CC BY
38
11 См.: Соловьёв B.C. Оправдание добра // Соловьёв B.C. Соч. В 2 т. Т.1. М., 1990. С. 72.
12 Новгородцев П.И. Об общественном идеале / Сост. А.В.Соболев. М., 1991. С. 62, 69, 110.
13 Франк С.Л. Нравственный идеал и действительность // Франк С.Л. Непрочитанное... Статьи, письма, воспоминания. М., 2001. С. 189.
14 Булгаков С.Н. Апокалиптика и социализм (Религиозно-философские параллели) // Булгаков С.Н. Соч. В 2 т. Т.2. Избранные статьи. М., 1993. С. 380.
Е.П. СУГАТОВА
Алтайская государственная академия культуры и искусств, г. Барнаул
В.С.СОЛОВЬЁВ О ТЕОКРАТИЧЕСКОЙ ЗАДАЧЕ РОССИИ
В.С.Соловьёв, рассматривая историю человечества сквозь призму воплощения идеи вселенской теократии, особое значение придавал России. Убеждение философа в ее всемирном предназначении и теократической задаче лейтмотивом проходит через все его творчество. Можно согласиться с мнением современного исследователя Б.В.Емельянова, что именно в вопросе о теократической миссии России «обнаруживается болевая точка, обнажённый нерв его пульсирующей мысли»1. В своей знаменитой лекции «Русская идея» В.С.Соловьёв предельно четко сформулировал свое понимание провиденциальной роли России во всемирной истории - восстановить на земле верный образ божественной Троицы, соединить омертвелое человечество с вечной Божественной идеей, объединить мир в совершенный организм богочеловечества, осуществив синтез достижений Запада и Востока. По его убеждению, русская идея, представляющая собой лишь новый аспект христианской идеи, требует от России признания неразрывной связи с вселенским семейством Христа и обращения всех национальных дарований, всей мощи империи на окончательное осуществление теократии.
Основания для воплощения Россией теократической идеи В.С.Соловьёв находил в ее истории и характере русского народа. Свидетельством тому, с его точки зрения, являются три последовательные отречения, характеризующие способности русских к духовности и обновлению благодаря отказу от национальной гордыни и косности. Первым принципиально важным событием в истории Киевской Руси было призвание варягов, которое В.С.Соловьёв оценивал как великий подвиг народного духа. Родоначальники русской истории, зная о склонности славян к розни и междоусобиям, неспособность к единству и организации, решились привнести структурирующее начало извне, что способствовало созданию сильного государства. Таким образом, русские, по мнению философа, были спасены от гибели не национальным эгоизмом и самомнением, а именно национальным самоотречением.
Следующим значительным событием в истории Киевской Руси, определившим ее дальнейшее развитие и духовное призвание, было принятие христианства при Владимире Святом. В.С.Соловьёв отмечал, что киевский князь и его дружина, не побоявшись принять новую веру от своих национальных врагов, с которыми они были в открытой войне, также явили подвиг национального самоотречения. Крестившись, первый христианский князь подчинил духу Христову всю внешнюю и внутреннюю политику. В.С.Соловьёв считал, что первые века после принятия Русью христианства были ознаменованы общепризнанным авторитетом духовной власти и зачатками теократии. Правитель и народ, одинаково преклоняясь перед нравственною силой церкви, ставили для себя общую цель - водворение правды Божьей на земле.
Третий пример национального самоотречения философ видел в реформах Петра Великого, считая их прямым порождением русского народного духа. Положительно оценивая деяния великого Петра, В.С.Соловьёв усматривал его заслугу в том, что он ради народного блага и его будущности «беспощадно разбил твердую скорлупу исключительного национализма, замкнувшую в себе зерно русской самобытности, и смело бросил это зерно на почву
всемирной европейской истории»2. Петровская реформа, по мнению В.С.Соловьёва, оказала благотворное воздействие на культурное развитие страны: без этой реформы не было бы в России ни Пушкина, ни Глинки, ни Гоголя, ни Достоевского, ни Тургенева, ни Толстого, ни западников, ни славянофилов. Но самое главное, что реформаторская деятельность Петра I способствовала делу теократии: «через европейское просвещение русский ум раскрылся для таких понятий, как человеческое достоинство, права личности, свобода совести и т.д., без которых невозможно достойное существование, истинное совершенствование, а следовательно, невозможно и христианское царство»3. Таким образом, Россия подготовлялась для своей всемирно-исторической задачи и развитием своей государственности, и развитием своего сознания.
Рассматривая роль России в воплощении теократического идеала, необходимо сделать ремарку о понимании В.С.Соловьёвым идеала и возможности его реализации в человеческой истории. Называя свой взгляд практическим идеализмом, мыслитель считал, что вся история человечества представляет собой лишь постепенное воплощение идеала и преобразования худшей действительности в лучшую. Верить в такой идеал, по мнению философа, - значит, во-первых, признавать, что он не есть пустая фантазия, а имеет объективные основания в самой природе вещей; во-вторых, признавать возможность его окончательного осуществления, принимать его как задачу разрешимую и разрешаемую в историческом процессе; в-третьих, смотреть каждому человеку на его реализацию как на собственное дело, требующее трудов, усилий и подвигов.
Определяя свой идеал - теократию как основанный на любви и правде всеобъемлющий и всеединящий общественный строй, как осуществление боговластия, Соловьёв видел ее основную цель в соединении Бога с человеком через проникновение религиозного начала в жизнь отдельного человека, народов и человечества в целом. Теократия, становясь проводником Божьей воли и любви, выступает и как особое состояние человечества - Царство Божие на земле, и как особая форма общественного устройства. По
убеждению мыслителя, в основе нормального (идеального) общества должна лежать церковь, определяющая собою его безусловные цели. А государственные и экономические сферы призваны служить формальной и материальной средой для осуществления божественного, всеединого начала в обществе.
Говоря о теократической задаче России, B.C. Соловьёв понимал, что первоначально сама Россия должна ликвидировать существенные недостатки в своей действительности и создать необходимые условия. Первое условие - полная самостоятельность религиозного начала в обществе -не выполнено. С точки зрения философа, «мы обладаем важнейшим даром Божиим - православною и святою церковью, но церковь не обладает нами»4 Она, лишенная в России практической самостоятельности и порабощенная светской властью, представляет собой лишь казенное православие и не может свободно направлять ни народную, ни общественную жизнь. Философ с болью отмечал, что в русской церкви, покинутой духом истины, свободы и любви, царит «мерзость запустения».
Второе условие для осуществления теократии - правильное расчленение общественного тела и твердый порядок в его управлении, также не создано. В.С.Соловьёв констатировал несостоятельность, дезорганизованность общественных сил и отсутствие настоящего правящего класса в России. Глубоко благочестивый русский народ еще представляет собой народную массу, а не свободное и энергичное общество личных сил, необходимых для развития социально-экономической области, что является третьим условием в осуществлении теократии.
По мнению В.С.Соловьёва, грехами, тормозящими дело теократии, были национальные вопросы, разделение церквей и отсутствие религиозной свободы. Мыслитель рассматривал все национальные вопросы в контексте философии всеединства, представляя человечество как великое собирательное существо или социальный организм, живыми членами которого являются отдельные нации. Исходя из такого понимания национального и общечеловеческого, философ считал, что ни один народ не может жить в
себе, чрез себя и для себя, потому что жизнь каждого народа представляет собой лишь определенное участие в общей жизни человечества. «Органическая функция, - писал он, -которая возложена на ту или другую нацию в этой вселенской жизни, - вот ее истинная национальная идея, предвеч-но установленная в плане Бога»5.
В «Оправдании добра» В.С.Соловьёв констатировал, что в современном ему обществе ярко выражены два крайних взгляда на народность: космополитический и националистический. Сущность космополитической точки зрения выражается в том, что народность не имеет никакого нравственного значения и ценности, а следовательно, нет и обязанностей к своему или чужому народу. Продолжая свою критику «отвлеченных начал» и видя их в идеях космополитизма, русский философ отмечал, что человек входит в человечество через принадлежность к национальности, через национальную индивидуальность, как русский, француз, немец, как национальный человек, а не отвлеченный субъект. «Национальные различия, - писал он, - должны пребывать до конца веков, а народы должны оставаться на деле обособленными членами вселенского организма. Но сам этот организм должен также существовать на деле»6.
Однако особое внимание В.С.Соловьёв уделял преобладающему в российском обществе националистическому взгляду. Мыслитель подчеркивал, что не следует нарочито делать акцент на самобытности России, превращая ее в самоцель и занимаясь ее искусственным возбуждением. Стремление выделиться, обособиться, противопоставить себя целому, заострить свою исключительность превращает положительную силу народности в национализм, который влияет на нацию так же умертвляющее, как эгоизм на личность, а доведенный до крайнего выражения губит впавший в него народ, делая его врагом человечества. В.С.Соловьёв подчеркивал, что служение своей народности как высшей цели, как идолу обрекает этот народ на нравственное одиночество, ибо эта цель не может быть общей в отношении него с другими народами. Для того чтобы народ был достойным предметом веры и служения, с точки зрения мыслителя, он сам должен верить и служить чему-
нибудь высшему и безусловному и таким служением осмысливать и оправдывать свое существование.
Выступая против антисемитизма, а также политического давления и обрусения Польши, В.С.Соловьёв призывал все российское общество на деле быть христианами в личной и общественной жизни и относиться ко всем, не исключая евреев и поляков, в духе любви и мира. В том, что евреи и поляки - необходимые элементы в созидании теократии, оказались в Российской империи, он видел особый Божественный знак. Евреи были первым теократическим народом, через который Бог проявился во всей полноте. С точки зрения мыслителя, это народ закона, пророков, мучеников и апостолов. Для них теократия - это национальная идея. Поэтому, уповая на еврейский народ как богоизбранный, философ истово молился за него и на смертном одре. Что же касается Польши, то, по убеждению В.С.Соловьёва, будущее единство человечества должно быть положено в недрах славянской семьи, потому что именно в русских и поляках христианский Восток и Запад встали лицом к лицу. И историческая обязанность Польши и России - способствовать воссоединению католичества и православия.
В.С.Соловьёв представлял воссоединение христианских Церквей не только как событие всемирно-историческое, но и космическое, с которого начнется преображение всего человечества. «От этого соединения, -писал он католическому епископу Штроссмайеру, - зависят судьбы России, славянства и всего мира. Мы, русские, православные и весь Восток ничего не можем сделать, пока не загладим грех церковного разделения, пока не воздадим должное власти первосвященнической»7. По мнению философа, речь идет не об уступках и компромиссах в церковно-политических и национальных вопросах, а о признании внутреннего единства Восточной и Западной Церкви, как нераздельных в основе своей частей тела Христова. Но пока внутреннее единство не восстановлено, до тех пор политическая и национальная борьба остается в своих правах.
В «Чтениях о Богочеловечестве» В.С.Соловьёв обосновывал закономерность разделения Церквей, их взаимо-
дополняемость и насущную необходимость воссоединения. С его точки зрения, истинное богочеловеческое общество, созданное по образу и подобию Богочеловека, должно представлять свободное согласование божественного и человеческого начала. По закону развития совместное исполнение этих двух требований не могло быть дано разом, а должно быть достигаемо. Восток, по мнению христианского мыслителя, сохранил божественное начало, выработав для этого консервативное и аскетическое настроение. Запад же употребил всю свою энергию на развитие человеческого начала. Поэтому оба эти исторические направления не только не исключают друг друга, но совершенно необходимы для полноты христианства во всем человечестве.
В.С.Соловьёв, отвечая на выступления многочисленных критиков воссоединения, утверждал, что беспокойство о латинизации православной Церкви беспочвенно: после воссоединения православная Церковь должна сохранить не только свой обряд, но и свою административную автономию. «Мы принадлежим и всегда будем принадлежать к русской церкви, но мы должны помнить, что главное дело в существительном церковь, а не в прилагательном русская»8, - писал он. Осознание единства святой соборной и апостольской Церкви, по мнению философа, требует от России явить новый подвиг национального духа. Для этого российскому обществу нужно проявить более христианское, более справедливое отношение к церковному Западу, правительству же - снять заборы, загородившие православную церковь от западной.
Но все воззвания поборника теократии оставались гласом вопиющего в пустыне. Сам папа Лев XIII признал соловьёвский план соединения церквей прекрасной, но невозможной для осуществления идеей. В России проповедь В.С.Соловьёва о воссоединении единого христианского древа не только возбуждала жаркие дискуссии на страницах журналов и газет, но и была причиной запрета на издание его сочинений и публичных выступлений, едва не приведя его на Соловки. Философ осуществил соединение Церквей в себе актом 18 февраля 1896 года, исповедуясь и прочтя перед католическим священником о.Толстым Испо-
ведание веры Тридентского собора. Сам В.С.Соловьёв не воспринимал это событие как каноническое присоединение к католической церкви. Исповедуя религию Святого Духа, он считал себя, прежде всего, членом Вселенской Церкви. Символично и то, что после смерти В.С.Соловьёва на его могиле в Новодевичьем монастыре были «неведомой рукой» поставлены две иконы: одна - икона Воскресения из Старого Иерусалима с греческой надписью «Христос вос-кресе из мертвых», другая - икона Остробрамской Божьей Матери с латинской надписью: «In memoria aeterna erit ius-tus» («Вечная память праведнику»). Идеи русского мыслителя о соединении церквей воплотились в XX веке в экуменическом движении.
По глубокому убеждению В.С.Соловьёва, дальнейшее развитие России невозможно без религиозной свободы. Философ признавался в своих предсмертных «Трёх разговорах»: «Остающиеся у нас ограничения религиозной свободы - одна из самых больших для меня сердечных болей, потому что я вижу и чувствую, насколько все эти внешние стеснения вредны и тягостны не только для тех, кто им подвергается, но главным образом для христианского дела в России, а, следовательно, и для русского народа,
9
а, следовательно, и для русского государства» .
Понимая важность роли императорской власти на пути обретения религиозной свободы, В.С.Соловьёв написал письмо в 1896 году к вступившему на российский престол императору Николаю II. В нем он утверждал, что со времени крещения Руси не было во всей российской истории такого важного дела, как духовное освобождение. Русский мыслитель был убежден, что утверждение христианства через насилие неприемлемо. «В Евангелии, - писал он, - Христос неоднократно говорил Своим ученикам: вас будут гнать за имя Мое, но Он ни разу не сказал: вы будете гнать других во имя Меня»10. Так что же больше соответствует духу Христову: гонящее или гонимое? В.С.Соловьёв подчеркивал, что как ни тяжелы и обидны эти притеснительные меры для стороны терпящей: иноверцев, сектантов, раскольников, но для самой господствующей православной церкви они просто губительны. Закрепощение лю-
дей в православии лишает русскую церковь нравственной силы и подрывает ее внутреннюю жизненность. «Может ли Церковь Божия жить на земле без духовной борьбы за истину, а возможна ли такая духовная борьба для церкви, крепко огражденной оружием вещественным? С каким успехом можно заблуждающихся убеждать в той истине, во имя которой они уже посажены в тюрьму или сосланы в ссылку?»11, - задавал философ риторические вопросы императору Николаю II.
В.С.Соловьёв пророчески предупреждал русского монарха о последствиях религиозных притеснений, приводя пример из истории Франции. Людовик XIV, отменив закон веротерпимости, систематически преследовал гугенотов и принудил их к выселению. Но скоро французская революция показала, как пригодились бы нравственные и умеренные протестанты против неистовых якобинцев. Рассуждая об уроках французской истории в вышеупомянутом письме императору, философ писал: «Изгнали «еретиков» и воспитали безбожников; изгнали заблуждающихся верноподданных и получили цареубийц. Не гугеноты, а сыны добрых католиков, избавленные от всякой еретической заразы, разрушили во Франции монархию и подкопали церковь»12. Именно так произошло и в России XX века, ибо нет пророков в своем отечестве.
Придавая большое значение правовой сфере, В.С.Соловьёв подчеркивал, что все вероисповедания должны быть равны перед законом. Нельзя преследовать инакомыслящих за идеи, а только за конкретные преступные действия. Возможные же бесчинства и злодеяния сект должны преследоваться по закону на основании общего права. В то же время принцип равноправности религиозных убеждений перед законом не означает их равноценности. Мысли В.С.Соловьёва относительно других вероисповеданий и культов актуальны и сегодня и могут быть положены в основу религиозной политики современной России. По мнению В.С.Соловьёва, единственно состоятельным и полным принципом политической деятельности, способствующим выполнению теократической задачи, является христианский принцип обязанности и нравственно-
го служения. Взывая к российской общественности и правительству, он предупреждал, что «если Россия не исполнит своего нравственного долга, если она не отречется от национального эгоизма, если она не откажется от права силы и не поверит в силу права, если она не возжелает искренно и крепко духовной свободы и истины - она никогда не может иметь прочного успеха ни в каких делах своих, ни внешних, ни внутренних»13.
Идея теократии В.С.Соловьёва, безусловно, самая спорная в его творчестве. Она осталась непонятой ни современниками, ни последующими исследователями из-за своей утопичности и практической направленности, оказывая, по их мнению, негативное воздействие на всю философскую систему великого мыслителя. Так, например, Е.Н.Трубецкой был убежден, что теократия В.С.Соловьёва - «это прах земной, прилипший к крыльям, - то самое, что отягощает полет его мысли и служит в ней источником противоречий. Таково же значение и всех прочих утопий нашего мыслителя, с которыми его теократическая мечта неразрывно связана»14. Другие исследователи, в частности Н.А.Бердяев, В.В.Зеньковский, К.В.Мочульский, Г.П.Федотов, Г.В.Флоровский, В.Ф.Эрн, отмечали коренной перелом и разочарование В.С.Соловьёва в конце жизненного пути в теократическом идеале и воплощении его в обществе.
По нашему мнению, идеал теократии остался для философа незыблемым. Подчеркивая, что «высшее благо и истинная цель теократии заключается в совершенной взаимности свободного богочеловеческого соединения, - не в полноте власти, а в полноте любви»15, В.С.Соловьёв в своем последнем произведении «Три разговора...» показал осуществление теократии в конце исторического процесса. На это указывает и истинное соединение Церквей, и явление великого знамения - облаченной в солнце жены, на главе которой венец из двенадцати звезд, и восстание евреев, выполнивших свою теократическую задачу, и последняя битва под знаменами Христа и антихриста, и воскрешение казненных, и воцарение Христа на тысячу лет. В.С.Соловьёв как христианин, опираясь на Евангелие, опи-
сал развязку исторического процесса: «драма-то давно написана вся до конца, и ни зрителям, ни актерам ничего в ней переменить не позволено»16. И вот в этом-то предрешенном финале и состоит жизненная драма Соловьёва.
Видя потенциально в человеке Демиурга, Богочеловека, обладающего свободной волей и призванного в сотворчестве с Богом созидать Царство Божие на земле, философ многократно подчеркивал, что нет предопределения ни в личной, ни в народной жизни, считая, что судьба людей и наций во многом зависит от их доброй воли и усилий. Но в конце жизни он с сожалением писал, что «с нарастанием жизненного опыта, безо всякой перемены в существе своих убеждений я все более и более сомневался в полезности и в исполнимости тех внешних замыслов, которым были отданы мои так называемые «лучшие годы»17. Конечно, Соловьёв был опечален искажением христианства и подменой религиозных идеалов, когда правда внутренняя заменилась формальной, что выразилось в средневековом миросозерцании - компромиссе между христианством и язычеством. Православие свелось к отвлеченному догмату, отрицая его социально-преобразующую значимость. А католичество, порабощенное суетой и материальной стороной мира, забывая о Боге, обнаружило односторонность внешнего и поверхностного развития.
С горечью философ констатировал отсутствие общественной организации в России. Вместо общества существовала «хаотическая бесформенная масса с непрочною и случайною группировкой частей, с отдельными, случайно возникающими и бесследно исчезающими центрами, с разрозненною и бесплодною деятельностью»18. Несмотря на предпринятые В.С.Соловьёвым усилия по организации благотворительного общества, помощи голодающим, консолидации общественных сил, он вынужден признать, что Россия не готова к христианской политике и делу теократии из-за слабости церкви, отсутствия религиозной свободы и организованного самодеятельного общества, а также неспособности народа к обеспечению своего материального существования.
История XX века изменила реалии российской действительности: в частности, нет больше монархии, которая, по мнению философа, должна была стать вторым элементом всемирного теократического устройства. Но многие общественные, политические, экономические, национальные и религиозные проблемы, о которых писал B.C. Соловьёв, остались и требуют своего разрешения. Размышления философа о судьбе России и ее теократическом предназначении помогут современному российскому обществу в осмыслении своего прошлого, настоящего и будущего. Не случайно К.Леонтьев сравнивал B.C. Соловьёвым с церковным колоколом, гудящим на всю Россию. Этот звон слышен и в XXI веке. Такие люди как Соловьёв формируют аттракторы духовного и интеллектуального притяжения, дают ориентиры для созидания грядущей духовно-экологической цивилизации.
1 Емельянов Б.В. Три века русской философии (XVIII XX вв.). Екатеринбург, 1995. С. 111.
2 Соловьёв B.C. Великий спор и христианская политика // Соловьёв B.C. Соч. В 2 т. Т.1. М., 1989. С. 72.
3 Соловьёв B.C. Византизм и Россия // Соловьёв B.C. Соч. В 2 т. Т.2 М., 1989. С.578.
4 Соловьёв B.C. Еврейство и христианский вопрос // Соловьёв B.C. Соч. В 2 т. Т.1. М., 1989. C. 249.
5 Соловьёв B.C. Русская идея // Соловьёв B.C. Соч. В 2 т. Т.2. М., 1989. C.220.
7 Там же. С.241.
7 Письма Владимира Сергеевича Соловьёва. Т.1. Спб., 1908. С.180.
8 Соловьёв B.C. Предисловие к первому изданию «Национального вопроса в России // Соловьёв B.C. Соч. В 2 т. Т.1 М., 1989. С.400.
9 Соловьёв B.C. Три разговора о войне, прогрессе и конце истории // Соловьёв B.C. Соч. В 2 т. Т.2. М., 1990. С.638.
10 Соловьёв B.C. Письмо императору Николаю II // Соловьёв B.C. Россия и Вселенская Церковь. Минск, 1999. С.663.
11 Там же. С.662.
'3 Там же. С.663 - 664.
13 Соловьёв B.C. Предисловие ко второму изданию «Национального вопроса в России» // Соловьёв B.C. Соч. В 2 т. Т.1. М., 1989. С.263.
14 Трубецкой Е.Н. Миросозерцание Вл.С.Соловьёва. Т.2. М.: Путь, 1913. С.37.
15 Соловьёв B.C. История и будущность теократии // Соловьёв B.C. Собрание сочинений: В 10 т. Т.4. СПб., 1911 - 1914. С.633.
16 Соловьёв B.C. Три разговора о войне, прогрессе и конце истории // Соловьёв B.C. Соч. В 2 т. Т.2. М., 1990. С.761.
17 Соловьёв B.C. Предисловие к переводу диалогов Платона // Соловьёв B.C. Россиян Вселенская Церковь. Минск, 1999. С.1149.
18 Соловьёв В.С Народная беда и общественная помощь // Соловьёв B.C. Соч. В 2 т. Т.1. М., 1989. С.381.
Т.П. БЕЛОВА
Ивановский государственный университет
МЕТАФИЗИКА ВСЕЕДИНСТВА B.C. СОЛОВЬЁВА КАК МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ ОСНОВА ХРИСТИАНСКОЙ СОЦИОЛОГИИ
В современной отечественной социологии усиливается осознание того, что признание заслуг русской религиозной философии перед социологической наукой пока явно недостаточное, что адекватной оценки и осмысления их вклада в неё до сих пор нет, а также подчеркивается, что эти мыслители основали «особое направление в социологии с собственным подходом к её предмету, объекту и методологии познания»1.
В первую очередь необходимо обратиться к творческому наследию крупнейшего русского религиозного философа Владимира Сергеевича Соловьёва, явившегося родоначальником христианско-социологической парадигмы.
Соловьёв, как известно, жил в то время, когда на Западе и в России социологическая наука зарождалась и институционализировалась. Специальных трудов по социологии он не писал, однако уже в своей магистерской диссертации по теме «Кризис западной философии (Против позитивистов)» Соловьёв подробно анализирует учение о трёх стадиях общественного развития О. Конта и с позиций метафизики раскрывает ограниченность позитивизма за его признание эмпирического подхода в качестве единственно истинного в научном познании и за отрицание «всякого безусловного начала» (религиозного и философского) 2.
