CC BY
122
Вестник ПСТГУ
II: История. История Русской Православной Церкви.
2011. Вып. 1 (38). С. 89-110
В. Н. Коковцов в поисках политического курса
(1911-1914)
Ф. А. Гайда
Статья посвящена проблеме эволюции и перспективе развития третьеиюньской системы после смерти П. А. Столыпина. Рассматриваются вопросы создания парламентского большинства, установления отношений правительства и парламентских фракций, причины перехода октябристов в оппозицию. Автор приходит к выводу, что начатая новым премьер-министром В. Н. Коковцовым трансформация столыпинского курса способствовала развитию внутриполитического кризиса и вела к усилению конфликта между властью и общественностью накануне Первой мировой войны.
В отечественной историографии, начиная с ленинских работ, утвердилась мысль о том, что в рамках третьеиюньской системы правительственный курс постоянно «правел», причем ярко выраженные очертания эта тенденция приобрела именно в период премьерства В. Н. Коковцова (сентябрь 1911 — январь 1914 гг.)1.
Смерть Столыпина действительно произошла в период существенной трансформации его политического курса: начался переход к реализации националистической программы, предполагавшей сосредоточить усилия на нескольких важнейших направлениях — аграрной реформе, демократизации социальной базы правительства и обороне. Назначение премьером В. Н. Коковцова само по себе еще не означало неизбежной смены политического курса. Однако вопросы — сможет ли правительство сформулировать единую стратегию развития, сохранить инициативу в своих руках, наладить конструктивные отношения с палатами — после соответствующих перестановок становились первоочередными. Дополнительным обстоятельством, обострявшим их значение, были предстоящие в 1912 г. парламентские выборы.
Коковцов был назначен «в обычном порядке» — как старейший по должности член правительства. Такое назначение означало, что для самого Николая II сохранение прежнего правительственного курса не было вопросом первостепенным (иначе премьером стал бы Кривошеин), однако еще менее он склонен был придерживаться правых взглядов (кандидатуры Дурново и Щегловитова даже не обсуждались). общее настроение императора после смерти Столыпи-
1 Аврех А. Я. Столыпин и Третья Дума. М., 1968. С. 360-363; Кризис самодержавия в России. 1895-1917. Л., 1984. С. 493, 495-499; Дякин В. С. Буржуазия, дворянство и царизм в 1911—
1914 гг. Разложение третьеиюньской системы. Л., 1988. С. 20-22, 29.
на было ровным: «Говорят, что Он не придает этому значения, т.е. не считает особой потерей»2. Императрица в разговоре с Коковцовым рассудила так: «Если Столыпина уже нет, это значит, что он свою роль уже окончил и должен был стушеваться. Я уверена, что Столыпин умер, чтобы уступить вам место и что это — для блага России»3. Однако, похоже, проблема заключалась лишь в особенностях личности Столыпина, а не в его курсе. Газеты писали, что Коковцов даже не планировал выступать перед палатами с правительственной декларацией, поскольку собирался придерживаться прежнего курса4. Так, газета «Россия» отвергала все предположения об изменении курса в национальной политике5. «Московские ведомости» подобные заявления встречали «с великой радостью» и напоминали, что политику в России определяет монарх, который не увольнял Столыпина и не поменяет его курс6. Причины осторожности Коковцова объяснял Витте: «В. Н. Коковцов, несомненно, лучше всякого другого, кто мог бы быть назначен при данных обстоятельствах. Но его положение более чем трудное. Уйти от того, на что пошли, — не согласятся, и потому он волею-неволею должен тянуть ту же лямку — хотя умнее. Очень жаль, что его назначение не случилось 2 года тому назад»7.
Однако новый премьер сразу стал демонстрировать собственные политические вкусы. В частном письме Коковцов писал: «Не в моих вкусах блестящие фейерверки, приправленные острыми эффектами, не вражда и угнетение, а примирение и сознание необходимости дать каждому возможность спокойно жить и трудиться — составленный мной символ веры»8. Такие представления не могли не вызвать настороженности у всех общественных сил — от правых до октябристов. На киевской панихиде Коковцов сказал депутату Офросимову: «Пора бросить националистический пафос и приняться за успокоение». Эта фраза переполошила националистов9. Их лидер П. Н. Балашов отметил: «...новый скачок в неизвестность»10. «Не ошибитесь!» — предупреждала «Земщина», напоминая о взглядах Коковцова на национальную политику11. Тихомиров вздыхал: «Ведь не Коковцов же? Его ум совсем иного сорта. На это не годится. Тут лучше бы всего был Дурново, если бы ему десяток лет снять с плеч»12. «Голос Москвы» цитировал высказывание Коковцова, не называя его по имени: «Пора прекратить политику национализма, пора искать примирения». Октябристский рупор, задаваясь вопросом о том, с кем — левыми или правыми — нужно было искать «примирения», комментировал: «Отклонение от главных оснований политики
2 ГА РФ. Ф. 634. Оп. 1. Д. 21. Л. 80 об.
3 Гессен И. В. В двух веках. Жизненный отчет // Архив русской революции / Под ред. И. В. Гессена. М., 1993. Кн. 11. Т. 22. С. 296.
4 Речь. 1911. 13 сент.
5 Россия. 1911. 18 окт.
6 Направление политики // Московские ведомости. 1911. 27 сент.
7 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 513. Л. 98. Гр. С. Ю. Витте — О. О. Колышко, 22 нояб. 1911.
8 оР РНБ. Ф. 760. оп. 1. Д. 233. Л. 14-15. 17 сент. 1911.
9 За неделю // Речь. 1911. 17 окт.
10 Речь. 1911. 12 сент.
11 Не ошибитесь! // Земщина. 1911. 10 сент.
12 ГА РФ. Ф. 634. Оп. 1. Д. 21. Л. 81.
последних лет — политики национально-прогрессивной — вызовет новые потрясения в стране»13. Розанов, «случайно» встретивший там же в Киеве Гучкова, заметил ему по поводу Коковцова: «Капитал и финансы вне нации и истории, и человек финансов наверху положения обещает не политику направления, а политику без направления по линии наименьшего трения и ближайших удобств». Гучков согласился и добавил, что «горе вообще в отсутствии ярких людей на горизонте, что и угрожает нумерацией зауряд-министров»14. Тем не менее октябристы надеялись на восстановление отношений с правительством и одновременно на возможность избавиться от левых конкурентов: «Наступила пора для граждан стряхнуть с себя апатию и мертвящее безразличие и вступить в борьбу с... оппозицией и рождаемой ею революцией. <...> Будущее полно тревог и загадок. Только дружные и открытые выступления всех людей порядка и свободы могут спасти Россию от той гибели, которую готовят ей левые политические партии»15.
Однако наиболее радужные надежды пробудились у кадетов. «Что будет делать Коковцов, никто не знает. Есть такие люди, которые утверждают, что он и сам не знает. Но это острота. Я лично склонен радоваться его назначению. Человек он культурный и способен нейтрализовать многие дела, в которых, благодаря изумительной энергии покойного Столыпина, внесены ненависть и распри», — писал Нольде16. В то же время, как отмечала «Речь», «пытаться исчерпать политику великого государства одним лозунгом — enrichissez-vous17 — значило бы впасть в новый вид утопии»18. «Русские ведомости» с пафосом писали, что новый премьер как министр финансов «не может игнорировать полностью голос общественного мнения Западной Европы»19. «Речь» советовала правительству сменить курс. Подводя итог правительственной политике в столыпинский период, Милюков отмечал ее постоянное отклонение от принципов 17 октября: «Задача успокоения стала первенствующей, причем микробы революции уничтожались таким образом, чтобы на борьбу с ними уходила не только вся энергия управления, но от этой борьбы страдали здоровые элементы русского общества более, чем элементы разрушительные»20. Сразу после назначения Коковцова исполняющим обязанности Шингарев сообщил Звегинцеву о намерении кадетов поддержать октябристов в финансово-экономических вопросах в Думе, чего ранее не было21.
Прогнозы подкреплялись еще одним обстоятельством. По свидетельству И. В. Гессена, Коковцов также попытался организовать «свою» газету, за чем и обратился к председателю правления Учетно-ссудного банка Я. И. Утину. Пред-
13 Голос Москвы. 1911. 7 сент.
14 Розанов В. В. Собрание сочинений. Террор против русского национализма (Статьи и очерки 1911 г.) / Под общ. ред. А. Н. Николюкина. М., 2005. С. 228.
15 Голос Москвы. 1911. 7 сент.
16 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 508. Л. 26. Б. Э. Нольде — В. Д. Набокову, 8 октября 1911.
17 Обогащайтесь (фр.)
18 Речь. 1911. 13 октября.
19 Русские ведомости. 1911. 13 сент.; ГАРФ. Ф. 102. 1911. Д. 307а. Л. 34-35.
20 Речь. 1911. 6 сент.
21 ГА РФ. Ф. 932. Оп. 1. Д. 132. Л. 34. 4 сентября. 1911.
полагалось, что редактором газеты станет П. Б. Струве, который на это согласился. В качестве своих помощников он подобрал А. С. Изгоева (тот даже готов был уйти из «Речи»), В. А. Маклакова, М. А. Стаховича и Н. Н. Львова22. Кроме того, Утин решил сделать товарищем председателя правления банка Гучкова (как отмечал сам Гучков: «.ввиду моей силы и моего положения»)23. Только после того, как новый министр Макаров указал Коковцову на прежнюю деятельность Струве, бывшего в 1902-1905 гг. редактором радикального и запрещенного в России журнала «Освобождение», премьер вынужден был отказаться от своего плана24. Кадеты имели настолько завышенные ожидания в отношении Коковцова, что не верили в прочность его позиции: в это время они охотно верили в слухи, что премьер был назначен лишь до 1 января25.
Неприятие премьером базовых принципов столыпинской политики также означало, что правительство должно было подвергнуться значительным перестановкам. Было известно, что Коковцов был в ссоре с Щегловитовым, Сухомлиновым, Харитоновым, Кассо, Рухловым26. «Речь» писала, что, кроме Кассо, в отставку могли уйти Щегловитов, Рухлов, Тимашев. Возможным представлялось «полное изменение» правительственного курса, особенно в сферах национальной и переселенческой27. Кроме того, у Коковцова явно не было собственной готовой кандидатуры на пост министра внутренних дел. Вместе с тем идея «укрепления» МВД, особенно в связи с событиями 1 сентября, не могла не возникнуть28. В разговоре с Коковцовым Николай II поставил вопрос о назначении министром нижегородского губернатора А. Н. Хвостова или черниговского Н. А. Маклакова. Коковцов, исходя из своих взглядов, отверг эти кандидатуры, и царь не настаивал. Вместо них Коковцов рекомендовал Макарова, но с одновременным переводом его личного недруга Крыжановского с поста товарища министра на пост государственного секретаря29. Коковцов выдвинул кандидатуру Макарова на пост министра, несмотря на недавно состоявшийся между ними конфликт по вопросу о полицейских штатах. Возможно, он надеялся на то, что не имевший особых амбиций Макаров не составит ему конкуренции. «Макаров не имеет и никогда не будет иметь, по качеству своей личности, какого-нибудь серьезного авторитета», — отмечал Витте30. Джунковский писал: «Макаров представлял из себя человека спокойного, серьезного, с весьма определенными взглядами, но не государственного ума. Это был аккуратнейший, честнейший и
22 Гессен И. В. Указ. соч. С. 253.
23 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 517. Л. 100. А. И. Гучков — Ф. И. Гучкову, 9 октября 1911.
24 Гессен И. В. Указ. соч. С. 253.
25 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 508. Л. 5. В. И. Вернадский — С. А. Чаплыгину, 4 октября 1911.
26 Там же. Ф. 932. Оп. 1. Д. 132. Л. 42-43. 13 сент.
27 Речь. 1911. 6 сент.
28 10 сентября император писал матери, что у него имелось две кандидатуры на пост министра внутренних дел: Макаров, знающий «полицию, которая сейчас в ужасном состоянии», и Хвостов («Я еще думаю о Хвостове»). «Не знаю, на ком остановиться», — писал Николай II (КА. 1929. Т. 4 (35). С. 211).
29 Коковцов В. Н. Из моего прошлого. Воспоминания (1903-1919 гг.): В 2 кн. М., 1992. Т. 1. С. 417-426.
30 Из архива С. Ю. Витте. Воспоминания: В 2 т. СПб., 2003. Т. 1. Кн. 2. С. 896.
добросовестнейший кабинетный работник, вдумчивый и независимый»31. Кроме того, темперамент Макарова импонировал Коковцову. По воспоминаниям чиновника по особым поручениям при МВД Цветкова, Макаров был назначен Столыпиным с целью изменения общественного мнения об МВД и Департаменте полиции, был показательно демократичен, ежедневно принимал простых посетителей, причем перенес прием в кабинет Департамента общих дел, который не пользовался такой дурной славой, как кабинет Департамента полиции32. Вместе с тем сослуживцы Макарова отмечали его крайний педантизм33.
В написанном вскоре письме императору премьер высказал надежду, что Макаров осуществит «спокойною, уверенною и твердою рукою насаждение внутреннего порядка в стране». Коковцов уверял, что рекомендовал Макарова без «каких бы то ни было личных побуждений», и просил указать Макарову, чтобы его политика была «в должном согласовании с деятельностью председателя Совета министров». Премьер заверял Николая II: «Никогда не буду искать какого-либо главенства и готов отдать всю силу моего разумения на то, чтобы облегчать министра внутренних дел в его тяжелом деле». Далее выражалось политическое кредо нового премьера: «Переживаемое нами, Государь, время не есть время взаимного недоверия, ненужных препирательств и взаимных интриг, на которые я никогда не был способен — а есть время дружной общей работы на пользу родной страны и ее Хозяина». Коковцов опять просил сделать Кры-жановского государственным секретарем, поскольку в силу плохих отношений с Макаровым он уходит из МВД, а ему было поручено выборное дело, которое без его «ловкости» может принести «крупные разочарования»34. Вопрос Крыжа-новского, по утверждению Коковцова, он согласовал с Акимовым, который, в свою очередь, не возражал против планируемых изменений35. Витте отреагировал: «Крыжановский — человек менее солидный, нежели Макаров. Я думаю, что он обладает значительно меньшим нравственным цензом, нежели Макаров, а с другой стороны — он несколькими головами выше Макарова по знанию, таланту и уму. Крыжановский был, собственно, головою Столыпина, и головою хитрою»36.
Принципы Коковцова встретили понимание у императора: «Отношение ваше к Думе, спокойно-внепартийное, единственно правильное, по моему мнению. Оно уже оказывает свое благотворное влияние на внутренней жизни страны в смысле успокоения вообще и уменьшения политиканства и интереса к нему в частности. Говорю это на основании собственного заключения, насколько отсюда издали можно судить»37. После приема Макарова император написал Коковцову: «Своею двухчасовою беседою с Макаровым я остался весьма дово-
31 Джунковский В. Ф. Воспоминания: В 2 т. М., 1997. Т. 1. С. 607.
32 Цветков. Министерство внутренних дел и товарищ министра А. А. Макаров // РГАЛИ. Ф. 1208. Оп. 1. Ед. хр. 50. Л. 1-2.
33 Чебышев Н. Н. Близкая даль: Воспоминания. Париж, 1933. С. 50.
34 РГИА. Ф. 691. Семенников В. П. Оп. 1. Д. 11. Л. 7-13. 17 сент. 1911.
35 Там же. Л. 14-16. 10 окт. 1911.
36 Из архива С. Ю. Витте. Т. 1. Кн. 2. С. 897.
37 РГИА. Ф. 966. Оп. 2. Д. 11. Л. 6. Николай II — В. Н. Коковцову, 18 нояб. 1911.
лен. С его назначением у меня отлегло от сердца. Это как раз тот человек, который нужен на посту мин. внутр. дел в данную минуту»38.
20 сентября тайный советник сенатор Макаров был назначен министром внутренних дел. Общественные круги восприняли назначение с редким единодушием. Член Государственного совета Н. А. Зверев (правый) так аттестовал нового министра: «Человек правый по убеждениям, твердый по характеру и упорный в работе»39. «Московские ведомости» сочли Макарова знающим и подготовленным для этого поста40. Отмечалось, что Макаров стремился добиться того, чтобы от Юго-Западного края в Думу не прошел ни один поляк41. «Гражданин», со ссылкой на молву сообщал, что Макаров — «порядочный и честный человек», «способный», хоть и слабо знакомый с администрацией; однако, как утверждал князь Мещерский, хорошо было уже то, что из МВД уходил Крыжановский. Князь писал, что комбинация Коковцова и Макарова «производит впечатление. своей мудростью», имея в виду корректность и опыт нового премьера42. «Голос Москвы» характеризовал Макарова как очень работоспособного и педантичного человека, но не заботившегося о декларировании своей деятельнос-ти43. «Русские ведомости» отделывались общими замечаниями и полагали, что Макаров просто продолжит столыпинскую политику44. Однако, как писал в частном письме кадет профессор-юрист Б. Э. Нольде, «Макаров тоже очень многими хорошими людьми одобряется»45. По сведениям «Речи», Макаров «искренне хочет восстановить уважение к законности», постоянно совещается с Коковцовым, хочет найти себе товарища министра не из столыпинского окружения, а из Думы или судебного ведомства, сменить губернаторов из «племянников»46. По сведениям газеты, Макаров хотел уволить Гурлянда47. Наиболее дальновидным оказался Тихомиров, который, имея в виду политические взгляды министра, записал в дневнике: «Макаров произвел по направлению очень хорошее впечатление. Но вопрос в силе его. “Подземная” борьба Коковцова с Макаровым очень вероятна»48.
Перемены в МВД были масштабными. Их инициатором выступал далеко не только Коковцов. В чиновничьей среде отмечали: «Конечно, мы ожидаем больших перемен в министерстве. <...> Вообще в министерстве ничего неизвестно». По слухам из МВД, Крыжановский «бесповоротно» решил уходить — в Государственный совет или «в чистую отставку» («уход его, в особенности теперь,
38 Там же. Л. 4—5. Николай II — В. Н. Коковцову, 21 сент. 1911.
39 ГА РФ. Ф. 1G2. Оп. 265. Д. 51G. Л. 28. Член Государственного совета Н. А. Зверев — гр. С. Д. Шереметеву, 17 окт. 1911.
4G А. А. Макаров // Московские ведомости. 1911. 23 сент.
41 ГА РФ. Ф. 1G2. Оп. 265. Д. 5G8. Л. 9G. Ф. Ф. Трепов — Е. Ф. Демидовой, 14 окт. 1911.
42 Дневник // Гражданин. 1911. № 36. С. 12.
43 Голос Москвы. 1911. 13 окт.
44 Русские ведомости. 1911. 13 сент.
45 гА РФ. Ф. 1G2. Оп. 265. Д. 5G8. Л. 26. Барон Б. Э. Нольде — В. Д. Набокову, 8 окт. 1911.
46 Речь. 1911. 2G окт.
47 Там же. 1911. 18 окт.
48 ГА РФ. Ф. 634. Оп. 1. Д. 21. Л. 81.
перед выборами в Государственную думу, большая потеря для министерства»)49. Крыжановский настоятельно добивался поста члена Государственного совета и тогда соглашался принять на себя выборную кампанию50. 15 октября он перешел на пост государственного секретаря. На его место долго не могли найти замены51. В товарищи министра, по мнению прессы, мог быть назначен Хвостов, а в таком случае политика МВД могла поменяться, и Коковцов не смог бы ему помешать52. Слухи о Хвостове, несмотря на опровержения, упорно держались до конца октября53. Лишь 20 октября товарищем министра стал директор Департамента духовных дел иностранных исповеданий А. Н. Харузин. Когда Макаров поехал в Ливадию за назначением Харузина, в правых кругах отметили: «Он не умеет выбирать людей, если остановится на этом господине»54. 14 октября с поста товарища министра внутренних дел ушел и Курлов. Император писал Коковцову: «Говоря о генерале Курлове, я ему сказал свое мнение, что если он, Курлов, честный и преданный слуга, я уверен и жду, что после всего случившегося он сам подаст в отставку. На этом я намерен настоять. Это необходимо для примера»55. Однако замена Курлову тоже не была найдена56.
В самом Совете министров никаких перемен, кроме неизбежных тем не менее, не произошло. Однако общественные и бюрократические круги терялись в догадках по поводу правительственного курса: «Тяжела неопределенность, которая господствует в России со дня смерти Столыпина. С ним все-таки кое в чем можно было быть спокойным. И революции он не склонен был давать потачки, и жидов с финляндцами не жаловал. Теперь — кликушества газет на темы так называемого примирения и мертвое молчание с высоты кресла председателя Совета министров. Нельзя так общаться с общественным мнением. Решительно надо снять маску, а то и враги и друзья стоят вперемешку. Первые свою линию ведут, а вторые остановились на распутье. Что-то изречет, наконец, Владимир Николаевич? Бедные суфлеры никуда не годятся. И подумаешь, что Н. Н. Покровский, пожалуй, будет воздействовать на направление нашей внутренней политики!»57 Ф. Ф. Трепов отмечал: «Видно, что в министерстве внутренних дел тон еще не дан, потому все чего-то ждут»58. Так же реагировала и общественность: «Сейчас какая-то разруха, все катится еще по старым рельсам, но чувствуются уж толчки и неверность хода, и не знаешь, сойдет ли с рельс или вновь покатится»59.
49 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 508. Л. 72. Неустановленное лицо (СПб.) — П. Д. Шереме-тевскому, 12 окт. 1911.
50 Там же. Л. 90. Ф. Ф. Трепов — Е. Ф. Демидовой, 14 окт. 1911.
51 Речь. 1911. 8 нояб.
52 Голос Москвы. 1911. 25 сент.
53 Там же. 1911. 27 сент., 23 окт.
54 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 513. Л. 94. А. С. Вязигин — Т. И. Вязигиной, 22 нояб. 1911.
55 РГИА. Ф. 966. Оп. 2. Д. 11. Л. 4-5. Николай II — В. Н. Коковцову, 21 сент. 1911.
56 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 508. Л. 72. Неустановленное лицо (СПб.) — П. Д. Шереме-тевскому, 12 окт. 1911.
57 Там же. Л. 70. Товарищ управляющего Крестьянским поземельным банком П. Н. Яхонтов — кн. П. В. Чегодаеву, 12 окт. 1911.
58 Там же. Л. 90. Ф. Ф. Трепов — Е. Ф. Демидовой, 14 окт. 1911.
59 Там же. Л. 46. С. Ф. Ольденбург — С. С. Ольденбургу, 10 окт. 1911.
В то время, как кадеты ждали либерального поворота, Гучков очень рассчитывал на сговор с новым премьером. После смерти Столыпина Гучков вполне мог считать себя единственным героем первого плана на российской политической сцене. 16 октября на заседании ЦК он «обрисовал трудность переживаемого времени для всех трех факторов законодательной работы, т.е. Г. Думы, Г. Совета и правительства, полное взаимодействие коих необходимо для творческой работы на благо государства»60. Однако первая аудиенция у Коковцова Гучкову не понравилась, а Осведомительное бюро сообщило о ее факте, что означало, что Коковцов не пожелал видеть Гучкова своим «тайным советником»61. В октябристской среде даже опасались резкого смещения Коковцова влево: «Будет ли Гучков и его штаб сочувствовать Коковцову — неважно, а важно, чтобы левое крыло Государственной думы не выразило явного сочувствия новому председателю Совета министров». Хомяков предполагал, что под влиянием левых премьер мог «запутать» в Думе октябристские законопроекты62. Но Гучков все же был полон оптимизма: «Коковцов мало чувствует ко мне расположения, но тоже считается со мной и ни в какой поход на меня не пойдет»63.Он был уверен в возможности партии взять инициативу и усилить свое положение.
Будущее октябристов представлялось безоблачным, принимая во внимание и позицию националистов. С ними октябристы начали политические торги. По поводу перспектив блокирования с националистами Гучков отмечал: «Национальные идеалы обеих партий близки. Октябристы попутчики с националистами, но только до некоторых станций, а дорога еще дальняя»64. Один из октябристов, причастных к предвыборной кампании, говорил Глинке: «Подождите, и в эту избирательную кампанию мы выдадим такие векселя, которых они, конечно, никогда оплатить не смогут»65. 7 октября гр. В. А. Бобринский дал интервью «Новому времени», в котором назвал октябристов союзниками националистов, поскольку обе партии считали приоритетом русские национальные интересы и собирались отстаивать их в Думе66. Кроме октябристов, националисты надеялись и на союз с правыми, кроме «изуверов» вроде Маркова и Пуришкевича67. 17 октября состоялось совместное празднование годовщины Манифеста октябристами и националистами. Октябристы пригласили Балашова, Бобринского, Крупенского на банкет в Клуб общественных деятелей. Балашов поднял тост за Гучкова: «Цели наши близки и если пути не тождественны, то во всяком случае параллельны. <...> Я бы хотел верить, что, вопреки математическому правилу, эти параллельные линии встретятся и пойдут по одному пути». Бобринский под-
60 Партия «Союз 17 октября»: Протоколы съездов, конференций и заседаний ЦК. 19051915 гг.: В 2 т. М., 2000. Т. 2. С. 342.
61 Глинка Я. В. Одиннадцать лет в Государственной думе. 1906-1911: Дневник и воспоминания / Вступ. ст., подгот. текста, биографический словарь и коммент. Б. М. Виттенберга. М., 2001. С. 87.
62 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 508. Л. 3. Н. А. Хомяков — В. В. Жуковскому, 4 окт. 1911.
63 Там же. Д. 517. Л. 100. А. И. Гучков — Ф. И. Гучкову, 9 окт. 1911.
64 Партия «Союз 17 октября». С. 335.
65 Глинка Я. В. Указ. соч. С. 87-88.
66 Новое время. 1911. 7 окт.
67 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 510. Л. 83. П. В. Могилевская (со ссылкой на А. И. Савен-ко) — Д. И. Пихно, 22 окт. 1911.
нял тост за прибалтийских немцев, которые «лояльно и честно» служат Царю, и заявил, что «не Россия для русских, а русские для России»68. «Голос Москвы» писал о переполохе среди кадетов по поводу сближения обеих партий и называл его неслучайным69. Националисты были ободрены: «Настроение Питера определить довольно трудно, хотя оно несомненно более кадетствующее. Камертон ожидается из Государственной думы, а в ней крепнет националистическое на-правление»70.
Однако премьер упорно хранил молчание по поводу неформальных контактов с фракциями. Коковцов принял Крупенского и, как и ожидалось, «не сказал собственно ничего определенного»71. В Думе уже считали, что Коковцов, вопреки ожиданиям, решил ориентироваться не на Балашова и Гучкова, а на левых октябристов Хомякова72. Поведение Коковцова и шатание октябристов портило настроение Гучкова. «Вчера видел Гучкова — настроение у него среднее; в министры он не пойдет, как и никто, кроме чиновников; больших дел впереди он не ждет»73. Только в самом конце октября ситуация стала обретать некие реальные очертания. 28 октября в Думе обсуждался правительственный законопроект о замене воинской повинности для финляндских граждан на возмещение от финляндской казны. Коковцов выступил с вполне националистической речью. Она вызвала восторг правых и всего думского центра. «Голос Москвы» писал: «Является уверенность в продолжении национальной политики Столыпина». Капустин считал, что речь была «очень определенна». Гучков назвал речь «прекрасной». Он прямо заявил: «За последнее время чувствовалось некоторое расхождение между центром Г. Думы и правительством. Теперь открывается полная возможность совместной работы»74. В интервью «Новому времени» он торжествовал по поводу воссоздания думского центра и заявлял: «.теперь спокойно можно продолжить уже начатую национальную работу»75. Клюжев записал в дневник: «Коковцов говорил прекрасно — произвел на октябристов и особенно на националистов и все правое крыло крайне большое впечатление»76. «Новое время» хвалило речь и выражало радость по поводу объединения октябристов, националистов и правых77. Кадеты были разочарованы. Историк, профессор университета Св. Владимира (Киевского) И. В. Лучицкий сознавался: «Увы, разрушены иллюзии!»78 «Речь» впервые отметила прояснение правительственного курса — сохранялся столыпинский79. Однако поляки, напротив, неожиданно продемонстрировали умеренность. И. С. Гарусевич реагировал осторожно:
68 Новое время. 1911. 18 окт.
69 Голос Москвы. 1911. 25 окт.
70 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 508. Л. 59. Депутат-националист В. Н. Проценко — В. И. Ивановой, 11 окт. 1911.
71 Там же. Д. 510. Л. 91. Ковалевский — Савенко, 23 окт. 1911.
72 Там же. Ф. 102. 1911. Д. 307а. Л. 45-46. 20 окт. 1911.
73 Там же. Ф. 102. Оп. 265. Д. 510. Л. 89. М. Киселев — Л. В. Дашкевичу, 22 окт. 1911.
74 Голос Москвы. 1911. 29 окт.
75 Новое время. 1911. 29 окт.
76 РГИА. Ф. 669. Оп. 1. Д. 9. Л. 5 об.
77 Новое время. 1911. 29 окт.
78 Голос Москвы. 1911. 29 окт.
79 Речь. 1911. 31 окт.
«Маска по-прежнему осталась на лице В. Н. Коковцова. Я все еще не знаю, что он такое»80. Сам Коковцов писал монарху, что был «крупный успех», «досужие измышления мелких политиканов разом улеглись», и, послав ему текст речи, просил сообщить свое мнение81. Голосами националистов и октябристов против кадетов законопроект сразу прошел в двух чтениях. В тот же день прошел и внесенный октябристами законопроект об уравнении русских подданных с финляндскими гражданами на территории Великого княжества. 5 декабря оба законопроекта были приняты в третьем чтении82.
2 ноября Коковцов выступил по запросу о голоде в ряде губерний и получил поддержку октябристов и правого крыла83. Кадетское настроение совсем упало: «В Государственной думе с голодом ужасно; может сделаться нехорошо, читая сообщения о заседаниях, а если быть там, легко дойти до того, что вон готов бросить чем-нибудь в октябристов»84. Однако на Коковцова единение правительства и Думы по вопросам Финляндии и голода произвело «чрезвычайно благоприятное впечатление»; премьер надеялся на благоприятное решение вопроса с церковно-приходскими школами85. Осталось довольным и все правое крыло Думы: «Теперь можно работать, нет того гнета самомнящего деспота, каким был С[толыпин]. Теперь стало свободно и спокойно, ибо «нажима на закон» не будет. Мне Коковцов неизмеримо ближе по сердцу, чем Столыпин»86. Г. Г. Замыс-ловский информировал Тихомирова: «Политические дела идут совсем недурно. С правительством налаживаются хорошие отношения. Октябристы правеют»87. Крупенский признавался: «Свиданием с Макаровым я остался вполне доволен. Конечно, об обаянии и авторитете П. А. Столыпина и речи быть не может, но человек он выдержанный, спокойный, здравомыслящий и очень любезный и внимательный. Цену. Пуришкевичам... он хорошо знает, и в этом отношении я могу быть вполне спокойным. С Коковцовым мне придется иметь мало дела, но и с его стороны я обеспечен»88.
Однако то, что националисты могли рассматривать как свою стратегию, для октябристов было лишь тактическим приемом. Повернув направо, они неизбежно далее должны были вывернуть влево. Если национальный вопрос обеспечивал первый маневр, то вопрос охраны и провокации — второй. Гучков полагал, что правительство решило затушевать вопрос о провокации: «Кажется, правительство собралось все ликвидировать домашними мерами, без суда. <...> На душе не спокойно. Какая гниль завелась в правительстве после смерти
80 Голос Москвы. 1911. 29 окт.
81 РГИА. Ф. 691. Семенников В. П. Оп. 1. Д. 11. Л. 19-21. 29 окт. 1911.
82 Государственная дума. Созыв III. Сессия V. Стенографические отчеты. Ч. I. СПб., 1911. Стб. 690-776.
83 Там же. Стб. 1103-1142.
84 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 513. Л. 7. «Р. Ч.» — Челнокову, 14 нояб. 1911.
85 РГИА. Ф. 691. Оп. 1. Д. 11. Л. 22-27. 14 нояб. 1911.
86 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 511. Л. 78. А. С. Вязигин — Т. И. Вязигиной, 2 нояб. 1911.
87 Там же. Д. 512. Л. 35. Е. Е. Замысловский — Л. А. Тихомирову, 8 нояб. 1911.
88 Там же. Д. 513. Л. 75. П. Н. Крупенский — члену варшавской судебной палаты К. П. Шум-скому, 19 нояб. 1911.
П. А.!»89 16 ноября по запросам о событиях 1 сентября выступил Макаров. Министр осудил практику провокации и объявил об организации ревизии сенатора М. И. Трусевича90. Как вспоминал Джунковский, Макаров «говорил о мелочах. не говоря о виновниках. слабым, неавторитетным голосом, ничего нового в речи своей не сказал», поэтому речь «сочли слабой по существу, простой от-пиской»91. В ответ Гучков заявил о необходимости установить новый принцип расследования и наказания должностных преступлений: вместо увольнения с пенсией — «беспощадная. судебная расправа с виновными. коренная чистка личного состава, полная реорганизация всей постановки политической полиции» с ее подчинением гражданским властям и прокуратуре. Правые выступили против, но националисты поддержали Гучкова92. А уже 18 ноября октябристы не пошли на обсуждение социал-демократического запроса о фракции во II Думе в открытом заседании. В знак протеста все левые (включая кадетов) покинули зал. Милюков перед уходом назвал это «самым преступным покушением на русскую конституцию»93. Премьер отреагировал спокойно. 30 ноября Дума закончила обсуждение вопроса: октябристская формула была принята 141 голосом против 101, прогрессистская формула с выражением убежденности в неспособности власти реорганизовать полицию получила лишь поддержку кадетов94.
20 ноября состоялось совещание премьера с членами Государственного совета и Думы (от правых до октябристов) по вопросу о принятии законопроекта о всеобщем начальном обучении95. 7 декабря октябристы инициировали законодательное предположение о выделении городов в особые земские единицы. Коковцов направил его Макарову, который согласился приняться за разработку, но не «связывать себя предрешением основных его начал» в силу больших технических трудностей (в 1907-1908 гг. МВД по инициативе городских дум уже прорабатывало этот вопрос). 17 января 1912 г. Совет министров поддержал Макарова96. 22 декабря был также рассмотрен законопроект об устройстве земско-городского кредита. 8 марта 1912 г. он также был Высочайше
утвержден97.
Могло показаться, что отношения премьера с октябристско-националистским думским центром, наконец, установлены. Однако с начала 1912 г. обстоятельства предвыборной кампании стали выводить ситуацию на принципиально иной уровень, обострив отношения правительства и парламента до невидан-
89 ГА РФ. Ф. 555. Оп. 1. 670. Ч. 2. Л. 128-128 об. 15 нояб.
90 Государственная дума. Созыв III. Сессия V. Стенографические отчеты. Ч. I. СПб., 1911. Стб. 2056-2064.
91 Джунковский В. Ф. Указ. соч. Т. 1. С. 614-615.
92 Государственная дума. Созыв III. Сессия V. Стенографические отчеты. Ч. I. СПб., 1911. Стб. 2064-2069.
93 III Государственная дума. Фракция Народной свободы в период 15 октября 1911 года —
9 июня 1912 года. Ч. I. Отчет фракции. СПб., 1912. С. 8-9.
94 Государственная дума. Созыв III. Сессия V. Стенографические отчеты. Ч. I. СПб., 1911. Стб. 3005-3006.
95 Голос Москвы. 1911. 20 нояб.
96 РГИА. Ф. 1276. Оп. 7. Д. 44. Л. 1-4.
97 Особые журналы Совета министров Российской империи. 1909-1917 гг. / 1911 год. М., 2002. С. 495-506.
ной с 1907 г. степени. В октябристских, а также кадетских и даже националистических газетах появились многочисленные материалы на «распутинскую» тему с резкой критикой Синода и прозрачными намеками на верховную власть. Правительство попыталось ответить на предвыборную активность партий своим решением по делу депутата-октябриста Я. Г. Гололобова. Леворадикальный общественный деятель А. К. Кузнецов обвинил его в печати в причастности к убийству бывшего депутата II Думы трудовика А. Л. Караваева в Екатеринбурге в марте 1908 г. Гололобов подал судебный иск в отношении Кузнецова за клевету. По Высочайшему повелению дело было направлено на рассмотрение I департамента Государственного совета. 34 члена Думы (социалисты и кадеты) обратились с запросом к министру юстиции по поводу опубликованных обвинений и прекращения в июле 1911 г. повторного дела об убийстве. В ответ Гололобов и В. А. Образцов (второй депутат, обвиненный в причастности к убийству, правый) направили прошение о возбуждении уголовного преследования за клевету в отношении 34 депутатов. Хотя один из истцов и был октябристом, дело касалось депутатского статуса, что накануне выборов октябристы не могли не оставить незамеченным. «Голос Москвы» об этом деле писал: «Положение создается серьезное. За время существования всех трех Дум не было еще столь опасного покушения на права Г. Думы»98. 31 января вопрос был рассмотрен в Совете министров. В журнале Совета министров отмечалось: «Не подлежит никакому сомнению, что в отношениях правительства к законодательным учреждениям и членам их необходима сугубая осторожность, но последняя, а вместе с тем, и истинное достоинство законодательных учреждений будут вернее всего охранены точным и нелицеприятным исполнением закона, сила коего равно обязательна для всех без изъятия российских подданных, не исключая, конечно, и членов законодательных палат». Как указывалось, в Европе практика привлечения к уголовной ответственности депутатов существует. От депутатов требовалось только одно — «не совершать в думских речах и запросах уголовных преступлений». Вместе с тем отвергалась возможная угроза повсеместного привлечения депутатов к ответственности, о чем предупреждали противники такого взгляда. Совет министров одобрил обращение в I департамент Государственного совета99.
16 января Коковцов отослал императору журнал Совета министров по делу Гололобова с выражением своей поддержки и предупреждением, что Родзянко на аудиенции будет добиваться его закрытия100. Уже 15 марта такое же решение было принято по прошениям мариупольского уездного предводителя дворянства Ковалевского и коллежского регистратора Шелестова101. 18 февраля Совет министров также утвердил вызвавшее протесты Думы решение комиссии Трусевича102.
Однако лично премьер продолжал демонстрировать свое расположение к октябристам. В начале апреля состоялся визит Коковцова в Москву для посеще-
98 Голос Москвы. 1912. 24 янв.
99 Особые журналы Совета министров Российской империи. 1909-1917 гг. / 1912 год. М., 2004. С. 43-46.
100 РГИА. Ф. 691. Оп. 1. Д. 11. Л. 28-30. 16 янв. 1912.
101 Особые журналы Совета министров Российской империи. 1909-1917 гг. / 1912 год. М., 2004. С. 138-139.
102 Там же. С. 111-113.
ния торгово-промышленного съезда. По приезде Коковцов первым делом появился в бирже. Председатель Московского биржевого комитета Г. А. Крестовников (член Государственного совета и октябристского ЦК) в приветственном слове критиковал Думу за невнимание к экономическим вопросам. В ответной речи Коковцова отмечалось гигантское движение страны вперед с 1905 г. Премьер призывал: «К совместной работе приглашает вас правительство. Никогда оно от этой работы не отказывалось и всегда приглашало, как приглашает и теперь, к работе спокойной и дружной, направленной в сторону процветания родной страны». В речи в московском земстве Коковцов отметил: «За эти четыре года деятельности Государственной думы дело народного представительства пустило глубокие корни в народном сознании. Я думаю, что никто более не помышляет о том, чтобы повернуть руль назад, чтобы перейти от новых условий законодательства к старым условиям управления»103. Коковцов не прогнозировал существенных перемен в составе новой Думы104. О том же говорил и Гучков105. «Голос Москвы» оценил обе речи высоко106. Пренебрежение Коковцова дворянскими интересами было отмечено «Новым временем»107. Только прогрессисты резко критиковали Коковцова за нежелание видеть в Думе реальных представителей торговли и промышленности: «Лучше безграмотный, но угодный правительству октябрист»108. 3 апреля Коковцов давал обед октябристам. Ф. И. Гучков считал, что на встрече с Коковцовым «нужно хорошенько насплетничать на всю эту шушеру, именующую себя “беспартийными прогрессистами”. Пусть он скажет внушительное quos ego (“Вот я вас” — лат.) этим трусливым и блудливым абор-тонам “оппозиционного настроения Москвы”»109. Линдеман предложил обратиться к Коковцову с целью «выкинуть» арендаторов из I курии во II, поскольку они имеют кадетские настроения. «Мне кажется, что трудно придумать меру, для нас более благоприятную, а потому было бы грешно оставить ее неиспользованной»110. Итог встречи был оценен Линдеманом так: «Установились желательные отношения нашего Центрального комитета к правительству. Но будет ли большая польза — не знаю»111.
Пользы не вышло. Октябристы попытались приручить премьера и одновременно выступить в роли независимой политической силы. В результате каждая партия, не исключая октябристов, выстроила свою предвыборную стратегию на оппозиционных нотах: октябристы и кадеты затеяли скандальную сессию, националисты потеряли инициативу и оказались между властью и оппозицией. В сентябре власть поставила точку во взаимоотношениях с октябристами. «Россия» писала: «С понятным сожалением видим себя вынужденными отметить,
103 Новое время. 1912. 4, 5 апр.
104 Там же. 1912. 5 апр.
105 Там же. 1912. 9 апр. Перепечатка интервью с Гучковым из пражской газеты «Чешские листы».
106 Голос Москвы. 1912. 4 апр.
107 Новое время. 1912. 7 апр.
108 Утро России. 1912. 6 апр.
109 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 506. Л. 64. Ф. И. Гучков — А. И. Гучкову, 31 марта 1912.
110 Там же. Л. 32. К. Э. Линдеман — А. И. Гучкову, 8 фев. 1912.
111 Там же. Д. 566. Л. 1053. К. Э. Линдеман — В. К. Линдеману, 11 апр. 1912.
что “Голос Москвы”, как выясняется, окончательно решил, подражая “Речи” и подобным ей органам, стать на путь инсинуаций по адресу правительства»112. МВД с молчаливого согласия премьера ответило применением административных мер при проведении кампании. В результате проиграли все. Особенно велико было разочарование тех, кто хоть раз претендовал на лидирующие позиции в Думе — октябристов и кадетов. Успех партии прогрессистов, демонстративно отказавшихся от составления партийной программы и разыгрывавших «деловую» карту, лишь оттенял общий кризис.
5 декабря Коковцов выступил в Думе с правительственной программой. Правительство ставило перед собой задачу «всестороннего усовершенствования русского государственного и общественного быта на строго правовых основаниях, установленных Высочайшим Манифестом 17 октября 1905 года», что означало подготовку и проведение реформы местного правления, полиции, местного самоуправления, его распространения на окраины, подготовку нового устава о печати, социально-экономические преобразования. Коковцов упирал на преемство новой Думы в отношении прежней113. Обсуждение программы в Думе было крайне оживленным и растянулось до рождественских вакаций. Правые и националисты в целом выступили в поддержку. Октябристы вели себя пассивно (хотя в кулуарах практически единодушно выразили одобрение114), лишь отмечали излишнюю детализацию и отсутствие ключевых идей. Прогрессисты считали программы одними обещаниями115. Ефремов с думской трибуны 7 декабря заявил, что административный произвол провоцирует народ, «и не дай Бог нашему народу придти к тому безнадежному выводу, что выхода, мирного выхода из создавшегося положения нет»116. «Русские ведомости» так отозвались о правительственной программе: «Приказной строй изменит только внешнюю облицовку, но по-прежнему будет держать в своих тисках все живое»117. Маклаков отмечал, что, несмотря на благие пожелания, правительственный путь вел «к катастрофе». В результате правые, националисты и кадеты свели обсуждение к резкой критике бюрократии как нетворческой силы. А в кулуарах думский центр выражал недовольство нежеланием премьера завязать неформальные отношения с какой-либо фракцией118. 15 декабря были оглашены формулы перехода. Кадеты потребовали отмены избирательного закона 3 июня, реформы Государственного совета и введения ответственного министерства, прогрессисты внесли собственную формулу о необходимости строгого следования Манифесту
17 октября и соблюдения законности. Националисты выражали надежду на
112 Россия. 1912. 27 сент.
113 Государственная дума. Созыв IV. Сессия I. Стенографические отчеты. Ч. I. СПб., 1913. Стб. 262-267.
114 Новое время. 1912. 6 дек.
115 Голос Москвы. 1912. 6 дек.
116 Партии демократических реформ, мирного обновления, прогрессистов. 1906-1916 гг.: Документы и материалы. М., 2002. С. 302.
117 Русские ведомости. 1912. 12 дек.
118 Донесения Л. К. Куманина из Министерского павильона Государственной думы, декабрь 1911 — февраль 1917 года // Вопросы истории. 1999. № 2. С. 14.
«твердую и ясную» русскую национальную политику. Октябристы поддержали националистов, и формула прошла119.
Итак, став премьером, Коковцов попытался проводить умеренно-либеральный («деловой») курс; националистические речи на самом деле лишь прикрывали свертывание соответствующей политики (новых законопроектов не инициировалось). Как отмечал Тихомиров, курс Столыпина формально был сохранен, но изменений в стране это уже не приносило120. Пассивность в отношении думских фракций привела к разочарованию октябристов и националистов. Националисты лишились необходимой поддержки и оказались слишком дезориентированы. Октябристы по-купечески сыграли «ва-банк» и перешли в оппозицию. Ближайшим последствием была актуализация принципиального вопроса о политических правах парламента, по которому правительство и Дума впервые оказались основными антагонистами. МВД, при отсутствии внятной общеправительственной стратегии, повело на выборах собственную игру на продвижение в Думу абсолютно лояльного элемента. Это означало, что правительство прежде всего работало против октябристов. Результатами стали скандальные выборы, дискредитация правительства (которое теперь воспринималось общественностью как злокозненное, но слабое) и недееспособная IV Дума. Назначение министром внутренних дел Н. А. Маклакова, имевшего яркую консервативную репутацию, не только подтверждало неуверенность власти, но и провоцировало усиление конфронтации с общественными кругами. Правительственный курс не имел политического обеспечения; именно этим, а не «общественным подъемом» или «революционной ситуацией» определялась политическая повестка дня.
Неясным было и внутреннее положение октябристов. Левые октябристы (20-25 человек) уже готовы были уйти в раскол, но рядовые члены фракции пока не собирались этого делать121. Октябристский официоз также сообщал о переговорах октябристов с центром и националистами о создании мощной коалиции122. Балашов жаловался на нежелание премьера сплотить вокруг себя парламентское большинство на определенной законопроектной основе. По мнению лидера националистов, со времен выборной кампании «правительство заняло странную позицию» и предпочло усиливать фланги вместо центра. Сами националисты определили список в 74 насущных законопроекта, среди которых были проекты поселкового и волостного управления, реформы земских и городских выборов, выделения городов в особые земские единицы, западного земства, городового управления в Царстве Польском, местного суда, полиции, печати, всеобщего обучения, народного кредита, об ответственности должностных лиц, порядке обсуждения бюджетных смет123. Националисты вели переговоры о блоке и с правыми. Правые соглашались при условии невключения в большинство про-
119 Государственная дума. Созыв IV. Сессия I. Стенографические отчеты. Ч. I. СПб., 1913. Стб. 281, 327, 343-349, 366-370, 404, 419, 451, 515, 532-533, 894-898.
120 Памяти Петра Аркадьевича Столыпина // Московские ведомости. 1912. 5 сент.
121 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 919. Л. 381. Депутат-октябрист кн. С. С. Волконский — Г. С. Волконскому, 19 февр. 1913.
122 Голос Москвы. 1913. 3 марта.
123 Донесения Л. К. Куманина из Министерского павильона Государственной думы, декабрь 1911 — февраль 1917 года // Вопросы истории. 1999. № 3. С. 4-5, 13-15.
грессистов и поляков. Однако октябристы были против участия самих правых. Коковцов, с которым активно контактировал Крупенский, считал необходимым включить в большинство прогрессистов, но не мог дать гарантии прохождения думского законодательства через Государственный совет124.
«Утро России» сообщало, что Н. Балашов якобы предложил Коковцову создать большинство из правых, националистов и октябристов; сама газета считала, что такое большинство больше годится Маклакову125. Балашов отрицал факт переговоров с правительством, но был согласен на их проведение126. Однако, по сведениям Джунковского, после интервью Маклакова фракция националистов в закрытом заседании окончательно пришла к выводу, что Маклаков — ставленник Мещерского, после чего решила в отношениях с ним ориентироваться на думское большинство127. В Национальном клубе состоялось совещание националистов и центристов, на котором было решено стремиться к соглашению с октябристами, но блок с правыми и прогрессистами отрицался128. По мнению октябристов (Шубинского), националисты, не получив поддержки от Коковцова, начали добиваться его отставки129. В свою очередь прогрессисты «по принципиальными мотивам» отказывались входить в другое парламентское большинство — из националистов и октябристов — и не боялись роспуска Думы130. 11 марта фракция отвергла слухи о переговорах с другими фракциями о составлении коалиции, указав на «коренное различие» во взглядах со всеми более правыми группами131.
В такой ситуации Дума не спешила рассматривать бюджет, что означало не только ее слабость, но и бессилие правительства. 2 мая император написал премьер-министру следующее письмо: «Владимир Николаевич, несвоевременное рассмотрение бюджета Государственной думою ставит меня лично в весьма неудобное положение в смысле почти полной невозможности оказывать людям денежную помощь. В нынешнем 1913 году это положение стало совсем критическим. В редких случаях приходится выдавать крупные суммы, чтобы выручать людей из беды. Между тем мои свободные остатки у Танеева и у бар. Будберга иссякают. Поэтому прошу вас прислать мне в субботу триста тысяч рублей из фонда на предусмотренные сметами надобности, показав их поступившими на известное мне употребление. Уважающий вас Николай»132.
Дума приступила к бюджету лишь 10 мая. Сперва центр пытался сохранить видимость согласия. Председатель бюджетной комиссии октябрист М. М. Алек-
124 Донесения Л. К. Куманина из Министерского павильона Государственной думы, декабрь 1911 — февраль 1917 года // Вопросы истории. 1999. № 4-5. С. 9-14.
125 Конь и трепетная лань // Утро России. 1913. 13 марта.
126 Новое время. 1913. 14 марта.
127 Джунковский В. Ф. Указ. соч. Т. 2. С. 160-162.
128 Голос Москвы. 1913. 12 марта.
129 Партия «Союз 17 октября»: Протоколы съездов, конференций и заседаний ЦК. 1905-
1915 гг.: В 2 т. М., 2000. Т. 2. С. 399. Заседание ЦК 20 апреля 1913.
130 См.: Конь и трепетная лань.
131 Партии демократических реформ, мирного обновления, прогрессистов. 1906-1916 гг. С. 311.
132 РГИА. Ф. 966. Оп. 2. Д. 11. Л. 10-11.
сеенко в своем выступлении отметил конструктивное взаимодействие комиссии с Министерством финансов133. Коковцов в ответ выразил упование на спокойное сотрудничество правительства с представительством и был поддержан всем центром и националистами134. Левые и правые начали резкую критику премьера. Прогрессист А. И. Коновалов отмечал, что экономическое развитие тормозится старыми политическими формами. Правый Н. Е. Марков критиковал за поощрение пьянства, препятствия в расширении хозяйственных возможностей самоуправления, поощрение еврейских банков и мирового капитала135. Националист П. В. Синадино в кулуарах признавался в том, что поддерживает положения этой речи. Милюков считал необходимым использовать настроения правых136. В думских кругах признавалось, что критика бюджета правыми была вызвана не экономическими, а политическими соображениями137. Коковцов отвечал в примирительном тоне и отметил отсутствие критики по существу росписи138. Шингарев вынужден был указать премьеру, что дело правительства «безнадежно», а Марков опять упрекнул Коковцова в финансовых махинациях. Алексеенко вынужден был особо просить депутатов быстрее перейти к сметам. Дума даже отклонила проект формулы по общему докладу, внесенный националистами (94 голосами против 127 при 16 воздержавшихся)139. Правые и националисты активно добивались принятия формулы, но думское большинство увидело в этом интригу и не поддержало такой инициативы140.
15 мая при обсуждении сметы Синода социалисты спровоцировали скандал и покинули зал, за ними вышли кадеты, большинство прогрессистов и далее левые октябристы, которые не смогли провести свое предложение отложить голосование. Смета прошла с формулой октябристов при поддержке правых141. Думский центр демонстрировал свою призрачность. Однако даже Савенко радовался полевению Думы142. Он не верил в роспуск Думы и утверждал: «Дума окончательно посадила Коковцова в галошу»143. Далее бюджетное обсуждение превратилось в сплошной скандал. 27 мая при обсуждении сметы Министерства финансов Марков обвинил Коковцова в покрывании коррупции в его ведомс-
133 Государственная дума. Созыв IV. Сессия I. Стенографические отчеты. Ч. II. СПб., 1913. Стб. 884.
134 Там же. Стб. 950.
135 Там же. Стб. 1013, 1047-1048, 1074.
136 Донесения Л. К. Куманина из Министерского павильона Государственной думы, декабрь 1911 — февраль 1917 года // Вопросы истории. 1999. № 6. С. 30-31.
137 Там же. № 7. С. 3-4.
138 Государственная дума. Созыв IV. Сессия I. Стенографические отчеты. Ч. II. СПб., 1913. Стб. 1269-1270.
139 Там же. Стб. 1315, 1331-1332, 1341-1349.
140 Донесения Л. К. Куманина из Министерского павильона Государственной думы, декабрь 1911 — февраль 1917 года // Вопросы истории. 1999. № 7. С. 4-5.
141 Государственная дума. Созыв IV. Сессия I. Стенографические отчеты. Ч. II. СПб., 1913. Стб. 1385-1386, 1402-1409, 1420-1438.
142 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 924. Л. 879. А. И. Савенко — Н. К. Савенко, 19 мая 1913.
143 Там же. Д. 925. Л. 1000. А. И. Савенко — Н. К. Савенко, 10 июня 1913.
тве и заключил речь словами: «Красть нельзя». Чхеидзе отреагировал: «Молодец Марков, совершенно верно, позвольте вашу руку»144.
Правительство обсудило речь Маркова и по предложению Тимашева единогласно решило не посещать думских заседаний до тех пор, пока Дума не отреагирует «так или иначе» на этот выпад. Предложение о привлечении Маркова к судебной ответственности было отвергнуто Щегловитовым, поскольку в поступке не было состава преступления145. По мнению министров, Марков в последних словах своей речи оскорбил все правительство, а Дума никак не отреагировала на это. Однако для технической работы в палату должны были являться товарищи министров146. Вместе с тем вопрос о прекращении сессии министрами не рассматривался147. По словам «Гражданина», именно Маклаков повлиял на мнение Коковцова, который был взбешен поведением Маркова и изначально предложил не замечать, распустить Думу или коллективно подать в отставку. Маклаков предложил просто указать Родзянко на недопустимость поведения Маркова. Мещерский сравнивал «испуганное, истеричное и предельно злобное против Государственной думы настроение г. Коковцова» и «спокойное и совсем не злобное» у Маклакова148. В думских фракциях такой шаг не нашел понима-ния149. По мнению Антонова и Алексеенко, Дума не несла ответственности за поступки Маркова, а, кроме того, в рамках Наказа не могла уже ничего предпринять для разрешения ситуации. Кадеты и прогрессисты снимали с себя ответственность и не одобряли поведение правительства: «.надо беречь достоинство Думы». Националисты также отрицали свою вину и не собирались «падать ниц перед правительством и унижать достоинство Государственной думы». Родзянко был готов выступить в заседании с осуждением подобного поведения и ручался за аплодисменты правых и всего правого центра, однако Коковцов на встрече с ним отверг такой вариант. «Новое время» осуждало поведение Коковцова150. «Непонятно, бьют ли правые Думу руками премьера или премьер бьет правых руками Думы»151.
Вскоре пошел слух, что мнение правительства было оформлено в журнале и получило Высочайшее одобрение. Это сообщение прозвучало «словно внезапный взрыв бомбы»152. Коковцов якобы стал настаивать на выборах в новую
144 Государственная дума. Созыв IV. Сессия I. Стенографические отчеты. Ч. III. СПб., 1913. Стб. 64-66.
145 Донесения Л. К. Куманина из Министерского павильона Государственной думы, декабрь 1911 — февраль 1917 года // Вопросы истории. 1999. № 7. С. 10; Львов Л. Среди бюрократов // Речь. 1913. 7 июня.
146 Новое время. 1913. 1 июня.
147 Там же. 1913. 2 июня.
148 Дневник // Гражданин. 1913. № 22. С. 19.
149 Донесения Л. К. Куманина из Министерского павильона Государственной думы, декабрь 1911 — февраль 1917 года // Вопросы истории. 1999. № 7. С. 10-11.
150 Новое время. 1913. 2 июня.
151 Речь. 1913. 3 июня.
152 Донесения Л. К. Куманина из Министерского павильона Государственной думы, декабрь 1911 — февраль 1917 года // Вопросы истории. 1999. № 7. С. 13.
Думу153. Фракция правых оказалась на грани раскола154. Окончательный разрыв, по мнению думцев, мог закончиться роспуском Думы или отставкой Коковцова. Маклаков якобы выступал за первое155. Националисты надеялись, что таким образом в следующей Думе их фракция может вырасти до 130-140 членов, что вместе с центром и октябристами позволит создать в Думе прочное большинство156. Настоящая Дума была бессильна, а ее деятельность теряла всякий смысл. Депутаты признавали: «Общая реформа земства обречена в силу своей громоздкости на медленное угасание в комиссии»157. Савич признавал, что говорить о том, чтобы провести земскую реформу через Государственный совет, уже «не приходится»158. Челноков соглашался: «Я думаю, что всем, не потерявшим окончательную связь с местным самоуправлением, скоро будет необходимо вернуться домой и работать на месте для организации общественного мнения с целью оказать нравственное давление на правительство». В противном случае «бьюсь, что мы попадем в заколдованный круг 1901-1905 гг., из которого выход в катастрофах»159. Савенко подводил тот же итог: «Словом, все пойдет к новой революции»160.
Разрыв правительства с Думой приобрел весной 1913 г. официальный характер, что не могло не напомнить события времен первой русской революции. Опять встал вопрос о выборе: кого из них предпочтет верховная власть? В предыдущий раз выбор привел к акту 3 июня и созданию третьеиюньской системы. Готова ли была верховная власть и представлявший ее Коковцов пойти на подобные меры? По мнению октябриста Антонова, ситуация в Думе полностью соответствовала ситуации в правительстве. Если бы в нем победило одно из двух течений, то и в Думе сразу наметился бы определенный центр; сама по себе Дума была не левее предыдущей, однако Коковцов «занял позицию не руководителя внутренней политики, а юрисконсульта Его Величества»161. На этом фоне Мещерский начал активную кампанию против Коковцова: по утверждениям князя, тот не хотел уходить из корыстных соображений162 и мешал объединению министров вокруг царя163. Возобновились слухи о замене Коковцова на Дурново или Кривошеина или о незамещении поста премьера164. Вскоре после этого в июле на Киевской сельскохозяйственной выставке Кривошеиным была произнесена ставшая знаменитой речь о прекращении разделения на «мы» и «они»165.
153 Вопросы истории. 1999. № 7. С. 19.
154 Там же. С. 20-21.
155 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 925. Л. 950. А. И. Савенко — Н. К. Савенко, 1 июня 1913.
156 Донесения Л. К. Куманина из Министерского павильона Государственной думы, декабрь 1911 — февраль 1917 года // Вопросы истории. 1999. № 7. С. 23.
157 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 925. Л. 992. Г. А. Алексеев — К. С. Алексееву, 8 июня 1913.
158 Там же. Л. 977. Н. В. Савич — К. Э. Линдеману, 5 июня 1913.
159 Там же. Л. 991. М. В. Челноков — кн. Е. А. Урусовой, 8 июня 1913.
160 Там же. А. И. Савенко — Н. К. Савенко, 1 июня 1913.
161 Донесения Л. К. Куманина из Министерского павильона Государственной думы, декабрь 1911 — февраль 1917 года // Вопросы истории. 1999. № 7. С. 6.
162 Речи консерватора // Гражданин. 1913. № 20. С. 6.
163 Дневник // Гражданин. 1913. № 21. С. 17.
164 Речь. 1913. 21, 24 марта.
165 Новое время. 1913. 16 июля.
Демонстративно направленная против обиженного премьера, она намекала на скорое разрешение конфликта.
На аудиенции Родзянко услышал от императора фразу о министрах: «Я надеюсь, что за лето они образумятся»166. По-видимому, это вызвало настороженность октябристов и ожидание возможной отставки Коковцова, что в подобных обстоятельствах для них было нежелательно. Октябристы готовы были поддержать любые благие начинания правительства. Они настаивали на постепенном и последовательном проведении принципов 17 октября: культурном росте, развитии правосознания и самодеятельности, реформе исполнительной и судебной власти. Государственный совет и часть министров, по мнению октябристов, тормозили этот процесс, хотя ведомства Коковцова, Кривошеина и Рухлова при сотрудничестве с Думой добились ряда успехов167. 15 июня члены земской группы октябристы Антонов и Варун-Секрет посетили Коковцова и пришли к единому мнению о необходимости проведения земской реформы на принципах бессословности, с понижением ценза, расширением компетенции, правом собираться на областном уровне без предварительного соглашения (но с надзором МВД). Премьер также считал реформу «центральной задачей момента». Была достигнута договоренность выдвинуть в Думе законодательное предположение, после чего правительство должно было взять на себя разработку законопроек-та168. 5 сентября на октябристском собрании, посвященном памяти Столыпина, Шубинский повторил якобы сказанные ему премьером слова о Коковцове: «Вы понимаете, как он нужен правительству с его огромным опытом, знаниями, широкой эрудицией. Мы не можем потерять его.»169
Однако левое крыло октябристов вспомнило о своей принципиальной позиции. 26 августа на заседании ЦК под председательством Гучкова был намечен срок созыва IV съезда партии (7-10 ноября) для разработки стратегического курса партии170. Ко второй годовщине покушения на Столыпина 1 сентября 1911 г. была приурочена церемония открытия в Киеве памятника премьер-министру, должно было присутствовать практически все правительство и парламентские круги. Коковцов намеревался встретиться с депутатами — националистами и октябристами — по вопросу формирования большинства171. Однако октябристы были настроены пессимистично: «Столыпин умер, и с его “политикой”. покончили скорее, чем можно было ожидать»172. Октябристы заранее отрицали возможность достижения соглашения с националистами на киевском совещании 3 сентября, поскольку оно носило неофициальный характер, не предполага-
166 Донесения Л. К. Куманина из Министерского павильона Государственной думы, декабрь 1911 — февраль 1917 года // Вопросы истории. 1999. № 8. С. 6.
167 Фракция Союза 17 октября в Государственной думе (обзор деятельности). Сессия I.
15 октября 1912 — 25 июня 1913 г. СПб., 1914. С. 78-79.
168 Донесения Л. К. Куманина из Министерского павильона Государственной думы, декабрь 1911 — февраль 1917 года // Вопросы истории. 1999. № 7. С. 22; В добрый час // Свет. 1913. 17 июня.
169 Партия «Союз 17 октября». Т. 2. С. 407.
170 Там же. С. 404-405.
171 К предстоящему совещанию // Утро России. 1913. 3 сент.
172 Памяти Столыпина // Голос Москвы. 1913. 1 сент.
ло разработки программы объединения, не включало членов Государственного совета. «В этом вся трагедия IV Думы, что ни при каких условиях, ни при каких комбинациях в ней нельзя создать постоянного абсолютного большинства. <.> Попытка правительства “создать послушную Думу” окончилась полной неудачей, а хитроумный план Владимира Карловича Саблера потерпел совершенно исключительное поражение», — заявлял «Голос Москвы»173. В результате в Киеве Гучков отказался идти на банкет националистов, после чего остальные октябристы тоже уклонились от него, и никаких консультаций вообще не состоялось174. Партийный лидер отмечал «резко оппозиционное настроение» октябристов и констатировал: «От борьбы с безудержным радикализмом приходится перейти к борьбе с реакцией»175. На киевских торжествах Рухлов и Кривошеин сообщили Демченко, что будут присутствовать на открытии второй сессии. В то же время Коковцов на тот же вопрос ответил отрицательно и намекал Родзян-ко на возможность роспуска Думы176. В этой связи большинство националистов выступало за коррекцию политики фракции и даже за раскол, если руководство будет и далее ориентироваться на правых177.
После майских событий 1913 г. скорая отставка Коковцова была неизбежна. Ему не удалось сохранить ни единства правительства, ни политической инициативы в своих руках. Концепция «примирения» не могла заменить правительственной программы и осталась бесплодной иллюзией. 30 января 1914 г. Коковцов получил отставку при Высочайшем рескрипте и возведении в графское достоинство. В стране отставка была воспринята «с исключительным равнодушием»178. Изгоев давал бывшему премьеру весьма точную характеристику: «Вполне корректный, превосходный знаток своего дела, прекрасный работник, строгий хранитель вверенного ему казенного сундука, недурной оратор с излишней склонностью к многоречивости, язвительный полемист, чересчур самолюбивый, положим, в сношениях с людьми до известного ранга <.> председателем Совета министров Владимир Николаевич Коковцов не был, ничего он никем не руководил»179. Премьер не стал ведомым у думских лидеров, но и подчинить их своей воле не смог. Требовались столыпинские методы подчинения и согласования. Без них третьеиюньская система начинала разлагаться.
Ключевые слова: высшая бюрократия, Совет министров, третьеиюньская монархия, Николай II, Коковцов, Государственная дума, октябристы, националисты, кадеты.
173 На повороте // Голос Москвы. 1913. 3 сент.
174 Там же. 1913. 7 сент.
175 Новое время. 1913. 15 окт.
176 Донесения Л. К. Куманина из Министерского павильона Государственной думы, декабрь 1911 — февраль 1917 года // Вопросы истории. 1999. № 8. С. 3-5.
177 Там же. С. 5-6.
178 Голос Москвы. 1914. 1 февр.
179 Изгоев А. С. На перевале // Русская мысль. 1914. № 2. С. 153-154.
V. N. Kokovtsov in search of a political policy
(1911-1914)
BY F. Gayda
Paper is devoted to the problem of evolution and prospects of development of the Third of June system after the death of P. A. Stolypin (questions of a parliamentary majority, establishing a relationship between the Government and the parliamentary factions, the reasons for the transition Octobrists in opposition). The author concludes that launched the new Prime Minister V. N. Kokovtsov transformation Stolypin course contributed to the development of internal political crisis and led to increased conflict between the Government and the educated society on the eve of the First World War.
Keywords: bureaucratic elite, Council of Ministers, The Third of June system, Nicholas II, V. N. Kokovtsov, The State Duma, the Octobrists, the Nationalists, the Cadets.
