные сиюминутные интересы за счет благополучия других. Это «один из естественных фактов, который делает необходимым шаг от только моральных к организованным, правовым формам контроля» [4, с. 197]. Таким образом, закон, как и мораль, обычно запрещает такие правонарушения, как убийство или неспровоцированное нападение, направленное на присвоение имущества ближнего. Учитывая «постоянную опасность» того, что всегда найдутся те, кто попытается использовать и преодолеть чисто моральные ограничения, «чего требует разум, так это добровольного сотрудничества в системе принуждения» [4, с. 200].
Такого рода соображения, которые связывают моральные ценности с законом, тем не менее не оправдывают вывода о том, что соответствие морали обеспечивает необходимый критерий существования или действенности закона. Не может быть необходимой корреляции между правовыми нормами и обширными моральными стандартами теории естественного права, поскольку цели, которые люди преследуют для жизни в обществе, слишком противоречивы и варьируются, чтобы можно было значительно расширить аргумент о том, что содержание правовой системы обязательно включает в себя нечто большее, чем минимальное содержание естественного закона [7, р. 210].
Тем не менее, для Г. Харта факторы, которые оправдывают признание того, что правовые системы, как правило, должны включать минимальное содержание естественного права, распространяются на его понимание того, что он называет законностью. Эта концепция подразумевает способ возникновения законов, а также характеристики законов, необходимые для способности любой правовой системы осуществлять социальный контроль. Основное утверждение состоит в том, что, если правовая система должна выполнять свою функцию социального контроля и, по близкой аналогии, соблюдать законность, результаты работы системы должны соответство-
вать определенным формальным требованиям, которые приводят к тому, что принятые правила находятся «в пределах возможностей большинства людей их соблюдать» [7, р. 210]. Практическая реализация «принципов законности» - понятность, отсутствие обратной силы и осуществимость фактического соблюдения - это в некоторой степени предпосылка эффективного «социального контроля» [8, р. 543].
В то же время Г. Харт отвергает идею о том, что акты, которые предписывают или разрешают беззаконие, не должны признаваться действительными [8, р. 543]. Правовые системы могут поощрять и одобрять использование субъектами санкционированных законом полномочий в благих или порочных целях. Это правда, что правовые акты работают как «словесные сосуды» для нормативности, независимо от того, является ли она «ложной» или «злонамеренной» [цит. по: 8, р. 549]. По словам Л. Грина, закон содержит нормы, налагающие обязательства, и как таковой имеет моральные притязания. Но ничто из этого не подразумевает, что требования закона обоснованны. Необходимая связь, которую он устанавливает, очень тонкая. Требования закона могут быть ошибочными или неоправданными; они могут быть сформулированы «в половинчатом или циничном духе». И, тем не менее, такова природа закона, чтобы создать представление о себе как о морально легитимной власти [5, р. 1049].
Социальная техника права, действительно, может породить политическую идеологию «легализма», который считает, что моральное поведение является вопросом следования правилам, а моральные отношения состоят из обязанностей и прав, определенных по правилам. Хотя легализм имеет собственные достоинства, он также может принести большой вред, если позволит участникам правовой системы отказаться от своих собственных моральных суждений.
Излишне говорить, что только хороший закон может установить его авторитет, тем самым эффективно ограничивая власть. Плохой закон чаще всего является результатом злоупотребления властью. Он может быть угнетающим, нарушающим основные права, противоречащим нормам высшего порядка или просто иррациональным [9, р. 50]. Так, Г. Радбрух предложил свою известную «формулу Радбруха», предполагающую два критерия для определения того, является ли закон «плохим» и как с ним бороться. Во-первых, любой закон, который противоречит справедливости вплоть до степени нетерпимости, будет законом, лишенным добродетели, которому граждане не обязаны подчиняться. Во-вторых, любой закон, намеренно отрицающий равенство, по сути своей не является законом, который судьи не обязаны применять [9, р. 50].
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 12 • 2023
Однако, как уже подчеркивалось ранее, нет необходимости ставить знак равенства между правом как таковым и верховенством права. Даже если мораль оказывает своего рода влияние на правовые нормы, она не является необходимым элементом для оценки наличия или отсутствия в конкретном обществе верховенства права.
Содержательные требования к концепции верховенства права представляют собой расширение более простого процедурного определения и, более того, создают чрезмерно сложный показатель. Оценка того, соответствует ли содержание закона правам человека и моральным нормам -например, отрицает ли закон, разрешающий аборты, реальное равенство или защищает его, -может оспариваться от общества к обществу и даже внутри него. Определение того, совпадают ли законы общества в том виде, в каком они написаны, с законами в том виде, в каком они применяются, поддается более объективной оценке.
Заключение
Таким образом, в юридическом сообществе довольно часто говорят о верховенстве права и его важности для правовой системы. Вместе с тем, в нем нет единого четкого определения этого понятия и позиции относительного того, как нет и конкретных показателей, по которым можно оценить наличие или отсутствие верховенства права в правовой системе. Как справедливо указывает М. Коттон, для проведения исследований, способных пролить свет на то, есть ли у нас возможность утверждать, что в определенной системе действует принцип верховенства права, прежде всего необходимо начать серьезно относиться к самой концепции верховенства права [6, p. 40].
Список литературы:
[1] Беляев М. П., Элязян А. Ш. Содержание принципа верховенства права // Вестник Российского университета кооперации. - Чебоксары, 2023. - № 2 (52). - C. 56-60.
[2] Михайлов А.М. Понимание верховенства права в позитивистском учении Дж. Раза // Право и политика. - Москва, 2022. - № 9. - С. 45-60.
[3] Умнова-Конюхова И.А., Николаев В.А. Принцип верховенства права: эволюция доктрин правопонимания // Пробелы в российском законодательстве. Юридический журнал. - Москва, 2019. - № 4. - С. 92-100.
[4] Харт Г. Л. А. Понятие права / Пер. с англ.; под общ. ред. Е.В. Афонасина и С.В. Моисеева. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2007. 302 с.
[5] Green L. Positivism and the inseparability of law and morals // New York university law review. -New York, 2008. - Vol. 83, N 4. - P. 1035-1058.
[6] Cotton M. Taking the rule of law seriously // University of Massachusetts law review. - Dartmouth, 2022. - Vol. 17, N 1. - P. 2-40.
[7] Golanski A. The rule of law: "A" relation between law and morals // Northern Illinois university law review. - DeKalb, 2022. - Vol. 42, N 2. - P. 208-228.
[8] Huq A. Z. What we ask of law // The Yale law journal. - New Haven, 2022. - Vol. 132, N 2. - P. 487558.
[9] Ji W. Towards the rule of law in China. Cambridge: Cambridge University Press, 2022. 530 p.
Spisok literatury:
[1] Belyaev M. P., Elyazyan A. SH. Soderzhanie principa verhovenstva prava // Vestnik Rossijskogo universiteta kooperacii. - CHeboksary, 2023. - № 2 (52). - C. 56-60.
[2] Mihajlov A.M. Ponimanie verhovenstva prava v pozitivistskom uchenii Dzh. Raza // Pravo i politika. - Moskva, 2022. - № 9. - S. 45-60.
[3] Umnova-Konyuhova I.A., Nikolaev V.A. Prin-cip verhovenstva prava: evolyuciya doktrin pravopon-imaniya // Probely v rossijskom zakonodatel'stve. YUridicheskij zhurnal. - Moskva, 2019. - № 4. - S. 92-100.
[4] Hart G. L. A. Ponyatie prava / Per. s angl.; pod obshch. red. E.V. Afonasina i S.V. Moiseeva. SPb.: Izd-vo S.-Peterb. un-ta, 2007. 302 s.
[5] Green L. Positivism and the inseparability of law and morals // New York university law review. -New York, 2008. - Vol. 83, N 4. - P. 1035-1058.
[6] Cotton M. Taking the rule of law seriously // University of Massachusetts law review. - Dartmouth, 2022. - Vol. 17, N 1. - P. 2-40.
[7] Golanski A. The rule of law: "A" relation between law and morals // Northern Illinois university law review. - DeKalb, 2022. - Vol. 42, N 2. - P. 208228.
[8] Huq A. Z. What we ask of law // The Yale law journal. - New Haven, 2022. - Vol. 132, N 2. - P. 487558.
[9] Ji W. Towards the rule of law in China. Cambridge: Cambridge University Press, 2022. 530 p.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 12 • 2023
