CC BY
33
ФИЛОСОФИЯ
ГЕНДЕРНАЯ КАРТИНА МИРА КАК СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКАЯ ПРОБЛЕМА В.В. Орионова
Одним из наиболее актуальных направлении в современной гуманитарной науке становятся гендерные исследования (ГИ), рассматривающие сквозь призму специальной категории - «гендер» (англ.: gender - социальный пол), все сферы социальной и внутренней жизни человека. В связи с этим ведущим методологическим принципом ГИ является междисциплинарность. Применение гендерного подхода в философии позволяет выделить новое направление - гендерная философия (ГФ).
Классическая философия - «мужская», философия «там», трансцендентальная, светлая аполлоническая, рациональная. Кроме мужской философии существует женская - философия «здесь», имманентная, темная диониссийская, существующая на неосознаваемом уровне, растворенная в женской природе.
ГФ не сводится к «женской философии» или социальному феминизму. Феминизм приравнива-
ет женское начало к мужскому, отсюда следует отрицание основополагающей двойственности природы человеческой мысли. ГФ связывает мужское и женское, трансцендентальное и имманентное, темное и светлое, ибо сущность Человека -единство мужского и женского начал.
С точки зрения предмета важно отграничить ГФ от гендерного исследования социологии, экономики, политики и права.
В настоящее время практически отсутствуют работы по ГФ, однако история философской мысли и религии дает широкую базу для исследования: египетские, восточные и халдейские религии, античная культура, психоанализ Фрейда, теория архетипов Юнга и философия Ницше содержат в неявном виде ключевые идеи ГФ.
Главной практической задачей ГФ является формирование целостного восприятия мира Человеком, диалектически-гендерной картины мира.
В.В. БИБИХИН И «СВОБОДА СОБСТВЕННОСТИ» Я. Яковлева
Сегодняшняя смена идеологии общественной собственности ведет к формированию новых взглядов по этой проблеме. Заслуживают особого внимания воззрения В.В. Бибихина на тему собственности. Философ утверждает, что необходимо поставить вопрос о проблеме захвата, задуматься о сути привычного отношения человека к миру. По его мнению, в захвате лежит ключ к человеческой ситуации в политике, экономике и науке. Захват как явление постепенно трансформируется вместе с развитием человечества. Биби-хин построил свою схему возникновения и развития собственности. Захват начинается с у видения, которое без остановки переливается в ведение как ведание. Кроме вещественного захвата происходит первый, более ранний захват, так называемый внутренний. Увидение переходит от ведения-
знания к ведению-обладанию, а затем в ведение-распоряжение. По мнению В.В. Бибихина, в собственности слышится что-то настоящее, подлинное, возвращающее к самому себе, собственность с самого начала обречена поэтому на трудное постижение своей сути. Обоснование собственности заключается в возвращении вещи ее существа. Собственность, отделенная от пользования, не только бесполезна, но и не является собственностью как таковой. К себе в союзники Бибихин берет Гегеля и Маркса. Гегель вводит свободу собственности как норму будущего. Утверждение Маркса, что орудия производства принадлежат тому, кто ими пользуется, является попыткой реализовать гегелевское положение о свободе собственности в «Философии права». Ключевой в гегелевской «Философии права» можно считать
тему отчуждения. «Отчуждение есть истинный венности в понимании В.В. Бибихина. захват владения», что вытекает из свободы собст-
ТВОРЧЕСКИЙ ЛАНДШАФТ Т.С. Пронина
Провинция - понятие не только географическое, подразумевающее некоторую удаленность от столицы, это и духовный феномен. Очевидно, что миросозерцания провинциала и столичного жителя существенно отличаются. Мы говорим о провинциализме, о провинциальном мышлении, нравах; значит, вправе говорить и о существовании такого жизненного измерения как провинция.
Часто мы обращаем внимание на нелучшие стороны провинциальной жизни: мещанство, невежество, узость и ограниченность представлений. Но только ли это присуще ей? В большом городе легко затеряться и остаться одиноким, в провинции же - найти уединение, необходимое для творчества. Простота, размеренность и даже некоторая медлительность жизни делают нас ближе к постижению ее сущности, к ее истокам.
Философия - всегда личное творчество, но если мы говорим о французской, немецкой, русской философии, то не позволительно ли говорить о философии провинциала. Последняя, с легкой руки столичного жителя, полагающего свой тип философствования за некий идеал, нередко характеризуется с помощью уже упомянутых эпитетов. Но ненамного привлекательнее, на наш взгляд, «универсалы-космополиты», которые забыли, где родились, утратили корни, питающие, связывающие вещи с их смыслами, и которые, подобно сартровскому Рокантену, переживая метаморфозы привычного, вековечного, оказываются перед бездной «ничто».
В глубокой древности люди полагали, что характер человека определяется землей, на которой он родился, живет, которая вскормила его. Мы - автохтоны - рожденные самой землей - кто ныне способен сказать это с гордостью, подобно афинянам. Праматерь-земля давно отрожалась, но оставила нам в наследство непреодолимую, неустранимую связь со своими стихиями.
В 3-ей симфонии, написанной С.В. Рахманиновым за рубежом, слышна неповторимая музыка тамбовской степи: ее простор, буйство весеннего пьянящего цветения, сказочный шелест высушенной июльским солнцем травы, и тоска, тоска по родной земле, определившая все его творчество на чужбине. Он словно дуб-исполин, вырванный с корнями, лишенный способности творить, хотя сам он цел и невредим. Через Ивановку прошло почти все написанное композитором. До отъезда за рубеж он каждый год приезжал в име-
ние, словно для того, чтобы напитать себя соками этой земли, необходимыми ему для творчества. «Сердце навсегда может быть поражено покосившейся избенкой на краю деревни, и ты не забудешь, не разлюбишь ее никогда, каким бы ты мудрым и бессмертным не стал, куда-бы не ушел», - писал в одном из писем А. Платонов.
Творческий ландшафт, если воспользоваться терминологией М. Хайдеггера, понятие многоемкое, вмещающее в себя самые разные стороны человеческого бытия. То, что он определяет наши мироощущения, наше творчество - несомненно. Даже времена года заставляют нас мыслить по-разному: зимой наши мысли успокаиваются, упорядочиваются, становятся отчетливыми, прозрачными, подобными русскому морозцу. Весной мы возрождаемся вместе с природой, бурлят жизненные соки, мысли теснят друг друга, мешаются, но мы вместе с тем переживаем небывалое состояние вдохновения, сравнимое с любовным экстазом. «Череда трудов, - писал М. Хайдеггер, сознательно провинциальный философ, - до конца погружена в ландшафт, в его совершающееся пребывание». Мы можем даже не сознавать этого, или не думать об этом: «я же, собственно, - продолжает философ, - никогда не рассматриваю этот ландшафт. Я постигаю его в опыте жизни».
То, что окружает нас, влияет и на наше творчество: природный ландшафт, пейзаж, человеческие взаимоотношения, паутина вещей, сплетающаяся вокруг нас, часто даже не зависимо от нас. Я слышу какой-то запах, и он вдруг приводит меня в трепет, вдохновляет. Я даже не могу объяснить с чем это связано; лишь колышутся в памяти неразборчивые воспоминания детства: может быть, так благоухали руки моей матери. Как тесно мы сживаемся с тем, что нас окружает - утрата какой-либо вещи, срубленное под окном дерево способны повергнуть нас в уныние, лишить покоя.
Сознание внепространственно, но имеет собственное пространство. Параметры его многомерны - это и наш дом, наш двор, куст сирени под окном, «глаза и руки матери» (М. Хайдеггер), река, степь, переулок... Все это есть некая скрепа, соединяющая нас прошлых и нас настоящих, помогающая нам не потерять себя в бездонном мире других и другого. Истоки творчества уходят в неизъяснимую тайну, и усилия постичь ее тщетны, но как метко заметил замечательный «философ», с мыслями которого мы знакомимся еще в
