CC BY
7В. Бакштановский, В. Чурилов
*
В ситуации выбора
В.Н. Дымарский, политический обозреватель журнала «Коммунист»: Хотелось бы отступить от традиционной для журнала формы представления авторов. Обычное в таких случаях перечисление должностей и научных званий вряд ли объяснит читателю, что же свело в жизни (и в этом диалоге) партийного работника и ученого-этика. Их совместный научно-практический поиск начался еще тогда, когда Валерий Андреевич Чурилов не занимал своего нынешнего поста - первого секретаря Ханты-Мансийского окружного комитета КПСС, работал в Тюменском индустриальном институте, а профессор, доктор философских наук Владимир Иосифович Бакштановский возглавлял кафедру этики и эстетики этого же института (сейчас он заместитель директора по гуманитарному направлению Института проблем освоения Севера Сибирского отделения АН СССР). Этот поиск привел их обоих к необычному эксперименту - деловым играм с гуманитарной экспертизой и моральной оценкой решений.
Впрочем, мы еще вернемся в ходе беседы к самим играм как методу «встречного движения» теории и практики. А пока первый вопрос: почему В. Бакштановский и В. Чурилов оказались нужными друг другу? Встречаясь с ними в разных обстоятельствах места и времени (в течение прошлого и нынешнего года - в Москве, Тюмени, Ханты-Ман-сийске, Нижневартовске, в партийных и научных аудиториях, в большинстве случаев - на самих играх), я задавался этим вопросом, который и теперь в первую очередь хочу адресовать моим собеседникам.
*См.: Коммунист. Теоретический и политический журнал ЦК КПСС. 1989. № 13. С.61-70.
- Что связывает сегодня партийного работника и ученого-этика? Какие задачи ставит каждый из вас, какие цели преследует?
В. БАКШТАНОВСКИЙ. Для меня ключевое понятие, определяющее содержание собственных и совместных поисков, - «выбор». Человек входит в мир и живет в нем через ситуацию выбора, каждый день уподобляясь витязю из старых сказок. Но в сказках всегда есть камень-указатель, на котором написано, что ждет его в итоге, и выбор сведен к сопоставлению обозначенных альтернатив. В реальной жизни исход каждой из них далеко не ясен, да и самих альтернатив больше, чем «направо», «налево», «прямо».
Перестройка значительно увеличила число этих альтернатив, став сама ситуацией морального выбора для каждого из нас и общества в целом. Наконец-то появляется, кажется, возможность быть не только актерами, но и авторами жизненного сценария, выбирать не только средства для достижения каких-то неведомых нам целей, но и формировать сами эти цели, осознав возросшую степень свободы и ответственности за социальные и моральные решения. Надо ли говорить, что роль эта во многом новая.
Однако не будем впадать в эйфорию. Конечно, определение Перестройки как ситуации морального выбора оправданно несет в себе романтический пафос. Но только бы он не обернулся морализаторством, внеисторической категоричностью, апологией должного, не соотнесенного с сущим, с реалистическим знанием общества, в котором живем. Так что Перестройка - проблемная ситуация выбора. Хотя бы потому, что в реакции на нее не только революционность и консерватизм, но целый спектр позиций - выжидание, оправдание компромисса и т.д.
Что делать в сложных, неизведанных условиях выбора политикам и идеологам? Надеюсь, они обратятся к науке. К гуманитарной науке. А она обязана помочь.
В. ЧУРИЛОВ. Для меня, партийного работника, речь идет скорее о культуре принятия решений. Человек делает выбор, а выбор делает человека. В этом и я вижу основной смысл всех перемен в общественной, политической жизни, где мы отказались от догматических канонов, от раз и навсегда заданных шаблонов, от движения в узкой колее. Многие настолько привыкли к ней, что теперь стали искать точки опоры, поддержки. Чтобы сократить время переходного периода, надо овладевать правилами, искусством выбора, как учат иностранный язык - погружением.
Первую свою задачу я вижу в том, чтобы дать возможность приобретать такие знания партийным работникам, формировать у них новый тип мышления. Они еще не расковались, они по-прежнему ждут инструкций, на худой конец рекомендаций. Так что необходимо обучать их сознательному выбору, помочь преодолеть страх перед ним. И если мы действительно на стороне Перестройки, надо воспитывать человека, который способен выбирать, и я обязан помочь ему даже в том случае, если он завтра выберет не меня...
Сейчас много говорят о необходимости для партии работать политическими методами. А что это такое, каковы их формы и содержание, мы до сих пор, по-моему, не уяснили. Значит, нужно искать, пробовать. Наш опыт подсказывает такой вариант. Процесс консультирования - индивидуального, коллективного - будет занимать в партии все больше места, вытеснять контрольно-командно-понукающие функции: иди туда, принеси то, сделай тогда-то. Я понимаю, что не все сразу, придется еще тратить силы и время на нефть, газ, цемент, лес, молоко, жилье... Пока партия отвечает за все, а должна отвечать, на мой взгляд, за всех. Чем мы будем заниматься потом, когда «все» отойдет к Советам? Человеком! И как бы я хотел вместо привычных отделов иметь отделы этические, гуманитарные, политэкономиче-ские. Не набирать, как того требует отчетность (даже графа такая есть), одних только «специалистов народного хозяй-
ства», а приглашать тех, кого как бы записали в «неспециалистов»: юристов, журналистов, врачей, педагогов, просто людей культурных в широком понимании этого слова. Таких, которые своим авторитетом завоевали бы роль и лидера, и вдохновителя, и советчика.
Таким я представляю партийного работника завтрашнего дня. Но готовить его надо сегодня, иначе опять потеряем время. А как готовить? В нашей кадровой политике мы, оказывается, даже не знаем, как провести аттестацию, собеседование, тестирование. Конечно, нужны и индивидуальные консультации, и лекции, но наиболее эффективный способ, на мой взгляд, - коллективная консультация в форме деловой игры. Хотя бы потому, что она обеспечивает полную включенность участников в активный, а не пассивный процесс осмысления жизни, позволяет выработать алгоритм новых функций партийного органа.
В. БАКШТАНОВСКИЙ. Раньше мои коллеги были убеждены, что основная функция морали по отношению к политике - функция критическая, контролирующая. Совесть воспринималась как контролер, ограничитель, тормоз: не дать политику поддаться неизлечимому, быть может, искушению сместить цели и средства, заняться манипуляцией. Короче говоря, управлять в плохом смысле этого слова. И гуманитарий считал своим долгом делать политику - через моральную критику - чуть менее отчужденной от человека.
Сегодня, выскажусь осторожно, появился шанс, что гуманитарное знание, мораль могут выступать не только в роли контролера, но и ориентира, побудителя политической активности. Подвигнуть политического деятеля на то, чтобы проникнуться моральным смыслом принимаемых решений. Правда, тогда оказывается, что, становясь одновременно «человеком политическим» и «человеком нравственным», он испытывает драму: попав в ситуацию выбора между целесообразностью и совестью, он подвергается риску либо отчаяться от невозможности найти идеальное решение, либо опять занять жесткую, во всяком случае, негуманную
позицию. Что делать? Искать компромиссы - не только политические, ибо в нашем обществе, сегодня мы это осознали, сталкиваются разные системы ценностей. К сожалению, наше воспитание не приемлет слова «компромисс»: оно ассоциируется с трусостью, отступничеством. И это еще одно заблуждение, которое необходимо преодолеть.
Политический деятель, человек, принимающий политические решения, должен сегодня, по-моему, не просто оглядываться на мораль («а что про меня скажут?»), но доверять ее ценностям.
Помню одну свою деловую игру в школе менеджеров. Они в штыки восприняли всякие искания в сфере морали -им нужен был Карнеги, праксиолог, но не гуманитарий, они были сориентированы на технократические решения. И вдруг обнаружилось на игре, что мораль приходит к ним не только с рамками, она говорит им: «Ваше стремление к успеху - нравственная ценность, вполне достойная моральная позиция. Ваше стремление быть эффективными -нравственное стремление. Конечно, мораль не хочет умыть руки, она хочет вас контролировать, когда решается проблема сочетания цели и средств. Но мораль не осуждает личный интерес: человек, который преследует его, - нормальный человек, вполне нравственный».
Может, позволительно провести аналогию с современным политическим деятелем? Тогда после ряда провалов, моральных катастроф в жизни многих из них надо им сказать: бейтесь за успех, не стесняйтесь карьеры, стремитесь к ней, выполняйте свою роль управляющего, потому что это достойная роль, если соблюдены два условия: средства чисты и не искажают цели, а личный интерес служит людям.
Повидав несколько деловых игр, разработанных моими собеседниками, постоянно сталкивался с одной профессиональной трудностью: игры плохо поддаются описанию. Это не «круглый стол» и не дискуссия, а целое действо, где многое, если не все, держится на нюансах, мизансценах,
деталях, подробно расписанных в сценарии. Здесь, как нигде, кстати известная формула «лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать».
Я вспоминаю «Самотлорский практикум-1», имевший развернутое название «Нравственная жизнь, воспитательная деятельность, воспитание воспитателей: гуманитарная экспертиза и консультирование». Игра состояла из двух «актов». Прологом к основной части - консультированию конкретных жизненных ситуаций - были ответы, участников двух команд (в одной преобладали практики, в другой -теоретики) на вопросы анкеты «Болевые точки и точки роста современной нравственной жизни». Общий вывод вроде прост и звучит сейчас неоригинально. Но практикум состоялся в 1987 году, когда наше общество было еще на подходе к беспристрастному диагнозу. Первыми среди болевых точек участники игры называли девальвацию моральных ценностей; дискредитацию общественных идеалов многолетним разрывом между словом и делом; бюрократизацию системы воспитания и обучения в школе, в трудовом коллективе...
Суммарные оценки сложились из конкретных мнений. Вот типичное высказывание: «Чему меня учили в нефтяном институте? - говорил один из практиков. - Тому, как в минимальные сроки достигать максимальной нефтеотдачи с минимальными затратами и вложением денег. Если судить о нашей деятельности по этим критериям, то мы - отличники. Мы в свое время отсекли все "ненужное", не построили жилья и детских садов - и оказались варварами в смысле нравственности и цивилизации. Особенно важно понять необходимость гуманизации хозяйственной деятельности партийным руководителям».
Своеобразным индикатором эффекта деловой игры прозвучали тогда слова крупного хозяйственника из Нижневартовска: «У меня после этих трех дней голова болит в тех местах, где она никогда не болела».
В. ЧУРИЛОВ. За последние годы через деловые игры, дающие возможность самопознания, культивирования нового - альтернативного по характеру и диалогового по форме - мышления, прошли более тысячи партийных активистов Ханты-Мансийского автономного округа. И многие хотят, чтобы я сразу же «рапортовал» о результатах «мероприятия». Но это невозможно: ведь речь идет о воспитательной деятельности, плоды которой созревают постепенно и не сразу после того, как в землю брошено зерно.
В. БАКШТАНОВСКИЙ. Этот вопрос задают часто и мне: а каков эффект?
Мы разработали почти два десятка игр. Начинали с самого простого - «Аттестации морально-деловых качеств руководителя». Это игра, где моделировалась примитивная вроде бы технология - составление характеристики. Что там обычно пишут: родился, учился, работает, занимается общественной деятельностью... Ученому еще добавят диссертацию, количество монографий и статей... Потом, для всех, сведения о семейном положении. И в конце обязательная фраза «морально устойчив», констатирующая лишь то, что в сфере бытовых отношений на человека, о котором идет речь, не поступали «сигналы» об аморальном поведении. Вот такая узкая, ограниченная трактовка морали, ставшая, к сожалению, привычной в нашем обществе.
Не буду вдаваться в детали этой игры, которую мы проводили множество раз, но выделю главное. Через совместный анализ конкретных ситуаций, в которых оказывается «герой» игры (фигура скорее литературная), и с помощью экспертных оценок консультантов участники постепенно отходят от «черно-белого» измерения, неприемлемого в оценках нравственной деятельности. Самый же ценный для меня результат (правда, достигается он далеко не всегда) -вывод о том, что право на такого рода оценки не закреплено ни за каким человеком, коллективом или органом; всякие приговоры в сфере морали не могут выноситься голосованием, поскольку всегда возникает вопрос: а судьи кто?
Другая игра - «Выбор» (выборы секретаря партийной организации) - позволяет испытать модель гуманитарной экспертизы и консультирования в сопоставлении социаль-но-нравственных и процедурно-организационных аспектов выборов руководителя. Практикум «Тезис» (после опубликования Тезисов ЦК КПСС к XIX партийной конференции), заключавшийся в том, что секретари горкомов партии «прожили» один день в роли еще и председателя горсовета, -это проверка готовности кадров к перестройке традиционных управленческих структур, к отказу от недейственных стереотипов работы. И во всех этих случаях такого эффекта, когда можно замерить и сопоставить моральный уровень или управленческую культуру на «входе» и на «выходе», очевидно, не получить.
- Партийный работник; рассуждающий в моральных категориях выбора, и этик, избравший сферой приложения своих знаний политику, - что это? Уникальное, редкое стечение обстоятельств либо все же объективная необходимость, которой просто пренебрегали?
В. БАКШТАНОВСКИЙ. Меня, например, не устраивает, когда лицо, принимающее решение, готовя свою очередную акцию, обращается в какой-то официальный исследовательский институт, переводит на его счет (раз сейчас это модно) определенную сумму и просит: пожалуйста, помогите провести, скажем, пленум или сессию. В этом случае обязательна цепочка: кто-то дает задание, кто-то его выполняет. Мы же работаем, что ценно для меня, вместе. То есть я не санкционирую решение, которое принял Чурилов, а вместе с ним готовлю его, оцениваю с позиций гуманитарного знания.
С другой стороны, политику, может быть, нужен в качестве консультанта необязательно этик (или социолог, психолог, экономист), а вообще профессиональный общество-
вед, который, главное, сам не страдал бы технократизмом -его у политиков и так хватает...
В. ЧУРИЛОВ. И опережал бы при этом практику - вот забота. Как правило, для принятия решений мне дается ограниченное время, к тому же при большой неопределенности. Ученые же работают тоже в условиях неопределенности, но не столь лимитированного времени. Конечно, и у них есть сроки, этапы, договоры. Однако это не те жесткие рамки, в которые поставлены мы. Хочешь или не хочешь, скажем, раз в три месяца, по Уставу, надо проводить пленум. Эта жесткая заданность приводит к тому, что все альтернативные решения, весь их возможный веер приходится вольно или невольно прорабатывать с резким ограничением лимита времени. Вот и получается, что наука отстает, а я прихожу с уже сформировавшимся вариантом, который подготовлен не коллективным «мозговым штурмом» с привлечением ученых, а мною одним.
...Одна из деловых игр этого года, которую организовали В. Бакштановский и В. Чурилов (при поддержке Ленинского РК КПСС г. Москвы и совместно с парткомом Агентства печати «Новости»), - «Окружное предвыборное собрание». Это была столичная премьера тюменского метода. Как очевидец того «мероприятия» могу засвидетельствовать: премьера удалась, игра, по общему признанию, принесла огромную пользу и сидевшим в зале кандидатам в народные депутаты, которые примеряли на себя новый «костюм» новой роли и новой процедуры, и членам окружной избирательной комиссии, убедившимся в том, как много неожиданностей их подстерегает в реальной жизни, и «группам поддержки», учившимся в игровой ситуации технике и тактике избирательной борьбы, защиты своего кандидата.
Около двух часов тогда «окружное предвыборное собрание» не могло открыться из-за разного рода процедурных проволочек. То обсуждали, что делать с рвавшимися в
зал «неформалами», то давали отвод счетной комиссии, то решали вопрос о том, насколько правомерна (и в какой степени) наглядная агитация за кандидатов. Взявший на себя роль ведущего В. Чурилов умело показывал те «мелочи», с помощью которых собрание можно повернуть либо в сторону излишней заорганизованности, либо в русло работающей - пусть и в определенных рамках - демократии. Была тогда борьба кандидатов и их программ, было тайное голосование, был и счастливый «победитель», наиболее удачно прошедший через «сито» каверзных и далеко не всегда деликатных и этичных вопросов. И именно тогда, еще до того, как общественное мнение, проверив нововведение на практике, вынесло ему обвинительный вердикт, уже прозвучал вывод, к которому подтолкнула игра: давайте задумаемся, уважаемые участники окружного собрания, не слишком ли много мы на себя берем, делая свой выбор в пользу одного или двух кандидатов? Ведь среди отсеянных может оказаться тот, кого предпочтут потом избиратели...
Игра «Окружное предвыборное собрание», с видеозаписью которой познакомились затем организаторы избирательной кампании в Москве, позволила им обойти многие подводные рифы. Потом жизнь поставила перед обществом новые проблемы, и вроде бы стал уже забываться тот короткий этап, когда изобретенные Законом о выборах окружные собрания подняли волну эмоций, одобрений и порицаний. Но еще раз вспомнилась та игра в дни работы первого Съезда народных депутатов: сколько времени, особенно на первых порах, было потрачено на процедурные вопросы, на выработку той необходимой технологии, без которой, как выяснилось, демократия не только не может себя защищать, но и вообще рискует погибнуть.
- Ту игру вы, Валерий Андреевич, назвали «политической», а вы, Владимир Иосифович, - все-таки «этической» ...
В.ЧУРИЛОВ. Думаю, что правы оба, но каждый преследовал свою цель. Партия пошла на выборы, ставя перед собой задачу - победить на них. Победить не авторитетом силы, а силой авторитета, органичной связи с интересами народа. Задачу эту, однако, пришлось решать после долгого перерыва, отвыкнув от борьбы на выборах и от самого выбора, от открытого столкновения мнений, вариантов, характеров. Этому надо вновь учиться.
Учиться процедуре «избирать» и «быть избранным». Учиться самовыдвижению, потому что самовыдвиженцы, хоть и имеют равные права с другими, все равно еще в диковинку и, как всякая диковинка, обращают на себя внимание, вызывают недоверие. Учиться делать свой выбор, нести за него ответственность, а не заниматься в очередной раз легкомысленными упражнениями в демократию.
В. БАКШТАНОВСКИЙ. А что делал на той игре этик? Вроде бы абсолютно неинтересная для ученого тема, заведомо уязвимая с точки зрения демократии процедура, при чем тут гуманитарий? Знаю, многие ученые считают, что им вообще не надо вмешиваться в такие дела, либо, максимум возможного, они должны встать в оппозицию. А уж философ, который занимается этическим исследованием ситуаций выбора, всегда ограничивал объект изучения частной жизнью человека, поскольку за пределами этой приватности нельзя было говорить, не фальшивя, о каком-либо выборе. Но вдруг оказалось, что возникли реальная ситуация и проблема выбора, когда граждане как политические субъекты входят со своими моральными идеалами не только в личные, но и общественные отношения. И для ученого стала возможной иная позиция: давайте покажем тем, кто будет участвовать в том же окружном предвыборном собрании, кто будет его организовывать, есть ли альтернативы внутри этой процедуры, существуют ли в ней зоны риска, опасности для избирателя. Он ведь может обмануться, ибо чувство свободы у него только зарождается. Значит, надо сделать все, чтобы предостеречь и организаторов со-
брания, и его участников против облегченного варианта. Иными словами, создать более экстремальную, чем в жизни, ситуацию выбора.
Вспомним, Закон о выборах обязал устанавливать кабины для тайного голосования так, чтобы избиратели непременно проходили через них. Это - нормальное техническое решение, за которым стоит и моральная норма: не искушай без действия, заставь - не силой, а умением -войти в ситуацию выбора! Здесь, пожалуй, единственный случай, когда я соглашусь со словом «заставить»: заставить войти в кабину, задуматься над скучными процедурными вопросами, к которым у нас обычно нет ни вкуса, ни интереса.
Не хочу, однако, чтобы создавалось впечатление, будто речь идет лишь об обучении тактике выбора. Нельзя забывать, что в обществе обнаружились разные идеалы, что спор идет уже не о многих дорогах к одному храму, но и о многих храмах. И далеко не монолитом, как представлялось раньше, выглядит ныне система моральных ценностей, которые, хочешь не хочешь, пронизывают ценности политические.
И еще. Ситуация выбора, которую мы организуем искусственно или в которой оказываемся в реальной жизни, - это только условие, пусть и обязательное, нравственности, но не ее гарантия.
В. ЧУРИЛОВ. Мы всегда работали в основном с партийной аудиторией, за исключением тех случаев, когда приглашались ученые: естественно, среди них были и беспартийные. И только в «Окружном предвыборном собрании» мы вышли, как говорится, на народ, предложив ему такую форму обучения выбору. Но не надо бояться этого, я уверен, что, освоив новую для него ситуацию, народ выберет партию. Но это будет, конечно, обновленная партия, с широкой внутрипартийной демократией, с разносторонними и крепнущими связями с массами.
Существует такое понятие - «многоугольник разнонаправленных» сил. Но есть и равнодействующая. Если удается ее найти (а это и есть, по-моему, партийное руководство), то происходит не вычитание, а сложение сил. Для этого необходимо только постоянно работать в ситуации выбора, не отвергающей с порога тот или иной путь, а консолидирующей различные силы, позволяющей сориентировать их суммарный вектор в одном направлении. И вовсе не обязательно, чтобы каждый участвовал в этом векторе: одной из альтернатив должно быть право устраниться от выбора.
10 и 11 августа, когда этот материал уже готовился к печати, в Ханты-Мансийске прошел первый съезд народов Севера, населяющих автономный округ. Важнейшее его решение - образование национального органа местного самоуправления, которому окружной Совет народных депутатов передаст значительную часть своих полномочий. Кроме того, поскольку пока еще региональный хозрасчет находится в стадии обсуждений и разработок, законодательно не оформлен, для финансового обеспечения деятельности нового органа должен быть создан специальный Северный фонд...
По нынешним временам, когда идет напряженный поиск оптимальных вариантов преодоления разного рода национальных противоречий, факт, согласитесь, достаточно примечательный. Но в нашем разговоре он имеет и иное значение. Дело в том, что идея создания такого органа самоуправления родилась в ходе трехдневной поисковой деловой игры «Самотлорский практикум-2», проведенной в самом начале июня там же, в Ханты-Мансийске. Ее тема: «Этос и этнос: социально-этическая справедливость как объект политического решения». Гуманитарной экспертизе, в которой участвовали большой междисциплинарный коллектив (экономисты, юристы, социологи, этнографы, медики, философы) и, разумеется, представители коренных наро-
дов Севера, были подвергнуты три модели решения национальной проблемы в округе и порождаемые ими этические контрпозиции. Вкратце это выглядело так.
Модель первая - «Невмешательство». Ее сторонники считают, что управлять национальными процессами мы не умеем, а может, они вообще «неуправляемы». Следовательно, для субъекта политического решения достойнее и гуманнее не брать на себя ответственности и уклониться от выбора. Контраргументы: если принять эту модель, опасаясь неведомых и непрогнозируемых последствий управленческого решения, то не обрекаем ли мы народы Севера либо на самоуничтожение (низкая приспособляемость к новым условиям), либо на уничтожение, поскольку рано или поздно их поглотит процесс промышленного освоения, обремененный отчуждением его целей и средств от человека.
Модель вторая - «Заповедная зона» - предполагает исключение некоторых территорий, где традиционно проживали коренные народы, из процесса промышленного освоения, чтобы закрепить за ними эти земли в форме национального поселка или района с автономным управлением. Не противоречит ли такая модель, возражают ее оппоненты, стремлению общества к единому идеалу социальной справедливости? Создание «заповедных зон» может привести к тому, что часть народов страны будет открыта историческому прогрессу, а другая - выключена из него. И не приведет ли возведение искусственных барьеров в перспективе к исторической «смерти» всех тех народов, которые ныне не способны соревноваться с развитыми регионами страны?
Наконец, третья модель - «Культурная ассимиляция» -предлагает в качестве альтернативы контролируемую обществом ассимиляцию культур, своего рода «подтягивание» их до уровня современной цивилизации. Такое решение даст возможность, говорят его сторонники, «вписать» этносы Тюменского Севера в единый современный тип со-
знания. Сомнения относительно этой модели сводятся к тому, что она безнравственна априори: не стоит навязывать коренным народам чуждые им урбанистически-индустриа-льные идеалы...
Разумеется, участники игры могли предложить или разработать любую другую модель - самостоятельную или включающую в себя отдельные элементы первых трех. Могли задаться и таким вопросом: а возможны ли вообще подобные модели, реально ли «освоение без отчуждения»?
В. БАКШТАНОВСКИЙ- Кстати, помимо экспертных суждений, мы решили на этот раз выяснить и общественное мнение, опубликовав анкету во многих областных и окружных газетах. Результаты опроса и обнадежили, и насторожили. Подавляющее большинство ответов подтвердило поставленный диагноз: встала проблема не просто «гармонизации межнациональных отношений», а выживания. Однако на вопрос о том, у кого стоит искать совета по решению этнической проблемы, ответы были обидными для ученых: меньше всего собираются обращаться к ним. Таков авторитет науки, в такие условия она поставлена. И больше половины участников анкеты высказались в пользу «заповедной зоны». Так что мнение представителей других национальностей совпало в данном случае с ожиданиями самих народов ханты и манси.
В. ЧУРИЛОВ. Национальные проблемы в Ханты-Мансийском автономном округе имеют корни, отличные от тех, которые питают известные конфликты в других частях страны. Нет здесь межнациональных столкновений на шовинистической основе, нет противопоставления одной нации другой. Проблема проще и одновременно сложнее: речь идет о том, что освоение крупных нефтяных месторождений поставило под сомнение саму возможность существования двух родственных северных народов - ханты и манси, общая численность которых не достигает сегодня и двадцати тысяч. Впрочем, об этом немало сказано и на
Съезде народных депутатов, и на первой сессии Верховного Совета СССР, и в различных публикациях последнего времени, в том числе в журнале «Коммунист». Но вопросы остаются. В частности, следующий: возможна ли разработка эффективных и одновременно справедливых решений, обеспечивающих достойную жизнь коренных народов Севера?
Участники практикума высказались в пользу «заповедной зоны». Это очень ответственное решение, у которого два аспекта. Первый - экономический. Не стоит, по-моему, как это часто делается, валить все беды на одно какое-то ведомство, только на нефтяников. Вопрос мне представляется более широким - не одно лишь нефтяное освоение виновато, а вообще агрессивность, в том числе экологическая, нашей экономики. Скажем, волевым решением мы у себя в округе сократили (пока только сократили, хотя надо вообще прекратить) вырубку леса, чтобы вернуть эти земли коренным народам. И сразу претензии ведомств: «Куда людей девать?» Они-то уходить отсюда не хотят, деньги платят хорошие, а остальное иных мало волнует - ведь регион превратился за годы освоения в перевалочный пункт. Мы говорим, что высвобождающихся работников надо перевести на обработку древесины. «Это сложно, экономически тяжело, - слышим в ответ. - Давайте сделаем это завтра». Да, но завтра, возможно, уже не будет ни ханты, ни манси, да и леса тоже.
Как преодолеть такое сопротивление? Необходимо, думаю, распространить термин «выживание» не только на 18 тысяч ханты и манси, но и на многие тысячи коренных сибиряков, показать, что и они теряют свою естественную среду обитания. Надо сказать: остановитесь во имя внуков, в карман к которым мы уже залезаем. Не ублажать свою совесть криками «Долой!», а, допустим, отрегулировать карбюратор в машине. Мы ведь губим природу и без пока еще проектируемого нефтегазохимического комплекса - факелами, двигателями, которые в наших северных условиях
работают круглосуточно: как в октябре завели, так в мае только останавливают, иначе снова не заведешь...
Вот если удастся зайти с этой стороны, расширить круг людей, кровно заинтересованных в сохранении окружающей среды, то и трудовые коллективы, пусть потихоньку, со скрипом, но будут делать сознательный выбор в нашу пользу.
Второй аспект - нравственный. Надо решить вопрос (в том числе в моральном плане) о жизненном пространстве для ханты и манси, хотя может показаться, что мы давно уже «разграничили» его невидимыми контурами месторождений, дорогами, нефте- и газопроводами. Но речь идет не о том, чтобы узаконить эти волюнтаристски определенные рамки, а, наоборот, расширить среду обитания народов Севера.
Дело, однако, не в моих «за» и «против», а в междисциплинарной экспертизе, которой были подвергнуты модели на «Самотлорском практикуме-2». Такой комплексный взгляд - залог того, что решение проблемы в конце концов будет найдено.
В. БАКШТАНОВСКИЙ. Валерию Андреевичу, так сказать, по службе полагается быть оптимистом. Я же должен быть более скептичным и сомневающимся. Мы не собирали бы «Самотлорский практикум-2», если бы не понимали, что за любым решением стоит много ну, скажем, не безнравственности, а последствий на грани этого. И потому на игре речь шла о поиске не столько эффективного, сколько справедливого политического решения. Не стоит заблуждаться, считая, что всегда и везде можно одновременно найти истину и добро (а многим подавай еще и красоту). Приходится зачастую выбирать что-то одно, а то и наименьшее зло.
В. ЧУРИЛОВ. Справедливость, на мой взгляд, заложена в формуле «выживание - развитие - гармонизация». И в том, что, учитывая специфику проблемы, мы в сценарии игры перешли от диалога к триалогу, как бы составили треугольник «власть - наука - народ». Вершина в нем - народ,
величина самостоятельная, имеющая право на самоопределение, и главенствующая по отношению к власти и науке. Характерно, на всех этапах подготовки «Самотлорского практикума-2» с нами вместе работал хантыйский писатель Е. Айпин, народный депутат, член Верховного Совета СССР.
В. БАКШТАНОВСКИЙ. Но это было не просто обсуждение перспектив решения этнической проблемы, а поиск реального выхода из создавшегося положения. А так как учиться, перенимать опыт не у кого (метод школьного обучения - одни знают и приходят пересказывать другим -здесь не работает), то мы вновь обратились к игровому моделированию, лабораторному способу исследования. И люди, участвовавшие в игре, поставили, если хотите, эксперимент на самих себе.
Они, в первую очередь представители северных народов, повели себя свободней, чем в жизни, испытали варианты решения на гуманность и целесообразность. Практикум позволил проверить, способны ли мы на партнерские отношения равноправных сторон того треугольника, о котором говорил Валерий Андреевич. Ведь тем же партийным, советским работникам соблазнительно было впасть в ходе игры в подхалимаж, завоевать в такой необязывающей ни к чему обстановке расположение ханты и манси. А у части коренных жителей могло возобладать настроение «выпрашивания подачек». Не менее неприятно видеть, как ученые пытаются угодить власти, а она, в свою очередь, - народу... Такие отношения всегда фальшивы, даже в игре, и хорошо, что удалось их избежать.
В. ЧУРИЛОВ. Я, честно говоря, ожидал получить (хотя бы в первом приближении) и реальные проекты документов, служащих основанием для принятия решений: скажем, устава Ассоциации народов Севера, Закона об автономном округе, юридический, экономический, социальный статус зоны приоритетного природопользования, то есть тех документов, которых пока, к сожалению, нет, но которые, на мой
взгляд, необходимы. И одновременно набрать сторонников и возможных авторов. Вот эта технологическая, так сказать, сторона дела удалась в меньшей степени.
Но кое-что новое действительно уже имеем.
Во-первых, навыки работы в диалоговой форме - сейчас это особенно важно. Во-вторых, опробованы новые структуры, которых пока нет в реальной жизни: две палаты окружного Совета народных депутатов (совет территорий и совет народов Севера). По-моему, это реальный путь к эффективному обеспечению прав коренных народов. И те, кто присутствовал на игре, могли убедиться: народ не безмолвствует, он требует участия в решении своей судьбы, готов к такому участию.
Я, конечно, мог предложить подобный вариант и без игры. «Слушали-постановили» - прием в партийной жизни не новый и отнюдь не забытый. Сотни организаций и комитетов «слушают» - не слыша, «постановляют» - не рассчитывая на выполнение, на успех. Делают это по инерции, по привычке, не заботясь о последствиях. А потом удивляемся, почему решения не «срабатывают». Но ведь если смоделировать их в ситуациях, приближенных к реальным, то можно увидеть, как поведет себя человек, можно найти компромиссы.
Более чем за десятилетнее сотрудничество с Владимиром Иосифовичем убедился: партийный работник, рассуждающий в терминах «деловая игра», рискует прослыть по меньшей мере несерьезным. Не раз и не два мне ставили в упрек упрямую приверженность «игрушкам», как иронично называют наши опыты оппоненты, не желающие даже вникнуть в суть того, что мы делаем.
Еще раз вернусь к началу нашего разговора. Я бы сказал: скорее не мы нужны друг другу (не в личном, конечно, плане), а политике нужна нравственность, всем нам просто необходимо «человеческое измерение» ее последствий. Новые пласты, новые территории открываются здесь чуть ли не ежедневно. Ученый-этик не поможет освоить их, если
его моральная идея не будет пронизывать сегодняшние социальные технологии, а партийный работник - если его управленческая идея не будет достаточно гуманизированной, сориентированной на человека, которому надо помочь достойно справиться со свалившимся на него бременем выбора.
В. БАКШТАНОВСКИЙ. Давайте зададимся одним «игровым» вопросом: кем был бы каждый из нас в организации другого? Мой ответ таков: нам не нужно взаимное перемещение. Пора создавать совместное научно-партийное предприятие - назовем его, скажем, центр гуманитарной экспертизы. Существовать он должен не «при» (иначе он превратится в организацию, выполняющую задания того, при ком он состоит), а вполне независимо.
Итак, деловые игры, какими довелось увидеть их мне -это опробование новых социальных технологий и их оценка не только с точки зрения эффективности, но и нравственности; это и способ примерки социальных ролей, которые в избытке предлагают обновительные процессы всем: от рядовых граждан, впервые почувствовавших свою прямую причастность к делам общества и государства, до высших политических руководителей, столкнувшихся с объективной сложностью управления в условиях демократизации и расширяющихся возможностей выбора.
Дело, однако, не только и не столько в самом методе (есть, наверное, и другие). Давайте оценим попытку партийного работника и ученого действовать «на опережение», выйти за отведенные им рамки, опробовать новую форму не параллельного, а совместного существования, несмотря на объективную противоречивость их позиций, интересов и подходов (хотя в этом диалоге они избежали прямого спора). Попытку найти способ соединения политики и нравственности. Попытку сделать практику более научной, а теорию - более практичной, понять и переосмыслить содержание и ориентиры партийной работы и научной дея-
тельности. Попытку, наконец, установить в процессе принятия решений действенную обратную связь между властью и народом - обратную связь не просто информационную, а поведенческую, построенную на взаимном доверии, взаимном воспитании и взаимном обучении, в том числе искусству выбора.
Материал подготовил В. ДЫМАРСКИЙ.
