CC BY
16А.А. Забияко Чжан Жуян*
Устная история русских Трехречья: мемораты vs рассказы по фотографиям**
DOI: 10.31518/2618-9100-2020-5-7 УДК 397/398
Выходные данные для цитирования: Забияко А.А., Чжан Жуян. Устная история русских Трехречья: мемораты vs рассказы по фотографиям // Исторический курьер. 2020. № 5 (13). С. 83-97. URL: http://istkurier.ru/data/2020/ ISTKURIER-2020-5-07.pdf
A.A. Zabiyako Zhang Ruyan*
Oral History of the Russian Habitants
of Trekhrechye (Sanhe District): Memoirs vs Narrations Based on Photos
DOI: 10.31518/2618-9100-2020-5-7
How to cite:
Zabiyako A.A., Zhang Ruyan. Oral History of the Russian Habitants of Trekhrechye (Sanhe District): Memoirs vs Narrations Based on Photos // Historical Courier, 2020, No. 5 (13), pp. 83-97. [Available online:] http://istkurier.ru/data/2020/ISTKURIER-2020-5-07.pdf
Abstract. The article is based on memorats and narrations based on photos collected in Russian and Chinese during five international expeditions to the three rivers region (Hulunbuir dist., Inner Mongolia, China) in 2015-2019. Modern Russian-speaking people of Trekhrechye present a mixed-race population born in Russian-Chinese marriages (in the first, second, and today - the fifth generation). Russians of the older generation are mostly illiterate (they do not speak written Russian, only some of them can read and write a little Chinese). The history of Trekhrechye region, of the settlement of these territories by the ancestors of the modern inhabitants of the region, and the socio-political and socio-cultural transformations they experienced does not exist. Therefore, family memorats and their stories about photos become the "folk" history of the Russian enclave in the territory of Trekhrechye. The subjects of memorats are typologically united by the motives of the settlement of these territories by their ancestors, the Russian-Chinese marriage, the Japanese occupation, the liberation by Soviet troops, and the "cultural revolution". The presented narrations tell the history of family relationships, family traditions, social and cultural transformations of the twentieth century. Correlation of themes and plots of the narrations explicates the value foundations of ethnic consciousness of the Russian people, their bipatriotism in relation to Russia and China. In general, these verbal and verbal-visual texts are considered not just as a historical document, but as an implementation of an important component of ethnic identity of the Russian enclave in China - its historical memory.
Keywords: Trekhrechye (Sanhe district); Russian nationality; oral history; memorats; narrations based on photos; ethnic identity; historical memory.
The article has been received by the editor on 12.07.2020.
Full text of the article in Russian and eferences in English are available below.
Аннотация. Материалом статьи послужили мемораты и рассказы по фотоколлекциям, собранные на русском и китайском языках в ходе работы пяти международных экспедиций в район Трехречья (окр. Хулуньбуир, Внутренняя Монголия, КНР) в 2015-2019 гг.
* Забияко Анна Анатольевна, доктор филологических наук, Амурский государственный университет, Благовещенск, Россия, e-mail: sciencia@yandex.ru
Чжан Жуян, кандидат филологических наук, Амурский государственный университет, Благовещенск, Россия, e-mail: 358860148@qq.com
Zabiyako Anna A., Doctor of Philological Sciences, Amur State University, Blagoveshchensk, Russia, e-mail: sciencia@yandex.ru
Zhang Ruyan, Candidate of Philological Sciences, Amur State University, Blagoveshchensk, Russia, e-mail: 358860148@qq.com
** Исследование поддержано грантом РФФИ, проект № 20-012-00318.
Современные русскоговорящие трехреченцы состоят из метисированного населения, рожденного в русско-китайских браках (в первом, втором, сегодня уже пятом поколении). В основной своей массе представители русской народности старшего поколения не грамотны (не владеют письменным русским языком, лишь некоторые умеют читать и немного писать по-китайски). Написанной и отрефлектированной ими самими истории Трехречья, заселения этих территорий предками, общественно-политических и социокультурных трансформаций, ими пережитых, не существует. Потому семейные мемораты, их рассказы по фотоколлекциям становятся «народной» историей русского анклава на территории Трехречья. Сюжеты меморатов типологически объединяются мотивами заселения этих территорий предками, русско-китайского брака, японской оккупации, освобождения советскими войсками, «культурной революции». В фотонарративах зафиксирована история внутрисемейных отношений, семейной обрядности, социокультурных трансформаций XX в. Корреляция тем и сюжетов меморатов и фотонарративов эксплицирует ценностные опоры этниче -ского сознания русской народности, их бипатриотизм по отношению к России и Китаю. В целом эти вербальные и вербально-визуальные тексты рассматриваются не просто как исторический документ, а как реализация важной компоненты этнической самобытности русского анклава в Китае - его исторической памяти.
Ключевые слова: Трехречье; русская народность; устная история; мемораты; рассказы по фотографиям; этническая идентичность; историческая память.
Трехречье (кит. Н ^ , Sanhe) - территория Северо-Восточного Китая, граничащая с российским Забайкальем по правобережью р. Аргунь и расположенная в бассейне трех ее притоков - рек Ган, Дербул и Хаул. Жизнь русской народности Трехречья является результатом длительной истории формирования русского анклава на этих землях1. Историко-политические процессы в Китае середины XX в. (образование КНР, реэмиграция русских в СССР, рассеяние в другие страны, «культурная революция», дальнейшие реформы Китая) привели к тому, что в настоящее время собственно русского населения на территории Трехречья практически не осталось. При этом часть населения, официально записанная как ФЩШ^Ш^ Zhongguo eluosizu - «русская национальность Китая», существует и насчитывает 15 393 человека (Шестая всеобщая перепись населения в КНР, 2010 г.). Современные русскоговорящие трехреченцы состоят из метисированного населения, рожденного в русско-китайских браках (в первом, втором, сегодня уже пятом поколении). В основной своей массе представители русской народности старшего поколения не грамотны (не владеют письменным русским языком, лишь некоторые умеют читать и немного писать по-китайски). Написанной и отрефлектированной ими самими истории Трехречья, заселения этих территорий предками, общественно-политических и социокультурных трансформаций, ими пережитых, не существует - история русской народности в Китае пишется сегодня в основном китайскими историками и в официально принятых трактовках2.
Потому семейные мемораты трехреченских русских, их рассказы по фотоколлекциям становятся «народной» историей русского анклава на территории Трехречья. Эти вербальные и вербально-визуальные тексты рассматриваются не просто как исторический документ, а как реализация важной компоненты этнической самобытности русского анклава в Китае - его исторической памяти.
Меморат - фольклорный жанр особого рода3. Как правило, он не существует вне среды, предполагающей интерес к историческим фактам и деталям, значимым для рассказчика. Так как наши 75-90-летние информанты - естественные билингвы, то свою устную историю
1 Кляус В.Л. «Русское Трехречье» Маньчжурии: Очерки фольклора и традиционной культуры. М., 2015.
2 Янь Гуанцин, Дун Сянчжуй. Русская народность в Аргуни. Хайлар, 2013; Юй Цзяньчжун, Цзян Юн. Русская народность. Юньнань, 2004; Русская народность в Автономном районе Внутренней Монголии. Хулуньбуир, 2015.
3 Разумова И.А. Потаенное знание современной русской семьи. Быт. Фольклор. История. М., 2001. С. 241-245.
они передают как на русском, так и на китайском языках, ситуативно с русскими/китайскими этнокультурными и социально-политическими акцентами.
Собранные мемораты характеризуются системой устойчивых идей-лейтмотивов: воспоминание о предках (бабушках и дедушках, родителях); рассказ о том, как те оказались в Трехречье; рассказы об исторических событиях, свидетелями и участниками которых были наши информанты; рассказы о православной вере, о традиционных праздниках.
Мемораты про предков объединены топосами, на основании которых сегодня складывается официальная история «русской национальности Китая» в районе Внутренней Монголии, неотделимая в китайском сознании от мифологизации истории. В этой истории, как правило, русская девушка из Забайкалья в начале XX в. выходит замуж за молодого человека из Шаньдуня, Шаньси, Хэбей: «Мама - русска, папа - китаиц. Мама - Анисия Александровна. У меня дедушка - Александр - плотник был. Три дяди было: Иван, Николай, когда воевали - погибли. С японцами воевали, ближе к Драгоценке, Советский Союз помогал в Китае. У меня шесть сыновей, две дочери. <...> Отец искал, где заработать, поехали в Россию они, ехали - доехали до Маньчжурии, уехали в Россию. Их 8 человек было. Вот там жили у русских, работали, как раз это царь с советскими воевали (видимо, речь о Гражданской войне. - Авт.). Вот в армию записались (видимо, хозяева. - Авт.), они уехали на прииск (отец. - Авт.), там с матерью пожили, потом в Китай вернулись (Зап. от Ивана <Васильевича> Васильева ЙШШ, Qu Changshan, 1923-2015, д. Караванная, 2015 г.) [ЦИДВЭ АмГУ].
Брак между русской девушкой и китайцем, как правило, много старше ее, заключался чаще «по сговору», но некоторые старушки помнят рассказы матерей и свекровей об «умыкании»4: «Моя свекровь была Якимова Улита. Она с берега Аргуни от Нолимска. Бабушка тоже из небогатого дома, она выросла с мачехой. Трусики носила, штанов не было. Наш свекр-китаиц переехал Аргунь и там продавал муку, пищу, тогда в России трудно было в двацатых годах, только после революции. Наш свекр слова два по-русски говорил, вот она бегала у него, покупала. Вот с ним там познакомилась, часто бегала туда, он все распродал и ее на сани, и привез сюда, и невеста. Они жили сначала в Камарах около Аргуни. Было
3 сына и одна доча. Мой-та муж третий» (Зап. от Ирины Громовой ï Щ й, Wang Xiuzhi, 1942-2018, г. Лабдарин, 2015 г.) [ЦИДВЭ АмГУ].
Из меморатов мы узнаем о социальных причинах, из-за которых в Трехречье встретились русские женщины и китайские мужчины: «Нашу маму бабушка на руках в четыре года сюда привезла. Бабушка четырех привела сюда, маму отчим вырастил. За которого она вышла, за китайца, от того еще двох принесла, дочку да парня. Работы-та не было, он картами играл, все проиграл. Вот маленьки они все по людям ходили, работали, в шишнацать лет за папу отдали, и папа года не старый. Он только маму старе на 8 лет. Папа - китаиц из Хэбэй. Бабушка из Нерчинского завода. Они пешком сюда пришли. Голод был там. Здесь как раз рабочих из Китая ребят много, которые золото копали, японцы наловили дорогу налаживать. Я родилась в Караванной» (Зап. от Маруси Дементьевой , Quo Peizhen, 1941 г.р.
(урож. д. Караванная), д. Караванная, 2015 г.) [ЦИДВЭ АмГУ].
О родине предков - как по материнской, так и по отцовской линии, трехреченцы детали-зованно не рассказывают. Достаточно индифферентны они и историческим обстоятельствам, приведшим к миграциям русских в эти края в первой половине XX в. (революция 1917 г., Гражданская война, резня в Трехречье5, массовое бегство на правый берег Аргуни не принявших коллективизацию советских крестьян). «Выхолощенность» политических обстоятельств объясняется годами идеологической обработки наших информантов в русле
4 Забияко А.А., Забияко А.П. История поколений русско-китайских семей в меморатах Трехречья // Уральский исторический вестник. 2017. № 1. С. 156-164.
5 Осенью 1929 г. советские войска ворвались в Маньчжурию. Под угрозой оказались большие казачьи поселения в Трехречье. Пока регулярные армейские части действовали против китайских войск (т.н. маньчжуро-чжалайнорская операция), карательные отряды НКВД, часть которых была сформирована еще задолго до конфликта Хабаровским отделом ГПУ, расправлялись с мирным населением. (Об этом: Финал трагедии Трехречья. Похороны 27 расстрелянных жителей поселка Тыныхэ // Рубеж. 1930. № 21. С. 5).
официального китайского понимания истории времен образования КНР и «культурной революции». Однако некоторые события и воспоминания о них сохранили в устной истории Трехречья этнокультурные и этнополитические приоритеты.
Как следует из семейных меморатов, исторически значимыми для них являются период японской оккупации Маньчжурии (1931-1945), события освобождения Трехречья советскими бойцами (1945) и годы «культурной революции» (1965-1976) (в их словоупотреблении - «революции») - т.е. те исторические реалии, которые связаны с личной историей, собственными страданиями и бедами близких людей.
Страшные годы японской оккупации Маньчжурии (1931-1945) коснулись каждого трех-реченца. Потому рассказы про японскую оккупацию и освобождение от нее советскими войсками характеризуются высокой степенью экспрессивности и особым чувством этнической гордости. Драматичен в этом отношении рассказ Ирины Громовой: «Когда японцы тогда шли, в мою маму один влюбился, а кака любовь - он же военный. В белых перчатках, на коне ездил. Вот сделал меня, а он кореец был. Он японцем работал, ну и она вышла за него. Меня-то сделали. Потом русска армия Китаю помогла, японца угнали. Тот отец тоже убежал с имя вместе. А маму и меня бросили, мама никак не поехала с имя. Он звал, она не поехала: "У меня дом, у меня дите", и не поехала. Они убежали. До Усть-Урова добежали, его там где-то и убили. Это же гадина: почему ты это в таку армию и <пошел>!» (Зап. от Ирины Громовой, ï Щ й , Wang Xiuzhi (Ван Сючжи), 1942-2018, г. Лабдарин (Эргуна), октябрь 2015, соб.: А.А. Забияко, А.П. Забияко, Чжан Жуян) [ЦИДВЭ].
После войны мать Ирины вышла замуж за полукровца6 Николая Ивановича Громова (кит. имя Ван Цзяжун). В те годы многие из потомков русско-китайских браков, пользуясь своей метисированной внешностью и свободным владением русским и китайским языками, были разведчиками. Они героически выполняли секретные задания Советской армии, готовящейся к разгрому японских интервентов, и одновременно помогали китайскому Сопро-тивлению7.
Образ восприятия японцев в этих меморатах - проекция их отношения к русским, китайцам, полукровцам - всем тем, кто населял в те годы Трехречье: «Японцы - злой народ. Непутяшши. Вот по улицы идут они, я еще небольша была. Один мальчик по улице шел, лет 16-17 ему было, и он мимо них прошел, на них взглянул, и они его в лицо исхлестали: "Вот для какой ты цели на нас взглянул!" Вот каки они были злые. Я японцев выгоняю. Не хочу на них смотреть, злые люди! Они каки злые - страны нету <хуже>, как японцы. Много народу они положили, они поймают человека, они его и захлещут, или в тюрьму попал - все, живой не выйдет. Они моему папки железны крюки - вот сюдова <под лопатки> одевали и весили, вот каки люди. Как я могу на них смотреть? Не могу. И сказала детям: "Вы на них не глядите - это злые люди". Вот вы сейчас до Олочи поедете, дорога проведена, при японцах проводили, только ямы засыпали, китайского народу погибло. Голодны, досыта не кормят. Человек распустица не сможет, они его в сторону отгоняют, он помрет там под дорогой. Ой, японцы народ тиранют. Уже больно вот, перец уже горький они напарют и в рот, везде льют. У нас здесь рассказывали, одну женщину поймали, не знаю - так ее затиранили.<...> Коды японцы были, мы в детстве не видали ничего, никаки конфеты не знали, кады потом освободили, стали тогда в улицу бегать, узнали, что есть конфеты есть. Че - когда японцы были, все по выдаче было, спички, все по выдачи давали. Много бедных было» (Зап. от Таисии Николаевной Петуховой, 1931-2016, д. Караванная (Эньхэ), июнь 2015, соб.: А.А. Забияко, А.П. Забияко, Я.В. Зиненко, Ван Цзяньлинь, Чжан Жуян) [ЦИДВЭ].
Сюжетной типологией отмечены мемораты о последних днях японской оккупации. В них рассказывается о жестокости японской военщины и сочувствии простых японцев. Фольклор-
6 Полукровцы - одно из современных самоназваний представителей метисированного населения Трехречья, в настоящее время не несущее обидных коннотаций.
7 Янь Гуанцин. Русская национальность в Аргуни Ш^^^Ш^ШШ Внутренняя Монголия: Общество книжной серии романтического города 2013. С. 178.
ность меморатов об одном и том же событии, рассказываемых в разное время, на русском и китайском языках, обнаруживается и в топике, и в персонажной системе: «Они приглашали в Божий храм, колокол звонил, чтобы всех собрали. Один японец, он все боле с народом ватарил [общался], он сказал, чтобы в Божий храм не ходили. Хотели подорвать, весь народ соберется, хотели подорвать. Мы из дома ушли туды к огороднику, в яму залезли, слышим: в колокол звонят, я говорю: "Мам, почему в колокол звонят?", она говорит: "Народ собирают, чтобы народ собрался, потом подорвут". Вот какие злые люди. Никто не пошел.
У русских машины завязли, потом, если бы не завязли, они бы японцев в Драгоценке застали, вот тогда много бы народу погибло. Они с утра отступали, а русски только к обеду зашли» (Зап. от Таисии Николаевной Петуховой, 1931-2016, д. Караванная (Эньхэ), июнь 2015, соб.: А.А. Забияко, А.П. Забияко, Я.В. Зиненко, Ван Цзяньлинь, Чжан Жуян) [ЦИДВЭ].
ШЧ, ШШШЙ: k-^, В
^тт^шттмч, н
«Я слышала от мамы: за день японцы сказали, что будет собрание, и все простые люди должны собраться в школе, все в школу на собрание. Одна японская женщина, она сообщила старушкам, может быть, сообщила моей маме, потому что наш дом был рядом с ее домом. Сказала: скоро сообщают вам на собрание, и будут вас запалить. Сразу все не пошли, когда из рупора стали кричать про собрание, это наши люди кричали, которые работали у них (японцев)».
«Вы с ней <японкой, которая предупредила об опасности> раньше общались?»
7о тъ'ттт^-я^тцтшшт&т:
Й®, йШо тШЖ&^Я7®: ^ШШШШШ MSUÄflÄo HMMSUÄ, ЙШйШЙМо ^
7%т£,шчшш,тт7
«Нет, никак не общались. Бывала она у нас или нет, я уже не помню. Как будто, помню, что один раз <эта японка> подарила маме сухую лапшу и рис... Потому что в нашей семье ребенок болел, а она тайно, но просит маму: не говори, что я вам подарила, никому не говори! Поэтому, как в тот раз, тоже так напомнила: никому не говори, что это я вам сообщала. Когда вам закричат <идти> на собрание, не ходите туда! Не говорите, что это я вам сказала. В конце концов, никто не пошел на собрание. Они (японцы) тоже торопились, быстро убежали».
(Зап. от Маруси Дементьевой, ^ Ш & , Quo Peizhen (Го Пейчжен), 1941 г.р., д. Караванная (Эньхэ), август 2018, соб. п перевод: Чжан Жуян) [ЦИДВЭ].
Несмотря на то, что в меморатах отсутствуют прямые характеристики японцев, истории, оставшиеся в памяти, характеризуют их образ восприятия в этническом сознании как нельзя красноречивее. До сих пор передаются изустно рассказы о попрании японскими военными законов гостеприимства, укорененого и в русском, и китайском сознании, о жестокости по отношению к старикам и детям:
ЯРШет^РЕ, ЯШЪ&Ш., ш^тто т\штт7,
^шчтттт, етжя, тв, мм
is, ЕМ,
то т&^&ш^ттт^
«Тогда летом, мужчин не было дома, только старушка <русская> с четырьмя детьми.<Японцы> жили в его доме, кушать надо, а старушка им приготовила творог, сметану, хлеб, вареную картошку, вареные яйца и дали им покушать. Кушают. Когда покушали, тут один <японский>
±±0 Щ—f^Ö^&tefj^Üo iEJlJiSJH'№^i#Ö^: мужчина решил их убить, убить эту... этих детей и
ШШ&^^Ш^ШИШ старушку. Была женщина (японская), не разрешила. Э^иШЩ, Й^ЙЖгЙ^ШППо ШЖШИйЬЬ Мама Лю Чжэньчуани говорит: видно, что эта
ify женщина не хочет, она взяла эти продукты, показы-^^ШШЧ? 0 вает ему <японцу>. Я не понимаю, что они там
говорят. Так жестикулируют: мы пообедали и выпили, так зачем убивать их? Потом они ушли, <но тот> опять вернулся. Вернулся, а женщина за ним зашла тоже, не разрешила ему убить».
(Зап. от Маруси Дементьевой, ^ ffi ^ , Quo Peizhen (Го Пейчжен), 1941 г.р., д. Караванная (Эньхэ), август 2018, соб. И перевод: Чжан Жуян) [ЦИДВЭ].
Заметим: незлобивые трехреченцы стараются быть объективными, постоянно подчеркивая, что и среди оккупантов были порядочные люди.
Образ «непутящщих» японцев в меморатах трехреченцев усугубляется рассказами об их беспримерном фанатизме, распространяющемся на собственных детей: «Японок много было тут в Драгоценке. Мужья тут и жен привезли, ну много их тут пострадало, которы маленьких сами своих детей убили.
- Так а зачем японки детей убивали?
Т.П.: А как зачем, дите маленько, как с ним бежать? Невозможно» (Зап. от Таисии Николаевной Петуховой, 1931-2016, д. Караванная (Эньхэ), июнь 2015, соб.: А.А. Забияко, А.П. Забияко, Я.В. Зиненко, Ван Цзяньлинь, Чжан Жуян) [ЦИДВЭ]
Образ советских бойцов, освободивших трехреченцев, в меморатах выступает полной противоположностью японцам. В этих меморатах советские бойцы заботятся, в первую очередь, о голодных трехреченских детях:
мшш7о нж^а, шпш#йш±, шп
7, ШМЮТ^о «ШБ^
ЙМ7—Я—ЯЙ, Н
«штташп—л—я
7, Н^ШЧЖМо
«Они, японцы, всех убивали, когда ездили в Шан-Кули или Ся-Кули, все были убиты. Когда Красная Армия пришла, они (японцы) уже убегали. Когда пришла Красная Армия сюда, они <бойцы> убили корову, как раз мы на улице были, мы маленькие и без одежды, я помню, что они нам подарили мясо, мы простые им давали продукты, те отказались. И нарезали мясо по кусочкам, нам каждому ребенку. То есть больше десяти детей, стоим вокруг котелка и смотрим. Потом нам подарили кусок мяса, мясо или кость, я забыла. А требуху и голову маме подарили, потому что мы жили рядом, где Го Фугуй, это наш старый дом, а рядом был японский лагерь».
(Зап. от Маруси Дементьевой, ^ ffi ^ , Quo Peizhen (Го Пейчжен), 1941 г.р., д. Караванная (Эньхэ), август 2018, соб. и перевод: Чжан Жуян) [ЦИДВЭ].
Помимо корреляции с образами восприятия японцев, русские Трехречья поверяют свою двойную этничность соотнесением с русской («советской») ментальностью. В данных соотнесениях отчетливо проявлен бипатриотизм представителей русской народности Трехречья как характерная черта их этнической самобытности8.
Рассказы про «культурную революцию» удалось записать не у каждого информанта - они относятся к разряду маргиналий. Очевидно, что такое отношение связано с русским нежеланием «выносить сор из избы» и китайским опасением «потерять лицо», а также опасением
8 Забияко А.П. Русские Трехречья как особая этнолокальная группа // Забияко А.П., Забияко А.А. Русские Трехречья: основы этнической самобытности. Новосибирск, 2017. С. 57-58.
вновь пострадать от официальных властей: «Про культурну революцию нечего рассказывать, про это история не заходит (официальная история Китая. - Авт.). И нам не надо это поминать, тяжело было нам, полукровцам» (Зап. от Александра (Шуры) Чешнова ,
Liu Lianji, 1938 г.р. (урож. Ба Цзянь Фан А Ш > Bajianfang), д. Караванная, 2015 г.) [ЦИДВЭ АмГУ].
Редкие же откровения трехреченцев дают возможность увидеть эти события изнутри, понять, почему дети и внуки наших собеседников не учили русский язык, и сами информанты сейчас многое забыли: «Знают - нету-ка, а бьют. Задираюца, за ноги подвесют на веревки и бьют. Не в тюрьму посадют, а в дом найдут и держат - кондала наденут. А не просто сидели - на санях да с топорами работали, а вечером опять кондалы. Хотел убежать, да куда? Один учитель убежал, они его вернули - расстреляли. <Я> колхозе сперва работал, потом привели к лесу - там работал.
В культурну революцию из своих поселков свои начали как собаки. Сперва по деревням, потом по городам, по поселкам <.. .>
Родня с родней разговаривать боица. Я в Олочи был, там был один китаиц-полукровиц. Его забросили, его поставили работать, а он только сказал: "Матку сюда подвину" - по-русски. И за это его посадили. Он потом в Новосибирь (Новосибирск) уехал <...>
Еще раз нашла история: по-русски все говорить боялись, а бабы сойдутся да по-русски разговариват. Один коммунист зашел к ним, все не стали разговаривать, все боятся. Он молчал-молчал. А потом (по-китайски): "Это я где?" - "В Володькином доме". -"А Володькин дом где? В Китае?" - "В Китае". - "А почему в Китае по-русски говорят? Почему не по-китайски?"
Потом в восимисятом в начале перестройки казна сказала: "Можно вам по-русски говорить", понемногу стали говорить (Зап. от Василия Зоркальцева , Sun Defu, 1944 г.р. (урож. д. Караванная), д. Караванная, 2015 г.) [ЦИДВЭ АмГУ].
Ирина Громова вспоминает, как мучили ее и ее отца-разведчика, героя антияпонского сопротивления:
«Когда была в Китае культурна революция, все культурно делали: то не дают пить, то не дают одеться. Меня подвешивали, отца в тюрьму садили. На моего папу кандалы одевали, железные в кузницы накуют, потом к ногам приплавят, что их снять не можно. В Олочах тиранили, потом еще в Драгоценке. В Драгоценке тоже этот человек, который кандалы паял, он же заскочил на машину: ноги отмерзнут до Драгоценки ехать, дал одеяло -ноги замотал отцу. Мы на него не так злимся, что он хорошо отцу сделал.
Ну, ничего, Бог помог, все прошло» (Зап. от Ирины Громовой ï^^, Wang Xiuzhi, 19422018, г. Лабдарин, 2015 г.) [ЦИДВЭ АмГУ].
Не случайно мемораты о «культурной революции» связаны с размышлениями о «божием промысле» - православие в жизни трехреченских русских - важная часть их самоидентификации как «русской нацеи»: «В революцию ой трудно было, но все прожили, иконы везде все прятала на вышку, потом в колодец замазывала, потом на себе, грешна Господу Богу, иконы все брошала, церкви раньше здесь не было» (Зап. от Лидии Корытниковой ïïl, Wang Yumei, 1937 г.р. (урож. д. Усть-Уров), д. Олочи, 2016 г.) [ЦиДВЭ АмГУ].
Церковь и церковные службы в семейных нарративах связаны с детскими воспомина-ниями9.
Мемораты русских трехреченцев любопытным образом коррелируют с их рассказами по фотоколлекциям. Данные фотоколлекции (реже - фотогалереи) частично наследуют крестьянскую культуру русских переселенцев конца XIX - начала XX в.
Композиция домашней фотогалереи в Трехречье обычно состояла и состоит из снимков родителей (вначале молодых, по отдельности, затем вдвоем), группового семейного фото с маленькими детьми, фотографий информанта (потомка русско-китайского брака) юных лет, затем его спутника или спутницы тех же лет, свадебного фото, фотографий детей,
9 Забияко А.А., Забияко А.П., Зиненко Я.В. Народное православие русских Трехречья // Религиоведение. 2016. № 3. С. 121-136.
группового семейного фото уже трех поколений, фото внуков и т.д. Данные коллажи и композиции, как правило, располагались с правой стороны центральной стены ближе к красному углу, где помещаются иконы, либо последовательно в альбомах:
РШ, МШЭШШЙ,
Aiya, lao yibeier de ren dou gua, xiang wo mama side dou gua, laolao tamen dou gua, youde kaishi zhai, woye meizhai, wo jiu juede haokan. Tamen shuo haox-iang bu shixingle, you nage yingji, dou gedao nage yingjili. Woshuo shuidou kanbuzhao, wang yingjili geshaa?
«Ай, старшие поколения все так делали. Как моя мама - так вешала, мама мамы тоже вешала фотографии на стене. Кто-то потом [из трехре-ченцев у себя дома. - Авт.] снимал фотографии... А я - нет, считаю, что так красиво. Они говорят, что уже не модно. Потому что появились альбомы, в которых все сохраняют. Но я говорю, что в альбомах никому не видно. Зачем в альбом класть?»
(Зап. от Анны Первоухиной Zhu Yuhua,
1953 г.р. (урож. д. Ернишная), д. Караванная, 2018 г.) [ЦИДВЭ АмГУ].
В годы «культурной революции» трехреченцам пришлось убрать со стены иконы и спрятать их (это сделали самые отчаянные, а остальные - просто уничтожили)10. Фотографии членов русско-китайской семьи и их родственников могли стать более тяжким «доказательством» «шпионской деятельности в пользу СССР», «ревизионизма», потому их постигла та же участь:
«Сейчас нельзя заграницей рассказывать про это: в культурную революцию все пожгли эти старые фотографии. Поэтому мало остались. Особенно наше старшее поколение, которое из России приехало и привезло много фотографий своих старших поколений или фотографии родственников. Это был символ их «связи с иностранцами» в культурную революцию. Поэтому мало сохранили, все пожгли. Очень жаль. В то время много старых памятников тоже сломали».
(Зап. от Володи Башурова Р ^ ^ , Yin Zongxing, 1947 г.р. (урож. д. Усть-Уров), г. Лабдарин, 2018 г.) [ЦИДВЭ АмГУ].
штт 1ВШЖ7, rnmrnw7, Й^МЖ^АМШНа^Йвт Ф0Я7Ж1
7о
Xianzai bu bianyu zai guowaixuanchuanzhege, yinwei wengeqijian, zhangbeidelao zhaopian, anzhao sijiu jiu zhaodianle, huozhe huidiaole, zhezhong xiangpiandou sunshi bushao, xianzai liuxialaideshuyu jishao dele. Tebie shi dangshiwomen zhangbeiren congguowai guolaide shihou, daihuilaile tamen jiazhangdezhaopian, huozheshi qinshude zhaopian, zai wenge shiqi najiushuyu you guowaiguanxi a, suoyishuo bugan baocunjiuhuidiaole, tai keqile.
В годы реформ (1979-1992) фотографии постепенно стали возвращаться на стены деревенских домов русских потомков Трехречья, а позднее превратились в настоящий «бренд» русской избы Трехречья. Однако многие снимки остались храниться в специальных коробках, реже - в альбомах, например, в семье Первоухиных-Дементьевых (кит. (Zhu Yuhua), ^ШШ (Guo Fugui).
Крестьянская община в Трехречье как таковая исчезла, «совхозы» ушли в далекое прошлое, большие семьи распались. Семьи сегодняшних трехреченцев, потомков русско-китайских браков, живут достаточно обособленной жизнью. Каждая малая семья работает на себя и будущее своих детей и внуков.
Рассматривание фотографий вместе с собирателями и их нарративизация позволяют трехреченцам вновь пережить забытый в последние годы эффект общности и единства с членами большой семьи. Нарративы по фотоколлекциям русских Трехречья возникают при рассматривании только наиболее значимых для собеседников, отражающих важные события жизни (сбор всей семьи, семейные праздники, похоронные и свадебные обряды и т.д.). С одной стороны, они дополняют сюжетику устойчивых семейных меморатов, дают возможность собирателю эксплицировать некоторые латентно сохраняющиеся в памяти информантов
10 Забияко А.П., Забияко А.А. Русские Трехречья: основы этнической самобытности. С. 8-120.
сведения. В отличие от «просто» семейного мемората, рассказы по фотографиям обладают большей эмоциональностью, информативностью, ассоциативным тематическим ареалом: когда наш собеседник начинает вместе с собирателем рассматривать старые снимки, он окунается в годы молодости, событий тех лет, по-иному оценивая свое прошлое. К этим рассказам, как правило, не привязаны некоторые устойчивые нарративы - часто бывающие в этих краях исследователи не обращались до сей поры к методикам визуальной антропологии.
Хронология снимков фиксирует время с начала XX в. до настоящего времени. Первым в альбоме расположено фото семьи Ивана Дементьева (рис. 1)11. В центре во втором ряду сидят русская мать Ивана и отец, рядом с отцом - его мама, бабушка Ивана по отцовской линии. Они сидят в окружении 7 детей. Сам Иван (старший сын) стоит первым в верхнем ряду слева:
t^wis», mrnw ®о жтттчтч®0 шшшътшшш. ймиЯо тшт^жт, «^ШР
ШЧШЯТо Й7о
Zheshi wo eluosi mama, dou guan ta jiao Tajiyana, Tajiyana. Zheshi wo mama de mama. Laolao laoye doushi cong sulian guolaide,haiyou lia jiujiu. Woba yiqian dang kabing laizhe, ranhou jiu he tamen renshille. Houlai nage ribenren laile, ta jiu biancheng laobaixingle.
«Это моя мама русская, все звали ее Татьяна. Это мама мамы. Бабушка и дедушка (папа мамы) со Советского Союза [так называет Россию. - Авт.] приехали, еще 2 дяди (братья мамы). Отец был пограничником, и они с ним познакомились. Потом японцы пришли, застав не стало. Он стал простым человеком».
(Зап. от Ивана Дементьева ^ 1 1945 г.р. (урож. д. Караванная), 2018 г.) [ЦИДВЭ АмГУ].
хд
Guo Fugui, д. Караванная,
kMm, mm®, mfn^sM^"^ m-m, m±m)L£7, m^r^A, whw, mx.
7o
Dangshi cong haerbin, shenyang haishi shenme difang laide,dangshi junfa bushi hunzhanma? Dao hailaer zhihou ne, tamen bushi you nage "dianfang" ma, ta shang naer qule, nayou hebeiren, shanxide, wo fuqin tamen bushi kaozhe shanxi jiaojie ma, shanxide tamen ye jiao ta laoxiang, hebeide ye jiao ta laoxiang. Jiu zhuzai dianfang gei renjia gandianhuo, houlai geita zhaole gehuoer "menggudi" haishi nakuaier? Nashihou jiao wo xie, wangshangbao wo dou wangle. Dao "menggudi" qule, houlai laile ge feiji, tamade rengqi zhaodan laile, wanle ba nage xiaohaier zhasile, wofuqin yikan zhe ye bu bawu, houlai you buganle, you huidao hailaer, zhege bianfangne jiu zhao kabing, bhebei naxieren you jieshao ta lai dang kabing laile. Dierci ruwu daozheerle.
«Это из Харбина или Ляонина, старые милитаристы трех северо-восточных провинций [воевали. - Авт.]. Когда приехал в Хайлар, он жил на постоялом дворе, а там еще жили люди из Шанси, из Хэбэй. Он там увидел много земляков, все зовут его "земляк", потому что все рядом. Сначала он работал на постоялом дворе, потом ему нашли работу в монгольской земле [на территории современной Внутренней Монголии. - Авт.]. Раньше [в «культурную революцию». - Авт.] меня попросил написать, все надо было по начальству посылать, много уже забыл. Он работал на монгольской земле, и прилетел самолет, и начал сбрасывать бомбы, много взорвали молодых людей. Мой отец решил, что здесь тоже опасно. Потому он ушел из монгольской земли, приехал в Хайлар. А Хайларе вербовали пограничников, хэбэйские земляки с ним познакомились на заставе, он во второй раз поступил солдатом».
(Зап. от Ивана Дементьева ^ а та, Guo Fugui, 1945 г.р. (урож. д. Караванная), д. Караванная, 2018 г.) [ЦИДВЭ АмГУ].
11 Все иллюстрации представлены в конце статьи.
ШШ А, 16, ШЙВ^Й^м Ж № Ш
*: "ШШАШ^ШТОИ"? ШШШ 13-14 Й^
1ЁЙ, Ш 16 Й^^о МйЙЯР^ЙШтШЙЙ ШМОДАЙ7, Ш#^ОД7РД1о
Та zuida, shuo laotaitai 16, youde shihou ЬшЬи manyi пе wokan: 'Ча zuida ¥0 Ьи qu ta уао shui а"? naxie doushi 13-14 de kenengshi, ta 16 danina. Jiushi zaina jieshao de shihou guniang li jiu ta zuidadele, jiude jieshao ta 1е Ьеь
«Она [мама Ивана. - Авт.] - была самая взрослая, в то время «старухе» 16 лет только. Он еще [был. -Авт.] не доволен: "Она самая взрослая - не выбираю, а кого выберу? Кого еще?" А другим только 13 лет, 14 лет. Ей 16 лет, Тане. В группе12 она самая взрослая, ее не выбираю, а кого тогда?»
(Зап. от Ивана Дементьева ^ а та, Guo Fugui, 1945 г.р. (урож. д. Караванная), от Анны Перво-ухиной ^ 5 ^ , Zhu Yuhua, 1953 г.р. (урож. д. Ернишная), д. Караванная, 2018 г.) [ЦИДВЭ АмГУ].
Здрадствуйте , ШЙЗУЙ®
Tamuqin houqi hai хие yixie hanhua, fuqin meiy-ои.ВЬтЬшо "Здрадствуйте" zhedge tamen neng tingdong, danshi biede doubuhui, buxiang qita yiqianzai jinkuangshang ganhuode laotouermen douhui sulianhua, ¥0 muqing gangkaishi zhihui chifan, heshui zhe jijuhua, ЬюиЫ yidian yidian ziji xuede.
«Моя мама училась немного ханьскому языку, а отец - нет [русскому языку. - Авт.], если кто говорит слово "здравствуйте", он понимает, а другое не понимает. Он - не как другие старики, (которые) работали в руднике, все понимали советский язык, мой отец не умеет говорить, он там ни разу не работал. Вначале мама только умеет говорить слово "кушать", "воду пить", потом, потихоньку, сама начала учиться».
(Зап. от Ивана Дементьева ^ а та, Guo Fugui, 1945 г.р. (урож. д. Караванная), д. Караванная, 2018 г.) [ЦИДВЭ АмГУ].
Й7,
Та fйqín zш ке bënle, yíjй вуй shuб Ьи 1е, ta mйqín h6uqí Ьш хие yíxië Ь^п Ьша. Вй zhídao zagu6 dí dang shí. Fanzhëng tamen yбu yígë dë hui хие ling yígë гсп dehua, jiй xiang ¥б yëyë shuб sй1ian Ьша gaga dele, liй На^ gë xiao hйzi, ке jíngshënle, ¥б nainai yбudian shënme dбu Ьй ЫПе. Naodai yбudian yе Ьй tai Ь1ао shí.
«У его отца рот "тупой" был очень, вовсе не умел по-русски, его мама более-менее училась немного, не думает, что хорошо и плохо по-китайски, ничего не делает - а нужно общаться. <...> Что раньше случилось, мы же не знаем. Но у них [в русско-китайской семье. - Авт.] обязательно один человек учится языку от другого. Как у меня дедушка, он очень хорошо говорил по-русски, он носил усы, был очень красивый, а бабушка - вовсе не умела [по-китайски. - Авт.], у нее голова не работает».
(Зап. от Анны Первоухиной Zhu Yuhua,
1953 г.р. (урож. д. Ернишная), д. Караванная, 2018 г.) [ЦИДВЭ АмГУ].
шк^^, шшшш ш, ш^т^т^штъ, ж, т
ШШ ^, >£^>£7о яя ш « Й£ £ л,
Ио
Wo со^Ы meiy tingwolaogonggongshuoguo sulian hua, роро henlihai, takeshi buguan nisulianhua, Ь^Ьша, douneng jie shangqu. Не shui dou 1ао, meiwanmeiliao. Gonggong youmingde 1aoshiren, gezi bugao.
«Я никогда не слышала советский язык от его отца, а его мама молодец! Она не думает, что ты по-советски или по-ханьски, со всеми сможет разговаривать, конца и краю не видать. А отец простецкий, маленького роста, простецкий».
(Зап. от Анны Первоухиной Zhu Yuhua,
1953 г.р. (урож. д. Ернишная), д. Караванная, 2018 г.) [ЦИДВЭ АмГУ].
На следующей фотографии (рис. 2) - зрелые Иван и Анна стоят по бокам мамы Ивана, в доме Ивана и Анны, уже после смерти отца Ивана. На заднем плане хорошо просматривается композиция фотогалереи по бокам часов. В нижнем ряду отдельные фотопортреты молодой матери Ивана и отца, выше с правой стороны - фотографии отца и матери, уже
12 Речь идет о группе русских невест, которую предложили отцу Ивана для сватовства.
расположенные рядом. С левой стороны - несколько фотографий в раме. Третий, верхний ряд, включает уже групповые фотографии: с правой стороны 2, с левой стороны 4. Очевидно, там расположены свадебные фото детей. Эта часть интерьера - целиком русская. Ниже фотогалереи расположен телевизор под салфеткой. На нем стоит глобус и статуэтка. Справа расположен шкаф, который украшен по-китайски веером и двумя одинаковыми вазами с искусственными цветами по китайской традиции. Иван и Анна одеты нарядно, аккуратно причесаны. Мама Ивана также «принаряжена» в цветную русскую шаль.
Рассматривание этой фотографии вызывает рассказ о том, что отец-китаец под конец жизни определял для себя, почему ему нравится русский - трехреченский - образ жизни:
же,
Wб fйqín jíngchang jiang: Wб zhй zhëlí Ь! guan 1! qiang duб1e, zhëge sйИan гёп па Ь! zhбnggu6 гёп haoduб1e, dangshí jiаzhe Лё qй tйnzi 1!, dangshí mёiyбu diаn fang shёnme de, п! кап shёi jia сао duб duб, п! jiй Ьа chë gan dаo ta jia у^гш 1! qй, zhanggш de ЛйШ Ьа^ п! xiëchë, Ьа та gëi п! wëi shаng, gëi п! anpai gë zhй wй, gëi п! anpai fаn chí, гйguб ta jia mёiyбu папгёп, zhíyбu пйгёп zаijia dehuа yëshi zhëyаng, gëi п! zuб fаn chí, shuijiаo mёiyбu difang, jiй zаi diban shаng shuijiаo, gëi п! рй shаng zhanzi. Zаi guan 1! jia, yí jin wй shuб: Zhanggui de zаijia mёi zаijia? N0 de Ь1ап mёi zаijia. N jiй bйnёng jinqй1e. Suбyí shuб wб fйqín qйshi de shíhбu yаo gën wб mйqín di nаgë fangxiаng xiangdëng.
«Отец часто мне говорил: "Я живу здесь лучше, чем в Гуанли (внутри Великой стены), это советские люди лучше китайцев. Почему? Когда ты въезжаешь в повозке в [русскую. - Авт.] деревню, [в то время не было постоялых дворов. - Авт.], ты смотришь все дома: в котором стожок высокий и большой [примета русского дома. - Авт.], ты едешь на тот двор, хозяин выходит, тебе поможет разгрузить вещи, накормит лошадей, тебе даст комнату для отдыха, тебе даст поесть. Если мужчин дома нет, только женщина дома, она тоже так тебе сделает. Тебе приготовит, если нет свободной комнаты, постелет тебе в сарае, там постелет войлок и ватник. А в доме Гуанли [внутри Великой стены, в китайском доме. - Авт.] заходишь во двор, кричишь: "Хозяин дома?" Женщина отвечает: "Никого нет". Тогда нельзя заходить. Если в Советском Союзе, хозяин разгрузит вещи, тебе поможет разложить вещи, приглашает в дом, тебе приготовит еду, хлеба нарежет". Поэтому он (отец) всю жизнь жил здесь. Потому, когда отец умирал, он хотел, чтобы с мамой в одном направлении» [лежать в могиле - по русской традиции. -Авт.].
(Зап. от Ивана Дементьева ^ а та , Guo Fugui, 1945 г.р. (урож. д. Караванная), д. Караванная, 2018 г.) [ЦИДВЭ АмГУ].
В альбоме расположены фото 1970-х гг., запечатлевающие семейный праздник в кругу полукровцев второго поколения. От рассказа о семейном празднике Анна переходит к персонажам, запечатленным на фото (рис. 3), и их дальнейшей судьбе.
^ш^вд, »ри, ш
«Старшая сестра мужа Марины, ее старшую сестру жены зовут Тоня, раньше приезжала, она с моей мамой одногодки, 88 лет. Сейчас еще живая, в прошлом году, или весной или зимой к ней ездили, много раз ездили. Только Тоня с мужем и детьми и мамой все уехали. Ее отец остался в Синьцзяне, он ханец, старуха с ними уехала. Туда приехали - только один коровник, в котором телята. Маленький коровник, до тех пор там внутри жили люди. А дети все ушли, кто работает в полицейском управлении, кто-то учителем. В то время их выгрузили, и говорят: "Это ваш дом!", ох! Дома [в Трехречье. - Авт.] все было белым [побелено. - Авт.], а здесь все черное, все надо было штукатурить. Во дворе нет ничего, все надо строить. А Тонька, она хорошо работает, ее муж Яшка или что, тоже трудолюбивый, так говорят. Они начинали работать, работали в бригаде [производственной. - Авт.], никто не мог их обогнать, отличниками
Ma1uxiadedagujie, jiaoDuoniya, yiqian1aiguo, xianzaiyede 80 duosui. Chuntian shihou Ma1uxia tamen qu1e yici. Duoniya he ta zhangfu he haizi yiqi qude su1ian, Ьа ta ЬаЬа wangyu1iang ge zai xiangyang1e, ta ЬаЬа shi hanren. Qu1e jiuzai yige xiao-niuduzide changfang1i zhu, xianz haizai naer zhuzhe ne, dangshi Ьа tamen 1aguoqu, xiexia1ai shuo: zhe jiushi ттецца. Yuanzi1i shadou meiyou, jia1i doushi heide, de moqiang а, sha dou meiyou, Duoniya ta nenggan, zhangfu jiao Yashika, ye Ь^П nenggan, tamen1ia jiu shang dui1i ganhuo, shui ye ganbuguo tamen, zuihou cheng 1е mufan.
Yegan qima, yang niu yang de ye hao, xiadi zhongdi, jinian zhe rizi jiu guoxia1ai1e. Shuo shadouzhang, jiuzai shu1inzi pangbian, jiu nage gangzi yihuier jiu cai henduo, gao1iguo а, dushu а, yuanzi shenme doude chongxin zheng1i, tashuo: dengzhe Ьа su1ianren! Wo gei nimen, dao1e diernian wo sha douyou, tamen gandengyan. Xianzai bashi 1aisui, fangzi haishi nage fangzi, nande si1e de aizheng1e.
потому стали. Она научилась сидеть на лошади бойкой, и кормить коров и убирать за коровами, муж в поле работает, через несколько лет жизнь стала хорошая. Все растет, растут ягоды, рядом лес, все растет - говорят, никто не собирает. Очень много, с кружкой минутку пособирает земляники, черники, все есть. Смотрите, сможете трудиться или нет, пьете или нет, как в Китае, если ты пьешь, точно не сможешь. Дуня, она еще привезла [с собой. - Авт.] овощные семена, в первый год у них нет ничего, двор надо еще разв порядок приводить. На второй год она говорила: "Ждите, советские люди, я вам покажу! На второй год я все сажала овощи, они хлопали глазами. Ха-ха-ха!". Она говорила: "У меня все есть!". Она трудолюбивая, Тоня. Сейчас ей больше 80 лет, дом хороший, а муж умер от рака».
(Зап. от Анны Первоухиной , Zhu Yuhua,
1953 г.р. (урож. д. Ернишная), д. Караванная, 2018 г.) [ЦИДВЭ АмГУ].
Уехавшие в Советский Союз полукровцы Тоня и Яшка выступают в этом рассказе в роли «культурных героев» из Трехречья: приехав в колхоз, они проявляют удаль и сноровку, трудолюбие, показывают местным жителям, как надо работать «по-настоящему». Отдельного изучения заслуживают нарративы, возникающие при рассматривании свадебных и похоронных снимков13.
Таким образом, мемораты в совокупности с нарративами по фотографиям становятся своеобразной устной историей русской народности Трехречья в своем бикультурном дискурсивном целом и выражают не только семейно-групповое, но этнокультурное, этнолингвистическое и этнорелигиозное самосознание русского анклава в Китае.
13 Чжан Жуян. «Да, похоронили вместе, по обычаю Советского Союза»: погребальные традиции русских Трехречья в семейных фотографиях // Традиционная культура. 2019. № 4. С. 88-96.
Рис. 1. Семья Дементьевых-Го. В центре - мать и отец Ивана и Маруси. Иван первый слева в третьем ряду. Маруся на коленях у родителей
Рис. 2. Семья Первоухиных-Дементьевых. В центре - мать Ивана, по бокам Иван и Анна. 1990 г.
Рис. 3. Семейный праздник. Игра «Инспектор деторождения». В центре - Анна Первоухина.
Литература
Забияко А.А., Забияко А.П. История поколений русско-китайских семей в меморатах Трехречья // Уральский исторический вестник. 2017. № 1. С. 156-164.
Забияко А.А., Забияко А.П., Зиненко Я.В. Народное православие русских Трехречья // Религиоведение. 2016. № 3. С. 121-136.
Забияко А.П., Забияко А.А. Русские Трехречья: основы этнической самобытности. Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2017. 340 с.
Кляус В.Л. «Русское Трехречье» Маньчжурии: Очерки фольклора и традиционной культуры. М.: ИМЛИ РАН, 2015. 416 с.
Разумова И.А. Потаенное знание современной русской семьи. Быт. Фольклор. История. М.: Индрик, 2001. 376 с.
Русская народность в Автономном районе Внутренней Монголии / кол. авт.; ред. Чжан Сяобинь. Хулуньбуэр: Лит. изд-во Внутр. Монголии, 2015. 354 с. ЙШЙШ^Ш^
¿1.- Р^Ш^: 2015 ^.354 Ш.
Финал трагедии Трехречья. Похороны 27 расстрелянных жителей поселка Тыныхэ // Рубеж / под ред. Е.С. Кауфмана. 1930. № 21. С. 5.
Чжан Жуян. «Да, похоронили вместе, по обычаю Советского Союза»: погребальные традиции русских Трехречья в семейных фотографиях // Традиционная культура. 2019. № 4. С. 88-96.
Юй Цзяньчжун, Цзян Юн. Русская народность. Юньнань: Изд-во Юньнан.ун-та, 2004. 360 с. МоШ^Ш^о ЙШ: 2004 360 Ш;
Янь Гуанцин, Дун Сянчжуй Русская народность в Аргуни. Хайлар: Комитет книжн. сер.
«Романтический город», 2013. 286 с. Ш^ШШ^ЙМ^Ш^.- ЙШЙ: 5ЙЖ2.
2013 286 Ш.
Янь Гуанцин. Русская национальность в Аргуни. Внутренняя Монголия: Общество книжной серии романтического города, 2013. Ш^ЙЙ^^Ш^ ^Ж^-Ш^^УМ
та^й. - 2013
References
Chzan, Syaobin (Ed.). (2015). Russkaya narodnost v Avtonomnom rayone Vnutrenney Mongolii. Hulunbuer: Lit. izd-vo Vnutr. Mongolii. 354 p.
Chzhan, Syaobin (Ed.). (2015). Russkaya narodnost v Avtonomnom ганопе Vnutrenneн Mongolii []. Hulunbuer: Lit. izd-vo Vnutr. Mongolii. 354 p.
Kaufman, E.S. (Ed.). (1930). Final tragedyi Triokhrechya. Pohorony 27 rasstrelyannyh zhiteley posyolka Tynyhe [The final tragedy of the Three rivers. 27 the funeral of the executed residents of the village of Tenaha]. In Rubezh. No. 21, p. 5.
Klyaus, V.L. (2015). "Russkoye Trekhrech'ye" Manchzhurii: ocherki folklora i traditsionnoy kultury ["Russian Triokhrechye" in Manchuria: Essays on folklore and traditional culture]. Moscow. 416 p.
Razumova, I.A. (2001). Potayennoye znaniye sovremennoy russkoy kultury [Hidden knowledge of modern Russian culture]. Moscow. 376 p.
Yan, Guantsin (2013). Russkaya natsionalnost v Arguni [The Russian nation in Argun revers]. Vnutrennyaya Mongoliya: Obchestvo knizhnoy serii romanticheskogo goroda.
Yan, Guantsin, Dun, Sianchzhui. (2013). Russkaya narodnost v Arguny [The Russian nation in Argun rivers]. Hailar. 286 p.
Yan, Guantsin. Russkaya nacionalnost v Arguni. [The Russian nation in Argun rivers]. Vnutrennyaya Mongoliya: Obshchestvo knizhnoн serii romanticheskogo gorod, 2013.
Yui, Tzyanzhui, Tzyan, Yun (2004). Russkaya narodnost. [The Russian nation]. Yunnan. 360 p.
Zabiyako, A. A., Zabiyako, A.P. (2017). Istoria pokolenii russko-kitaiskih semey v memoratah Triohrechya [History of generations of Russian-Chinese families in memorials of the three rivers] In Ural historical Bulletin. No. 1, pp. 156-164.
Zabiyako, A.A., Zabiyako, A.P., Zinenko, Ya.V. (2016). Narodnoe pravoslavie Triokhrechya [Folk Orthodoxy of the Russian Three rivers]. In Religiovedenie. No. 3, pp. 121-136.
Zabiyako, A.P. (2017). Russkie Triokhrechya kak osobaya etnolokalnaya gruppa [Russian Three Rivers as a special ethnolocal group]. In Zabiyako, A.P., Zabiyako, A.A. Russkiye Triokhrechya: osnovy etnicheskoy samobytnosti [Russian Trekhrechye: The basis of ethnic identity]. Novosibirsk. 340 p.
Zhang, Ruyan (2019). "Da, pohoronili vmeste, po obychaiyu Sovetskogo Soiyuza": pogrebalnye traditsii russkih Triokhrechia v semeinykh photograpkhiyakh ["Yes, they were funered together by the custom of the Soviet Union": funeral traditions of Russian of the Trekhrechye reflected in family photos]. In Traditsionnaya kultura. No. 4, pp. 88-96.
Статья поступила в редакцию 12.07.2020 г.
