CC BY
50
А. А. Егизарьянц
ВАЛЕНТНОСТЬ И ОПРЕДЕЛЕННОСТЬ ЭТНИЧЕСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ КАК ИНДИКАТОРЫ ОТНОШЕНИЙ В ПОЛИКУЛЬТУРНОМ РЕГИОНЕ
В статье рассматривается феномен этнической идентичности, который оказывает существенное влияние на весь спектр взаимоотношений в поликультурном пространстве. Делается вывод, что такие показатели этнической идентичности, как валентность и определенность могут одновременно выступать в роли индикаторов межнациональных отношений, в связи с чем, опираясь на современные достижения кросс-культурной этнопсихологии и учитывая специфику российских реалий, валентность и определенность этнической идентичности необходимо использовать в качестве инструментов диагностики уровня социальной стабильности в многонациональных регионах страны. Ключевые слова: теория культуры, валентность, определенность этнической идентичности, этнокультура, кросс-культурная этнопсихология, поликультурный регион, позитивность — негативность автостереотипов и гетеростереотипов, конфликтогенный потенциал.
The article says about an ethnic identity phenomenon considerably influences on the whole range of interrelations in multicultural space. The author made a conclusion in the article that indicators of ethnic identity as valence and determinacy therefore can play the role ofinterethnic relation's indicators at the same time. In this connection resting upon modern achievements of cross-cultural ethno psychology and taking into account Russian realities' specificity the valence and determinacy of ethnic identity should be used as tools for diagnostics of social stability level in polytechnic regions ofthe country. Keywords: theory ofculture, valence and determinacy of ethnic identity, ethnic culture, cross-cultural ethno psychology, multicultural region, positiveness — negativiness of autostereotypes and hetero-stereotypes, contentious potential.
В начале ХХ! века мы наблюдаем своеобразный этнопсихологический парадокс, поскольку сегодня как в общественном сознании, так и в научных подходах становятся весьма актуальными, с одной стороны, проблемы межнациональной интеграции, сближения этнокультур, роста национального самосознания, развития конструктивного межэтнического взаимодействия и т.п., а с другой — наблюдается углубление кризиса межнациональных отношений, усиление межконфессиональных и межэтнических конфликтов, что вызвано как объективными, так и субъективными факторами. Поэтому решение проблемы гармонизации межнациональных отношений становится важной составляющей процесса стабилизации российского общества.
Проблемы межэтнического взаимодействия традиционно рассматривались в рамках психологии аккультурации. Данное направление вызывало повышенный интерес в первую очередь у
зарубежных ученых, однако после распада СССР и начавшейся в связи с этим массовой миграцией кросс-культурная этнопсихология и в нашей стране становится особенно востребованной. Безусловно, исследования в этой области, проводимые на материале Южного федерального округа РФ, должны опираться на лучшие достижения западных и отечественных этносоциологов и этнопсихологов и при этом учитывать особенности современных российских регионов. Так, например, нельзя игнорировать предложенную Р. Тафтом классификацию различных стратегий по адаптации мигрантов в новом социуме. С учетом специфики потоков миграции на Юге России особого внимания заслуживает стратегия монистической ассимиляции, согласно которой включение переселенцев в принимающую национальную культуру происходит при условии их добровольного отказа от имеющейся этнической идентичности (негативная валентность). Другая стратегия
Р. Тафта — плюралистическая ассимиляция — основана на взаимовыгодном сотрудничестве доминирующего национального большинства и прибывшей этнической группы (позитивная валентность). Стратегия интеракцио-нистской ассимиляции предполагает процесс обоюдной конвергенции прибывших мигрантов, или переселенцев, и принимающего национального большинства вследствие их постоянной коммуникации (нейтральная валентность). Однако совокупность предложенных Р. Тафтом стратегий ни в коей мере не исчерпывает всей сложности и противоречивости социальных и психологических проблем межнациональных взаимоотношений, возникших в условиях массовой миграции населения в постсоветской России, наиболее точными индикаторами которых выступают валентность и определенность этнической идентичности.
Понятие «валентность этнической идентичности» впервые ввел в научный оборот известный канадский психолог Дж. Бери. Он предложил специальную шкалу её измерения, которая представляет собой совокупность вопросов, касающихся отношения представителя определенного этноса к собственной этнической группе, степени важности его принадлежности к данному этносу, желания оставаться представителем данного народа.
В современной кросс-культурной этнопсихологии валентность рассматривается как одна из основных характеристик этнической идентичности. Её особенностями является то, что она может быть как позитивной, так и негативной, а также в зависимости от обстоятельств может меняться: переходить из негатива через нейтральное положение в позитив и наоборот. Валентность этнической идентичности операциона-лизируется через оценку идентификаций, связанных с отношением индивида к собственной этнической группе. Эмпирическими индикаторами валентности этнической идентичности могут выступать позитивность — негативность авто-
стереотипов и гетеростереотипов.
Эмпирические исследования, проводимые на материале процессов миграции в Южном федеральном округе России, показывают, что негативная валентность довольно часто проявляется у представителей национальных аутмень-шинств и порой приводит индивида к утрате собственной этнической идентичности. Подобное явление было выявлено некоторыми зарубежными учеными — такими, как Miller, Brewer (1984), Gartner (1994), Brown (2000), Taylor (2002) и обозначено как «salience of ethnic identify», то есть выпуклость, определенность.
Известный психолог Роберт Браун считает, что при помощи манипуляции определенностью этнической идентичности можно добиться временных или промежуточных успехов в стабилизации межнациональных отношений и выделяет три стратегии манипулирования: декатегоризация, рекатегоризация и категоризация. Суть каждой из стратегий заключается в следующем:
— декатегоризация проявляется в том, что путем специальных воздействий на представителей того или иного этноса можно снизить значимость этнической идентичности для индивида;
— рекатегоризация состоит в том, что при определенных условиях какая-либо общая надгрупповая идентичность для индивида становится более значимой, чем этническая идентичность. Это позволяет смягчить межнациональную дифференциацию и обеспечить конструктивность этнонациональных взаимодействий;
— категоризация — это поддержка и ориентация на четкую этническую идентичность.
Опираясь на терминологию Р. Брауна и на результаты исследования миграционных процессов в России, можно сделать вывод о том, что именно категоризация обеспечивает не только некоторое преимущество в сохранении четкой этнической идентичности, но и стабильность этнонациональных отношений в поликультурном пространстве.
Парадокс заключается в том, что в целях снижения аутгрупповых предубеждений поддержание определенности этнической идентичности у представителей национальных меньшинств может быть даже предпочтительным.
С этими выводами созвучны взгляды канадского ученого Дональда Тейлора, выдвинувшего теорию «Я-концепции». В данной концепции психолог выделяет четыре ключевых компонента:
— личная идентичность;
— личное уважение;
— коллективная идентичность;
— коллективное уважение.
Центральным компонентом «Я-концепции» Д. Тейлора является коллективная идентичность. Психолог акцентирует внимание на том, что коллективная идентичность непременно должна быть определенной. С его точки зрения, этнические меньшинства в первую очередь страдают от отсутствия определенной и четкой этнической идентичности. Несмотря на постоянно углубляющуюся глобализацию современного мира, психологически здоровый и успешный индивид всегда должен иметь четкую этническую идентичность. Такой индивид готов к осмысленному, конструктивному взаимодействию в поликультурной среде. В данном контексте небезынтересными представляются взгляды известного отечественного этносоциолога А. А. Сусоколова, который рассматривает этническую идентичность как своего рода информационный фильтр, позволяющий структурировать восприятие внешнего мира. Более того, ученый
полагает, что возрастание роли этнично-сти в современном информационном мире связано с большими информационными потоками и с тем, что человечество нуждается в упорядочивании и избирательности воспринимаемой информации.
В настоящее время выделяется четыре основных стратегии межкультурного взаимодействия:
— интеграция (сохранение мигрантами своей культурной идентичности при одновременном принятии приемлемых элементов идентичности доминирующей группы);
— ассимиляция (постепенное добровольная или вынужденная утрата переселенцами своей культурной идентичности и принятие норм и ценностей доминирующей группы);
— сегрегация (стремление к раздельному развитию этнических групп, самоизоляция в социальных отношениях);
— геноцид (ориентация на намеренное уничтожение группы).
Определить избранную мигрантом стратегию межкультурного взаимодействия легко: достаточно получить достоверные ответы на два вопроса, неизбежно встающие перед ним:
1) отношение к родной культуре, необходимость сохранения унаследованной идентичности;
2) отношение к принимающей национальной культуре, необходимость усвоения её норм и ценностей.
Комбинация ответов на эти основные вопросы составляет модель аккультурации:
Стремление к усвоению новой идентичности
Стремление к сохранению унаследованной идентичности да нет
да интеграция сепарация
нет ассимиляция маргинализация
Если мигрант, или вынужденный переселенец, не хочет сохранять свою этническую идентичность и постоянно стремится к контактам с представителями доминирующей культуры, то такая стратегия носит выраженный ассимилятивный характер. Если же группа мигрантов стремится поддерживать лишь собственную культуру, избегая при этом контактов с представителями доминирующей нации, то тогда такой тип взаимодействия называется сепарацией. Когда же, наоборот, доминирующая группа, не принимая этнокультуру мигрантов, навязывает собственную идентичность меньшинству, то происходящее называется сегрегацией. Если же обе группы заинтересованы в сохранении своей этнической идентичности при условии созидательного взаимодействия, наблюдается процесс интеграции. Безусловно, интеграция — самая конструктивная и оптимальная в современном поликультурном сообществе стратегия, нацеленная на взаимовыгодное сотрудничество. Противоположностью интеграции является маргинализация — наиболее деза-даптивный тип поведения, когда мигранты не стремятся ни к сохранению собственной этнической идентичности, ни к развитию отношений с доминирующей нацией.
Таким образом, опираясь на воззрения известных отечественных и зарубежных ученых, а также на опыт взаимодействия представителей разных этнокультурных и этноконфессиональ-ных групп в регионах России, можно предположить, что, когда представители этнического меньшинства начинают утрачивать определенность этнической идентичности в современном информационном мире, они начинают ощущать неизбежность утраты своей этнично-сти в целом. Это обстоятельство значительно осложняет процесс адаптации в поликультурном пространстве. Но здесь следует различать понятия «неопределенность этнической идентичности», «бикультурализм», «маргинальность» и «этнопсихологическая двойственность».
В кросс-культурной психологии существуют две основные модели измерения этнической идентичности:
— линейная биполярная, когда развитие идентичности предполагает движение в направлении одного из двух полюсов: либо к своей этничности, либо к идентификации с доминантной нацией;
— модель Дж. Берри, включающая четыре типа этнической идентичности (моноэтническая идентичность со своей этнической группой, биэтническая идентичность, моноэтническая идентичность с доминирующей нацией, маргинальная этническая идентичность).
Если моноэтническая идентичность, совпадающая с официальной этнической принадлежностью, — явление вполне нормальное для стабильного общества, то стремление идентифицировать себя с чужой доминирующей нацией свидетельствуют о неблагополучном межнациональном климате в социуме.
Что же касается понятия «биэтни-ческая идентичность», то оно предполагает идентификацию с двумя этносами и существенно отличается от термина «неопределенность этнической идентичности» — прежде всего тем, что в первом случае индивид обладает определенным уровнем компетентности сразу в двух культурах, а во втором, наоборот, не имеет четкой идентификации ни с одной из культур. Маргинальность этнической идентичности также отличается от неопределенности, так как маргиналами являются индивиды, имеющие двойные этнические корни, а к неопределенности этнической идентификации по ряду причин могут прийти выходцы из одной культуры.
На неопределенность этнической идентичности как на некий психологический феномен в последние годы обратили внимание некоторые отечественные ученые. Так, например, Л. И. Науменко, изучая трансформацию идентичности русских и белорусов в Республике Беларусь, выделила четыре основных типа:
— целостная;
— альтернативная;
— двойственная;
— утраченная.
При этом двойственная идентичность в терминологии Л. И. Науменко соответствует маргинальной идентичности, а альтернативная — ближе всего к неопределенной этнической идентичности.
Процесс трансформации одной идентичности в другую исследован в работах Г. У. Солдатовой. Опираясь на идею Э. Эриксона о том, что кризисы общества есть особый поворотный пункт в развитии личности, при котором создаются элементы новой идентичности, она отмечает, что это есть приобщение к новой идентичности не только для конкретного индивида, но и для этноса в целом, ибо трансформации этнического самосознания начинаются с его ядра, то есть с этнической идентичности. Ученый выделяет три вида трансформации:
— этническая идентичность «размывается» неопределенной этнической принадлежностью;
— сознательный отказ от собственной этнической идентичности в поисках устойчивых социально-психологических ниш;
— гиперболизация значения этнической идентичности в контексте межнациональных отношений.
В. Н. Павленко в своих исследованиях рассматривает явление «утраты этнической определенности сознания», связывая его с отказом от основных видов традиционного национального промысла и началом ассимиляции.
Таким образом, учитывая наработанный опыт отечественных и зарубежных этнопсихологов и этносоциологов, можно рассматривать на материале регионов России феномен определенности этнической идентичности как явление, под которым понимается степень субъективности осознания индивидом себя в качестве представителя той или иной этнокультурной общности. Эта субъективная осознанность представля-
ет собой континуум, на одном полюсе которого находится определенность этнической идентичности, а на другом — неопределенность. Такой же двухполюсный континуум представляет собой валентность этнической идентичности, которая может проявляться и как позитивная, и как негативная. Эти две характеристики этнической идентичности являются весьма показательными индикаторами уровня стабильности межнациональных отношений. Если этническая идентичность у представителей национальных меньшинств четко определена, а её валентность позитивна, то все это свидетельствует о стабильности поликультурного общества, о его готовности к конструктивному межнациональному сотрудничеству. Неопределенность этнической идентичности и отрицательная валентность являются верными признаками дискомфортного существования национальных меньшинств в регионе и нарастания конфлик-тогенного потенциала в многонациональном сообществе до опасного уровня. Кроме того, валентность и определенность этнической идентичности можно использовать для более детального исследования современных миграционных процессов в России, но лишь при условии их некоторой доработки и развития, поскольку в них не учитываются особенности взаимодействия коренных жителей конкретных регионов с представителями различных этно-культур, а также этнопсихологическая специфика межконфессиональных отношений. При этом следует отметить, что научно-практическая ценность описанных инструментов диагностики уровня стабильности поликультурного пространства очевидна. На их основе возможны прогноз развития этнонаци-ональных отношений в каждом регионе РФ, мониторинг уровня конфликтоген-ного потенциала, анализ происходящих изменений этнической идентичности в процессе межнационального взаимодействия.
Примечания
1. Науменко Л. И. Этническая идентичность. Проблемы трансформаций в постсоветский период / Л.И. Науменко // Этническая психология и общество / под ред. Н.М. Лебедевой. — М.: Старый сад, 1997. — С. 77-88.
2. Павленко В. Н. Общая и прикладная этнопсихология / В.Н. Павленко, С.А. Таглин. — М., 2004.
3. Павленко В. Н. Аккультурационные стратегии и модели трансформации идентичности у мигрантов / В.Н. Павленко // Психология беженцев и вынужденных переселенцев: опыт исследований и практической работы / под ред. Г.У. Солдатовой. — М.: Смысл, 2001. — С. 25-29.
4. Солдатова Г. У. Межэтническая напряженность как объект этнопсихологии /Г.У. Солдатова // Этническая психология и общество / под ред. Н.М. Лебедевой. — М.: Старый сад, 1997. — С. 44-53.
5. Сусоколов А. А. Структурные факторы самоорганизации этноса / А.А. Сусоколов // Расы и народы. — М., 1990. — Вып. 20. — С. 5-40.
6. Berry J. W. Aboriginal cultural identity / J.W. Berry // The Canadian journal of native studies. — 1999. — Vol. 19 (1). — P. 1-36.
7. Brown R. Group processes. Dynamics within and between groups / R. Brown. — Blackwell Publishers, 2000.
8. TaylorD. The Quest for Identity. From minority groups to Generation / D. Taylor. — Xers. Praeger, 2002.
Н. Т. Арефьева
СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ И ПАРАДИГМА ТРАВМЫ
Статья посвящена анализу социокультурных изменений, происходящих сейчас с обществом, места культуры в этом процессе и возникшей в ответ на эти изменения парадигмы травмы. Делается вывод, что культура выступает и как среда изменения: фонд культурных ресурсов, созданный агентами, и как объект изменения, на которые воздействуют агенты и социальные перевороты, революции и другие глобальные события, а социальные и культурные изменения могут точно также воздействовать на социальный организм, как травма, нарушая работу, ритм жизнедеятельности, порядок и работоспособность индивидов и общества. Ключевые слова: теория культуры, социокультурные изменения, парадигма травмы, футурология, постиндустриальное общество, социальное прогнозирование.
Интерес к социокультурному прогнозированию и футурологии для современного общества, устремленного в будущее и выступающего с идеями модернизации и прогресса, закономерен. Предпосылки возникновения прогностических исследований носят комплексный характер, мы не будем выделять главенствующий фактор, а попытаемся очертить спектр проблемных зон, решение которых стало функцией зарождающегося прогнозирования. Прежде всего следует отметить ускорение социального развития и масштабность социальных изменений, а также
динамику связанных с ними социальных проблем.
Современная социальная реальность есть динамичная реальность, совокупность революционных и эволюционных изменений, процессуальный характер которой очевиден для современного человека. Изменение общества отражается на всех его структурных уровнях: на макроуровне, который представлен экономикой, политикой, культурой, на мезоуровне, к которому относятся различные общности, группы, организации, а также на микроуровне — на уровне индивидуальных действий и противо-
