CC BY
10ФОРАН М.П. ВЕРХОВЕНСТВО ХОРОШЕГО ЗАКОНА: ФОРМА, СОДЕРЖАНИЕ И ОСНОВНЫЕ ПРАВА. (Реф. ст.) FORAN M.P. The rule of good law: form, substance and fundamental rights // The Cambridge law journal. - Cambridge, 2019. -Vol. 78, N 3. - P. 570-595. - URL: https://www.cambridge. org/core/journals/cambridge-law-journal/article/abs/rule-of-good-law-form-substance-and-fundamental-rights/6B996B2D9EED5C75 DBC10024D1E150E8#access-block (дата обращения: 12.04.2021). (Article summary).
Ключевые слова: теория права; верховенство права; субъективные права; философия права.
Вопросы о природе верховенства закона, о классификации теорий верховенства закона на протяжении многих лет не теряют своей актуальности. М.П. Форан, кандидат юридических наук, юридический факультет Кембриджского университета, в своей статье рассуждает о различиях формальных и материальных концепций верховенства закона, его природе, а также анализирует различные доктрины верховенства закона, предложенные теоретиками.
Во введении отмечается, что верховенство закона часто характеризуется как политический идеал, к которому должна стремиться любая правовая система, независимо от ее основных целей. Это особенно верно в отношении формальных концепций верховенства закона, которые рассматривают лишь правовую форму и методы обнародования и применения правовых норм. Формальные концепции часто представляют собой пороговые условия для правовой системы, оставаясь при этом нейтральными в отношении материальных целей, которые могут преследоваться законом.
Напротив, материальные теории рассматриваются как расширяющие формальные или процедурные ограничения путем установления ряда основных прав, которые вытекают из ценностей, лежащих в основе верховенства закона, и которые влияют на материальные цели права и ограничивают их.
В качестве парадигматического примера формальной концепции верховенства закона М.П. Форан приводит концепцию Л. Фуллера, утверждавшего, что правовые системы должны, как правило, содержать законы, которые являются: (1) общими, (2) открытыми, (3) перспективными, (4) достаточно ясными, (5) непротиворечивыми, (6) стабильными, (7) способными к исполнению и (8) согласованными между собой. Соответствие этим восьми требованиям гарантирует, что управление происходит в соответствии с законом, а не произволу какого-либо тиранического политического правителя, и порождает то, что Л. Фуллер назвал «внутренней моралью закона».
Опираясь на концепцию верховенства закона, автор выделяет три основных критерия, которые используются для разграничения формальных и материальных концепций верховенства закона.
1. Формальные концепции не оказывают воздействия на содержание закона, в то время как материальные концепции влияют. Для аргументации своей позиции М.П. Форан рассматривает требование теории Фуллера о том, что законы должны исполняться.
2. Формальные концепции не требуют соблюдения определенных прав субъектов права, в то время как материальные концепции влекут их. Указанный критерий кажется интуитивно правдоподобным. Требования к законам, изложенные в теории Фуллера, не являются правами, которыми могли бы обладать юридические субъекты. Они представляют собой правила, которым должны следовать законодатели, если они хотят создать правовую систему и тем самым достичь определенной степени совершенства в области законности. Вместе с тем М.П. Форан считает, что такая правовая система не смогла бы существовать в соответствии с этими идеалами, не установив для граждан определенной защиты именно от тех актов, которые могли бы угрожать верховенству закона. Нельзя утверждать, что правовая система соответствует верховенству закона, если нарушения требований верховенства не исключаются установлением основных прав. Этот тезис подкреп-
ляется тем фактом, что если бы верховенство закона не гарантировало гражданам определенной защиты от злоупотребления государственной властью, оно не имело бы большой ценности и едва ли могло бы рассматриваться как политический идеал вообще. Для того чтобы верховенство закона порождало какую-либо нормативную силу, независимо от того, является ли оно простым политическим идеалом или аспектом условий существования правовой системы, оно должно устанавливать определенные меры защиты.
Рассмотрев два основных критерия, которые используются для разграничения формальных и материальных концепций верховенства закона, М.П. Форан приходит к выводу о том, что кажущееся ясным различие между формальными и материальными концепциями верховенства закона становится неуловимым. В связи с этим он предполагает, что разграничение между материальными и процессуальными правами можно провести следующим образом: процессуальное право относится только к правовым средствам - методам, используемым для достижения конкретных юридических выводов или для выработки конкретных правовых норм. Напротив, материальные права устанавливают содержание самой правовой нормы. Однако при детальном рассмотрении он приходит к выводу, что становится все труднее четко разграничить процедуру и содержание. Некоторые права могут являться одновременно процессуальными и материальными.
3. Формальные концепции не приравнивают законность к справедливости, в то время как материальные концепции стремятся к этому. Единственное существенное различие, которое существует между различными концепциями верховенства закона, -это наличие или отсутствие предположения о том, что верховенство закона гарантирует материальную справедливость права. Если это всё, что отличает одни концепции верховенства закона от других, то вряд ли, считает М.П. Форан имеет смысл рассматривать такие концепции, как концепция Фуллера, в качестве «формальных». Очевидно, что существует приверженность идеалу добросовестного законотворчества, ограничивающего содержание правовых норм и предполагающего уважение основных прав субъекта права.
Автор полагает, что если верховенство закона является политическим идеалом, то оно должно быть верховенством «лучше-
го» права, но это не обязательно требует приверженности утверждению, что законность и справедливость сливаются друг с другом. Многие концепции верховенства закона влекут за собой уважение основных прав, не приводя при этом к приверженности социальной философии.
Верховенство закона требует законных целей права. Верность этому принципу не обязательно гарантирует материальную справедливость этих целей, но было бы неверно, пишет автор, делать вывод, что правовая система, соответствующая верховенству закона, может преследовать любые цели. Система права никогда не бывает нейтральной по отношению к целям, которые могут быть достигнуты с ее помощью; многие цели никогда не могут быть достигнуты с помощью закона. Законность ограничивает круг возможных целей, которые могут быть классифицированы как правомерные. Даже чисто инструменталистская концепция закона должна признать, что сам инструмент права гарантирует, что определенные цели или задачи просто несовместимы с этим инструментом. Суждение об этих целях не обязательно остается на усмотрение «внешних» стандартов; инструменталистская концепция закона может отвергать внутренние стандарты, основанные на морали, но она требует стандартов, основанных на эффективности. Такой подход, очевидно, отвергал бы необходимые связи между правом и моралью, но он не может твердо придерживаться утверждения, что юридические цели оцениваются исключительно и исключительно по внешним стандартам.
В заключение М.П. Форан подчеркивает, что верховенство закона представляет собой уникальное слияние различных принципов, которые оказывают определенное давление на систему права и систему законодательства. В связи с этим представляется совершенно невероятным, что можно провести четкое различие между формальными и материальными концепциями верховенства закона. Правовая система, отвечающая требованиям верховенства закона, - это такая правовая система, которая явно защищает основные права субъектов права и исключает возможность отнесения определенных неправовых целей к числу целей права и закона.
Аргументированный и всесторонний анализ, проведенный Фораном в статье, заставляет задуматься об обоснованности устоявшегося разграничения теорий верховенства закона. Статья не
только расширяет общетеоретические знания об идее верховенства права, но и поднимает проблему классификации теорий верховенства закона, оставляя открытым вопрос о том, какие критерии следует использовать для разграничения этих теорий и существуют ли эти критерии вообще.
А.П. Иванова
