CC BY
9
ЛИНГВИСТИКА
© 2008 г.
А.Н. Салимова
УСТОЙЧИВЫЕ СЛОВЕСНЫЕ КОМПЛЕКСЫ КАК ВЕРБАЛИЗАТОРЫ КОНЦЕПТОВ-ОППОЗИТОВ «ЖИЗНЬ» -«СМЕРТЬ» В ТЕКСТЕ ЗОГРАФСКОГО ЕВАНГЕЛИЯ XI в.
В языковой картине мира любого народа выделяются наиболее значимые фрагменты. Они, как правило, и находят своё отражение в устойчивых словесных комплексах (УСК) как в единицах, ярко и образно запечатлевающих максимально объемную информацию в минимальном размере. Нельзя не согласиться с тем, что концепты «Жизнь» и «Смерть» привлекали внимание мыслящих людей любого поколения. Это отражалось, как правило, в письменных текстах, создаваемых авторами разных эпох и разных народов. Интересно, на наш взгляд, было бы проследить, какими, в представлении древних славян, были фрагменты языковой картины мира «Жизнь» и «Смерть».
Представления о жизни в языковом сознании средневекового человека формировались как «дуальная оппозиция»1. Временной жизни на земле, жизни в трудах и страданиях противопоставлялась жизнь вечная (животъ в^ньныи)2. Это и объясняет самое частое употребление УСК с компонентом животъ в Зо-графском евангелии в^ньныи животъ (18 случаев): си же псано еъшд да в^рж имете hKO HCOYCú естъ христосъ сгнъ кожии и в^ро0\ште живота вгкньнаго имате въ им# его (Ио. XX, 31); въпрашааше l о0нителю клагг ньто сътворж да животъ вкныт (Лк. XXV, 46); ^коже далъ емо0 еси власть вьс'кко> плъти да вс^ко еже емо0 еси далъ дастъ имъ живота в^ньнаго (Мт. XVII,
2); и в^мъ (^ко) заповедь его животъ вкньиы естъ ^же о0ко азъ глагол\ ^коже рене Míh отьць тако глагол\ (Ио. XII, 50); _джтъ си въ мжкж в^ньнж\ а праведьници въ животъ вгкныт (Мт. XXV, 46).
Таким образом, текст XI в. свидетельствует о том, что жизнь противопоставляется не смерти, а другой, вечной жизни, так как смерть — это не что иное, как временное состояние, переходящее в вечную жизнь души. Подтверждением этой мысли служит фрагмент из Зографского евангелия: в^ро0> въ сгна _матъ животъ в^ньнп а _же не в^ро0етъ въ сгна не о03ьритъ живота (Ио. III, 36), где, как мы видим, автор считает следствием неверия не смерть, а отсутствие вечной жизни, что для верующих христиан является тяжким наказанием, ведь для христиан весь путь жизни земной — это путь в небесное царство, путь к богу. Однако представления о вечной жизни были у средневекового человека весьма смутными, поэтому какого-либо конкретного вербального отражения в старославянском языке они не получили.
«Вечная жизнь — эта такая жизнь, которая будетъ посл^ воскресенія мерт-выхъ и всеобщаго суда Божія. Для верующих, любящихъ Бога и д^лающихъ добро, она будетъ столь блаженна, что теперь мы сего блаженства и вообразить не можемъ, а нев^рующіе и беззаконные будутъ преданы вечной смерти или, иначе сказать, вечному огню, вечному мучению вм^ст^ съ діаволом^>3.
В словах Иисуса в евангелии от Матфея звучит устойчивое сочетание давати животъ в значении ‘давать жизнь’: овца mo> гласа моего сл00ша\тъ и азъ зна\ > и по мьн^ грлджт^ и a3ú жнкот^ вкньны да\ lmú l не погпкнжтъ bú BhKú (Мт. Х, 27-28), но и как в предыдущих цитируемых фрагментах из Зографского евангелия, здесь речь идет о жизни после смерти.
Всегда в сознании людей жизнь тесно была связана с источником жизни на земле — водой. В тексте Зографского евангелия вода наделяется чудодейственными свойствами, она дар божий, она может оживлять и исцелять: OTúBhrnTa HCOYCú l рене eL аште ки в^д^ладаръ кожіи l kúto eCTú глагол#_ ти даждь ми пити тг ки просила Oó него l дал% ти ки вод@ жив@ (Ио. IV, 10); l Bhpoó>L bú м# ^коже кьнигп р^ш# р^кп otú нр^во его LCTe^Tú водг живг (Ио. VII, 38); hú вода \же aзú дaмú eMOó K^eTú вь немь _стоньни^ водг вьсл^плжштж\ bú живoтú в^ньнп (Лк. IV, 14). К тому же, вода в евангелии наделяется магическими свойствами.
Жизнь земная, по представлениям средневекового славянина, была трудной, но она и не могла быть другой, это неотемлемое качество жизни, с чем и связано употребление УСК нести крьсть — ‘принимать жизненные тяготы, следовать судьбе’: _же не нocитú крьста своего l bú m^ú мене Lджтú не мoжeтú кгти mol 00нени^ (Лк. XIV, 27). УСК прилти крьсть имеет значение ‘безропотно принять всё, что тебе суждено пережить’: l иже не пpимeтú крста своего L Bú M^ú мене гpAДeTú íhCTú мене Д0CT0LHÚ (Мт. X, 38).
Непосредственно с вышесказанным связан УСК пенали жити_скг>, обозначающий ‘печали, невзгоды, горести в жизни’, которые, по сути, и составляли обыденную жизнь древних славян: вьнемлИти же себИ еда когда 0T#TúHa\Tú ср^ьца ваша ок^даньемь l пь^ньствомь пенальми життскпми l не нaLдeтú на вг вьне заап@ дьнь Tú (Лк. XXI, 34). Противопоставляется УСК сласти жити_скг> в значении ‘наслаждение, блаженство в жизни’: а пaдúшee bú трьнье си_ c@tú wrmaBúrneL l otú пенали_ l ko-гатьства l сластьми житиLCKúLми ход# 0те пoдaвлh\тú са l не до вр^а плода твopATú (Лк. VIII, 14).
Обилие УСК со значением ‘умереть’ говорит не только о состоянии средневековой медицины, но и том, что в языковом сознании человека «существовала своеобразная “концепция смерти”. Согласно этой концепции, жизнь — это движение человека по пути, предначертанному ему Богом»4. Поэтому завершить жизненный путь на земле для человека означало ‘умереть’. Сам процесс перехода из состояния бытия в состояние небытия выражается в Зографском евангелии рядом УСК: коньнинж им^ти, исп00стити д00Х^ имати ^мрьти. Данные УСК объединяются интегральной семой ‘умереть, скончаться’: и аште сотона CaMú BúCTa на са и раздали са не мoжeтú стати hú коньнинж имать (Мк. III, 26); глагол\ ко BaMú hKO ¡писано се пoдoклeтú да Cúкoньнaeтú са о M’íh еже l Cú кезаконьникома вьм^ни са lko еже о Míh коньнинж LMaTú
(Лк. XXII, 37); исоусъ же пакы възъпивъ гласомь велиемь испоусти доухъ (Мк. XXVII, 50); амин, амин, глагол\ вамъ аште къто слово мое съклюдетъ съмръти не _матъ вид^ти въ в^къ (Ио. V, 62).
Остальные единицы имеют в структуре своих значений, помимо семы ‘умереть, скончаться’, следующие дополнительные семы:
1) ‘быть наказанным (смертью)’. Следует заметить, что УСК с компонентом съмръть в контексте приобретают дополнительный коннотативный оттенок: да слово _соусово съкждетъ с# еже рене клепл# кое\ съмръти\ хот^а... оумьр^ти (Ио. XVIII, 31) (слова Пилата, обращенные к народу, перед вынесением приговора Иисусу, который, по мнению народа, совершил грех); когъ ко запов^д^ глагол# ньти отьца l матерь l иже зълословитъ отца ли матерь съмръти\ оумьретъ (Мт. XV, 4), то есть сама лексема ‘смерть’ в старославянском языке, по нашим наблюдениям, символизирует наказание за прегрешения, ведь праведный человек заслуживает жизнь вечную в царстве небесном и ‘смерть’ ему не грозит;
2) ‘заслуживать (смерти)’ / ‘не заслуживать (смерти)’. Сюда относятся УСК, которые обозначают, что умирающий виноват, а потому его надо лишить жизни: они же отъв^штавъше р^ш# повиннъ естъ съмръти (Ио. XXVI, 66); слпшасте власвими\ ньто вамъ с# авл^етъ они же вси осждиш# l по-виньноу кгти съмръти (Мк. XIV, 64). В примерах употребления ряда УСК, сопровождающихся местоимением ничьсоже, ничьто ‘ничто’, автор, напротив, подчёркивает невинность человека, а потому считает, что тот не заслуживает смерти: онъ же третице\ рене къ нимъ ньто ко сътвори зъло ниньсоже дос-то_на съмръти окр^тъ о немь показавъ оуко отъпоуштж (Лк. XXIII, 22); нъ ни _родъ посълахъ конемоу l се ниньто же досто_но съмръти творено естъ о немь (Мт. XXIII, 15);
3) ‘(умереть) грешным, в грехе, не покаявшись’: рене же _мъ пакг исоусъ азъ _дж l вьзиштете мене l въ гргксгк вашемь оумрете ^може азъ _дж вг не можете прити (Ио. VIII, 21); р^хъ оуко ^ко оумьрете въ гр^с^хъ вашихъ аште ко в^рп не емлете азъ есмъ оумрете въ гр^с^хъ вашихъ (Ио. VII, 24);
4) ‘(умереть) во имя людей’ (смерть как подвиг). В Зографском евангелии такие УСК употребляются только по отношению к Иисусу: ни помпшл^ете ^ко докр^ естъ вамъ да единъ нлов^къ оумьретъ за люди а не вьсь >зпкъ погпкнетъ (Ио. XI, 50); сего же о сек^ не рене нъ архиере_ сп л^тоу томоу пророне ^ко хот^аше иоусъ оумьр^ти за люди (Ио. XI, 51);
5) ‘попасть в рай’. Наиболее ярким УСК такого рода является до некесе възнести с#. Этот УСК обозначает, что человек, прожив земную жизнь праведно, так, как завещал Иисус Xристос, заслуживает вечной жизни в раю: l тп каферънаоумъ до некесе възнесъ с# до ада съведеши с# (Лк. X, 15).
6) ‘попасть в ад’. В противовес предыдущему УСК в Зографском евангелии используется УСК до ада съвести с#. Интересно, что ад, в отличие от рая, описан более детально, его неизменные атрибуты — это огонь, тяжкие муки, вечные скитания души: l тп каферънаоумъ до некесе възнесъ с# до ада съве-деши с# (Лк. X, 15).
7) ‘испытать смерть, но не умереть; быть на грани гибели’. Особого внимания заслуживает УСК из Зографского евангелия въкоусити съмръть: ^ко
аште ^то слово мое ^клюдеть не LMaTú вúкocити Cúмpúти bú b^ú (Ио. VIII, 43).
Об интересе средневекового человека к смерти говорит фразеологическая «проработанность» семантической сферы, связанной с погребением человека: погрети MpúTBe^, BúЛ0ЖИTИ Bú TpOáú, положити Bú гpoкú, погрекеник CúTBO-рити: исоу^ же глагола емоу грлди по Míh и постави MpúTBbi> погрети сво> мpúтвьцA (Мт. VIII, 22); и коупл^ пон^вицж и с’міь.мь oкитú и bú пон^вицж и вúлoжи и bú Tpoáú иже áh ^hHeHú bú камене (Мк. XV, 46); и сгньмь е окитъ пон^вице\ и положи е bú Tpoáh ^^eíh (Лк. XXIII, 53); вúзлиhвúшиh ко си миро на т^о мое на погрекение ма отвори (Мт. XXVI, 12).
В тексте Зографского евангелия есть УСК со значением ‘лишить жизни кого-то’ — пр^ати на Cúмpьть. Убийство у христиан считалось одним из самых тяжких грехов. Совершивший убийство заслуживал строгого наказания — терпеть муки ада: nphAacrú же áparú кратра на CúMpú^ l отьць надо l BúcraH@rú н#да на родител# l oy^\rú > (Мк. XIII, 12).
Непосредственно с концептами-оппозитами «Жизнь» — «Смерть» в Зограф-ском евангелии связан широко представленный концепт «Воскрешение». Воскрешение — явление необычное, оно, как концепт, определенно существовало в сознании средневекового человека, но относилось к области необъяснимых чудес, точнее, не нуждающихся в объяснении чудес, так как определялось только искренней верой в Бога и его Сына. Отсюда обилие употреблений УСК вúcкphшeник живота, в^крьснжти otú мрьтвпх^ вúcтaти otú мрьтвпх^ l изиджтú Cúтвopьшeи клага bú вúcкphшeньe животоу а CúтвopьшeL з^л bú вúcкphшeниe с@доу (Ио. V, 29); Lcoycú же пphждe шести дьнú пасхг при-де bú витани\ _деже áh лазарь оумьрг егоже Bú^phw otú MpúTBrxú исоу^ (Ио. XII, 1); се юже третици hви са иcoуcú oунeникoмú cbolmú BúcraBú otú MpúTBrxú (Мт. XXI, 14).
С тем же значением — ‘вернуться к жизни’ — используется в Зографском евангелии УСК прИити отъ съмрьти въ животъ: LMarú живота в^ьнаего l на c^ú не пpидeтú hú пphидeтú otú Cúмpúти bú живoтú (Ио. V, 37).
Судя по материалам УСК из Зографского евангелия, концепты «Жизнь» и «Смерть» были противопоставлены, но весьма своеобразно. Как показал анализ, жизнь земная противопоставлялась не столько смерти как физическому умертвлению, сколько жизни после смерти, то есть жизни загробной, которая, в свою очередь, зависела от пути, избранного человеком в земном мире, праведного или грешного. Смерть же — это явление временное, переходное из «царства земного» в «царство небесное». Но обильное использование УСК со значением «умереть» с дополнительными семами, где четко определяется, в каком состоянии мог умереть человек (oyMph™ bú Tphch), мог ли он заслуживать смерти (пoвиньнú Cúмpьти), или же своею смертью совершить подвиг во имя людей (оумр^и за люди) и т.д., говорит о том, что «проработанность» данного концепта не была случайной. Человек средневековый ощущал ни с чем не сравнимый страх перед смертью, перед тем, что ждёт его после смерти. В Зографском евангелии представления о вечной жизни практически никакого вербального выражения не получили. Вербализация же действий, связанных с погребением умершего, также вполне объяснима: для средневековых славян каж-
дый из элементов этого ритуала был необычайно важен как проводы в загробную жизнь. Напрямую связанным с анализируемыми концептами-оппо-зитами оказался концепт «Воскрешение» — пожалуй, самое важное из чудес, объясняемых средневековыми славянами только искренней верой в Бога и его Сына Иисуса Христа.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Вендина Т.И. Средневековый человек в зеркале старославянского языка. М., 2002.
С. 222.
2. Старославянский словарь (по рукописям Х—Х1 веков). М., 1994. С. 166.
3. Библейская энциклопедия. М., 1981. С. 143.
4. Вендина. Ук. соч. С. 98.
STEADY VERBAL COMPLEXES AS MEANS OF VERBALISATION FOR OPPOSED CONCEPTS «LIFE» — «DEATH» IN ZOGRAPH'S GOSPEL OF THE 11th C.
A.N. Salimova
The work studies the main fragments within conceptual sphere of a medieval Slav — life and death, verbalised by means of steady verbal complexes. By the example of the brightest steady verbal complexes, the author shows the idea of everyday life in consciousness of a medieval person, and draws a conclusion, that the everyday life was opposed much to the beyond rather than death. The author links a detailed process of death and dying within medieval consciousness with the Slavs' idea that the beyond depends in many respects on the personal choice during the life.
© 2008 г.
Л.Н. Мишина ВЕРБАЛИЗАТОРЫ ТЕРМИНАЛЬНОГО УЗЛА РЕЗУЛЬТАТ ПРОЦЕССА МУЧЕНИЯ КОНЦЕПТА «МУЧЕНИЧЕСТВО»
В ДРЕВНЕРУССКОМ ЯЗЫКЕ
(на материале житий ХІ—ХІУ вв.)
Концепт, будучи глобальной единицей мыслительной деятельности1, обладает сложной структурой. Для её описания в лингвистике используются различные методики, одной из которых является методика фреймового анализа. Фрейм представляет собой структуру знаний, пакет информации об определённом фрагменте человеческого опыта, стереотипной ситуации2.
Церковная литература, по словам Д. С. Лихачёва, обладала наибольшей устойчивостью среди всех средневековых литературных жанров3. Внимание авто-
